Текст книги "Блитвуд (ЛП)"
Автор книги: Кэрол Гудман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
– Беспомощные создания? Она подразумевала образцы мисс Фрост?
Жилли нахмурился, он свёл вместе свои тёмные брови, подобно двум ястребам, сражавшимся за лёгкую добычу.
– Да, ей не нравилось видеть крошечных сияющих спрайтов, выставленными на показ подобным образом – я и сам это не люблю. Не то чтобы они не были опасными. Спрайты уводят многих странников в опасные места, – Жилли поднял свою тёмную голову и посмотрел на север в сторону леса Блитвуда. – Моя обязанность ходить за девочками, которые сбились с пути, прежде чем они будут пойманы более крупными созданиями. В лесу есть ужасные создания, мисс: гоблины, которые съедят плоть прямо с ваших костей; келпи, которые затянут вас в реку и высосут последний вдох из вашей глотки; боггарты, которые… ладно, неважно, что боггарты с вами сделают.
– А что насчёт Дарклингов? – выпалила я.
Жилли насупился.
– Ты видела одного из них?
Я кивнула.
– Прошлой ночью по пути назад из Рябинового круга. Он камнем обрушился вниз и распугал всех других созданий.
– Если он сделал подобное, значит, он хотел тебя лично для себя. Дарклинги самые худшие из всех них вместе взятых. Некоторые говорят, что первый Дарклинг был ангелом, который упал с небес из-за любви к женщине и именно поэтому они настолько жестоки к девушкам.
– Жилли… я нашла их перья рядом с мамой в тот день, когда она умерла. Возможно ли… – я умолкла, испугавшись, как сильно помрачнело лицо Жилли.
Блоссом, почувствовав расстройство своего хозяина, резко наклонила голову и заухала.
– Наверное, они пришли за ней напоследок, бедная девочка. Я считаю, что один из них заметил её в лесу и увлёкся ею. Говорят, что как только один из их демонов зацикливается на девушке, он не остановится, пока не будет иметь её – или она не умрет. Когда в тот заключительный год она исчезла, все считали, что она исчезла навсегда, но я этого не принял. Я пошёл в лесную чащу, нашёл и вернул её.
– Ты нашел её? – спросила я. – Она рассказала тебе, где была?
Он покачал головой.
– Она не сказала бы. Но думаю, она была с Дарклингом. Она… – он подался ближе и прошептал, даже несмотря на то, что на крыше мы были одни, за исключением птиц. – У неё в волосах было чёрное перо. Полагаю, она покинула Блитвуд, чтобы сбежать от его созданий, но один, надо полагать, последовал за ней, – Жилли склонил голову в точно таком же движении, как и Блоссом. Казалось, что он даже ощетинился как прихорашивающаяся птица: – Похоже, монстры всё-таки заполучили её.
ГЛАВА 18
Высказывание Жилли завершило мой первый учебный день на мрачной ноте, но в последующие дни я была слишком занята, чтобы заниматься раздумьями на крыше или где-либо ещё. В книгах мисс Мур о закрытых школах, девушки имели достаточно времени на вечеринки с распитием какао и весёлые развлечения. Но учителя в Блитвуде давали нам слишком много домашних заданий. Каждый день был поглощён занятиями, практикой стрельбы из лука и в отрабатывании колокольного звона. Да и каждый вечер тоже был довольно сильно насыщен латинским для перевода, заклинаниями для запоминания, зельями для изучения и историческими книгами к прочтению. Мы сидели за зубрёжкой вплоть до выключения света.
Даже мисс Шарп, которая дала нам передышку в первый день, на первую неделю поручила прочтение романа Диккенса «Большие надежды», а на вторую – «Джейн Эйр». Я откладывала это чтение на последнее, так каждую ночь я ложилась спать с мыслями о Джейн и Пипе, вместо заклинаний на латыни для укрощения эльфов или тайной истории Крымской войны.
Если другие девушки и имели сложности с привыканием к этому странному образованию, они не признавались в этом. Что же касается меня, так много всего было необычного и диковинного, изобилие для постижения ритуалов и тайных обрядов в жизни женской школы, что я не знала, что меня больше потрясло – то, что каждую неделю Джорджиана Монморанси получала новые коробки с перчатками из шевро, потому как она никогда не надевала одну пару дважды или что существовали фейри? Или что кто-то мог принимать как данность возможность получать на время вообще любую книгу в любое время или, что некоторые из этих книг были гримуарами, наполненными заклинаниями?
Вскоре я была настолько вовлечена в ритм рутины Блитвуда, что перестала изумляться странностям и просто старалась не отставать. Я никогда бы не справилась без помощи Дейзи и Хелен. Невзирая на то, что мистер Йегер предрёк, что у меня есть потенциал отличиться в магии, поскольку я была колокольным ребёнком, мои способности к магии были непредсказуемыми и изменчивыми. Когда я попыталась заставить фарфоровую статуэтку ожить, она взорвалась на миллион частиц. После этого мне было запрещено пытаться использовать любой вид магии, основанной на внушении, из-за страха, что кто-то, кого я свяжу с объектом, может пострадать.
– Может быть, земная магия в тебе настолько сильна, что она полностью уравновешивает магию воздуха, – в один из дней за чаем подметила Дейм Бекуит, после того как я разбила все чашки в комнате.
Мои друзья имели явные и более полезные способности. Дейзи, как вскоре мы обнаружили, была не только лучшей ученицей на нашем потоке в латыни, но также имела исключительную способность запоминать любые факты или посчитать представленное ей однажды.
– Я привыкла запоминать все счета в магазине папы, – ответила она после получения ста баллов по всем нашим первым экзаменам. – Мистер Эпплби говорит, что из меня получится хороший бухгалтер, если мы когда-нибудь начнём свой собственный бизнес.
– Мистеру Эпплби придётся подождать с твоими услугами, – заявила Хелен. – Ты будешь нашим секретным оружием, чтобы пережить промежуточные экзамены.
Хелен, пусть даже и не образцовая ученица, оказалась римским полководцем, когда дело касалось организации учебных сессий. Она завербовала Долорес и Беатрис помогать с классификацией видов и зельями, а Кам упражнять нас в трезвоне колоколов и практиковать стрельбу из лука.
– Я удивлена, что она столь решительно настроена не провалить экзамены, – однажды высказала мне Дейзи, когда Хелен спустилась в лабораторию с целью «стащить» пробирки и горелки Бунзена, чтобы мы смогли попрактиковаться в заклятиях, а затем в изгнаниях демонического тумана. – Я считала, что ей ненавистно пребывание здесь. Если она провалит экзамены, разве она не сможет вернуться в Нью-Йорк ради всех балов и вечеринок, которые она сейчас пропускает?
– Не думаю, что Хелен любит быть второй в чём-то. Ты видела её на уроке стрельбы из лука, когда Шарлотта Фалконрат выстрелила дальше, чем она.
Дейзи побледнела от воспоминания. Мисс Свифт часто вызывала одну из Диан из патруля на краю леса, чтобы продемонстрировать исключительный выстрел. Это раздражало Хелен, поскольку она считала, что вполне хороша в спорте, чтобы для наглядной демонстрации вызывали её. Она терпимо относилась к мастерству, когда это была Андалусия Бомон, которой Хелен даже восхищалась, или Наташа Петрова, русская девушка, чей отец был егерем царя. Но если это была Шарлотта Фалконрат или Дороти Пратт, которые обе росли с Хелен, она кипела от негодования. Когда мисс Шарп попросила обоих Шарлоту и Хелен выстрелить одновременно, чтобы показать технику стрельбы на расстояние, и стрела Шарлотты улетела почти на метр дальше, Хелен затопала прямо по лужайке, намерившись взять свою стрелу у края леса, и зашла дальше места, до которого нам позволено было ходить.
Со времени того первого дня, мы все держались на почтительном расстоянии от леса. Только Дианы, которые патрулировали край леса в течение дня со своими соколами, и Жилли, который стоял на страже ночью со своей совой, Блодьювед, подходили так близко. Но Хелен, будучи в ярости от того, что её превзошла соперница, проигнорировала крики мисс Свифт и, демонстративно вышагивая, подошла прямо к кромке леса – настолько близко, что оказалась в тени сосны – схватила свою стрелу и повернулась к нам, размахивая ею в воздухе, как один из злых Пиктов, угрожавших римским легионам, о которых мы читали на уроке мистера Беллоуз. Синелицый тролль, который выскочил из леса у неё за спиной, мог быть на самом деле одним из этих древних Пиктов. Мы все ахнули, в то время как мисс Свифт взвела свой лук и выстрелила троллю между глаз ещё до того, как тот добрался до Хелен. Затем она вынесла Хелен десять штрафных баллов.
Дисциплинарная система в Блитвуде была разработана с целью удержать нас от нарушения правил. Сотня штрафных баллов означала, что ты отчислена. К окончанию моего первого месяца, у меня накопилось десять баллов за опоздание на урок латинского, когда Натан устроил разнос эксперименту на научном уроке, и мне пришлось переодевать блузку. Дейзи получила десятку по той же самой причине (это был довольно большой взрыв), а Хелен заработала все тридцать баллов – десять за эпизод с троллем, десять за опоздание на латынь после взрыва и десять за подстрекание Натана устроить взрыв.
У Натана набралось восемьдесят баллов. Двадцать за взрыв, тридцать за опоздания, десять за кражу турнюра мисс Фрост и водружение его на статую Дианы, десять за то, что тайком сбежал в город и напился в баре «Крыло и Клевер», и десять за то, что на следующий день его стошнило прямо на обувь мисс Фрост.
Мы все задавались вопросом, продержится ли он до промежуточных экзаменов. Единственный класс, в котором он превзошёл всех (и появлялся там на регулярной основе), был колокольным звоном. Хелен, которая ненавидела уроки колокольного звона из-за её страха высоты, была освобождена от этого, поскольку это был один из уроков, где грубая сила была ценным качеством, но способности Натана к колокольному звону исходили не только благодаря его крепким рукам – которые, честно говоря, были гораздо слабее, чем у Кам, когда он только начал этим заниматься. У него была хорошая предрасположенность к цифрам, и он мог запоминать усложненные переходы в системе трезвона после того, как увидел их лишь раз; у него был глубокий мощный голос, который возможно было расслышать поверх звона; он получал удовольствие от управления окружавших его людей, и это было столь естественным для происходивших перемен; и, самое главное, он любил это, и потому это был единственный урок, на который он обратил всё своё внимание и никогда не пропускал.
Полагаю, я знала, почему он настолько сильно полюбил это. Когда мы звонили в колокола, мы не могли думать о чём-то другом. Твой разум был пуст, за исключением звуков колоколов и вариации колокольного перезвона. Это было единственное время, когда я не думала о своей матери, или пожаре, или о предназначении колокольного ребёнка, или о Дарклинге, который до сих пор мелькал в моих снах. Я подозревала, что это было единственное время, когда Натан не думал о своей сестре Луизе.
Но он не сможет звонить в колокола, если провалит промежуточные экзамены и будет вынужден покинуть Блитвуд. В октябре месяце он рассказал мне, что, несмотря на то, что его мать убедила Совет позволить ему проходить обучение в Блитвуде, она будет вынуждена отправить его назад в Готорн, если он не сдаст все экзамены.
– Разве тебя не исключили? – однажды спросила Хелен, пока все мы вместе занимались в комнате отдыха.
– Не совсем. Я как бы уехал без разрешения, но директор говорит, что пустит меня назад – не то, чтобы я хотел возвращаться туда.
– Не понимаю, почему ты не хочешь туда возвращаться, – подметила Кам. – Я бы последнее отдала, чтобы стать рыцарем!
– Всё не так, как ты думаешь, – ответил Нат. – Уже довольно давно они не учат нас никакой магии или владению мечом или чему-то хоть более-менее интересному. Посвященные проводят свой первый год, спя на голом каменном полу в неотапливаемой келье и моясь в ледяном озере. Мистер Беллоуз говорит, что всё это подчиняет тело и тренирует чувства, или какой-то такой вздор. Вплоть до третьего года там не учат ничему хорошему, а у меня нет на это времени.
– Удивлена, что ты не прикладываешь больше усилий в обучении, – слова вырвались из моего рта, прежде чем я осознала, как они прозвучали. Натан свирепо глянул на меня: – Я хочу сказать, – объяснила я, – если это именно то дело, которое ты спешишь познать…
– Но это не то, – сказал Натан, бросив свою тетрадь для записей на пол. – Всё это чушь о фейри филум…
– Фили, – поправила Беатрис Йегер, заслужив злобный взгляд от Натана.
– Кого это вообще заботит? – воскликнул Натан, вылетев из библиотеки.
Натан перестал приходить на наши учебные сессии, между тем как наши учителя продолжали заваливать нас работой, поскольку мы приближались к экзаменационному дню на первое ноября. Наши кипы записей накапливались также быстро, как осенние листья опадали с деревьев и сносились ветром по лужайке за окнами комнаты отдыха, где мы занимались.
– Клянусь, – пожаловалась я за день до экзаменов, – эти факты вылетают из моей головы столь же быстро, как туда попадают. Почему они продолжают давать нам всё больше и больше информации для запоминания?
– Чтобы искоренить слабых, – раздался голос из-за стола на другой стороне комнаты, где занимались Джорджиана, Альфреда и Уоллис – или скорее, где Альфреда и Уоллис готовили шпаргалки для Джорджианы и приносили ей чай и пирожные. – Ты что не уделяла внимание урокам мисс Фрост? Хорошее воспитание всегда проявляется под занавес.
– Она говорила о сияющих спрайтах и других фейри, – возразила Дейзи. – А не о людях.
– Эти же правила применяются и здесь, – сказала Джорджиана, смахнув сахарную пудру от бисквита королевы Виктории с кончиков пальцев. – Даже ещё более важно для Ордена, это сохранить наши кровные линии чистыми. Мы были наделены переходящими из поколения в поколение особенностями для противостояния и отражения зла. Именно поэтому важно, чтобы мы сохранили наши кровные линии чистыми. Если мы будем плодиться без разбора, – она многозначительно посмотрела на меня, – мы рискуем стать слабее или даже извратить наш род.
– Мать Авы из одной из старейших семей Ордена, – сказала Хелен, встав на мою защиту.
– Да, – слащаво ответила Джорджиана. – Но кто-нибудь знает кем был её отец? А она хоть знает?
Я ощутила, как кровь хлынула к моему лицу, и услышала лязгающий низкий звон в своей голове.
– Это тебя не касается, – огрызнулась я сквозь стиснутые зубы.
– Ох, ещё как касается, – продолжила Джорджиана. Мисс Фрост говорит, что это наша обязанность, как женщин Колокола, выбирать соответствующую пару, чтобы защитить кровную линию Ордена – или оставаться невенчанной, если нет свободной подходящей пары, – Джорджиана рассмеялась, как будто эта вероятность была абсурдной для кого-то такой красивой и богатой как она. – По существу, она говорит, что природа оберегает тех, у кого лучшая кровь, от нежелательной пары, потому что непристойные пары будут казаться отвратительными для истинно чистой женщины.
– Ты подразумеваешь, – спросила я, колокольный звон был настолько громким в моей голове, что я с трудом слышала свою речь, – что моя мать выбрала неподходящую пару?
– Ну, – произнесла Джорджиана, раскинув свои руки так, что свет отразился от её колец с бриллиантами. – Почему же ещё у тебя такие огромные проблемы с выполнением магии? Почему же ещё твой дар такой… изменчивый? Почему вещи вокруг тебя разбиваются?
Подтвердив её изречение, чайная чашка в руке Альфреды разбилась вдребезги в прекрасной согласованности с боем низкого звона в моей голове. Альфреда взвизгнула, но Джорджиана продолжила улыбаться.
– Видишь? Нрав, как безумие, нежелательная черта, которая была элиминирована из Ордена. Твой отец, должно быть, был неотесанным работягой, или даже душевнобольным.
Ещё одна чайная чашка, с шумом пролетев через комнату, нацелено прямо в голову Джорджианы, разбилась. Дейзи ахнула – я посчитала, что причиной этого стало то, что я никогда ничего раньше не заставляла летать – но затем я увидела, что она ошеломлённо смотрела на Хелен, которая держала блюдце под стать брошенной чашке. Лицо Хелен было белое от ярости.
– Как ты смеешь намекать, что моя соседка по комнате вышла из такого неблагородного союза.
– Хелен… – начала я, но она уже устремилась прочь из комнаты.
Я последовала за ней и догнала её в коридоре.
– Я не могу оставаться в одной комнате с этой… этой… ведьмой! На самом деле, – добавила она, бесконтрольно оглядываясь по сторонам, – я даже не могу находиться с ней в одном доме. Меня уже достало это место! Я собираюсь пойти в деревню!
Хелен выскочила через переднюю дверь именно в тот момент, когда Дейзи, стиснув охапку записей и свою сумочку, вышла из комнаты отдыха.
– Но нам не позволено ходить в город, без предварительного получения разрешения! И нам вообще недопустимо покидать дом в Хэллоуин!
Именно этим утром Дейм Бекуит выдала нам длинную речь о том, насколько опасной была ночь Хэллоуина, поскольку все демоны и фейри выходили из леса и бродили по землям.
– Что же нам делать? – спросила Дейзи, так разволновавшись, что раскромсала записи Беатрис в ленты.
– Я пойду с ней, – сказала я. – Прослежу, чтобы она вернулась до наступления ночи. Ты можешь остаться здесь, если хочешь.
– О, нет, я буду слишком переживать! – воскликнула она.
Она бросила один озабоченный взгляд на свою кипу записей и бросила их на стол в фойе, упорно держа свою сумочку – маленькую с вышивкой сумочку, которую её мать сделала для неё и которую Дейзи носила повсеместно, но крайне редко открывала. Мы с Хелен спорили о том, какие предметы могли в ней находиться. И сейчас Дейзи крепко зажала её в руках, и мы последовали за Хелен, которая широким шагом пошла по дороге, пиная листья, покидая территорию школы.
– Ну и нахалка же она, – сказала Хелен, когда мы нагнали её. – Она считает, что только по той причине, что Монморанси самая богатая семья в Нью-Йорке, она может относиться ко всем нам как к грязи. Ван Беки такой же старый род, и семья намного благородней. Папа говорит, что Хью Монморанси продал недоброкачественный строевой лес железным дорогам и захватил власть над линиями, когда те вышли из строя. А прадед Джорджианы занимался торговлей!
– Она поставила под сомнение мою кровную линию, – подметила я, когда мы свернули на Ривер-Роуд.
Вскоре мы уже проходили мимо полей, где жнецы подбирали остатки сена, фруктовых садов и деревенских мальчишек, которые собирали последний урожай яблок в этом сезоне, что наполнило воздух их запахом. Было здорово находиться за пределами замка и за воротами Блитвуда, даже невзирая на то, что мы нарушили правила.
– Что за чушь! – завопила Хелен. – Как будто мы племенные кобылы для развода. Конечно, наши семьи хотят, чтобы мы выходили замуж обдуманно. Мама всегда говорит о необходимости найти мне подходящего мужа, но папа утверждает, что он не будет заставлять меня выходить замуж за кого-то, кто мне будет не по нраву.
– Который, несомненно, будет кем-то подходящим, так как ты благовоспитанная молодая девушка и не выберешь неотёсанного рабочего или душевнобольного.
– Фу! – воскликнула Хелен. – Твоя мама никогда бы не выбрала неотёсанного рабочего. Она была Холл!
– Что она подразумевает под неотёсанным рабочим? – спросила Дейзи. – Некоторые из самых милейших людей, с которыми я была знакома, были фермеры, и ну, мы все энергично брались за сбор урожая. Мистер Эпплби доит коров его семьи перед тем, как отправится на работу в банк. Разве это делает его неотёсанным рабочим?
– Мама говорила, что любой труд благородная работа, – сказала я, впервые за всё время задавшись вопросом: а не говорила ли она так часто об этом, потому что мой отец был кузнецом или фермером – вероятно, одним из тех фермеров, что подбирали сено на тех самых полях.
Я осознала, что на самом деле не имела ничего против этой идеи. Была ещё иная вероятность, которую Джорджиана ловко швырнула – душевнобольной – и это напугало меня.
– Не переживай, – успокоила я Дейзи. – Мистер Эпплби, похоже, очень хороший.
– Да, несомненно, – согласилась Хелен. – И, кроме того, это не столь важно для тебя, поскольку ты не из Первой Сотни. Никого не будет заботить, если ты выйдешь замуж за деревенского мужлана.
– Что ты подразумеваешь под деревенским мужланом? – спросила Дейзи, изогнув бровь от замешательства.
Большую часть времени Дейзи, казалось, не замечала небрежные замечания Хелен. Я пришла к выводу, что она была настолько лишена мелочности в своей душе, что с трудом распознавала это в других людях. Но она была крайне восприимчива, когда вопрос касался мистера Эпплби. Меньше всего мне хотелось этого прямо сейчас, и всё же, был ещё один аргумент. К счастью, когда мы дошли до остеклённой теплицы на краю города, я увидела именно то, что отвлекло бы обеих девушек.
– А это не мистер Беллоуз выходит из теплицы с букетом фиалок?
– Ох! – произнесла Дейзи, тут же позабыв о пренебрежении в адрес мистера Эпплби. – Как вы думаете, они для мисс Шарп?
– Ну, не думаю, что он покупает их для мисс Фрост, – ответила Хелен. – Впрочем, есть один способ узнать наверняка. Давайте проследим за ним.
– Боже мой! – пропищала Дейзи. – Думаешь, мы должны? Я умру от позора, если он заметит нас.
– Сомневаюсь я, что он вообще кого-нибудь увидит, – ответила Хелен. – Не похоже, что он заметит демона-приживальщика из Аравийской пустыни, если тот выпрыгнет и схватит его за ноги прямо сейчас.
Я вздрогнула, вспомнив о демоне из рода Palis, которого мисс Фрост описала как существо, нападающее на путешественников ночью в пустыне, после чего оно вылизывает ступни ног, пока полностью не выпьет всю кровь. Руперт Беллоуз не спеша прогуливался по главной улице Райнбека, с букетом фиалок в одной руке; он запрокинул голову, посмотрев на облака, и беззаботный настрой отразился на его губах, заставив его поистине выглядеть так, будто он мог быть жертвой большого количества ужасных созданий, о которых мы узнали на уроках мисс Фрост. Разумеется, он не заметил пьяного субъекта, который покачиваясь вышел из таверны «Крыло и Клевер», пока не натолкнулся на него.
– Ого, стой, дорогой мой! – добродушно воскликнул мистер Беллоуз. – Так держать.
Пьянчуга изрыгнул прямо в лицо мистеру Беллоузу и накренился в нашу сторону. Дейзи издала визг, который привлёк внимание мистера Беллоуз. И он быстро втиснулся между пьяницей и нами.
– Давайте будем сторониться юных дам, сэр, – сказал мистер Беллоуз, сделав попытку отвести мужчину за нас.
Но мужчина отказался быть ведомым. Зловеще ухмыльнувшись нам троим, он выпятил свою рычащую челюсть и выдвинул вперёд голову, остановившись в нескольких дюймах от меня. Его глаза были бесцветными и налиты кровью, дыхание пахло джином.
– Юные дамы, говоришь? Ведьмы, скорее! Вам не надурить старого Сайласа Трамбла. Я знаю, что происходит в той проклятой школе.
– Я искренне сомневаюсь в этом, мистер Трамбл. Если бы вы знали, не думаю, что шутили бы со мной, – предвещая недоброе, сказал мистер Беллоуз, – или оскорбляли бы моих подопечных.
Взгляд слезившихся глаз мистера Трамбла сместился на мистера Беллоуз и презрительно прошёлся по нему сверху вниз. Несмотря на то, что все мы восхищались ростом мистера Беллоуз и его приказным видом в классной комнате, я смогла увидеть с позиции грубой личности, такой как мистер Трамбл, как он представлялся не особо устрашающей фигурой, в его твидовом жакете, в очках с позолоченной оправе и с маленьким букетиком цветов в его руке. Мистер Трамбл выразил своё мнение о Руперте Беллоузе, плюнув на его блестящие ботинки.
– Redirezam tibi-zibus! – пробормотал себе под нос мистер Беллоуз.
Это была латынь? И разве это не мыслительное натяжение в сочетании с поворотной ситуацией, что как говорила нам миссис Календ, было правильным способом формировать заклинание? Не успела я пробежаться по спряжениям и склонениям в своём разуме, как капля слюны уже вознеслась в воздух прямо перед широко распахнутыми глазами Сайласа Трамбла. Сначала она медленно поднималась, дрожа в ярком солнечном свете как мыльный пузырь, но затем со следующей командой мистера Беллоуз она полетела в правый глаз мистера Трамбла.
– Почему ты!..
Я увидела, как мистер Трамбл завел назад руку, сжав её в кулак. Но ещё до того, как он смог размахнуться ею, я услышала звук колоколов в своей голове. Они отбивали громко и чисто, сокрушив тишину сонного городка. Рука мистера Трамбл безвольно упала, и он согнулся, другой рукой приложившись к уху.
– Прекрати это! – взмолился он, посмотрев на меня.
Но я не знала, как это остановить. Колокола отбили двенадцать раз и затем, когда они утихли, мистер Трамбл одарил меня диким взглядом и убежал через улицу, едва не попав под телегу.
– Хорошая работа, мисс Холл! – сказал мистер Беллоуз, похлопав меня по плечу. – Строго говоря, нам не позволено использовать магию на гражданских, но скорее всего, никто не поверит произнесенному Сайласом Трамблом слову.
– Надеюсь, что нет, – сказала я, всё ещё пребывая в шоке. Я была немного напугана, что колокольный звон сработал настолько эффективно. Я никогда раньше не видела, чтобы он вызывал у кого-то боль: – Я не хотела навредить ему.
– Ох, я уверен Сайлас Трамбл имеет похмелья гораздо хуже, чем то, что ты только что ему устроила, – сказал мистер Беллоуз, вытащив носовой платок и почистив носок своего ботинка. – Но скажите, что вы, девушки, делаете за пределами школы? Не должны ли вы готовиться к экзаменам? И не против ли правил покидать школьные угодья в Хэллоуин?
Мы обменялись виноватыми взглядами.
– Пожалуйста, не сдавайте нас, – стала умолять Дейзи.
– Всё это было… – начала Хелен, но Дейзи прервала её.
– Моей идеей, – вставила Дейзи. – Согласно последнему исследованию… ну… Доктора Фрейда, смена сценария стимулирует деятельность клеток мозга. Я подумала, что прогулка в деревню улучшит наши способности запоминать.
– Ах, – мистер Беллоуз поджал губы и постучал по ним пальцем. – Говорит ли Доктор Фрейд что-нибудь о действии чая и сдобных булочек на функционирование мозга?
Мы все непонимающе посмотрели на него.
– Ибо я направляюсь прямо сейчас на очень благоприятное чаепитие. Не хотели бы вы присоединиться ко мне?
Мы с Хелен взглянули друг на друга, но Дейзи ответила за нас без колебаний.
– С удовольствием.
– Очень хорошо, – сказал мистер Беллоуз, широко улыбнувшись. – Пойдёмте.
Он подал руку Дейзи, и она приняла её, залившись ярко-красным румянцем. Хелен задержалась, чтобы поправить шляпку, смотрясь в отражение окна таверны «Крыло и Клевер».
– Что именно ты сделала тому мужчине? – спросила она.
– Понятия не имею, – честно ответила я. – Я просто не хотела видеть, как он причиняет вред мистеру Беллоуз.
– Пфф. Напомни мне не попадать тебе в немилость. Теперь пошли. Лишь небесам известно, к какой скучной обязанности мы приговорили себя.
Вздохнув, Хелен начала отворачиваться от отражения в окне. Однако нечто привлекло её внимание. Она сделала небольшой рывок и, быстро схватив меня за руку, потянула прочь. Тем не менее, прежде чем она сделала это, я увидела то, что всполошило её. В баре находился Натан Бекуит и из большой пинты пил эль. Хотя удивило меня совсем не это. В нескольких табуретах дальше от него, сидела мисс Эуфорбия Фрост, а рядом с ней был мужчина в накидке и фетровой шляпе Хомбург.
ГЛАВА 19
«Это мог быть любой мужчина в таком же наряде, что и мой преследователь в городе», – рассуждала я сама с собой, пока следовала за мистером Беллоуз и моими соседками по комнате, лавируя по жилым улицам Райнбека.
Большинство мужчин, без сомнений, носили накидку, их стиль вошёл в моду благодаря иллюстрациям к детективным историям мистера Конана Дойла. Да и не моё это было дело, что мисс Фрост решила встретиться с одним из них в таверне средь бела дня. Что касается присутствия там Натана… несмотря на моё желание спросить, обратил ли он внимание на мужчину, выпивавшего в компании мисс Фрост, вероятней всего, он истолкует мой вопрос как критику – и к тому же спросит меня, что я делала в деревне вместо того, чтобы учиться.
Стряхнув с себя уныние, в которое меня вверг вид этой накидки, я сосредоточилась на окрестностях. Вдоль улочек деревни Райнбек росли королевские кленовые деревья, оставшиеся на них красные и золотистые листья падали в сады красивых викторианских домиков, окрашенных в яркие цвета. Также я заметила, что у многих домов были свои собственные стеклянные оранжереи. Столь много сверкающих стеклянных крыш сделали деревню похожей на кристальную сказочную страну.
– Многие из жителей заняты выращиванием фиалок, – я услышала, как мистер Беллоуз объяснял Хелен с Дейзи, – но никто так не увлекается этим, как барышни Шарп.
– Шарп? – спросила я, догнав своих спутников. – Они имеют какое-то отношение к нашей мисс Шарп?
– Это её тёти. Вот к ним-то меня и пригласили на чай… ах, и мы уже на месте. Как вы можете видеть, они настолько влюблены в Viola odorata, общеизвестную как фиалка душистая, что покрасили свой дом в её цвета.
Мистер Беллоуз взмахом руки указал на дом в итальянском стиле со щипцовой крышей, окрашенный в яркий фиолетовый цвет, его лепнина и наличник были украшены белыми и жёлтыми оттенками, как сердцевина фиалки. Две чёрные чугунные урны, изобиловавшие не по сезону цветущими фиалками, стояли по обе стороны от главного входа. Стеклянная оранжерея сбоку от дома сверкала в солнечном свете.
– Пойдёмте, – сказал мистер Беллоуз, открыл главные ворота и повёл нас по тропинке, по обе стороны от которой тянулись ряды интенсивно цветущих фиалок. – Чай в Доме Фиалок обычно подают около четырёх часов.
– Не будут ли тёти мисс Шарп возражать против нежданных гостей? – спросила Хелен обеспокоенным тоном, что, как я полагала, скорее всего, было связано с тем фактом, что мисс Шарп сделает нам выговор за уход из школы, нежели с неприличным появлением на чай без предварительного приглашения.
Я заметила, что мисс Шарп была единственным учителем, чьё мнение было важным для Хелен.
– Я так не думаю, – сказал мистер Беллоуз, обернувшись и нахмурившись в адрес Хелен. – Мне скорее кажется, что домочадцы держаться за… предпочтительно спонтанные принципы.
Как будто, чтобы продемонстрировать данную точку зрения, в этот момент из расположенного за домом сада, петляя, вышел джентльмен в мятом кремового цвета льняном костюме и широкополой шляпе, держа в одной руке книгу и украшенную узором с фиалками чайную чашку в другой руке.
– Время пить чай? – спросил он у мистера Беллоуза. – Боюсь, мои часы остановились, – он отцепил маленькие покрытые латунью часы от кармана своего жакета и потряс ими. – Проклятая штуковина! Я ждал колокольного звона, чтобы подвести их… – именно тогда церковные колокола начали отбивать час. – Ах, вот и он! Вы знаете рифму?
