Текст книги "Блитвуд (ЛП)"
Автор книги: Кэрол Гудман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)
Стрела со свистом пролетела мимо меня, её острый край рассёк мою щёку, конец стрелы с глухим стуком вонзился в ствол дерева, чуть выше меня. Воздух неожиданно наполнился стрелами, летевшими вслед за мной, подобно стае птиц, вспорхнувшей из поросли. «Молодняк дикой утки, – я поймала себя на невнятном бормотании: – град стрел, стая сорок». Я выкрикивала термины, как будто они могли спасти меня от приближавшихся собак (собаки-ищейки… нет, вой собак), словно они были волшебными чарами, но они мало помогали. Я могла почувствовать тепло собачьего дыхания на своих пятках и скрежет их клыков… а затем, прямо сквозь кусты густой ежевики появилась тянущаяся ко мне рука, чтобы вытащить меня в безопасное место.
Я подняла взгляд и увидела лицо, освещённое лунным светом – лицо темноглазого молодого парня, который спас меня от пожара, завитки его чёрных волос необузданным ореолом окаймляли лицо – ореолом, который, казалось, сливался с короной чёрных крыльев, силуэтом вырисовывавшихся в лунном свете.
Я почувствовала ту же искру, как и в тот день, когда впервые его увидела, только теперь она вспыхнула пламенем, как только он взял мою руку и вытащил меня из ежевики, собаки пытались укусить меня за ноги, когда мы порхнули в воздух. Он крепко прижал меня к груди, и мы полетели высоко над лесом. Я посмотрела вниз и увидела под нами разлившуюся серебром реку, укутанную длинными нитями тумана, а рядом с рекой из серебристой мглы возвышалась каменная башня. Моё сердце заколотилось сильнее от созерцания долгого падения, но затем я услышала биение крыльев, биение его сердца и ощутила успокоение от его медленного надёжного ритма и силы его рук.
«Я не позволю тебе упасть», – я услышала слова в своей голове, но понимала, что они исходили от него, точно так же, как я знала, что он подразумевал то, что говорил.
Но затем что-то пролетело мимо его лица, и я услышала кошмарный звук железа, поражающего плоть, и его вопль… и затем мы стали падать. Серебристая мгла поднялась, чтобы встретить нас, колокол на башне благовестил наш похоронный звон. Я потянулась к нему, но осталась лишь с пригоршней перьев.
Я резко проснулась, размахивая руками, чтобы предотвратить своё падение, и обнаружила себя в кровати в доме бабушки. Я со всей силы зажимала черное перо – которое взяла с собой и положила под подушку – в потных руках. Дождь прекратился, и лунный свет лился сквозь открытое окно, холодный ветер шелестел кружевными занавесками, создавая звук, сродни крыльям. Колокола в близстоящей церкви отзвонили полночь. Я встала, чтобы закрыть окно. Когда я пересекла комнату, то заметила странный узор на стенах и полу – узор чёрных крыльев, расходящихся в лунном свете.
Чёрные крылья на фоне лунного света, лицо темноглазого молодого парня, который превратился в крылатое создание…
Я подняла руки и увидела отпечатки крыльев на своей белой коже и, опустив взгляд вниз, я обнаружила точно такой же узор на своей белой ночной сорочке и голых ногах. Я была покрыта крыльями, была созданием, как молодой парень из моего сна.
Что-то налетело на оконное стекло. Я подбежала к окну и посмотрела вниз. Внизу, во внутреннем дворе я увидела фигуру, стоявшую под деревом и смотревшую на меня. «Парень с крыльями!» – подумала я. От мысли, что он вернулся за мной, я осознала, как сильно по нему тосковала, как сильно хотела верить, что он был настоящим. То, что он спас меня – и что у него были веские причины оставить меня на тротуаре и позволить им забрать меня в «Бельвью». Потому как я не хотела верить, что он передал меня в руки Доктора Причарда и что был заодно с мужчиной в накидке.
Начал звонить колокол. Но не отзвонил ли полночь колокол только что? Я вновь посмотрела вниз, и у меня спёрло дыхание, когда фигура сняла шляпу и поклонилась мне. Стоящим под окном и наблюдающим за мной был вовсе не парень с крыльями; это был мужчина в накидке. Низкий звон исступленно зазвонил во мне тотчас, как он выпрямился и улыбнулся мне, извергнув струйки дыма изо рта.
Что-то легонько коснулось моей руки, и я подпрыгнула. Я вновь посмотрела на улицу и увидела, что мужчина исчез. А он вообще там был? Я поняла, что лишь моя кружевная блузка касалась моей руки, та влажная блузка, которую Агнес повесила на карниз. Выходит именно она отбрасывала тени сумрачных перьев по комнате. Так что и производимый ею шум, шелестевший как перья, отразился в моём сне. Но что если видение мужчины в накидке тоже было сотворённым? Мог ли мой сон о парне с крыльями вызвать его? Были ли они каким-то образом связаны?
Сию минуту звон в моей голове стих. Я закрыла окно, повесила блузку в шкаф, положила перо в чемодан, и снова легла в кровать. Однако мне потребовалось много времени, прежде чем я смогла закрыть глаза и не испытать ощущения, что я падаю.
ГЛАВА 7
Ночью начался дождь, и он провожал меня вплоть до северной части штата, до самого Райнбека.
– Сядь с левой стороны поезда, – сказала мне Агнес на платформе центрального вокзала, – так ты сможешь увидеть реку.
Но река была скрыта туманом, белым просвечивающимся слоем, который опутывал пейзаж подобно погребальному савану. Я и себя ощущала укутанной и оцепенелой, чтобы испытывать какое-либо радостное возбуждение от начала обучения в Блитвуде. Оно было подавлено, как только Агнес сообщила мне, что не сможет сопровождать меня в поездке.
– Миссис Холл сейчас нуждается в моей помощи по организации посещения встречи Совета в клубе «Колокол и Перо». Но не волнуйся, Жилли подберёт тебя. Ты поладишь с Жилли.
Я не хотела «ладить» с Жилли. Я хотела уцепиться за единственный клочок близкого знакомства, которое теперь должна была оставить, и это была Агнес. Я даже испытала сожаление от прощания со своей бабушкой. Когда я поблагодарила её за свою новую одежду и за то, что она посылает меня в Блитвуд, у неё на глазах появились слезы. Она стала чересчур взволнованно искать носовой платок, так что я передала ей один из своих новых платков, с вышивкой моих инициалов и эмблемы «Колокола и Пера». Она раздражительно отмахнулась от него и пожаловалась на давнейшую летнюю аллергию, затем сжала мою руку и посоветовала мне «защитить имя семьи в Блитвуде».
– Помни всегда, ты Холл. Женщины рода Холл всегда учились в Блитвуде.
«Но не всегда заканчивали», – теперь мрачно размышляла я, всматриваясь в окутанную туманом реку. Что если в Блитвуде только это и видели – незаконнорожденная дочь девушки, которая забеременела в выпускном классе и сбежала, прожив в бедности и умерев от передозировки настойки опия? Дочь сумасшедшей; девушка, которая работала на фабрике и провела пять месяцев в «Бельвью»? Несмотря на то, что Агнес пообещала мне, что никто не узнает, где и как я провела лето, я всё же опасалась, что за мной будут наблюдать, выискивая признаки безумия.
Ко мне не придётся присматриваться слишком долго. Та галлюцинация на моём интервью в Совете, в которой женщины обратились в вороньё; сон о том, что я была вознесена ввысь юношей с крыльями; появление мужчины в накидке под моим окном – всё это могли быть признаки безумия. Бредовые мании у мамы начались, когда на мой день рождения она увидела мужчину в накидке, и она была убеждена, что её преследуют. А потом я увидела ту же самую личность на фабрике «Трайангл Вейст» и в больнице «Бельвью». Доктор Причард сказал мне, что я вообразила этого мужчину на фабрике в день пожара. Вне всякого сомнения, исходивший из его рта дым мне привиделся. Я надеялась, что наваждения были вызваны наркотиками, которые мне давали в больнице, но опять же, почему я снова увидела его прошлой ночью?
Я настолько увязла в этих мрачных мыслях, что не услышала, как проводник сообщил о прибытии на мою станцию. Только когда из тумана высветился знак станции, я пробудилась, вскочила на ноги и с трудом стащила свой саквояж с верхней багажной полки. «Надо ли мне сдавать чемодан в автоматическую камеру хранения? Почему я не уточнила об этом у Агнес? Ох, и почему Агнес не со мной?»
Когда поезд замедлил ход, выходившие на этой станции пассажиры стали проталкиваться мимо меня по проходу. Я попыталась протиснуться мимо пышнотелой женщины в пурпурном бомбазине, чья широкополая шляпа заполнила весь проход.
– Извините, – сказала я, когда та свирепо выглянула на меня из-под украшенной бисером вуали, – я просто хотела убедиться, что носильщик знает, что надо взять мой чемодан.
– Если вы размещали должное предписание при посадке, проблем не будет, – громким звонким тоном заявила женщина в бомбазине, не сдвинувшись ни на дюйм. – Ежели нет, нам всем остальным не подобает сносить отсутствие вашей подготовленности. Вам не иначе как придётся подождать.
– Но мой чемодан…
– У нас у всех чемоданы, юная леди, но, судя по всему, не все из нас наделены манерами.
Подавленная её диктаторским тоном и неспособностью переместиться мимо её широкого турнюра (кто ещё носит турнюры? – я раздражительно задалась вопросом. – Они же вышли из моды ещё в девяностых!), я подождала, пока матрона в бомбазине сойдёт с поезда. Мы были последними, кто спустился на перрон. Я успокоилась, заметив свой чемодан на платформе, но в меньшей степени была рада увидеть, что моя попутчица реквизировала последнего носильщика, и тот понёс её чемодан наверх по длинному лестничному пролету. Платформа находилась внизу крутого утёса, рядом с рекой, но сама станция, видимо, расположилась на вершине утёса. Не представляя никакого способа отнести свой чемодан наверх по ступенькам самостоятельно, и не желая оставлять его, я села на него и обратила свой пристальный взор на реку – или точнее на туман. Единственными признаками реки были плеск воды и низкие стоны туманных горнов.
«Кем бы эта Жилли не была, она запросто сможет меня здесь найти, или я сяду на следующий поезд, идущий назад в город. Я поеду сразу же к мисс Джейнвэй и буду умолять её взять меня в подмастерье. Для этого мне Блитвуд не нужен. Мне вообще Блитвуд не нужен».
– Холл! Холл!
Громкий раскатистый голос, который я сначала приняла за исходивший от реки туманный горн, пронзил мой приступ самобичевания.
– Холл! Холл!
Я подняла взгляд и увидела небольшую смуглую и очень промокшую фигуру, выступавшую из тумана. Моим первым ошарашенным восприятием было, что это один из келпи из рассказов моей мамы восстал из Гудзона, вознамерившись утащить меня в воду и утопить.
– Холл? – прогремел он, вышагивая ко мне со звенящим звуком, как будто за ним волочились якоря затонувших кораблей. – Мисс Авалайн Холл?
Когда фигура приблизилась, я увидела, что это был опрятный коренастый мужчина в длинном чёрном вощёном дождевике и в широкополой шляпе из такого же водонепроницаемого материала, которая затеняла его лицо. Вода стекала с его шляпы и плечиков дождевика. Бряканье исходило от огромного кольца с ключами, прицепленного к его ремню. Я была более чем уверена, что келпи ключей не носили.
– Вы мисс Авалайн Холл? – поинтересовался он хриплым шотландским акцентом.
Я призналась, что это была я.
– Жилли, – сказал он, потянувшись к моему чемодану.
«Он считал, что Жилли сидит в моём чемодане?»
– Жилли Даффи, то есть, – добавил он, когда я не сдвинулась со своего чемодана. – Но все девушки зовут меня Жилли.
Он отвёл назад шляпу, открыв сильно изборождённое морщинами лицо и глаза такие тёмные как горные озера. Несмотря на потрёпанный вид его лица, его волосы были чёрными как смоль, без намёка на седину – казалось, что они имеют чуть ли не тёмно-зелёный отблеск, словно в своём влажном штате он порос лишайником. Его высказывание о девчачьем имени вызвало у меня смех – имя, которое, как мне теперь казалось, странно подходило созданию, выглядевшему так, будто у него могли быть жабры.
– Если пожелаете, я могу понести вас вместе с чемоданом, но, возможно, вы посчитаете такую поездку немного ухабистой.
– Ох! – вскрикнула я, вскочив на ноги от мысли о вхождении в свою новую школу перекинутой как мешок с картофелем через плечо сурового Жилли – картина эта выглядела ещё большее нелепой из-за его небольшого роста. Он с трудом походил на довольно сильного человека, чтобы нести мой чемодан: – Прошу меня простить. Должна ли я позвать носильщика, чтобы его занесли наверх?
Но Жилли, невзирая на его тщедушный рост, уже закинул чемодан на своё плечо, словно это была коробка с пуховыми подушками. Он развернулся и начал взбираться по лестнице.
– Мисс Мурхен сказала мне, что встречать меня будет Жилли, но я посчитала, что это девушка, – сказала я, заспешив вслед за ним и едва поспевая за его шагом, невзирая на то, что он нёс мой тяжелый чемодан.
Жилли фыркнул.
– Если я знаю Агнес Мурхен – а я полагаю, что знаю – она разыграла вас. Девушки считают, что называть меня Жилли забавно, но меня это не задевает. Там, откуда я родом, Гилли – это мужчина, который охраняет землю и заведует охотой. И это именно то, чем я занимаюсь в Блитвуде. Я забочусь об охотничьих соколах и присматриваю за существами реки и леса. Это благородная работа.
Мы взошли на верхние ступеньки, где нас ожидал чёрный блестящий экипаж, украшенный гербом «Колокола и Пера». Жилли забросил мой чемодан на его крышу, точно шляпу на вешалку.
– Мама говорила, что любая работа почётная, если ты выполняешь её с честью, – сказала я, вспомнив, как она сказала мне это, когда я пожаловалась на мозоли на кончиках пальцев от шитья или на то, что мы должны доставлять наши шляпы к служебному входу.
– Твоя мама была доброй души человеком. Возможно чересчур доброй для её же блага, – угрюмо произнёс Жилли, натянув шляпу на глаза так, что я не смогла рассмотреть выражение его лица.
До того как я смогла поинтересоваться как хорошо он знал мою маму и что он подразумевал под тем, что она была чересчур доброй, отчетливое постукивание изнутри экипажа прервало нас.
– Оскорбительно, – заявил заливной голос, – вести личную беседу, когда третий участник вашей делегации, ожидает вас.
Рот Жилли подёрнуло насмешливой кривоватой улыбкой.
– Прошу прощения. Мисс Авалайн, позвольте мне вам представить мисс Эуфорбию Фрост, Госпожа Этикета.
В окне экипажа показалось лицо, скрытое вуалью. Я тут же узнала женщину в бомбазине из поезда.
– А вы, разумеется, нет! Общепринятыми нормами, когда вы представляете людей, первым упоминается имя самого важного человека.
Жилли выглядел так, словно мог иметь иное мнение на то, кто здесь был самым важным человеком, но он любезно ещё раз всех представил, закончив упоминанием, что я буду делить экипаж с ней.
– Это совершенно неприемлемо. Полагаю, этот транспорт был послан исключительно в мой адрес. Как я должна соблюдать надлежащую дистанцию, столь необходимую в отношениях между учителем и учеником, если я вынуждена буду тесниться в экипаже с этой довольно промокшей личностью?
Я, на самом деле, с каждой минутой промокала всё больше и больше. Бросив взгляд украдкой внутрь экипажа, я обнаружила, что просторные юбки мисс Фрост заняли половину салона; а её шляпа и саквояж – вторую половину.
– Я не оставлю её здесь, – проворчал Жилли. – Не с тем, что происходит. И она не может ехать снаружи на месте кучера со мной. Дождь льёт как из ведра.
Мисс Фрост фыркнула.
– Тем более нужно поторопиться. Этот отвратительный речной климат возмущает меня.
Под полями шляпы лицо Жилли помрачнело. Его глаза, которые мгновение назад были чёрными, вспыхнули зелёным цветом – цветом неба перед грозой. «Цветом неба над нашими головами в этот миг», – отметила я; от звука ветра я подняла взор наверх. Деревья рядом со станцией согнулись от внезапного порыва ветра, дождь зашипел как разгневанный кот, воздух запах опалёнными проводами. У меня возникло ощущение, что если мы задержимся тут ещё на несколько минут, то всех нас сдует в реку. Я протянула руку и коснулась обтянутой в перчатку руки Жилли. Он сильно удивился моему прикосновению, и я испугалась, что нарушила какое-то негласное правило Блитвуда. Мисс Фрост в экипаже засопела.
– Я не возражаю от поездки снаружи, – сказала я. – На мне плащ и так у меня будет лучший обзор школы.
– Совершенно верно, – сказала мисс Фрост. – Слишком многословно. Проще будет «я рада услужить вам, мисс Фрост».
– Я рада услужить вам, мисс Фрост, – как попугай повторила я за ней, мой взгляд всё ещё был прикован к Жилли.
«Я его оскорбила?» Может быть, он и служащий в Блитвуде, но я была всего лишь бывшей фабричной девушкой и давным-давно обрезчицей шляп. У меня было больше общего с Жилли Даффи, нежели с девушками, с которыми я вот-вот встречусь. Каким-то образом я понимала, что если займу неправильную позицию в отношении Жилли, ничего хорошего в Блитвуде не будет.
Жилли прищурил глаза, посмотрев на меня, зелёный цвет померк до чёрного, и он проворчал:
– Я не возражаю разделить место кучера с вами, если вы не против. И если пообещаете не пугать лошадей.
Я не могла представить, что должна сделать такого, чтобы напугать огромных рабочих лошадей, запряжённых в экипаж, но я нетерпеливо кивнула.
– Я буду вести себя очень смирно и тихо, – пообещала я.
Жилли снова пробурчал:
– Этого вполне хватит, – сказал он, предложив мне руку, чтобы помочь мне забраться на место кучера.
Хоть он и не улыбался, он стиснул мою руку, пока помогал мне подняться – вероятно, лишь для того, чтобы уберечь меня от падения, но от этого пожатия мне стало лучше на душе. Заняв место на твёрдой жёсткой «коробке» (а по сути, была просто деревянная доска), я заметила, что дождь с ветром прекратился. «И это, – решила я, – как минимум, было хорошим предзнаменованием».
ГЛАВА 8
Дождь хоть и прекратился, туман не исчез. Переместившись с реки, он окутал дорогу – Ривер-Роуд, о названии которой меня уведомил неясно вырисовывавшийся из тумана знак. Казалось, что дорога и впрямь превратилась в реку – густой створоженный мрак, из которого случайно выскакивали одинокие объекты, подобно сплавному пиломатериалу, плывущему в потоке: вялые наивные коровы, разрушенные каменные стены, шишковатые ветви, и один раз, сильно напугавшая меня ворона, которая каркнула, когда ненадолго села на плечо Жилли и затем улетела, не заполучив никакой реакции от мужчины.
Мы молча ехали, и единственными звуками были удары лошадиных копыт и капание воды с неразличимых деревьев по обе стороны дороги и с края шляпы Жилли. Он сгорбился над вожжами, его лицо было невозмутимым, неподвижным как камень.
«Может быть, ему было запрещено общаться с учениками, – подумала я, – или может быть ему не нравится разговаривать с ними». Но затем я вспомнила то успокаивающее пожатие и его отказ позволить мне остаться на станции, и однажды как-то высказанные мне слова Тилли. «Иногда люди настолько скромны, что они огораживают себя стеной молчания. Доброе слово может дать брешь в этих стенах». Я не знала, желал ли Жилли Даффи, чтобы его стены оставались неизменными, но понимала, что мне этого хотелось. Я приближалась к неизвестному мне месту, которое будет моим домом в течение следующих трех лет. Я чувствовала себя замерзшей, одинокой и напуганной. Если я не поговорю с кем-нибудь, холод поселится в моей душе и останется там навечно.
– Спасибо вам, что не оставили меня на станции, – сказала я, нарушив молчание, которое ощущалось как лёд.
– Ааагхх, – он издал искажённый звук, словно прочищал горло, и сплюнул на дорогу. – Было бы неправильно, оставить девушку одну в таком тумане. Эта моя работа – следить, чтобы вы, девушки, были в безопасности.
– Ох, получается, вы не только за животными присматриваете, так?
– Я присматриваю за Блитвудом, домом, и лесом, и всем, что в нём живет, – ответил он с решительным кивком и цокнул языком лошадям, которые приподняли уши и пошли более энергично от звука голоса их хозяина.
– Должно быть это большая ответственность, – сказала я.
– Да, – пробурчал он.
– А… как долго вы служите в Блитвуде в таком случае?
– С момента как её перевезли сюда.
– Кого перевезли? – спросила я, сбитая с толку.
Взгляд его зелёно-черных глаз осмотрительно скользнул в мою сторону.
– Значит, ты не знаешь историю этого места? Твоя мать тебе никогда не рассказывала? – прозвучал он чуть ли не сердито.
– Нет, – призналась я. – Мама рассказывала о Блитвуде, но эти рассказы часто ввергали её в печаль, и она внезапно прекращала рассказ. А иногда, если я начинала интересоваться… – я призадумалась, вспомнив погружения мамы в молчание и меланхолию. Я всегда полагала, что она начинала грустить из-за разговоров о Блитвуде, потому что скучала по нему, но, может быть, она думала о нечто плохом, что здесь произошло: – Ну, вы же знаете, как бывает, – проворчала я. – Иногда крайне сложно говорить о месте – или о человеке – что ты потерял.
Он повернулся и посмотрел на меня, его глаза находились на одном уровне с моими глазами, так что я смогла впервые по-настоящему их рассмотреть. Они были зелёного цвета – глубокого болотного оттенка, цвета ночного леса. «Так вот откуда он происходит, – подумала я, смотря в глаза Жилли Даффи. – Его душа поросла лесом».
– Да, – сказал он, – я очень хорошо знаю каково это. Я знаю о многих вещах – и так уж случается, что я достаточно хорошо умею их находить. Не хочешь, чтобы я рассказал тебе историю том, как Блитвуд обрёл себя здесь, на берегах Гудзона, и легенду о семи колоколах?
– О семи колоколах? – настороженно спросила я, почувствовав как озноб начал передвигаться вверх по моему позвоночнику, когда я подумала о звоне, который слышу в своей голове.
Но сейчас я не слышала звона и, казалось, что «легенда о семи колоколах» была подобно одной из прочитанных мной историй в книгах миссис Мур: отчасти выдумка, которую мои новые соученицы, возможно, рассказывают сидя ночью у камина с какао и пирожными. Возможно немного жуткая, но, по существу, безобидная.
– Я с удовольствием послушаю историю, – наконец ответила я. – Это одна из тайн Блитвуда? Агнес говорила мне, что Блитвуд хранит множество тайн.
– Да, это самая первая мистерия Блитвуда. Одна из прародителей всех остальных тайн и самая древняя из них.
– Всё началось ещё в старые времена, в деревне в Бордерс, иными словами на земле близ границы между Англией и Шотландией – на краю темного леса. В деревне жил творец колоколов, который был известен по всему миру благодаря изготовленным им колоколам. Все самые грандиозные кафедральные соборы желали, чтобы он изготовил колокола для их колоколен, потому как утверждали, что его колокола обладали самым чистым звоном. Некоторые говорили, что он добавлял кровь соколов, чтобы звук звона разносился везде и повсюду. Другие же шептались, что он использовал кровь падших ангелов. Но, конечно же, слухи были преувеличены, потому как… – Жилли фыркнул. – Все знают, что ангелы – будь-то падшие или нет – крови не имеют.
Я задрожала, вспомнив свой сон о парне с крыльями, который выглядел – меня только что осенило – как падший ангел. Быть может, моя мама всё-таки рассказывала мне эту историю.
– Но я думаю, – продолжил Жилли, воодушевившись историей, его застенчивость угасла, – что слухи об ангельской крови возникли позже из-за того, что случилось с семью дочерьми творца колоколов.
Жилли выбрал этот момент, чтобы наклониться и распутать узел на вожжах, и я нетерпеливо взмолилась.
– Что случилось с дочерьми мастера колокольных дел?
Он выпрямился и поправил свою шляпу, прежде чем продолжил, как будто бы обращался к более огромной аудитории, нежели к одной промокшей школьнице и крупам двух лошадей. Он смотрел прямо вперёд, пока рассказывал историю, его глаза были прикованы к дороге, словно он наблюдал за чем-то, что могло внезапно явиться из тумана.
– Жена творца колоколов увидела во сне, что у неё будет семь дочерей, и каждая будет настолько красива, как звезда, и поэтому когда девочки появлялись на свет, она дала им имена в честь семи сестёр, которые стали звездами.
– Созвездие Плеяд? – уточнила я.
– Да, странный выбор, если спросите меня, но никто никогда не спрашивает старика Жилли. Когда родилась самая младшая девочка, мать назвала её Меропой, и затем умерла. Все девушки выросли красивыми, как и их тёзки, но к тому же и трудолюбивыми. Они помогали своему отцу в сборе древесины в лесу для литейного огня, и когда они стали достаточно взрослыми, они подсобляли ему разливать расплавленную бронзу по формам для колоколов. Все они могли воспроизводить перезвон колоколов и говорили, что их голоса были благозвучными и чистыми, как у колоколов их отца.
Успокоенная качением кареты, я расслабилась в ритме истории – «сказки», подумала я – и задалась вопросом, какая судьба была уготовлена дочерям колокольных дел мастера. Были ли там принцы, воюющие за их сердца, или волшебные клубки в подводных царствах, или, может быть, все они превратились в лебедей?
– Однажды осенью состоятельный принц…
«Ах, – подумала я, – значит, принц всё же был!»
– … заказал колокольному мастеру выковать семь колоколов для звонницы его замка, который стоял по ту сторону леса. Колокола должны были быть готовы к Хогманай – так они называли канун Нового Года в старом крае. На это едва ли оставалось время, но оплата была настолько большой, что творец колоколов смог бы дать каждой своей дочери щедрое приданое. Все дочери были счастливы от такого вида на будущее, за исключением самой младшей дочери, Меропы, которая переживала, что отец слишком много работает.
«Конечно же, это была самая младшая дочь, – размышляла я. – Так всегда бывает. Она будет той самой, кто в итоге, выйдет замуж за принца».
– Когда она не смогла убедить отца отказаться от поручения, то стала работать вдвойне усердней, чтобы помочь ему, научившись ковать и лить формы. Отец позволил ей самостоятельно улучшить форму для последнего и самого маленького колокола, дискантного колокола, и назвал колокол в её честь – и затем, чтобы его дочери не стали завидовать, он дал имена всем колоколам в честь его дочерей, и вот именно так колокола оказались названы в честь звезд. Каждый колокол заклеймён его именем, клеймо можно увидеть на колоколах по сей день. Майя, Электа, Тайгета, Алкиона, Келено, Стеропа и Меропа. Только вот колокола Меропы больше на башни нет, но я вернусь к этому со временем.
– Невзирая на всю помощь девочек, творец колоколов работал столь упорно, что когда колокола были закончены, его скосила болезнь – он был слишком болен, чтобы самому отвезти колокола в замок принца. Тем не менее, девушки не хотели рисковать и лишиться своего приданного, поэтому они согласились лично отвезти колокола. Меропа умоляла их остаться дома и ухаживать за отцом, но старшая сестра Майя, посчитала, что появление семи сестёр, доставивших семь колоколов, произведёт прекрасное впечатление, и такой демонстрацией она надеялась заработать восхищение принца. Она даже написала перезвон из семи частей для своих сестёр, чтобы сыграть его на колоколах, когда они будут установлены на звоннице.
– Когда колокола были уложены в солому и загружены на телегу, сестры облачились в свои самые лучшие платья и накидки, и выдвинулись в сторону замка принца. Меропа уговаривала сестёр пойти длинным маршрутом, обогнув лес, потому как лес был полон не только волками и дикими кабанами, но ходили слухи, что в лесу также жили фейри, и что многие путешественники пропадали без вести в тумане и их больше никогда не видели.
Жилли повернулся ко мне и посмотрел мне прямо в глаза.
– Лишь глупая девушка пойдет бродить по лесу в одиночку.
– Но старшая сестра настаивала, чтобы они пошли через лес, – произнесла я, поскольку была уверена, что уже видела развитие сюжета в этой истории, но также и для того, чтобы отвлечь себя от мыслей о тех созданиях, что появлялись из тумана… которые, возможно, даже теперь скрывались в окружавшем нас тумане.
– Да, – согласился Жилли. – Потому что она хотела оказаться там к наступлению ночи, когда принц будет присутствовать на мессе. И они бы успели, если бы не попали в полосу тумана, который устремился вниз с гор и поглотил весь лес целиком. Девушки не могли видеть куда они направляются… – Жилли снова повернулся ко мне, чёрно-зелёные глаза сверкали, как искры в кузнечном горне. – Не больше, чем мы можем видеть сейчас, мисс. Кто может сказать наверняка, что мы всё ещё на Ривер-Роуд и направляемся в сторону школы Блитвуд, или что мы не сбились с нашего пути и заблудились. Есть люди, кто верит, что подобные этому туманы насылаются фейри, чтобы хитростью завлечь неосмотрительную путешественницу в Волшебную страну, где она может блуждать сотни лет, так и не найдя выхода оттуда. Есть места, в которых девушка может странствовать, где даже старый Жилли не способен будет её найти.
Я понимала, что Жилли исключительно предостерегал меня, чтобы я держалась подальше от леса, но всё же я беспокойно огляделась по сторонам в поисках каких-либо признаков, что мы до сих пор были на Ривер-Роуд. Но туман был настолько густым, что я не смогла даже разглядеть каменную стену, которая граничила с дорогой. Возможно, мы уже странствовали по Волшебной стране – по месту, о котором я знала из историй моей мамы. Я запустила руку в карман и для успокоения погладила чёрное перо. Казалось, будто оно обернулось вокруг моей руки, как ищущий теплоты кот.
– Так вот что произошло с дочерями колокольных дел мастера? – спросила я. – Они заблудились в Волшебной стране?
– Нет, – ответил он. – Было бы гораздо лучше для них, если бы так произошло. Вместо этого, они услышали шелест из лесного массива по обе стороны от них. Сначала они попытались убедить себя, что это были всего лишь олени или лисы, но существа, издававшие эти звуки, были большими, и вскоре они услышали скуление и вой волков, призывавших друг друга. Они были окружены стаей волков. И не просто какими-то волками – сумрачными волками, – Жилли послал мне взгляд, от которого кровь застыла в жилах.
– Что это за волки? – спросила я, во рту у меня пересохло.
– Это не обычные волки из крови и шерсти. Дикие животные могут быть опасны, мисс, но в них нет зла. Сумрачные существа состоят из чистого зла. Лошади поняли кем были эти волки. Они понеслись вперёд и вожжи выскочили из рук старшей сестры, и лошади вышли из-под контроля – бросившись прямо в ров. Телега опрокинулась на бок и сбросила сестёр и все семь колоколов в снег. Когда колокола вырвались из своих соломенных упаковок, они издали колоссальный и жуткий шум. Когда тот затих, лес вокруг них погрузился в тишину.
– «Колокола спугнули волков», – прошептала Меропа. Они могли расслышать вой волков на расстоянии. Затем они услышали, что вой стал приближаться.
– «Но ненадолго», – произнесла другая сестра.
– «Нам надо бежать», – предложила ещё одна сестра.
