Текст книги "Похищенная"

Автор книги: Келли Армстронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Низко пригнувшись, я обогнула рощицу. Никого. Обернулась – вдруг подкрался сзади? Снова никого. Я призадумалась, потом крадучись двинулась в обратную сторону и вышла к поляне. Никого. Я напрягала слух, обоняние, зрение… безрезультатно. Едва я ступила на поляну, слева, из-за старого дуба, ко мне метнулась тень. На этот раз удрать мне не дали. Клей ухватил меня за талию, и мы оба грохнулись на землю.

Его губы прижались к моим, и он запустил язык мне в рот. Я попыталась вырваться, но Клей мигом припечатал мои руки к земле. Я все равно стала отбиваться – просто потому, что мне нравилось чувствовать на себе вес его тела, ощущать кожей, какие жесткие волосы у него на груди и ногах; нравилось, как работают его мускулы, когда он удерживает меня. Кровь из его раны пошла сильней, смешалась с запекшейся кровью человека на моем теле. Даже на губах и во рту у Клея была кровь. Закрыв глаза, я попробовала ее на вкус.

Землю под нами устилала сырая листва, покрытая теперь слоем грязи и крови. Мы смеясь скользили по ней, боролись, тискали и целовали друг друга, а потом Клей ухватил мои бедра и вошел в меня. Я охнула, и он со смехом запрокинул голову. Мы еще немного покувыркались, подталкивая друг друга, даже не пытаясь найти хоть какой-то ритм. Земля царапала нам кожу, в самые чувствительные места втыкались веточки – и все-таки мы не останавливались, целуясь, пока хватало дыхания, а потом снова смеялись и дурачились. Я зажмурилась и вобрала в себя все эти ощущения: мелкий перестук сердца, запах крови и прелой листвы, победный смех Клея.

Вот я открыла глаза – и он смотрит на меня с улыбкой. Клей никогда не закрывал глаз, занимаясь любовью, даже взгляда не отводил – чтобы я могла читать его, как книгу. По расширившимся зрачкам я поняла, что он достиг высшей точки. Его губы шевельнулись, произнося мое имя. Я судорожно вдохнула, мое тугое, как струна, тело накрыла волна блаженства, и мы слились в единое целое.

– Ну так ты по мне скучала? – произнес он несколько минут спустя, по-прежнему лежа на мне.

Я скосила голову, посмотрела ему в глаза и расплылась в улыбке.

– Временами.

– Жестокая… Ну зачем ты такая жестокая?

– По крайней мере в одном отношении я ставлю тебя очень высоко.

– Только в одном?

Он переместил руку мне на грудь, играя пальцами с соском. Скоро на подмогу пальцам пришли губы. Я прикрыла глаза и застонала.

– Ну, может, в нескольких, – промурлыкала я. – В том числе и в этом. Хочешь, составлю список?

Не отрываясь от своего занятия, он усмехнулся.

– Давайте уж как-нибудь обойдемся без списка, ладно? – произнес низкий голос справа от нас. – Иначе мне вас всю ночь придется ждать. Хватит одного раунда.

Повернув голову, я увидела в рощице Джереми.

– Извини.

– Ни к чему извиняться. Но я хотел бы, чтобы еще до рассвета вы навели здесь порядок.

Клей застонал и приподнялся на локтях.

– Да, именно так, – продолжил Джереми. – Очень неразумно с моей стороны было ожидать, что вы сначала избавитесь от тел и только потом перейдете к любовным игрищам. Приношу свои искренние извинения. А теперь поднимай задницу, Клей, и за работу.

Клей вздохнул и, поцеловав меня еще разок, встал. Я последовала его примеру и направилась к месту, где лежал труп. Да, одежды на мне по-прежнему не было, и да, Джереми стоял прямо перед нами. И нет, я не пыталась как-то прикрыться, даже не покраснела. Джереми не раз видел меня обнаженной, даже рисовал в костюме Евы. Один раз он вообще споткнулся об меня, когда я голышом нежилась на земле. Не забывайте, мы ведь оборотни. После Преображения мы остаемся, в чем мать родила… и, как правило, вдали от сброшенной одежды. Мы постепенно привыкли к наготе и со временем перестали придавать ей значение.

– Можно полюбопытствовать, а одежду нашу ты с собой случайно не захватил? – заговорила я. – Если нет, ничего страшного. Лишь бы не встретился на обратном пути какой-нибудь рыбак, вставший с утра пораньше.

– Захватил, но учитывая, что вы оба с ног до головы в грязи и крови, лучше вам пока походить нагишом. Ничего, скоро снова будете чистенькими.

Что он имел под этим в виду, я спрашивать не стала и тут же приступила к обыску трупа. Джереми сходил к канаве, вернулся с лопатой, бросил ее Клею.

– Похороним тело здесь? – спросил тот.

– Нет. Выкопай ямку возле его шеи, переверни тело и выпусти кровь. Похороним у коттеджа – идти отсюда примерно полмили. Я рассчитывал, что вы настигнете его раньше.

– Выбирать не пришлось, – заметила я. – Мы наткнулись на него в болоте и выгнали на сухой участок. У него, оказывается, был пистолет. Клей ранен в руку.

Джереми, нахмурившись, подошел к Клею и осмотрел его плечо.

– Рана сквозная. Болит?

Клей поднял руку выше уровня плеч:

– Только когда делаю вот так.

– Тогда не делай.

– Не смог устоять? – спросила я.

Клей широко улыбнулся. Губы Джереми лишь шевельнулись. Он похлопал приемного сына по спине.

– Ну, давай за дело. Выпусти кровь.

– Документов никаких, – объявила я.

Джереми кивнул. Едва Клей взялся за лопату, Джереми и я так и подпрыгнули на месте: как это мы не сообразили, что для раненого такая работа не подходит! После недолгих препирательств – спорить пыталась я, а Джереми просто вцепился в черенок и отказывался выпускать его из рук – мы поделили обязанности: Джереми выкопал ямку, я же перевернула труп. Когда вытекла вся кровь, мы накидали в ямку листвы и засыпали землей, после чего взяли тело и пустились в путь.

Мы вернулись к домику, когда до рассвета было еще далеко. Джереми с моей помощью затащил два трупа на лесистый берег озера. Клей остался с третьим телом, заявив, что ему «нужно кое-что с ним сделать». Уточнять мы с Джереми не стали. Иногда лучше не знать, что там за «дела» у Клея.

Я стояла на береговой насыпи, все еще нагишом. С соседней стройки принесли несколько бетонных блоков и привязали их веревкой к шее и ногам каждого трупа.

– Ух ты, – проговорила я, опускаясь на насыпь и погружая ноги в ледяную воду, – я пускаю мертвеца «на корм рыбам». Круто. Впервые избавляюсь от трупа, как настоящий мафиози. Ты хоть понимаешь, что это значит? Если меня поймают, то я стану свидетелем обвинения – придется давать показания против вас с Клеем. А потом продам свою историю журналистам за миллион баксов. Только насладиться этим богатством не выйдет, потому что остаток жизни я проведу в хижине где-нибудь в Аппалачах, питаясь одними ондатрами и вздрагивая при каждом звуке, ибо неизбежно настанет день, когда кто-то из вас выследит меня, вероломную тварь, и прервет мое жалкое существование. – Я сделала паузу. – Минуточку. Не так уж это и круто, как выясняется. Может, все-таки зароем в землю?

– Залезай в воду, Елена.

Я вздохнула:

– Времена уже не те, гангстеры тоже. О, где же ты, старина Аль Капоне?

Джереми подтолкнул меня, и я плюхнулась в озеро.

– И постарайся не шуметь.

– Я не…

На меня полетел первый из трупов, и под его весом я ушла под воду. Когда вернулась на поверхность, Джереми уже исчез. Доплыв до середины озера с мертвецом на буксире, я проверила глубину: не меньше пятидесяти футов. Если парень и всплывет, то очень нескоро. На всякий случай я опутала его водорослями и направилась за вторым телом.

Клей еще не возвратился. Джереми спустил мне труп номер два, и я проделала с ним ту же процедуру, только сбросила его в ста футах от номера один: так надежней. Порой меня пугала собственная прозорливость. Что-то слишком у меня много опыта в таких вещах. Слишком.

Едва я вынырнула, как чьи-то сильные руки обхватили меня за талию и подбросили в воздух. От моего неуклюжего приводнения по озеру пошла волна. Я схватила Клея за шею, утянула под воду, продержала там пару секунд – а может, и дольше – и только тогда выпустила.

– Ты слышал, что сказал Джереми? Не шуметь!

Клея снова осклабился:

– А я-то что, я тише мыши. Это ты шумишь.

Я бросилась на него. Он заключил в меня в объятия, крепко прижал к себе и поцеловал. Губы у него были холодные, как лед, дыхание – как обжигающий пар. Я ответила столь же долгим поцелуем, потом обвила его руками и ногами и увлекла под воду.

– Мне и вправду тебя не хватало, – произнесла я, когда он показался на поверхности.

Он склонил голову и приставил к уху ладонь:

– Что-что, милая? Кажется, мне вода попала в уши. Ей-богу, мне послышалось, будто ты сейчас призналась, что скучала по мне.

Я скорчила рожу и поплыла к берегу, но Клей схватил меня за ногу и притянул к себе.

– Мне тоже тебя не хватало, – сказал он. Его пальцы порхнули по внутренней поверхности моих бедер. – Пора возвращаться. Как думаешь, если выйдем из воды чуть подальше от дома, Джереми догадается?

– Через несколько минут.

– Нам этого времени хватит?

– Вполне.

Он улыбнулся:

– Отлично. Хочешь наперегонки?

– Какой приз полагается победителю?

– По выбору.

Я рванула с места. Клей ухватил меня за лодыжку и потянул назад, а потом стартовал сам.

Когда мы вернулись к коттеджу, Джереми уже погрузил наши пожитки в «эксплорер». По понятным причинам дальнейшее пребывание здесь стало невозможным. Перед тем как ехать, вожак обработал Клею рану, а мне ожоги, после чего выдал одежду. Наконец мы тронулись. Нужно было найти новое место для ночлега. Пока мы избавлялись от тел, Клей успел позвонить Рут. Ни словом не обмолвившись о «гостях», он узнал, что повторное собрание состоится утром.

Кто-то указал наемникам, где нас искать. Все пятеро, которые знали, что мы находимся в Вермонте, будут на завтрашней встрече. Значит, туда наведаемся и мы.

СТОЛКНОВЕНИЕ

Встреча была назначена на восемь. Мы встали в семь, но все равно опоздали. В крошечном номере мотеля особо не развернешься, а нам нужно было принять душ, побриться (нет, у женщин-оборотней волосы не растут, где не положено; брились мужчины, а не я), одеться, выписаться из так называемой гостиницы, позавтракать и доехать до Спарты. Чтобы сэкономить время, мы с Клеем решили принять душ вместе, но по некоторым причинам никакой экономии не получилось. Ну, сами понимаете.

Прежде чем избавляться от трупов, Джереми проверил их карманы. Не важно, интересно ли нам самим узнать, с кем мы имели дело. Это стандартная процедура: прежде чем прятать тело, нужно уничтожить документы, чтобы в дальнейшем его не смогли опознать. Как я сказала, опыта в таких вещах у нас хватало с избытком. У двоих – включая того, что проверила лично я – не обнаружилось ни бумажников, ни документов, ни даже денег. А вот в кармане третьего нашлись две двадцатки и водительское удостоверение. Минимум необходимого: запасные деньги и права – на случай, если остановит дорожная полиция. Эти ребята явно знали, на что идут. Хорошенько изучив удостоверение, Джереми заявил, что это подделка – добротно выполненная, но тем не менее. Уж кому знать, как не ему: он изготовил фальшивые документы для всех членов Стаи. Видите, и здесь у нас был кое-какой опыт.

Мы добрались до «Легион-холла» к половине десятого. На стоянке обнаружились все те же четыре автомобиля. Как и в прошлый раз, ведьмы наложили на вход заклятие, но тут уж мы стучать не стали: Клей сорвал дверь с петель, и мы вошли. Едва я показалась в дверях, Рут умолкла на полуслове. Все взгляды обратились на нас.

– И где же вы были? – осведомилась Рут.

Я широко осклабилась:

– Охотились.

– Хотите, улов покажем? – прогремел Клей у меня из-за спины.

Он швырнул на стол мешок из-под мусора. Одна Кассандра недоуменно посмотрела на незнакомца, все остальные уставились на мешок. Никто не сдвинулся с места. В конце концов Кассандра потянулась к мешку, заглянула внутрь и через секунду приняла прежнюю позу, переводя взгляд с Клея на меня с самым бесстрастным выражением лица: ни шока, ни отвращения. Пейдж развернула мешок и в ужасе отшатнулась.

На столе лежала голова третьего наемника, таращась на присутствующих пустым взглядом. Пейдж вскочила и попыталась набросить мешок обратно, но голова покатилась по столу. Девушка истошно завизжала.

– Занятная у вас визитная карточка, – заметила Кассандра. – Можно поинтересоваться, кто вы такой?

– Клейтон Данверс, – процедила Пейдж сквозь зубы, – сторожевой пес Стаи.

– Вопрос не в том, кто такой Клей, – возразила я, – а кому принадлежала эта голова. Может, кто-нибудь нас просветит?

– Прошлой ночью этот человек вторгся в наше жилище, – пояснил Джереми. – С ним было еще двое. Смею вас заверить, их постигла та же участь. При себе они имели серебряные пули.

– Серебряные… – начал Адам, потом вдруг умолк, оглядел присутствующих. – Вы думаете, что это мы их послали?

– Да вы только посмотрите, – обратилась ко мне Пейдж, – он чисто выбрит, и стрижка та же, что у головорезов из Питсбурга. Очевидно…

– Ничего очевидного, – перебил Клей. – Вы или уже в Питсбурге спектакль разыгрывали, или специально одели этих ребят так, чтобы в случае чего мы пришли к очевидному выводу. Если эти люди занимаются похищениями, то почему они решили начать с Джереми и Елены, когда вы тут сидели всей оравой? Ведь это был бы очевидный выбор.

– Может, им понадобился именно оборотень, – возразила Пейдж. – Кроме того, во время собраний мы всегда используем защитную магию. До нас им было не добраться.

– Так, значит, вы предвидели угрозу? – бросила я. – Спасибо, что предупредили. Но это все равно не объясняет, как они на нас вышли сначала в Питсбурге, теперь здесь. Ну как, скажите на милость?

– Наверное, выследили… – пробормотала Пейдж, – …кого-то из нас.

– Они шли по вашему следу. – Кассандра повернулась к Рут. – Вы привели их сюда.

– Возможно, этих людей послали и не вы, – подал голос Джереми, – но ответственность все равно на вас. Вы проигнорировали элементарные меры безопасности и не избавились от хвоста, покидая Питсбург. Если эта группа всегда так работает, то я не вижу причин для сотрудничества – даже временного. Для моей Стаи это невыгодно. Как видите, мы, – он указал на мешок, – умеем за себя постоять, и посторонняя помощь нам не нужна. Если кто-то попытается и дальше за нами шпионить, если будет нам мешать, мы проделаем с ним то же, что и с этими тремя. Не важно, кто, не важно, с какой целью.

Мы покинули собрание. Провожающих не нашлось.

В этот раз внедорожник повела я. Все вещи мы уже собрали, осталось только забрать машину Клея от мотеля. Вскоре мы уже стояли посреди парковки.

– Ну и куда поедем теперь? – спросила я.

– В Монреаль, – отозвался Клей. – Нужно вернуть тачку в прокат.

Приглядевшись, я увидела на его «букашке» квебекские номера.

– С какой радости ты оставил машину в Монреале?

– А ты думала, я стану искать в этой глуши пункт проката, когда на пути у меня большой город?

– Может, я вас дома подожду?

– Елена, ты едешь в Монреаль вместе с нами, – подал голос Джереми.

Он подошел к «букашке» и кое-как втиснулся на пассажирское сиденье. Разумеется, в «эксплорере» Джереми чувствовал бы себя комфортней, но тогда пришлось бы несколько сотен миль выслушивать, как Клей на чем свет костерит «проклятый внедорожник». Когда встал выбор между онемевшими ногами и мигренью, Джереми предпочел первое. О том, чтобы поехать со мной, даже речи не заходило. Пока опасность окончательно не минует, Клей будет оставаться рядом с вожаком и охранять его: так диктовал инстинкт.

Как только Джереми сел в машину, Клей обвил руками мою талию и прижал к себе.

– За мной должок, – прошептал он мне на ухо. – Сегодня устроим пробежку.

– В городе?!

Он осклабился:

– Ты против?

– Джереми будет против.

– Он пойдет с нами. Буду всю дорогу его уговаривать. Кстати, о дороге. Есть желание немного оживить поездку?

– Гонка?

– Мысли читаешь, родная.

– Твое четырехцилиндровое фуфло против шестицилиндрового движка?

– Главное не мотор, главное – водитель.

– Договорились! Кто первым въедет в Монреаль, тот выбирает место для пробежки.

– Есть одно условие, – выдал Клей. – Игра должна быть безопасной. Друг друга из виду не терять. Как только ты пропадаешь из зеркала заднего вида, сразу снижаю скорость, ясно?

– Детка, кроме как сквозь лобовое стекло ты меня не увидишь.

Снова улыбка до ушей.

– Посмотрим.

Гонка по узким дорогам Вермонта оказалась занятием на редкость увлекательным. Конечно, на федеральной трассе началась бы скука, но на двухполосных шоссе препятствий хватало с лихвой: горы, долины, деревни, крутые повороты, нахалы на автоприцепах и вяло ползущие колымаги туристов – сплошное веселье. Если плохие парни хотели нас угробить, им нужно было лишь чуточку подождать, – мы прекрасно справились бы и сами.

Примерно через полчаса я намертво завязла в хвосте у Клея. Сама виновата. Мы играли в чехарду на протяжении нескольких миль, и вела в основном я – пока не наткнулась на очередной «дом на колесах» и по глупости не оставила между ним и внедорожником небольшой прогал. Естественно, в этот промежуток не замедлил втиснуться Клей. И вот теперь мы всем караваном тащились по горной дороге за этим занудой с прицепом, который и не помышлял о превышении скорости. Наконец я разглядела впереди дополнительную полосу для обгона. Клей, как ни странно, ею не воспользовался. Пораскинув мозгами, я сообразила, почему: прицеп загораживал ему обзор. А мне, с моим-то внедорожником, – нет. Ха! Пока Клей мотался туда-сюда, как собачий хвост, безуспешно пытаясь хоть что-то разглядеть впереди, я дождалась следующего расширенного участка – и свернула на него. Я обогнала сперва «дом на колесах», за ним легковушку и трактор с прицепом… а потом вдавила педаль газа в пол. Микролитражка Клея осталась где-то позади, затерялась в непрерывном потоке автомобилей. Ох и разозлится он – я ведь нарушила его условие. Впрочем, так ему и надо: возомнил, представьте себе, что сможет меня обогнать. Время от времени нужно давать его самолюбию небольшую встряску. Ничего, далеко отрываться не буду.

Я гнала, не жалея двигателя, еще миль десять и только тогда сбросила скорость. Клея по-прежнему не было в зеркале заднего вида, а пытать удачу мне ни к чему, иначе достанется и от Джереми. Он не мешал нам играть, но первым шкуру с меня сдерет, если не буду знать меры. Кроме того, до федеральной трассы оставалось ехать не так уж долго, а без Клея на нее лучше не выбираться. С этой мыслью я сбавила скорость до разрешенных пределов, свернула на гравийную дорогу, ведущую к трассе, включила радио и расслабилась.

Вот так я и ехала, любуясь пейзажем… Вдруг перед машиной возникло что-то крупное: прямо на дороге, в считанных метрах от капота. Я даже не успела разглядеть, кто – лось, олень или человек. Да что там, на размышления не было времени. Я просто среагировала – крутанула руль, ударила по тормозам… резко, слишком резко. «Эксплорер» занесло влево, и на миг мне показалось, что машина перевернется. Вместо этого она врезалась в откос. Тут же раскрылась подушка безопасности, ударив в лицо, будто отскочившая боксерская груша. Я еще толком не пришла в себя, как кто-то открыл водительскую дверцу.

– Вы не ранены? – спросила незнакомая женщина. Она отодвинула подушку и нахмурилась, взглянув на меня. – Так вы не ранены? Тот человек выбежал прямо перед вашей машиной, даже не верится.

Я чувствовала себя как пьяный боксер, которого еще и треснули по башке.

– Человек? Я сбила человека?

– Нет. И поделом, если сбили бы. – Женщина покачала головой. – Простите, не следует так говорить. Давайте я помогу вам.

С ее помощью я кое-как выбралась наружу. Незнакомке на вид лет тридцать пять. Темно-русые волосы подстрижены в каре до подбородка. Льняное платье. Простая золотая цепочка на шее. Лицо так и светится участием.

– Идемте, посидите у меня на заднем сиденье, – заговорила она, – а я пока вызову «скорую».

Хотя меня основательно пошатывало, предложение я приняла не сразу.

– Мои друзья сейчас подъедут.

– Тем лучше.

Она подвела меня к блестящему черному «мерседесу», распахнула заднюю дверцу и помогла мне сесть.

– Подождем их здесь. Как вы себя чувствуете?

– Будто меня только что нокаутировали. В первом же раунде.

Она рассмеялась.

– Поверю вам на слово. У вас бледный вид, но это ненадолго. И пульс, кажется, нормальный.

Я почувствовала кожей запястья прикосновение ее пальцев. И еще кое-что. Укол. Потом жуткий холод. Я запоздало отдернула руку, и тут распахнулась водительская дверца. В «мерседес» сел мужчина, с улыбкой посмотрел на меня.

– Ну вот, мы снова встретились. Поспаррингуем?

Знакомое лицо… но мозг уже застилал туман, трудно было соображать. И только когда стали обмякать мышцы, я вспомнила.

Это же полудемон из Питсбурга! Гудини…

Я рухнула на сиденье, и все погрузилось во мрак.

ТЮРЬМА

Не знаю, сколько часов прошло в борьбе с беспамятством. Затуманенным сознанием я чувствовала: со мной творится что-то недоброе. Но этой зацепки было недостаточно, чтобы по-настоящему пробудиться; я словно бы погрузилась под воду, видела над собой блики солнца – вот только никак не удавалось вынырнуть на поверхность. Стоило к ней приблизиться, темный поток утягивал меня обратно на глубину. В первый раз я услышала грохот фургона, во второй – чьи-то голоса. В третий – ничего, кроме тишины.

С четвертой попытки я наконец-то умудрилась открыть глаза – и лежала, не смея их закрыть, кое-как сопротивляясь сну. Сил хватало лишь на то, чтобы тупо пялиться на какую-то бежевую стену. Может, это не бежевый, а серо-коричневый? Или песочный? Точно знаю одно – латекс, матовая латексная краска оттенка яичной скорлупы. Как странно, что у меня такие обширные познания в красках. Еще страннее, что я лежу, парализованная с ног до головы, и размышляю, в какой цвет похитители выкрасили мою тюрьму. Это все Джереми виноват. Он просто помешался на ремонте и отделке. Действительно помешался – конечно, не без причины, но это его дело. Пускай себе меняет обои в столовой хоть каждый год: если это помогает ему как-то справиться с призраками прошлого, буду подавать рулоны и даже не пикну. Что же до размышлений о краске в неподходящий – до смешного – момент… А собственно, о чем мне еще оставалось думать? Конечно, можно было бы гадать, где нахожусь и что со мной теперь будет, потихоньку вгоняя себя в панику, но лучше от этого не станет. Ни головы поднять, ни рта раскрыть; только и могу, что лежать да таращиться на идиотскую стену, и если мысли о ремонте позволяют отвлечься, то пусть, их.

Серо-коричневый. Да, определенно серо-коричневый.

Я почувствовала легкое покалывание в верхней губе. Похожие ощущения бывают, когда заканчивается действие обезболивающего после визита к зубному. Сморщила нос: пахнет свежей краской. Да что ты будешь делать, опять эта краска! Я постаралась вдохнуть поглубже. Бесполезно – запах краски перебивает все другие. Хотя нет, тут что-то еще… Пахнет кровью. Не моей ли? Я снова принюхалась. Точно не моей, но это еще ничего не значит. Подняв глаза, я увидела темные кляксы под слоем краски, которую явно наносили впопыхах. Брызги крови на стене… Нет, не к добру это.

Как там лицевые мышцы? Отлично, все в рабочем состоянии. Теперь, если на меня кто-нибудь набросится, буду кусаться – правда, противнику должно хватить такта, чтобы подставить под мои зубы какую-нибудь жизненно важную часть тела. Между тем покалывание сместилось к шее. Я подняла взгляд. Белый потолок. Откуда-то доносятся голоса. Нет, один голос. Кто бы это мог быть? Я напрягла слух. Ах вот оно что, очередной диджей страдает от словесного поноса. Где-то включен радиоприемник. Еще чуть-чуть, и мировой рекорд по занудству был бы побит, но радиоболтун все-таки умолк, и бодро затренькала гитара: кантри. Только не это. Вот уже и пытки начались…

Так, перейдем к рукам. Шевелятся, аллилуйя! Опершись на локти, я приподнялась над кроватью и оглядела комнату. Четыре стены: три серо-коричневые, одна зеркальная. Одностороннее стекло. Как мило… Возле подножия кровати – уборная. Именно уборная, не чулан: внутри стоял унитаз, и разглядела я его не в дверном проеме, а сквозь прозрачное стекло. Похоже, кто-то так и не отвадился от школьной привычки подглядывать в женских туалетах. Ой, не нравится мне все это.

Новый запах. Женщина. Вся комната пропиталась запахом какой-то женщины. Простыни, на которых я лежу, выстираны порошком с лимонной отдушкой, но человеческий дух перебивает все остальные, он идет даже от матраса и смутно мне знаком… Откуда я знаю эту женщину? Может, это та, которая меня похитила? Нет, не она. Кто бы это мог быть…

Тут меня осенило. Все ясно: так же пахнет от крови на стене. Да, не самый лучший способ познакомиться. Судя по количеству темных пятен, лицом к лицу с этой женщиной нам встретиться уже не грозит. По крайней мере в этой жизни.

Секундочку. У меня есть бедра! Ну, не ахти какие – любые джинсы сидят на мне, как на вешалке, милыми мужскому глазу округлостями похвастаться не могу. Я лишь хотела сказать, что мои бедра – данные мне от природы, родные бедра – наконец обрели чувствительность. Все, ноги целиком в моем распоряжении. Отлично! Попытка встать с кровати привела к падению на ковер, зато я рассмотрела его во всех деталях. Соткан машинным способом, но качество хорошее. Приятный серо-коричневый узор, на фоне которого мелкие пакости вроде пятен крови почти незаметны.

Через несколько минут мне удалось подняться на ноги. Я огляделась по сторонам. И что теперь? Если меня схватили те же люди, что похитили шамана, то в соседних камерах должны находиться другие заключенные. Попробую войти с ними в контакт.

– Эй! – крикнула я. – Есть тут кто-нибудь?

Никакой реакции. Видно, стены здесь слишком толстые, с товарищами по несчастью не пошепчешься. Даже воздух, идущий сквозь крошечное отверстие в потолке, кажется фильтрованным, неживым. Хотя, с другой стороны, радио ведь я как-то слышу… Я поискала глазами динамик. У двери обнаружилось переговорное устройство, но для него качество звука было слишком хорошим. Я еще сильнее напрягла слух. Неподалеку кто-то кричит, ругается – голос хриплый, слов не разобрать. Я прикинула расстояние до нарушителя спокойствия. Футов пятьдесят. Что ж, звукоизоляция здесь неплохая, да вот на оборотней не рассчитана.

Крикун наконец утих, и до меня донеслось тихое царапание. Крысы? Мыши? Нет, их бы я сразу учуяла. Кроме того, в моей камере было чище и стерильнее, чем в «Макдоналдсе» в день прихода санэпидемстанции. Так где же это царапают? Хорошенько прислушавшись, я поняла: в коридоре. То царапанье, то шелест бумаги. Кто-то переворачивает страницы и царапает, царапает, царапает… ручкой по бумаге. За стенами моей камеры кто-то пишет! Я отвернулась от двери, сделала три шага вдоль стены и резко крутанула головой. Звук тут же стих. Я оскалилась, приблизила лицо к стеклу и притворилась, будто выковыриваю из зубов остатки пищи. Ручка зацарапала с новой силой. Ага, теперь понятно, за кем ведется наблюдение. А я, кажется, письменного согласия не давала.

Я кинулась к двери и забарабанила кулаками по стеклу. Конечно, она не сдвинулась с места, но шум поднялся изрядный. Я решила не кричать: если уж они не услышат этого грохота, то моих воплей и подавно. Какое-то время ничего не происходило, потом над моей головой зажужжал переговорник.

– Да? – спросил женский голос. Его обладательница явно была молода и очень старалась казаться безразличной.

– Я хочу поговорить с кем-нибудь из начальства, – заявила я.

– Боюсь, это невозможно, – ответила она, не переставая царапать ручкой.

Я забарабанила по двери еще энергичней.

– Пожалуйста, прекратите.

В голосе кромешное спокойствие, чуть ли не скука. Царапанье не прекращается.

Размахнувшись как следует, я врезала по стеклу. Перегородка дрогнула, царапанье прекратилось.

– Я понимаю ваше недовольство, но это не поможет. Насилие – не выход.

Да что вы говорите?

Я притворилась, будто возвращаюсь к кровати, но вместо этого с разворота ударила ногой по боковой стене, выбив кусок штукатурки. Под ним обнаружился металлический прут. Я слегка его дернула. Не поддается. Впрочем, я еще и не пыталась по-настоящему. Вот если шарахнуть по стене еще разок, то можно будет хорошенько ухватиться за прут, и уж тогда я дерну так дерну…

Из коридора донесся тяжелый топот. Прогресс, однако.

Ожило переговорное устройство.

– Пожалуйста, отойдите от стены, – потребовал мужской голос.

Таким же механическим голосом пугали прохожих автомобильные сигнализации в конце девяностых. Не дай бог вы случайно подошли слишком близко к какому-нибудь навороченному «бумеру» – вас тут же просят «отойти», пока вы ненароком не оставили на дорогой полировке следы грязных пальцев. Как-то раз, услышав это требование, Клей запрыгнул на капот машины и учинил такое, что вопросы чистоты сразу отошли на второй план. Хозяин тачки, как на грех, находился неподалеку. Я и не думала, что пузатые коротышки вроде него способны бегать с такой скоростью. Впрочем, при виде Клея он подрастерял свой пыл, потому что бояться надо было уже не за машину. Вот и я, по примеру Клея, подчиняться голосу не стала, а саданула кулаком между металлическими скобами, пробив замечательную дыру в соседнюю камеру.

Дверь распахнулась, в проеме на миг возникло мужское лицо – и тут же исчезло. Дверь закрылась. Затрещала рация.

– База один, это альфа. Срочно требуется подкрепление в первый тюремный блок, к камере восемь.

– Кто там пристает к моей любимице? – с ленцой проговорил кто-то, растягивая слова на среднезападный манер. Гудини. – Что-то ты напуган, солдатик. Может, мне спуститься, подержать тебя за ручку?

– Риз? Какого хрена ты делаешь в… А, ладно.

Щелчок, шум помех.

– Пижон чертов.

– А может, он не шутил, – сказала я.

Пауза. Выплюнув короткое «Черт!», переговорное устройство отключилось.

– Приведите ко мне кого-нибудь из начальства, – повторила я. – Быстро.

После непродолжительного шушуканья охранник удалился. Я решила больше дыру в стене не трогать – пока, по крайней мере. Присев на корточки, заглянула в соседнюю камеру. Та оказалась зеркальным отражением моей – с той лишь разницей, что пустовала. Или все-таки нет? Проверять, пожалуй, не стоило: девушка с блокнотом никуда не ушла, а разговаривать с потенциальным сокамерником при свидетелях смысла не было. Пришлось просто ждать.

Через двадцать минут включилось переговорное устройство.

– Я доктор Лоуренс Матасуми, – произнес мужской голос. Никакого акцента: так говорят только дикторы на общенациональных телеканалах. – Я хотел бы поговорить с вами, госпожа Майклс. – Будто это его идея! – Пожалуйста, пройдите в уборную, опустите сиденье, сядьте на унитаз лицом к бачку, вытяните руки за спиной и не поворачивайте головы, пока я не попрошу.

Как ни странно, в его устах эти нелепые инструкции казались верхом рациональности. Хотелось съязвить в ответ, но я пересилила себя. Вряд ли он оценил бы по достоинству мой туалетный юмор.