Текст книги "Похищенная"

Автор книги: Келли Армстронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Мои губы сами собой задвигались, произнося нужные слова. Как мне хотелось убедить себя, что причина лишь в желании выжить! Но больше это походило на трусость. Или хуже – на предательство.

– Он может Преобразиться от испуга.

Лицо Уинслоу прорезала крокодилья улыбка.

– Что ж, тогда давайте его напугаем.

ПРОВАЛ

– Четыре минуты назад он прошел контрольную точку номер восемь, – сообщил Пендецки.

Уинслоу оглянулся на меня. Глаза его сверкали мальчишеским задором.

– Ты только не подумай чего – во время охоты я выслеживаю их без всякой там электроники. Так было бы неспортивно. Установить здесь камеры – это вообще не моя идея, а Такера. Знаешь Такера? Он начальник охраны.

Я кивнула, отчаянно стуча зубами. Холод стоял не то чтобы зверский, и все же меня бил озноб.

– Он из вояк старой школы. Жесткий мужик. Когда сбежал шаман, Такер предложил вести в лесу цифровое видеонаблюдение. Потом привезли Лейка, и я решил, что эти контрольные точки пригодятся мне для охоты. Опять-таки, следим мы только за тем, чтобы добыча не вышла за периметр игрового полигона, а не за всеми ее передвижениями. До границ участка несколько миль, но оборотни бегают быстрее других монстров.

– А если он все-таки доберется до границы? Вы его отпустите?

– Не вопрос. Сто ярдов за периметр – и он, считай, дома. Таковы мои правила. Впрочем, мы позаботимся, чтобы до этого не дошло, а камеры нам помогут.

– Контрольная точка номер двенадцать, сэр. Не стал бы вас перебивать, но мы уже так близко, что сигнал приходит без задержки.

– То есть он был в этой точке несколько секунд назад?

– Так точно.

Уинслоу довольно осклабился:

– Тогда шевелите ногами!

Мы потрусили гуськом по тропинке.

– Снова точка номер двенадцать, сэр.

– Ходит кругами! – позлорадствовал Уинслоу. – Вот и славно, хороший песик! Подождите-ка.

– Мы почти у двенадцатой…

Уинслоу жестом велел нам остановиться; помотав туда-сюда головой, он указал на север. Обоняние подсказало мне, что там, футах в семидесяти от нас, и находился Лейк. Из кустарника донесся треск. Улыбка Уинслоу стала еще шире. Засунув руку в карман куртки, другой он сделал охранникам какой-то замысловатый знак. Те ответили кивком. Передняя пара вскинула винтовки, в то время как двое, стоявшие позади меня, бесшумно опустили оружие и вытащили пистолеты. Уинслоу достал из кармана гранату и весело мне подмигнул, словно пять минут назад это не он подумывал меня умертвить.

Выдернув чеку, магнат швырнул гранату куда-то в лесной мрак. Двое с пистолетами в то же мгновение бросились следом, огибая траекторию снаряда по дугам. Их товарищи взяли прицел и, как только граната сдетонировала, открыли стрельбу. Тишина взорвалась грохотом.

– Беги, засранец, беги! – хихикнул Уинслоу и снова улыбнулся: – Как думаешь, это его напугало?

– Если не убило.

Уинслоу только махнул на меня рукой. Прислушавшись, он снова расплылся до ушей:

– Слышите? Он еще на ногах!.. За дело, ребятки! Кой-кому захотелось побегать.

За этим последовал хаос, ну или так показалось мне. Шестеро людей, едва разбирая дорогу, мчатся по чащобе за перепуганным оборотнем… мало чести. Чем быстрее мы бежали, чем больше поднимали шума, тем больше паниковал – и быстрее бежал – Лейк. Прервал этот порочный круг Уинслоу, которому уже не хватало дыхания. Остановившись, он привалился к дереву.

– Дадим ему время поменять форму, – прохрипел магнат.

– Хорошая идея, сэр, – откликнулся Пендецки. В темноте только я разглядела, как насмешливо сверкнули его глаза.

Уинслоу согнулся пополам, пытаясь отдышаться.

– Здесь что, разреженная атмосфера?

– Вероятно, да, сэр.

То есть мы забрались на холм? Хм, что-то не заметила…

– Ну и как, теперь-то он сменит форму? – спросил меня Уинслоу.

– Должен бы.

«Если не вымотан до предела», – мысленно добавила я. При любом раскладе у Лейка едва ли остались силы на Преображение – слишком он настрадался сегодня. Почему я надеялась на это? Потому что не хотела, чтобы охота удалась. Пусть лучше эта затея обернется для Уинслоу таким же разочарованием, как и предыдущие. Не получив адреналиновой встряски, он наверняка перестанет видеть в оборотнях «идеальную» добычу и переключит внимание на кого-нибудь другого – так было после охоты на ведьму и полудемона. Если же Лейк оправдает ожидания Уинслоу, тот вскоре подыщет себе новую жертву, и кто ей станет, догадаться несложно. И пускай он реализовывал свои пододеяльные фантазии, одевая меня проституткой, – я подозревала, что Тая Уинслоу больше заводят подвиги на охотничьем фронте, чем на сексуальном.

Из-за деревьев послышался стон. Уинслоу насторожился, поднял голову. Опять этот звук – низкий, протяжный… Волосы у меня на руках встали дыбом.

– Ветер? – выдохнул Уинслоу.

Пендецки покачал головой.

Уинслоу ощерился и жестом велел нам двигаться. Мы осторожно тронулись через лес. Один из охранников поднял руку и указал вперед. Сквозь заросли папоротника виднелось что-то бледное. Я принюхалась… и с трудом сдержала тошноту: в воздухе стоял сильнейший запах паники и ужаса. Кажется, Лейк утратил контроль над кишечником.

Уинслоу присел на корточки и стал продвигаться вперед.

– Стойте! – прошипела я, хватая его за куртку. – Он Преображается!

Крокодилья улыбка.

– Знаю.

– Вам нельзя этого видеть!

Улыбка расползлась еще шире.

– Очень даже можно!

Один из безымянных охранников прикладом винтовки стряхнул мою руку. Я не успела ответить обидчику даже взглядом – он последовал за хозяином. Осталось только, припав к земле, наблюдать за ними. Вопреки моим ожиданиям, охранник не стал удерживать Уинслоу, а обогнал его и сам раздвинул листья папоротника.

– Господи! – заверещал он, вскакивая на ноги. – Что за хрень?!

Охранник с корнем вырвал папоротник, и взгляду открылась небольшая прогалина. Из нее молниеносно выскользнуло бледное тело – и раздался дикий крик, от которого у меня мурашки побежали по спине. Лейк катался по земле с задранными ногами, стараясь прикрыть низ живота. Сперва он дергался слишком быстро даже для моих глаз, однако вскоре притих, и мы разглядели его целиком.

Прямо из его лица выпирало голое рыло – без губ, но по-прежнему увенчанное человеческим носом, ноздри которого гротескно раздувались. Глаза перекочевали на место ушей, а те, в свою очередь, вытянулись, как у нетопыря, и застыли на полпути к макушке. На пальцах оборотня наросла шерсть, между ног вылез куцый хвост, яростно бьющий по земле. Кожа на голени растянулась, сорвав корочку со вчерашней раны, где пульсировала ярко-розовая плоть. Спина Лейка выгнулась в горб, полностью поглотив шею, и в результате голова сползла ему на грудь.

– Да какого хрена?! – завопил охранник, не переставая пятиться и хватаясь за пистолет.

Я пришла в ярость. Это зрелище не предназначалось для посторонних глаз: в жизни оборотня нет ничего более сокровенного. В такие минуты он омерзителен: истинный монстр, притом страшно уязвимый и неспособный себя защитить. Плевать, что Лейк был дворняжкой – он стал мне ближе, чем вся эта свора трусливых людишек.

– Он Преображается! – рявкнула я. – А вы чего ожидали увидеть, черт вас дери?

– Только не этого. – Уинслоу зачарованно, словно малыш на ярмарочного уродца, уставился на Лейка. – Охренеть! Вы только подумайте, а? Ничего отвратительнее…

Из перекошенной пасти оборотня вырвался мучительный рев. Охранник, подобравшись поближе, дулом винтовки ткнул несчастного в живот.

– Прекратите! – закричала я. – Отойдите в сторону и дайте ему закончить!

Лейк скорчился от боли и слепо замолотил руками, надеясь защититься. Охранник хотел ударить его еще раз, но Пендецки рванулся и перехватил ствол.

– Она права. Сэр, если вы действительно намерены поохотиться, то лучше прислушаться к ее словам. Отойдем, и пускай заканчивает… чем бы он там ни был занят.

Уинслоу неохотно согласился:

– Ладно. Но когда-нибудь я обязательно на это посмотрю.

– Подождите пару дней, – буркнула я. – То же самое предстоит Сондре Бауэр.

– Если она доживет до тех пор, – сказал он со вздохом, скорбя не по умирающей соратнице, а по возможности поглазеть на Преображение. – Хорошо. Кончай дразнить зверюгу, Брайс. Кругом, солдатики! Отступаем.

Пендецки и двое других охранников тут же исполнили приказ, однако Брайс остался на прогалине. Уинслоу, поглощенный кошмарным спектаклем, ничего не заметил. Лейк по-прежнему лежал в позе эмбриона. Вдруг его плоть пошла складками, будто под кожей закопошились змеи. На руке, от запястья до предплечья, доминошной лентой выскочила жесткая шерсть.

– Черт возьми! – воскликнул Уинслоу.

Шерсть втянулась назад, и стонущего Лейка затрясло в судорогах.

– Да отойдите же! – прошипела я. – У него не получается…

Уинслоу раздраженно отмахнулся и встал поближе к прогалине. Лейк бешено замотал головой, пытаясь смотреть на врага обоими глазами одновременно. Спина его выгнулась, на шее проступили два ряда новых мышц, сделав ее в два раза толще. Сухожилия набухли и сократились, снова набухли и снова сократились… Дальше Преображение не пошло, и только шея Лейка без конца превращалась из волчьей в человечью и обратно.

– Что с ним? – спросил Уинслоу, не отрывая глаз от оборотня.

Лейк застрял между формами, но вслух я этого не произнесла – не посмела. Вдруг, вместо того, чтобы открыть рот, ненароком схвачу Уинслоу за шкирку да зашвырну его в кусты… и тогда пуля мне обеспечена. Оставалось только молиться, чтобы припадок закончился. Пусть Лейк станет волком – или человеком. Хоть кем-нибудь! Он в любом случае не жилец, но издохнуть такой смертью? От одной мысли у меня похолодело внутри. Подсознательно каждый оборотень боится стать заложником чудовищного, бесформенного тела, увязнуть на полпути от одного обличья к другому. Нет ничего ужаснее.

Лейк, весь в испарине, катался по земле и сдавленно, жутко хныкал. Все его тело подергивалось, и только сухожилия на шее все так же набухали и уменьшались. После особенно жестокого спазма задыхающийся оборотень перевернулся на бок и встретился со мной взглядом. Я отвернулась и тихо проговорила:

– Пристрелите его.

– Ты что, охренела? – Уинслоу, кое-как поднявшись на ноги, с яростью уставился на меня. – Кто тут отдает приказы, я или ты? Забудь.

– Он в ловушке – не сможет ни завершить Преображение, ни вернуться к началу.

– Ничего, подождем.

– Я не…

– Подождем, я сказал.

– Тогда хотя бы отойдите, – через силу выдавила я. – Очень вас прошу. Оставьте его в покое.

Уинслоу что-то проворчал, прожег меня взглядом, но все-таки подал своим людям знак. Впрочем, трое из них и так уже стояли в дюжине шагов от прогалины. Один Брайс не устоял перед соблазном еще разок сделать оборотню больно. Едва охранник шевельнул винтовкой, руки Лейка метнулись в стороны.

– Осторо… – начала было я.

С нечеловеческим воплем Лейк оттолкнулся от земли и кинулся на Брайса. Тот выстрелил. Оборотень с визгом отлетел на землю, но тут же юркнул в заросли, оставив за собой кровавый след.

– Ты что?! – взревел Уинслоу. – Ты же подстрелил его!

– Да ведь он сам…

– Назад! – закричал Уинслоу, брызгая слюной. – Всем назад! Живо!

Из зарослей раздался шорох, и все вздрогнули. Брайс и один из охранников вскинули винтовки.

– Опустить оружие! – прогремел магнат. – Опустить, мать вашу!

Люди застыли, вслушиваясь в тишину. Запах Лейка шел со всех сторон; я вертела головой, пытаясь точнее определить направление.

– Так, – начал Уинслоу, набрав в легкие воздуха. – Обосрались мы по-королевски. Сейчас поступим вот как… и не дай бог кто-то, кроме меня, хоть раз выстрелит. Так, эта…

Треск в кустах. Брайс поднял оружие.

– Только попробуй, урод! – завопил Уинслоу.

Безобразное тело Лейка взмыло в воздух. Один за другим громыхнули два выстрела. Я упала плашмя. Что-то рухнуло на землю. И еще что-то. Раздался стон, на сей раз вполне человеческий. Приподняв голову, я увидела Брайса, лежавшего рядом на траве. Его рот раскрылся, на губах выступила кровавая пена, он кашлянул и затих. С трудом оторвав взгляд от мертвого лица, я огляделась. Лейк был здесь же – с кровоточащей дырой во лбу.

Я стала подниматься с земли, недоумевая: как это Лейку удалось так быстро покончить с Брайсом? В груди охранника виднелось пулевое отверстие. Стоявший позади Уинслоу отшвырнул пистолет в сторону.

– Нет, кто бы мог подумать?! – орал он. – Черт подери! Я приказал ему не стрелять! Это был прямой приказ. А он убил моего оборотня. Убил, чтоб его!

Один Пендецки сдвинулся с места, но даже ему руки и ноги едва повиновались. Неуклюже опустившись на колени возле Брайса, он дрожащими пальцами попытался нащупать у того пульс.

– Тупой скот! – крикнул Уинслоу в небо, сжимая кулаки. Багровый от злости, он подбежал к трупу и пнул его. – Я приказал не стрелять! Все слышали мой приказ?

– Д-да, сэр, – проговорил Пендецки.

Магнат вдруг повернулся ко мне. Я обмерла.

– Увести ее отсюда! – бросил он. – Обратно в камеру. Уходите. Все уходите, мать вашу! С глаз долой, пока я не… – И он двинулся к месту, где бросил пистолет.

Мы скрылись из виду, пока он не успел обернуться.

СИДЕЛКА

Я следующая.

Вернувшись в камеру, я примостилась на краешке кровати и просидела без движения целых три часа. «Охота» Уинслоу закончилась катастрофой, которая мне и в страшном сне не привиделась бы. А чего, собственно говоря, я ожидала? В лесу все казалось таким очевидным: если затея провалится, мне обеспечена безопасность. А вышло наоборот… и теперь я стану следующей.

Мне представлялось, Уинслоу после неуспеха с Лейком переключится на что-нибудь другое. Напрасные мечты: сегодня магната не просто постигло разочарование – он потерпел крах. Полнейший. И какой была его реакция? Взбесился, потопал ногами, пристрелил охранника – и отправился на поиски новых развлечений. Именно из-за такого подхода к неудачам ему и удалось сделать свою компанию одной из крупнейших на рынке. Нет, подобная «осечка» его не остановит. Для людей вроде Тайрона Уинслоу фиаско – это помеха, которую нужно не просто преодолеть, а вышвырнуть в стратосферу, полностью уничтожить, чтобы ни пятнышка не осталось на их гордости. Сейчас, потерпев поражение – причем на глазах у подчиненных, – он на время притихнет, проанализирует ситуацию, вычислит причину, устранит ее и начнет все заново. И тогда явится за мной. Нет, нельзя дожидаться, пока меня спасут. Надо действовать самой.

Мысль, конечно, дельная. Три последних дня я и так не прохлаждалась, никаких возможностей для побега не упущено. Знала бы, как вырваться отсюда – тут же и слиняла бы. До недавних пор все мои надежды были связаны с Бауэр. Втереться к ней в доверие было бы и впрямь неплохо… да вот беда, она превратила себя в оборотня и скоро умрет. Конечно, пока она еще жива, но даже если дело и пойдет на поправку, ей нечем помочь мне. Или все-таки есть чем? Сказав Кармайкл, что облегчить страдания Бауэр не в моих силах, я не солгала. Впрочем, Джереми однажды это удалось. Если выйти с ним на связь, то, может, у меня и получится спасти Бауэр жизнь, а тогда, вполне возможно, она почувствует себя мне обязанной… Мой план просто кишел разными «если» и «может», но других вариантов не было.

Я продумывала свои действия с холодной отстраненностью, которая одновременно и восхитила меня, и напугала. Сидя на кровати, глядя, как минуты на электронном табло перетекают в часы, я не чувствовала ничего. Ровным счетом ничего. Подумала, что Клей меня отверг – и ничего не почувствовала. Представила, как Бауэр вонзает иглу в руку – и ничего не ощутила. Вспомнила Лейка посреди Преображения, мертвого охранника, ярость Уинслоу – и по-прежнему пустота… Два тридцать, три, три тридцать… Ход времени поглотил мое внимание без остатка. К четырем план в моей голове сложился окончательно. В четыре тридцать я снова посмотрела на табло – прошло еще полчаса. Куда они испарились? Что я делала все это время? Не важно. Да серьезно, никакой разницы. Джереми и Пейдж наверняка еще спят. Не стоит их тревожить. Пять часов. Может, все-таки попробовать связаться с Пейдж? В таком случае к завтраку я буду вооружена советами Джереми. Но сказать проще, чем сделать. На ментальную связь потребовалось много усилий. Куда легче сидеть, пялиться на часы и ждать. Времени все равно вагон. Пять тридцать. Джереми наверняка проснулся. Специально будить его не хотелось, не такое уж неотложное у меня дело. Попытаться, впрочем, не повредит. Контакт с Пейдж не в один миг установится, так что незачем тянуть. Шесть часов. Шесть?! Куда подевалось… Ну и пусть. Надо все-таки попробовать.

Я попробовала, и ничего не произошло. Естественно. С чего я вообще взяла, что у меня что-то получится? Телепатические способности – не мой профиль. Однако мне это и в голову не приходило. Я мысленно позвала Пейдж, ответа не дождалась, но только хмыкнула («Вот странно!») и продолжила попытки. Правда, к этому времени мой мозг работал не на всех цилиндрах. За последние двенадцать часов от меня отказался любимый, и рухнула – с превращением кое-кого в оборотня – моя единственная надежда выйти на свободу; в довершение ко всему я узнала, что главный инвестор этого проекта – психопат, торчащий от женщин спортивного типа и охоты на монстров. Неудивительно, что рассудок закоротило.

В конце концов пришлось смириться с фактом: выйти на связь с Пейдж не получается. Лучше подождать, пока она сама не пробьется ко мне. Я ждала, ждала… Принесли завтрак. Я не обратила на него внимания. Завтрак унесли.

В половину десятого Пейдж все-таки сделала попытку. По крайней мере было на то похоже. Началось все, как и днем раньше, с головной боли. Почувствовав первый же спазм, я улеглась в кровать, приняла удобную позу, закрыла глаза и приготовилась. Ничего. Боль стала спадать и вовсе исчезла, но через полчаса вернулась. Я по-прежнему оставалась в кровати, все в той же позе – вдруг помешаю чем-то, если сдвинусь с места. И опять ничего… Я представила, как мое сознание открывается для Пейдж, как я разговариваю с ней – в общем, постаралась настроиться на нужную волну. Никакого эффекта.

Что, если это у самой Пейдж ничего не выходит? Если ей не хватает квалификации, если в прошлый раз нам просто повезло? А что, если я все испортила, оборвав тогда телепатическую связь – пускай ненамеренно? Что, если даже сейчас какая-то часть моей души противится новому контакту, помня, чем закончился предыдущий? Что, если ничего уже не исправишь? Что, если я осталась совсем одна… теперь уже по-настоящему?

Нет, ерунда. Пейдж что-нибудь придумает и обязательно вернется. Тогда я поговорю с Джереми, и все будет нормально. А трудности эти – временные. Может, она и не пыталась сегодня. Может, у меня просто заболела голова – ничего удивительного.

Да, Пейдж вернется, но сидеть сложа руки я не буду. Единственное лекарство от паники – чем-то себя занять. План у меня уже есть. С помощью Джереми было бы легче, но начать можно и так. Нужно всего лишь восстановить в памяти собственное превращение – то есть залезть в самый дальний уголок души и выскрести оттуда картины ада. Да ладно, без проблем.

Два часа спустя, обливаясь потом, я вынырнула из пучины воспоминаний. Следующие двадцать минут ушли на то, чтобы прийти в себя. После этого я встала и приняла душ. Вот теперь я готова.

Охранники принесли обед. Я заявила им, что хочу поговорить с Кармайкл. Они ничего не ответили – впрочем, как обычно: без необходимости эти ребята разговоров не вели. Прошло полчаса. У меня появилось подозрение, что просьба моя прошла мимо их ушей, но они все-таки вернулись… вместе с Матасуми. Это осложняло дело. Он вроде бы и хотел помочь Бауэр, но предпочел бы при этом не выпускать меня из камеры. Наверное, будь его воля, каждый заключенный оставался бы взаперти с момента прибытия и до часа, когда нужно выносить труп.

После долгих уговоров Матасуми согласился-таки отвести меня наверх – при условии, что я буду в наручниках и кандалах, под усиленным конвоем… и подальше от него. Кармайкл в лазарете не оказалось, и ученый отправился ее искать. Трое охранников расположились со мной в помещении, еще несколько встали на выходе из приемной.

Бауэр лежала на одной из коек. Рядом сидела Тесс с детективом в мягкой обложке и нервно теребила кожицу вокруг ногтей. Увидев меня, девушка вздрогнула, но наличие охраны ее успокоило – она лишь отодвинулась на всякий случай и продолжила чтение.

Сейчас Бауэр выглядела величественней и строже, чем обычно. Темно-русые волосы разметались по белоснежной подушке, тонкие морщинки вокруг глаз и рта сгладились, сильно ее омолодив. Веки женщины были прикрыты, ресницы мирно отдыхали на безупречно чистой коже, на губах играла легкая улыбка. Абсолютное спокойствие и неземная красота… Иными словами, Бауэр походила на усопшую.

Однако грудь ее плавно вздымалась и опускалась, так что было еще не слишком поздно: выставили ее здесь явно не для того, чтобы желающие могли проститься с покойной. Я с трудом, но поборола соблазн выразить восхищение перед искусством бальзамировщика. Вряд ли аудитория оценила бы шутку по достоинству.

– Какой безмятежный у нее вид, правда? – раздался голос Кармайкл у меня из-за спины.

– Она не связана, – заметила я, когда докторша обошла койку и разрешила Тесс идти.

– У кровати достаточно высокие борта, так что травмы исключены.

– Я говорю о другом. Свяжите ей ремнями ноги и руки. Чем крепче, тем лучше.

– Она сейчас крепко спит, и я не стану…

– Либо вы свяжете ее, либо я ухожу.

Кармайкл, как раз проверявшая пульс Бауэр, бросила на меня колючий взгляд.

– Не угрожайте мне, Елена. Вы заявили доктору Матасуми, что можете помочь Сондре, так что вам придется исполнить свое обещание. При первом же признаке агрессии я ее свяжу.

– Не сможете…

– Значит, попрошу охранников. Я хочу, чтобы ей по крайней мере было удобно. Если большее мне не по силам – что ж, хотя бы так.

– Как благородно с вашей стороны. А вы когда-нибудь задумывались, удобно ли нам в этих камерах? Или мы не в счет? Раз мы нелюди, требования клятвы Гиппократа к нам не относятся?

– Лучше не начинайте. – Кармайкл продолжила осмотр пациентки.

– Вы ведь работаете во имя какой-то цели? Высокой цели, разумеется. Как и все здесь. Что бы это могло быть? Так… скажем, вам хочется совершить революционное открытие в медицине, которое принесет неизмеримые блага всему человечеству. Тепло?

Кармайкл поджала губы, но не стала смотреть мне в глаза.

– Ах вот как, – проговорила я. – Значит, я попала в точку. Вы смирились с тем, что ни в чем не повинных существ держат взаперти, пытают, убивают – и все ради создания расы сверхлюдей. Где вам выдали лицензию, доктор Кармайкл? Не в Освенциме, случаем?

Казалось, она готова швырнуть в меня стетоскоп. Вместо этого Кармайкл крепко сжала его в руке – так, что костяшки пальцев побелели, – сделала глубокий вдох и повернулась к охранникам.

– Пожалуйста, отведите мисс Майклс назад в… – Осекшись на полуслове, она впилась в меня взглядом. – Вам только того и надо – вернуться в камеру, чтоб не выполнять своих обязательств. Ну уж нет. Немедленно расскажите мне, как ее лечить!

Бауэр вдруг вытянулась в струнку. По ее телу прошла судорога, руки взметнулись вверх, спина выгнулась дугой – и начались конвульсии.

– Хватайте ее за ноги! – закричала Кармайкл.

– Сначала свяжите ее.

Бауэр резко вскинула ноги, угодив коленом под дых Кармайкл. Та, охнув, отлетела в сторону, но встряхнулась и налегла всем весом на туловище пациентки. Охранники метнулись к нам и встали полукругом возле койки. Один вцепился Бауэр в лодыжки. Та дернула ногой, и парень, не удержавшись на ногах, повалился на тележку с лекарствами. Двое других переглянулись и вытащили пистолеты.

– Нет! – прогремела Кармайкл. – Это приступ! Елена, хватайте ее за ноги!

Я отступила на шаг назад.

– Свяжите ее.

Внезапно Бауэр выпрямилась, скинув с себя Кармайкл. Руки ее взлетели вверх, описав полукруг… и закончили траекторию за спиной. Одновременно раздались два глухих щелчка – плечевые кости вышли из сустава.

Кармайкл схватилась за тонкие ремешки, прикрепленные к койке с обеих сторон. Их было явно недостаточно, чтобы удержать Бауэр, но я решила не настаивать – поединок двух воль и так зашел слишком далеко. Охранник, который пытался держать Бауэр за ноги, стал робко приближаться.

– Назад! – рявкнула я.

Не обращая внимания на Кармайкл, которая безуспешно пыталась закрепить на пациентке ремни, я встала в изножье кровати. Сейчас важнее было следить за ногами Бауэр. У опрокинутой тележки я подобрала бинты, прикинула, сколько времени проходит между отдельными судорогами, и в нужный момент ухватила Бауэр за лодыжки – одной рукой.

– Лови. – Я кинула бинт охраннику, стоявшему ближе всех. – Привяжи один конец к ее лодыжке, другой к стойке кровати, только не туго – а то она себе ноги переломает. И поживей. У тебя осталось двадцать секунд.

Сама я тем временем проделала описанную процедуру с левой ногой Бауэр, оставив ей достаточно простора для движений. Кармайкл отыскала еще один бинт и хотела связать руки пациентки, но те замолотили в воздухе, и докторша отшатнулась.

– Считайте секу… – начала я.

– Сама знаю, – отрубила Кармайкл.

Наконец нам удалось привязать к кровати руки, ноги и туловище Бауэр. Судороги продолжались, однако травм можно было не опасаться. По коже измученной женщины струйками бежал зловонный, отдающий мускусом пот. Букет дополнили запахи мочи и кала. Бауэр вырвало зеленоватой желчью, потом снова начались конвульсии, и ее тело выгнулось над кроватью идеальным полукругом. Из груди ее вырвался вой, глаза, оставаясь закрытыми, вылезли из орбит. Кармайкл бросилась к подносу с ампулами и шприцами.

– Обезболивающее? – спросила я. – Лучше не надо.

Кармайкл наполнила шприц.

– Но она ведь мучается!

– Ее тело должно справиться само. Если применить лекарства, в следующий раз будет только хуже.

– Что же делать?

– Ничего, – ответила я и плюхнулась на стул. – Присядьте, отдохните. Понаблюдайте за ней, сделайте какие-нибудь записи. Доктор Матасуми не простит, если вы упустите такую прекрасную возможность восполнить пробелы в научном знании.

Закончился приступ через час. Бауэр к тому времени была измотана до предела. Когда Кармайкл вправляла ей вывихи, она даже не дернулась. В районе обеда случился еще один небольшой криз – у больной стала быстро подниматься температура. Как и прежде, я посоветовала докторше не прибегать к радикальным средствам. Оставалось лишь ставить холодные компрессы, смачивать время от времени губы Бауэр водой и… запастись терпением. Ее организм должен пройти через превращение без вмешательства извне. Наконец температура спала, и больная погрузилась в сон – лучшее и самое гуманное из всех лекарств.

Больше ничего не произошло. В десять вечера Кармайкл велела охране отвести меня в камеру. Я приняла душ, оделась… и обнаружила, что уже не одна в камере.

– А ну слезай с моей кровати, – бросила я.

– Что, долгий выдался денек? – спросил Ксавьер.

Я швырнула в него полотенцем, но он телепортировался к изголовью кровати.

– Ух, какие мы злые! Я рассчитывал на более теплый прием. Люди тебе еще не наскучили?

– Помнится, не так давно ты впихнул меня в комнату к разъяренному дворняжке. И даже наручников не снял.

– Вовсе я тебя не впихивал. Ты уже была там.

Я зарычала и схватила книгу с полки. Ксавьер исчез. Дождавшись характерного мерцания, с которым он появлялся на новом месте, я швырнула свой снаряд.

– Вот черт! – выдохнул он, получив книжкой по груди. – Ты быстро учишься. И почему-то на меня обижена. С какой стати, ума не приложу: ты все равно его обставила бы. К тому же я никуда не уходил. Если бы что-то пошло наперекосяк, я бы легко остановил Лейка.

– Ну разумеется.

– Конечно, остановил бы! Мне было строго приказано проследить, чтобы с тобой не случилось ничего плохого.

Я схватила другую книгу.

Ксавьер протестующе поднял руки.

– Да уймись же. Давай по-хорошему. Хочется с тобой поговорить.

– О чем?

– Да о чем угодно. Мне скучно.

Еле устояв перед желанием метнуть в него книгу, я вернула ее на полку.

– Почему бы тебе не превратиться в оборотня? Кажется, сплин здесь только этим и лечат.

Он поудобнее устроился на кровати.

– Да уж. До сих пор не верится, чтобы Сондре такое в голову взбрело. Нет, само желание стать кем-то другим мне понятно, но таким образом? У нее шарики за ролики зашли. А вообще, это объяснимо. В здешних условиях заработать комплекс неполноценности – раз плюнуть.

– Комплекс неполноценности?

– Ага. – Увидев выражение у меня на лице, он закатил глаза. – Вот только этого не надо, ладно? Ты же не веришь в то, что люди и сверхъестественные существа равны. Мы – это человек со всеми его достоинствами плюс кое-что еще. Соответственно, мы стоим выше. Представь теперь: человек, с детства привыкший считать себя венцом эволюции, вдруг обнаруживает, что это отнюдь не так. И что, в принципе, он мог бы усовершенствовать свою природу. Конечно, о полудемонах речь не идет. Если люди поймут, на что способны другие расы, они захотят того же. Ядро нашего проекта давно прогнило: ребята ставят себе высокие цели, но в конце концов каждый захочет отхватить себе кусок пирога. Вот на днях…

Внезапно Ксавьер умолк и уставился на стеклянную стену, затем исчез – вдруг кто подслушивает? Вернувшись через секунду, продолжил:

– Так вот, зашел я на днях в кабинет Ларри, а он там заклинание отрабатывает! Мне сказал, что научный опыт проводит, враки на хромой собаке, сама понимаешь. Сондра – это лишь начало.

– Ну и что ты хочешь предпринять?

– Я? – Он сделал удивленное лицо. – Если человеческой расе не терпится исчезнуть с лица земли, то это ее проблемы. Я всем доволен – лишь бы денежки платили.

– Удобный подход.

– Главное, честный. Ты вот что мне скажи…

Щелкнул замок, и Ксавьер замолчал. Дверь с шипением открылась, в камеру вошли двое охранников под предводительством мужчины постарше – седоватые волосы подстрижены «ежиком», голубые глаза с цепким взглядом.

– Риз! – рявкнул он на Ксавьера. – Ты что здесь делаешь?

– Развлекаю заключенных. Точнее, женскую их половину. Елена, это Такер. Он любит, чтобы его называли «полковником Такером» – да вот беда, уход из вооруженных сил стал для него – как бы это выразиться? – неожиданностью. Ну, военный суд и все такое.

– Риз!.. – начал было Такер, но справился с собой и, встав навытяжку, обратился ко мне: – Мисс Майклс, пройдемте наверх. Доктор Кармайкл хочет вас видеть.

– Что-то стряслось с мисс Бауэр? – спросила я.

– Доктор Кармайкл велела препроводить вас наверх.

– От военных прямого ответа не дождешься, – заявил Ксавьер, спрыгнув с кровати. – Я тебя отведу.

– Обойдемся без твоей помощи, Риз, – вмешался Такер, но полудемон уже вытащил меня в коридор.