Текст книги "Похищенная"

Автор книги: Келли Армстронг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

– Отель? – Я думала, она местная. Обычно продавцы назначают встречи в городах, где живут сами.

– Он в нескольких кварталах отсюда, идти недалеко. Там нас точно никто не подслушает.

В моей голове зазвенели тревожные колокольчики. Ни одна женщина – даже мужланка вроде меня – не отправится в гостиничный номер к незнакомым людям, если у нее в голове не пусто. Когда в фильме ужасов героиня тащится в заброшенный дом – после того, как все ее друзья умерли страшной смертью, – зрители в зале всегда орут: «Не ходи туда, дура!» Я бы на их месте кричала: «Иди, но сначала раздобудь где-нибудь „узи“!» Одно дело – просто двинуться навстречу опасности, другое – сделать это безоружной. К счастью, я сильна, как Девушка-Супермен. А если сила мне не поможет, то придется повторить трюк Кларка Кента,[4] только в моем случае – с клыками и когтями. Одного взгляда на эту женщину – от горшка два вершка, младше меня на десять лет – хватило, чтобы понять: она мне не угроза. Но, разумеется, требовалось изобразить беспокойство, ведь именно этого от меня и ждали.

– Ну… – протянула я, оглядываясь через плечо. – Я бы предпочла разговаривать в общественном месте. Не обижайтесь, ничего личного…

– А я и не обижаюсь, – заявила Пейдж. – Но мои вещи остались в отеле. Давайте так: заглянем туда, и если вы не передумаете, возьмем все, что нужно, дождемся тетю и отправимся куда-нибудь еще. Так вас устраивает?

– Идет, – ответила я и зашагала за ней.

ЧАЕПИТИЕ

Старый отель, куда мы пришли, порадовал вестибюлем размером с бальную комнату, хрустальными люстрами и лифтерами, одетыми, как шарманщики. Номер Пейдж, второй слева от лифта, располагался на четвертом этаже. Она открыла дверь, приглашая меня войти, но я замялась на пороге.

– Если хотите, я подложу что-нибудь под дверь, чтоб не закрывалась, – предложила она.

Вид у нее был самый невинный, однако от меня не ускользнула легкая насмешка в ее голосе – видно, девица намекала на мое преимущество в росте и силе. Даже не будь я оборотнем, я без труда ее одолела бы. Впрочем, это вовсе не значит, что за дверью не поджидает детина с пистолетом в лапе. Все мышцы мира не остановят пулю, летящую в лоб.

Я огляделась по сторонам и вошла. Пейдж подхватила блокнот с журнального столика и кивнула в сторону двери, которая почти закрылась.

– Обойдемся без этого, – буркнула я.

– Вот телефон. – Она подняла трубку, демонстрируя мне, что гудок есть. – Хотите, поставим его поближе к вам? Думаю, служба «девять-один-один» есть и в Питсбурге.

Понятно, теперь она издевается надо мной. Вот овца. Наверное, одна из тех дурочек, что по ночам оставляют машину на заброшенных подземных автостоянках, а потом хвастаются всем, какие они смелые. «Юношеский максимализм», – подумала я, умудренная опытом своих тридцати двух лет.

Не дождавшись ответа, Пейдж заявила, что идет готовить чай, и исчезла в соседней комнате. Я осталась в гостиной, обстановка которой состояла из небольшого стола, пары стульев, дивана, глубокого кресла и телевизора. За приоткрытой дверью спальни виднелись чемоданы у стены, несколько платьев на вешалке. В прихожей три пары женских туфель. Никаких признаков постояльца-мужчины. Пока, по крайней мере, семейка Винтербурнов выдерживает испытание на честность. Не то чтобы я и вправду думала, будто на меня накинется детина с пистолетом. Просто подозрительность во мне от природы. Таковы все оборотни.

Усевшись за стол, я обозрела съестное. Сэндвичи, печенье, выпечка. Я бы умяла все три тарелки в один присест. Вот еще одна черта, присущая всем оборотням. Подобно большинству животных, мы большую часть жизни заняты тремя вещами: питаемся, деремся… и, скажем так, размножаемся. Кормежка – самая важная часть. Калории в организме оборотня горят, как сухой хворост в костре: если постоянно не докладывать пищу, наши силы быстро убывают. Мне приходится быть осторожной, когда я ем в обществе людей. Это несправедливо. Парни могут уплести два «Биг Мака» за раз, и никто слова не скажет. А если я съедаю два, на меня начинают бросать косые взгляды.

– Итак, у вас есть информация на продажу, – начала я, когда Пейдж вернулась. – Надеюсь, этот случай не менее интересен, чем дело об убийствах в Финиксе?

– Куда интересней, – заверила она, ставя поднос с чашками на стол. – У меня есть прямое доказательство существования волков-оборотней.

– Вы верите в оборотней?

– А вы разве нет?

– Я поверю во что угодно, лишь бы журналы с моими статьями лучше от этого продавались.

– Так значит, вы не верите в оборотней? – Ее губы сложились в раздражающую полуулыбку.

– Вы не обижайтесь, но это просто не мое. Я пишу статьи, потом продаю их в журналы. Люди вроде вас их покупают. Причем девяносто процентов читателей сами ни во что не верят. Это лишь безобидные фантазии.

– Так вам удобнее, правда? Безобидные фантазии… Да, если верить в оборотней, то придется допустить существование и других – ведьм, колдунов, шаманов, не говоря ужо вампирах и привидениях. А там и демоны подтянутся, и еще целый муравейник, который вам совсем не хотелось бы разворошить.

Так. Теперь она определенно надо мной издевается. Что, у меня на спине бумажка с надписью «Смейся надо мной»? Хотя, может, напрасно я принимала все на личный счет. Что, если посмотреть на вещи с ее точки зрения? Для нее все скептики были тем же, чем и она для них – жалкими невеждами. И вот являюсь я, чтобы купить у нее информацию о мифе, в который сама не верю, и готова поступиться своей честностью, чтобы было чем платить за квартиру в следующем месяце. Этакая проститутка от журналистики. Кажется, небольшую насмешку я заслужила.

– Так что же у вас за информация? – проговорила я как можно вежливее.

Пейдж взяла с журнального столика папку и какое-то время, поджав губы, копалась в ней. Наконец она извлекла листок бумаги, положила передо мной. Это была фотография мужчины средних лет, заснятого по плечи. На вид азиат, нос длинный и узкий, рот жесткий, зато глаза большие, выразительные.

– Узнаете?

– Не узнаю, – ответила я. – Самое обычное лицо.

– А как насчет вот этого? Уж он-то точно не заурядный человек.

На следующем фото я увидела мужчину тридцати с небольшим лет. Его темно-рыжие волосы были собраны в длинный «хвостик». Тем, кому за двадцать пять, такие выкрутасы совсем не идут. Как и большинство ему подобных, он пытался такой прической компенсировать растущую лысину, которая делала его лоб похожим на берега залива Фанди в отлив.[5] Приятное когда-то лицо утратило привлекательность и стало одутловатым.

– Вот его я узнаю, – произнесла я.

– В самом деле?

– Естественно. Да ладно вам. Чтобы не знать его, надо жить где-нибудь в Тибете. Черт, да ведь тибетские журналисты тоже читают «Тайм» и «Ньюсуик». Он в прошлом году красовался у них на обложках раз пять, не меньше. Тай Уинслоу. Миллиардер и по совместительству компьютерный гений.

– Вам доводилось встречаться с ним лично?

– Мне? Да я бы всеми руками за. Он, конечно, прессой обласкан, но эксклюзивное интервью с Таем Уинслоу все равно стало бы для меня большим карьерным прорывом. Я ведь так, никому не известный репортер.

Пейдж нахмурилась, словно ответила я не на тот вопрос, на какой надо, и продолжала держать фотографии у меня перед глазами.

– Хорошо, тогда моя очередь задавать вопросы, – начала я. – При чем здесь оборотни? Только не говорите, ради бога, что эти люди – оборотни. Так вот что вы задумали! Сначала выкладываете в Интернете реальную информацию, потом заманиваете к себе дурочку-журналистку и кормите ее бреднями про миллиардеров-оборотней?

– Тай Уинслоу не оборотень, Елена. Иначе вы бы об этом знали.

– С какой… – Я покачала головой. – Вы меня, видимо, с кем-то путаете. Как я и сообщила вам в электронном письме, прежде мне оборотнями заниматься не доводилось. Может, и тут есть свои эксперты – мало ли психов на свете, – но я к их числу не принадлежу.

– Вы приехали сюда не для того, чтобы готовить материал об оборотнях, Елена. Вы журналист, однако совсем иного рода.

– Ах вот как, – фыркнула я. – Ну и зачем же тогда, по-вашему, я здесь?

– Чтобы защитить вашу Стаю.

Я захлопала глазами. Слова комком встали в горле. Поняв, что пауза затянулась на целых три секунды, я попыталась заговорить:

– Мою… мою что?!

– Вашу Стаю. То есть других оборотней.

– Ага, значит я… – Я изобразила снисходительную улыбку. – …оборотень?

Сердце колотилось так громко, что я слышала его стук. Такое происходило со мной впервые. У кого-то моя персона вызывала подозрения, и все же обычно дело ограничивалось общими вопросами вроде: «А что это вы делаете в лесу ночью, а?». Однако никто еще не заявлял мне в лицо, что я оборотень. Нормальные люди в нормальном мире не обвиняют других в подобных вещах. Один близкий мне человек вообще видел, как я меняю обличие, но ему удалось убедить себя, что это был плод его воображения.

– Ваше имя Елена Антонова-Майклс, – отчеканила Пейдж. – Антонова – девичья фамилия вашей матери. Родились вы 22 сентября 1969 года. Родители погибли в автокатастрофе в 1974 году. Вы сменили несколько приемных семей на юге провинции Онтарио, учились в Университете Торонто, ушли с третьего курса, однако несколько лет спустя вернулись и продолжили обучение, получив в итоге степень бакалавра в журналистике. Чем был вызван этот длительный перерыв? Укусом. Вас укусил любовник, Клейтон Данверс. Второе имя отсутствует. Родился 15 января 1962 года…

Остального я уже не слышала. У меня застучало в висках, закачался под ногами пол. Я вцепилась в край стола, чтобы не упасть, и встала. Губы Пейдж продолжали беззвучно двигаться, но мне уже было все равно.

Внезапно что-то откинуло меня обратно на стул, потом сдавило ноги – словно кто-то связал их веревкой. Я задергалась, но не смогла высвободиться, и взглянула вниз. Никакой веревки.

Пейдж стала подниматься с места. Я, сколько ни пыталась, не могла пошевелить ногами. В груди закопошилась паника… К черту! Это какой-то фокус. Просто фокус.

– Что бы вы сейчас ни делали, – выдавила я, – немедленно прекратите. Считаю до трех.

– Не угрожайте…

– Раз.

– …мне, Елена. В моей власти сотворить с вами…

– Два.

– …нечто большее, чем просто…

– Три.

– …приковать вас к этому стулу.

Я врезала кулаками по днищу стола, и тот полетел вверх. Как только давление на ноги исчезло, я одним прыжком перемахнула через разделявшее нас пространство и прижала Пейдж к стене. Она начала что-то говорить, но замолкла, потому что мои пальцы сдавили ей горло.

– Похоже, я вовремя, – раздался голос позади нас.

Оглянувшись, я увидела в дверях пожилую женщину. На вид ей было лет семьдесят. Невысокая, полненькая, волосы белые как снег, платье в цветочек, жемчужное ожерелье и серьги в тон – идеальная бабушка в представлении телевизионщиков эпохи пятидесятых.

– Я Рут, двоюродная бабушка Пейдж, – проговорила она таким спокойным голосом, словно я с ее племянницей чай пила, а не душила ее. – Снова пыталась действовать самостоятельно, Пейдж? Ну и чего ты добилась? Синяки несколько недель не сойдут, а водолазок у нас с собой нет.

Я отпустила горло Пейдж и судорожно соображала, что бы такое сказать. Ничего путного в голову не приходило. Ну а что тут скажешь? Объяснений потребовать? Слишком опасно – мне самой есть что скрывать. Лучше вести себя так, будто обвинения Пейдж полный бред, и поскорей выметаться отсюда. А уж в спокойной обстановке подумаем, что делать дальше. Я бросила на Пейдж осторожный взгляд, каким смотрят на не вполне нормальных людей, и сделала шаг к двери.

– Прошу вас, не уходите. – Рут взяла меня за руку – твердо, но без нажима. – Нам нужно поговорить с вами, Елена. Может, у меня это получится лучше.

Пейдж покраснела и отвела взгляд. Я высвободила руку, сделала еще один шаг.

– Елена, пожалуйста. Я могу удержать вас силой, но хотелось бы обойтись без этого.

Я метнулась к двери и схватилась за ручку. Рут что-то пробормотала. Мои руки тут же застыли. Я попыталась снять их с ручки, но они словно прилипли. Попробовала повернуть ручку – пальцы не подчинились.

– Вот как должно работать это заклятие, – невозмутимо произнесла Рут – словно опытный учитель, пытающийся урезонить непослушного ученика. – Оно не рассеется, пока я не скажу.

Она выговорила несколько слов – руки слетели с двери, и я потеряла равновесие. Рут не дала мне упасть. Придя в себя, я отпрянула от нее.

– Прошу вас, останьтесь, – повторила она. – Сковывающие заклятия иногда приходится применять, но это все-таки не самый цивилизованный выход.

– Сковывающие заклятия? – переспросила я, разминая онемевшие руки.

– Да, речь о колдовстве, – подтвердила Рут. – Вы, полагаю, и так уже догадались. Верите ли вы в это – уже совсем другой вопрос. Давайте начнем, если вы не против. Меня зовут Рут Винтербурн. Импульсивная девушка за вашей спиной – Пейдж, моя племянница. Нам нужно с вами поговорить.

НАДУВАТЕЛЬСТВО

Бежать. Как же мне хотелось просто распахнуть дверь и бежать, не останавливаясь, забыв о существовании Рут и Пейдж Винтербурн. С глаз долой и прочь из мыслей… Бежать, пока не заболят ноги, пока легкие не станет жечь, пока не исчезнут все желания, кроме одного – остановиться. Пока не иссякнут силы, чтоб ни о чем не думать. Не самый разумный поступок, я знаю. Но ведь это получалось у меня лучше всего. Бежать… Вся моя жизнь прошла на бегу. Даже когда я не сдавалась, когда стояла насмерть и смотрела своим страхам в лицо, какая-то часть меня по-прежнему продолжала бежать.

Разумеется, нужно остаться и все выяснить: опровергнуть все обвинения Пейдж, понять, откуда эти женщины столько обо мне знают. Если бы Пейдж просто сказала, что я оборотень, я бы еще что-нибудь придумала. Но она пересказала всю мою биографию, и хотя такие данные, в принципе, общедоступны, это было прямым вторжением в мою личную жизнь. А потом она заговорила о нас с Клеем – лишь констатируя факты, как и в случае с датой моего рождения. Каждая клеточка моего тела возопила: беги, сматывайся отсюда! Разбираться будешь потом. Однако Рут показала, на что способна, и мне пришлось ей подчиниться. Зато у меня появилось время пораскинуть мозгами.

Получается, я вернусь к Джереми и скажу, что эти двое раскрыли меня, а я от них удрала? Нет-нет, он не рассердится. Он все поймет… и это самое худшее. Мне не нужно было, чтобы он «понимал», почему меня постигла неудача. Я хотела, чтобы он мной гордился. Да, я вышла уже из того возраста, когда важно во всем получить одобрение отца (или человека, который его заменяет), но что поделаешь… После того как Клей укусил меня, Джереми взял меня под опеку и надолго позабыл о собственной жизни, чтобы хоть как-то сложить осколки моей. Каждый раз, выполняя все эти задания, я доказывала Джереми, что он не ошибся, что я нужна Стае, что его усилия окупятся стократ. И теперь, впервые в жизни столкнувшись с угрозой разоблачения, неужели я вернусь в Нью-Йорк[6] и заявлю ему: «Извини, Джер, ничего не вышло»? Да ни за что на свете! Если сейчас я убегу, то бегству никогда не будет конца. Все, чего я с таким трудом добилась за последний год – привыкла наконец к жизни в Стоунхэйвене, со Стаей и Клеем, – пойдет псу под хвост, и я вновь стану тем несчастным затравленным созданием, каким была полтора года назад.

Поэтому я решила остаться. Мы ведь условились, что я выслушаю Рут, но что-либо признавать не обязана. Можно будет отнестись к ее словам, как к бреду выжившей из ума старухи, и притвориться, что от ухода меня удержала исключительно вежливость.

Мы вновь уселись за стол. Пейдж отодвинулась от меня как можно дальше. С момента появления тети она не произнесла ни слова.

– Так вы верите в ведьм? – спросила Рут, наливая мне чаю в чашку.

– Вы имеете в виду викку?[7] – осторожно уточнила я.

– Нет. Я говорю о настоящих ведьмах. Бывают наследственные ведьмы. Как и наследственные оборотни.

Она подняла руку, отметая мои возражения:

– Я не прошу вас ни в чем признаваться, не забывайте. Сделайте приятно старушке, выслушайте меня. Что ж, если вы не верите – или раньше не верили – в ведьм, то о более экзотических созданиях, как я понимаю, и вовсе речь не идет. Хорошо. Тогда придется начать с азов. Давайте на минуту представим, что в нашем мире все-таки существуют ведьмы и… другие существа. Давайте также представим, что эти создания – мы их называем расами – знают друг о друге и периодически собираются, чтобы обменяться новостями и решить какие-то общие проблемы, главная из которых – угроза разоблачения. Когда-то в этих встречах участвовали и оборотни…

Я открыла было рот, но Рут предостерегающе подняла руку.

– Ладно, ладно. Похоже, урок истории вам ни к чему. Да мы и не за этим сюда пришли. Как Пейдж, наверное, уже сказала вам, мы хотели вас предупредить. Или она до этого места не дошла?

– Я показала ей фотографии, – подала голос Пейдж. – Объяснить не успела.

– Хорошо, тогда позвольте мне. Эти мужчины – эти люди – стали с недавних пор доставлять нам неприятности. И очень серьезные. На нас нападают, нас похищают. Похоже, им известно больше, чем допустимо.

– Этим двоим? – удивилась я, показывая на фотографии. – Тай Уинслоу похищает ведьм? Тогда нам не о чем говорить. Что за бессмыслица!

– Как раз наоборот, – едва заметно улыбнулась Рут. – Когда-то мы страшились лишь костров да Великих Инквизиторов. А сейчас нам угрожают компьютерные магнаты. Я не буду вдаваться в подробности – отчасти потому, что вы не станете так долго меня слушать. Другая причина состоит в том, что любопытство может привести вашу Стаю на наше собрание.

– Я не…

– Эти люди знают, что оборотни – не выдумка, и повсюду их разыскивают. Как и всех нас.

Я откинулась на спинку стула, перевела взгляд с Рут на Пейдж. Глаза пожилой ведьмы светились проницательностью. Пейдж делала вид, что смотрит на меня, однако взор ее зеленых, как у тети, глаз был устремлен куда-то вдаль.

– Вы ведь прекрасно понимаете, как это выглядит со стороны, – заговорила я. – Допустим, я и в самом деле оборотень. Вы заманили меня сюда, навешав лапши на уши, и теперь утверждаете, что вы ведьмы. Мало того, не просто ведьмы, а участники какой-то Организации Потусторонних Наций. Поскольку вы сами делегаты ОПН, вы решили завоевать мое доверие историей о демонических компьютерщиках…

– В них нет ничего демонического, – заметила Рут. – Я же сказала, они обычные люди.

– Да вы серьезно, девочки?

– Нам не до шуток, – произнесла Пейдж, и ее холодный взгляд засверкал льдом. – Похоже, мы совершили ошибку, выбрав вас…

– Да, кстати, а почему выбор пал на меня? Выкладывая эту историю в Сети, вы ожидали, что только оборотень на нее клюнет? Если заговор действительно существует, то кто-то должен отслеживать информацию об оборотнях. Что помешало бы им откликнуться на ваше объявление?

– Мы получили немало предложений, – отозвалась Рут. – Однако ждали именно вашего.

– Моего?

– Несколько лет назад у нашего совета возникли кое-какие трения с одним оборотнем. Он не из вашей Стаи. Так, посторонний. Мы не теряли его из виду – на случай, если понадобится выход на оборотней. Когда начались неприятности, мы его нашли и… убедили поделиться с нами некоторыми сведениями. Он рассказал нам о вашей Стае – вожак, состав, место обитания. Более того, он знал все о вас, Елена. Вы единственная в мире женщина-оборотень, и, похоже, среди представителей вашей расы о вас ходят легенды.

Она улыбнулась, но я ответила недоуменным взглядом.

Рут продолжала:

– Он также поведал, что вам поручено расследовать все, что связано с деятельностью оборотней-одиночек, и следить, чтобы они чего не натворили. Нам стало любопытно. Мы ведь, в сущности, заняты тем же самым – ведем наблюдение за ведьмами, которые покинули Шабаш. Вот почему было решено связаться с вами, прежде чем выходить на прямой контакт.

– Но почему именно со мной?

– Вы член Стаи. Кроме того, вы – единственная женщина-оборотень, и показались нам… более приемлемой кандидатурой. Мы предполагали, что с вами будет легче найти общий язык, чем с мужчинами.

Иными словами, меня заведомо сочли более доверчивой – и менее склонной на любые угрозы отвечать насилием. Но тогда им следовало метить выше. Джереми был самым уравновешенным из нас – и самым восприимчивым. Он бы идеально подошел для этого собрания. Да и в любом случае, разумнее было бы обратиться напрямую к Альфе, вожаку Стаи. Видимо, у них нашлись причины поступить иначе.

– И тем не менее это нелепо, – не отступала я. – Не важно, как и почему меня выбрали. Вы привели меня сюда и кормите теперь фразами из дешевых фильмов: «Мы знаем, кто ты на самом деле». Такое бывает только в розыгрышах со скрытой камерой. По мне, так все это – сплошное надувательство. С какой стати вам понадобилось связаться с оборотнями, если они в эту вашу ОПН больше не входят? Вы же ведьмы, вам наверняка приходилось иметь дело с плохими парнями.

– Мы, как и вы, постоянно живем под угрозой разоблачения, – проговорила Рут. – Однако в разные исторические периоды в опасности находилась лишь какая-то одна из рас. Сейчас все по-другому. Угроза касается всех, поэтому мы должны держаться вместе.

– Один за всех и все за одного, – пробормотала я.

– Здесь нет ничего смешного, – бросила Пейдж.

– Вы по-прежнему не верите? – спросила Рут. – Даже в то, что мы ведьмы? Небольшая демонстрация наших способностей вас не убедила?

– Можем устроить и побольше, – буркнула Пейдж. – Скажем, запечатать вам рот. Навсегда.

– Пейдж! – одернула девушку Рут. – Вы уж простите мою племянницу, она очень несдержанна. Впрочем, если пожелаете, я могу показать вам кое-что поинтереснее. Разумеется, без варварства вроде сковывающих заклятий.

– Спасибо, не надо, – сказала я.

– С чего бы это? – полюбопытствовала Пейдж. – Не верите? Или не хотите?

– Я свое обещание выполнила – осталась и выслушала вас. Теперь мне пора.

Я встала. Рут притронулась к моей руке.

– По крайней мере передайте наши слова своему вожаку. Встреча состоится через два дня. Чтобы обсудить проблему, соберутся представители всех основных рас. Хочется, чтобы ваша Стая к нам присоединилась. Вот моя визитка.

Я ожидала увидеть на карточке что-то вроде «Рут Винтербурн. Заклинания и зелья». Вместо этого на ней было напечатано: «Ателье Винтербурн. Пошив женской одежды на заказ». Судя по адресу, ателье находилось в Массачусетсе – правда, к моему разочарованию, не в Салеме.[8]

– Да, – с улыбкой заметила Рут, – визитка настоящая, и бизнес самый настоящий. В наши дни на порче не наживешься.

– Я не…

– Хотя бы положите ее в карман. Притворимся, что вы ее выкинете, как только выйдете за дверь. Если передумаете, звоните мне на сотовый. Мы прямо отсюда едем в Вермонт – встреча состоится там: от штата Нью-Йорк недалеко, если надумаете приехать. Надеюсь еще с вами увидеться.

Я пробормотала что-то уклончивое, взяла визитку и покинула номер.

На обратном пути мысли мои были заняты в основном не зловещими миллиардерами, а ведьмами. Возможность существования других «сверхъестественных» созданий очень меня интересовала, хотя поверить в это было все-таки сложно. Согласна, со стороны человека, который регулярно превращается в волка, такие сомнения кажутся лицемерными, но что тут поделаешь? Я и в оборотней-то поверила через полгода после того укуса. Меняла обличье сама, видела, как делает это Джереми, – и все же умудрялась внушать себе, что все это неправда. Самовнушение – великая сила. Может, мне было легче верить, что волки-оборотни – это единичное отклонение от нормы. Примерно так же многие люди (включая и меня) считают, что во Вселенной существует лишь одна населенная планета. От мысли, что по земле разгуливают зомби и вампиры, мне стало не по себе. Однако Рут ничего не говорила ни о тех, ни о других. Она лишь упомянула о ведьмах и… «других созданиях». В колдовство я, пожалуй, могла поверить. Куда легче примириться с фактом, что некоторые люди способны подчинить себе силы природы, чем с мыслью, что человек может превращаться в волка.

Телефон в моем номере трезвонил вовсю. Я помедлила в проеме, раздумывая, не слинять ли, пока не поздно, но решила все-таки ответить – вдруг этот не тот, о ком я подумала.

– Какого черта ты делаешь в Питсбурге? – раздался трубный глас, едва я сняла трубку. Кнопки регулировки громкости на аппарате не обнаружилось, и я подумала, а не нажать ли мне «нечаянно» на рычаг.

– Тоже рада тебя слышать, Клейтон. Перелет прошел нормально, спасибо. Как там погода в Детройте?

– Жарит сильней, чем в пекле, – проворчал он, на южный манер растягивая слова. Когда он перестал реветь на пределе громкости, акцент вернулся. – Воняет, кстати, не лучше. Почему ты не сказала мне, что едешь в Питсбург?

– Потому что ты сразу вызвался бы ехать со мной. А мне не нужна…

– Поздно. Я уже пакую вещи.

– Мне не нужна твоя помощь, и защищать меня тоже не надо.

– А как насчет моей компании? Видно, и она тебе не нужна.

– Да уймись ты! Ты же только вчера уехал, а в понедельник мы снова будем вместе.

– Тогда я помогу тебе сэкономить на двух билетах сразу. Сегодня вечером приеду к тебе, и как только покончишь с делами, отвезу на машине в Детройт…

– Нет.

– Я всего лишь…

– …властный собственник, который пытается контролировать каждый мой шаг.

– Я соскучился.

– Да что ты говоришь. Ответ остается прежним – нет. Сама справлюсь.

– Чем ты там занимаешься?

– Завтра узнаешь, – отрезала я. – Сначала мне нужно поговорить с Джереми.

– Что-нибудь накопала?

– Возможно.

– Веселье предвидится?

– Попахивает настоящей мясорубкой.

– Ну давай, колись.

– Потом.

– Дразнишься, – проворчал он.

– Хочешь услышать, как я дразнюсь? – спросила я.

– Только если ты хочешь, чтобы через час я уже был в Питсбурге.

– От тебя шесть часов езды.

– Поспорим?

Мы продолжали в том же духе еще некоторое время… если быть точной, сорок пять минут. В конце концов Клей все-таки согласился – очень неохотно – не приезжать за мной в Питсбург. Должна признать: с самого начала наших отношений он действительно работал над собой, стараясь не контролировать каждый мой шаг и так далее. Нет, не то чтобы он сдался и даровал мне побольше самостоятельности. Мы теперь спали в разных комнатах, но дальше этого дело не пошло. Он по-прежнему требовал, чтобы я была с ним двадцать четыре часа в сутки. Даже фокус с раздельными спальнями оказался шуткой: у меня просто появилась комната для хранения вещей, и все. Где бы я ни спала, Клей спал со мной.

Я тоже старалась внести свой вклад в сохранение отношений. Это значило примириться с тем, что жажда все время быть вместе заложена в характере Клея. Он пострадал от укуса оборотня в детстве и быстро забыл, что на свет появился все-таки человеком. Последующий опыт отнюдь не убедил его, что он чего-то лишился. В нем было больше от волка, чем от человека. Волк, как он любил говорить, никогда не заявит своему партнеру, что «ему нужно побыть одному» или «иметь собственный уголок». Союзы этих животных не распадаются до конца их жизни и несут благо обоим партнерам, несмотря на полное отсутствие в их мире семейных психологов.

Мы с Клеем были вместе без малого двенадцать лет. Ну, «вместе» – это небольшое преувеличение. Встречаться мы стали двенадцать лет назад, потом он меня укусил. После десяти лет бесконечных метаний я наконец призналась себе, что люблю его и не могу без него жить – да, все в точности как в сентиментальных романах. Впрочем, наши отношения даже отдаленно не напоминали те, о каких пишут в любовных книжках. Мы с Клеем были как нефть с огнем: то адский жар, то фейерверки на полнеба… то, порою, сплошные разрушения. С некоторых пор я стала понимать, что так будет и дальше. Нам никогда не видать ровных, стабильных отношений… да, честно говоря, они нам и не нужны. Счастливая семейная жизнь – это не для нас. Дайте нам взрывов, дайте фейерверков, со знаком «плюс» и со знаком «минус» – и счастливее нас уже не найдешь.

В ту ночь мне не спалось.

Я лежала в постели и пялилась в потолок, пытаясь отогнать от себя неясную тревогу.

Во-первых, меня беспокоила мысль о ведьмах. Все-таки ведьмы они или нет? При любом раскладе я им не верила – слишком многое в их рассказе не сходилось. Надо было позвонить Джереми сразу, как ушла от них. Он вряд ли будет плясать от радости, узнав, что я отложила разговор на целый день. По крайней мере два человека прознали о моей истинной природе, а я опять-таки ничего не сказала ни Клею, ни Джереми. О чем я только думала? Может, позвонить Альфе прямо сейчас? Глухая ночь, без четверти три… Мой самолет вылетает в восемь утра. Значит, дело может и подождать. И все же – может ли?

Чтобы в голове все устаканилось, я решила пробежаться. В смысле, трусцой. Конечно, превратиться в волка и пошарахаться по ночному Питсбургу было бы весело, но такого рода забавы в ту минуту совсем меня не привлекали. Натянув шорты и футболку, я вышла из гостиницы и лабиринтом пустынных улочек проследовала в промышленный район. Большие города – не лучшее место для ночных пробежек. Любой, кто увидит молодую женщину, бегущую по Питсбургу в три часа ночи, станет искать глазами преследователя.

Пробежав примерно четверть мили, я заметила за собой хвост. Ничего удивительного. Как было сказано выше, ночью одинокие спортсменки обязательно привлекают внимание, и обычно нежелательное. Разумеется, если бы на меня набросился какой-нибудь придурок, я бы треснула его башкой о ближайшую стену, и в мире стало бы одним потенциальным насильником меньше. Но потом пришлось бы ломать голову, как избавиться от трупа в чужом городе. И вообще не хотелось бы до такого доводить. Все-таки сказать – не сделать, не настолько крутая. Даже если уличный грабитель возьмет меня на мушку, и без убийства будет не обойтись, позже я об этом пожалею. Буду терзать себя: может, напрасно я так с ним? Может, никакой он не рецидивист, и достаточно было бы его припугнуть? Может, у него дома голодные жена и дети и он хотел лишь раздобыть парочку баксов, чтобы семья не умерла с голоду? Лучше подобных ситуаций избегать. В природе волки выжили только потому, что всегда сторонились прямых столкновений с людьми. Умные оборотни должны поступать точно так же.

Услышав за спиной чью-то приглушенную поступь, для начала я убедилась, что это не совпадение. Три перекрестка подряд я сворачивала в одну и ту же сторону и, проделав полный круг, вернулась к исходной точке. Звук не утихал. Тогда я побежала по направлению ветра и принюхалась – вдруг мой преследователь оборотень. В стране обитало около двух дюжин самцов, и для любого из них я, единственная самка вида, стала бы желанной добычей. То обстоятельство, что мой любовник был самый свирепый из ныне живущих вервольфов, только набивало мне цену. Даже если дворняжки и не горели желанием меня трахнуть, они с радостью «поимели» бы Клея в моральном смысле. А уж перед возможностью получить два удовольствия в одном флаконе немногие смогли бы устоять. Насколько я знала, в Питсбурге дворняжек не было, но вообще-то этим ребятам никогда не сидится на месте и мои сведения могли устареть.