Текст книги "Похищенная"
Автор книги: Келли Армстронг
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
– Да, я немножко нервничаю, – проговорила я. – Извините.
Уинслоу одарил меня великодушной улыбкой.
– Ничего, ничего. Расслабься.
Слушаюсь, босс. Без проблем. Вернувшись к настоящему следу, я начала заново. Примерно через пятьдесят ярдов он свернул на восток. Значит, мы двинемся дальше на юг… Не успела я сделать и трех шагов, как донесся голос Уинслоу:
– Мы точно идем правильно?
Я похолодела.
– Похоже, они направились на восток, – продолжал магнат. – Видишь, ветки погнуты.
Оглядев прогал в зарослях, через которые пробирался Армен, я не увидела ни одной сломанной ветки. Уинслоу ни за что бы не смог определить, куда пошли те двое… если только не знал этого заранее. Тревожный зуд, которой не давал мне покоя с самого начала вылазки, превратился в арктический холод. Да, Уинслоу хорошо известно, где находится Армен. Возможно, беглеца изловили еще до того, как идти за мной в лазарет, а мне устроили экзамен – на охотничью сноровку и честность одновременно. Неужели я его провалила?
Не опускаясь до извинений, я поглядела с кустарника на тропинку, выбранную минутой раньше, щипнула себя за переносицу и состроила измученное лицо – сейчас для этого актерских способностей не требовалось. Обнюхав землю, я подкралась на корточках к зарослям и вновь напрягла обоняние. Выпрямилась, втянула ноздрями воздух – и со вздохом потерла загривок.
– Ну? – не выдержал Уинслоу.
– Запах идет с обеих сторон. Подождите секундочку.
Я размяла плечи и впустила в легкие свежий ночной воздух. Потом вновь встала на четвереньки, не обращая внимания на хихикающего Раймана, и проползла несколько ярдов в обоих направлениях.
– Нам туда. – Я поднялась с земли и указала на заросли. – Он прошел пару шагов по тропинке, развернулся и нырнул вон в тот прогал.
Звучала моя версия вполне правдоподобно, а опровергнуть ее смог бы лишь оборотень. Уинслоу кивнул. Значит, номер прокатил. Отлично.
Мы двинулись дальше. Когда Уинслоу надоест этот фарс? И ежу ведь ясно, что Армен у них в руках. Может, мы вот-вот «случайно» наткнемся на него – разумеется, в обществе охранников. Или след выведет нас обратно к комплексу… Зачем Уинслоу все это затеял? Чтобы сделать из меня дрессированную собачку себе на потеху? Чтобы унизить? Испытать мою преданность? Или же он втайне надеялся, что я совершу какую-нибудь глупость – рвану наутек, к примеру, и у него появится возможность загнать еще одну дичь? Ну уж нет. Нужна ему ищейка о двух ногах – он ее получит.
Больше я не пыталась хитрить – смысла не было. Мы углубились примерно на полмили в лес. Здесь запах Армена чувствовался сильнее. Уловив его в ветерке, я объявила:
– Они уже близко.
– Замечательно, – отозвался Уинслоу. – Тогда ни к чему так гнать. Сейчас мы…
Впереди затрещали кусты, и на тропинку с проклятиями вылетели двое – Армен и охранник. Оказавшись сверху, психиатр вцепился противнику в глотку. Уинслоу ринулся к ним, на бегу выхватывая из куртки пистолет. Райман сделал предупредительный выстрел. Армен от неожиданности оцепенел, и в то же мгновение Уинслоу прыгнул на него.
Ярость захлестнула меня жгучей волной. Я до боли сжала кулаки. Хотелось наорать на Уинслоу, бросить ему в лицо, что это не поимка заключенного, а всего лишь дурацкая игра, в которой срежиссирована каждая мелочь, не исключая эффектного финала. Ведь накинулся он на Армена лишь после того, как бедняга был буквально парализован звуком выстрела. Ты хотел произвести на меня впечатление, Тайрон? Тебе это удалось. В жизни не видела более жалкого зрелища.
– Все, – выдавила я, с трудом разлепив губы. – Он ваш. Поздравляю. Может, пойдем обратно?
Никто не обратил на меня внимания. Магнат, оседлав распростертого Армена, прохлопывал его карманы. Джолиф – видимо, еще не совсем очухавшись – сидел на земле. Райман подошел к нему и помог подняться.
– Что произошло? – спросил Уинслоу.
– У него было оружие, сэр, – затараторил Джолиф. – Он отнял у меня пушку и, угрожая расправой, заставил вывести его наружу. В лесу он пытался убить меня, но мне удалось сбежать. А потом я нагнал его – вот на этом самом месте.
И терпеливо дожидался нашего прихода – не забывая поддерживать с боссом связь, само собой. Ну-ну.
– Он прятался вон в тех кустах, – продолжал охранник. – Выстрелил в меня, но промазал. Я выбил у него пистолет из рук, и мы сцепились, а вскоре подоспели вы.
– Чт… что? – выдохнул Армен, с трудом приподняв голову. – Я не… вы сами вывели меня из камеры, привели сюда. Вы…
Уинслоу уложил его лицом в землю. Мне понадобилась вся сила воли, чтобы не наброситься на врага. Внезапно этот порыв растаял без следа, и ноги мои налились холодным свинцом – такая страшная растерянность читалась на лице Армена за маской кровоподтеков. Джолиф еще что-то произнес. Я повернула голову и наконец-то разглядела его. Как и Райман, он показался мне знакомым… Теперь, когда они стояли рядом, я поняла, где видела их раньше. Эти парни вместе с Пендецки и Брайсом участвовали в охоте на Патрика Лейка. Однако встречались мы и после этого – именно с ними Уинслоу вломился в душевую. Любимчики, отобранные специально для особых заданий…
Не устраивал Армен никакого побега. Слишком многое здесь не сходилось. Да разве стал бы он, такой осторожный и вдумчивый, рисковать вслепую? Чушь. Смастерить оружие из подручных средств он бы тоже не сумел, не говоря уж о том, чтобы обезвредить двоих вооруженных охранников, каждый из которых превосходил его размерами вдвое. Нет, о побеге и речи быть не может. Его привели сюда силой – избили и вытащили в лес. А для чего? Для участия в игрищах психопата? Видимо, Уинслоу вздумалось попробовать меня в роли ищейки. Прогулявшись по тюремному блоку и выбрав подходящую жертву, он вместе со своими прихвостнями разработал сценарий «поимки». И что, подонок, стоило оно того? Словил кайф?
– Можем, пойдем? – повторила я чуть громче. – Кого надо, мы поймали. Пора возвращаться.
Уинслоу повернулся ко мне и слегка откинулся назад, словно не на человеке сидел, а на мягком диванчике.
– Нельзя, Елена. Хотелось бы, да нельзя. Мы еще не закончили.
И он подмигнул Райману с Джолифом. Те в ответ заухмылялись, и в животе у меня похолодело.
– Побеги нам тут не нужны. Я прав, ребятки? Нельзя, чтобы заключенные сбегали из камер и оставались без наказания. Нет, нет и еще раз нет. Нужно твердо им внушить: тот, кто дернул из моего комплекса, уже не жилец.
У меня перехватило дыхание.
– Но… Хэйг очень важен для ваших исследований! Доктор Матасуми сказал…
– Ларри поймет. Сбежал заключенный, мы его нагнали, хотели взять живым… но всякое бывает. Поимка заключенных – дело тонкое. В любой момент все может пойти наперекосяк, а упустив беглеца, мы поставим под угрозу весь проект.
Нельзя этого допустить! С меня хватило и смерти Патрика Лейка, а ведь тот был жестоким убийцей. Армен Хэйг – не чудовище. Он сохранил нравственную чистоту в мире, где большинство из нас – не исключая и меня – навсегда ее утратили вместе с человеческой сущностью. И настоящие чудовища – эти трое, стоящие передо мной. Оправдания им нет.
Кто мы, что мы в глазах Уинслоу – Армен, я, Патрик Лейк, убитый охранник, да и вообще любой из живущих в этом мире? Люди, разумные существа? Или картонные фигурки, актеры, персонажи какой-то грандиозной игры, существующей лишь для его забавы?
– Не убивайте его, – произнесла я как можно спокойнее.
Уинслоу вытянул ноги, уселся поудобнее.
– Ты права. Я не могу его убить. Мог бы, конечно, да не стану.
– Хорошо. Ну а сейчас давайте…
– Я его убивать не буду. Это сделаешь ты.
ЖЕРТВА
Слова комком встали в горле.
– Я… я…
– Да, ты. Превратишься в волчицу, поймаешь его и убьешь. – Уинслоу встал и уперся ногой в спину Армена. – Тебя что-то не устраивает?
На миг меня пронзила уверенность: он как-то прознал о наших планах и теперь, когда нужды притворяться уже нет, хочет таким изощренным способом их разрушить. Но одну мысль тут же сменила другая: нет, Уинслоу неоткуда этого знать. Армен был так осторожен, так искусно маскировал серьезные разговоры под пустой треп! Самый проницательный шпион нас бы не раскусил – в конце концов всех подробностей побега мы и сами еще не продумали. Со стороны наше общение выглядело как обычная беседа. И тут у меня похолодело внутри: а что, если этого оказалось достаточно? Что, если Уинслоу разглядел в наших с Арменом отношениях зачатки дружбы – и поэтому, рискуя вызвать недовольство Матасуми, из всех заключенных выбрал именно психиатра? Почему не Лию – или, скажем, жреца, от которого все равно никакого толку? Да потому, что я меньше бы по ним горевала. Потому, что это было бы не по-садистски.
Уинслоу подступил ко мне поближе.
– Тебя что-то не устраивает, Елена?
– Да, черт возьми, не устраивает, – огрызнулась я. – Я не буду убивать человека вам на поте…
Жгучая пощечина отбросила меня назад. Чудом устояв на ногах, я с разворота замахнулась кулаком, целя Уинслоу в челюсть. И тут бок мне прошила пуля. Наполовину от удара, наполовину от шока я не сумела удержать равновесия. Пришлось схватиться за дерево, чтобы не упасть. Грудная клетка тяжело вздымалась. Не зная, куда девать себя от ярости, я с такой силой вцепилась в ствол, что расцарапала ладони. Прикрыла глаза. Сделала вдох. Попыталась восстановить самообладание. Получилось. Еще раз глубоко вдохнув, разжала руки и ощупала рану. Пуля прошла навылет, мазнув по ребру и не задев никаких органов.
– Еще раз спрашиваю, Елена. – Уинслоу встал у меня за спиной. – Тебя что-то не устраивает?
Я медленно повернулась, не поднимая глаз. Уинслоу довольно хрюкнул – видно, углядев в этом жесте смирение… которого не было. Пугало меня другое – что при одном взгляде на эту рожу не смогу сдержаться и разорву ее в клочья.
– Отвечай на мой вопрос, Елена.
– Я не могу. – Снова глубокий вдох. Сделав усилие над собой, я продолжила извиняющимся тоном: – Ни за что…
Рука Уинслоу взметнулась – на этот раз в ней был пистолет. Увернуться мне не удалось, и дуло врезалось в висок. В глазах вспыхнуло и померкло. Очнулась я на земле, у ног Уинслоу.
– Слушай меня, Елена, – сказал он, склонившись надо мной. – Ты превратишься в волка. Прямо здесь, прямо сейчас. Догонишь мистера Хэйга, обезвредишь, дождешься меня. Как приду, убьешь его. Малейшее отклонение от плана – умрете оба. Усекла?
Я попыталась сесть, но нога Уинслоу обрушилась мне на живот.
– Все… не так просто, – прохрипела я, судорожно глотая воздух. – У меня может не выйти с Преображением. А если даже и выйдет, я не смогу себя контролировать, как поймаю его. Так просто не бывает.
– Бывает так, как говорю я. – В голосе Уинслоу слышались интонации бывалого игрока в гольф, объясняющего правила новичкам. – Потерпишь неудачу – будешь отвечать. А когда мне надоест, настанет очередь ребят. А как надоешь ребятам – умрешь. Как тебе такой стимул?
Меня била дрожь, однако ярость была ни при чем. Остался страх. Бесконечный, цепенящий ужас. Если я убью Армена, то никогда не прощу себе этой трусости. Но какова альтернатива? Изнасилование и смерть. Смерти я боялась меньше насилия. В голове ожили призраки детства. Голоса напоминали о данном когда-то себе самой обещании, что больше такого со мной не произойдет, что я буду сильной, что никогда не склонюсь перед чужой волей.
– Не могу, – прошептала я. – Просто не могу.
Уинслоу занес ногу. Я зажмурилась. Носок ботинка врезался мне в бок, прямо над раной. Раздался женский крик. Мой крик. Как же я ненавидела себя! Ненавидела!!! Не хочу погибать такой смертью – униженной, изнасилованной! Не хочу убивать невинного человека! Если мне суждено умереть, это случится только по-моему.
Резко вскочив, я оттолкнула Уинслоу, и он повалился на спину. Я двинулась к нему…
– Нет! – прозвучал чей-то вопль. Армен. Я обернулась.
Райман вскинул оружие, и в то же мгновение психиатр прыгнул на меня. Дуло пистолета выплюнуло череду пуль. Они продырявили Армену грудь, настигнув его еще в воздухе. Тело дернулось и рухнуло на землю. Я упала перед ним на колени.
– Так лучше. Для нас обоих. – Ничьи уши, кроме моих, не услышали этого тихого, как шелест, голоса. На губах психиатра выступила кровавая пена.
– Прости меня, – проговорила я шепотом.
– Не… – Его веки дрогнули раз, другой… и закрылись.
Меня душили слезы. Склонив голову, я внутренне приготовилась к неизбежному. Уинслоу убьет меня. Я напала на него. Испортила всю забаву.
Наконец у меня хватило смелости посмотреть ему в глаза: в них светилось довольство. Нет, поражение потерпел не он. Исход оказался таким, как ему хотелось. Армен убит. Вина лежит на мне, и я буду от этого страдать.
– Отведите ее в камеру, – бросил Уинслоу, отряхивая джинсы. – И передайте там, чтобы кто-нибудь прибрал за нами.
Он посмотрел на Армена, поджал губы и прожег меня взглядом. Да, результат тот же, однако забаву я ему испортила. Меня ждет расплата. Пускай не сегодня… но меня обязательно заставят заплатить.
Мы с охранниками двинулись назад через лес. Когда до комплекса оставалось примерно полпути, Райман ни с того ни с сего толкнул меня. Я удержалась на ногах, повернула голову… и мой гневный взгляд уперся в дуло пистолета. Стиснув зубы, я развернулась и пошла дальше, но не успела сделать и пяти шагов, как Джолиф метким ударом чуть не сбил меня с ног. Я наткнулась на дерево. В этот раз, прежде чем оборачиваться, пришлось себя успокаивать.
На меня было наставлено два пистолета.
– Ну и чего вы хотите? – спросила я. – Ищете предлог меня пристрелить?
– А нам он не нужен, – откликнулся Райман. – Просто скажем Тайрону, что ты пыталась бежать, и у нас не было другого выхода.
– Как бешеную собаку, – добавил Джолиф, и оба мужчины расхохотались.
Меня охватила ярость. Из-за случившегося я терзалась чувством вины и презрения к самой себе. Больше всего хотелось направить этот гнев на тех, кто тоже нес ответственность за смерть Армена. А эти два кретина сами напрашивались. Я попробовала оценить, какие из них противники. Получится ли вырубить их, не схлопотав при этом пулю? По моим подсчетам, шансы выходили пять к одному. Неплохо… Хотя на самом деле хорошего мало. Гнев вытесняет здравый смысл. С трудом оторвав взгляд от охранников, я зашагала дальше по тропинке.
Райман нагнал меня, схватил за руку и припечатал к дереву. Мои попытки к сопротивлению тут же заглохли, потому что виска коснулась холодная сталь пистолета.
– Ты от меня не отворачивайся, сучка, – прошептал он. – Мы с Клиффом рассчитывали сегодня хорошенько поразвлечься. Обломала нам кайф? Может, Тай тебя и простил, а мы нет. Да кто ты вообще такая, чтобы дерзить Тайрону Уинслоу? Нападать на него? Херить нашу охоту?
– Убери руки.
– А то что? – Он уперся коленом мне в промежность. – Что ты мне сделаешь, если не уберу?
Слева послышался смешок.
– Ну, скажем… выдерет глотку, оторвет яйца и разделает тебя, как индейку на День благодарения. Причем не обязательно в том же порядке.
Мы обернулись. В двух шагах, привалившись к дереву, стоял Ксавьер с сигаретой в зубах. Выкинув окурок, он вызволил меня из объятий Раймана.
– Вы лучше с этой красавицей не шутите, – заметил полудемон. – Видели, что она сотворила с тем оборотнем? Раскроила ногу до мяса… оставаясь, кстати, в наручниках. Хоть вы, ребятки, и при оружии, перед смертью она даст вам жару. Не хотел бы я при этом присутствовать.
Охранники и рта раскрыть не успели, как Ксавьер обнял меня за талию и потащил в сторону комплекса.
– К тебе она, похоже, более благосклонна, – процедил Джолиф, пристроившись за нами. – Не рассказать ли нам об этом Таю, Риз?
– Я еще не спятил, чтобы пересекать дорожку таким шишкам, – откликнулся Ксавьер. – Ну да что поделаешь, если бедняжка на меня запала?
Он ухватил меня за задницу – и тут же исчез, так что мой удар пришелся мимо.
– Знаете, от ненависти до любви один шаг, – бросил он охранникам, возникнув с другого бока. И еле слышно шепнул: – Подыгрывай мне, Елена, не то уйду. А это не в твоих интересах.
Он был прав. Оказаться в долгу у Ксавьера страшно не хотелось, но сейчас только он стоял между мной и охранниками.
Рука полудемона заняла прежнее место. Оглянувшись, он заговорил:
– Как думаете, Тайрон отдаст ее мне, как сам наиграется? Мы бы уехали на какой-нибудь необитаемый остров. Хижину построили бы, жили б на одних кокосах, солнечном свете и сексе… Что скажешь, Елена? У нас будут замечательные дети! Поразмысли над моим предложением на досуге.
– Ха-ха, – буркнула я.
Последовала пауза. Ксавьер насупился.
– Что-то не слышно смеха с галерки. Видно, юмора не поняли. Вам растолковать, что к чему, мужики?
– А не пойти ли тебе на хрен? – буркнул Райман. – Желательно прямо сейчас.
– Прямо перед вами? Я демон, а не эксгибиционист. – Ксавьер зашагал быстрее, нетерпеливо подталкивая меня. – Да и в любом случае, мы почти уже пришли. Вас долго не было, и Ларри разволновался, все ли хорошо с его главным объектом. Я вызвался в поисковый отряд. Интересно, мне что-нибудь за это светит?
– Ага, особенно когда Матасуми узнает, что сталось с этим главным объектом.
На лице Ксавьера промелькнуло какое-то неясное выражение – и тут же, по примеру хозяина, испарилось, спряталось за обычной его нахальной миной. Всю оставшуюся дорогу полудемон без конца болтал; в комплексе, не мешкая, провел меня через защитную дверь – охранники остались снаружи. Однако у лифта они нас догнали и в последнюю секунду втиснулись в кабину. Джолиф нажал нижнюю кнопку – на тюремный блок. Лифт остановился на среднем уровне, и Ксавьер попытался вытащить меня в коридор. Райман схватил меня за локоть.
– Тай отдал приказ вернуть ее в камеру.
Ксавьер вздохнул:
– Он имел в виду лазарет. Сейчас она ночует там. Наверное, он просто забыл.
– Он сказал «в камеру».
– Значит, ошибся.
Взгляды мужчин скрестились. Вдруг Ксавьер обернулся и выглянул за двери лифта. В коридоре послышался звук шагов и голос Кармайкл.
– Док? – крикнул полудемон. – Тут со мной Елена. Эти двое говорят, что Тайрон велел отвести ее назад в камеру.
– Так он ошибся, – заявила Кармайкл, подходя к нам.
– Вот и я то же самое сказал.
Докторша остановилась перед лифтом.
– Клифф, Пол, отведите мисс Майклс в лазарет. Я скоро подойду.
Ксавьер торчал в лазарете, пока Кармайкл не вернулась. Он явно намеревался тут околачиваться, но докторша вытолкала его за дверь, ворча, что и так полночи впустую прошло, а утром ей моя помощь еще понадобится. На прощание полудемон тихонько бросил мне: «С тебя причитается». Он не погрешил против истины – и чутье подсказывало мне, что долг придется когда-нибудь отдать.
Я улеглась на койку. Кармайкл носилась по комнате, настраивала приборы, поглядывала на Бауэр. Потом вдруг спросила, не хочу ли я кое о чем ей рассказать. Да, я еще как хотела, но просто не могла… не вынесла бы обвинения в чужих глазах. Этой ночью погиб хороший человек. Застрелил его выродок-охранник по приказу безжалостного садиста, однако, в конечном счете, вина лежала на мне. Поделиться этими чувствами с Кармайкл было выше моих сил. Только одному человеку – или оборотню – в мире я могла бы довериться, но он находился за сотни миль от меня, сражаясь с собственными наваждениями в номере мотеля. От этих мыслей мне стало так одиноко… Перед уходом Кармайкл дала мне чашку чая. По характерному запаху я догадалась, что в напиток подмешано снотворное, и все-таки отказываться не стала. По-другому мне было не уснуть… а так хотелось уйти, забыться… хотя бы на пару часов.
ИЗОЛЯЦИЯ
На следующий день вскоре после завтрака Бауэр пришла в себя.
Я в эту минуту – как и все утро – сидела возле ее кровати, погруженная в мрачные мысли. Глаза Сондры открылись, и мне сперва подумалось, что это какой-то рефлекс: она лежала, не двигаясь, и без всякого выражения таращилась в потолок. А потом моргнула.
– Доктор! – крикнула я.
Кармайкл с ворчанием оторвалась от своих бумаг и глянула в нашу сторону. Через мгновение она стояла у кровати. Принять сидячее положение Бауэр удалось не сразу. Если проваляться без сознания несколько дней, то вряд ли вскочишь, как попрыгунчик, да с дикими криками – хотя, учитывая обстоятельства, нам еще повезло, что такого не случилось.
Бауэр понадобилось около двадцати минут, чтобы полностью очухаться. Она хотела перевернуться на бок, но помешали ремни; увидев их, Сондра нахмурилась и с недовольством взглянула на Кармайкл. Ее губы шевельнулись, но даже я ничего не разобрала в этом шепоте. Впрочем, докторша смекнула, о чем ее просят, и ослабила ремни.
– Э… не советовала бы, – сказала я.
– Да она и говорит-то с трудом, – отозвалась Кармайкл.
Бауэр переводила взгляд с меня на врача и обратно, следя за беседой. Похоже, моя внешность стерлась из ее памяти. Но нет – она вдруг изменилась в лице, глаза сузились в щелочки.
– За… – Умолкла, сглотнула. – Зачем ее сюда привели?
– Елена помогает мне. С вами произошел… несчастный случай.
– Не… – Бауэр снова сглотнула, облизала сухие губы. – Какой еще несчастный случай?
– Принесите Сондре стакан воды, Елена.
Взгляд Бауэр опять остановился на мне.
– Что… что она здесь делает?
– Как принесете воду, попросите охранников, чтобы вывели вас на прогулку. Мне нужно поговорить с Сондрой.
Я исполнила первую половину просьбы и, как бы невзначай, забыла про вторую, однако Кармайкл настояла на своем. Нельзя оставлять ее наедине с Бауэр… да ведь такую не переспорить. В итоге я забрала охранников, дежуривших в лазарете, а парочке из приемной посоветовала заместить их на время прогулки. К моему удивлению, парни подчинились. Хотелось бы верить, что это свидетельствовало об укреплении моего авторитета, хотя, более вероятно, причина крылась в другом. Будет потом о чем рассказать товарищам – ну как же, не каждый день новорожденный оборотень выходит из комы.
*
Когда мы вернулись с прогулки, у дверей лазарета стоял Такер.
– Оставьте ее внутри с Питером и Льюисом, – скомандовал он. – Потом спускайтесь в тюремный блок и отведите мисс О’Доннелл в камеру Заида.
– Так ведь доктор Матасуми запретил контакты между заключенными, – вставил один из охранников.
– Катц… Доктор Матасуми передумал.
– Нет, он же…
– Он передумал. Мисс О’Доннелл час пробудет у Заида, затем у мисс Левин.
– Как там Саванна? – спросила я.
На меня уставились три пары глаз – как если бы стена заговорила с ними человеческим голосом. Я решила, что ответа не дождусь, но тут Такер сухо бросил:
– Нормально.
– Знаете, я бы и сама не прочь с ней повидаться, – продолжила я. – Может, ей повеселей станет.
– С этим справится мисс О’Доннелл, – отрезал Такер, развернулся и пошел прочь.
Охранники завели меня в лазарет. Бауэр по-прежнему оставалась на койке. Рядом сидела Кармайкл, держа пациентку за руку. Сначала мне показалось, что Бауэр опять заснула… но глаза ее были открыты. Докторша жестом велела мне помалкивать.
– Я понимаю, какое это потрясение для вас, – шептала она. – Но у вас крепкое здоровье…
– Крепкое здоровье? – рявкнула Бауэр, буравя Кармайкл ненавидящим взором. – Вы не представляете, что я сейчас чувствую! Это… это… – В бешенстве она подняла руку, но от слабости ничего не смогла сделать. Рука бессильно упала на кровать. – Это не мое тело. Это вообще не я! Так… так не должно быть! Со мной творится что-то ужасное, омерзительное. И еще кошмары. – Из ее горла вырвался сдавленный хрип. – О господи, кошмары…
Кармайкл погладила Бауэр по лбу, и та, немного успокоившись, прикрыла глаза. Вдруг они снова распахнулись, и взгляд упал на меня.
– Пусть выметается отсюда, – проговорила Бауэр.
– Я понимаю, вид Елены вам сейчас неприятен…
– Пусть выметается.
Кармайкл сжала ее ладонь.
– Знаю, ее присутствие напоминает вам о случившемся, и все же без нее не обойтись, Сондра. Она когда-то прошла через это, а теперь поможет нам. Если бы не она…
– Если бы не она?! – воскликнула Бауэр, оскалившись. – Если бы не она, меня бы здесь не было!
– Ваше раздражение объяснимо, Сондра. Если бы вы не привезли сюда Елену, ничего этого не произошло бы. Но не станете же вы обвинять ее в том, что…
– Не стану обвинять? Не стану обвинять?! – Бауэр почти перешла на крик. – А кто тогда, мать вашу, сотворил это со мной?!
Час спустя я сидела в камере.
После всего, что я для них сделала, после всех опасностей, которые претерпела, хватило единственного обвинения полубезумной оборотнихи – и меня снова упрятали в постылую камеру. Но ведь это я выходила Бауэр. По моему настоянию ей не вкололи препараты, опасные для ее жизни. Благодаря мне охранники, у которых на семь бед один ответ – пистолет, не пристрелили ее. И чем она отплатила? Обвинила меня – и не косвенно (мол, все из-за моей слюны), а напрямую – в том, что я сделала из нее оборотня! Безумие какое-то… А как же шприц? Как же отметина от укола? Все улики свидетельствуют в мою пользу. Неужели они думают, будто во время осмотра я украла из лазарета шприц, наполнила его слюной и воткнула в руку Бауэр? Да разумеется, так они и думают. Матасуми, во всяком случае. Кармайкл хватило здравого смысла, чтобы понять нелепость этих обвинений. Открыто докторша в этом не призналась, но хотя бы попробовала переубедить Бауэр. Когда ничего не вышло, она пообещала – уже когда я уходила – «все уладить».
Насколько ценна для меня Кармайкл как союзница? Ее решения мало на что влияют. Из начальства остались только Матасуми и Уинслоу, так что сильная воля на время обеспечила доктору реальную власть. Матасуми в спорах беспомощен, как ребенок. Что касается Уинслоу, ему воли не занимать, однако он почти не интересуется повседневными делами комплекса. Вот почему в отсутствие Бауэр докторше не стоило особого труда перевести меня в лазарет. Но теперь Бауэр снова в деле. Как изменилось положение Кармайкл? Кто из женщин в итоге победит?
Нужно учесть и еще один фактор. На что Кармайкл готова пойти ради меня? Презрения к Уинслоу и Матасуми она особенно не скрывает, а вот Бауэр ей по-настоящему дорога. Станет ли она мучить изможденную пациентку ссорами? Это зависит от того, как быстро та выздоровеет. Если Кармайкл действительно понадобится моя помощь, у нее не останется иного выбора, как настоять на своем. Однако если приступов больше не будет, то я влипла. Надежда у меня одна: если случится что-то ужасное, если Бауэр выйдет из-под контроля, то Кармайкл с Матасуми тут же обо мне вспомнят. Но учитывая, что может натворить свежеобращенный вервольф, лучше о таких желаниях забыть.
Я и в самом деле попала в немилость – никаких сомнений по этому поводу не возникало. Завтрак принесли на два часа позже обычного. Потом наступило время обеда. В промежутке между трапезами ничего не произошло, ровным счетом ничего. Кармайкл не вызывала меня на осмотр. Матасуми не устраивал никаких допросов. Не заглядывал на огонек Ксавьер. Даже Тесс не удостоила мою персону наблюдения. Меня оставили наедине с собственными мыслями, с воспоминаниями о прошлой ночи. Наедине со всеми страхами, угрызениями совести – и горем. Мысли, мысли… Я думала о гибели Армена, о Рут, наконец, о своем будущем, которое с каждым часом представлялось мне во все более мрачных тонах.
Во второй половине дня внезапно отворилась дверь. Я так резво соскочила со стула, словно на пороге стоял сам Эд Макмахон с чеком на кругленькую сумму от «Паблишерз клиринг хауз».[26] В действительности это был всего лишь охранник, но в ту минуту я бы обрадовалась любому человеческому лицу. А вдруг он пришел, чтобы сопроводить меня в лазарет? Или передать чье-нибудь сообщение… Черт возьми, да просто чтоб поболтать со мной! После шести часов изоляции мне казалось, будто я неделю проторчала в одиночной камере.
Охранник поставил на стол букет цветов и вышел.
Цветы?! Кому вздумалось посылать мне цветы? Может, Кармайкл хочет меня немножко подбодрить? Ну-ну. Или Матасуми сожалеет, что пришлось перевести меня на прежнюю квартиру? Держи карман шире. Ах, конечно же, Бауэр благодарит меня за самоотверженность в спасении ее жизни! Да, теперь все ясно. С невеселым смехом я прочла карточку, вложенную в букет.
Елена,
Мне очень жаль, что тебя перевели обратно.
Постараюсь все уладить.
Тай
Не помня себя от бешенства, я смахнула вазу со стола и сжала кулаки. Да как он смеет! Как после вчерашнего смеет он дарить мне букеты, изображать сочувствие?! Я со злостью уставилась на цветы, разбросанные по ковру. Это в его представлении называется юмором? Или, быть может, он пытается внушить мне, что мое благополучие его как-то заботит? Насмехается? Или на свой извращенный лад он и впрямь за меня волнуется? Сволочь!.. Выругавшись, я шарахнула ногой по вазе. Та выдержала удар. Я подхватила ее с пола, чтобы завершить начатое, замахнулась… и застыла на середине броска. Нет, постой-ка. Нельзя злить Уинслоу. Трудно было преодолеть бессильную ярость, кипевшую во мне – еще чуть-чуть, и ваза полетела бы в стену… и все-таки не полетела. Поддавшись эмоциям, я лишь дам ему очередной повод причинить мне боль. Так ему нравятся игры разума? Отлично. Я встала на колени и принялась собирать цветы. Ничто не должно говорить о моей вспышке гнева. Зайдя в камеру, Уинслоу увидит свой подарок на столе, на самом видном месте, а я поблагодарю его за заботу. Да, улыбнусь и поблагодарю. Он тут не единственный игрок.
В семь вечера явился еще один охранник.
– Вас ждут на верхнем уровне.
Меня охватило ликование. Ура! Наконец-то! И тут я обратила внимание на лицо парня. В его глазах было беспокойство, которое он без особого успеха пытался скрыть.
– Что случилось? – спросила я, вставая с кровати.
Нет ответа. Охранник развернулся и открыл дверь. В коридоре ждали еще двое – как и первый, с оружием в руках. В животе у меня что-то оборвалось. Так значит, все, конец? Бауэр приказала меня казнить? Или Уинслоу наскучило играть со мной, и начнется новая охота? Но с чего охранники так встревожены? У Раймана с Джолифом от такой перспективы только слюнки бы потекли.
Я пошла на выход. Первый парень ткнул меня в спину дулом винтовки – легонько, словно поторапливая. Прибавив шагу, я направилась к защитной двери.
В приемной лазарета было не протолкнуться: семь охранников, Такер и Матасуми. Войдя в помещение, я словно оказалась в немом фильме, где нет ни запаха, ни звуков: время замедлилось, и перед глазами стали проплывать, один за другим, разрозненные кадры.
Матасуми, белый как мел, сидел на стуле, уставившись в пустое место. Такер что-то беззвучно кричал в рацию. Вокруг него сгрудились пятеро охранников. Еще один застыл возле Матасуми, спрятав лицо в ладонях; на подбородке выступила испарина, на рукаве рубашки расплылось влажное пятно. Последний охранник уперся, склонив голову и надсадно дыша, руками в стену. Я шагнула вперед и чуть не поскользнулась: под ногами растекалась лужица чего-то желтоватого. Рвота. Дверь в лазарет была закрыта. Я сделала еще шаг, по-прежнему чувствуя себя героиней немого кино. Меня заметили, и толпа расступилась. Девять пар глаз устремились на меня, и прочесть в них можно было многое – от тревоги до отвращения.
