Текст книги "Печать Тора (ЛП)"

Автор книги: Карола Лёвенштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Я могла понять, что Адам беспокоился обо мне. Мы оба знали, что жизнь может закончиться в мгновение ока. Но я также знала, что Адам склонен к чрезмерной осторожности, а я не особо хотела прятаться и ждать, если в этом, собственно, не было необходимости.

Последние две недели стали настоящим испытанием для моих нервов, потому что хоть у меня и было много работы, в том числе помогать Грегору Кёниг строить новое стойло для Сесиллии, у меня все равно было ощущение, что я просто выжидаю. Я не смогла решить ни одной волновавшей меня проблемы. Похороны Алки Бальтазар впервые за долгое время дали мне возможность снова стать активной и чем-то заняться.

– Привет, Сельма, – поприветствовал меня господин Лилиенштайн, когда я зашла в книжный магазин. Одетый в черный костюм, он провел рукой по седым волосам, чтобы придать им форму.

– Здравствуйте, – ответила я на его приветствие, закрыла за собой дверь и коротко выглянула в окно, чтобы проверить следил ли за мной кто-нибудь.

– Ты уверена, что хочешь это сделать? – спросил господин Лилиенштайн и запер входную дверь.

– Да, – сказала я. Насчет этого дела у меня не было никаких сомнений. – И я действительно благодарна вам за то, что вы согласились сопровождать меня на похороны.

– Я охотно это сделаю. Я бы и так пошел, потому что в завтрашнем выпуске «Красного мстителя» выйдет статья о похоронах. Мне и самому любопытно, кто придет, чтобы проводить Альку в последний путь. Моя статья, наверное, будет немного отличаться от статьи в «Хронике Короны», – господин Лилиенштейн ухмыльнулся.

– И это хорошо, – ответила я и вытащила из кармана куртки небольшой мешочек.

– Надеюсь, читатели остались вам верны?

– Да, большинство. Несколько человек покинули меня, но это было ожидаемо после эйфории первых недель и месяцев. Но что больше всего меня расстраивает, так это то, что я вынужден работать один, приходится даже делать летний перерыв, чтобы иметь хотя бы несколько свободных дней. Я не могу найти работников, которые решатся работать на «Красного мстителя».

– Никто не отваживается открыто выражать свое мнение. Я рада, что вы это делаете. – Я благодарно кивнула господину Лилиенштейну.

– Я считаю это своим долгом, – скромно сказал он, но я точно знала, на какой риск он идёт.

Господин Лилиенштейн кашлянул, словно ему было неприятно говорить о самом себе.

– Ты продвинулась за лето в поисках атрибутов власти? – спросил он деловым тоном.

– Нет, – вздохнула я. – Мы сосредоточились на поисках пропавших девушек.

Я в двух словах объяснила господину Лилиенштейну, какие места мы обыскали и как, в конце концов, встретились с Морлемами. Также я не преминула упомянуть о появлении фиолетовой двери.

– Дверь из неоткуда? – недоверчиво спросил господин Лилиенштейн. – Я ещё никогда о таком не слышал. Дверь всегда должна быть связана с каким-нибудь предметом. Может её и можно сделать невидимой, но дверь не может появиться из неоткуда, – господин Лилиенштейн задумчиво провёл по подбородку. – Очень интересно.

– Да, – согласилась я. – Мы понятия не имеем, кто же спас нас в последнюю секунду. Но, по крайней мере, теперь мы с относительно высокой вероятностью знаем, где продолжать поиск пропавших девушек. Мы думаем, что Морлемы защищают пещеру. Вероятно, мы очень близко подобрались к убежищу.

– Да, звучит вполне логично, – господин Лилиенштейн задумчиво кивнул. – Однако пещера должно быть хорошо спрятана. Нелегко будет её выследить без подходящего заклинания.

– Мы будем искать, пока не найдём, – сказала я.

– Я другого от тебя и не ожидал, Сельма, – господин Лилиенштейн ухмыльнулся. – Нам пора отправляться, – он бросил взгляд на часы.

Я кивнула и открыла матерчатый мешочек. Вытащила из него крошечный флакон с коричневой жидкостью.

– Ты полностью в этом уверена? – спросил господин Лилиенштейн. – Эссенцию могильной травы нельзя недооценивать.

– Да, – кивнула я.

В то время как бабушка сегодня утром сидела на кухне с Жизель и Филиппом, обсуждая, хорошо ли справляются Лидия и Леандро с учёбой в Тенненбоде, чтобы те снова могли покинуть Шёнефельде, я прокралась в ателье бабушки и позаимствовала флакончик.

Точно так же, как и Адам, моя бабушка не одобряла то, что я хочу пробраться на похороны Алки Бальтазар. Хотя она поддерживала меня всеми силами, всё же её поддержка имела границы.

– Мне ничем не поможет репортаж о похоронах, – сказала я. – Я хочу собственными глазами посмотреть, кто пришёл, и скорбят ли они по-настоящему. Если Бальтазар там, я смогу его узнать. Я должна знать, удалось ли ему обойти защитное заклинание бабушки. Но никто не должен меня узнать. Для этого я нажила себе слишком много врагов среди сенаторов. Кроме того, могильная трава вредит только, если её регулярно принимать, а я этого не планирую.

Я вытащила чайную ложечку из матерчатого мешочка, открыла флакон и накапала в ложку четыре капли. Недолго думая, я засунула её себе в рот и проглотила горькую эссенцию. Капли хватает, чтобы постареть на десять лет, таким образом я буду выглядеть за шестьдесят. Достаточно старая, чтобы меня больше никто не смог узнать.

Одно мгновение ничего не происходило, но потом всё началось. Кожа зачесалась, и я уставилась на свою руку, которая начала изменяться. Кожа стала мягче, по ней распространились пигментные пятна и въелись морщинки. Лицо полыхало всё сильнее, спина горела, а в голове бушевала неистовая боль. Я закрыла глаза и согнулась пополам.

Когда боль наконец угасла, я со стоном выпрямилась. Уже сделав даже это небольшое движение, я заметила, что чувствую себя по-другому. Я открыла глаза, и довольная, посмотрела на свои седые волосы.

– Удивительно, – пробормотал господин Лилиенштейн. – Ты выглядишь прямо как Жоржетта.

– Тогда нужно поторопиться и выходить, прежде чем я утрачу всю храбрость, – застонала я, потягивая причиняющую боль спину и при этом заметила, что даже мой голос изменился. Затем я покопалась в рюкзаке и вытащила чёрную шляпу, которую натянула глубоко на лицо.

– И ты уверена, что твоя бабушка не придёт на похороны? – господин Лилиенштейн открыл входную дверь и придержал её для меня.

– Абсолютно, – ответила я, осторожно прошла к двери и спустилась по ступенькам вниз. Ноги казались странно тяжёлыми. – Она не хочет отдавать дань уважения женщине, которая причинила нашей семье столько горя. Она вместе с Жизель и Филиппом в Каменном переулке, они решают, что будет дальше с Лидией и Леандро.

– Ах! – господин Лилиенштейн закрыл книжный магазин. – Как там брату и сестре, нравится в Тенненбоде?

– Нравится, – ответила я. – Я навестила их два дня назад. Мы были у драконов. Они на удивление быстро привыкли и никак не могут дождаться, когда начнутся лекции, – в моём голосе прозвучало небольшое сожаление, но господин Лилиенштейн, похоже, не заметил его, когда протянул мне свой локоть, чтобы я могла взять его под ручку и надёжно пройти по вымощенной рыночной площади.

Я делала всё возможное, чтобы сблизиться с братом и сестрой, но несмотря на то, что часто их навещала и разговаривала о Тенненбоде, профессорах и драконах, наши отношения оставались отчуждёнными. Я никак не могла с ними сблизиться, и не понимала, в чём дело. Наверное, нам просто нужно время. Шестнадцать лет разлуки нельзя наверстать за несколько недель.

Когда мы пересекли рыночную площадь и завернули в Базальтовый переулок, я занервничала ещё больше. Мы молча проходили мимо трёхэтажных особняков, всех построенных в конце 19-го века и своими богато украшенными фасадами показывающих процветание и разнообразие шёнефельдовского ремесла того времени.

Через несколько сотен метров мы добрались до небольшого парка с игровыми площадками, к которому присоединялось кладбище. Я уже видела толпу людей в тёмной одежде, стоящих перед входом на кладбище, которая только что начала двигаться. Я натянула шляпу глубже на лицо.

– Не будем рисковать, – сказал тихо господин Лилиенштейн. – Если что-то пойдёт не так, мы просто уйдём.

– Конечно, – ответила я и когда мы подошли ближе, принялась разглядывать скорбящих. Пришли сенатор Джонсон и конечно же Тимея Торрел и её муж. Я знала, что Тимея также пыталась заставить прийти на похороны Торина, Леннокса и Рамона. Заговорила даже с Адамом, чтобы напомнить, что общество патрициев ожидает от сына королевской семьи, что тот примет участие в таких похоронах, как эти. Но все четверо отказались, всё время говоря, что не собираются присутствовать на похоронах женщины, которая ранила их в Беларе всего пару месяцев назад.

Хельмут Нойфрид, бургомистр Шёнефельде тоже был здесь и, в конце концов, я также узнала Ладислава Энде, его жену и дочь Скару, которая от скуки наблюдала за воронами, удобно устроившимися на высоких клиновых деревьях и громко каркающих. К моему удивлению Ладислава Энде сопровождали не адмирал или воины Чёрной гвардии, его окружали здоровые мужики из его личной команды безопасности.

Пришли также родители Дорины Дусс, Алексы Пфайффер и Эгони Грютцель со своими семьями, они с серьёзными и скорбящими лицами как раз проходили вдоль узкой дорожки кладбища.

Мы с господином Лилиенштейн медленно приблизились к воротам кладбища. Возле входа стояло сразу четыре больших мужика, которые критически нас оглядели и спросили, как зовут.

– Джоржетта фон Норденах, – пробормотала я.

Охранник наклонился немного вперёд, чтобы заглянуть мне в лицо, затем посмотрел на свой блокнот с зажимом и подчеркнул имя в длинном списке.

– Можете проходить, – в конце концов пробормотал он, и я облегчённо вздохнула.

Затем повторил туже процедуру с господином Лилиенштейн.

– Что ж, это отлично сработало, – прошептал господин Лилиенштейн, когда мы вошли на кладбище.

Я только с облегчением кивнула, надеясь, что мы не привлечём внимания. Мы подождали, пока последние присутствующие направятся в сторону могилы. В это время я разглядывала толпу, знакомые и незнакомые лица и пыталась прочитать по ним, кто был здесь из-за того, что скорбел по-настоящему, а кто просто хотел выставить на показ свою лояльность к Бальтазару.

При этом я обнаружила, что многие скорбящие пришли просто потому, что в последний путь провожали члена патрициев, а лояльность по отношению к собственному социальному классу была настолько большой, что умершему патрицию отдавали последнюю честь только из-за его происхождения.

Мы послание присоединились к скорбящим и направились к месту погребения Алки Бальтазар. Я натянула шляпу глубже на лицо и с любопытством изучала проходящих мимо людей. Мне бросился в глаза один мужчина, потому что его внешность сильно отличалась от других скорбящих. В отличие от тёмных костюмов и платьев из дорогих тканей, на нём было одето чёрное, кожаное пальто, тяжёлые сапоги и тёмная шляпа, которая защищала от дождя.

Он возвышался над большинством скорбящих из-за того, что был таким высоким и был тем человеком, кто привлекал к себе взгляды, даже не теряя ни слова; его волосы были тёмными и длинными. Лицо покрывала густая борода. Когда он окинул взглядом скорбящих, я заметила пытливое выражение его светло-голубых глаз и сразу поняла, что он здесь по той же причине, что и я.

Он не оплакивал Алку Бальтазар или хотел смиренно доказать, что предан Хеландеру Бальтазару. Сословное чванство, похоже, тоже не имело для него значения. Он был здесь, чтобы собрать информацию.

– Вы знаете, что это за мужчина вон там? – спросила я шёпотом господина Лилиенштейна.

Он сразу понял, кого я имею в виду и какое-то время разглядывал его, в то время как мы завернули к гробницам старых патрицианский семей. Вдоль нашего пути располагались заросшие плющом могильные плиты, в то время как склепы становились больше и более роскошными. Имена умерших были выбиты золотом, а даты указывали на традицию магов в Шёнефельде, длившуюся веками.

Бросалось в глаза то, что могилы и надписи, даже если им было больше семьсот лет, находились в самом лучшем состояние. Ни дождь, ни ветер, ни мороз или лёд не могли нанести могильным плитам вреда. Каждая надпись была безупречна, и её можно было легко прочитать.

– Понятия не имею, – в конце концов ответил господин Лилиенштейн, в то время как скорбящие остановились перед огромным порталом. Он был щедро украшен роскошными орнаментами, гербом Объединённого Магического Союза и многочисленными рельефами, на которых были перечислены имена почётных предков семьи Бальтазар. – Он не кажется мне знакомым и не похоже, чтобы он знал одного из других гостей или вообще искал с ними контакта.

Я наблюдала, как мужчина в кожаном пальто остановился немного в стороне под старым тисовым деревом, слушая речь Ладислава Энде, который прощался с Алкой Бальтазар знаменательными словами и выражал сожаление о большой потере, которую понёс Объединённый Магический Союз, потому что от нас ушёл достопочтенный член старой королевской семьи.

Я почувствовала, как мои руки дёрнулись, и я крепко сжала губы, чтобы не выкрикнуть, что это было вовсе не достопочтенно, когда Алка послала дракона Латориос, чтобы тяжело ранить Адама и поставила на кон жизни многих людей. Эти похороны были фарсом, а Ладислав Энде оказался грандиозным актёром, когда, опустив голову и прямо-таки с душераздирающей скорбью, пригласил всех помянуть умершую.

«Этот мужчина кажется мне очень подозрительным.» Сообщение господина Лилиенштейна прервало мою мысль о том, как удивительно серьёзно Скара и её подружки присоединились к этому спектаклю.

«Думаете, это может быть Бальтазар, или он действует от его имени?»

Я ещё раз краем глаза посмотрела на мужчину, опустив, как и все голову, чтобы последовать призыву примуса.

«Защитные заклинания стабильны, и нет никаких признаков того, что кто-то их обошёл. Даже замаскировавшись, Бальтазар не может здесь появиться. Это невозможно. Однако мужчина может быть одним из его последователей, который хочет проверить, кто верен Бальтазару.»

Господин Лилиенштейн ещё раз задумчиво посмотрел в его сторону.

Я последовала за его взглядом и теперь заметила, что мужчина не смотрит вниз и не поминает с сожалением Алку Бальтазар. Он стоял под тисовым деревом с высоко поднятой головой и застывшим лицом и совсем не выглядел скорбящим. Как я уже предположила, он пришёл не для того, чтобы горевать, а чтобы наблюдать, и именно это он и делал.

Как раз, когда я хотела повернуться к господину Лилиенштейн и сказать, что обязательно нужно, чтобы этого мужчину проверили Адам и его браться, по толпе скорбящих пронёсся удивлённый шёпот, и я испуганно подняла голову.

– Это просто невозможно, – прошептал господин Лилиенштейн и удивлённо отошёл в сторону. Пять одетых в белое женщин почти невесомой походкой шли вдоль узкой дорожки между могильными плитами. Казалось, их окружает яркое, почти неземное сияние, и между всеми одетыми в чёрное людьми они выглядели ненастоящими и прозрачными.

– О да, – прошептала я, когда узнала Седони и святых дев. – Это возможно, – я подняла взгляд и испугалась во второй раз. – А вон там идёт моя бабушка. Пойдёмте. Нам нужно поскорее отсюда выбираться.

Как можно более незаметно я отступила на несколько шагов и ещё сильнее надвинула шляпу на лицо. Если кто-то заметит, что на похоронах присутствуют сразу две Жоржетты фон Норденах, то это приведёт к большому замешательству и неприятным вопросам. Если выяснится, что я, плебей, пришла на мероприятие патрициев, не будучи официантом или ещё каким-нибудь обслуживающим персоналом, то мне точно предъявят обвинения в суде.

Что я натворила? Я нервно оглядывалась по сторонам, чтобы проверить, не заметил ли уже кто-нибудь, что Жоржетты здесь две.

О нет! Высокий мужчина в кожаном пальто смотрел на меня пытливым и пронзительным взглядом. Господин Лилиенштейн тоже это заметил и остановился. Как будто зачарованные, мы снова посмотрели в сторону святых дев, как смотрели все остальные. Они элегантно плыли между могильными плитами и казались почти такими же неземными и красивыми, как феи.

Очень осторожно я сделала шаг назад, а затем ещё один. Сердце в груди стучало бешено и громко, в то время как процессия приближалась.

Я снова незаметно посмотрела на мужчину в кожаном пальто, но он всё ещё бесцеремонно разглядывал меня, как будто мог слышать мои обгоняющие одна другую мысли. Я пыталась не выдать, что моё волнение становится всё сильнее и перевела взгляд на Ладислава Энде.

Примус, сбитый с толку и потеряв дар речи, переводил взгляд то на Седони, то на свою охрану, туда-сюда и, казалось, напряжённо размышляет, как принять тот факт, что его тщательно отрепетированный сценарий совершенно расстроили.

Краем глаза я заметила, что мужчина в кожаном пальто последовал за моим взглядом. Это был наш шанс. Очень медленно я сделала ещё один шаг назад, а затем ещё один. Господин Лилиенштейн поступил также и последовал за мной между двух могил. Мужчина в кожаном пальто всё ещё критически разглядывал Ладислава Энде.

Примус несколько раз открыл и снова закрыл рот, как будто хотел положить конец сумятицы, но всё время вспоминал, что не может так обходится со святыми девами. Они пользовались большим уважением среди патрициев Объединённого Магического Союза, даже если нынче при принятии решения их спрашивали также мало о совете, как и друидов.

Я очень медленно приблизилась к семейному склепу Торрелов, и когда, наконец оказалась позади него, скрытая от глаз скорбящих, я с облегчением выдохнула. Мы терпеливо ждали, когда процессия святых дев пройдёт мимо. Они остановилась перед потерявшим дар речи Ладиславом Энде. Через ветви плюща я наблюдала, как святые девы вошли в семейный склеп Бальтазаров.

Затем господин Лилиенштейн потянул меня дальше, и мы как можно быстрее и незаметнее покинули кладбище и поспешили по Базальтовой улице обратно к рыночной площади.

Тайны

– Чуть не попались, – со вздохом облегчения я захлопнула за собой дверь книжного магазина.

– Это точно, – ответил господин Лилиенштейн и еще некоторое время смотрел в окно, проверяя, не следовал ли кто за нами.

– Я не знала, что Седони хотела прийти на похороны свой матери, не говоря уже о том, что бабушка будет сопровождать ее. – Я сняла шляпу, положила ее на прилавок, вытащила из сумки мешочек и достала из него настойку из гриффиновой травы. – Видимо это было скоропалительным решением, иначе она бы мне сказала.

– Но нам удалось собрать важные сведения.

С довольной улыбкой господин Лилиенштейн закрыл дверь, а я в это время накапала в ложку 4 капли и проглотила горький экстракт. Никто не должен догадаться, что я пробралась на похороны Алки Бальтазар под видом Жоржетты фон Норденах. Особенно моя бабушка.

– Какие сведения вы имеете в виду? – спросила я, закрыв глаза и ощутив, как жжение растекается по всему телу.

Моя кожа запылала и скривившись от боли, я закрыла глаза. В позвоночнике и плечах раздался хруст, а кожу болезненно стянуло. Омоложение было даже хуже старения.

– Это же предельно ясно, – улыбнулся господин Лилиенштайн, когда я, уже двадцатидвухлетняя, выпрямилась и сделала глубокий вдох. – Ладислав Энде не просто боится Бальтазара. Нет, он испытывает панический страх перед ним.

Некоторое время я обдумывала слова господина Лилиенштайна.

– Конечно, – в конце концов сказала я. – Именно поэтому он и устраивает такие пышные государственные похороны. Он не хочет давать Бальтазару ни малейшего повода, чтобы тот стал его врагом, – я положила экстракт гриффиновой травы и ложку в матерчатый мешочек и спрятала его в карман куртки. – И поэтому он не убирает защитное заклинание, хотя теперь Бальтазара официально реабилитировали, и в Объединённом Магическом Союзе ему больше не предъявляют обвинений, из-за которых изгнание было бы ещё оправданным.

– Именно так, – возликовал господин Лилиенштейн. – Он знает, что атакой дракона Латориос управляла Алка Бальтазар, а также, что она украла Иерихонский эликсир, чтобы вылечить Хеландера. Он боится, что тот вернётся. Это очевидно.

– Да, он боится потерять власть. В конечном итоге всё сводится к этому. По этой же причине он хотел начать войну с гномами и поэтому вкладывает невероятно много денег, чтобы переманить на свою сторону всех лиц в своём окружении, формирующих общественное мнение. Даже Бальтазар знает, что не сможет прийти к власти без сторонников, – я одно мгновение помедлила, пока задумчиво смотрела на рыночную площадь. – Конечно, – в конце концов сказала я, хватаясь за лоб.

– Что случилось? – напряжённо спросил господин Лиленштейн.

– Чёрную гвардию обезвредили. Адаму и его братьям нечего делать.

Вместо них Ладислав Энде использует только своих охранников, и, похоже, он здорово пополнил их число. Он знает, что руководство Чёрной гвардии было у Бальтазара в руках, поэтому больше не доверяет ей.

– Верно, – с готовностью согласился со мной господин Лилиенштейн. – И кроме того, он боится адмирала. Тот уже однажды лишил власти примуса. Это будет потрясающая статья для первого выпуска после летней паузы. Нужно немедленно браться за работу.

– Да, сделайте это, – ответила я. – И большое спасибо за то, что сопровождали меня на похороны.

– Мне было приятно, – ответил господин Лилиенштейн и открыл для меня дверь.

Я, улыбнувшись, попрощалась, затем спустилась по лестнице на рыночную площадь, в то время как господин Лиленштейн закрыл книжный магазин и, вероятно, взялся теперь с воодушевлением работать над следующим выпуском «Красного мстителя».

Я как раз хотела вернуться в Каменный переулок, как вдруг удивлённо остановилась. Только что на другой стороне рыночной площади мужчина в кожаном пальто завернул за угол и целенаправленно направился к «Гостиной Шёнефельде». Его взгляд коротко коснулся, однако не остановился на мне. Он не узнал меня, теперь, когда я снова приняла собственный облик.

Я, как загипнотизированная, смотрела на него. Что он здесь потерял?

Разве он не должен и дальше наблюдать по поручению Бальтазара за похоронами, чтобы сообщить своему господину, кто ещё доброжелательно настроен к семье Бальтазар?

Сейчас, несомненно, было бы более разумным пойти домой, чтобы начать складывать вещи. Уже завтра начинался новый семестр, и Адам тоже должен скоро вернуться. Ему точно не понравится, если я буду следить за подозрительными типами.

Если бы я вышла из книжного магазина всего минутой позже, то не заметила бы мужчину в кожаном пальто. Судьба снова искушала меня. В этот момент таинственный мужчина свернул в «Гостиную Шёнефельде» и исчез.

Я свернула налево, пытаясь противостоять искушению следовать за ним. Посинение похорон Алки Бальтазар уже было достаточно опасным. Лучше, чтобы о нём не узнали ни Адам, ни моя бабушка. Но что, если он встречается здесь со своим связным, и я смогу точно выяснить, кто является приспешниками Бальтазара? Если я подслушаю разговор между ними, то, возможно, смогу предотвратить возвращение Бальтазара в Шёнефельде.

Я резко повернула направо и побежала по рыночной площади прямо к «Гостиной Шёнефельде». Я не могла пропустить такую возможность, тем более, что сегодня утром взяла с собой новую баночку ринусовой мази. Это же знак судьбы, который я не могла проигнорировать.

Прежде чем разум посоветовал мне всё-таки вернуться, я зашла в «Гостиную Шёнефельде». Ким Гёрнер и впрямь придал старой таверне современный и модный дизайн. Я коротко обвела взглядом зал для гостей, как будто искала свободный столик.

В это время я быстро оценила ситуацию. Был как раз обед, и многие жителей Шёнефельде пришли сегодня пообедать. Одна семья сидела за длинным столом перед окном, и несколько старых пар расположились и обедали по всему залу. Ким Гёрнер стоял возле прилавка и коротко поприветствовал меня кивком головы, но он был так занят, выполняя огромный заказ напитков, что не обратил на меня особого внимания.

Краем глаза я увидела мужчину в кожаном пальто, который завернул в соседний зал. Я спокойно пошла в том же направлении. Как раз, когда я хотела последовать за ним через дверь, он захлопнул её прямо перед моим носом. На двери висела табличка с надписью: закрытое общество.

– Потрясающе, – пробормотала я и села прямо за стол рядом с дверью.

Возможно, с ринусовой мазью мне всё же удастся уловить парочку слов. Если только мужчина не знал разные заклинания, с помощью которых можно так себя прикрыть, что никто не сможет услышать разговора.

– Столик уже занят, – мои размышления прервал невежливый женский голос.

Я испуганно обернулась. Я так сосредоточенно смотрела на дверь, что даже не заметила свободен ли столик, за который я села.

– Извините, – пробормотала я и уже собиралась встать, как вдруг узнала девушку, которая с недовольным видом смотрела на меня поверх меню. У нее были короткие, темные волосы и такие знакомые зеленые глаза. Это была моя младшая сестра Лидия, а рядом с ней, также спрятавшись за меню, сидел Леандро.

– Ты? Здесь? – спросила она, и недовольство на ее лице в один миг сменилось удивлением, когда она узнала меня. – Что ты здесь делаешь? Я думала, ты хотела взять что-нибудь почитать в книжном магазине.

– Что я здесь делаю, роли не играет, – уклончиво ответила я. – А вот вам чего здесь надо? Вы же еще недавно были дома в Каменном переулке. Вы что, тайком ускользнули из дома?

Некоторое время мы оценивающе смотрели друг на друга, понимая, что имеем друг от друга тайны.

– Лучше тебе не знать, – также уклончиво, как и я ответил Леандро и недовольно посмотрел на дверь, которая только что закрылась перед моим носом.

И в этот момент до меня дошло.

– Вы здесь, чтобы следить за этим парнем в пальто, – сказала, я убежденная в своей правоте. – Он имеет какое-то отношение к печати Тора или вы следите за ним по какой-то другой причине?

Лидия и Леандро удивленно замерли, и я тут же пожалела, что напрямую спросила их об этом. Они обменялись коротким взглядом.

– Откуда ты знаешь про печать? – спросил Леандро, испытующе глядя на меня.

Я медлила. Стоит ли мне поговорить с ними начистоту? Все указывало на то, что они не были такими уж нежными и ранимыми, как думали Жизель и Филипп. Иначе зачем им было пробираться сюда?

У меня появилась возможность сблизиться с ними и довериться, то чего мне до сих пор не хватало в наших отношениях. Честность – это ведь самый лучший способ достичь желаемого. Жизель и Филипп наверняка поймут меня.

– Ну хорошо, – быстро сказала я и наклонилась к ним. – Какое-то время назад я случайно подслушала в коридоре несколько слов. Больше я ничего не знаю о печати. Хотя это звучит действительно интересно. Я хорошо могу понять, что вы хотите выяснить, в чём тут дело.

– Почему ты здесь? – допытывался Леандро.

– Я хочу знать, кто этот мужчина в кожаном пальто, – я напряжённо посмотрела на Лидию и Леандро. – Итак, я всё сказала вам начистоту. Расскажите мне, кто этот парень, и что представляет собой печать Тора!

Леандро пожал плечами.

– Мы понятия не имеем. Мы последовали сюда за нашим отцом, то есть Филиппом, – сказал он, качая головой.

– Филипп встречается с парнем в кожаном пальто? – я недоверчиво посмотрела на брата и сестру. Это становилось всё интереснее.

Лиандр кивнул.

– Он внезапно получил сообщение, вскочил и побежал сюда. Мы подозреваем, что это имеет какое-то отношение к печати Тора, потому что он снова вёл себя так же необычно, как тогда, когда мы в первый раз заговорили с ним о наших открытиях.

– Именно, – подтвердила Лидия, её зелёные глаза энергично вспыхнули. По ней было видно, что ей очень хочется узнать, что Филипп от них скрывает. – Тогда он тоже повёл себя также странно. Мы спросили, что это за записная книжка, которую он один раз оставил лежать на кухне. Там мы в первый раз прочитали о печати Тора.

– Он разозлился и сказал, чтобы мы не вмешивались в дела, которые нас не касаются, – вспомнил Леандро. – Он ещё никогда не разговаривал с нами таким тоном, и мы были в недоумении. Затем он унёс записную книжку, и нам больше так и не удалось её найти.

– Если бы он не отреагировал так бурно, в нас, вероятно, даже не проснулось бы любопытство, – Лидия озорно улыбнулась, и на её щеках появились маленькие ямочки. – Нам было тогда четырнадцать, и мы не знали, что с этим делать. Тогда мы исследовали всё, что можно узнать о боге грома и молнии и его молоте. Прочитали, наверное, половину библиотеки. Но хотя у Тора есть молот, но точно никакой печати. Затем мы исследовали всё, что касается печати, всё, что можно о ней узнать и теперь хорошо разбираемся в перстнях-печатках, штемпелях и печатях. Но мы не нашли печать, которая бы имела что-то общее с богом грома и молнии, а папа отказался говорить на эту тему, мы не смогли добиться от него ни слова.

– Тогда мы попытались думать в другом направлении, – сказал Леандро. – Печать может быть также знаком, картиной или фигурой.

– Но и здесь мы потерпели провал и, в конце концов, оставили этот дело в покое, – разочаровано сказала Лидия, и я могла себе представить, как сложно им должно быть было больше не обращать внимание на нераскрытую тайну и перейти к повседневной жизни. Теперь глаза Лидии восторженно сияли. – Но с тех пор, как мы узнали, что мы маги, дело приняло совсем другой оборот. Мы надеемся, что наконец найдём ответ в магическом мире.

– Мне это знакомо, – вздохнула я. – Эта тревога и любопытство видимо у нас врождённые.

– Может и так, – ответил Леандро. – Но сейчас нам это не поможет, потому что дверь закрыта, и мы снова не узнаем ничего, что могло бы поспособствовать решению загадки.

– Тогда сегодня ваш счастливый день, – с триумфом сказала я и вытащила из сумочки баночку с ринусовой мазью. – Посмотрим сработает ли мазь.

– Что это такое? – подозрительно спросил Леандро.

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить? – спросил кто-то в этот момент, и я в испуге чуть не выронила ринусовую мазь. Перед нами с записной книжкой стояла Ширли и смотрела на меня широко ухмыляясь. – Может воду в качестве алиби, пока ведёте наблюдение.

– Было бы здорово, Ширли. – сказала я с благодарностью.

– Я тебе сразу сказала, поговори с ними открыто, – она заговорщически кивнула мне, а затем Лидии и Леандро.

– Что это значит? – в замешательстве спросила Лидия. – Что она имела ввиду под открыто? Может есть что-то, что ты должна нам рассказать? – её глаза широко распахнулись и этот невинный и решительный взгляд так невероятно сильно напомнило мне меня саму, когда я тоже ни о чём не подозревая, очутилась в Объединённом Магическом Союзе, так что моё сердце болезненно застучало.

– Да, – наконец тихо и убедительно сказала я. – Мне нужно многое вам рассказать. Но сейчас не подходящее время, – я взяла ринусовую мазь и намазала ей мочки ушей. Затем протянула баночку Лидии, которая в замешательстве на меня посмотрела. – Это ринусовая мазь, – объяснила я. – Она улучшает слух, с её помощью, мы, возможно, сможем их подслушать.