Текст книги "Печать Тора (ЛП)"

Автор книги: Карола Лёвенштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

– Сельма, не молчи! Мне позвать на помощь? Что я наделал? – полный отчаяния голос Леандро едва пробивался ко мне.

– Все в порядке, – успокоила я и направилась мимо него к стене. – Всего лишь пара царапин. Бабушка потом позаботится о них.

В стене что-то было, что-то что поблескивало как металл.

Я быстрым шагом пересекла подвал. Действительно, это был маленький металлический ящичек. Я подёргала его, но не сумев вытащить, обратила несколько кирпичей в пыль. В конце концов вытащив, я взяла его в руки. Это была маленькая шкатулка для драгоценностей. Судя по размеру, в нее могли поместиться часы.

– Что это? – спросил Леандро и подошел ближе.

– Не знаю, – задумчиво ответила я.

На вид это была простая шкатулка, но кто мог ее здесь спрятать, ведь совершенно очевидно, что ее не должны были найти.

Я осторожно открыла защелку и подняла крышку.

– Не может этого быть, – хрипло сказала я.

– Это то, о чем я думаю? – спросил Леандро, и его глаза засияли.

– Думаю да, – отозвалась я, с улыбкой рассматривая небольшую подвеску в коробочке. Она была в форме буквы Т со значком бесконечности, заключенным в кольцо. – Это печать Тора нашего отца.

– Он спрятал ее здесь, а не взял с собой в Антарктику, – я удовлетворённо посмотрела на Леандро. – А теперь она принадлежит нам. Думаю, пришло время Филиппу ответить на несколько вопросов. Потому что у него появилась веская причина вернуться к нам.

Шестой человек

Филипп не отреагировал на наши сообщения, ни он, ни Жизель, ни Ким Гёрнер или даже Вельф Боргерсон, которому я уже в отчаянии послала сообщение. Прошли дни, а затем недели, в то время как у меня всё больше появлялось искушение поехать в Антарктику и сунуть упрямым мужчинам украшение, которое я теперь всегда носила с собой, под нос.

Но хотя мне хотелось отправиться в путь и сделать хоть что-то, я ничего не предпринимала. Страх перед Морлемами удерживал меня от любой безрассудной идеи. Я сама знала, что монстры появятся, как только я войду в ледяную страну, а я не могла ещё раз рассчитывать на то, что Парэлсус пошлёт свою фиолетовую дверь, чтобы спасти меня. Если он больше не следил за мной, как и пообещал, тогда даже не заметит, когда я попаду в опасность, а этот риск даже для меня был слишком велик.

Так что мне ничего другого не оставалось, как ждать, пока Чёрная гвардия добьётся успехов.

В конце концов, я использовала каникулы, чтобы упражняться с Леандро в боевых приёмах, и благодаря упорной целеустремлённости, которую он проявлял, он быстро делал успехи.

Хотя мы проводили много времени в подвале нашего дома и много тренировались, изменения в Шёнефельде не прошли мимо нас. Каждый раз, когда я ходила в магазин госпожи Гольдманн за покупками или, чтобы поговорить с Лианой, я явно это ощущала.

Настроение населения постепенно начало изменяться. В воздухе чувствовался страх и неопределённость. «Хроника короны» ежедневно сообщала об успехах Чёрной гвардии, и по словам Адама, каждое слово было правдой.

– Они на удивление честны, – сказал он, когда однажды тёплым вечером в середине марта мы сидели в павильоне в саду и наслаждались отзвуками первого тёплого дня в году. После нескольких недель разлуки он, наконец, вернулся сегодня домой. – Надо действительно отдать в этом должное Клеменсу Хофферу. Он и правда взялся за дело и всерьёз намерен поймать Бальтазара. К наводке, которую передал ему адмирал, что Бальтазар может скрываться на Корво, он относиться серьёзно. Примерно тридцать воинов размещены там и обыскивают каждый угол, ища скрытые заклинания. У меня хорошее предчувствие по этому поводу.

– Звучит не плохо, но было бы ещё лучше, если бы у нас имелось больше наводок. Если бы моя бабушка смогла вспомнить хотя бы несколько дополнительных деталей, – беспокойно заметила я.

От приёма лжекольчика не было никакого эффекта, никаких воспоминаний не всплыло в памяти. Но бабушка была по-прежнему уверена в том, что в её голове есть разногласия, и ей это совсем не нравилось. Поэтому она отправилась в Темаллин и с помощью друидов пыталась добраться до скрытой информации, предполагая, что та ещё есть в её голове.

– Твоя бабушка делает всё возможное, – задумчиво произнёс Адам. – Но если действительно кто-то стёр из её памяти воспоминания, тогда почти невозможно восстановить их. Эти воспоминания навсегда исчезли. Ты же сама уже делала подобное несколько раз.

– Верно, – признала я, и это не особо подняло моё настроение.

Удаление и изменение воспоминаний было щекотливым вопросом, и даже моя бабушка не могла творить чудеса. К тому же, сейчас ей было и так не легко. Высокое положение никогда не было для неё важно, но то, что её лишили поста целительницы, очень сильно её беспокоило. Она любила эту работу и делала её по твёрдому убеждению.

– Ты что-нибудь слышал о Торине? – спросила я, обводя взглядом множество подснежников, весенних белоцветников и бутоны тюльпанов и нарциссов, которые легонько раскачивались на мягком бризе тёплого вечернего ветра.

– Нет, – вздохнул Адам. – Он не отреагировал ни на одно моё сообщение. И на сообщения Рамона и Леннокса тоже. То, что случилось с Ширли, сильно его ранило.

– Ширли тоже плохо, – ответила я. – С тех пор как господин Лилиенштейн исчез, а «Красный Мститель» действительно прекратил своё существование, с ней почти невозможно поговорить. В принципе, она провела каникулы в «Гостиной Шёнефльде» и работала все смены, какие могла получить. Твоим братьям удалось подобраться к матери, чтобы выяснить, действительно ли то, что у неё на шеи – это атрибут власти?

– Нет, – вздохнул Адам и вытянул ноги. Мы сидели вместе на мягкой лежанке, рука Адама свободно обнимала мою талию. – После неудавшегося Рождества мать не очень нам рада. Особенно мне. Она не особо хорошо справилась с тем, что Ширли и Торин расстались, а шансы, что по крайней мере у одного из сыновей будут разумные отношения, свелись сейчас к нулю. Она спряталась в своей усадьбе, и только Эльзе и моему отцу разрешено приходить к ней. Других людей она не принимает, называя это болезнью и усталостью.

– Она не позволят навещать себя даже Рамону и Ленноксу? – недоверчиво нахмурилась я.

– Нет, думаю она будет готова примириться с миром, только когда один из её сыновей появится с приемлемой невестой, и свадьба действительно состоится, – Адам страдальчески вздохнул. – Выпускной бал приближается, и от этого моей матери не легче. Все её подруги рассказывают либо о хороших связях, которых они добились для своих детей, либо какие были свадьбы и какие отличные профессии те получили. И что ей ответить? Что её самый младший сын отказывается пойти на бал, потому что не может появится там с женщиной, которую любит? – Адам бессильно посмотрел в сторону дроздов, которые на свежей зелени луга ссорились за дождевого червя. – По крайней мере, снова восстановили Чёрную гвардию. Пака ты являешься активным членом, всё равно лучше не жениться. Адмирал всегда придерживался в этом ясных убеждений. Женщина отвлекает и делает тебя уязвимым для шантажа.

– И его убеждения подтвердились? – спросила я, нежно целуя Адама в щёку.

– Боюсь, что отчасти он прав, – Адам ухмыльнулся и крепче сжал мою талию. – Я несколько раз не санкционированно оставлял место операции, чтобы помочь тебе, – он провёл пальцем по моей щеке. – Но моя мотивация в охоте за Морлемами только потому такая большая, потому что я тебя люблю. В противном случае, из меня вышел бы действительно плохой воин.

– Правда? – хихикнула я, наслаждаясь тёплыми объятьями Адама. – Тебе опять нужно будет уехать или ты пойдёшь завтра на лекции в Тенненбоде? Профессор Эспендорм точно не понравится, если ты снова пропустишь занятия.

– К сожалению, профессору Эспендорм придётся с этим жить. На данный момент всё ещё объявлено чрезвычайное положение. Хотя Морлемы больше нигде не появились, но Ладислав Энде решил покончить с этой проблемой. Я уеду снова через две недели, поэтому даже не стоит начинать посещать занятия.

– Никогда не думала, что он будет действовать так решительно, – заметила я, завороженно наблюдая, как медленно садится солнце, окрасив небо в пурпур.

– Может теперь всё-таки всё изменится к лучшему, – медленно сказал Адам, глядя мне в глаза. Затем наклонился и поцеловал меня медленно и нежно. Мы насладимся этой ночью, потому что кто знает, когда увидимся снова в следующий раз.

Шорох заставил нас отпрянуть друг от друга. Он раздавался из кустов позади нас.

Адам тут же вскочил на ноги и поднял руки, приготовившись к бою.

– Подожди, – сказала я и сощурилась в полумраке, вглядываясь в кусты. И вот, уже была видна голова со светлыми, взлохмаченными волосами, с трудом пробиравшаяся сквозь ветви. – Это Лиана.

– Привет, влюблённые пташки, – задыхаясь поприветствовала нас Лиана, когда вошла в павильон. Затем с сомнением посмотрела на боевую стойку Адама. – Спокойно, тигр. У меня есть здесь привилегии и защита. Я уже много лет пролезаю через это куст. Кроме того, на Шёнефельде всё ещё наложено защитное заклинание. Морлемы не смогут спрятаться здесь в кустарниковых зарослях.

– Ладно, убедила.

Адам улыбаясь, опустил руки и снова занял свое место рядом со мной.

– Привет, Лиана, садись к нам, – поприветствовала я. – Ты была у родителей?

– Да, – ответила она с довольной улыбкой и села напротив на раскладной стул. – Мы долго разговаривали. Появление Морлемов в Конквере сильно смутило моих родителей и вообще, вся эта напряжённая атмосфера, которая везде сейчас преобладает. Их сильно это беспокоит. Такое чувство, как будто все ожидают, что Морлемы снова нанесут удар. Но это в первый раз, когда мы так открыто поговорили обо всём, что случилось.

– Звучит не плохо, – заметила я.

– Так и есть, – кивнула Лиана. – Однако было бы намного лучше, если бы я могла просто привести к ним сестру.

– Знаю, – вздохнула я. – Мне бы самой хотелось пойти и позаботится об этом.

– Никаких самой. Мы уже над этим работаем, – сразу вмешался Адам. – Но Бальтазар действительно чертовски хорошо спрятался. Через две недели я вернусь на Корво и сменю оперативную группу. Мы обыскиваем весь остров, но до сих пор нет ни малейшей аномалии.

– Я надеюсь, адмирал не потеряет голову и не прервёт поиски преждевременно, – забеспокоилась я.

– Я позабочусь о том, чтобы мы, при необходимости, перевернули на этом чёртовом острове каждый камень три раза.

Адам почти прорычал слова, и я поняла, что он не собирается сдаваться.

Как раз, когда я собиралась спросить, нашёл ли он какие-нибудь признаки пребывания дракона Латориос на острове, в наш сад кто-то зашёл, суетливо оглядываясь по сторонам. Адам сразу выпрямился, сузив глаза.

Но и это был не Морлем. Фигура показалась мне знакомой.

– Это Флавиус Гонден, – удивилась я. – Что он здесь потрял?

– Привет, – крикнул теперь Флавиус, озираясь. Между тем стало темно, а павильон был хорошо спрятан за кустами. – Вы где-то там на улице?

Я высвободилась из объятий Адама и встала.

– Флавиус, мы здесь, – крикнула я, и Флавиус быстрыми шагами сразу поспешил к нам.

– Привет, что случилось? – спросила я, когда он вошёл в павильон. – Твоей бабушки плохо?

– Нет, дело не в этом, – ответил Флавиус. В его глазах было загнанное выражение. – Я нашёл кое-что странное в нашем доме, и не хотел расстраивать бабушку. Ты же знаешь, что она всегда очень чувствительная и сразу начинает ужасно беспокоиться.

Его выражение лица было трудно разгадать.

– Ты единственная, о ком я подумал, с кем можно поговорить об этом. После того случая, когда ты нашла проход в нашей кладовой. Ну ты понимаешь.

Флавиус бросил на меня многозначительный взгляд. В прошлом году конечно же заметил, что в его доме происходили странные вещи и что я регулярно путешествовала в Белару через кладовую в его кухне.

– Да, понимаю. Значит ты нашёл кое-что странное, – ухмыльнулась я. Адам и Лиана тоже с озорством улыбнулись. – О чём речь?

– Недавно мои родители приезжали сюда на несколько дней, и их визит был действительно необычным.

– Почему? – спросила я и наклонилась вперёд.

– Ну, мой отец был усталым и раздражённым. При любой мелочи, которая не получалась, он начинал беситься.

– А обычно он себя так не ведёт? – спросила Лиана.

– Нет, он вообще не такой, – ответил Флавиус. – Обычно он очень спокойный и не позволяет никому себя провоцировать. И это важно, в конце концов, он ведь дипломат по профессии. Он ведёт переговоры с упрямыми гномами, когда речь заходит о вопросах земельного права и даже справился с группой мятежных фавнов, когда они в прошлом году решили создать собственное государство в регионе Амазонки. Он так долго уговаривал их, пока они не вернулись в Конкверу, откуда прибыли. Для этого дипломаты и существуют. Мой отец уже мирно разрешил многие конфликты. Он очень в этом хорош.

– Хорошо, – прервал его Адам. – Мы поняли. Значит его поведение отличалось от обычного. Что именно было таким необычным во время его последнего визита?

– Ну, – начал мрачно Флавиус. – Меня бы не удивило, если бы у него было несколько плохих дней. В конце концов, он часто находится под большим давлением. Но он постоянно расспрашивал меня об отце Сельмы, и я подумал, что это довольно странно. Я имею в виду, что общего отец Сельмы имеет с его работой? Он ведь никогда не бывал в Южной Америке, верно?

– Нет, не бывал, – протянула я, удивлённо глядя на Флавиуса. Мне пришло в голову одно слово. Миндора. По словам Парэлсуса она находится в туманных лесах Южной Америки. Дело становилось всё более странным. – Что он хотел знать о моём отце?

– Он хотел знать всё, что ты когда-либо рассказывала о нём. Знаю ли я места, куда он ходил, места встреч с друзьями. Он постоянно приставал ко мне, чтобы я повторил то, что ты когда-либо рассказывала. Любая деталь может быть важной, неоднократно повторял он. Даже моя мать подумала, что это странно, – Флавиус провёл пальцами по коротким светлым волосам. – Однажды он заснул на диване и что-то бормотал о том, что время истекает, и они должны успеть. Это было действительно жутко. У него под глазами появились тёмные круги, и выглядел он совсем не хорошо.

– Звучит действительно странно, – задумчиво произнёс Адам, пристально глядя на Флавиуса.

– А как он себя чувствует сейчас? – спросила Лиана. – Может у него действительно было несколько сложных дней, и он был немного сбит с толку.

– К сожалению, этого я не знаю, – ответил Флавиус. – Я нашёл вот это, – он вытащил из рюкзака помятый лист бумаги и положил на стол. – Когда я нашёл эту записку, я попытался связаться с ним и спросить, что это значит. Но нет никаких шансов, он не отвечает и у меня такое чувство, будто он даже не получает мои сообщения, а просто закрыл свой разум.

– Действительно.

Я нахмурилась. Слова Флавиуса насторожили меня. Та же ситуация, что и с Филиппом. Он тоже не отвечал на мои сообщения.

Я зажгла световой шар, и мы с Адамом и Лианой склонились над запиской, которую Флавиус положил на стол. Казалось, её вырвали из записной книжки. Был хорошо виден неровный оторванный край. На бумаге был нарисован красивый круглый орнамент. Он был похож на художественную работу Майя, щит, маска или что-то в этом роде. Рисунок совсем ничего мне не говорил. Но меня смутили слова, которые отец Флавиуса, казалось в спешке, написал рядом. Неоднократно встречались «эквинокций» и «Тони Каспари», а затем я обнаружила знак бесконечности, заключённый в круг. Совсем маленький, нарисованный с правого края, он прямо бросался в глаза.

– Я случайно нашёл записку под письменным столом отца, – объяснял Флавиус в этот момент. – Тогда мне стало окончательно ясно, что здесь творятся странные вещи.

– Значит случайно? – спросила Лиана, слегка ухмыльнувшись.

Я подняла взгляд и посмотрела Адаму в глаза. Он тоже это увидел.

– Шестой человек, – пробормотала я.

– Должно быть так и есть, – кивнул Адам.

– Что это значит? Шестой человек? – спросил Флавиус, округлив глаза. – Вы знаете, что это такое?

Я снова взглянула на странный орнамент, и внезапно он обрёл смысл.

– Миндора, – хрипло прошептала я. – Должно быть это вход в Миндору. Видите вот эти треугольники? – я указала пальцем на геометрические фигуры в орнаменте. – Туда они должны приложить свои печати, и только потом откроется дверь. Вот значит для чего эти печати. Их используют не для того, чтобы сделать отпечаток на воске или бумаге, их прикладывают к этой плите и используют в качестве ключа.

– Именно, – удивилась Лиана, разглядывая записку. – Эквинокций? Это равноденствие, верно?

Флавиус кивнул.

– Космическое событие. Майя любили использовать нечто подобное для своих ритуалов. Я знаю больше о таких вещах, чем вы думаете.

Он страдальчески вздохнул, как будто вспомнил, что его родители бесконечно мучили его этими историческими подробностями.

– Отец Флавиуса беспокоился о том, что время заканчивается, – громко размышлял Адам. – Когда будет следующее равноденствие?

– 21 марта, то есть через шесть дней, – ответил Флавиус будто выстрелил из пистолета.

– Вот оно, – беззвучно произнесла я, уставившись на слова. – Поэтому они так торопились выехать и поэтому закрыли разум, чтобы не отвлекаться, пока ведут поиски. Портал закрыт, и они смогут открыть его только во время следующего равноденствия, – я подняла взгляд и округлив глаза, посмотрела на Адама. Он оцепенел, точно так же, как и Лиана.

– Именно так, – прошептал Адам и с триумфом улыбнулся, отчего его лицо прямо-таки засияло. – Это объясняет все нестыковки. Сельма, ты гений.

Он поцеловал меня прямо в губы.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – сказал Флавиус. – Может мне кто-нибудь объяснит, что происходит!

– Это сделает Сельма, – сообщил Адам и встал. – Я должен немедленно отправиться в Антарктику. Они не получили наших сообщений, осталось всего несколько дней. Сейчас как раз удобный случай. Если у них там действительно есть оружие, как думает Парэльсус, это может стать нашим решающим преимуществом в борьбе.

Адам напоследок поцеловал меня в щеку.

– Возьми с собой хотя бы Леннокса и Рамона. Я не могу следовать за тобой, – крикнула я ему вслед.

– Да, конечно, – согласился Адам и тут же исчез в темноте.

– Итак, – нетерпеливо произнёс Флавиyс. – Не томи меня. Я должен наконец узнать, что случилось с моим отцом.

Я кивнула и начала рассказывать Флавиусу о печати Тора.

Когда я ранним утром следующего дня отправилась в Тенненбоде, я была невероятно уставшей. Вместо того, чтобы поспать прошлой ночью, я погрузилась в мысли Адама и сопровождала каждый его шаг в Антарктике. Но несмотря на то, как прекрасно было находится рядом с ним, всё же эту ночь я напрасно провела без сна.

Хотя он и нашёл недавно использованную стоянку, которая могла принадлежать только носителям печати, но их самих он так и не встретил. Когда Адам, в конце концов, устроил лагерь на ночлег и лёг спать, было уже утро и мне пришлось вставать.

Этот день будет тяжёлым, и я могла лишь надеяться на то, что он быстро закончится. На рыночной площади я встретила Лиану, которая со бумажным стаканом кофе в руке и уставшими глазами направлялась в Тенненбоде.

– Доброе утро, Сельма, – зевая поприветствовала она.

– Доброе утро, – ответила я и пошла рядом с ней по рыночной площади. Когда мы проходили мимо закрытого книжного магазина, от вида опущенных жалюзи у меня болезненно сжало сердце.

– Куда, собственно пропала Ширли? – спросила я, чтобы прогнать мрачные мысли, которые желали захватить моё сердце.

Больше всего мне сейчас хотелось отправиться в палату сенаторов и вправить мозги Ладиславу Энде. Господин Лилиенштейн всегда хотел только распространять правду. Правду, которую Ладислав Энде постоянно скрывал и которую нам пришлось навязать ему, прежде чем он её принял.

На самом деле, он должен был поблагодарить господина Лилиенштейна за его усилия, а не осуждать за мужество говорить правду.

– У Шрили плохое настроение, и она только ворчала на меня, – обидевшись ответила Лиана. – Хотя я всего лишь дружелюбно напомнила ей, что начинается семестр, и ей нужно посетить несколько лекций, если она хочет скоро закончить универ.

– Дай угадаю, кажется ей всё равно, закончит она его или нет, – вздохнула я.

– Именно, – ответила Лиана как раз, когда мы повернули на стоянку перед массивом. – В настоящий момент ей на всё плевать.

– Нам нужно снова свести их вместе, – с беспокойством заметила я.

– Вместе? – спросил мягкий голос позади.

– Лоренц, – поворачиваясь, улыбнулась я.

Он, тоже улыбаясь, стоял рядом со своим розовым Фольксваген Сирокко, и на нём была одета потрясающая комбинация из чёрной кожаной одежды и тяжёлых ботинок.

– Ты выглядишь так, будто сошёл с экрана гангстерского фильма, – сказала Лиана, одобрительно кивая.

– Сейчас это в моде, – заявил довольный Лоренц, проводя рукой по бороде, которую отрастил во время каникул. – Мужчины должны быть таинственными и опасными, – он наклонился к нам. – Так вот, Этьену очень понравился мой облик. Говорю вам, благодаря этому новому стилю наша сексуальная жизнь стала более бурной.

– Рада за вас, – сказала я, пока Лоренц доставал свою сумку из машины, а затем тщательно закрывал двери. – Зато Торин и Ширли, похоже, вообще не общаются, и Ширли становится всё хуже.

– Знаю, – печально произнёс Лоренц, взял нас под ручки, и мы направились в сторону двери, ведущей в массив. – Во время каникул я пытался поддерживать с ней связь, но она игнорировала мои весёлые попытки снова внести в её жизнь радость.

– Если бы мы только знали, где скрывается Торин, – задумчиво заметила я.

– Именно, – ревностно согласился Лоренц. – Тогда я мог бы полететь к нему и поиграть в Купидона. В противном случае, оба этих депрессивных больше никогда в жизни не станут счастливыми.

– Полететь? – удивилась я. – Ты действительно собираешься хоть раз попользоваться лётными правами, которые сделал?

– Конечно, – с явной гордостью ответил Лоренц. – Я провёл каникулы в Берлине не только прорабатывая текущий план и заказы для выпускного бала, выбирая абсолютно изысканный шведский стол и разрабатывая феноменальное освещение, но также наслаждался с Этьеном ночной жизнью и посещал семинар, чтобы преодолеть аэрофобию.

– Семинар, чтобы преодолеть аэрофобию? – Лиана с сомнением посмотрела на Лоренца, затем вытащила из кармана своё удостоверение личности и протянула через контрольный ящик рядом с дверью.

– Да именно – подтвердил Лоренц, усердно кивая, когда мы вошли в узкий проход и направились дальше к плато. – Мой фундаментальный страх перед полётом, высотой и боязнью разбиться имеет очень глубокие причины, – серьёзно сказал Лоренц. – В долгих беседах мы обсуждали мои страхи и при этом выяснили, что они кроются в жестоком событии, произошедшем в моём детстве.

– Действительно? – с беспокойством спросила Лиана.

– Да, – ответил Лоренц, страдальчески вздыхая. – Когда мне было пять, на детской площадке меня столкнули с качелей три подростка-хулигана, и я заработал сотрясение мозга. Этот опыт вселил в меня большую неуверенность, я сильно ударился и мне было больно.

Лоренц на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул, чтобы собраться.

– Но теперь я с помощью дыхательных упражнений покончил с этим, и, наконец, свободен.

– Дай угадаю, – сказала с подозрением Лиана. – Это удовольствие стоило не дёшево.

– Хм, – Лоренц закатил глаза. – Дело вовсе не в деньгах. Если у тебя есть шанс развиваться дальше и избавиться от своих страхов, тогда нужно использовать возможность.

– Понимаю, – промолвила Лиана.

– Значит ты считаешь, что уже можешь пролететь в туннеле? – с любопытством спросила я.

До этого он всегда уклонялся, потому что боялся высоты.

– Ну да, – протянул Лоренц и посмотрел вниз в темноту. Он глубоко вздохнул, словно убеждая себя, что должен быть смелым. – Конечно, теперь я готов к этому, – сказал он удивительно твердым голосом.

– Хорошо, – обрадовалась я и выпустила крылья. – Значит мы, наконец, сможем быстрее попасть наверх. Лиана, ты с нами? – я с надеждой посмотрела на нее.

– Нее, это не для меня, – ответила Лиана, в то время как я перелезла через ограждение и начала сильно бить крыльями. Обожженные перья наконец-то полностью отросли, и я снова испытывала ощущение полета. Даже с моей сумкой, которую я держала в руке, все было по-старому.

– Не думаю, что победить страх мне поможет несколько дней дыхательных упражнений, – Лиана взяла сумку и начала подниматься по лестнице.

– Ты так не думаешь? – Лоренц вопросительно посмотрел ей вслед. Потом перевел взгляд на меня.

– Ты полетишь? – спросила я.

– Брюс казал, что я смогу. Я смогу сделать всё, потому что сильный.

Лоренц закрыл глаза и с пронзительным криком выпустил крылья. Затем он мужественно поднялся на перила и округлив глаза, посмотрел вниз, в темноту туннеля.

– Ради бога, – побледнев, прошептал он.

Прежде чем я успела поощрить и подбодрить Лоренца сделать прыжок, он уже снова спрыгнул с перил и спрятал крылья.

– Сегодня плохой день, – извинился он, когда я удивлённо взглянула на него. – Брюс говорит, что нам не нужно стыдиться плохих дней.

– Завтра у тебя обязательно получится, – подбодрила я, энергично махая крыльями. – Увидимся наверху, – с этими словами я полетела и уже вскоре приземлилась во дворе замка.

Сюда тоже пришла весна. Весенние цветы светились яркими пятнами в свете начинающегося дня. Я поспешила пересечь двор и нахмурившись, разглядывала фасад Тенненбоде. Вендолин Габриель выбрал для начала семестра нежно-розовый цвет, прерываемый светло-зелёными пятнышками. Это зрелище даже для Лоренца будет скорее всего чересчур.

Я вошла в вестибюль и как раз хотела повернуть направо, чтобы отнести сумку в свою комнату, когда обнаружила Дульсу, которая стояла перед вывешенными результатами экзаменов прошлого семестра.

– Ну и как? – подойдя спросила я. – Мы прошли?

– Привет, Сельма, – она повернулась, убирая за ухо свои теперь уже длинной до плеч выкрашенные в каштановый цвет волосы. – Да, кое-как, – сказала она. – По крайней меря я не провалила ни один предмет. А это самое главное.

– Верно, а если учесть то, что тебе приходится ещё многое учить параллельно, то это действительно подвиг, – я просмотрела список, в поисках своего имени. – Я тоже всё сдала, – сказала я с облегчением. – Только не стоит оценки в колонке для водной теории. Это странно.

– Посмотри, – нахмурившись сказала Дульса. – У Адама и Скары тоже ничего не стоит.

– Хм, действительно странно.

Скорее всего, всё дело в провалившимся экзамене по пятому элементу.

– Ты уже идёшь на завтрак? – спросила теперь Дульса, махая девушке из её профиля, которая собиралась пойти в Восточный зал.

– Нет, – ответила я. – Мне ещё нужно отнести вещи наверх.

– Хорошо, тогда увидимся позже, – сказала Дульса. Потом заговорщически подмигнула. – Сегодня мы снова устроим наш вечер игры в Дребеллум, верно? Тогда сможешь рассказать мне последние новости.

– Конечно, – улыбнулась я.

Я действительно с нетерпением ждала этот ритуал. Кроме того, мне было очень интересно, что другие думают по поводу печати Тора.

Может быть мы даже сможем обсудить это уже во время завтрака или обеда.

Но из моих планов ничего не вышло. Уже во время завтрака разгорелась горячая дискуссия по поводу новых членах гоночной команды драконов, о которых Грегор Кёниг объявил во время завтрака.

Он выбрал трёх новых жокеев, и действительно ли они пригодны, теперь громко обсуждалось за всеми столами. В команду удалось попасть девушке из четвёртого семестра. Её звали Белинда, и со своими светлыми, заплетенными в косу волосами и ямочками на красивом лице она выглядела неприметно, но по словам её поклонников в борьбе была несгибаемой и не знала милосердия.

Затем Грегор Кёниг выбрал ещё парня по имени Лупос, который, казалось, состоял из одних только мускулов и благодаря им уже сейчас мог заставить группу восторженных девушек кричать до одури. Сняв свой пуловер, он в одной футболке продемонстрировал свои впечатляющие бицепсы.

К моей большой радости Грегор Кёниг взял в команду также Леандро. Но некоторые студенты придерживались мнения, что ещё один плебей только навредит команде и лучше выбрать ещё одного патриция вроде Белинды или Лупоса.

Такое подзуживание исходило от высокого парня, который явно хотел сам стать членом команды. У него был высокий лоб, и он весь завтрак настойчиво уговаривал Грегора Кёнига еще раз обдумать свое решение.

После того как Грегор Кёниг отчетливо дал понять, что это решение было окончательным, парень разозлился, и его друзьям даже пришлось выпроводить его на улицу.

За обедом ситуация не изменилась, разве что на этот раз громко говорили о выпускном бале, потому что в багаже у Лоренца оказались афиши, и теперь во всех коридорах Тенненбоде висели поблескивавшие золотом плакаты, объявлявшие о шумной бальной ночи двадцать первого июня на тему «Сон в летнюю ночь».

Тем временем в Тенненбоде появилась и Ширли. Она сидела с нами за обедом, молчаливая и явно в плохом настроении.

– Ну даёшь Лоренц, позаботился о том, чтобы весь Тенненбоде кипел разговорами, – сказала я, с сомнением глядя на двух девушек, которые спорили о том, кто из них наденет бальное платье Гизеллы Верпоччи в серебренную полосочку, которое они, видимо, обе купили в её фирменном магазине. После того, как они чуть не подрались, вмешалась мадам Виллури и выставила дебоширов за дверь.

– А как же! – удовлетворённо сказал Лоренц. – Билеты почти распроданы. Этьен как раз составляет список гостей. VIP-билеты тоже распределены, теперь ещё только осталось согласовать с мадам Виллури, когда она отдаст в моё распоряжение Восточный зал, чтобы я мог начать декорировать.

Боюсь, это будут самые жёсткие переговоры. По сравнению с ними этот кондитер-мимоза был просто пустячком, – Лоренц почтительно наблюдал, как мадам Виллури вернулась с высоко поднятой головой в Южный зал и заняла своё место рядом с профессором Боргиен.

– VIP-билеты? – удивилась я. – Я даже не знала о существование таковых.

– О да, они есть, – серьёзно ответил Лоренц. – Правящий класс ожидает особенного обращения. То есть все семьи сенаторов. Но профессор Нёлль тоже захотел получить VIP-билет. Кажется, он хочет кого-то впечатлить. Я только не знаю, кого. Некоторые специально тратят много денег, чтобы почувствовать себя немного выше других.

Я ещё хотела спросить Лоренца, сколько нужно выложить на стол за такой VIP-билет, когда прямо за соседним столиком разразилась ещё одна ссора, в которой речь шла о том, что один парень, по-видимому, пригласил сразу двух девушек на бал, и обе ничего не знали друг о друге.

Для меня за обедом стало слишком шумно, и я быстро дохлебала овощной суп и собравшись уходить, прихватила хлеб из обрубочного жёлудя, в то время как сора между обеими девушками вот-вот готова была перерасти в потасовку. Сейчас их от драки удерживал ещё только железный взгляд мадам Виллури