Текст книги "Печать Тора (ЛП)"

Автор книги: Карола Лёвенштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

– Хеландер не сдержал своего обещания, – с горечью произнесла я, начиная догадываться, что произошло в Антарктике.

– Должно быть так все и было, – заметила бабушка. – Он заманил ее туда, где не было свидетелей этого обмена. А после того, как завладел драконом, Бальзатар убил Тони, вместо того, чтобы отпустить обоих.

– Он хотел все, – монотонно пробормотала я. – Дракона и мою маму в качестве магической партнерши. Отец больше был ему не нужен. Поэтому он его устранил.

Постепенно я начала восстанавливать ход этих роковых событий. Он смог убить отца только потому, что тот не ожидал нападения с его стороны. Отец верил, что Бальтазар сдержит слово.

Адам почувствовал мой шок от этих новостей и крепко меня обнял.

– Я сожалею, – прошептал он мне на ухо.

– Не стоит, – с горечью ответила я. – Единственный, кто во всем виноват, это Бальтазар.

В этот момент в дверь снова позвонили. Я высвободилась из объятий Адама, подошла к двери и открыла ее. За ней стоял Торин и предприимчиво на меня смотрел.

– Привет, Сельма, – поприветствовал он, но когда увидел стоявшего позади Адама, черты его лица прямо-таки застыли. – Адам, – протянул он. – Ты здесь?

– Да, – ответила я, пока братья молча и оценивающе смотрели друг на друга. – Он опять сбежал с задания.

– Не совсем, – заметил Адам. – Так совпало, что должен был произойти обмен группами, выполняющими боевое задание, и у меня появилась возможность совершенно легально взять неделю отпуска. Кстати, адмирал хотел бы знать, где ты пропадаешь, Торин, и если захочешь где-нибудь появиться официально, советую тебе иметь наготове убедительное объяснение твоего отсутствия. Сердечные переживания у Адмирала не в счет.

– Тебе ли об этом говорить, – отозвался Торин.

– Ты сначала зайди, – вздохнув сказала я и затащила его в дом. Я не хотела вовлекать в дискуссию соседей.

– Ну извините, – заметил Адам, – что мне кажется странным, что мой брат вдруг исчезает, а затем объявляется у моей девушки, чтобы посоветоваться с ней о том, как обокрасть нашу мать.

– Именно по этой причине я не хотел вовлекать тебя в это дело, – отозвался Торин.

– Потому что я соблюдаю еще нормы приличия, не позволяющие мне применять насилие к собственной матери? – издевательским тоном спросил Адам.

– Видишь, что я имею в виду, солнышко? – грустно вздохнул Торин и разочарованно посмотрел на меня. – С таким отношением нам никогда не удастся забрать у матери Свет Кора.

– Тростник – дурман, – в этот момент произнесла бабушка.

– Что, прости?

Я обернулась и вопросительно посмотрела на нее.

– Тростник – дурман, – повторила она. – А теперь, прошу меня извинить. Я ничего не говорила, и вообще удаляюсь к себе в спальню, чтобы еще раз, в спокойной обстановке прочитать интересные записи моего очень талантливого зятя.

– Да, конечно, – немедленно промолвила я, задумчиво глядя вслед бабушке, которая направилась в спальню, держа под мышкой папину записную книжку.

– Что это было? – спросил, нахмурившись, Торин.

– Наверное, очень важная подсказка, – сказала я и поспешила в ателье бабушки, где лежала большая книга с описанием лекарственных трав. Я нетерпеливо начала её листать, пока не нашла тростник-дурман.

– О, да, – обрадовалась я. – Это как раз то, что нам нужно.

– Прочитай, что там написано, – попросил Адам, подойдя ко мне вместе с Торином.

– Тростник – дурман растёт в тёмных болотах, чтобы он мог раскрыть свою полную эффективность, собирать его стоит только в третье полнолуние года. Собирают листья, содержащие больше всего активного вещества. Их нужно сушить в течение пяти дней при постоянной температуре в 20 градусов по Цельсию. Растёртый в порошок тростник-дурман – очень эффективное снотворное. Чайная ложка безвкусного порошка, принятого с жидкостью, немедленно усыпляют пациента, и он спокойно спит восемь часов.

Я отложила книгу в сторону и начала просматривать полочки бабушки.

Вскоре я уже нашла небольшую бутылочку с белым порошком, на котором тонким почерком было написано: тростник-дурман

– Это он, – довольно сказала я. – И что вы об этом думаете?

Адам и Торин посмотрели друг на друга, затем сначала заулыбаться Адам, а потом к нему присоединился и Торин.

– Насилие применять не придётся, – довольно сказал Торин.

– С этим я смогу жить, – сказал Адам, обняв Торина за плечи. – Рад, что ты вернулся, брат. И прежде чем начнём детально планировать, когда и как пройдёт операция «Свет Кора», ты должен подробно рассказать, чем занимался последние несколько месяцев.

На следующее утро мне было трудно пойти в университет, в то время как Адам и Торин занимались планированием визита к матери. Но я должна показаться перед профессором Пфафф и прежде всего перед Грегором Кёниг. Место в гоночной команде драконов я ни в коем случае не хотела потерять.

Когда я вошла в обеденный зал, собираясь пройти к столу, где сидели Лоренц и Лиана, уже взволнованно мне махавшие, ко мне тут же подбежал Грегор Кёниг.

– Вот и ты наконец, – с облегчением сказал он, разглядывая меня сверху до низу. – Ты в порядке? Готова к работе?

– Да, кончено, – ответила я. Затем вспомнила, что причина, по которой я пропустила занятия, якобы укус зелёного грюца, как сообщил Флавиус. – Только ещё чешуя на животе, но она тоже быстро уйдёт. Я полностью готова к работе.

– Отлично, – заметил с облегчением Грегор Кёниг. – Ты срочно нам нужна. Ты же знаешь, что соревнование драконов уже через три недели. Осталась не так много времени, а новенькие в команде медленно осваивают все трюки и хитрости. Твой брат хорошо справляется.

Я посмотрела на Леандро, который сидел за круглым столом с несколькими другими первокурсниками и был настолько поглощён разговором, что ещё не заметил, как я вошла.

– Но ему тоже ещё нужны время и практика.

– Звучит не плохо. А как дела у остальных?

– Ну, Дилан как всегда, абсолютно непредсказуем, – продолжил Грегор Кёниг свои объяснения. – Если сосредоточится, то он превосходен, но легко отвлекается, особенно из-за девушек, и тогда, чаще всего, всё, что может пойти не так, идёт наперекосяк.

– Да, – ответила я. – Я ещё хорошо помню сломанную руку в Беларе.

– Именно это я и имею в виду, – усердно закивал Грегор Кёниг. – Такого не должно повториться в Конквере, а у нас осталось не так много время для тренировок. Драконов нужно будут отправить в путь самое позднее через неделю, чтобы они вовремя прибыли к соревнованиям. Ты возьмёшься опять за перевозку вместе с братьями Торрел? – Грегор Кёниг нетерпеливо посмотрел на меня.

– К сожалению, я не смогу, – быстро ответила я, сразу подумав о Морлемах, которые прилетят, как только я покину защитное заклинание. Нельзя подвергать чувствительных драконов такому шоку, так что от меня толку будет мало. – Меня так долго не было, что я ни в коем случае не могу пропускать ещё больше материала. Вы же знаете, что меня ждут экзамены четвёртого уровня.

– Верно, – с сожалением произнёс Грегор Кёниг. – Я всё время забываю, что ты скоро покинешь Тенненбоде.

– Ну, может я останусь ещё на год. Собственно, меня допустили на пятый год для изучения пятого элемента.

Однако прямо сейчас я не горела желанием связываться с палатой сенаторов. Лучше пока не высовываться.

– Было бы неплохо, – заметил Грегор Кёниг. – Теперь иди и сначала поешь что-нибудь, лекции скоро начнутся. А разговор продолжим сегодня после обеда во время тренировки, – он дружески похлопал меня по плечу и вернулся к столу профессоров, чтобы продолжить завтрак.

– А вот и ты наконец, – с облегчением поприветствовал Лоренц, когда я села за стол. – Ты должна нам всё рассказать, абсолютно всё.

– Точно, – согласилась Лиана. – Ты совсем о нас забыла.

Дульса, которая тоже сидела за столом, усердно закивала, и даже Ширли подняла взгляд и коротко кивнула в знак приветствия.

О боже, у неё настроение ещё хуже, чем при нашей последней встрече. Как бы мне хотелось рассказать ей о Торине и о том, что он по-своему борется за её любовь. Но я также знала, что Ширли отреагирует как обычно грубо и не уступит, пока действительно что-то заметно не изменится.

– Я всё вам расскажу, – ответила я. – Но лучше вечером, во время игры в Драбеллум.

Затем взяла чашку с мюсли и быстро съела.

День тянулся неимоверно долго, но благодаря точным записям Флавиуса я быстро сориентировалась на лекциях, а на теории огня даже приняла участие в занятиях. Сначала профессор Пфафф посмотрел на меня с сомнением, но когда я начала рьяно пробуждать к жизни насекомых изо льда, он примирился и быстро забыл, что я пропустила слишком много занятий.

Вначале мне действительно не хотелось применять этот вид магии, но после того, как я изучила записи отца и познакомилась с энтузиазмом, с которым он пробуждал к жизни существ, мой страх исчез.

Теперь же меня одолело честолюбие. Я поняла, что даже такой талантливый маг, как мой отец, начал с малого и только благодаря тяжёлому труду и большой практике продвинулся так далеко.

Тренировка после обеда тоже прошла хорошо. Все обрадовались, что я вернулась. Из озорства Дилан выполнил на Салуе петлю и с трудом спас себя от падения в реку, где шёлковые пираньи уже взволнованно щёлкали зубами, когда он пролетал прямо над водой.

У Леандро действительно всё хорошо получалось. Также я заметила, что Грегор Кёниг уже научил его пользоваться своими крыльями, что он с гордостью мне продемонстрировал.

Лишь вечером я снова стала серьёзной, когда мы сидели в рабочей комнате, и я смогла успокоиться.

Лиана и Лоренц установили игровую доску для игры в Драбелум, но после того, как Лоренц полил корнесосы, и я начала рассказывать, что случилось за последние недели, все забыли об игре. Лиана, Дульса, Лоренц, Леандро и даже Ширли слушали с напряжённым вниманием.

– Твой отец создал дракона Латориос? – благоговейно спросила Дульса, когда я, наконец, закончила. Только о том, что прямо сейчас планировали Адам и Торин, я не стала упоминать.

– Поверить не могу, – сказал Леандро. – Наш отец был способен на такую магию и просто позволил себя одурачить и убить?

– Он любил мастерить, – сказала я, – и не был воином и, определённо, не искал ссор. Если ему подвернулась возможность решить конфликт мирным путём, он предпочёл выбрать её.

– Но этому Бальтазару нельзя доверять, – ответил Леандро.

– Сейчас мы это знаем, потому что он совершил все эти преступления, но в то время откуда им было знать. Ты не можешь обвинять наших родителей за то, что они верили в хорошее в людях и надеялись, что всё наладится.

– Не знаю, – заявил Леандро – Я не полагаюсь на подобное. Я каждый день тренирую боевые приёмы, чтобы защитить себя.

– И это правильно, – отозвалась я.

Мне было интересно, какого прогресса добился Леандро за последнее время.

– Это ужасно вдохновляющая история, – заметил Лоренц, явно тронутый. – Это товарищество между носителями печати, верность и дружба, действительно здорово. Если бы выпускной бал уже не был спланирован, я бы с удовольствием попробовал сделать такое же дерево. Светящиеся листья, просто безумие. По крайней мере, его можно было бы воспроизвести с помощью заклинания иллюзии. Люди бы просто одурели.

– Наверняка, – сказала Лиана. – Ты постоянно находишь что-то, что заставляет людей сходить с ума. На прошлой неделе это были цветы декоративной вишни, которые произвели розовый вихрь из лепестков или то дело с двадцатью вариантами розового. Сельма, ты знала, что существует двадцать оттенков розового?

Я, улыбнувшись, покачала головой.

– Вот зануда, – Лоренц скрестил руки на груди. – Ты понятия не имеешь о тонких нюансах, которые могут воспринимать чувствительные люди.

– Чего сразу обижаешься? – вздохнула Лиана.

В то время как Леандро закатил глаза, Дульса попыталась уладить начинающийся ссору по поводу вихря из лепестков и розовых оттенков. Я же, улыбаясь, откинулась на спинку дивана, просто наслаждаясь тем, что снова в Тенненбоде, рядом с друзьями.

В последующие дни у меня почти не оставалось времени для размышлений, потому что мне приходилось изучать записи Флавиуса и одновременно следить за текущем материалом. Я быстро добилась успехов с насекомыми, а в конце недели мне даже удалось пробудить к жизни енота. Профессор Пфафф был очень рад и бурно поздравил меня за стремительный успех.

Затем многозначительно посмотрел на пустые места Адама и Скары, и я прямо-таки увидела в его глазах, что он больше не намерен терпеть их отсутствие. На огненной теории я тоже отлично справилась, с лёгкостью выполнив задание профессора Боргиен. В то время как Алексы и Эгони не удалось увеличить температуру огня в маленьких чашечках для экспериментов, я преуспела без каких-либо проблем и даже близко не исчерпала свои возможности. Услышав, как на самом деле огнеупорная чашка начала трещать, я перестала увеличивать температуру.

Своими достижениями мне даже удалось заставить замолчать профессора Нёлль, с поразительной точностью отделив живые организмы от смеси из писка и земли.

Как всегда, он попытался найти ошибки, но когда наряду с многощетинковыми червями, пауками, мокрицами и клещами я предложила ему также отфильтровать микроорганизмы, он, в конце концов, отошёл и наорал на Дорину за то, что она пропустила несколько яиц улитки.

Только когда я преуспела и в практических упражнениях на теории ветра профессора Пошера и смогла силой ветра передвинуть невероятные тяжести, я насторожилась.

Это было лишь несколько нюансов, но мои результаты значительно улучшились, и, казалось, для этого нет никаких объяснений. Учитывая захлёстывающие события в этом году, обучение на духовного странника, мы с бабушкой забросили, точно так же, как в последние месяцы я перестала изучать книгу из Монтао. Тогда откуда это совершенствование?

В конце недели любопытство, в конце концов, привело меня к профессору Хенгстенберг. После лекции по магической теории в четверг я обратилась к ней. У меня было подозрение, откуда все эти улучшения, и я хотела узнать её профессиональное мнение по этому поводу. Если кто и разбирался в таких вещах, то она.

Когда я спросила, откуда мог взяться мой прогресс по всем предметам одновременно, она нежно улыбнулась.

– Магические способности глубоко скрыты в каждом из нас, – неспешно сказала она, а её красивый, мелодичный голос ласкал мой слух.

– Даже у немагических граждан есть скрытое ядро магии. Хотя они никогда не смогут совершить что-то великое, но некоторые обладают особой чувствительностью и ощущают больше, чем могут другие. Они чувствуют свою связь с элементами и могут извлечь из них силу. У магов эта связь намного глубже. Они могут влиять на элементы. Но в начала эта связь слаба. В первые два семестра мы даже используем вспомогательные средства, такие как волшебная палочка, чтобы сфокусировать магические силы в одну точку и использовать их. Чем опытнее становится маг, тем меньше ему нужны такие костыли. Тогда достаточно фокусировать силу руками и ладонями, – профессор Хенгстенберг взяла свою сумку и направилась вместе со мной к выходу из лекционного зала. – Но высокому искусству магии, собственно, даже не нужно содействие рук. Полностью обученный маг может влиять на элементы только с помощью силы своих мыслей.

– О, – удивилась я. – Как интересно.

– Разумеется. Но мы не достигаем этого состояния на нашем четырёх годовом обучении. Наша цель в Тенненбоде подготовить магов к практическому применению их способностей в разных профессиях. Вы ведь будете посещать пятый год, развивающий способность к пятому элементу, верно?

– Да, именно так, – подтвердила я.

– Хорошо, тогда на следующий год вы, в любом случае, будете разбирать материал, как использовать магию без каких-либо вспомогательных средств. А что касается ваших улучшенных способностей, это совершенно нормально, потому что вы начали работать с вашим талантом к пятому элементу. Пятый элемент пронизывает все остальные, он может пробудить к жизни огонь, землю, воду и воздух. И уже просто работая с ним, он влияет на другие ваши способности. Он усиливает их, и чем больше вы будите работать с пятым элементом, тем больше сможете наблюдать этот эффект.

– Впечатляет, – обрадовалась я.

– Конечно, когда можешь создавать жизнь – это впечатляет, – сказала очень серьёзно профессор Хенгстенберг. – И вы всегда должны помнить, что эта способность несёт с собой большую ответственность. Посредством неё можно нанести большой урон, а некоторым магам их способности вскружили голову. В Хаебрам изгнали не мало магов, потому что те представляли опасность для всего населения.

– Я знаю, – промолвила я, сразу вспомнив, что дракон Латориос стал в руках Хеландера Бальтазара смертельным оружием.

– Хорошо, – кивнула профессор Хенгстенберг. – Тогда мы друг друга поняли, – сказав это, она поплыла вдоль коридора, оставив меня задумчиво стоять.

Я с нетерпением ждала, когда Торин и Адам, наконец, закончат планировать и начнут действовать. Но день за днём проходил без особых новостей. Только изредка им была нужна информация, и они просили меня спросить Лиану, сможет ли она выяснить, когда обычно ходит по магазинам Эльза. И лишь на выходных они решили действовать.

– Мы попросили мать встретиться с нами сегодня вечером, – наконец объяснил Адам свой план, когда уже ближе к вечеру мы сидели вместе в Каменном переулке.

Бабушка и Леандро, по моей просьбе, отправились в Темаллин, чтобы Леандро увидел это волшебное место собственными глазами, и чтобы их ни в коем случае не смогли связать с этими событиями. Весенняя погода была отличной – было тепло, а в воздухе витал аромат цветущих фруктовых деревьев.

Адам продолжил:

– Мы проверили, в эти выходные отец будет в командировке в Конквере. Он к соревнованию драконов оснащает там какой-то отель парящими шарами. У Эльзы выходной, и она навещает свою семью в Акканке. Так что у нас зелёный свет.

– Мы попытаемся изменить воспоминание нашей матери, – заметил Торин. – Но мы ещё никогда не работали с тростником-дурманом. Не знаю, сможем ли проникнуть в её разум, когда он подействует. Что бы не случилось, когда мы покинем особняк, нам немедленно нужно исчезнуть из Шёнефельде. Адам вернется в Черную Гвардию, а я снова исчезну и поеду в Австралию. Возьму с собой Свет Кора, чтобы господин Лилиенштайн нашел способ уничтожить его. Он знает толк в таких вещах.

– Точно, – кивнула я. – Вам понадобится вулкан или очень сильная магия. Господин Лилиенштайн наверняка знает, что делать.

– Хорошо, – сказал Торин и посмотрел на часы. – Давайте еще раз все повторим, а затем уже пойдём.

Адам кивнул. Я точно знала, что он запер свои чувства. Пойти против семьи – это трудный шаг, хотя он не подавал виду и был очень сосредоточенным. Я отлично знала Адама и четко ощутила, как он очень медленно закрыл свое сознание.

Но я также знала, что сейчас ему не помогут мои утешения. Решение было принято, они попытаются выкрасть Свет Кора, и Адам ждал, когда все это закончится.

Когда пришло время прощаться, Адам крепко меня обнял.

– Мы скоро увидимся, – только и сказал он, поцеловав меня в лоб. Он был напряжен, сильно напряжен.

Надеюсь, все получится. С неприятным предчувствием, я смотрела вслед Торину и Адаму, когда они в саду поднялись в воздух и полетели под покровом темноты.

Я вернулась в дом, села на кухне и попыталась настроить связь с Адамом, чтобы проследить за тем, что происходит в доме Торрелов. Однако, я ничего не почувствовала.

Напряжение Адама еще более возросло, и он полностью закрыл мысли. У меня больше не было шансов проникнуть в его сознание.

Около пяти минут я пыталась отвлечься, помыв посуду, оставшуюся стоять после ужина. Но не смогла выдержать дольше. Недолго думая, я заперла дом, вышла в сад и под покровом ночи последовала за Адамом и Торином.

Я приземлилась на подъездной дороге к усадьбе Торрелов. Через большие окна на улицу лился свет. Я не пошла прямо к дому, а перелезла через стену, окружающую сад, чтобы подкрасться к усадьбе сзади, в надежде, что салон, в котором Тимея Торрел любила принимать гостей, выходит в сад.

Я подбиралась, используя кусты, и, в конце концов, спряталась на островке из пампасской травы, высокие метёлки которой хорошо меня скрывали. Оттуда у меня был отличный вид на один из салонов, и действительно, вскоре я увидела Адама и Торина, неподвижно стоящих в комнате, в то время как Тимея Торрел ставила на стол бутылку с водой и стаканы. Когда она закончила, она гостеприимным жестом указала на два дивана рядом со столом, и Адам с Торином сели.

Тимея Торрел налила воды, а затем со стаканом в руке села напротив своих сыновей. Было очевидно, что она напряжена. Её рука крепко сжимала стакан. К сожалению, я не слышала их разговора, но было ясно видно, что все трое чувствовали себя не комфортно, и разговор не клеился.

После четверти часа мучительной светской беседы, которую Адам и Торин претерпели со стоическим выражением лица, стараясь иногда улыбаться и оставаться дружелюбными, динамика в салоне изменилась.

Взгляд Тимеи Торрел больше не отпускал Адама и Торина. Её рот задвигался быстрее, видимо, теперь она начала осыпать упрёками своих сыновей, которые держала при себе со времён Рождества. А их было много. Она поставила свой стакан на стол и встала. Её волнение становилось всё сильнее, она много жестикулировала и принялась ходить по комнате туда-сюда, не переставая говорить.

Адам и Торин обменялись взглядами, и я ясно увидела по их лицам, что сейчас должно что-то произойти. И правда, Адам встал и подошёл к матери. Он спокойно стал уговаривать её, и на его лице отразилось понимание. Казалось, Тимея Торрел позволила Адаму успокоить себя, заговорила медленнее, и теперь я заметила, как Адам отводит её немного от стола.

В этот момент Торин вытащил бутылочку, которую я дала ему, открыл и высыпал содержимое в стакан Тимеи Торрел. Точно также быстро он снова спрятал бутылочку в своём кармане, а затем взял бутылку с водой, чтобы наполнить стаканы.

Затем посмотрел на Адама и слегка кивнул. После этого кивка, Адам подвёл мать к столу, и она снова села.

Последующий разговор тянулся целую вечность, а я напряжённо и округлив глаза, наблюдала за Тимеей Торрел, которая вязала в руку стакан, снова поставила, опять вязала и крепко сжала.

Один раз она сделала резкое движение, и чуть не выронила его из рук. Не только я испуганно вздрогнула, Адам и Торин тоже внезапно побледнели. У нас была только одна бутылочка с тростником-дурманом, а третье полнолуние года уже прошло.

Напряжение Адама и Торина становилось всё больше и больше, чем дольше длился визит. Даже с улицы я видела капли пота, выступавшие на лбу у Торина, которые ему приходилось неоднократно незаметно стирать.

Затем Тимея Торрел что-то сказала, что заставило Торина и Адама оцепенеть. Они побледнели и недоверчиво уставились на мать. Тимея явно наслаждалась реакцией своих сыновей, откинувшись на спинку дивана, она с триумфальной улыбкой на губах выпила глоток воды из своего стакана.

Наконец-то. Я с облегчением выдохнула. Но Адам и Торин, казалось, даже не заметили этого. Они всё ещё были так сильно шокированы словами Тимеи Торрел, что, похоже, даже не заметили, как она выпила воду. Интересно, что она им только что сказала? Должно быть это было что-то невероятное, если заставило их так оцепенеть. Внезапно я почувствовала, как Адам налаживает со мной связь.

«Беги из Шёнефельде», – услышала я его с трудом сдерживаемый голос. «Исчезни как можно быстрее из дома и из Шёнефельде.»

«Что случилось?»

Я должна знать, что сказала Тимея.

«Не задавай вопросов, ты должна поторопиться», – ответил резко Адам. «Уходи из дома. Лучше всего скройся в Миндоре. Там ты будешь в безопасности.»

Я мгновение колебалась.

«Ну, по правде говоря, я вовсе не в Каменном переулке, а сижу здесь, всего в пяти метрах от тебя на террасе.»

На мгновение наступила тишина. Затем Адам поднял взгляд и выглянул в сад. Я почувствовала, как связь между нами стала сильнее, и он снова полностью открыл своё сознание. Я ощутила в голове лёгкое покалывание, и тепло в моём сердце усилилось. Даже в этот странный момент, что происходил с нами, я наслаждалась этим крошечным островком счастья.

«Хорошо», – сказал он к моему удивлению с явным облегчением. Обычно он не реагировал так спокойно, если я не придерживалась его указаний.

Теперь Тимея Торрел встала и сказала что-то с выражением лица, на котором отражалась убеждённость в победе. Торин замер, затем вскочил, и даже через закрытые окна я услышала, как он кричит:

– Ты не посмеешь, мама.

Её кивок ответил на его вопрос. Что бы это ни было, она посмеет. А затем события в салоне внезапно стали стремительно развиваться. Посреди её триумфального жеста, Тимея вдруг покачнулась.

Сама удивившись своему исчезающему чувству равновесия, она посмотрела на ноги, которые больше не хотели её слушаться. Затем она опустилась на диван, стоящий позади, с трудом держа глаза открытыми. Высокомерная улыбка исчезла с её лица, а потом у неё просто закрылись глаза.

Адам вскочил на ноги и что-то сказал Торину. Должно быть они говорили обо мне, потому что Торин теперь тоже взглянул на двери террасы, как будто ожидал увидеть меня в траве. О чём он думает? Конечно же я спряталась получше, так чтобы меня не смогли сразу обнаружить.

Адам наклонился к матери и снял с её шеи цепочку. Затем Адам и Торин быстро обменялись парой слов и так серьёзно посмотрели друг на друга, как будто ожидали надвигающуюся катастрофу. Я ещё смотрела на их лица, и как раз в этот момент распахнулась дверь, и в комнату ворвались Гектор и его охранники.

Теперь всё произошло быстро. В то время как Торин встал на пути Гектора, Адам махнул к двери террасы и открыл её.

– Улетай, – крикнул он, и я инстинктивно выпрыгнула из травы, так что сухие метёлки так и заколыхались вокруг меня. Во время прыжка я уже выпустила крылья.

Адам сунул мне в руку цепочку матери.

– Улетай отсюда! – крикнул он, и я подпрыгнула вверх.

В то же время сзади Адама атаковал огромный мужик, а за ним следовали другие. Они обнаружили меня, а также Свет Кора в моей руке. Когда они увидели его, разозлились ещё больше, и я поняла, что Тимея Торрел отлично поняла, зачем Адам и Торрин пришли её навестить.

Я быстро набрала высоту, в то время как Адам развернулся и встретил мужчин с готовыми к бою поднятыми вверх руками. Затем я потеряла Адама из виду и исчезла в ночи.

Бартерные сделки

Тяжело дыша, я захлопнула дверь позади себя и опустилась на твёрдую землю уютной пещеры.

В Миндоре меня встретила всё та же спокойная тишина, которую я оставила позади в прошлый раз. Листья дерева над головой мягко светились, а вода неустанно булькала, вытекая между корней дерева.

Постепенно моё сердцебиение и дыхание успокоились. Но я осталась сидеть на земле и с закрытыми глазами следила за событиями в доме Торрелов. Мои мысли были тесно связаны с мыслями Адама.

После моего исчезновения Адам и Торин быстро разделались с Гектором и его охранниками. Они оба были превосходными бойцами, а массивный Гектор и его люди в подмётки им не годились.

Благодаря своей скорости и точности они быстро одержали верх в схватке.

Когда я вошла в Миндору, они уже начали изменять мысли мужчин, удаляя воспоминания последних часов.

– Не могу поверить, что наша мать действительно натравила на нас этих забияк, – сказал в этот момент в ужасе Торин, после того, как отправил Гектора домой.

– Видимо, она не поверила в то, что мы действительно заинтересованны в примирении, – сказал Адам, отсылая прочь последнего мужчину. Затем вернулся к дивану и сел, задумчиво глядя на свою спящую мать.

– Нет, – вздохнул Торин. – Похоже, она совсем потеряла в нас веру. Единственное, что она сейчас ещё захочет сделать, это принудить нас к нашему счастью, – он сел рядом с Адамом. – Сельма в безопасности?

– Да, – кивнул Адам. – Она прибыла в Миндору и сейчас слушает нас, хочет выяснить, что сказала наша мать.

Торин нахмурился.

– Вы снова объединили мысли, верно? Это действительно жутко.

– Это не жутко, – ответил Адам с лёгкой улыбкой. – Она моя родственная душа, мой спасательный круг, любовь всей моей жизни. Мы так крепко связаны друг с другом, как только могут быть два человека. Мне очень повезло испытать такое.

«Я люблю тебя», – прошептала я Адаму. «Во веки веков.»

– Я рад за тебя, Адам, – с болью сказал Торин. – Но сейчас не могу терпеть рядом с собой столько счастья в любви. Давай поговорим о том, что сказала мать. Потому что это абсолютно всё меняет.

– Верно, – с горечью признал Адам, а я в Миндоре затаила дыхание, хотя Адам и Торин находились так далеко от меня. – Если это действительно правда, что Скара никогда не возвращалась в Шёнефельде, а уже несколько недель назад была похищена в Конквере, тогда у нас огромная проблема.

«Скару похитили?» Я недоверчиво проследила воспоминания Адама о словах его матери.

Не может быть. Но когда я немного подумала, это обрело смысл. Скара после того случая так и не появилась в Теннебоде, а примус предпринял жёсткие меры, чтобы вооружиться против Бальтазара.

– Но зачем матери сообщать палате сенаторов, что Сельма в Каменном переулке одна, и её можно задержать? – нахмурился Торин. – Официального ордера на арест нет. В противном случае, они бы сразу отправились в Тенненбоде и схватили её. Они искали людей, которые сообщат, как только Сельма останется одна.

Адам кивнул.

– Значит это был не официальный ордер, а что-то неофициальное. Никто не должен узнать о том, что Сельму задержали. Скорее всего, именно поэтому они заманивали Сельму в палату сенаторов. Там они могли её убрать, и никто ничего бы не заметил.

– Конечно мать использует любую возможность, чтобы избавиться от Сельмы, – с горечью произнёс Торин. – Пусть только попытается сделать такое с Ширли!

Он сердито сверкнул глазами на спящую мать.

– Теперь, конечно, нужно ещё прояснить, что общего между тем и другим, – мысли Адама обгоняла одна другую. – Скара у Бальтазара. Но наш примус отреагировал со всей твёрдостью, и, кажется, будто не позволяет шантажировать себя, хотя стоило предположить обратное. Он возводит защитные заклинания, активирует Чёрную гвардию и заставляет нас осаждать Корво. В то же время тайно охотится за Сельмой, и в данный момент силы безопасности прибыли в Каменный переулок, чтобы задержать её.

«Дело в обмене», – сразу подумала я. «Бальтазар хочет обменять меня на Скару. По крайней мере, это он пообещал Ладиславу Энде.»

«Но Бальтазар, конечно, не собирается придерживаться этой сделки», – продолжил мою мысль Адам. «Потому что отлично знает, что если захочет, может иметь всё. Он не отдаст Скару, а продолжит требовать от Ладислава Энде другие вещи. Сначала доступ в Объединённый Магический Союз, а потом пост примуса. И тогда, наконец, окажется у цели.»