Текст книги "Печать Тора (ЛП)"

Автор книги: Карола Лёвенштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Я направилась в водный кабинет профессора Пфафф и задержалась, проходя мимо сверкающих золотом плакатов. Как раз, когда я хотела завернуть в водный кабинет, мне навстречу вышел Флавиус, который, видимо, уже поджидал меня.

– Привет, Сельма, – произнёс он и вместе со мной вошёл в класс. – Ну и как? – спросил он, с осторожностью оглядываясь по сторонам.

Но не считая двух девушек, сидящих в первом ряду и болтающих о предстоящем бале – как же иначе – мы были одни.

– Адам обнаружил недавно использованную стоянку, – сказала я, опускаясь на своё место. – Но носителей печати он ещё пока не нашёл. Сейчас он спит, что я, кстати, тоже не прочь сделать.

Я зевнула, закрыв рот рукой. После обеда усталость проявилась с полной силой, и я с тоской подумала о вилле дель Маре и прекрасном кофе, которое там подавали и к которому я не смогу приблизиться из-за невыносимых Морлемов.

– Мне купить для тебя кофе? – спросил услужливо Флавиус.

Одно мгновение я с удивлением на него смотрела.

– Хм, да, с удовольствием выпью, – в конце концов нерешительно согласилась я. – Это было бы очень мило с твоей стороны.

– Ну конечно, мы же одна команда.

Он заговорщически подмигнул, и меня охватило странное чувство, что на нашей стороне появился новый боец. Нужно будет ещё раз поболтать с ним по душам, чтобы всё, что мы обсуждали, оставалось между нами.

Незадолго до того, как профессор Пфафф вошёл в класс, Флавиус вернулся и протянул мне хорошо закрытый бумажный стаканчик.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Я твоя должница.

– Не за что, – прошептал Флавиус. – Без тебя я до сих пор не знал бы, что происходит с моим отцом. Я должен выполнить для тебя ещё бесконечное число поручений и принести тысячу чашек кофе.

– Спасибо, – удивилась я, сделав глоток кофе, а потом спрятала стакан под скамейку.

– Добро пожаловать на ваш последний семестр, – в этот момент произнёс профессор Пфаф. Видимо, у него было хорошее настроение, и он быстрым шагом прошёл к своему большому резервуару с водой. – Всё станет ещё сложнее. Теперь мы начнём готовиться к вашим последним экзаменам, и я уже могу пообещать, что даром вам ничего не достанется. Пройдите все на свои места. Начнём сразу прорабатывать материал, чтобы не терять ни минуты драгоценного времени, которое у нас есть для подготовки.

Флавиус направился к своему месту, и последние студенты шмыгнули в класс и сели за столы. Алекса и Дорина вошли последними, и пока они садились, я задавалась вопросом, что ожидает VIP-гостей на выпускном балу. Нужно будет спросить Лоренца, что он придумал для высшего общества.

– Я более-менее удовлетворён вашими результатами экзаменов прошлого семестра, – продолжил профессор Пфафф. – Некоторые могли бы получить оценку получше, если бы больше старались, но в целом я думаю, мы можем быть довольны. В последнем семестре мы сфокусируемся исключительно на практическом применении ваших знаний. Нам нужно подготовить вас для рынка труда. Мы посетим компании, часть нашего учебного плана включает в себя стажировку, а ещё мы пригласили в гости некоторых бывших студентов, которые расскажут нам о своём успешном старте в профессиональную жизнь.

Я подняла руку, таким образом прервав лекцию профессора Пфафф.

– Сельма, пожалуйста, у вас есть вопрос, – он смотрел на меня с дружеской улыбкой.

– Да, – ответила я. – Я заметила, что не получила оценку за прошлый семестр. Я хотя бы экзамен сдала?

– Знаю, – с сожалением ответил профессор Пфафф. – Я не смог поставить оценку ни вам, ни Адаму Торрел, ни Скаре. Где вообще эти двое? – профессор Пфафф оглядел класс.

Флавиус встал как по сигналу.

– Адам Торрел выполняет операцию Чёрной гвардии и защищает Объединённый Магический Союз от Морлемов, – выпалил он порывисто.

Я бросила на него признательный взгляд. Флавиус оказался очень полезным.

– Ах, да, правильно, – промолвил профессор Пфафф, как будто этот вопрос лишь ненадолго выпал из его памяти. – А где же тогда барышня Энде?

Он посмотрел в сторону Дорины и Алексы.

– Скара слишком занята, – сообщила Дорина также услужливо. – Эгони вместе с ней и помогает ей сегодня. Она должна появится на множестве публичных встреч, поэтому готовится.

– Действительно? – спросил профессор Пфафф, он был сбит с толку, да и я задавалась вопросом, что нужно готовить для того, чтобы стоять и улыбаться, но, видимо, я недооценивала репрезентативные функции, которые всё чаще Скара брала на себя.

– Да, ей сейчас нужно так много сделать, – Эгони распахнув глаза, многозначительно глядела на профессора Пфафф.

– Пусть так, – ответил раздражённо профессор Пфафф. – И именно по этой причине я не смог поставить оценку ни вам, ни Скаре Энде, ни Адаму Торрел. В ваш итоговый бал входит также оценка результатов в применении пятого элемента. И эти балы даёт палата сенаторов на основании моего экзаменационного отчёта, а они до сих пор не оценили вас, якобы потому что на данный момент все свободные ресурсы нужны в другом месте, – профессор Пфафф сделал глубокий вдох, чтобы собраться. – Во всяком случае, теперь нам нужно ждать, а до тех пор просто продолжим как обычно занятия.

Профессор Пфафф подошёл к своему большому рабочему столу и полностью посвятил себя объяснению сложного заклинания, которое заставляло действовать круговорот воды в Акканке.

Пока профессор Пфафф объяснял, как образуются облака, как ежедневно после обеда идёт дождь и как действует сток влажности через разные слои почвы, я почувствовала, что кратковременный эффект кофе уменьшается. Хотя я и опустошила стакан маленькими глотками, выпитыми тайком, усталость давила теперь безжалостно на мои веки.

Как раз, когда я уже боялась, что сейчас засну сидя, я услышала серьёзный шепелявый голос в голове. Это был господин Кросов из палаты сенаторов. «Сельма Каспари», – сказал он деловито. «Палата сенаторов приглашает вас прийти по серьёзному делу. Мы хотим поговорить с вами и ожидаем вас в два часа дня. Пожалуйста, не опаздывайте. Эта встреча обязательна.»

Неотложные встречи

Мне не пришлось долго уговаривать профессора Пфафф, чтобы он отпустил меня с занятий пораньше.

– Можете идти, – сразу согласился он, когда я сообщила, что меня вызвали на краткосрочную встречу в палату сенаторов. – Наверняка служащие наконец определили оценки. По меньшей мере с опозданием в два месяца, но лучше поздно, чем никогда, верно?

Затем он продолжил свой урок, а я схватила сумку и быстро ушла.

Пока я бегом пересекала вестибюль, чтобы успеть вовремя, я задавалась вопросом, почему эта встреча была назначена так краткосрочно. Действительно ли в палате сенаторов царил такой беспорядок? По-видимому, Ладиславу Энде приходилось в настоящее время организовывать многие структуры заново. Сможет ли он благодаря своему рвению немного раскачать неуклюжую бюрократию?

И почему мы должны обсуждать это в палате сенаторов? Меня охватило нехорошее предчувствие, потому что я не горела желанием снова становиться посмешищем вышибал, стоящих на входе. И кто вообще знал, чем всё закончится.

Скорее всего, Скара уже позаботилась обо всём, и теперь меня обвинят в том, что экзамен вышел из-под контроля. Хотя во всём виновата она. Хотела обязательно испортить мой экспонат, и всё только ради того, чтобы забрать Адама себе. Почему она наконец не поймёт, что таким способом не завоюет его сердце?

Но, по-видимому, Скара была не готова принять этот факт, и я могла лишь надеяться, что палата сенаторов будет рассматривать этот вопрос относительно милостиво и не посчитает меня угрозой для общества.

Я пролетела вниз по туннелю и буквально бегом пересекла рыночную площадь. Только когда я завернула на Каштановую аллею, я пошла немного медленнее. Весна повсюду возвращалась назад. Когда дорога сузилась, и я зашла в лес, это стало ещё более явно. Солнце грело, а влажный, пряный запах сосновых игл и лесной земли висел в воздухе. Птицы щебетали в ещё голых ветвях, и я одно мгновение просто наслаждалась спокойной атмосферой.

Вскоре я дошла до перекрёстка, возле которого находились руины Арпади. Здесь Адам только вчера перешёл в Антарктику. Удалось ли ему уже добиться успеха и найти носителей печати? Скоро он должен будет вновь присоединиться к Чёрной гвардии, да и равноденствие приближалось. Наше время истекало. Когда вернусь с этой встречи, нужно будет обязательно с ним связаться.

Я как раз хотела повернуть налево и продолжить путь к палате сенаторов, как вдруг услышала звук, доносящийся из руин. Это был тихий скрип, почти как будто кто-то открыл дверь.

Я достаточно хорошо знала звук, который издавала дверь, ведущая в Антарктику.

Кто-то как раз собирался перейти в Шёнефельде. Я резко остановилась, затем шагнула за дерево. Мои мысли обгоняли одна другую. Бальтазар нашёл способ, как войти в Шёнефельде?

Это было бы фатально. Но на самом деле это абсолютно невозможно.

Ладислав Энде из-за панического страха, что его лишат власти, везде наложил защитные заклинания. До сих пор я полагала, что они такие же сильные, как заклинания моей бабушки, но в этот момент я больше не была в этом так уверенна.

Скрип стал громче, и теперь я также услышала шаги и тихие голоса мужчин.

Я закрыла глаза и проверила окружение. Я почувствовала гудение воды, ощутила живую пульсацию крови поблизости, а затем явно почувствовала живое покалывание в венах, которое мог вызвать во мне только один единственный человек в мире.

– Адам? – вопросительно спросила я и вышла из-за дерева, прежде чем хорошенько подумать, хорошая ли это идея. Но было уже поздно.

Я бы всё равно не смогла подготовиться к тому, что увидела. На дороге стояли Жизель и Филипп, а из руин как раз выходили Гюнтер Блюм и мужчина, очень похожий на Флавиуса Гондена, который мог быть только его отцом. Они стояли там так дружно и спокойно, что я внезапно больше не могла поверить в то, что между ними может существовать предательство и раздор. Неужели я ошиблась?

Они все выстроились перед руинами, а потом из них вышли Ким Гёрнер и Вельф Боргерсон. Используя заклинание ветра, они переносили большой предмет, находящийся между ними. Он выглядел как огромная посылка, прямоугольный и угловатый. Только, казалось, что она не из картона, а из стекла. Значит это не снаряжение. Они продолжали идти, пока не оказались на дороге. Затем оглянулись на руины, где между камней как раз выходил Адам. Он тоже балансировал за собой такой же большой предмет и осторожно перенёс его на дорогу.

Я с любопытством разглядывала то, что они принесли с собой из Антарктики. У Адама было видно лучше, что это такое. Блок действительно, казалось, был сделан из стекла, но поскольку мужчины пришли из Антарктики, это мог быть только лёд.

Я медленно приблизилась, чтобы лучше разглядеть то, что находилось во льду. Лёд был прозрачным, без трещин и воздушных пузырей. Словно через стеклянное окно я увидела прямую фигуру женщины. Её рыжие волосы разлетелись вокруг, будто она стоит на ветру.

Кровь застыла у меня в жилах, и я хрипло закричала.

– Сельма, – испугался Адам.

Я знала, что он тоже чувствует всепоглощающую боль в моей груди.

– Зачем вы принесли её сюда? – хрипло крикнула я. – Почему не оставили её в покое?

Это был намеренное решение оставить родителей после смерти вместе.

– Сельма, мы вернули не только твою мать, – осторожно произнёс Адам и посмотрел на другой ледяной блок, который несли Ким Гёрнер и Вельф Боргерсон.

Я была настолько сосредоточена на маме, что до меня доходило не так быстро.

– Вы нашли моего отца? – хрипло спросила я, уставившись на ледяной блок.

Было видно не особо много, кроме того, что в нём была заключена тёмная фигура.

Затем я пробудилась от оцепенения и с гневом посмотрела на Кима Гёрнера и Вельфа Боргерсона.

– Это было так необходимо? – закричала я. – Вы не могли оставить его в покое? – я поднесла руку к груди и сорвала с шеи подвеску с печатью Тора. – Вот то, что вы искали. Отец не взял её с собой. Он спрятал печать Тора в Шёнефельде, – мой сердитый взгляд направился на Жизель и Филиппа.

– Если бы вы потратили немного времени на то, чтобы поговорить с нами, вместо того, чтобы делать из этого такой огромный секрет, тогда мы догадались бы намного раньше. И многие несчастья не случилось бы. Лидия не позволила бы Скаре вселить в себя неуверенность, и её бы не похитили. И вместо того, чтобы терять столько времени в Антарктике, мы могли бы вооружиться и подготовиться к битве с Бальтазаром, – я сделала глубокий вдох и снова посмотрела на Кима. – Тебе отлично известно, что мы боремся с Бальтазаром и против несправедливой системы. А ты знаешь, что Константин Кронворт перестал сочинять, а господина Лилиенштейна должны были арестовать?

Ким Гёрнер побледнел, очевидно он ничего об этом не знал.

– Арестовать? – запинаясь, переспросил он.

– Именно, – твердо ответила я. – Он сбежал, выпуск «Красного Мстителя» остановлен, а книжный магазин закрыт. Парэльсус тоже сбежал и прячется от палаты сенаторов. Неужели для тебя это больше ничего не значит? – я с упреком смотрела на Кима. – Ты же еще недавно боролся вместе с этими мужчинами.

– Я не знал об этом, – с заметным потрясением ответил Ким Гёрнер.

– Ты также наверняка не знаешь о том, до кого отчаяния довел своего брата, когда просто взял и исчез, – гневно сообщила я. – Я скажу ему правду, никто не заслуживает быть обманутым, – я по очереди смотрела на озадаченные лица.

– Вы не понимаете, что единственный шанс бороться с несправедливостью, это работать сообща и вместе использовать то, что мы знаем и умеем? Если каждый будет преследовать свою собственную маленькую цель, то мы просто вымотаемся и не продвинемся ни на шаг вперед. Бальтазар вернулся, и он сильнее чем когда-либо прежде.

– Сельма права, – подтвердил Адам.

– Поэтому, – я подняла вверх печать Тора, – я займу место моего отца, нравится вам это или нет. Либо со мной и вместе со всеми, кто борется за это дело, либо дверь навсегда останется закрыта.

Носители печатей смотрели на меня с некоторым недоумением.

– Ты не посмеешь, – произнёс угрожающе Вельф.

– Еще как посмею, – сразу парировала я, снова одевая печать на шею. – Подумайте об этом хорошенько и прежде всего быстро. У нас мало времени, равноденствие не за горами, и только в этот день дверь можно будет открыть.

– Откуда ты это знаешь? – удивился Ким Гёрнер, на лицах Жизель и Филиппа тоже читалось удивление. Только во взгляде Гюнтера Блюм было сомнение, и мне стало интересно, что он здесь делает и от чьего имени действует.

– Тебе не стоит недооценивать Сельму, – заметил Адам с усмешкой на губах.

Затем снова стал серьёзным.

– У вас есть время подумать. Обсудите это вместе, а затем сообщите нам своё решение, – он обвёл глазами мужчин. – Но это может пока подождать. Нам нужно закончить работу, – он повернулся ко мне. – Когда я нашёл носителей печати, они уже обнаружили твоего отца. Мы вместе решили, вернуть твоих родителей в Шёнефельде и похоронить их здесь в кругу семьи.

– Твои родители, несомненно, хотели бы этого, – заметил Филипп.

– Что ты вообще об этом знаешь? – огрызнулась я.

Я все ещё не могла простить Жизель и Филиппа за то, что они просто взяли и уехали, разорвав контакт с нами, только чтобы найти эту печать.

– Я лишь надеюсь, что то, что спрятано в Миндоре, стоит всех жертв.

Сказав это, я кивнула Филиппу и подошла к Адаму, чтобы помочь ему вернуть в Шёнефельде мою маму, спустя столько лет после того, как она покинула город.

Похороны состоялись уже через два дня. Бабушка сразу вернулась в Шёнефельде, когда услышала, что Тони и Катерина нашлись. Когда мы встретились в Каменном переулке, выражение её лица было сложно определить.

События сильно расстроили Леандро. Жизель и Филипп на короткое время снова поселились в нашем доме. Но хотя мы были все вместе, мы не говорили о том, что произошло. Казалось, что хотя физически мы и рядом, но всё же так далеко друг от друга, как никогда прежде. Случившееся создало между нами пропасть и нарушили доверие.

Леандро тоже теперь обо всём знал и как и мне, ему было сложно просить Жизель и Филиппа за их скрытность.

Бабушка не стала комментировать события. Она все свои силы вложила в организацию похорон и выполнение всех формальностей, видимо, не допуская никаких других мыслей. Когда она говорила с гробовщиком и поручала каменотёсу выгравировать на семейной могиле подходящую надпись, я хоть и сопровождала её, но мне казалось, что она совсем меня не замечает.

Когда мы стояли у могилы родителей, казалось, будто бабушка совсем поникла. Это был пасмурный день в марте, было холодно, и я, дрожа, подняла вверх воротник пальто, чтобы защитить себя от моросящего дождя, который начался как раз в тот момент, когда мы собрались вокруг могилы.

В похоронной процессии участвовало на так много людей. Кроме Леандро, бабушки и меня, пришли ещё Адам, Леннокс и Рамон. Здесь присутствовали также Лиана, Дульса, Лоренц и Этьен и, конечно, носители печати. Они молча стояли вокруг могилы и с серьёзным видом разглядывали надпись на надгробной плите, в то время как гробовщик мягко обрисовывал короткую жизнь моих родителей.

Что значит свобода, если другие в плену?

Важен ли мир перед лицом приближающейся войны?

Здесь лежат Катерина Каспари и её любимый муж Тони Каспари, объединённые в вечном сне. Свою жизнь они отдали за людей, которых любили больше всего. Их жертва никогда не будет забыта, а их любовь и борьба за справедливость переживут смерть.

Мои глаза тоже остановились на этих словах и в первый раз за последние дни я осознала тот факт, что мы прямо сейчас хороним моих родителей. Я вспомнила всю нашу историю.

Мои первые воспоминания о счастливом и беззаботном детстве, здесь в Шёнефельде. Драматичное расставание, когда мне было четыре года. Время в Тенненбоде, когда я обнаружила, какую жизнь вели мои родители и каким опасностям подверглись, только чтобы сохранить любовь и просто быть семьёй с Лидией, Леандро и мной.

Наконец я вспомнила нашу короткую и тем более ценную встречу в царстве мёртвых, тот момент, который заставил меня принять их смерть. Они были в безопасности, вместе на вечность, и когда-нибудь мы снова встретимся. На глазах выступили слёзы, и Адам крепко сжал мою руку.

Гробовщик рассказывал тривиальные вещи, и я была рада, что его слова не усугубили боль. Кроме того, что он вообще знает о моих родителях и их судьбе? Ничего, о чём мы могли бы открыто говорить здесь, возле их могилы в Шёнефельде.

Я бросила цветок и горсть земли на гробы.

– Я люблю вас, – прошептала я, затем отвернулась и медленно покинула кладбище.

Когда я оказалась в Базальтовом переулке, я глубоко вздохнула. Боль постепенно уходила из сердца. Теперь было место для траура, место, куда мы могли пойти и вспомнить родителей. И хотя это было болезненно, но всё же хорошо и правильно.

Теперь пришёл момент, когда мне нужно оставить боль позади и смотреть вперёд. Борьба моих родителей закончилась, но моё будущее ждёт меня впереди, и я хотела, чтобы это было будущее, которое я смогла бы построить и насладиться вместе с Адамом, бабушкой, сестрой и братом.

Вельф и Ким первые вернулись с кладбища.

– Какое вы приняли решение? – серьёзно спросила я. – Сегодня равноденствие, и нам нельзя упускать этот шанс.

Я положила руку на шею, где прямо рядом с цепочкой мамы весела печать Тора.

– Ты можешь занять место Тони.

Вельф коротко кивнул. Видимо, он смерился с тем, что я не сдамся и не отдам им печать. Теперь ко мне также подошли Гюнтер Блюм, Рокко Гонден – отец Флавиуса и Жизель с Филиппом.

– Первые из нас отправятся прямо сейчас и всё подготовят, – сообщил Вельф, а другие закивали. – Некоторые из нас пройдут через туристическое агентство. Другие последуют через несколько часов. Это будет наименее заметно.

– С тобой мы должны быть осторожны, – заметил Филипп. Я рассказала ему о своей силе притяжения на Морлемов. – Ты присоединишься к нам в последнюю очередь, и мы сразу направимся в Миндору в надежде, что будем быстрее, чем Морлемы.

Как раз, когда я уже собралась уходить, я услышала шепелявый голос в голове и замерла. «Сельма Каспари, вы не явились в назначенное время. Мы даём вам возможность наверстать упущенную ранее встречу и ожидаем для разговора через тридцать минут в палате сенаторов.»

Это был господин Кросов. Я сразу же узнала его голос и вспомнила, что совершенно забыла о встрече. Но сейчас у меня тоже не было на неё время.

В конце концов, я как раз хотела начать собрать вещи, потому что через несколько часов должна буду отправиться в Южную Америку, и эта миссия уже только из-за Морлемов будет достаточно сложной.

«Если вы пропустите и эту встречу, мы примем судебные меры.»

– Чёрт, – резко выругалась я.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила бабушка. Она снова выглядела собранной.

– Палата сенаторов хочет, чтобы я немедленно явилась для разговора. Я уже пропустила первую встречу три дня назад и если не приду, они хотят принять судебные меры, – я недовольно вздохнула. – Мне надо быстро заглянуть туда. Сейчас мне не нужны проблемы, ведь я завишу от защитных заклинаний.

– А по какой причине тебя туда пригласили? – с сомнением спросил Гюнтер Блюм.

Я одно мгновение задумчиво на него смотрела. Нельзя было сказать, что я доверяю ему, но если кто и знает, что значит это приглашение, то вероятнее всего он.

– Этого господин Кросов мне не сказал, – ответила я. – Но, несомненно, речь пойдёт об оценке нашего первого теста по пятому элементу.

Одно мгновение Гюнтер Блюм смотрел на меня с сомнением, затем покачал головой.

– Невозможно, – ответил он. – Из-за этого никого не заставляют приходить в палату сенаторов. Оценки обсуждаются исключительно с профессорами, а не со студентами.

– В самом деле? Даже когда тест вышел из-под контроля? – ничего не понимая, спросила я, лихорадочно размышляя, что ещё может значить приглашение в палату сенаторов.

– Нет, – ответил Гюнтер Блюм. – Даже тогда. Первые тесты всегда хаотичны. В этом нет ничего необычного. Сколько времени они тебе дали?

– Тридцать минут, – ответила я. – И пригрозили судебными мерами, если я не приду.

– Тебе нужно как можно быстрее исчезнуть, – сказал он совершенно спокойно и объективно. – Они охотятся за тобой.

– Что? – испугался Адам.

– Этого не может быть, – согласилась с ним бабушка. – Сельма ничего не сделала.

– Почему они это делают, я не могу сказать, – ответил Гюнтер Блюм пожимая плечами. – Ты можешь принять мой совет и исчезнуть, прежде чем они тебя схватят или рискнуть и продолжать настаивать на том, что этого не может быть.

Я некоторое время задумчиво смотрела на Гюнтера Блюм. Могу ли я доверять ему? Он был отцом профессора Нёлль, он был высокопоставленным чиновником в палате сенаторов, а значит, в сущности, мог быть только моим врагом. Но сейчас он стоял передо мной и давал совет, который может спасти мне жизнь, если то, что он говорит, правда. Но какова причина его помощи? Может он находился среди носителей печатей лишь потому, что в укрытии в Миндоре было нечто, чем он хотел завладеть, и все его дружелюбие было всего лишь театром?

Действительно ли я хочу выяснить, пошутила ли палата сенаторов или нет? Чтобы войти в укрытие, ему нужна я, поэтому логично, что он заинтересован в том, чтобы со мной все было в порядке.

– Сделай, что он говорит, – мягко посоветовал Филипп.

– Почему? – напряженно спросила я. – Ты можешь ему доверять? Он ведь из палаты сенаторов. Откуда тебе знать, на чьей он на самом деле стороне? Ты вообще знал, что он проник в мои мысли, чтобы выяснить, что мой отец пропал в Антарктике?

– Да, – сказал Филлип все еще удивительно мягким голосом. Казалось, мои слова совсем его не удивили. – Когда у нас будет больше времени, я расскажу тебе. Но не здесь и не сейчас.

Гюнтер Блюм одарил меня двусмысленной улыбкой, пока я раздумывала над словами Филиппа. Если я сейчас исчезну, мне, наверное, нельзя будет вернуться в Шенефельде. Но если Гюнтер Блюм прав и меня должны задержать, то будет лучше уйти, причем как можно быстрее. Я смотрела то на Филлипа, то на Гюнтера Блюм.

– Хорошо, – согласилась я. – Я немедленно исчезну.

– Мы немедленно исчезнем, – поправил меня Адам. Конечно же он не отойдет от меня ни на шаг.

– Хорошой выбор, – заметил Гюнтер Блюм со странной и двусмысленной улыбкой на губах, отчего мне стало не по себе. Однако никому, кроме меня, это не показалось странным. Может он всегда так улыбается, а я просто придаю его улыбке особое значение.

Тем не менее Филипп задолжал мне исчерпывающее объяснение, как только у нас будет на это время.

– Хорошо, тогда изменим план, – сказал Вельф.

– Я пойду с вами вперёд, – сообщил Рокко Гонден, кивая. – Мы сразу перейдём в мой офис. Там есть защитное заклинание, и мы будем в безопасности, пока другие не последуют за нами в Южную Америку. Затем уже из моего офиса мы присоединимся к ним.

– Я принесу с собой твою сумку, – тихо заметил Филипп.

Я быстро кивнула. Затем крепко обняла бабушку.

– Я дам о себе знать, – сказала я.

– Береги себя, – хрипло ответила она.

Затем я высвободилась из объятий и с Адамом под руку направилась в неопределённое будущее.

С дипломатическим удостоверением личности отца Флавиуса путешествие прошло на удивление быстро и удобно. С помощью параллельной рамы в туристическом агентстве госпожи Трудиг мы сразу перенеслись в офис Рокко Гондена, да ещё абсолютно инкогнито.

– Дипломаты наслаждаются роскошью конфиденциальности. Путешествия с моим удостоверением личности нельзя контролировать, точно так же, как и путешествия всех сотрудников палаты сенаторов.

Рокко Гонден закрыл дверь в свой офис.

Это была просторная, светлая комната с огромным письменным столом и высокими канцелярскими шкафами. Два корнесоса немного озеленили комнату, больше в ней ничего не было. Но это меня не удивило, потому что господин Гонден тоже находился несколько недель в Антарктике. Снаружи за окном я обнаружила пальмовый сад с зелёными лужайками и яркими цветами.

– Здесь мы пока в безопасности. Комната находится под защитным заклинанием, и в неё нельзя войти с улицы, – он указал на вторую дверь, которая, без сомнения, вела в другие офисы. – Вам лишь нужно вести себя тихо, чтобы вас никто не заметил. Затем мы продолжим путешествие через параллельную раму в небольшую деревню в Андах. Оттуда до Миндоры только ещё десять километров. Этот отрезок пути нужно преодолеть быстро, поэтому мы пролетим. Я уже пойду вперёд и попытаюсь выявить все проблемы, которые могут нам помешать и устранить их.

– Хорошо, – согласилась я.

– Отдохните немного, – сказал господин Гнден. – Я вернусь через три часа и тогда всё примет серьёзный оборот.

Сказав это, он подошёл к параллельной раме и запрограммировал её заново. Затем открыл дверь и исчез в ней.

Я одно мгновение смотрела ему вслед, затем подошла к окну и уставилась на летний сад. После длинных, холодных зимних месяцев в Шёнефльде, я не могла насмотреться на зелень и яркие цветы. У меня возникла мысль, что это, возможно, в последний раз, когда я вижу такие цветы.

– Думаешь, что в этот раз нам тоже удастся ускользнуть от Морлемов? – в конце концов тихо спросила я.

Теперь, когда у меня появилось время, чтобы подумать, меня охватил страх. Если Морлемы окружат меня, а Бальтазар начнёт охотиться, я буду в незавидном положении. Параэлсус отказался поддерживать меня, и фиолетовая дверь больше не появится. Ещё раз мне не повезёт. Я уже определённо растратила всю свою удачу.

Адам подошёл и встал передо мной, высокий, надёжный и с широкими плечами, на которые я могла опереться.

– Тебе нельзя так думать, Сельма, – он посмотрел мне глубоко в глаза, и я на одно мгновение утонула в тёмно-голубом его глаз.

– Всё, что мы делаем, мы делаем для того, чтобы зло исчезло из этого мира. Кто сражается со злом, тот всегда подвергается опасности. Конечно мы могли бы остаться дома. Но на диване не решить ни одной проблемы этого общества.

– Я знаю, – услышав слова Адама, я усмехнулась. – Спасибо, что напоминаешь мне об этом. Иногда это просто происходит, и страх переполняет меня.

– Поэтому мы есть друг у друга, – серьёзно произнёс Адам. – Если ты слаба, я буду за тебя сильным и напоминать, что наша любовь – это наша сила, которая делает нас непобедимыми. В прошлом году ты заботилась обо мне и сражалась за то, чтобы я смог вернуться в этот мир. Вот что делает нас такими успешными. Мы команда и мы держимся вместе, какой бы безнадёжной не была ситуация. Ты не только женщина, которую я люблю, ты для меня всё, моё прошлое, моё будущее, мой друг, моя семья, моя родственная душа.

Я с восхищением посмотрела на Адама. Это именно тот мотивационный импульс, который был мне нужен. Он очень хорошо умел чувствовать то, что у меня на сердце. Иметь такого человека рядом – это самое большое счастья на свете. Нужно использовать те немногие часы, которые нам остались, чтобы почувствовать его, ощутить, услышать и насладиться близостью между нами, вместо того, чтобы дрожать от страха.

Всё случится так, как случится, сейчас я всё равно не смогу этого изменить. Я сделаю всё возможное, чтобы ускользнуть от Морлемов и вернуть мою младшую сестру домой. И если Бальтазар при этом схватит меня, тогда я, по крайней мере, умру за достойное дело.

– Я люблю тебя.

Адам нежно поцеловал меня, держа в объятьях. Так мы и оставались рядом друг с другом, наполненные счастьем и радостью, вместо паники и страха. Лишённый отпечатка времени момент счастья затянулся, так сильно напомнив мне момент в царстве мёртвых, когда мы, наконец, нашли друг друга после долгой разлуки.

Когда господин Гонден вернулся, у меня было самое лучшее настроение, я чувствовала свободу и была наполнена внутренним спокойствием.

– Вы готовы? – серьезно спросил он.

– Конечно, – кивнула я. – Что касается меня, то мы можем отправляться.

– Хорошо, – господин Гонден запрограммировал заново параллельную раму. – Остальные уже ждут нас там. Вход открывается и закрывается только посредством магии. Как только мы окажемся в Миндоре, никто не сможет последовать за нами.

– Понятно, – сказал Адам и подошёл к двери.

– Хорошо, тогда отправляемся в Миндору.

Господин Гонден открыл дверь. Через неё проник яркий свет, и я не стала долго колебаться и просто в неё вошла.

Мне навстречу хлынул тёплый, влажный воздух, и я с наслаждением вдохнула его. Здесь был совершенно другой климат, чем в Шёнефельде. Должно быть мы находились недалеко от экватора. Где ещё могла быть такая температура в это время года?

Сразу за мной дверь пересёк Адам. Мы оказались в маленькой хижине с импровизированной крышей из листьев. Меня любезно поприветствовала на неизвестном языке женщина маленького роста и с тёмными волосами. Адам отвёл меня в сторону, и тут же появился господин Гонден. Он закрыл за собой дверь и дал темноволосой женщине несколько купюр. Затем кивнул нам и быстрым шагом пошёл вперёд.