Текст книги "Печать Тора (ЛП)"

Автор книги: Карола Лёвенштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

– Лоренц, ты лучший, – улыбнувшись сказала я.

Он был абсолютно прав.

Я сосредоточилась на Фалько и сформулировала ему послание.

– Я могу помочь тебе. Встретимся сегодня вечером в 6 часов в «Гостиной Шенефельде» и я расскажу тебе больше.

Фалько вздрогнул, когда получил мое сообщение, и я быстро посмотрела вперед, сделав вид, что внимательно вслушиваюсь в слова профессора Хенгстенберг. Я чувствовала на себе его взгляд и точно знала, что вызвала его интерес. Он хотел узнать, что знаю я и охотно обменялся бы со мной своей информацией.

Быстрым шагом я прошла через двор замка и в недоумении посмотрела на внешний фасад Теннебоде. Сегодня он светился нежным розовым цветом и был украшен маленькими бантиками и розочками. Даже в угасающем свете дня это выглядело слишком уж безвкусно.

Однако у меня не было времени думать о том, в какой странной жизненной фазе находится в этот раз Константин Кронворт, потому что нужно поспешить, чтобы после последней лекции профессора Нёлля вовремя успеть на встречу в палате сенаторов.

Согнувшись, я прыгнула в туннель, раскрыла в прыжке крылья и спикировала вниз, мягко приземлившись посередине. Спрятав крылья, я побежала по низкому проходу.

Я бы охотно пролетела и остаток дороги, но так как в Шёнефельде жило большое количество немагических граждан, мне хочешь – не хочешь пришлось идти по улицам и переулкам Шенефельде шагом.

Я совсем выдохлась, пока дошла до палаты сенаторов. В голых кронах деревьев тихо шумел ветер, я несколько раз глубоко вдохнула, рассматривая рокошное строение, стоявшее посреди леса, на расстоянии трех километров от следующего здания.

Палата сенаторов была построена в стиле барочного замка. Богато украшенный фасад со множеством завитушек и орнаментов имел 5 этажей. Над каждым окном тянулись арки, а перед роскошным входом выстроился ряд огромных колонн.

На крыше возвышалось несколько башен, так что казалось, будто здание палаты сенаторов тянется в небо. Ладислав Энде не пожалел средств и усилий, чтобы создать поистине величественное место для резиденции правительства.

Я медленно шла по направлению к входу и пока размышляла, может ли палата сенаторов конкурировать своими размерами с Тенненбоде, входная дверь распахнулась, и из неё вышла моя бабушка.

– Сельма, – озадачено сказала она, останавливаясь передо мной. – А ты что здесь делаешь?

– Сегодня назначена ознакомительная встреча для студентов 5 уровня. Нам промоют мозги, – ухмыльнулась я бабушке. – Ты ещё помнишь, я рассказывала тебе об этом в прошлые выходные.

– Точно, – произнесла рассеянно бабушка.

– А что здесь делаешь ты? – удивилась я.

Строительные работы были завершены, и палата сенаторов давно начала работать.

Щёки бабушки покраснели. Она огляделась по сторонам, затем коротко закрыла глаза, и воздух вокруг нас начал вибрировать и гудеть. После того, как она наложила защитное заклинание, она снова открыла глаза и серьёзно посмотрела на меня.

– Я здесь, потому что уже в прошлом месяце подала апелляцию в суд против реабилитации Хеландера Бальтазара, и никто не отреагировал на моё письмо. Я была здесь, чтобы выяснить, почему меня проигнорировали, и теперь узнала, что моё письмо якобы не дошло.

– Ты подала апелляционную жалобу? – спросила я, распахнув глаза.

– По крайней мере, попыталась, – вздохнула бабушка. Затем серьёзно посмотрела на меня. – Всё или ничего, – прошептала она. – Я приняла решение поддерживать тебя всеми силами, и теперь делаю это. Поэтому лично передала мою апелляцию и взяла у секретаря подтверждение о получении, – бабушка подняла вверх лист бумаги с большой печатью. Она наклонилась ко мне. – Реабилитацию организовал Густав Джонсон. Он воспользовался пробелом в законодательстве. Из соображений безопасности для этого решения требуется только простое большинство присутствующих сенаторов, а не большинство всех сенаторов. Он принял решение в день, когда отсутствовали двое сенаторов, поддерживающих Ладислава Энде.

– Это очень странное совпадение, – задумчиво сказала я.

Я вспомнила, что Ширли рассказывала о высокой заболеваемости сенаторов.

– Именно так, – прошептала бабушка, как будто догадалась, о чём я подумала. – Больны всегда те сенаторы, которые могли бы отменить реабилитацию. Ладислав Энде не упустил это из виду, но каждый раз, когда тема стоит на повестке дня, внезапно поступает сообщение о болезни одного из его сенаторов, и у него больше нет большинства.

– Это невероятно, – ужаснулась я.

– Точно, – сказала бабушка. – Поэтому я пойду сейчас прямо к Корнеллю и передам хорошую заглавную статью для его следующего выпуска «Красного мстителя».

– Хорошая идея, – согласилась я, глядя на роскошное здание. – А я отправлюсь в львиное логово и пусть мне расскажут, чего я не имею права делать.

– Ты не сможешь избежать этой встречи. Она обязательная, – с сожалением сказала бабушка и убрала защитное заклинание. – Будь осторожна.

Она коротко меня обняла, а затем поспешила по дороге, ведущей в город. Я смотрела ей вслед, пока бабушка не исчезла в лесу. Затем повернулась и твёрдым шагом направилась к роскошной входной двери палаты сенаторов.

Но как раз, когда я уже хотела войти, мне на ум пришла странная мысль, что мне срочно нужно к рыночной площади Шёнефельде и что-то сделать там без промедления. Я развернулась и прошла несколько шагов в сторону леса. Я преодолела уже несколько метров, когда поняла, что это мысль не моя. У меня была назначена встреча, и осталось всего пять минут, чтобы появиться там вовремя.

Да и что мне делать на рыночной площади? Там не было ничего срочного. В этот момент я поняла, что произошло.

– Проклятье! – пробормотала я угрюмо. Это было защитное заклинание, а я его даже не заметила.

Я тут же развернулась и снова пошла в сторону входной двери. Меня снова охватила срочная потребность повернуть и пойти к рыночной площади Шёнефельде. Трудно было не признать, что это заклинание настолько же простое, как и эффективное, чтобы не подпускать к этому зданию как магических, так и немагических граждан.

Но я не дам прогнать себя так просто. Я сосредоточилась на этой мысли и изолировала её, отделила от своих чувств, так что она больше не беспокоила меня.

Теперь я могла идти дальше, но прежде чем успела подойти к входной двери, как будто ниоткуда вышли два огромных мужчины. У одного были гладкие, тёмные волосы, трёхдневная щетина и пирсинг в левой брови. Другой был немного меньше ростом, зато более плотного телосложения и со своими поседевшими волосами выглядел так, будто выполняет эту работу уж слишком долго.

На обоих были одеты тяжёлые сапоги и кожаная одежда. Должно быть это два воина из личной охраны Ладислава Энде, которые оставили Чёрную гвардию без работы.

– Имя и удостоверение личности! – прорычал темноволосый.

– Сельма Каспари, у меня назначена встреча в палате сенаторов, – ответила я и протянула ему удостоверение личности.

В то время как темноволосый закрыл глаза и, казалось, проверяет мою личность, седой мужчина насмешливо разглядывал меня.

– Ты быстро справилась с защитным заклинанием, – сказал он. – Некоторые ходят минут десять туда-сюда, пока поймут, что здесь происходит.

– Это, наверняка, очень забавно, – раздражённо ответила я, когда поняла, что они внимательно за мной наблюдали.

– Да, забавно, – ухмыляясь, ответил седой мужчина. – Защитное заклинание установлено для обычных людей, но большинство магов тоже не могут с ним справиться.

– А хоть кто-нибудь успел прийти на встречу вовремя? – спросила я с недоверием.

– Людям, у кого назначена здесь встреча, удаётся дойти до нас, – ответил седой, щёлкая костяшками пальцев. – А другим здесь всё равно нечего делать. Для них палата сенаторов один раз в неделю выделяет приёмные часы в ратуше, – он придирчиво на меня посмотрел. – О чём ты разговаривала со старой женщиной?

– Это личное, – оборвала я.

– А зачем вам понадобилось защитное заклинание? – он пронзительно на меня смотрел, и теперь темноволосый тоже открыл глаза и ожидал мой ответ.

Я подумала, каковы мои шансы, закончить разговор ещё какой-нибудь пустой фразой, но у меня было плохое предчувствие, что эти двое не понимают шуток и скорее возьмут меня под стражу, чем посмеются.

– Хорошо, – поэтому протянула я, не удержавшись от ухмылки. – Если вам так интересно, тогда я, конечно, расскажу, о чём шла речь. Это женщина – целительница и уделяет большое внимание конфиденциальности своих пациентов. Необязательно знать каждому, какие болезни тебя одолевают, – я глубоко вздохнула. – Она хотела узнать, действуют ли уже лекарственные травы, которые она прописала. Я страдаю этой действительно отвратительной инфекцией, у меня огромные воспалившиеся прыщи и красные…

– Неважно, – прервал меня темноволосый с отвращением на лице и сделал большой шаг назад. – Тебе обязательно было спрашивать? – зашипел он на своего коллегу. – Это просто отвратительно.

– Таковы правила, – извинился седой мужчина. – Мы обязаны проверять любые нарушения.

– Я не хочу напирать, но мне срочно нужно в палату сенаторов, и я не знаю, как отреагирует офис-менеджер на опоздание. Как же его зовут? – я вытащила приглашение. – Ах да, Гюнтер Блюм.

– У вас встреча с Гюнтером Блюмом? – седой мужчина внезапно выпрямился.

– Она в списке посетителей. Дай ей скорее пройти, – поторопил теперь другой и отошёл в сторону.

Недолго думая, я прошла мимо и вошла в палату сенаторов.

Внутри здание было таким же роскошным, как и снаружи. Вестибюль прямо-таки сиял, столько золота было использовано, чтобы украсить стены.

Я не знала, куда смотреть в первую очередь, на огромную регистрационную стойку, широкие, раскидистые лестницы, ведущие справа и слева от стойки на верхние и нижние этажи или множество магов, которые с папками под мышкой быстро поднимались и спускались по лестнице и производили впечатление занятости.

Но когда я заметила в толпе два ярких голубых глаза, сразу поняла, куда мне нужно идти.

Адам прислонился к регистрационной стойке, рядом с ним стоял выглядящий официально мужчина, должно быть Гюнтер Блюм. Он был высоким и худым, с жидкими, седыми волосами. Он так строго на меня смотрел, что я вполне могла понять, почему охранники его уважают. Я направилась прямо к нему.

– Простите за опоздание, милые господа перед дверью позволили себе пару шуточек в мой адрес, – я протянула руку. – Я Сельма Каспари.

– Меня не интересует, почему вы опоздали. Важен лишь тот факт, что вы опоздали.

Гюнтер Блум оценивающе посмотрел на меня и проигнорировал протянутую руку.

– Пунктуальность – это форма вежливости, которую проявляешь к своему визави.

– Ага! – просто сказала я. Он быстро понял, что я думаю по поводу этой встречи в палате сенаторов. – Тогда давайте начнем. Не хочу попусту тратить ваше драгоценное время.

– Я тоже так считаю, – ответил Гюнтер Блюм. – Вы хоть и опоздали, но не настолько как ваши сокурсники.

– Тогда подождем, пока все соберутся, – вздохнула я и облокотилась на стойку в приемной.

«Он только со мной ведет себя так невежливо или с тобой тоже?» – мысленно спросила я Адама, который следил за нашим разговором с критикой на лице.

Этот Гюнтер Блум был явно не очень приятным человеком. Интересно, он ведет себя со мной так, потому что я плебей или он такой высокомерный со всеми окружающими его людьми.

Я бросила на Адама вопросительный взгляд. Но он даже не повёл бровью. Теперь я поняла, что он не получил моего сообщения. Это означало, что послание сообщений больше не действует. Я испугано вдохнула, потому что это состояние слишком болезненно напомнило мне прошлый год: об эссенции колючей функии и постоянном отсутствии Адама.

В это время Гюнтер Блюм, казалось, совершенно верно истолковал мою реакцию.

– Если вы прямо сейчас попытались послать своим друзьям сообщение, чтобы скоротать время, могу вас уверить, что это не работает. На здание наложено сложное заклинание, которое не позволяет гостям посылать сообщения.

Одно мгновение я разглядывала довольную улыбку на его лице.

– Вы кое-кого мне напоминаете, – задумчиво сказала я. – Вы знакомы с Манфредом Нёлль?

Это было всего лишь провокационное замечание, сорвавшееся у меня с языка, прежде чем я успела подумать, уместно ли оно. Но Гюнтер Блюм действительно заулыбался.

– Разумеется, – сказал он довольно. – Профессор Манфред Нёлль – мой сын. Он носит имя жены, потому что оно имеет ещё больше веса в магическом мире, чем моё. Приятно, что моя семья произвела на вас такое неизгладимое впечатление.

Я удивлённо смотрела на Гюнтера Блюм, и даже Адам выглядел так, будто слышит об этом впервые. Я снова вспомнила слова, которые сказал мне Парелсус несколько лет назад: «Как думаешь, почему я застрял в этом подвале, а Нёлль получил место профессора, хотя его интеллект сравним с интеллектом аскетической лианы. Я плебей, и должен считать себя счастливчиком, что занимаю пост в медиатеке, хотя способен на гораздо большее, а Нёлль, бестолковый неудачник, может играть в профессора только потому, что его семья из рода патрициев, и его отец обеспечил ему это место. Даже профессор Эспендорм не довольна им.»

– Значит профессор Нёлль ваш сын, – протянула я.

Теперь мне стало многое ясно. У Нёлля не было шанса стать справедливым и уравновешенным человеком, если он вырос с этим мужчиной, в качестве примера подражания. Кроме того, Гюнтер Блюм выглядел так, будто будет доволен своим сыном только в том случае, если тот пойдёт по его стопам.

– Должно быть вы очень им гордитесь, – сказал Адам, и Гюнтер Блюм быстро кивнул, похоже даже не заметив лёгкий сарказм, прозвучавший в словах Адама.

Но прежде чем Гюнтер Блюм смог зайти из далека и начать расхваливать сына, огромная, стеклянная входная дверь распахнулась, и в неё вошли два мага.

– Скара и Фалько, – ошеломлённо сказала я, уставившись на обоих. Они зашли в палату сенаторов, громко споря.

– Это неожиданно, – сказал Адам, как раз, когда Скара назвала Фалько бестолочью и привлекла к себе внимание всех снующих туда-сюда работников.

Она на мгновение замерла, когда ей, видимо, стало ясно, что это поведение не подходит дочери примуса, потом её губы растянулись в вымученную улыбку, и она больше не стала обращать внимание на Фалько, а направилась прямо к нам.

– Сельма и Адам, – оценивающе сказала она. – Я должна была догадаться.

– Хорошо, что мы, наконец, встретились, – ответила я ледяным тоном. – Мне срочно нужно с тобой поговорить.

– Ах, – отмахнулась Скара. – Со мной хочет поговорить столько людей, тебе лучше назначить встречу у моего ассистента.

– Поскольку мы теперь все здесь, – прервал нас Гюнтер Блюм, – то давайте начнём. У меня действительно есть ещё и другие дела, – он наклонился к регистрационной стойки, за которой стояла молодая леди в официальном костюме. – Следующий час я буду занят, прошу меня не прерывать и позовите господина Кросова. Мы готовы начать, – затем он повернулся к нам.

– Палата сенаторов сердечно вас приветствует и хочет сегодня рассказать о том, что означает ваша склонность к пятому элементу в этом обществе, а также, какие вас ожидают обязательства.

В этот момент на лестнице появился стройный молодой мужчина в сером пиджаке и брюках в клеточку, он быстро поднялся в вестибюль и остановился, приняв выжидательную позу возле регистрационной стойки. У него были густые брови и дружелюбные карие глаза, но рядом с Гюнтерем Блюм он выглядел напряжённым.

Гюнтер Блюм, не обращая на него внимание, продолжил своё вступление, как будто молодой человек был воздухом.

– Палата сенаторов организует и управляет всеми важными делами Объединённого Магического Союза, начиная от экономических отношений, общения с немагическими гражданами и кончая защитой наших прав. Начнём с небольшой экскурсии отделов, которые могут вас заинтересовать, а затем познакомимся ближе в индивидуальной беседе, – Гюнтер Блюм улыбнулся Скаре и Адаму, которые стояли справа, а затем направился к лестнице, ведущей на верхний этаж.

Фалько и я уже хотели присоединиться к ним, как Гюнтер Блюм повернулся к нам с высокомерной улыбкой.

– Вы пойдете с господином Кросовом и узнаете кое-что об административной работе по делам плебеев, а я устроюсь поудобнее с нашим будущим управляющим персоналом.

С этими словами он оставил нас с Фалько стоять и быстрым шагом поднялся по лестнице. В то время как Скара тут же последовала за ним, Адам успел бросить на меня обеспокоенный взгляд. Я коротко улыбнулась ему, чтобы показать, что мне плевать на подколы Гюнтера Блюм.

– Ну что же, господин Кросов, – сказала я. – Давайте начнем, чтобы побыстрее закончить.

Господин Кросов видимо был того же мнения, он кивнул и спустился по лестнице, распологавшейся с другой стороны регистрационной стойки.

Я еще раз улыбнулась Адаму и направилась вниз, вслед за Фалько и господином Кросовом.

Сначала мы посетили офис, где целый рой сотрудников был занять тем, что упаковывал приветственные пакеты для новых граждан Объединённого Магического Союза, которые вскоре придут в палату сенаторов, чтобы перед зачислением принести присягу.

В глаза бросалось большое количество корнесосов, которые можно было встретить везде. Вдоль каждого коридора и каждой комнаты стояли цветочные горшки, из которых торчали мясистые растения. С гордостью господин Кросов показал нам огромные архивы, где группа фавнов как раз вытаскивала папки из картонных коробок и убирала в длинные ряды полок.

Монотонным голосом и немного шепелявя, господин Кросов объяснил, что для выпускников 5 уровня в палате сенаторов открыто много дверей.

Места помощников обычно занимают студенты, как мы. Ему самому предложили место пять лет назад, после окончания Теннебоде.

– А нам можно зайти в исследовательский отдел? – спросила я Кросова, после того, как он показал нам ещё один офис, в котором были зарегистрированы все духовные странники Объединённого Магического Союза.

– Нет, исследовательский отдел посещать разрешено теперь только патрициям, – удивился господин Кросов, как будто бы я не знала самых простых вещей. – Произошло несколько случаев кражи. Параллельные рамы исчезли. Вследствие этого, проект пока приостановлен, – господин Кросов просто пошёл дальше, а Фалько Гёрнер и я быстро последовали за ним.

– В самом деле, – задумчиво произнесла я, когда мы вошли в столовую, где некоторые сотрудники пили чай с выпечкой. В «Хронике короны» точно ничего не писали о краже.

Кому нужно воровать параллельную раму?

– Кросов, – позвал один светловолосый мужчина, помахав нам рукой. – Мне ещё нужен бланк GKH87.

На одно мгновение Кросов был сбит с толку, затем кивнул, как будто вспомнил, что у него есть ещё дела.

– Я позже положу его тебе на стол, Грегор, – отозвался он и провёл нас вдоль длинного коридора, который заканчивался большим залом, облицованным пенопластом.

– Лётная школа, – удивилась я, оглядываясь по сторонам.

– Именно, – подтвердил господин Кросов, когда провёл нас дальше, в большую комнату за лётной школой. – За безопасность воздушного движения ответственна палата сенаторов. А точнее говоря, Клеменс Хоффер, сенатор по вопросам воздушного движения. Здесь ведётся надзор за воздушными коридорами, и открываются маршруты для гражданского воздушного движения. Это очень интересное занятие, требующее большой ответственности. Есть много сотрудников, которые работают исключительно вне офиса и обеспечивают безопасность маршрутов.

Фалько Гёрнер с интересом посмотрел на большую стену, на которой зелёные и оранжевые потоки света были связаны с синими точками. Два сотрудника ходили перед стеной туда-сюда и, время от времени, удаляли одну из линий или изменяли её цвет.

– Зеленые линии показывают свободные на данный момент воздушные коридоры, а оранжевые показывают те, которые закроются в ближайшие пять минут, – объяснил господин Кросов.

В этот момент одна из линий загорелась красным и прозвучал сигнал тревоги.

– Что случилось? – испуганно спросил Фалько Гёрнер.

– Ничего хорошего, – господин Кросов нахмурился. – Один из воздушных маршрутов использовали, хотя он сейчас закрыт. Сотрудник, работающий вне офиса, сообщил об этом, и теперь туда направили подкрепление, чтобы расследовать инцидент, – пока господин Кросов заканчивал предложение, снова раздался сигнал тревоги и недалеко от красной линии показалась красная точка.

– Ах, – сказал господин Кросов и выглядел почти взволнованным. – Теперь нелегального летуна заметили даже за пределами воздушного маршрута. Придётся отправить туда охранников.

– Почему не Чёрную гвардию? – спросила я, прикинувшись наивной. – Это ведь они наши герои.

Господин Кросов посмотрел на меня в замешательстве и немного подумал.

– Конечно, они наши герои. Охранники просто немного их разгружают. Вам не стоит об этом беспокоиться.

Затем он развернулся и быстрым шагом пошёл дальше, так что мы кое-как поспевали за ним. Я с интересом отметила его реакцию.

– А в подвал мы тоже спустимся? – спросила я, когда мы подошли к зоне для совещаний.

– В подвал? – господин Кросов снова посмотрел на меня в большом замешательстве. – А что нам делать в подвале? Мы закончили нашу экскурсию, и господин Блюм ожидает вас для индивидуальной беседы. Госпожа Каспари, вы пойдёте первой, – он открыл дверь, и мне ничего другого не оставалось, как волей-неволей зайти в зал для заседаний.

Господин Бюм уже сидел за круглым столом и складывал бумаги. Я заняла место напротив и стала ждать, когда он наконец закончит.

– Госпожа Каспари, – протянул он, и меня охватило плохое предчувствие, что я попала на допрос. – У вас была установлена способность к пятому элементу. До сих пор это не отразилось на ваших академических достижениях, но в этом нет ничего необычного. Только профессор Пфафф утверждает, что в вас дремлет большая сила, которая, как он думает, ещё проявится, – господин Блюм вытащил бумаги и просмотрел их. – Остальные профессора, среди них также профессор Эспендорм, характеризуют вас, как очень хорошего, но не выдающегося студента.

– В самом деле, – с сомнением ответила я, задаваясь вопросом, когда он перейдёт к делу и скажет, что я в силу моих способностей, создаю угрозу безопасности и теперь буду находиться под наблюдением на протяжении всей жизни. – Каким образом это важно?

Господин Блюм нахмурившись, посмотрел на меня поверх бумаг, как будто не привык к тому, что кто-то задаёт ему вопросы. Затем, не обращая внимания, продолжил свою речь.

– Способности к пятому элементу необязательно отражаются на академических достижениях. Всё же есть некоторые важные показатели, которые не оставляют никаких сомнений.

– Какие показатели вы имеете в виду? – спросила я с любопытством, и теперь господин Блюм, казалось, был готов ответить на мой вопрос.

Он улыбнулся.

– Это сугубо внутренний вопрос, в который посвящены только некоторые высокопоставленные сотрудники палаты сенаторов.

– Почему меня это не удивляет, – вздохнула я.

Я была уверена, что господин Блюм гордится тем, что принадлежит к тем немногим, кто разделяет эту тайну.

– Сегодня мы здесь не только для того, чтобы дать вам возможность ознакомиться с работой палаты сенаторов, но также, чтобы выяснить, насколько ответственно вы распоряжаетесь своим талантом и используете его на благо Объединённого Магического Союза, – господин Блюм опустил бумаги и серьёзно посмотрел на меня.

Теперь мы, наконец, подошли к тому моменту, ради которого нас изначально пригласили сюда. Не для того чтобы посмотреть на архивы и отдел воздушной безопасности, мы были здесь, чтобы нас проверили.

– Я прекрасно осознаю ответственность, которая лежит на мне в этом обществе, – я выпрямилась и без колебаний ответила на взгляд господина Блюма.

Я ожидала, что он с высока продолжит читать мне нотацию, но вместо этого он просто смотрел мне глубоко в глаза. С секундным опозданием до меня дошло, что он задумал. Он хотел проникнуть в мои мысли, и теперь я также поняла, что значит поближе познакомиться.

Он не собирается полагаться на то, что я ему расскажу, а, кажется, хочет получить собственное представление о моих мыслях и пережитых событиях. Я быстро закрыла разум, лихорадочно размышляя, что мне делать.

Если я оскорблю палату сенаторов, это не останется без последствий, и моя жизнь точно не станет легче. Однако, если позволю господину Блюм проникнуть в свой разум, он, возможно, сможет выяснить некоторые вещи, которые ни в коем случае не должен узнать. Я понятия не имела, насколько он силён и опытен, и, к сожалению, у меня не было возможности спросить у бабушки совета.

Внезапно мне пришла в голову другая мысль. Я знала, что мой разум силён, тем более с тех пор, как я вернула Адама из царства мёртвых. Я с легкостью могла проникать в разум других людей, а Адам и Торин многому меня научили. Передо мной сидел сотрудник палаты сенаторов, у которого был доступ к взрывоопасной информации.

Он считал меня мятежной, но легко контролируемой девчонкой, и понятия не имел, в каких битвах я участвовала за последние годы. Кроме того, он не знал, что я обучаюсь на духовного странника и уже далеко продвинулась, потому что регистрироваться в палате сенаторов необходимо только после того, как закончится обучение.

Это, безусловно, была одна из тех идей, которые Адам оценил бы как очень рискованная и опасная.

Но я просто не могла противиться искушению.

Я моргнула и снова открыла разум, позволяя господину Блюм думать, что ему, наконец, удалось найти доступ к моим мыслям. Сначала я подкинула ему парочку безобидных: воспоминания о лекциях у профессора Пфафф, а также о том, что совсем недавно произошло у Нёлля – неприятный инцидент на сегодняшней лекции.

Я почувствовала, что он на одно мгновение отвлёкся и погрузился в воспоминания о сегодняшней лекции. В нём профессор Нёлль спросил, с помощью какого вербального заклинания можно превратить песок в камень. Затем вызвал Флавиуса Гондена вперёд, чтобы он объяснил связь и продемонстрировал заклинание.

Флавиус занервничал и позволил профессору Нёлль себя смутить. Заклинание пошло не так, как надо, он забыл в конце два слова, и в конечном итоге, песок пронёсся по классу, как дробь, выстрелившая из дробовика.

Профессор Нёлль, казалось, сам на мгновение удивился тому, как сильно можно было испортить это задание. Затем спокойно попросил Флавиуса подойти к нему после занятий, чтобы поговорить о том, что делать с такими плохими результатами.

Я почувствовала, что Гюнтеру Блюм понравилось, когда Флавиус скорчился и нервно провёл рукой по светлым волосам, постоянно заверяя, что он не намеренно сфабриковал снаряды, и подверг опасности своих сокурсников.

Тот момент, когда Гюнтер Блюм остановился на этих воспоминаниях я использовала, чтобы закрыть свои мысли, запечатать вспоминания об Адаме и магии, которой мы между тем владели, а на передний план выдвинуть несущественные – о соревнованиях драконов и Тенненбоде.

Но внезапно в моей голове появилось имя, и я заметила, что Гёнтер Блюм что-то ищет.

Вельф Боргерсон. Перед глазами внезапно возникли воспоминания о похоронах и тот момент в «Гостиной Шёнефельде», когда здоровенный и жуткий мужчина встретился с Филиппом.

Прежде чем в игру вступили брат и сестра, мне удалось направить мысли в другом направлении и представить, как красиво маленькая Сесиллия кувыркается в угольной пыли после того, как Грегор Кёниг кормит её ежедневной порцией вингтойбеля.

Гюнтер Блюм снова попытался вернуться к Вельфу Боргерсон, и я использовала его мысли, чтобы проникнуть ему в голову и порыться в его воспоминаниях об этом мужчине. Попасть в его разум было легче, чем я думала. Видимо, он даже не ожидал, что я вообще на это способна.

Гюнтер Блюм встретил Вельфа Боргерсона много лет назад. Я увидела его более молодую версию. Уже тогда, в двадцать с небольшим, он носил тёмное пальто, был высоким и казался пугающим и опасным.

В воспоминаниях Гюнтера Блюма Вельф стоял на краю дороги, которая вела через густой осенний лес. Это был выезд, который соединял Шёнефельде с внешним миром. Невдалеке я узнала городскую стену, и хорошо помнила, что Морлемы часто мне там поджидали.

Рядом с Вельфом стояло трое мужчин, которые были примерно того же возраста, что и Вельф. Только не такими высокими и крупными, как он, и казались неуклюжими и молодыми. Гюнтер Блюм шёл к этим трём мужчинам.

– А вот и ты наконец, – сказал Вельф и усмехнулся. – Разве ты не хотел, по крайней мере, пожелать мне удачи, Гюнтер?

Теперь и трое других повернулись, и я узнала их лица. Там стояли мой отец, Филипп и Ким Гёрнер и прощались с Вельфом Боргерсоном, как будто больше никогда не увидятся.

– Желаю тебе удачи, – услышала я шёпот Гюнтера.

– Не волнуйтесь, я поймаю этого труса, и тогда мы, наконец, заживём спокойно, – ободрил Вельф. – Не позволим остановить себя такому, как Хеландер. Однажды носитель печати, всегда носитель печати.

Он ободряюще кивнул остальным и вытащил из-под черной футболки цепочку. На ней что-то болталось, я узнала подвеску в форме буквы Т, на которой виднелся совсем маленький знак бесконечности, заключеный в круг. Должно быть это и была печать Тора.

– Начнем отвлекающий маневр через два часа, – сказал отец и нахмурился. У него было невероятное сходство с Леандро. Только глаза отличались по цвету. – Катерина и я сейчас отправимся в путь и поможем тебе. Нам нужно только попрощаться, – он немного помедлил и поджал губы, словно ему было сложно произносить эти слова.

У меня все похолодело внутри, когда я поняла, что это, наверное, было незадолго до того, как родители бросили меня. В эту секунду я еще была дома с мамой и не подозревала, какое несчастье сейчас со мной приключится.

– Встретимся в Миндоре, когда все закончится, – серьезно ответил Ким Гёрнер, после чего его голос пропал, и я слишком поздно заметила, что Гюнтер Блюм только что проник в мои мысли. Я всего лишь на мгновение отвлеклась на собственные чувства. Это ослабило мою оборону и позволило ему копнуть глубже, чем мне хотелось бы.

Но к моему удивлению, Гюнтера Блюма заинтересовали вовсе не наши с Адамом нелегальные отношения, а то, что я знала об отце. Мы вдруг оказались в Антарктике и передо мной стоял Бальтазар.

Мы стояли у ледяной могилы моей матери, в моих ушах слышался холодный и издевательский голос Бальтазара:

– Она, наверняка, считала велением судьбы, что могла свести со мной счеты вдали от поселений магов. Она хотела заманить меня сюда, чтобы прикончить. С этой книгой в руке, она считала, что у нее есть шанс против меня, но я уже давно был здесь и поджидал ее. Твоего отца я убил сразу, как приземлился самолёт, он только мешался под ногами.

– Значит в Антарктике, – услышала я довольный голос Гюнтера Блюма, видимо получивший информацию, которую искал.