Текст книги "Чертова дюжина"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

– Второй раз вы называете это прозвище, – прищурилась девушка. – Кто такой Хорь?

– Психопат. Человек, который стоит во главе террористов. Он разработал план операции и теперь осуществляет его руками бывших военных. В основном профессионалов.

Вероника взглянула на часы.

– Ясно. Двадцать семь минут. Пора.

Она открыла дверцу и выбралась на улицу. Незнакомец легко выпрыгнул следом. Долговязый Михаил вылезал более аккуратно. Он пригнулся и все-таки умудрился зацепить макушкой верхнюю притолоку. Ругнулся беззлобно. Они зашагали в глубь двора.

– На улице стоять нельзя, – ни с того ни с сего заявил Марафонец, когда они, пройдя один двор, нырнули в следующий. – Там омоновцы. Лучше снимать из бистро. С левого угла вокзал видно очень хорошо. Лучше, чем с крыши.

– Да? – Миша саркастически усмехнулся. Ему чужак не нравился. – А как мы в бистро попадем, если не выйдем на Садовое кольцо?

Незнакомец дернул плечом.

– Зачем выходить на Садовое кольцо? Пройдем через служебный вход.

Оператор хмыкнул и умолк. Такое простое решение ему даже в голову не пришло.

Через полминуты они стояли перед «сталинской» восьмиэтажкой, выходящей окнами на Земляной вал. Тесный дворик был пуст. Не играла в песочнице малышня, не гуляли мамы с колясками, и даже вечные, как сфинксы, столь же мудрые и знающие бабули разбежались по домам, чтобы насладиться необычным зрелищем, а затем обсудить его во всех подробностях, с чувством и толком.

Черный ход, ведущий в бистро – массивная, обитая железом дверь, – выделялся среди расхристанных, кое-как покрашенных подъездных сестричек своей непоколебимой основательностью.

– Это там, – кивнул Марафонец.

Вероника подошла к двери и несколько раз бухнула по железу кулаком. Вышло не зубодробительно, но вполне прилично. Пару минут за дверью было тихо, затем клацнула массивная щеколда, и в проем высунулось встревоженное лицо в белой поварской кепочке.

– Что такое? В чем дело?

– Я могу поговорить с директором?

– С директором? – почему-то испуганно переспросил повар, обводя взглядом пеструю компанию. – Да, конечно. Он у себя в кабинете. Пройдите.

Первой вошла Вероника, за ней протиснулся худосочный Миша, Марафонец замыкал шествие.

– А вы… – начал было повар.

Женщина тут же повернулась.

– Он с нами.

– А… – Повар открыл было рот, собираясь, видимо, заикнуться об антисанитарии.

Михаил быстро наклонился к нему и забухтел примирительно:

– Да нет, отец, все нормально. Это наш репортер. Он просто на спецзадании. Изучает жизнь местной публики.

– А-а, – протянул повар с облегчением. – Вот сюда, направо.

– Спасибо. – Вероника постучала и, услышав прохладное «входите», толкнула толстую обитую дерматином дверь.

Директор оказался вальяжным, импозантным, хорошо одетым мужчиной средних лет. Откинувшись в кресле – министерском, кожаном, – он стрельнул в Веронику раздевающим взглядом из-под элегантных дорогих очков и коротко поинтересовался:

– Чем обязан?

– Мы с телевидения, – объяснила девушка, не обращая внимания на явную заинтересованность собеседника. – Вы уже, наверное, в курсе, что на вокзале заложена бомба.

– Да, я слышал, – мрачнея, ответствовал тот. – Всю клиентуру нам разогнали, сволочи. Видите, одни убытки. – Он кивнул на дверной проем. – Омоновцы вон заходят кофейку попить, да с них денег не возьмешь. Они вроде как на задании. – Директор невесело усмехнулся и покачал головой. – Чем могу?

– Мы хотели бы снять репортаж из зала.

– В каком смысле?

– В смысле, вокзал, – вставил Миша. – И вам реклама хорошая.

– Вон оно что. – Директор на секунду задумался, затем кивнул спокойно. – Снимайте, но смотрите, если ОМОН вас застукает, я в эти дрязги влезать не буду. Это уж, как говорится, ваши проблемы.

– Разумеется. – Вероника одарила его очаровательной улыбкой.

Директор улыбнулся в ответ.

– Когда вся эта ерундистика закончится, – быстро добавил он, многозначительно глядя Веронике в глаза, – заходите. У меня отменный коньяк есть. Будете гостями.

– Ну что с вами поделать! – театрально всплеснул свободной рукой оператор. – Ника, правда, коньяк не пьет, она больше водочку, а вот я с удовольствием рюмочку опрокину.

Улыбка директора мгновенно сделалась лимонной.

– Да-да, – торопливо пробормотал он. – Обязательно заходите. Буду рад.

– Конечно.

Когда они оказались в коридоре, Миша нарочито печально вздохнул.

– Вот ведь, пообещался жене пить бросить, да разве с вами получится? Воленс-неволенс, а где-нибудь опрокинешь.

– И думать забудь, – отрубила Вероника. – Твое дело снимать. Выбери удобный ракурс и крупным планом.

– Мать, ты меня знаешь, – панибратски хохотнул оператор, – все будет в ажуре.

– Знаю, знаю. Снимай давай. Интервью с вами, – Вероника посмотрела на Марафонца, – сделаем после всей этой суеты. Можно в студии.

– Какое интервью? – Марафонец нахмурился.

– Ну вы же сказали, что принимали участие в ограблении. Вот и используем материал. Ваши диалоги, вокзал крупным планом, омоновцы, ну а по ходу запустим картину разгона толпы.

– Нет-нет, подождите. – Марафонец поднял руку. – Никакого интервью я давать не буду.

– Почему? – прищурилась Вероника. – Боитесь?

– Да при чем здесь… Боялся бы, к вам бы не подошел. У меня другие проблемы.

– Какие же?

– Это не важно, – отрубил Марафонец, – но сейчас я никаких интервью давать не собираюсь. И к вам я подошел не за этим.

– А зачем? – спросила девушка.

– Хочу предложить вам сделку.

– В каком смысле?

– В прямом. Я вам помогаю сделать ядерный репортаж обо всей этой заварухе. Рассказываю, как и что. Не перед камерой, конечно. Даю полный расклад. А вы пощекочетесь за меня.

– Не поняла, – покачала головой Вероника. – Что значит «пощекочетесь»?

– Впряжетесь. Короче говоря, заступитесь.

– В чем?

Женщина чувствовала всевозрастающий интерес. Если этот человек говорил всерьез, а похоже, так оно и было, или она совершенно не умела разбираться в людях, то можно было одним выстрелом убить двух зайцев: заполучить ядерный, в прямом и переносном смысле, репортаж, а заодно и прощупать любопытную историю незнакомца. В том, что она окажется любопытной, Вероника не сомневалась ни капельки. Ведь не за красивые же глаза этого парня притянули в группу террористов. Наверняка у него богатое прошлое.

И, словно прочитав ее мысли, Марафонец пояснил:

– Я убил человека, а за это, как известно, по головке не гладят. Мне нужна поддержка. Вам тоже. Устроим бартерный обмен. Гуманитарную взаимопомощь.

Миша на секунду оторвался от видоискателя, повернулся и хмыкнул не без восторга.

– Что это за убийство?

– Я убил торговца оружием по прозвищу Рыба и его личную охрану. Правда, нас там было четверо, но… Кто будет разбираться, если не поднимется шумиха в прессе.

– Вы действительно его убили? – спросила Вероника, чувствуя, как по спине ползут холодные мурашки.

– Его и троих охранников.

– За что?

– Не «за что», а «почему».

– И почему же?

– Таков был приказ Хоря. Я думаю, Рыба видел его. И охранники тоже. Взрывчатку и оружие нам достал именно Рыба.

– И после этого вы ушли?

– Нет, я ушел позже. Изначально никто из нас не был полностью посвящен в суть происходящего. Нас наняли для осуществления некоей «крутой» акции. Признаться честно, я сперва подумал, что это какая-нибудь мощная акция возмездия где-нибудь в «горячей точке», но потом… – Марафонец посмурнел. – Я убеждал себя, что все не так страшно, как кажется, но убийство врачей, пожарных, похищение ядерных мин… Словом, я ушел.

– Об убийстве пожарных вы не знали?

– Нет. Вся наша группа делится на подгруппы. Каждая выполняет свою задачу, и никто, кроме Хоря, не знает всего плана целиком.

– Но вы не причастны к убийству ни пожарного расчета, ни врачей?

Марафонец вздохнул.

– Если бы я это сделал, то уже не ушел бы. Некуда было бы. Да и незачем.

– Но вы могли бы это сделать? Если бы Хорь приказал?

Марафонец пожал плечами.

– Не знаю. Наверное, сделал бы.

– Ясно. И сколько, если не секрет, Хорь платит вам за «работу»?

– Да какой секрет! По миллиону на нос.

– Так мало?

– По миллиону баксов.

– Ого! – Миша, не отрываясь от камеры, присвистнул. – Недурственно. Да за такие бабки кто хочешь согласился бы.

– Ты тоже? – жестко спросил Марафонец.

– Нет. Я – нет.

– Ну вот видишь, значит, не кто хочешь. К тому же Хорю были нужны профессионалы определенного рода.

– А как вы попали к нему? – поинтересовалась Вероника.

– Он сам меня нашел. Так сложилось.

– И вы сразу согласились?

– Сразу. Без жилья, без жратвы. Я дошел. Еще немного – и сорвался бы. – Марафонец подумал и пояснил: – Наш отряд расформировали, и я вернулся домой. Кроме как воевать, ничего не умею. Подался в частную охрану, но… Так уж вышло, подставили меня серьезно. Не ментам. Бандитам. Это хуже. Словом, остался без квартиры, без денег, без всего. Попробовал права покачать, да это только в кино один в поле воин, а в жизни… Хорошо, жив остался. Промаялся год, ну а тут эта работа подвернулась.

– Могли бы в армию пойти.

– Пробовал. Но там ждут прописанных. Им бомжи не нужны. Я ведь сам из Новгорода, там в этом смысле болото. Приятель посоветовал сюда ехать. Сказал: здесь можно нелегалом вербануться в какую-нибудь «духовку». Вот и вербанулся…

– Ника! – громко позвал Миша. – Они начинают!

Вероника шагнула к высокой витрине.

– Зал виден?

– Плохо. Солнце мешает.

– Ладно, снимай. Озвучим потом. И постарайся крупным планом держать.

– Нет проблем. – Миша присел на корточки. – Так лучше будет, – пояснил он, не отрывая взгляда от видоискателя. – Класс! Просто чума! Компьютером пригладим чуть-чуть, здесь дымка, стекло мутное.

– Ничего, с дымкой даже лучше, – пробормотала.

Вероника. – Эффект сильнее.

* * *

– Что будем делать, ребята? – Один из подрывников обвел взглядом остальных. – Если гэбист прав, нас ждет очень серьезная начинка. Давайте прикинем, что эти гады могли напихать внутрь. Допустим, террористы – классные профессионалы. Они хотят, чтобы все это хозяйство взлетело на воздух. Скорее всего датчики на наклон. Что еще?

– Датчики на изменение температуры и объема. Элементарно. Собираются из ср…ой автосигнализации и этих пожарных хреновинок, что в новостройках на потолки лепят, – хмуро предположил второй. – Короче, не проблема. Но автосигнализация реагирует только на определенное изменение. Дверь, например, открылась, окно разбито, влез кто-нибудь… По-моему, не меньше трех процентов. Или даже пяти. Короче, можно просверлить дырку и посмотреть, что и как в «желудке» у этой твари.

– Давайте, – скомандовал первый. – Работаем, ребята, у нас всего двадцать восемь минут.

– А если там фотоэлемент? – торопливо спросил третий. – Могли они поставить фотоэлементы?

– Они и мышь раком могли поставить, – буркнул второй. – Вас послушать, так эти террористы – ну прям гении, куда деваться. Гэбист наплел тут хреновни разной, а вы и уши развесили. Не успели они просто спрятать эту свою му…ню, а может, ее в камеру хранения не приняли. Давайте теперь будем тут, как курицы, крыльями махать.

В нашей ср…ой стране террористов-то нормальных никогда не было. Бомбу в метро они могут, больше ни… А мы тут придумываем, изъ…ся.

– Если там стоит фотоэлемент, то механизм сработает, как только внутрь проникнет свет, – стоял на своем третий. – Просто так сверлить нельзя. Надо накрыться брезентом, просверлить в темноте и опустить в отверстие эндоскоп.

– Эндоскоп, – скептически передразнил второй. – Делать вам не фига, вот что. Работу лишнюю себе ищете.

– Подключим внешний источник люминесцентного освещения, – продолжал упрямо третий. – Фотоэлементы его не фиксируют, зато мы увидим начинку. Ну что, работаем?

– Давай, – согласился первый и, повернувшись к офицеру, стоящему у дверей, крикнул: – Валера, принеси брезент из машины. Марат, – он посмотрел на третьего, – тащи эндоскоп и дрель.

Второй усмехнулся, покачал головой и повторил:

– Делать вам не хрена.

– Помолчи. Разрежь пока лучше коробку.

– Кому лучше?

– Режь, говорю, не болтай.

Не прошло и полминуты, а картонный короб, аккуратно разрезанный пополам острым, как бритва, ножом, уже лежал в стороне.

Накрываясь брезентом, первый скомандовал:

– Осторожнее, ребят, не завалите эту штуковину. Рванет – мало не покажется. Значит, так. Марат, придерживай пенопласт, а я просверлю отверстие.

В абсолютной темноте он нащупал округлый прохладный бок бомбы, провел пальцем до сварного шва и, приставив к стали титановую головку сверла, принялся вращать маховик. Через несколько секунд сверло свободно погрузилось в проделанное отверстие. Стенка оказалась тонкой, не больше двух миллиметров.

– Готово. Марат, ты эндоскоп подключил?

– А то!

– Сереж, опускай зонд в отверстие…

– Черт! Ни хрена я не вижу. Где это бл. ское отверстие?

– Я пальцем придерживаю. Чувствуешь?

– Все, нашел. Опускаю…

Через мгновение стремительно расширяющееся облако раскаленной плазмы поглотило подрывников, превратив их в пепел.

* * *

Взрыв был оглушающе мощным. Динамическая волна прокатилась по залу, прежде чем пол с грохотом и треском обрушился, завалив обломками подвальный этаж. Огромные голубовато-серые окна синхронно лопнули, словно выбитые гигантскими кувалдами. Ударная волна прогулялась по стоянке такси, превратив в щепки будочку диспетчера, киоски, торгующие экскурсионными путевками, вывернув с корнем оградительные столбики, подбросила в воздух стоящий здесь же «ЗиЛ» подрывной команды, согнула тополя, переломив один пополам, и разметала длинный ряд торговых палаток, выстроившихся вдоль Земляного вала.

Котов и Беклемешев успели увидеть, как падает на газон, ломая борта, кувыркающийся в воздухе грузовик, а затем динамический удар докатился и до них. Котова швырнуло на борт «Волги». Капитана же и вовсе перебросило через капот. Беклемешев упал на проезжую часть и громко выматерился.

Секунду спустя поддерживающие крышу вокзала железобетонные опоры подломились с такой легкостью, словно были сделаны из соломы. Крыша начала проседать, покрываясь рваными трещинами. Они змеились по потолку, словно удавы. Посыпались первые куски бетона с торчащими из них, застывшими в вечной муке кусками арматуры. Не выдерживая напряжения, легко, как бумага, рвалось железо. Курский вокзал был похож на карточный домик, из основания которого выдернули карту.

Поднявшийся с земли Беклемешев, механически отряхиваясь, смотрел на разваливающееся здание. Котов потирал ушибленную спину. Омоновцы застыли, наблюдая за катастрофой. Кое-кто даже приоткрыл рот.

Бетонные обломки сыпались непрерывно. Настоящий каменный дождь. Через минуту после взрыва вокзал превратился в руины.

– А я отсюда с мамой на юг ездил, – ни с того ни с сего произнес Беклемешев.

– Все ездили, – вздохнул Котов.

На площадь, завывая, въезжали пожарные машины. Вой этот был похож на стон шакальей стаи. Он вселял тревогу, сообщая всем: «Пришла беда!»

* * *

Стоящий у выбитого окна Генерал захохотал.

– Отлично! Молодец, Бегемот! Сработала твоя игрушка! Сработала!

Толстяк сидел, понурившись, положив руки на колени.

Генерал повернулся. На щеке у него темнел небольшой порез.

– Все, надо уходить. Дело сделано. – Он швырнул бинокль на диван. – Пошли. Ребята, наверное, заждались уже.

* * *

Вероника, не отрывая взгляда, смотрела на вокзал, на притихшие в тревожном ожидании тополя, на белые кубы ларьков с яркими буквами над тощими стальными козырьками. Вот появился давешний фээсбэшник, остановился, прикуривая, обменялся короткими репликами с франтом в сером костюме, невыразительно пожал плечами.

В этот момент по зданию вокзала пробежала легкая дрожь, а затем серебристым фейерверком вылетели стекла.

Вероника успела заметить надвигающуюся на них дымчато-пыльную стену динамической границы и, вжав голову в плечи, зажмурилась. В ту же секунду Марафонец шагнул вперед и, схватив девушку за плечи, развернул спиной к витрине, одновременно опуская на корточки.

Казалось, будто в помещение на полной скорости влетел гудящий товарняк.

Мишу опрокинуло на спину. Девушка и новый знакомец тоже оказались на полу. Здание тряхнуло. С потолка с жестяным звоном свалился плафон. Следом еще один. С гранатными хлопками взрывались лампочки. Покатились столы, стулья, посыпалась штукатурка. И вдруг все стихло. Мгновенно, словно ничего и не было. Только шуршал ветвями ветер на улице. Затем взвыли сирены пожарных машин и «Скорой помощи». Точь-в-точь как иерихонские трубы, возвещающие о конце света.

Вероника подняла голову. Марафонец уже был на ногах, стоял, отряхиваясь и чертыхаясь. Уютное, хорошо обставленное помещение бистро превратилось в свалку из обломков мебели и осколков стекла. По стене и потолку протянулась узкая черная трещина. Время от времени сверху осыпались тонкие струйки побелки.

Оператор Миша шевельнулся, пошарил вокруг себя рукой, нащупал упавшую камеру и открыл глаза.

– Цела, – выдохнул он с облегчением. – Цела, родимая. – Затем сел, покряхтывая, и, обведя глазами зал, сказал восхищенно: – Вот это да! Вот это, я понимаю, взрыв! Дало так дало! Класс! Мне всю физиономию осколками порезало.

Марафонец протянул Веронике руку, пояснил между делом:

– Пластит. Килограммов десять-двенадцать.

Миша заинтересованно обернулся.

– А в тротиловом эквиваленте?

– Килограммов пятьдесят.

– Ого! Знатно.

Вероника ухватилась за протянутую руку, и Марафонец легко, играючи поднял ее на ноги.

– Спасибо, – поблагодарила девушка.

– Не за что. Хорошо, что стекла толстые, иначе год бы осколки из волос вычесывали.

– Успел снять? – спросила Вероника оператора.

– Обижаешь, мать. Все до последней секундочки.

– Пошли. Может быть, прорвемся на площадь. А вы, – девушка повернулась к Марафонцу, – возвращайтесь в машину и ждите нас.

– Хорошо, – послушно согласился тот.

– И никуда не уходите! Вы мне нужны.

– Замечательно. Я пошел. – Марафонец повернулся и зашагал к двери. Под подошвами его кроссовок звонко, как погремушка, хрустело битое стекло.

09.43

– Все. – Котов распахнул дверь в кабинет. – Зиновий, собери ребят. И попроси зайти аналитиков. Времени у нас в обрез.

– Хорошо, Александр Яковлевич. – Беклемешев испарился, словно в воду канул.

– Все, – повторил Котов, на этот раз для себя.

Он бухнулся в кресло, потер лоб, размышляя. Остатки взрывного устройства сейчас собирались группой экспертов. Но среди такого количества обломков отыскать крохотные искореженные взрывом кусочки того, что раньше было бомбой… Это займет не час и не два. Хотя по типу взрывного устройства можно приблизительно выяснить место, где террорист, установивший бомбу, проходил обучение. Толковых профессионалов не так уж и много.

Первыми, конечно же, появились оперативники. Устроились кто у стены, кто у окна, кто за столом.

– Разрешите, товарищ майор? – Дверь приоткрылась.

Котов посмотрел на входящего.

– Заходите, – кивнул быстро.

Ефим Вадимович Грушницкий, один из сотрудников аналитического отдела, подошел к столу, присел, положив на темную дубовую поверхность стопку бумаг.

– Докладывать сейчас? – спокойно поинтересовался он, рассматривая хмурое лицо Котова.

– Подождите, должны подойти Беклемешев и ребята из экспертного отдела.

Эксперты появились через полминуты. Зиновий оказался последним. Подсел к столу, придвинул лист бумаги, взял ручку. Котов знал его привычку во время докладов рисовать узоры, вычерчивать схемки, квадратики, кружочки, одному ему понятные треугольнички, замыкать все это в последовательные цепочки, помогающие восстанавливать картину преступления.

– Итак, – громко возвестил Котов, обводя взглядом собравшихся, – давайте, Ефим Вадимович, начнем с вас. Какие имеются соображения?

– Как мы уже говорили, запись сделана в кустарных условиях, но на хорошем магнитофоне. Вероятно, с использованием компьютера. Для изменения голоса использовался маскиратор «ТС-2» американской компании «Ноуледж экспресс». Представительство корпорации открыто в Москве в девяносто втором году. Прибор универсален и недорог. Порядка девятисот долларов. Имеет ряд характерных отличительных особенностей. Сейчас люди из отдела обработки информации прогоняют запись через компьютер. Возможно, нам удастся отфильтровать посторонние шумы и устранить электронные искажения, сделанные в процессе маскировки.

– Сколько времени это займет?

Эксперт развел руками.

– Александр Яковлевич, это знает только господь бог. Может быть, час, а может быть, несколько суток.

– У нас нет нескольких суток, – хмуро ответил Котов. – Что еще?

– Однозначно можно сказать только одно: взрыв осуществляли специалисты-подрывники. Мы проанализировали операцию по захвату ядерных мин и можем категорично заявить, что террористами руководит бывший или действующий офицер спецподразделения диверсионной либо антитеррористической направленности. Вот, – эксперт протянул Котову компьютерную распечатку. – Это список офицеров, когда-либо изучавших тактику действий антитеррористических групп, а также прослушавших курс по ведению диверсионных работ в густонаселенных городских районах.

– А выделенные фамилии?

– Это те, кто изучал технику установки тактических ядерных фугасов малой мощности.

– Да, но ядерная боеголовка мины – это не фугас, – возразил Котов.

– Конечно. – Грушницкий внимательно посмотрел на него, пошелестел листами бумаги. – Чтобы превратить боеголовку данного реактивного снаряда в фугас, нужно знать конструкцию мин. – Он протянул Котову еще один список. – Это фамилии инженеров, принимавших участие в проектировании данного типа мин. Но, честно говоря, человеком, установившим фугасы, может оказаться каждый второй офицер-сапер или общевойсковик. Они изучают принципы работы реактивных ядерных зарядов. Все зависит от того, насколько разумен руководитель группы, кому он отважился доверить столь ответственную работу. И, разумеется, от того, какими ресурсами обладает группа. Вычислять всех – дело бесперспективное. Это заняло бы несколько месяцев. Кроме того, мы составили список, – он протянул скрепленные листы, – всех бойцов подразделений «Альфа», «Витязь», «Гром», «Омега», «Сатурн» и прочих, прошедших обучение снайперской стрельбе и имевших показатели выше девяноста шести. В отдельную группу выделены фамилии уволившихся в запас либо подавших рапорт в связи с переформированиями.

Котов придвинул к себе список и присвистнул.

– Ничего себе. Тут же больше сотни фамилий.

– По сравнению с предыдущими тремя сотнями это большой шаг вперед, – справедливо возразил Грушницкий. – Как вы понимаете, в списке только люди, подходящие по возрасту и боевым навыкам. Красным выделены наиболее вероятные кандидаты. Психологически неуравновешенные, подверженные чужому влиянию, амбициозные, но при этом хорошие стрелки. Если вы помните, выстрел из «СВД» [3]3
  «СВД» – снайперская винтовка Драгунова.


[Закрыть]по часовым, охранявшим склад, произведен с расстояния шестисот одиннадцати метров. Учитывая положение стрелка, отвлекающие факторы, удаленность целей и то, насколько точно и быстро произведены выстрелы, можно смело утверждать, что стрелял специалист, показатели которого значительно выше, чем у обычного стрелка. Сейчас мы пытаемся установить связи между кандидатами и разбить их на отдельные подгруппы, могущие послужить костяком террористической команды.

– Ясно, – кивнул майор. – Какие предприняты меры по этой информации?

Грушницкий вытащил из-под стопочки последний лист.

– Во-первых, направлены запросы по всем лицам, значащимся в списке. Выясняем местонахождение каждого. Если кандидат находится по указанному в досье адресу, проверяем, есть ли у него алиби на день ограбления склада и чем он занимался в течение последних трех суток.

Котов кивнул. Ответ его удовлетворил.

– Хорошо. Дальше? – Он перевел взгляд на эксперта.

Денис Юрьевич Липкин, эксперт-баллистик, слыл в подотделе оперативных разработок мужиком ушлым и обстоятельным. Бумаги он носил в аккуратной кожаной папочке. Сейчас, прожужжав «молнией», вытащил заключение.

– То, что по нашей части, – начал он спокойно, без суеты. – Как я уже докладывал, во время нападения на склады были использованы три пистолета-пулемета «узи» калибра 9 миллиметров. Производство: Израиль. Кроме того, огонь велся из снайперской винтовки Драгунова и одного пистолета «беретта», модель 92. Мы проверили пули, сделали снимки и сравнили их с картотекой образцов отстрела. Результат оказался отрицательным. Оружие, которым оснащены террористы, по нашей линии ранее не проходило. – Липкин стянул с носа очки в толстой роговой оправе и принялся протирать стекла. – В структуры МВД и МО направлен официальный запрос.

– И что?

– Вы же знаете, Александр Яковлевич, они не любят, когда кто-нибудь пытается заночевать в их хате.

– Знаю, – кивнул Котов, – но сейчас не та ситуация.

– Мы просили дать нам открытый доступ, однако получили отказ. Их спецы затребовали панорамные снимки пуль и пообещали проверить по своей картотеке. Результат отрицательный. «Пустышка». Либо все оружие у террористов новое, либо лежало в запасниках. Мы склоняемся к первому. Скорее всего, эти стволы только недавно пришли из-за бугра. Дальше – ваша работа. По нашей информации, за последнее время было две партии, в которых мелькали «узи» и «беретты». Откуда эти – выясняйте. Я сделал выжимку, она включена в рапорт. – Липкин протянул бумаги.

– Спасибо, Денис Юрьевич. – Котов взял заключение и кивнул Беклемешеву. – Отряди кого-нибудь из ребят, пусть освежат, что за партии, кто вез, куда, в какие стороны расползлись стволы.

– Хорошо, – ответил Беклемешев и вновь углубился в свой лист.

Котов знал: запомнит и сделает.

– Что у нас дальше?

Сидящий на противоположном конце стола сухой, по-восточному смуглый человек заерзал на стуле, потянулся к сложенной карте и развернул ее.

– Видимо, моя очередь.

– Ваша, Радий Нишанович, ваша, – подтвердил Котов.

– Итак, судари мои… – В устах азиата подобное обращение звучало необычно, однако здесь к нему привыкли. – Мы уже связались с МЧС. [4]4
  МЧС – Министерство по чрезвычайным ситуациям.


[Закрыть]Сейчас создается штаб оперативного реагирования. К операции также подключены Министерство обороны и МВД. По тревоге подняты Рязанская и Псковская воздушно-десантные дивизии. В настоящий момент обе движутся к Москве. Рязанцы будут часа через два. Им приказано сосредоточиться в районе совхоза «Белая дача». Псковитяне подойдут позже, к половине первого, самое позднее – к часу. С точки зрения соблюдения порядка предприняты максимально возможные на данный момент меры. Остальное будет зависеть от решений Президента.

– Хорошо. – Котов вытащил из кармана пиджака пачку сигарет, закурил. – А как насчет нашей взаимосвязи со штабом оперативного реагирования? Изначально ведь это наша операция.

– Сейчас договариваются на уровне руководства, – сообщил Шахмухаметов. – В случае крайней необходимости можно надеяться на их содействие.

– Отлично. Что по поводу мест возможной закладки фугасов? – Котов взглянул на Савина, аналитика.

– Мы подготовили список, – Савин развернул лист и карту, положил их рядом. – Сами по себе эти фугасы нанести непоправимого ущерба не могут. Слишком маленькая мощность. Значительность ущерба определяется двумя факторами: а) обширностью зоны радиоактивного заражения и б) материальными потерями. Судя по всему, террористы достаточно умны и расчетливы, чтобы понимать это. Если говорить о максимализации площади заражения, наиболее целесообразно было бы инициировать фугасы в шести точках. Первая – институт Курчатова. Тут и ускорители, и термоядерные установки, и горячие камеры, и хранилища радиоактивных отходов. Кстати, этой дряни там почти двести тонн. В случае выброса случится катастрофа, по масштабу сравнимая с чернобыльской. Далее – Институт теоретической и экспериментальной физики в Черемушках. Также ускорители, радиохимические лаборатории, хранилища радиоактивных отходов и источников ионизирующего излучения. Далее – ВНИИХТ на Каширском шоссе и МИФИ-7. Затем НИИ энерготехники, реактор Р-50. И, наконец, шестая точка – нефтеперегонный завод в Капотне. – Савин указал пальцем на заштрихованные участки карты. – Конечно, мы предпримем определенные меры, но даже при самом благоприятном стечении обстоятельств радиоактивность отходов только института Курчатова составит пятьдесят восемь тысяч кюри. Вполне достаточно, чтобы Москва превратилась в огромную радиационную свалку. Плюс к этому, по сводке Гидрометцентра, ветер дует с северо-востока со скоростью пять-семь метров в секунду. В ближайшие сутки особых перемен в погоде не ожидается – значит, сформировавшийся радиационный след протянется километров на четыреста в сторону Тулы. Рассеивание будет происходить постепенно, по направлению запад – восток. Снижение радиационного излучения до относительно безопасного уровня произойдет в течение полусуток. Основной удар, конечно, придется на Московскую и Тульскую области, возможно, будет зацеплен восток Калужской и запад Рязанской. Далее уровень заражения значительно снизится, но это не означает, что в областях, зараженных позднее, можно будет проживать без риска для здоровья. И это последствия взрыва только одного Курчатовского научного центра. Плюс взрывы НИИ энерготехники, ВНИИХТ и МИФИ. Суммарно получим еще около сотни тонн радиоактивных отходов. Плюс подорванные хранилища источников ионизирующего излучения. Здесь и говорить не приходится.

Далее – нефтеперерабатывающий завод. Взрыв килотонной мины однозначно разрушит нефте– и газопровод, непосредственно строения завода. Как следствие, зараженная нефтью Москва-река и минимум два района – Капотня и Братеево, на которые распространится сероводородное облако. Концентрация газа будет смертельно опасной. И это в самом удачном случае. Взрыв ядерной бомбы сопровождается огромным выделением тепла, а нефтеперерабатывающий завод – это гигантское хранилище горючих веществ, таких, как бензин, керосин, дизельное топливо; это газохранилище, склады химического сырья, смазочных масел, парафина, мазута и битума. И два цеха по переработке полипропилена. В общем, по экологическим последствиям это еще три бомбы.

Я уже не говорю о пожарах. Одним словом, катастрофа. Более подробно возможные последствия взрыва обозначены на карте.

С точки зрения нанесения материального ущерба наиболее благоприятное место для закладки – кремлевские набережные. Во-первых, сам Кремль, Алмазный фонд, Оружейная палата, другие исторические памятники. Во-вторых, прилегающие строения – собор Василия Блаженного, ГУМ, библиотека Ленина. Словом, есть из-за чего постараться. Оптимальные места закладки также обозначены на карте. Однако, – поторопился успокоить присутствующих Савин, – пока мы говорим только о возможных точках. Это не более чем версия. Вполне вероятно, что фугасы установлены совсем в иных местах. Но, не захватив кого-нибудь из членов группы или не вычислив главаря, мы не сумеем получить более точную информацию, а следовательно, сделать выводы.