Текст книги "Чертова дюжина"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

11.10

Бело-синий «пазик» сбернул с улицы Королева на останкинскую стоянку, прополз через ворота с цепочкой, с полминуты потыкался среди множества стоящих машин и пристроился в дальнем углу. Двигатель фыркнул пару раз и заглох.

– Все, – Котов повернулся к оперативникам, – выгружаемся. План действий таков: перекрываем шесть каналов. Вы – первый, вы – второй. – Он жестом руки очерчивал маленькие группы. – Третий, четвертый, пятый, шестой. Вы трое – внизу. Без пропуска никого не впускать. Выпускать только с моего личного распоряжения. Всем все ясно? Пошли.

Узкая дверца «пазика» открылась, и оперативники выбрались в прохладный осенний день. Все двадцать пять человек были одеты примерно одинаково: костюмы, плащи, галстуки. Но на лицах этих людей не было печати угрюмости, столь характерной для большинства силовиков. Ни дать ни взять сотрудники небольшой фирмы. Осматриваясь, компания прошествовала через стоянку и скрылась за стеклянной дверью.

Стоящий на вахте милиционер шагнул им навстречу, козырнул четко, по-уставному.

– Сержант Лобов, – представился он. – Здравия желаю, товарищ майор.

– Стоп, – скомандовал Котов. – Откуда знаешь, кто я?

– А меня ваш сотрудник предупредил, что вы прибудете с минуты на минуту.

– Какой сотрудник?

– Капитан Беклемешев. Он здесь. Минут десять уже, не меньше. Сказал, что вы должны были приехать чуть раньше…

– Без шума, – прервал сержанта Котов, демонстрируя красные корочки. – Куда этот человек пошел?

– На второй этаж. Там у нас НТВ.

– Полетаева Вероника тоже там?

– Так точно, товарищ майор, – быстро рапортнул тот. – Товарищ капитан тоже ее искал.

– Четверо со мной на второй этаж, – повернулся Котов к стоящим за спиной сотрудникам. – Ты, Зиновий, тоже.

– Хорошо, товарищ майор, – кивнул Беклемешев.

– Остальные действуют по плану.

Оперативники зашагали к лифтам, двое остались у стеклянных дверей.

– Никого не выпускать, – напомнил им Котов. – Сержант, если этот… сотрудник спустится, подай знак моим. И чтобы никакой самодеятельности.

– Понял, – вытянулся тот. – Так точно, все будет выполнено.

– Давай. И Полетаеву задержи тоже.

– Так точно.

– Значит, так, ребята, – говорил Котов, пока кабина поднималась на второй этаж. – Постараемся взять этого парня без шума и пыли. Учтите, он может быть вооружен. Поэтому нужна предельная осторожность. – Дверцы лифта открылись, и троица шагнула в холл. – Стрельбу не открывать ни при каких обстоятельствах. Здесь гражданских до черта.

– А если он начнет палить?

– А если он начнет палить, – жестко ответил майор, – попытаемся взять его, используя естественные укрытия. Все, закончили базар. Я – направо, ты – налево, вы – прямо. Пошли.

Котов осмотрелся. Народу здесь и правда тьма. Как на толкучке в базарный день. И все заняты делом, работой. Это, в общем-то, неплохо, девять десятых можно отбросить сразу. Болтают друг с другом, перекидываются какими-то малопонятными репликами. Котов пошел между столами, отчаянно крутя головой. Лже-Беклемешев должен быть где-то здесь. Теоретически террорист мог подняться и на третий этаж, и на четвертый, и выше. Но зачем? Бомбу подкладывать? Не имеет смысла. Тут и так две трети сотрудников уже на ушах стоят. Он и фамилию назвал, Полетаева – та самая дама, которой передали кассету. Все это завязывалось в один клубок.

Котов сунул руку за пазуху и переложил пистолет в карман пиджака. Он не собирался стрелять, однако пистолет, зажатый в руке, сам по себе довольно увесистое оружие. При ударе в висок человек отключается сразу.

* * *

Марафонец оторвался от составления описания, поднял голову и сразу же заметил оживление в зале. Человек, шагавший между столами и озиравшийся вокруг, явно был здесь лишним. Он не вписывался в особую, сумасбродно-творческую атмосферу этого места. Телевизионщики оглядывались на него, как на чудака, явившегося на пляж в смокинге. Спокойно и медленно, стараясь не привлекать внимания, Марафонец поднялся и пошел в противоположную сторону, удаляясь от человека в строгом костюме и галстуке. Тот не вынимал руки из кармана пиджака, и, в общем-то, несложно было догадаться, что там, в кармане, вовсе не карамелька для приятеля.

«Ну, вот и ФСБ, – подумал Марафонец. – Прямо как по нотам. Пора сдергивать».

– Простите, – остановившись на секунду, он наклонился к сидящей за столом миловидной девушке, – где здесь… Н, как это называется… Комната, в которой у вас передачи делают?

– Монтажная студия? – понимающе кивнула та. – Вам Вероника нужна? Это прямо по коридору, четвертая дверь налево. Увидите, там написано.

– Спасибо.

Марафонец быстро глянул через плечо. Незнакомец в костюме был уже в середине зала. Он еще не заметил Марафонца, но тем не менее задерживаться смысла не имело. Ни к чему искушать судьбу. Она и без того слишком благосклонна. Марафонец сунул руки в карманы джинсов и спокойно пошел к выходу, в который, как в колодец, то и дело ныряли какие-то люди, а затем выныривали, сжимая в руках кто кассеты, кто листы бумаги, кто конверты или толстые папки. А вокруг продолжали галдеть, гомонить… Марафонец прибавил шагу.

«Спокойно, – сказал он себе. – Спокойно. Все нормально. Все как и положено. ФСБ должна была появиться и появилась. Удивляться тут нечему».

Между ним и человеком в строгом костюме пестрой стеной стояли сотрудники телецентра, перекрывая фээсбэшнику обзор. Марафонец свернул за угол и почти побежал.

«Четвертая дверь налево, – повторял он про себя. – Налево, четвертая дверь».

* * *

Когда дверь в аппаратную открылась, монтажер Артем буркнул вполне отчетливо:

– Ну какого черта-то?

Сидящий рядом оператор Миша развернулся на табурете.

– Отцы, так не годится, – начал он и осекся, увидев вполне официальную фигуру, от которой за версту несло спецслужбой.

Не обращая внимания ни на монтажера, ни на оператора, вошедший остановился, глядя на Веронику.

– Вероника Глебовна Полетаева? – осведомился он, сверяясь с записью в блокнотике.

– Да, я. – Вероника посмотрела на оператора, ища поддержки, но тот, похоже, был растерян не меньше.

– Капитан ФСБ Зиновий Ефимович Беклемешев. – Мужчина шагнул ближе, вытащив из нагрудного кармана удостоверение, приоткрыл, давая ей возможность увидеть фотографию. – Вероника Глебовна, мне поручено снять с вас показания по поводу утреннего происшествия.

– Но я уже давала показания. – Вероника поднялась. – Как только позвонила, ваши коллеги сразу приехали, и я им все рассказала. Больше мне добавить нечего. Если вы не возражаете, я вернулась бы к работе. У нас через полчаса репортаж идет в эфир.

– Это не тот ли репортаж, который вы снимали на Курском вокзале? – Мужчина улыбнулся, однако доброжелательности в этой улыбке было не больше, чем в ледяной глыбе.

– Тот самый! – ответил с вызовом Миша. – А что?

– Должен вас разочаровать: в ближайшие сутки эта передача в эфир не пойдет.

– Это почему еще? – вскинулся Миша. – Что за дела?

– Таково распоряжение Президента и Министерства по чрезвычайным ситуациям, – сообщил официально-холодно незнакомец. – Итак, Вероника Глебовна, мне нужно с вами поговорить. Необходимо уточнить кое-какие детали.

Девушка нерешительно пожала плечами.

– Ну, если необходимо. Хорошо. Только боюсь, что здесь нам поговорить спокойно не дадут.

– Нам выделили комнату. Пойдемте.

Вероника потянулась за сумочкой.

– Ничего не берите, – пресек ее движение капитан. – Через несколько минут вы вернетесь обратно.

– Но, может быть…

– Ничего не надо, – отрубил тот сухо. – Пойдемте. Не будем терять времени.

Миша и Артем переглянулись.

– А вы, молодые люди, – обратился к ним мужчина, – пока не покидайте помещения. Мне понадобится сделать кое-какие уточнения относительно данной пленки.

Капитан и Вероника вышли в коридор, и дверь за ними захлопнулась.

– Налево, пожалуйста, – предложил капитан спутнице.

Вероника пожала плечами. Налево так налево. Она сейчас даже не думала о том, куда этот службист ее ведет. В сущности, какая разница! Ну ответит на пару-тройку вопросов. Пустяк. Досадно, правда, что от работы оторвали. И Марафонец остался внизу. Черт! Она вдруг вспомнила о том, что ее утренний знакомец – экс-террорист, а значит, может быть схвачен. До тех пор, пока у нее не появятся окончательные ответы на многочисленные репортерские «что» и «как», следовало поберечь этого человека. Вполне возможно, это будет самый грандиозный репортаж последнего десятилетия. Кстати… Беклемешев, знакомая фамилия. Где-то она уже слышала ее. Беклемешев… Беклемешев…

Вероника вдруг остановилась.

«Корочки! В корочках у франтоватого капитана на вокзале стояла та же фамилия. Беклемешев Зиновий Ефимович! Но тогда кто этот человек? Зачем он пришел?»

– Подождите, мне нужно на минуточку отлучиться, – сказала девушка, стараясь, чтобы голос звучал как можно беспечнее. – Назовите номер комнаты, я через пару минут подойду.

– Идите прямо, Вероника Глебовна, – спокойно, но с металлической нотой в голосе скомандовал мужчина. – И не делайте лишних телодвижений.

Вероника вдохнула, собираясь позвать на помощь, и в тот же момент под ребра ей уткнулся ствол пистолета.

– Я сказал: прямо, – зловещим шепотом выдохнул незнакомец. – И не вздумай верещать. Продырявлю, как бабочку. Пошла.

Это «пошла» хлестнуло Веронику, словно пощечина. Грубая, уродливая, презрительная форма обращения.

– Кто вы такой? – В голосе девушки послышались испуганные ноты. – Что вам нужно?

– Иди прямо, сука, – так же хрипло и тихо выдохнул незнакомец ей в ухо. – Пошла, тварь, а то убью. Быстро. Быстро, я сказал.

Он как-то очень ловко и умело ткнул стволом пистолета ей под ребра. Бок прострелило невероятно сильной болью. Вероника на секунду задохнулась. Незнакомец достаточно мощно толкнул ее в спину, одновременно придерживая, чтобы толчок этот не выглядел для окружающих как грубость. Вероника будто споткнулась на ходу.

– Осторожнее, девушка, осторожнее, – громко и весело произнес мужчина и тут же добавил: – Не рыпайся, тварь. Пошла.

– Что вам нужно?

Вероника побледнела. Страх, посетивший ее сейчас, был куда более сильным, чем утренний. Они вернулись. Она ни на секунду не сомневалась в том, что этот человек, выдающий себя за сотрудника спецслужбы, принадлежит к группе бандитов, заложивших бомбы. Но зачем она им понадобилась? Ей ведь ничего не известно. Передали кассету, только и всего.

– Сюда.

«Чистильщик» ухватил ее за руку выше локтя и дернул в узкий коридорчик, из которого вели только две двери – в кладовку уборщицы и в туалет. Прежде чем втолкнуть Веронику в комнату с инвентарем, незнакомец оглянулся. Все в порядке. Все тихо. Захлопнув дверь, он развернул Веронику лицом к себе и, прижав к стене, надавил локтем на шею.

«Что же у них за привычка-то у всех?» – подумала женщина вяло. Она даже не осознала всей язвительности фразы. Теперь ствол пистолета упирался ей в живот, чуть пониже солнечного сплетения.

– Что тебе рассказал Марафонец?

– Кто? Я не знаю никакого Марафонца.

– Врешь, сука. Наши люди засекли вас, когда вы уходили с вокзала. Говори, тварь, или пристрелю. Где он?

– Я не понимаю.

– Она не понимает. Слышали? – осведомился незнакомец, словно кроме них в комнате была целая рота невидимок. – Она не понимает. Где он, тварь? Говори быстро, а то шею сверну.

– Да о чем вы? – Вероника заметила, что голос ее неприятно дрожит, но ничего не могла с собой поделать. Страх был слишком всемогущ.

– Марафонец, – наклонившись к самому ее лицу, пояснил человек. – Скажи мне, где он, и я оставлю тебя в живых. Ну?

Вероника ужаснулась. Глаза незнакомца были абсолютно пустыми и поблескивали, словно бутылочное стекло, зеленоватым туманным блеском. В них не было абсолютно никаких эмоций. Ни ненависти, ни злобы, ни сожаления. Безграничное равнодушие.

«Он убьет меня, – подумала Вероника. – Убьет, потому что ему наплевать, оставить меня в живых или пристрелить. Если у него нет конкретного приказа „не убивать“, он выстрелит. Этот человек абстрагирован от мира. Да он и не человек вовсе. Упырь, вурдалак. Только у вурдалака может быть такое лицо. Ничего не выражающее. Пустое. Беспредельно холодное. Холоднее пустоты».

– Так где Марафонец? – напомнил ей о своем присутствии мужчина, усиливая нажим на шею.

Вероника испуганно открыла рот, попыталась втянуть воздух, но поняла, что ничего не получается. Этот человек умел убивать. Именно этим он сейчас и занимался. Душил ее.

Из горла женщины вырвался слабый хрип.

«Надо сказать ему, – подумала она. – Надо сказать. Иначе он пристрелит меня. Или задушит. Или… Черт возьми, какая разница! Убьет! Просто убьет. Меня не будет. Вообще. А когда он уйдет, можно зайти в ближайший кабинет, позвонить в зал и сказать кому-нибудь, чтобы Марафонца увели на другой этаж».

Теперь у нее не было ни тени сомнения, что Марафонца нужно спасать. Спасать его и спасаться самой.

Мужчина чуть ослабил хватку, позволив ей вдохнуть. На секунду в его глазах возникло что-то такое, из чего Вероника поняла: даже если она скажет, где находится ее новый знакомый, уйти не удастся. Марафонец знает что-то очень важное. Они боятся, что это что-то теперь известно и ей.

* * *

Коридор был длинным, со множеством дверей, с табличками и светящимися панно. На стенах висели щиты с объявлениями, записками, распоряжениями. Белый электрический свет заливал вавилонское телевизионное столпотворение. Люди, люди, люди… Везде люди. Высокие и низкие, худые и толстые, бородатые и безбородые, заросшие и стриженые… Много, слишком много, чтобы зацепиться взгляду…

Марафонец успел пройти не больше двадцати шагов, как вдруг одна из дверей распахнулась и из комнаты в коридор вышла Вероника. Под локоть ее вел Тель собственной персоной, одетый как типичный гэбист: серый аккуратный костюм, светло-голубая рубашка и темный однотонный галстук. Через руку убийцы висел длинный габардиновый плащ.

«В западных боевиках так носят оружие», – отстранение подумал Марафонец.

Пара остановилась, перебросилась несколькими короткими фразами, затем Тель быстро повел Веронику по коридору. В противоположную от Марафонца сторону. Вероника о чем-то спрашивала «чистильщика», а тот отвечал, судя по всему, односложно, так как волнение девушки возрастало с каждой секундой.

По коридору сновали люди, абсолютно разные и одновременно похожие друг на друга какой-то сумасшедшинкой в глазах. Марафонец же, чужак, не от мира сего, лавировал меж ними, словно опытный слаломист между флажками, то и дело бормоча: «Извините. Прошу прощения. Извините».

Оказавшись в конце коридора, Тель вдруг очень ловко принял вправо и буквально втолкнул Веронику в небольшой темный закуток. Марафонец побежал, расталкивая спешащих навстречу. Он влетел в узкий тупичок как раз вовремя, успев заметить, как захлопнулась пластиковая, «под дерево», дверь, и услышав сухой щелчок замка.

* * *

– Я повторяю вопрос в третий раз. Четвертого не будет. Если хочешь жить, сука, отвечай. Где Марафонец?

– Он… – Женщина закашлялась. Спертый воздух комнаты, насыщенный запахом плохо отжатых мешковинных тряпок, сырого дерева и казенных халатов, ворвался в легкие, заставив их болезненно сжаться. – Он…

– Говори, тварь. – Мужчина ткнул стволом пистолета ей в подбородок.

– Он… – начала снова она, и в этот момент дверь резко распахнулась, ударив убийцу в спину.

Тот качнулся вперед, припечатав Веронику к стене, а мгновением позже чья-то гибкая тень скользнула в полумрак подсобки. Послышался тихий хлопок выстрела, и в стене у двери образовалась небольшая воронка. Вероника услышала странный звук, похожий на резкий гортанный выдох, затем два гулких удара. Ее мучитель осел на пол, а в сумраке комнаты девушка различила знакомый силуэт.

– Это вы? – выдохнула она.

– А кто же еще, – буркнул Марафонец. – Зачем вы пошли с ним?

– Этот человек сказал, что он из ФСБ, предъявил документы…

– Да неужто? Что же вы, любезная моя репортерша, покупаетесь-то, как девочка сопливая? – Марафонец говорил быстро и тихо. Опустившись на корточки, он аккуратно притворил дверь, затем перевернул лежащего, хмыкнул: – Знакомые все лица.

– Кто это?

– В группе его звали Тель. Снайпер. «Чистильщик». – Марафонец быстро взглянул на Веронику и поинтересовался словно между делом: – Вы-то как, в норме?

Вероника почувствовала, как кровь ударила в голову. Невероятное внутреннее напряжение, стиснувшее тело словно цепями, превратилось в сгусток ярости, безграничную злобу на этого спокойно сидящего у ее ног человека.

– А вы что, доктор? Какое вам до этого дело? – скривилась она.

Марафонец удивленно посмотрел на девушку, хмыкнул озадаченно, дернул мускулистыми плечами.

– А я и не говорил, что мне есть до этого дело. Я просто спросил, в норме ли вы.

Произнося это, он быстро обшаривал карманы лежащего на полу мужчины. Вытащил удостоверение.

– Ага, ФСБ. Ну-ну. – Он поднял плащ. Увидев зажатый в безвольных пальцах пистолет с глушителем, присвистнул. – Вот какими мы пушечками теперь пользуемся. Раньше-то поскромнее были.

– Это все из-за вас, – сказала зло Вероника. – Ему были нужны вы.

– Знаю, – спокойно кивнул Марафонец. – Ясно, что не вы. С вас им взять нечего. Вы же все равно ничего не знаете.

– Да? А вот этот человек, Тель, думал иначе. Он едва не пристрелил меня.

– Это обычная перестраховка.

– Да мне-то какая разница! Пули все одинаковы.

– Это вы верно подметили.

Губы девушки скривились, и она вдруг с удивлением поняла, что сейчас заплачет. От боли и обиды. Марафонец, похоже, держал ее за дешевую куклу, которой даже объяснять ничего не надо, за набитую дуру, полную идиотку.

«Впрочем, – вспыхнула в мозгу трезвая, совершенно холодная мысль, – как тебя еще можно назвать? Поперлась с первым встречным, купилась на дешевые красные корочки. Да сейчас таких корочек на каждой улице навалом. На любом рынке за полтинник».

– Смотрите. – Марафонец приподнял пистолет и продемонстрировал его дрожащей женщине. – Да не бойтесь вы так, – добавил он. – Этот человек уже не опасен.

Вероника прикрыла вдруг округлившийся рот ладонью.

– Вы что, убили его? – спросила она.

– Да бог с вами! – Марафонец засмеялся чуть-чуть натянуто, но с некоторой долей веселья. – Вы, похоже, меня за мясника держите. Я не имею привычки убивать без причины. Тель придет в себя минут через двадцать – двадцать пять.

– Вы ведете себя так, будто ничего не произошло, – вновь окрысилась Вероника.

– А разве это не соответствует истине?

– Да ваш Тель чуть не убил меня!

– Не убил же, – философски заметил Марафонец. – Видите? – Он покрутил пистолет.

– Ну и что? Обычный пистолет, – сказала Вероника.

– Пистолет, – подтвердил, продолжая сидеть, Марафонец. – Совершенно верно. Только я вас не спрашивал, что это такое. И не такой уж он обычный.

– Что же в нем странного?

– Странно в нем то, что это «гюрза» – новейшее оружие. Разработано по заказу МВД и ФСБ.

– Ну и что?

– А то, что пистолетов этих – раз-два и обчелся. Гарантированно пробивает мягкие бронежилеты первого, второго и третьего класса защиты с расстояния более пятидесяти метров. Если вам это о чем-нибудь говорит.

Веронике это ни о чем не говорило.

– Ладно, я смотрю, вы в этом деле не очень тямкаете.

Вероника помялась.

– Может, мне выйти?

– Зачем? – спросил Марафонец, аккуратно положив пистолет к ногам неподвижного Теля.

– Ну как… Вы же переодеваться будете?

– С чего это вы взяли?

Марафонец перевернул «чистильщика» на живот, снял свисающую с ближайшего ведра мокрую тряпку и принялся стягивать руки убийцы за спиной.

– Ну… Все так делают.

– В кино так делают. В жизни редко. К тому же здесь, на втором этаже, я видел еще одного похожего парня. Может быть, он и в самом деле из спецслужбы, а если такой же «липовый» фээсбэшник, как и Тель? Среди вашего пестрого кагала в «свадебном наряде» я буду светиться, как три тополя на Плющихе. Если по залу разгуливает настоящий гэбист, то у него уже есть описание нашего приятеля. – Марафонец пнул безвольное тело коленом под зад. – Меня могут схватить, а я этого не хочу. Если же он убийца, то будет искать своего напарника. То есть опять же костюм, рубашечка, галстучек. Так что в джинсах сейчас безопаснее.

– А вы разве не знаете террористов в лицо? – спросила Вероника.

– Знаю, но не могу быть уверен, что Хорь не навербовал еще кого-нибудь.

Произнося этот монолог, Марафонец второй тряпкой замотал убийце рот и связал шнурки ботинок.

– Надо его допросить, – предложила Вероника.

– Что сделать?

– Допросить. Узнать, где бомбы.

– Вы думаете, он вам скажет? – Марафонец усмехнулся, затем еще раз и наконец расхохотался. Хохот этот оборвался так же резко, как и возник. – Честное слово, не понимаю, как вы так долго продержались в репортерax? Наверное, просто повезло. – Заметив, что девушка собирается ответить на резкость резкостью, он поднял руку. – Спокойно. Без шума. – И пояснил: – Этот человек ничего не скажет. А если и скажет, то какую-нибудь туфту. Но даже если он назовет вам места закладки бомб, вы что, броситесь проверять?

– Нет, сообщу в ФСБ, – чуть резче, чем ей хотелось, ответила Вероника.

– Да? И как же вы с ними свяжетесь?

– Позвоню.

– Кому? – с каким-то даже сожалением спросил Марафонец. Выражение его лица сейчас напоминало маску арлекина. Он словно заранее жалел о почившем в бозе. – Вы думаете, этот парень пришел сюда просто так, прогуляться? А пушку свою он нашел на улице или на толкучке купил за тридцать кусков? Родная моя, проснитесь, протрите глаза.

Девушка вдруг вспомнила о реальной фамилии в фальшивом удостоверении.

– Ну ладно, пусть не в ФСБ. В милицию. Устроит тебя милиция? – продолжала напирать Вероника.

– Нет, не устроит. На каком свете ты живешь? Послушай, это дело наверняка курирует ФСБ. Даю стопроцентную гарантию. Значит, все сведения приплывут опять-таки туда. Милиция не успеет даже носом повести, а мы оба уже будем лежать где-нибудь под лестницей с дырками в голове. Аккуратными такими дырочками.

Вероника промолчала.

* * *

Котов толкнул дверь, ведущую в монтажную студию. Двое сидящих внутри мужчин тут же обернулись. На лицах обоих застыло знакомое выражение раздраженного ожидания. Такое бывает у крайне занятых людей, когда их «достают».

– Это монтажная? – спросил Котов. Честно говоря, он представления не имел, как должно выглядеть место, в котором телевизионщики творят свои чудеса.

– Она и есть, – кивнул сидящий за огромным пультом молодой, но отчего-то седой уже парень в футболке и джинсах.

Вид его показался Котову не очень естественным: натянутая, напряженная спина, лежащие на ляжках ладони, деревянные ноги.

– Так, а Веронику Глебовну Полетаеву где я могу найти? – Котов продолжал стоять на пороге, периодически поворачивая голову и осматривая коридор.

– Это мы у вас должны спросить, – буркнул второй, худой нескладный парень.

– Не понял.

Котов узнал говорящего. Оператор, которого он сегодня видел на вокзале.

– Ничего странного, – вяло схамил седой.

– Ваш человек увел Нику несколько минут назад. Сказал, что ему надо с ней переговорить, – пояснил Миша. – Беклемешев, по-моему. Капитан.

– Понятно, – кивнул Котов. – Сидите здесь и никуда не выходите.

– По-моему, где-то я это уже слышал, – вздохнул седой.

Он наклонился вперед, поставил локти на колени и положил подбородок на раскрытые ладони. Взгляд его стал откровенно воловьим.

Котов прикрыл дверь, достал из кармана рацию и, щелкнув тумблером, произнес:

– «Первый» – всем. Доложить обстановку.

Эфир тут же ожил:

– «Второй», в общем зале чисто.

– «Третий», проверил студии, чисто.

– «Четвертый», осматриваю технические помещения. Ничего пока.

Проходящие мимо, кто с удивлением, а кто с интересом, разглядывали стоящего посреди коридора Котова.

– Ребята на вахте, что у вас?

– Ничего, товарищ майор, чисто. Разыскиваемый не появлялся. Полетаева – тоже.

Выходило, что и двойник Беклемешева, и Вероника где-то здесь, внутри здания. Котов сунул рацию в карман и пошел по коридору, читая надписи на дверях. Время от времени он останавливался, заглядывал в очередной кабинет, извинялся и шел дальше.

У Котова было одно преимущество: он знал Веронику Полетаеву в лицо, в то время как лже-Беклемешев его, Котова, знать не мог. Или мог?

Остановившись перед дверью с надписью «БЕЗ ИДЕЙ НЕ ВХОДИТЬ!», Котов постучал и нажал ручку.

* * *

В это время справа, метрах в десяти от него, из закутка вынырнули Вероника и Марафонец.

– Пожарный выход по коридору направо, – объясняла Вероника. – Но он, наверное, закрыт. Он все время закрыт. Не только сегодня. Сколько себя помню, столько он и закрыт.

– Ничего, это не страшно. Главное, что он есть. Ваша машина здесь? – спросил Марафонец.

– На стоянке, – ответила Вероника и поинтересовалась: – А откуда вы знаете, что у меня есть машина?

Марафонец неопределенно дернул головой.

– Вообще-то я о служебной говорил. А у вас есть еще и своя? Здорово. А вот я так и не скопил…

– Понятно.

– Видеокамера в машине?

– У меня нет видеокамеры.

– Это плохо, она может понадобиться. – Марафонец на секунду остановился, затем решительно потянул ее за руку. – А у этого… Эйзенштейна сутулого… Попросить нельзя?

– У Миши? Нет. Во-первых, он со своей камерой не расстается ни на секунду. Во-вторых, разве не вы сказали, что по этажу ходят убийцы? Значит, возвращаться нельзя.

– Да, верно, – сказал Марафонец и махнул рукой. – Ладно, черт с ней! Обойдемся как-нибудь без камеры.

Они свернули на пожарную лестницу и побежали вниз.

На первом этаже Вероника шагнула было к двери, ведущей в холл, но Марафонец остановил ее:

– Постойте-ка, туда нельзя. Нас ищут, и главный вход, само собой, перекрыт. Выйдем через запасную дверь, возьмем нужную машину и уедем, – говорил он абсолютно категоричным тоном, не допускающим возражений.

Вероника дернула плечом.

– Насколько я понимаю, вы взяли роль лидера на себя? Действуйте.

Марафонец толкнул дверь пожарного выхода. Глухо бряцнул в пазах замок, скрипнули петли.

– М-да… – разочарованно протянул Марафонец. – И правда, заперта.

– Я же предупреждала.

– Вы-то предупреждали, да я не слушал.

Марафонец огляделся, решительно стянул плащ, снял висящий на стене огнетушитель и, завернув его, словно в пеленку, что было сил саданул в армированное тонкой проволокой стекло, на котором моментально вспыхнуло мутное белое солнышко мелких трещин. Лучи протянулись вверх до алюминиевой рамы. Отдельные кусочки стекла повисли на проволоке.

– Постойте, этого нельзя делать!

– Конечно, можно.

Марафонец размахнулся еще шире и, вкладывая в удар всю силу, хакнул натужно, хрипло, словно концентрируя всю энергию удара в одной крохотной точке. Острая кромка огнетушителя врезалась в стекло, и то, не выдержав атаки, вылетело, мокрой тряпкой шлепнувшись на асфальт.

– Вот и все. – Марафонец поставил огнетушитель в угол и протянул плащ женщине. – Наденьте, прохладно сегодня.

– Нет, спасибо, – поблагодарила та. – Не хочу.

– Не волнуйтесь, не порежетесь, – заверил женщину Марафонец. – Такие стекла хороши тем, что от них почти никогда не бывает осколков. Позаботился добрый человек, спасибо ему.

Вероника усмехнулась.

– Все равно не хочу.

– Как знаете. Ну, тогда идемте, что ли? – Марафонец помог девушке выбраться, затем перелез сам. – Вот и все. Как думаете, – спросил он, – ваш шофер никуда не ушел?

– Кто его знает. – Девушка неопределенно шевельнула бровями. – Витька – кот: хочет – сидит на месте, хочет – уйдет. Ему от начальства влетает за это здорово, а он утрется и опять за свое.

– Да ну? – хмыкнул собеседник. – И до сих пор не уволили?

– Он водитель – ас. При необходимости в любую точку Москвы за десять минут домчать может.

Парочка свернула за угол и оказалась на обширной автомобильной стоянке. Рыжий «рафик» с белой полосой маячил неподалеку от ворот. Площадка оказалась забитой до отказа, поэтому Марафонец и Вероника могли идти не боясь. От наблюдателей Котова их скрывали три ряда глянцевых механических зверей.

– Вы, главное, не паникуйте, – увещевал Веронику Марафонец, пока они шагали к «рафику». – Даже если вас окликнут или еще что-нибудь, не пытайтесь бежать. Не нервничайте. Спокойно оборачивайтесь и делайте удивленное лицо: мол, ничего не знаю. А пока будут разбираться, что-нибудь придумаем.

– Спасибо, – усмехнулась Вероника, – но я предпочла бы обойтись без эксцессов. Мы же не кино снимаем.

– Вот именно. Не кино. Поэтому благородные стражи порядка для начала начистят нам физиономии, а уж потом будут разбираться, кто мы да откуда.

– Утешили, – хмыкнула женщина.

Они протиснулись между синей «пятеркой» и стареньким салатовым «Москвичом» и оказались возле «рафика». Виктор дремал на переднем сиденье. Когда Вероника открыла дверцу, он встрепенулся и посмотрел на беглецов красными спросонья глазами.

– Выспался?

– Твоими молитвами, мать.

– Тогда поехали, – скомандовала девушка.

– А Мишку ждать не будем?

– Мишка остался.

– Понятно.

Виктор завел двигатель, нажал на газ, и «рафик» неторопливо пополз к воротам. Поста здесь не было, и они беспрепятственно выкатились на улицу Королева.

– Ну и куда мы направляемся? – поинтересовался шофер.

Вероника повернулась к Марафонцу.

– Давайте, барин, заказывайте.

Тот пожал плечами.

– Не знаю.

Шофер то и дело поглядывал на них в зеркальце заднего вида. Наконец он не выдержал:

– Ребята, я, может, и похож на экстрасенса, но мысли читать не умею. Так что вы уж решайте поскорее…

– Слушайте, – нашлась Вероника. – Вы говорили, что Хорь… Или как его там?

– Правильно, Хорь.

– Вот. Короче, что Хорь собрал вас всех в одном месте.

– Ну да, – подтвердил Марафонец.

– Что это за место? Где оно находится? Вас же должны были оттуда увозить, привозить обратно. Не всю же неделю вы там сидели.

– Не всю, – согласился Марафонец. – Однако места я не знаю. Что-то похожее на пионерский лагерь.

– А название?

– Название, может, и было, но я его не видел. Старый такой пионерский лагерь. Довольно убогий. Туда, должно быть, года три уже никто не наезжал. Все травой заросло.

– Но дорогу-то вы запомнили? Хотя бы направление? Куда ехала машина? На север, на запад, на восток, куда?

– Не знаю, – покачал головой Марафонец. – Нас везли в фургоне, мебельном, с закрытым кузовом.

– А кто сидел за рулем?

– Один из группы. Сперва это был Генерал. Потом Пастух. Но он не больно-то разговорчивый. Вообще большинство ребят, по-моему, жалели, что ввязались в это дело…

– Допустим, дороги ты не видел, но звуки-то, звуки ты слышал? – вмешался в разговор шофер. – Ну там гравийная дорога, асфальтовая, шум машин, оживленная трасса, не очень.

– Нет. – Марафонец покачал головой. – Не слышал. Они музыку заводили. Повороты я, конечно, чувствовал, и трясло временами, но шумы с улицы почти не доносились.

– Какая музыка? Напеть можете? – спросила Вероника, наклоняясь вперед.