Текст книги "Чертова дюжина"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Что должны узнать мечущиеся по площади, прячущиеся за БТРы «гады», было не очень ясно. Однако Пастух показал пилоту: разворачивайся. Стоящие у известного здания на Лубянской площади перепуганные милицейские и военные чины увидели, как вертолет, не сбавляя скорости, развернулся на месте и понесся обратно.

– Старый! – Крекер пихнул Папашу Сильвера. – Гранатами их! Давай им по гранате в задницу засунем!

Папаша Сильвер сидел, уперевшись ногой в дверной проем, направив ствол «АКМСУ» вертикально вниз. В отличие от Крекера, он не старался никого убить. В его планы входило только отсечь членов своей группы от преследования, дать им время подняться на крышу.

Он повернулся, подмигнул Бегемоту и буркнул:

– Все нормально, ребята. Для вас война уже закончилась.

Бегемот, прижимающий к себе бесчувственного Чубчика, баюкающий его, как малое дитя, вымученно улыбнулся в ответ. Он сомневался в справедливости сказанного.

Как только вертолет поравнялся с шеренгой БТРов, Пастух вновь надавил на гашетку.

Крекер швырнул вниз две гранаты и выпустил длинную очередь в сторону милицейских бонз, которые словно со стороны наблюдали за побоищем. Те испуганно бросились к машинам, петляя словно зайцы. У Крекера не было времени выцеливать бегущих, однако он веселился вовсю: нажимал и нажимал на курок, наблюдая, как падают внизу человеческие фигурки. Опустошив рожок, он отстегнул его, бросил вниз, вставил следующий и щелкнул затвором.

– Хорош, – Папаша Сильвер ткнул его в плечо. – Хватит, говорю.

Вертолет резко взмыл вверх, к крышам, к вечернему осеннему небу. Весело оскалившись, блондин выпустил еще одну длинную очередь по окнам ФСБ, но то ли не попал, то ли сделаны они были из пуленепробиваемого стекла – не осыпалось ни одно. Вертолет прошел над Большой Лубянкой до Кузнецкого моста, поднимаясь все выше и выше, развернулся и поплыл к «Детскому миру».

– Мы сделали все, что от нас зависело, – сказал Пастух. – Теперь будем ждать.

* * *

Дав последние указания, Шептун стянул с головы наушники, глубоко вдохнул, медленно выдохнул, посмотрел на Близнеца и сказал:

– Ну что, тронулись?

Поднявшись, Шептун взял стоящий у стола автомат, перехватил его поудобнее и, широко размахнувшись, ударил прикладом по стойке с аппаратурой.

Близнец, захлопнув крышки «notebook», поставил их один на другой, вырвал шнуры и грохнул об пол. Затем несколько раз наступил каблуком. Послышался хруст, корпуса компьютеров треснули. На всякий случай Близнец еще несколько раз ударил сверху прикладом автомата.

– Осталось прибраться, – весело подмигнул ему Шептун. Открыв стоящий у борта атташе-кейс, боевик вытащил из него мины с замедлителями. Выставив нужное время, он разложил их по всему кузову и, оглядевшись, удовлетворенно произнес: – Вроде бы все. – Повернувшись к человеку в штатском, до сих пор не сказавшему ни слова, широким жестом указал на дверь. – Ваше величество, задание выполнено, карета подана. Прошу.

* * *

Первым по лестнице бежал Ватикан, за ним – Леденец с Дофином на плечах, замыкала группу Белоснежка. На бегу она прислушивалась к происходящему на улице.

Леденец, тяжело дыша – Дофин, несмотря на худобу, оказался весомой ношей, – поднял голову и прохрипел:

– Ватикан, где здесь выход на крышу?

– Хрен его знает! Тут должен быть.

Внизу зазвенели стекла, зазвучали шаги, неровные и тревожные в гулком помещении.

Белоснежка шагнула к перилам и посмотрела вниз. Лестница пока была пуста. Солдаты растекались по первому этажу. Хорошо. Ватикан обернулся и вопросительно дернул бровями. Девушка махнула рукой: поднимайся, поднимайся!

Одолев последний пролет, боевики огляделись.

– Ну и куда здесь? – спросил Леденец. – Направо? Налево?

Ватикан пожал плечами и неуверенно указал направление:

– По-моему, направо.

– По-твоему или направо?

– Направо, – решительно кивнул тот. – Пошли.

Они побежали по длинному пустынному коридору мимо ярких витрин с игрушками, посудой, одеждой, какими-то иностранными цацками, яркими мячами, очаровательными куклами и техникой, мимо бесконечных, как дорога в коммунизм, прилавков с трусами и майками, постельным бельем и обувью. Самое смешное, что ни один из них даже не представлял себе, где выход на крышу, хотя каждому хотя бы раз доводилось бывать в «Детском мире».

– Здесь должен быть служебный вход, – сказала Белоснежка. – Где-то же располагается дирекция? Буфет опять же.

– Да, должен, – подтвердил Леденец. – Вот будет хохма, когда выяснится, что это все вообще в другом здании находится.

– Нет-нет, где-то здесь, – бормотал Ватикан. – Там лифт был, я помню. Директор же, наверное, к себе не пешком поднимается.

– А может, он вообще в подвале сидит, – огрызнулся Леденец.

Все трое слышали приглушенные команды. Солдаты осматривали магазин, бежали вверх по крутым, как склоны Эвереста, лестницам.

– Ну вот, я же говорил. – Они в очередной раз завернули за угол, и Ватикан указал на распахнутую настежь дверь, за которой виднелась сетка лифта. – Я же говорил, – возбужденно повторил он. – Пошли.

Они побежали к лифту.

Солдаты уже достигли четвертого этажа.

* * *

Дофин пришел в себя внезапно, однако инстинкт подсказывал ему: не открывай глаза. Он попытался оценить ситуацию трезво и здраво. Его куда-то несли. Понятно, что это не могли быть свои. Свои бы оставили ему оружие, а пистолета в руках не было. Куда же его тащат?

Дофин чуть-чуть приоткрыл веки. Его нес на спине какой-то лысый здоровяк.

Леденец? – предположил он. Нет, не Леденец. Леденец был в их команде, когда затевалась эта операция, а потом его убили, а вместо него подослали двойника. Они все работают на КГБ. Леденец никогда бы его не ударил. А этот ударил и отобрал пистолет. И здание это – наверняка КГБ. Сейчас его притащат в подвалы и будут пытать, чтобы узнать правду об остальных ребятах. Но это они просчитались, он просто так не дастся.

На секунду боевик перестал контролировать себя, напрягся, и Леденец, почувствовав это, спросил громко:

– Дофин, ты очнулся, мужик? Просыпайся.

Тот не ответил, обмяк, склонил голову на плечо. Вспомнил, что раньше пистолет покоился в набедренной кобуре. Но теперь его там нет. Зато у двойника Леденца должен быть. Можно исхитриться, выхватить оружие и показать всем этим сволочам, где раки зимуют. А где они зимуют, раки-то?

– Зараза, тяжелый какой, – механически бормотнул Леденец, подкидывая бесчувственное тело на спине и перехватываясь поудобнее. – Угораздило же меня так ему врезать.

Они одолели уже целый пролет, когда солдаты мощной ватагой вывалились на площадку четвертого этажа, на пару секунд замерли, прислушиваясь, затем гурьбой рванули вверх. Белоснежка махнула товарищам: поднимайтесь, а сама присела на ступеньку и подняла автомат.

Площадка пятого этажа не была последней. Слева располагалась дубовая дверь, запертая на замок. За ней-то, вероятно, и находились многочисленные служебные помещения. Однако выход на чердак и крышу скорее всего был еще выше.

Белоснежка понимала: силы у ребят на исходе и, если солдат не задержать, им не уйти. Солдат много, очень много. Сотня против одного, молодые, свежие, здоровые и перепуганные. Девушка чувствовала, как проходит действие метедрина. Усталость давила на плечи, в глазах появилась перламутровая пелена сонливости. Желание прилечь и уснуть было пока еще слабым, но, если не сделать вторую инъекцию, скоро оно станет непреодолимым. Навалится черным мохнатым зверем, и тогда она перестанет контролировать собственные действия и уснет. Оставалось надеяться, что к тому моменту, когда это произойдет, они будут уже далеко.

Солдатики бежали вверх. Похоже, несколько минут без стрельбы вскружили им голову. В пылу охотничьего азарта они совершенно забыли об осторожности. Белоснежка нажала на курок. На крутой лестнице, огромной и гулкой, сухое чавканье «вала» отозвалось сумасшедше громким эхом. Пули ударили в стену поверх голов солдат, заставив их остановиться и торопливо скатиться вниз, в мертвую зону.

Спокойно, без суеты Белоснежка вытащила полный магазин и пристегнула вместо пустого. Одна из легенд, навеянных голливудской кинопродукцией, заключается в том, что двадцать патронов – это невероятно много. Можно полчаса палить во все стороны, при этом совершенно не заботясь о боеприпасах. Как бы не так. Двадцать патронов – это мало. Чертовски мало. А у нее осталась всего одна целая обойма, пара гранат и хрен с прованским маслом. Пора подумать об экономии.

– Внимание! – послышался снизу усиленный мегафоном, уверенный молодой голос. – Террористы, мы предлагаем вам сдаться! Добровольная сдача смягчит вашу вину! Вам все равно не удастся уйти, все пути перекрыты! Раскаяние будет учтено при вынесении приговора!

Белоснежка дернула плечами, словно говоря: «Чего еще от вас ожидать, ребята», – и крикнула в ответ:

– Давайте наоборот! Ты, крикун, забирай свою команду и мотай вниз! Мы все равно уйдем, но жертв будет гораздо меньше!

Внизу повисло возмущенное молчание. Как это так: террористы в ловушке и тем не менее огрызаются, выдвигают какие-то наглые требования? Угрожают… Через секунду тишина раскололась автоматными очередями. Под прикрытием огня пара солдат рванулась было вверх по лестнице, но Белоснежка легко срезала их двумя одиночными выстрелами. Пальба моментально стихла.

– Ну что, настрелялись, «крыжовники»? Патроны пожалейте! Они, между прочим, денег стоят!

Белоснежка спокойно поднялась, вытащила из кармана «Ф-1» и, крикнув громко: «Ребята, сюрприз!» – швырнула гранату вниз. Черный шарик ударился о ступеньки, запрыгал по лестнице, издавая неприятный звенящий звук: клонг-клонг!

Кто-то завопил отчаянно:

– Ложись!!!

И тут же послышался дробный топот шагов. Расталкивая друг друга, солдаты бросились обратно в коридор. За спиной Белоснежки игрушечно, по-новогоднему, хлопнул взрыв, а пролетом выше уже размахивал рукой Ватикан:

– Быстрее, быстрее.

Девушке казалось, что она торопится изо всех сил, на самом же деле шаги получались тягучими, медленными. Ватикан рванулся к перилам, для острастки выстрелил в лифтовую шахту, подхватил Белоснежку за руку и огромными скачками понесся вверх по ступеням.

А Леденец, поддерживая одной рукой висящего на спине Дофина, уже стоял перед обитой железом массивной дверью, запертой на мощный навесной замок. Подняв правой рукой автомат, лысый здоровяк очередью разворотил косяк. На месте петель теперь зияла дыра размером с кулак. В этот момент Дофин медленно опустил руку вниз. Леденец не заподозрил опасности, он подумал, что приятель просто соскальзывает, и чуть-чуть согнулся в пояснице, подсаживая его, поудобнее взваливая на плечи. Пальцы Дофина коснулись пистолетной рукояти, плотно ухватили ее, рванули вверх.

Ничего не понимающий Леденец начал оборачиваться, произнося по ходу дела:

– Очухался?

В этот момент Дофин, резко подняв пистолет к его голове, приставил ствол «гюрзы» чуть ниже уха и нажал на спусковой крючок. Леденца швырнуло на дверь. Он крепко ударился головой, оставив на стали багровый потек. Здоровяк еще не был мертв, хотя, пожалуй, понимал, что умирает. Он обернулся, словно недоумевая: что же случилось? – и увидел настороженные, выпученные глаза Дофина, стянутые, искаженные злобной гримасой губы и морщины, изменившие лицо бывшего товарища настолько, что стало почти невозможно узнать его. Дофин выстрелил еще раз. Леденец дернулся. Пуля вошла ему под правый глаз. Изо рта выплеснулись черные сгустки крови, здоровяк как-то разом осел и начал медленно валиться на бок. Сейчас он напоминал мощный, хорошо отлаженный механизм, в котором вдруг лопнула тоненькая пружинка, приводящая в действие всю эту глыбину.

– Леденец?! – закричала на площадке девушка.

Дофин моментально развернулся на триста шестьдесят градусов. Белоснежка? А если нет? Если внизу враг? Если это Белоснежка, то почему не помешала ублюдку-двойнику расправиться с ним, Дофином? Перед глазами встала отчетливая картинка: говорящая что-то девушка, он сам, поворачивающий голову, и резкая оглушительная боль, вспыхнувшая вдруг в голове, затмившая собой все. Несомненно, она тоже враг. Как и третий, двойник Ватикана.

Дофин спокойно опустился на колено и, обхватив оружие обеими руками, вытянул его перед собой, тщательно целясь над срезом лестницы.

* * *

Белоснежка остановилась.

– Леденец, – еще раз позвала она.

Тишина.

Встревоженная девушка обернулась к Ватикану и спросила одними губами:

– Что случилось?

Тот кивнул вверх, провел ладонью вокруг головы, потом закрыл глаза и откинул голову назад, что должно было означать: Леденец умер.

– И что будем делать? – так же беззвучно выдохнула Белоснежка.

Ватикан подумал секунду, затем жестами объяснил.

Девушка согласно кивнула.

* * *

Дофин ждал. Он знал, что врагам никуда не деться. Они поднимутся наверх, чтобы узнать, что же случилось с их напарником, ублюдочным двойником.

«Ну где вы? – проговорил он про себя. – Поднимайтесь-ка сюда. Я уже жду».

Ему очень хотелось заглянуть в лифтовый проем, но он удержал себя от этого шага. Они, конечно, тоже предполагают худшее и начнут стрелять, стоит только высунуть нос. Ну уж нет, не дождетесь. Дофин резко тряхнул головой, смахивая капли пота, выступившие на лбу, так и норовящие попасть в глаза.

С лестничной площадки послышался едва различимый шорох. Дофин непроизвольно напрягся. Мгновением позже за его спиной вдруг возник странный тонкий звук – равномерный монотонный писк. Дофин начал разворачиваться, одновременно нажимая на курок. Он не понимал природы звука и поэтому воспринимал его как признак возможной опасности. Дофину потребовалось не меньше секунды, чтобы понять: пищит переговорное устройство, висящее на поясе мертвого Леденца. Террорист оглянулся через плечо и увидел стоящую в двух шагах Белоснежку. Видимо, она подобралась ползком и выпрямилась во весь рост, когда запищал зуммер. Целая секунда, но благодаря этой секунде Белоснежка сохранила себе жизнь, а Дофин проиграл ее.

Он начал разворачиваться, отчего-то не сгибая рук, держа их идеально прямыми. Это было ошибкой. При развороте всем корпусом, если ствол оружия движется перпендикулярно цели, практически невозможно выстрелить точно. Нужно либо делать шаг ногой, либо опускать пистолет. Это азы. Азы, о которых Дофин напрочь забыл за своим сумасшествием. А может быть, не забыл. Может быть, у него просто не было времени опускать, а затем вновь вскидывать оружие.

Два выстрела: звонкий – «гюрзы» и похожий на плевок – «вала» – прозвучали практически одновременно. Дофин опрокинулся на спину, дернулся в конвульсиях и затих.

– Ватикан, наверх!

Девушка увидела мертвого Леденца. На поле боя она попыталась бы забрать его с собой, но не сейчас. Сейчас не было ни времени, ни сил. Внизу возились, готовясь к решительному броску, солдаты, а наверху их ждала свобода, вертолет. Им предстояло пробежать не более пятидесяти метров. Тогда они снова возьмут контроль над событиями в свои руки.

Ватикан взлетел вверх по лестнице. В этот момент снизу ударили автоматные очереди. Ватикан остановился, нажал на курок, выпустил остатки магазина, бросил автомат на ступени и вытащил пистолет.

– Последняя обойма, – сообщил он девушке.

– Больше и не нужно, – сказала она. – Бежим.

Они вломились на чердак, загаженный голубями и усыпанный пылью, прогрохотали до ближайшего окна и выскочили на крышу.

Вертолет висел метрах в десяти, чуть покачиваясь, заставляя листы кровельного железа вздрагивать и гудеть. Заметив выбирающиеся фигуры, Папаша Сильвер и Крекер направили в их сторону автоматы, но, узнав своих, замахали руками, закричали что-то. Белоснежка и Ватикан подбежали к вертолету и забрались в грузовой отсек.

Из чердачного окна начали выбираться солдаты. Вертолет боком скользнул вниз, словно собираясь грохнуться на мостовую, на уровне четвертого этажа выровнялся и пошел над домами.

Крекер повернулся к Белоснежке:

– А где Леденец и Дофин?

Та выразительно провела пальцем по шее.

– Ясно.

Похоже, блондина гибель товарищей совершенно не озаботила. Он только кивнул головой, давая понять, что принял информацию к сведению.

Пилот очень хотел сохранить себе жизнь и поэтому старался вести вертолет так, чтобы не попасть в сектора обстрела БТРов. Он проходил над самыми крышами, не поднимаясь высоко, и лишь в случае крайней нужды пересекал улицы, да и те старался выбирать поуже, поспокойнее.

Пастух, повернувшись, назвал ему конечную точку полета, и пилот закивал с усердием и выражением честнейшего парня на простоватом веснушчатом лице.

– Но сначала их надо запутать! – прокричал Пастух, указывая пальцем вниз. – Запутать!

Вертолет, круто развернувшись, ушел вправо, одолев пару кварталов, по такой же дуге понесся вверх, затем нырнул вниз, повернул влево и пошел к «Детскому миру», метров через двести вновь взял вправо и опять прогрохотал над домами.

Крекер ни с того ни с сего фальшиво запел «Из-за острова на стрежень». Папаша Сильвер усмехнулся и постучал согнутым пальцем по виску, на что блондин, на мгновение оборвав песню, растяжно протянул:

– Иди в задницу, старый.

Вертолет, завалившись на правый бок, пошел к Цветному бульвару.

* * *

У цирка, во дворике, приткнулся инкассаторский броневик с зеленой полосой на борту. В кузове сидели трое штатских и Близнец. Тут же стояли сумки со взрывчаткой.

Услышав нарастающий рокот вертолетных винтов, Шептун, занявший место водителя, улыбнулся и, обернувшись к Близнецу, сказал:

– Молодцы, я так и знал, что все получится. Честное слово.

Вертолет завис над верхушками деревьев.

– Здесь, – сказал Пастух.

– Я не смогу сесть, – покачал головой пилот. – Слишком узко.

– Без тебя знаю, – ответил Пастух. Выбравшись из кресла оператора, он вынул из кобуры пистолет и приставил к голове пилота. – Послежу, чтобы ты глупостей не наделал, – сообщил вполне доброжелательно, как озорному мальчишке. – Выгружайтесь, ребята.

Крекер моментально сбросил вниз трос, соскользнул сам, приткнулся у чугунной ограды сквера с автоматом в руках. За ним спустился Папаша Сильвер, затем Бегемот. Толстяк категорически отказался от предложения спустить его, обвязав тросом.

Он улыбнулся немного смущенно и качнул головой.

– Нет, спасибо, могу и сам. Руки же у меня здоровые. И лекарство подействовало. Почти не больно уже…

Больно было, и очень, но Бегемот понимал: ребятам сейчас не до его страданий.

Чубчика пришлось опускать медленно, аккуратно.

А с Неглинки и Рождественки уже доносился гул мощных двигателей.

Папаша Сильвер погрузил Бегемота в броневик и подмигнул.

– Камушки-то не потерял?

Тот похлопал рукой по карману.

– На месте, – ответил победно.

– Ну и лады.

Приняв Чубчика, Сильвер также отнес его в кузов, уложил аккуратно у стены. А по тросу, словно темные грузики, скользили черные фигуры – Ватикан и Белоснежка. Перебежав через улицу, они нырнули в машину, перевели дух.

* * *

Пастух подмигнул пилоту:

– Подожди десять секунд, и можешь улетать.

– Хорошо, – ответил тот.

– Не дрейфь. – На губах Пастуха появилось слабое подобие улыбки. – Подумай сам: зачем нам тебя убивать? – Он ухватился за трос и легко выскользнул в голубовато-серый, цвета вечернего неба, дверной проем.

Пилот перекрестился, мысленно поблагодарив бога. Ровно через десять секунд вертолет взмыл вверх.

Из узких улочек уже показались острые морды БТРов. Машины споро катили к Цветному бульвару.

– Наши друзья уже здесь! – заорал Крекер.

Боевики начали расстегивать сумки, вытаскивать взрывчатку, спокойно и собранно узкими полосками изоленты приматывать пластитовые шашки к телу.

– Ты закончил? – Пастух взглянул на Крекера.

– Сейчас. – Тот цеплял последний брикет к голени. – Все! Готово!

– Знаешь, что делать?

– Знаю, – кивнул Крекер.

– Делай.

* * *

Два БТРа подошли со стороны Садового кольца, остановились, качнувшись вперед. Еще три перекрыли Цветной бульвар с другой стороны. Два въехали в сквер, проползли по асфальтовой дорожке и встали, направив стволы пулеметов на кабину инкассаторской машины.

Неожиданно дверь кабины броневичка приоткрылась, и, заглушая механический рокот двигателей, над сквером прокатился усиленный динамиком голос:

– Не стреляйте, мы хотим вам кое-что показать.

Так же медленно, по сантиметру, приоткрылась дверца кузова, и из нее выбрался Крекер. Блондин веселился, словно скоморох на ярмарке. Он поднял руки и повернулся вокруг оси, давая военным возможность хорошенько разглядеть себя со всех сторон. Крекер проделал это с не меньшим достоинством, чем манекенщицы на подиуме. Казалось, еще немного, и он пустится в пляс, выкрикивая весело: «А вот и я! А вот и я!» Все тело его было увешано пластитовыми шашками. По нескольку штук – на бедрах и голенях, по паре – на запястьях и предплечьях. Крекер умудрился даже примотать три шашки к шее – по бокам и сзади. И целая цепочка была приклеена к бронежилету.

– Как видите, мы вас не обманули. Стоит кому-нибудь открыть огонь, и все сидящие внутри погибнут. Мы прекрасно понимаем, что снисхождения нам ждать не приходится, – рассудительно вещал Шептун. – Но в этом есть и хорошая сторона: нам нечего терять. Если вы не уберете машины и не выпустите нас из оцепления, нам останется только взорвать в кузове пару гранат. Посовещайтесь со своим начальством. Даю вам пять минут. Если ровно через пять минут БТРы останутся на месте, мы взорвем себя.

Крекер забрался в кузов, и обе дверцы захлопнулись.

Над площадью повисла гнетущая тишина.