Текст книги "Чертова дюжина"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Беклемешев заторопился к выходу, поправляя висящую под мышкой кобуру. На ходу он кивнул стоящим у огромной карты оперативникам: «Ты, ты и ты, за мной».

От «штабного» стола донеслось басовитое бухтенье. Кто-то разговаривал.

Котов, состроив злобную гримасу, прошипел:

– Я сказал, всем молчать!

– Оружие боевики достали через торговца по прозвищу Рыба, которого затем убрали как ненужного свидетеля. Скорее всего Хорь расплатился с Рыбой информацией. Досье. Нужно найти папку и снять с нее отпечатки пальцев…

Котов кивнул операторам:

– Все данные на торговца оружием по прозвищу Рыба.

Сухо затарахтели клавиши, и на экране возникла табличка: «Файлы не найдены. Возможна ошибка в имени файла».

– Данных нет, – сообщил оператор майору.

– Что значит нет? Должно быть хоть что-нибудь.

– Ничего. Вообще. Файлы либо уничтожены, либо их не было вовсе.

– Если этот человек занимался поставками оружия, тем более в таких количествах, какая-то информация на него обязательно была. Посмотрите, нельзя ли восстановить уничтоженные записи.

– Хорошо.

– Этот гад сидит в нашем ведомстве, – пробормотал Котов. – Хорь среди нас! И уровень доступа у него не ниже административного, иначе он не смог бы уничтожить информацию. Выясните, кто брал досье Рыбы, – приказал он одному из оперативников.

– Хорошо, Александр Яковлевич.

– Быстро!

– …Группа делится на добровольцев и нанятых «вслепую», – продолжала тем временем Вероника. – Один из добровольцев – Генерал. Он возил боевиков…

– Костяк, – прошептал Котов.

– Точно.

– Не входит в группу добровольцев Пастух. – По ходу разговора майор делал пометки в списке террористов. – Офис Рыбы находится где-то у Китай-города. С главарем террористы общались через модем, так что Хоря никто не знает, но, похоже, он работает в МВД или ФСБ.

– Откуда у тебя информация? – вдруг жестко спросил Солопов. – Источник надежный?

– Надежный. Надежнее не придумаешь.

– Ты можешь его раскрыть?

– Нет. Я обещала. Но показания этого человека зафиксированы на магнитной пленке.

– Видео?

– Нет, диктофон.

– Черт, как жалко! Надеюсь, ты раскрутила его на всю катушку?

– Пытаюсь.

– Не пытаюсь, а крути! – вдруг заорал режиссер. – Я хочу знать все до последней мелочи. Ясно? До последней буковки. Все, о чем тебе расскажет твой источник.

– Хорошо. А вы передайте информацию в ФСБ.

– Они все слышат, – неожиданно выпалил старик.

– Как? – Вероника обомлела. – Они в зале?

– Более того, наш разговор записывается.

– Почему вы не сказали сразу?!

– В этом нет ничего плохого.

– Да, кроме того, что Хорь, может быть, сейчас среди вас.

– Успокойся, Полетаева!

Котов беззвучно выматерился и выхватил у режиссера трубку:

– Вероника Глебовна!

– Кто это? – В голосе девушки появились настороженные нотки.

– Майор Котов. Мы встречались на Курском вокзале.

– Я не хочу с вами разговаривать!

– Постойте, Вероника Глебовна! Выслушайте меня!

– Нет, – отрезала девушка.

– Стойте! Вы должны приехать сюда!

– Нет. До тех пор, пока вы не поймаете Хоря, я не собираюсь возвращаться. Один раз меня уже чуть не убили! Хватит!

– Здесь вы будете в безопасности! Тут повсюду наши люди! Хорь не сможет добраться до вас.

– Нет. – В трубке запищали короткие гудки.

– Черт! – выдохнул Котов, бросая трубку на рычаг. – Черт! Черт! Черт! – Он повернулся к режиссеру. – Зачем вы сказали ей?

– Из вредности, – отрубил тот.

– Вы видели результаты взрыва на Курском вокзале?

– Разумеется, – с вызовом каркнул Солопов.

– Тогда какого черта вы делаете? Вам кажется, что террористы – только репортаж? Или, может быть, вы думаете, мы все собрались здесь ради собственного удовольствия? Нет, черт вас побери! Нет! Нет! – Произнося очередное «нет», Котов хлопал ладонью по столу. – Вы еще не поняли, что происходит?

– Я-то как раз понимаю, – жестко заявил режиссер. – Но все происходящее не дает вам права насаждать полицейские методы!

Котов секунду смотрел на выпячивающего грудь бойкого старика. Казалось, еще мгновение, и он взорвется, схватит Солопова и будет трясти, пока не вытрясет из тощего, тщедушного тела дух.

Но вместо этого майор вдруг вытянул руку и указал на оператора-компьютерщика.

– Что с файлами Рыбы?

Тот развел руками.

– Ничего, товарищ майор. Мы не можем их восстановить.

– Черт! – Котов пошел через зал, ероша ладонью волосы.

– Можно запросить информацию в МВД. Возможно, какие-то сведения есть у них.

– Так запросите! – Котов развернулся на каблуках. – Запросите!!! Почему приходится постоянно вас подгонять?! Работайте!!!

– Товарищ майор, – позвал оперативник.

– Да? Что?

– Досье на Рыбу в картотеке отсутствует.

– Там должно быть зафиксировано, кто и когда его брал!

– Да, такая запись есть, – каким-то странным тоном ответил оперативник.

В зале повисла абсолютная тишина. Только пищали зуммеры переговорных устройств да периодически оживали принтеры.

– Кто?

– Видите ли…

– Кто?!!

Ответ был коротким, хлестким и обескураживающим:

– Вы.

* * *

Толпа у входа в зал напоминала море. Она то приливала, то становилась реже. Кто-то отходил покурить, перекусить, а заодно принести что-нибудь товарищам по команде. Кто-то шел работать, но, освободившись, каждый возвращался, и тогда в коридоре становилось не протолкнуться.

Оператор Миша, вот уже три часа торчащий в толпе и томящийся от невозможности что-либо предпринять, пробормотал озабоченно:

– Столько интересненького из рук уплывает! Эх!

Он отчаянно закрутил головой, ища кого-то взглядом, нашел и зашипел громко:

– Леня! Леня Калинин!!! Ле-е-ня!!!

Стоящий неподалеку седой монтажер, услышав собственное имя, приподнялся на цыпочки, вытянул шею.

– Кто зовет? Мих, ты, что ли?

– Ага. Лень, у тебя в каморке удлинитель есть?

– Ну. Зачем?

– А соединительный кабель? Метров тридцать. Есть?

– Ну есть. И что?

– Тащи, – загорелся Миша. – Камеру подключим. Материальчик будет – закачаешься.

Стоящие вокруг оборачивались на голоса, усмехались без веселости.

– Понял! – Монтажер продрался через толпу и исчез в студии.

Минут через пять он появился вновь, неся в опущенной руке видеокамеру. За ним змеились провода. Вклинившись в толпу, Леня передал камеру стоящему рядом. Тот – следующему. Пока камера не оказалась у Миши. Оператор расплылся в довольной улыбке.

– Ну вот, можно жить. Ребят, потеснитесь немного, я объектив просуну. Ага, вот так. Спасибо. Здорово.

Подняв видоискатель, Миша отладил резкость. В кадр периодически попадали охранники, стоящие у входа в зал, но это было даже к лучшему. Массивные фигуры усиливали общее впечатление серьезности и тревожности происходящего. К тому же чуткий микрофон довольно сносно ловил звук.

– Миш, – позвал оператора монтажер, – я пойду включу трансляцию. Пусть все посмотрят.

– Давай.

Леонид ловко выбрался из толпы.

14.03

Бросив трубку, Вероника отступила от телефона, словно безмолвный «панасониковский» аппарат мог наброситься на нее и укусить.

Сердце заколотилось о ребра часто и испуганно. Она боялась? Да. Боялась. За себя, за Марафонца, за шофера Витьку. Она теперь словно прокаженная. Только ее проказа – смерть. Все, с кем она встретится, могут попасть под пули убийц. Хорь будет убирать свидетелей, и приказ о ее уничтожении он отдаст с такой же легкостью, как и приказ об уничтожении Рыбы. Люди для него – ничто. Пыль под ногами. А если Хорь слышал телефонный разговор? Может быть, майор, с которым она разговаривала, и есть Хорь? Тогда убийцы уже мчатся сюда, чтобы расправиться с ней, Марафонцем и Витькой.

Запереться в квартире? Не станут же они устраивать осаду? Дверь у нее прочная и, как уверяли кооператоры, отмычкой не открывается. Мысль показалась девушке очень соблазнительной. Спасительной. Пусть ФСБ ищет папку, выясняет, кто такой Хорь, а они пока отсидятся в этой маленькой крепости.

Вероника подбежала к окну, повернула ручки, распахнув створку, выглянула на улицу и… тут же отпрянула. Во двор медленно въехал грязно-голубой «жигуленок» третьей модели. Машины этой Вероника не видела ни разу, а уж она-то знала почти всех соседей-автолюбителей. Сердце испуганно екнуло и провалилось к пяткам.

«Надо запереться на все замки, – подумала девушка. – И не открывать ни при каких обстоятельствах».

А через секунду поняла, что не может этого сделать. И не только потому, что Марафонец понадеялся на нее, по сути, доверил ей свою жизнь. Дело было еще и в том, что человек этот за несколько часов знакомства сумел вызвать у нее не только уважение, но и симпатию. Она не могла спрятаться, бросив ребят в беде.

Не колеблясь больше ни секунды, девушка выскользнула на лестничную площадку и заперла дверь. Оба лифта гулко ползли вниз, к первому этажу. Значит, ОНИ уже в подъезде. Надо удирать. Стянув туфли, Вероника побежала вниз по лестнице.

* * *

– Смотри еще раз. – Придерживая монетку пальцами правой руки, Марафонец легко коснулся ее левой ладонью и тут же сжал оба кулака. – Ну?

Виктор засмеялся.

– От ты черт чумовой! Да ладно, все одно не отгадаю ведь. – Он не меньше минуты загипнотизированно таращился на крепкие кулаки Марафонца, словно надеялся разглядеть монету сквозь человеческую плоть, потом ткнул пальцем. – Тут, что ль? Нет?

– Нет, – улыбнулся Марафонец и разжал пальцы. Монетки не было.

– Научишь? – загорелся Виктор. – Всех мужиков в гараже обую.

– Обязательно. – Марафонец оглянулся на подъезд, цыкнул зубами. – Долго что-то.

– Да не дергайся! Что с ней случится? Сейчас спустится. – Оптимист Виктор оставался верен себе.

С улицы во двор медленно вползла легковуха. Неприметный «жигуленок» грязно-голубого цвета, средней степени немытости. Марафонец настороженно смотрел на него. «Трешка» неторопливо покатилась по дорожке мимо подъездов. В салоне хорошо просматривались силуэты четверых мужчин. Один внимательно изучал таблички с номерами квартир, укрепленные над подъездными дверями. Машина приближалась.

Виктор еще не успел ничего сообразить, а Марафонец уже падал между сиденьями, одновременно пригибая водителя, валя его на пыльный пол.

– Ты чего? – непонимающе спрашивал тот. – Что случилось-то?

– Подогни ноги. Не шевелись, – выдохнул ему в ухо Марафонец. – Эти люди приехали за нами.

Виктор сделал огромные глаза и скорчил испуганную физиономию.

– Да ну? За тобой, что ли?

– За нами, – поправил тот. – За мной. За Вероникой. Может статься, что и за тобой тоже.

В салоне повисла напряженная тишина. Казалось, над головами двух лежащих ничком людей висит невидимая грозовая туча. Пара секунд такого томительного ожидания, и энергия выплеснется наружу, выбив стекла и выломав двери.

«Трешка» остановилась бок о бок с «РАФом», с хлопушечным грохотом лязгнули дверцы. А затем… Затем ничего. Затем молчание, еще более тяжелое, еще более напряженное.

– Ушли? – едва раздвигая губы, спросил Виктор. – А? Как думаешь?

Марафонец отрицательно качнул головой и так же беззвучно, одними губами, ответил:

– Молчи.

Четверо на улице вытащили оружие. Один подошел к микроавтобусу, склонился к ветровому стеклу и долго вглядывался в полумрак салона.

– Ну что там? – спросил кто-то, стоящий у самого борта.

– Вроде никого, – послышалось в ответ. – Были бы занавески раздернуты…

– Ага. Если бы да кабы… – протянул третий. – В квартире они, ясное дело. Тут и думать нечего.

– Ладно, пошли. Лейтенант, останетесь у машины. На всякий случай.

– Есть.

Марафонец и Виктор переглянулись. Вот хлопнула подъездная дверь, и наступила тишина. Выждав еще несколько томительных секунд, Марафонец приподнялся. Перед капотом «РАФа» никого не было. Вероятно, лейтенант стоял рядом с «жигуленком», карауля тот самый «всякий случай». Виктор вопросительно вздернул брови: «Где?» Кивок в ответ: «Там». – «Понял». И тихим, едва слышным шепотом:

– Что будем делать?

Марафонец наклонился к самому уху водителя.

– Значит, так…

* * *

В фойе Беклемешев вызвал оба лифта, скомандовал одному из оперативников:

– Мы поднимаемся в грузовом, ты – в пассажирском. Деваться им некуда. И давайте без шума.

Дождавшись, когда обе кабинки радушно распахнули дверцы, оперативники дружно шагнули внутрь и поехали на восьмой этаж.

На нужной площадке было пусто, но из-за обитой дерматином двери доносилось приглушенное бормотание. Разговаривал мужчина.

Оперативники понимающе переглянулись. Беклемешев опустился на корточки, осмотрел замки. Хорошие замки, финские. Но, как показывает опыт, раз наличествует замок, значит, его можно открыть. Повернувшись к одному из оперативников, капитан спросил шепотом:

– Откроешь по-тихому?

Тот быстро взглянул на замочную скважину, кивнул серьезно.

– Попробую.

– «Попробую» здесь не годится, – воспользовался расхожей котовской фразой Беклемешев. – Или можешь, или нет. Тогда придется резать прожигающим шнуром.

Оперативник вытащил из кармана набор отмычек, подобрал нужную, аккуратно вставил в скважину. Второй оперативник и капитан подняли оружие. Замок действительно был хороший. Открылся практически беззвучно.

– Готово. – «Взломщик» спрятал отмычки в карман, в правой руке поднял пистолет, левой взялся за ручку двери. – На счет «три». Раз, два, три!

Тяжелая дверь распахнулась, и троица ввалилась в прихожую, выкрикивая: «Не двигаться! Руки на голову!»

Теледиктор встревоженно бубнил что-то об угрозе эпидемии холеры, но в остальном в квартире стояла непроницаемая тишина. Оперативники разделились. «Взломщик» шагнул к кухне, Беклемешев направился в комнату. Третий остался у двери. Никто не выскакивал в коридор с истошным: «Пустите, волчары позорные!» – никто не прятался в кухне, никого не было и под кроватью. И в большом платяном шкафу тоже никого не оказалось.

Убедившись, что в квартире пусто, Беклемешев высказал немудреную догадку:

– Увидели нас из окна и ушли по лестнице.

– Да уж ясно, что не на крыльях упорхнули, – буркнул «взломщик», выходя в прихожую.

– Ничего, – не обращая внимания на колкость, сказал капитан. – Все равно никуда не денутся. Дальше подъезда не убегут.

– Это еще бабушка надвое сказала, – неопределенно протянул «взломщик». – Их все-таки трое.

– Пошли. – Беклемешев быстро направился к лифту.

* * *

Марафонец присел на корточки у двери и, отодвинув – на миллиметр, не больше – край занавески, осмотрел подъездную дорожку. Так и есть. Он не ошибся. Амбалистого вида коротко стриженный блондин в штатском стоял спиной, привалившись поджарым задом к капоту «Жигулей», и внимательно, по-волчьи, всматривался в прохладное нутро фойе. Обернувшись, Марафонец кивнул Виктору: «Он тут. Можно». Тот потряс открытой ладонью, давая понять: «Все будет в ажуре», – и полез, зевая, кряхтя, потирая глаза кулаками, на водительское кресло. Реакция у лейтенанта была отменной. Он моментально развернулся на месте, вскидывая пистолет, выцеливая крепко сбитую фигуру Виктора, копошащуюся между креслами. Лицо фээсбэшника оживилось, в глазах загорелся приветливый плотоядный огонек.

– Вылезай из машины и руки на капот! Живо!

Виктор весьма пристойно изобразил недоумение, смешанное с испугом.

– А в чем дело, командир? Если я чего нарушил, так это случайно. Честно.

– Вылезай! – продолжал настаивать лейтенант.

– Да пожалуйста, – пожал плечами водитель. – Ты, друг, только не горячись. Уладим миром.

– Руки! – рявкнул амбал. – Руки подними!

– Ладно-ладно, не горячись, – бормотал Виктор, распахивая дверь, выбираясь на улицу и делая шаг к «Жигулям». – Скажешь поднять – подниму, скажешь опустить – опущу. Ты только сказать не забудь…

Марафонец легко нажал на дверную ручку. Та тихо щелкнула, но за громкой умиротворяющей болтовней Виктора лейтенант пропустил звук мимо ушей.

– … А то сам забудешь, а сам выстрелишь. Ты гляди не пальни в меня. Лады? Не пальнешь? – Водитель уперся руками в крышу «Жигулей» и добродушно улыбнулся через плечо. – Не, я понимаю, работа такая, но ты не стрельни смотри. Ты с пистолетом обращаться умеешь? Вот я не умею. С автоматом умею, а с пистолетом – нет.

– Закрой рот, – приказал лейтенант.

– Да пожалуйста. Я ж хотел как лучше. Думал, может, тебе веселее. Все не так скучно.

– Я сказал: заткнись!

Марафонец слегка нажал на дверцу, и та поддалась, приоткрылась. Шаг был сделан, путь к отступлению отрезан. Оставалось идти вперед. Действовать. Он выскользнул в узкую щель и совершенно бесшумно метнулся к медведеобразной плечистой фигуре. Лейтенант как раз пнул Виктора по ступням, заставляя раздвинуть ноги на максимальную ширину, а тот и не думал сопротивляться. Стоял, весело разглагольствуя во все горло, вызывая у фээсбэшника только одну мысль: «Ну что за кретин!» То, что говорливый «водила» не такой уж кретин, лейтенант понял минут через двадцать, когда пришел в себя после мощнейшего удара, внезапно обрушившегося на его стриженый затылок.

Услышав тяжелый звук падения, Виктор обернулся. Амбал ничком лежал на асфальте, уткнувшись широким утиным носом в грязную шину «Жигулей». Полы серо-казенного пиджака весело трепал ветер, мыски начищенных до зеркального блеска франтоватых ботинок самозабвенно любовались друг другом. Выпавший из разжавшихся пальцев пистолет валялся тут же, у колеса.

– Ух, здорово! – восхитился водитель.

Марафонец опустился на корточки, нащупал у лейтенанта пульс и удовлетворенно кивнул:

– Все в порядке. Полежит немного и отойдет.

– Надо пушку забрать, – совершенно по-мальчишески предложил Виктор.

– Не надо. За пушку – восемь лет. Хочешь сесть на восемь лет? Нет? Я тоже.

– Ха! А за то, что ты ему по кумполу поднес, по головке погладят и премию выпишут, да?

– С этим, может, и обойдется, а за пушку дадут. Ладно, пошли за Вероникой.

Марафонец поднялся, и в эту секунду, на ходу натягивая туфли, из подъезда выбежала Вероника.

– Ребята… – начала было девушка и тут же осеклась, с недоумением оглядывая странный «пейзаж».

– Что здесь произошло?

– Ты их не встретила? – прищурился Марафонец.

– Кого?

– Троих в штатском.

– Они только что подъехали, – вмешался в разговор Виктор, – и пошли наверх. Видать, думали: мы у тебя сидим. А этого, – кивнул он в сторону безвольного тела, – оставили сторожить здесь. Ну, мы его и «выключили». Хотели идти тебя выручать.

– Эти люди – сотрудники ФСБ, – уверенно произнесла девушка.

– Да ну? – изумился Виктор.

– Ты звонила в ФСБ? – Лицо у Марафонца вытянулось. – Я же предупреждал! Мы договорились, что ты не будешь им звонить!

– Я им не звонила! – выкрикнула Вероника. – Я хотела связаться с нашим режиссером и передать сведения ему, но оказалось, что эти ребята уже там. Они слушают все телефонные разговоры.

– Все. – Марафонец заговорил резко, отрывисто. – Все. Мы уезжаем. Может быть, эти парни – просто сотрудники ФСБ, а может быть, из армии Хоря. Выяснять это я не собираюсь и вам не советую. Поехали!

Они направились к «РАФу», открыли дверцу…

В это время створки лифта начали открываться. Интимный полумрак фойе съежился под натиском желтого электрического света, вырвавшегося из кабины. Вероника обернулась и увидела силуэты троих в штатском.

Марафонец, мгновенно оценивший ситуацию, схватил Веронику за руку и потянул за собой. Виктор оказался проворнее всех. Он уже сидел в кабине, нажимая на газ, одновременно продолжая удерживать педаль тормоза. Не дожидаясь, пока дверь лифта распахнется полностью, трое протискивались в узкий проем. Первым выскочил худощавый невысокий брюнет. Вероника вспомнила его. Они разговаривали на Курском вокзале. Правда, там худощавый выглядел иначе. В нем не было и малой толики того звериного проворства, которое проявилось сейчас. Брюнет побежал через фойе. На ходу он вынул руку из кармана, и девушка увидела пистолет. Лицо фээсбэшника застыло в напряженной гримасе.

Девушка вдруг сообразила: документы у убийцы-«чистильщика» и этого капитана… А это значит, что оба они в одной и той же армии. Оба работают на одного человека. На того, кто разговаривал с ней по телефону. На майора ФСБ Котова…

Марафонец втолкнул Веронику в жаркий салон, и микроавтобус рванул с места.

Выскочивший из подъезда Беклемешев посмотрел ему вслед, смачно чертыхнулся и скомандовал одному из подчиненных:

– В машину, быстро. – Он повернулся ко второму оперативнику. – Свяжись со всеми патрульными группами, пусть блокируют район.

Первый оперативник сел за руль, Беклемешев устроился на соседнем сиденье. «Жигуленок», несмотря на неприметный вид, имел мощный форсированный двигатель, а каждый из сотрудников оперативного отдела был асом вождения. Через несколько секунд «трешка», взвизгивая тормозными колодками, вылетела на Фестивальную.

* * *

Ни с первым, ни со вторым слоем проблем не возникло. Пластитовые заряды легко проделали отверстия необходимого диаметра и в бетонном кольце метротоннеля, и в двухметровом слое спрессованной до прочности гранита почвы под ним. Монолит глинозема раскололся на сотню отдельных кусков и теперь, по сути, представлял собой груду глыб.

– Бегемот, Леденец и Дофин, выгребайте землю. – Генерал посмотрел на часы. – Пока мы в графике.

Леденец и Дофин встали справа от пролома, Бегемот слева. Наверное, следовало бы назначить еще кого-нибудь, но бурильщики, несмотря на метедрин, устали, им необходимо отдохнуть. Впереди самая ответственная часть работы. Караульных снимать нельзя. О том, чтобы встать в пару самому, Генерал не думал. Он осуществлял командование операцией. Да и от толстяка не убудет. Не перетрудится. Вон, весь вымазался. И когда успел? Ведь от точки инициирования [6]6
  Точка инициирования – точка подрыва зарядов.


[Закрыть]дальше всех стоял, а пыли на нем, как на угольном паровозе. Генерал постарался погасить вспыхнувшее вдруг раздражение, однако ничего с собой поделать не смог. Глухая злоба на этого улыбчивого толстяка тлела в груди, как стихийно зарождающийся пожар. Она росла, набирая силу, грозя материализоваться в жестоких и совершенно не мотивированных действиях.

Бегемот не мог не чувствовать враждебности. Он отлично понимал, что свое дело – разработку и сборку ядерных фугасов – сделал. Теперь он не более чем балласт, который без сожаления можно «выбросить за борт». Ему не хотелось «за борт». «За борт» здесь могло иметь только одно воплощение – пуля в голову. Поэтому толстяк старался вовсю. Поднимал и отбрасывал тяжеленные глыбы спрессованного глинозема настолько быстро и далеко, насколько позволяли рыхлые мускулы.

Отрывая от земли очередную угловатую глыбу, Бегемот исподволь посмотрел на Генерала. Заметил ли тот его старание, отметил ли? Реакция старшего оказалась прямо противоположной ожиданиям.

– Работай! – окрысился седой. – Если выбьемся из графика – спрошу с тебя. Лично.

– Да я…

– Слишком много болтаешь.

Стоящий за спиной Генерала Чубчик перекинул бур с руки на руку, перехватил инструмент поудобнее и спокойно сказал:

– Оставь его, брат. Он и так пашет за двоих.

Генерал резко обернулся.

– А ты будешь говорить тогда, когда я попрошу, понял?

Чубчик внимательно и твердо смотрел Генералу в глаза. Он, похоже, ничуть не испугался. Наоборот, в узких раскосых глазах появилось подобие азарта.

– А если нет? Что ты сделаешь? Я ведь не Бегемот, ты знаешь. Со мной такие номера не проходят.

Разом взмокший от волнения Бегемот попытался улыбнуться.

– Ребята, не стоит из-за меня…

– Помолчи, брат, – скомандовал Чубчик. – Сейчас не в тебе дело.

– Правда, хорош лаяться, мужики. – Леденец выпрямился, отбрасывая очередную глыбину. – Не время разборы устраивать.

Ни Генерал, ни Чубчик не обратили на него никакого внимания.

– Лучше не нарывайся, – предупредил Чубчика Генерал. – Тебя это не касается. Чего ты лезешь? Все молчат, а он лезет.

– Потому и лезу, что все молчат, – усмехнулся тот. – А насчет нарваться… Махнуться хочешь? Давай, брат. Баш на баш.

Генерал смерил его презрительным взглядом. Он на полторы головы выше Чубчика и килограммов на тридцать тяжелее. Однако Чубчика это не смущало.

– Ну так как?

Дофин продолжал кидать глыбы. Сработал извечный принцип: двое дерутся – третий не лезь. Леденец выпрямился, отряхнул руки. Сидевший на рельсах Ватикан поднялся и приткнулся в сторонке, наблюдая за развитием событий.

* * *

Белоснежка, стоявшая у поворота в сотне метров от группы, услышала голоса и, обернувшись, подняла «винторез» к плечу. Тусклые лампы аварийного освещения давали вполне достаточно света, чтобы разглядеть спорящих. Диоптрика прицела увеличила фигуры, резко очертила лица. Генерал и Чубчик ссорились. И, видимо, снова из-за Бегемота. Толстяк выглядел растерянным. Белоснежка упрямо поджала губы. Бегемот был ей симпатичен. Он обладал достаточно редким по нынешним временам качеством – добротой. За это его и невзлюбил Генерал. Люди такого склада обычно не прощают другим достоинств, которыми не обладают сами. Однако они почему-то всегда сильнее. Из-за них жизнь и превращается в такую ублюдочную штуку.

Скандал разгорался. По тому, как напрягся Генерал и зло усмехался Чубчик, Белоснежка поняла: назревает драка. Генерал, конечно же, изувечит Чубчика и будет жить дальше, спокойный, сильный, уверенный в собственной исключительности, значимости и непогрешимости. Ну уж нет! Спокойно, мягким кошачьим движением девушка дослала патрон в патронник и поплотнее прижала приклад к плечу. Центр перекрестья уперся в седой затылок. Девушка задержала дыхание, успокаивая биение сердца. Если драка будет неминуема, ей придется сделать ЭТО. Хорь ее простит. Во время боевых действий нет места ссорам. Это называется саботаж. Ну а если Хорь НЕ простит… Что ж, она сумеет за себя постоять.

Белоснежка никому, в том числе и себе, не призналась бы в истинной причине своего решения.

* * *

– Что скажешь, брат? – ухмыляясь, протянул Чубчик.

– Ладно, не до махалова сейчас, – хмыкнул Генерал. – Потом махнемся, когда все закончится. – Он повернулся к Бегемоту. – Работай!

Чубчик неторопливо положил бур на бетонное дно тоннеля, подошел к толстяку, наклонился.

– Подвинься, брат. Помогу.

– Тебе еще бурить, – напомнил Генерал. – Учти, подменять не стану. Сдохнешь – сам будешь виноват.

– Ничего, – спокойно ответил тот, поднимая здоровенный валун, – как-нибудь справлюсь.

– Ну смотри. Дело твое.

– Вот именно.

Генерал и не подозревал, что мгновение назад был на волосок от смерти.

* * *

Белоснежка опустила винтовку.

* * *

– Товарищ майор! – громко, на весь зал, гаркнул командующий. – Может быть, вы потрудитесь объяснить, что происходит?

– Если бы я знал, – обескураженно пробормотал Котов. – Черт побери, ничего не понимаю!.. Я не получал этого досье.

– Но в журнале записано обратное, – заметил командующий. – У вас есть какое-нибудь убедительное объяснение?

– Говорю вам, я не получал досье Рыбы! – взорвался майор. – Я не слепой и не идиот!

– Но там ваша подпись…

– Дерьмо собачье! – буркнул себе под нос полковник-спецназовец. – Ежу понятно: майора подставляют. Подумайте сами, будь он Хорем, разве влетел бы так по-глупому?

– Вы полагаете? – спросил командующий.

– Да тут и полагать нечего. Только полный м…к наступает в собственное г…о.

– Вы все-таки потрудитесь выбирать выражения, полковник, – не без укоризны заметил представитель Министерства обороны. – Здесь как-никак старшие по званию.

– Да нас…ть мне! – рассвирепел полковник. – Противно смотреть! Эта сволочь дергает за ниточки, а мы все, как марионетки, пляшем под его дудку! Неужели вы не видите: он играет. Этот тип, кто уж он там, ломает комедию и наблюдает, как мы тут дергаемся, словно свиньи на веревке! Кстати, майор пока единственный человек, который сделал хоть что-то реальное для поимки Хоря и всех остальных заср…ев.

– Майор, – окликнул Котова командующий, – работайте пока. И потрудитесь все-таки подумать, как ваша подпись попала в журнал регистрации.

– Есть, товарищ командующий, – четко ответил Котов. Однако все присутствующие видели: настроение у него испорчено безнадежно.

– А мы, товарищи, – повернулся командующий к столу, – давайте закончим с планом эвакуации кремлевских запасников. Мне доложили, что через полтора-два часа ценности упакуют и сдадут под контроль службы охраны. Надо что-то решать.

– Товарищ командующий. – Лейтенант-десантник вынырнул из-за планшета, подошел, козырнул. – Президент на проводе.

Лицо командующего вытянулось.

– Иду, – ответил он. – Сейчас иду. Продолжайте пока без меня, товарищи.

* * *

Котов устало опустился на стул, окинул зал пустым, невидящим взглядом.

– Товарищ майор… Александр Яковлевич… – К столу подошел здоровый, как медведь, оперативник, остановился рядом в нерешительности.

Майор вздрогнул.

– Что? А-а-а, это ты…

– Я смотрю, вы задумались. Решил, может быть…

– Ничего. Какие новости?

– Насчет удостоверения задержанного. Очень хорошая подделка. Отменное клише. Выполнено профессионалом высокого класса. Не кустарем. Но образец старый, хотя неспециалист не отличит. Теперь насчет оружия. «Гюрза».

– Это я знаю. – Голос Котова неожиданно окреп. – Ну, быстрее говори, не мямли.

– Помните, в начале этого года произошло хищение на Сортировочной в Нижнем Новгороде? Пятеро военнослужащих сломали доски в днище вагона, забрали почти двадцать пять стволов и три цинка по пять тысяч патронов в каждом. Может быть, помните? Об этом деле еще в газете пропечатали.

– Помню, – кивнул Котов. – По восемь лет им дали.

– Точно. Так вот, этот ствол – из числа похищенных.

– Ясно. Зацепок, конечно, никаких…

Оперативник вздохнул, развел руками.

– Александр Яковлевич, – подошедший компьютерщик наклонился, заговорил тихо, понизив голос, – мы получили данные МВД на Рыбу. Это Лев Макарович Науменко. Как говорится, из бывших партийных функционеров. В общем-то, ничего конкретного нет, уголовных дел за ним не числится. Может быть, он и правда чист, но я думаю, просто подмазывал кого надо. Вот адреса – домашний и рабочий.

– Отлично. – Котов вдруг улыбнулся. – Спасибо.

– Не за что. Я работаю.

Майор кивнул, поманил пальцем все еще топчущегося рядом оперативника.

– Вот что, друг, у нас людей свободных много?

– Человек десять сейчас здесь. Карпушин, Ляпишев, Сафронов.

– Бери всех, и двумя группами вот по этим адресам. – Котов подтолкнул список. – И быстро! Все переройте. Мне нужна папка. Досье. Найдете – сразу сообщите. И поосторожнее там, отпечатков не наоставляйте.

– Хорошо, Александр Яковлевич.

– Вот и действуй, раз хорошо. – Котов вдруг вскочил, пробежался лихим кавалерийским шагом по залу, выдохнул пару раз мощно, во всю грудь, спросил громко: – Беклемешев не объявлялся? Нет? Объявится – немедленно свяжите со мной!

Командующий подошел к «штабному» столу, снял фуражку, вытер пот со лба, сообщил сипло:

– Звонил Президент. Решено заплатить террористам требуемую сумму.

– Так эвакуация Кремля отменяется? – спросил представитель Министерства обороны.

– Слышали? – Полковник-спецназовец кивнул на Котова. – Майор, кажется, русским языком сказал: «Не исключен самоподрыв».

Ему тоже было маятно здесь. Полковник с удовольствием встал бы, врезал кулаком по столу и ушел к оперативникам, потому что ему хотелось ловить преступников, а не разговоры разговаривать. Тем более что за этим столом к его мнению не очень-то и прислушивались.