Текст книги "Чертова дюжина"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

18.32

– Ну, что будем делать? – спросил в штабе командующий, почему-то глядя на Котова.

– Вы меня спрашиваете?

– Вас, конечно же. Разработка террористов входила в компетенцию ФСБ. Именно так сказал Президент, если я не ошибаюсь. Переговоры – ваша непосредственная обязанность.

Котов пожал плечами:

– Пожалуй, делать нечего. Они нас переиграли по всем статьям, это ясно.

Генерал, словно ожидая отрицательного ответа, посмотрел на полковника-спецназовца. Распри и ссоры были на время забыты.

Тот только покачал головой:

– Я согласен с майором. Ситуация пиковая. Броневик – не автобус, штурмом его не возьмешь. Хоть сколько народу подгоняй. Из станкового пулемета по нему садануть, конечно, можно, станковый броню пробьет. Но что это даст? Взорвать дверь? Но тогда сдетонируют заряды, которыми обвешаны эти за…цы, и мы будем иметь на руках десяток трупов. А скорее всего полтонны отличного фарша.

– Вы что скажете? – генерал взглянул на представителя Министерства обороны.

Тот только развел руками:

– Думаю, в данной ситуации ничего конструктивного предложить не могу. Их надо выпускать.

– Ясно. – Генерал тяжело опустился в кресло. – Операция по захвату террористов провалилась. Мы имеем четверых мертвых боевиков и с полсотни убитых солдат. Плюс три десятка расстрелянных офицеров. Раскуроченные ветки метрополитена, ядерные фугасы, заложенные неизвестно где. Имени Хоря выяснить не удалось, прямых улик никаких. Словом, полное фиаско.

– Их надо выпускать, – сказал Котов. – Выпускать и смотреть, куда они направятся. Наверняка план отхода у них стандартный – либо самолет, либо вертолет.

– С чего вы взяли? – хмуро спросил командующий.

– Все просто. В соответствии с условиями террористов, бомбы должны взорваться в четыре часа утра. Какие у них есть пути отхода? По воде? Вряд ли. За оставшееся время им далеко не уйти. Точнее, не уйти так далеко, чтобы сбить нас со следа. Автомашина? Броневик тяжел, а значит, ест много бензина. Положим, бак у них залит доверху. Сколько они протянут? Триста километров? Триста пятьдесят? Это не вопрос. Их будут сопровождать вертолеты, хотят они того или нет.

– Да, но в таком случае они не сообщат коды, – возразил представитель МВД.

– И что они выиграют? – возразил Котов. – Их схватят в любом случае.

– Они могут взорвать себя, – сказал представитель Министерства обороны.

– Могут, – буркнул командующий.

– Могут, – подтвердил Котов. – Но, если мы их не выпустим, они сделают то же самое сейчас. Какая разница! Им надо скрыться. Я полагаю, они затребуют самолет, разумеется, полные баки и возможность вылететь за пределы страны.

– Но мы можем сообщить в конечную точку прибытия о том, что на борту террористы, – заметил командующий уже более оживленно. – И их возьмут.

– Конечно, но они наверняка строят свои планы исходя из того, что мы предпочтем не кричать о похищении ядерных мин во всеуслышание и дадим им уйти. Махнем рукой на деньги и все остальное ради сохранения международного престижа. Нам невыгодно раздувать шумиху вокруг этого дела. Страна, в которой будет садиться самолет, поинтересуется, что это за террористы, что за акцию они организовали. Если их начнут допрашивать, они выложат все как миленькие. И о ядерных фугасах, и обо всем прочем. Террористы вынудят нас предать огласке секрет, который мы изо всех сил пытаемся сохранить.

– Какие варианты? – командующий внимательно смотрел на Котова.

– Я полагаю, было бы наиболее рациональным обеспечить им безопасный перелет до любой точки, которую они назовут.

– Вы хотите сказать: выпустить их из страны? – вскинулся представитель Министерства обороны. – То есть отпустить их вообще?

Котов удивленно посмотрел на него.

– Разве я сказал «отпустить»? Думаю, нужно поднять пару самолетов с аппаратурой слежения на борту. Пустить истребители сопровождения, фиксируя пролет лайнера на пленку. Не исключено, что террористы рассчитывают выбросить деньги из самолета сообщникам. Можно задействовать спутники и прочую космическую технику. Единственное, что нам будет абсолютно необходимо, это узнать, в какую именно точку земного шара прибудут террористы. Однозначно можно сказать только одно: оставлять такой случай безнаказанным нельзя. Слишком уж велик стимул для других потенциальных террористов. Живыми или мертвыми, но эти люди должны быть доставлены обратно. Разумеется, после того, как они отключат фугасы.

– Вы полагаете, нам это удастся? – спросил командующий.

– Почему нет? В конце концов, есть люди куда более профессиональные и лучше охраняемые, чем эти ребята, однако их умудрялись возвращать. Или попросту убивали. Думаю, нам подошел бы любой из этих способов. Кстати, ликвидировать их было бы гораздо предпочтительнее ради сохранения все той же тайны.

– Хорошо, – командующий кивнул. – Действуйте, майор. Как говорится: ваш план – вам и карты в руки.

– Товарищ командующий, – Котов посмотрел на своего шефа, – все дальнейшие переговоры с террористами я хотел бы вести лично. С настоящего момента и до той самой секунды, когда операция будет считаться завершенной.

Командующий задумался. С одной стороны, ему не хотелось, чтобы данный этап операции провел другой человек, кто бы он там ни был. Ведь по собственному утверждению Котова получается, что можно отпустить террористов, обезопасив Москву от взрыва, а потом спокойненько взять их. И рыбку съесть, и все тридцать три удовольствия получить. Операция не будет считаться проваленной, и возглавляющий ее человек получит по заслугам. Имеется в виду – по большим заслугам. Но, с другой стороны, если вдруг произойдет что-то непредвиденное и все сорвется, неплохо было бы перевалить с больной головы на здоровую. Если все закончится благополучно, подвел черту под нелегкими раздумьями командующий, он в стороне не останется. Ведь большая часть операции проходила под его началом.

– Действуйте, майор, – кивнул командующий серьезно. – Ни пуха ни пера!

– К черту! – Котов повернулся к оператору. – Связь со всеми блокпостами, живо!

– Александр Яковлевич, готово, – ответил тот, пощелкав тумблерами.

Котов схватил микрофон:

– Майор Котов. Кто на связи? Лейтенант, скажи террористам, что мы их выпускаем… Что они требуют? Ну, деньги оговаривались. В какой? Домодедово? Хорошо. Через час грузовик с деньгами будет там. Да, в семь тридцать. Это все? Что еще? – Он повернулся к командующему. – Они требуют выпустить Теля.

Тот пожал плечами, давая понять: «Вы теперь главный. Вам решать».

– Хорошо, – быстро сказал в микрофон Котов. – Мы доставим его в аэропорт. Все? Выпускайте их. Без всяких «но». Выпускайте, я говорю. Хорошо. Два БТРа сопровождения. Впереди и сзади. Не дай бог, какой-нибудь дурак полезет. И машину ГАИ впереди, с мигалкой. Все. Номер броневика… – Майор обернулся к компьютерщику. – Срочно всю информацию о броневике М1654ЛО.

– Да. Все. – Он протянул микрофон связисту. – Держи! – И, повернувшись к оперативникам, гаркнул: – Черт побери, где информация об угоне броневика? Не сегодня же они его взяли? Почему мы ничего не знаем? Это же не «Жигули» и не «Москвич»!

Оперативник-«медведь» растерянно развел руками:

– В сводке ничего такого не было.

– Александр Яковлевич, – подошел компьютерщик, – вот данные на машину. «Диса-1912», модель «заслон» на базе «УАЗа». Три двери. Бойницы на четыре стороны. Данный конкретный автомобиль усилен до пятого класса защиты. Днище укреплено металлическими балками коробчатого сечения, одним слоем брони и двумя кевларовыми матами. Крепость. Штурмом ее не возьмешь.

– Мы должны были узнать о похищении этой машины первыми! Первыми!!!

– Может быть, банк не сообщал, – заметил «медведь». – Или, скажем, они официально наняли ее якобы для перевозки каких-нибудь ценностей.

– Что за поганый день! – Котов махнул рукой и зашагал к выходу, кивнув Веронике. – Если хотите, можете поехать с нами.

– А Марафонец?

– Марафонец поедет в любом случае. Он может понадобиться при ведении переговоров. Деморализующий фактор.

– Вы же не хотели освещать это дело? – прищурилась девушка.

– После того, что произошло? – серьезно спросил Котов. – Так или иначе, а объяснения давать придется. И лучше, если это сделает мой человек, чем ваши так называемые независимые коллеги. Только уговор: услуга за услугу. – Котов остановился. – Вы получите эксклюзивное право освещать эту историю, но кое-что в ней измените ровно настолько, насколько это будет нужно нам.

– В каком смысле? – не поняла Вероника.

– Неужели вам все надо объяснять? – буркнул Котов. – Мне казалось, что вы необычайно понятливый человек. Короче, ни слова о ядерных бомбах. Ни малейшего намека.

– Но террористы ведь были? – Девушка едва заметно улыбнулась.

– Что значит «были»? Они и сейчас есть. Пойдемте.

Вероника на ходу махнула рукой Мише:

– Бери камеру и дуй вниз. Мы сейчас спустимся.

Миша кивнул, расплылся в довольной улыбке, повернулся к стоящим вокруг коллегам и протянул мечтательно:

– Какой репортаж будет! Братцы, закачаешься! Какой репортаж!

Отключив камеру, он помчался в аппаратную, схватил с полки удлинители, несколько аккумуляторных батарей и побежал на стоянку перед телецентром.

Котов на ходу подозвал Марафонца, спросил без приязни:

– Написал?

– Я же не Толстой, – угрюмо ответил тот. – Заканчиваю.

– Считай, что уже закончил. Давай свою писанину и топай вниз, в машину. И не дергайся.

– Чего мне дергаться! Я же сам пришел. – Перспектива оказаться лицом к лицу с бывшими «подельщиками» Марафонцу явно не понравилась, но он смолчал.

Котов поманил одного из подчиненных:

– Проводи-ка этого парня. Убежит – ответишь головой. Смотри, мальчик прыткий.

Тот кивнул и, взяв Марафонца за локоть, сказал:

– Иди вперед. И не делай лишних движений.

18.37

– Ну что там? – Крекер потянулся к кабине.

Шептун посмотрел по сторонам. Стволы БТРов все еще были направлены на броневичок.

– По-прежнему, – ответил водитель.

– А пять минут между тем истекают, – заметил блондин. – Что будем делать, старые?

– У них еще почти пятьдесят секунд.

В этот момент из ближней машины выбралась одинокая фигура, затянутая в пятнистый комбинезон.

– Так, оживление в стане врага, – буркнул Шептун и, приоткрыв дверь, гаркнул: – Что нужно?

Десантник поднял руки вверх, показывая, что безоружен.

– Вас отпускают! – крикнул он.

– Ну так убирайте машины.

– Нужно обговорить, – десантник сделал шаг навстречу.

– Стой где стоишь! – гаркнул Шептун. – Ни шагу дальше!

– Мы будем вас сопровождать.

– Все, что ли? – усмехнулся водитель. – Не многовато будет?

– В целях вашей же безопасности, – ответил десантник. – Таков приказ штаба. Блокпосты уже сняты, но на всякий случай, во избежание инцидентов, приказано организовать вам эскорт.

– Хорошо, – согласился Шептун. – Увидим по дороге еще какие-нибудь машины – быть беде. И передай своим, чтобы готовили заправщики. Самолет мы выберем в аэропорту. Если Теля и выкуп не доставят в течение часа, наш договор аннулируется, цена возрастает. Теперь иди в свой коробок. И без глупостей, – предупредил Шептун, захлопывая дверцу броневика. Обернувшись к сидящим в кузове, он озорно подмигнул. – Ну что, ребята, похоже, мы в выигрыше.

– Не говори «гоп», – посоветовал Пастух.

– Да ладно, старый! – оскалился Крекер. – Они в штаны наложили.

Папаша Сильвер наклонился к бесчувственному Чубчику, пощупал пульс, покачал головой.

– Плохо, – сказал он. – Очень плохо. Если не обратиться в стационар, протянет два-три часа, не больше.

– Бегемота тоже не помешало бы в больничку, – буркнул Ватикан. – Когда мы окажемся рядом с больницей? Часов через семь-восемь? Бегемоту придется снимать жгут раза четыре. Он потеряет слишком много крови.

– И что ты предлагаешь? – поинтересовался Папаша Сильвер. – Сдать их властям?

Ватикан безразлично пожал плечами.

– Это уж как все решат. Но везти Чубчика с собой – значит, убить его. Бегемот теряет ногу в любом случае. – Ватикан посмотрел на Белоснежку. Девушка выглядела совершенно измотанной. – Ну, с ней ясно. Сядем в самолет – отоспится.

В этот момент броневик дернулся и мягко покатил по Цветному бульвару. Один БТР пристроился сзади, второй шел впереди.

– Едем, старые, – бормотнул Крекер. – Едем.

Папаша Сильвер глянул в лобовое стекло, потом вновь повернулся к товарищам:

– Ну, что скажете?

– А что тут говорить? – скривился Ватикан. – Чубчика надо сдавать, но сдать его – значит, самим себя заложить. Они все из него выкачают, до самого донышка.

– Да он в себя придет дня через три, не раньше, – сказал Крекер. – Мы за это время, да с такими бабками, уже успеем на дно залечь.

– Допустим. А Бегемот?

Толстяк понимал, что сейчас решается вопрос, касающийся вовсе не его здоровья. Речь идет о жизни и смерти.

– Если их сдать, – раздумчиво произнес Папаша Сильвер, – они все равно не жильцы. Оба. Из них выкачают нужную информацию и убьют. Живые они никому не нужны. Никто же не признается, что вот так легко и просто сперли ядерные фугасы. Спишут на самоубийство или на естественную смерть от ранения. Или на халатность врачей. Да мало ли способов!

– Не бросайте меня, ребята, – шепотом сказал Бегемот.

– А кто тебя собирается бросать, старый? – серьезно произнес Крекер. – Вопрос в том, что делать с твоей культяпкой. Снимать жгут – то же самое, что пустить тебе пулю в башку, а не снимать – ты без ноги останешься.

– Я согласен… без ноги, – шепотом проговорил Бегемот. – Ребята, я еще много чего могу. Я до самолета сам дойду, только не бросайте меня.

– Да успокойся, никто тебя не бросит, – подтвердил слова Крекера Пастух.

Ватикан, повернувшись к раненым спиной, поймал взгляд Пастуха и выразительно шевельнул бровями, скосил глаза, указывая за спину.

– Даже и не думай, – вдруг глухо сказала Белоснежка. – Попробуй хоть пальцем тронуть кого-нибудь из них, и мы все взлетим на воздух. Это я вам обещаю.

– Да ты чего, старая, ополоумела, что ли? – засмеялся Крекер. – Никто не собирается их убивать.

Пастух подумал секунду, вытащил из кобуры пистолет и протянул Белоснежке:

– На.

– Что? – не поняла девушка.

– Возьми, пристрели их сама. Они все равно умрут. Разница лишь в том, что так – быстро и безболезненно.

Девушка серьезно и тяжело смотрела на товарища.

– Давай-давай, – без всякого выражения, абсолютно ровно продолжал Пастух. – Ты ведь была на войне и знаешь, что с такой раной, как у Чубчика, восемь часов не протянуть. Либо мы отправляем его в больницу и его убивают там, либо его убиваем мы. – Он выдержал паузу и добавил: – Либо он умрет сам.

– Он пришел нам на помощь в тоннеле, – медленно сказала Белоснежка.

– Я знаю, – кивнул Пастух, – и все понимаю. И они тоже. – Он указал на остальных боевиков. – Они тоже все понимают. Ну так, черт побери, ты должна быть ему благодарна. Ты должна уважать его как солдата. Неужели ты позволишь, чтобы эти ублюдки потрошили Чубчика, словно куклу?

Белоснежка посмотрела на Бегемота. Тот опустил глаза. Папаша Сильвер изучал автомат, поглаживая отполированное цевье. Ватикан разглядывал что-то на носках бутсов. Крекер развел руками, словно говоря: «Ты знаешь, что он прав», – и вздохнул. И только Пастух, смотревший прямо на нее, вдруг улыбнулся устало и невесело.

– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, – сказал он. – Это непросто, но ему будет куда хуже, если ты этого не сделаешь. Поверь мне, это легкая смерть. В конце концов, и ты, и Бегемот кое-чем ему обязаны. Пришло время возвращать долги. Не бросай же его. – Сказав это, Пастух повернулся к Шептуну: – Ну, что у нас там?

– Все в порядке, чисто.

Эскорт как раз сворачивал на улицу Большие Каменщики. Близнец, удерживаясь рукой за бронированную стенку, подошел поближе, присел на корточки рядом с Белоснежкой, подумал секунду и тихо произнес:

– Если хочешь, я могу сделать это за тебя.

– Нет, – покачала головой девушка, – я сама. Иди.

Близнец сжал ее плечо.

Она повторила:

– Иди.

Он выпрямился и, пошатываясь, вернулся на свое место.

Девушка передернула затвор пистолета.

«Пятеро, – подумала она, – не считая раненого Бегемота. Неужели эти ср…ые камешки и куча резаной бумаги стоят жизни пятерых таких парней?»

Девушка, повернувшись, посмотрела на Бегемота. Тот сидел, безвольно обмякнув, уронив голову на грудь, глядя в пол, а по щекам его катились слезы.

– Так надо, – шепотом сказала Белоснежка, не советуясь, а просто убеждая себя.

Бегемот посмотрел на нее покрасневшими, опухшими глазами и пробормотал едва различимо:

– Я жалею… Жалею, что ввязался во все это.

– Теперь уже поздно, – ответила девушка. – Что сделано – то сделано. Ничего не изменишь.

– Я знаю. Мне казалось, что будет лучше. Там будет лучше и будет лучше с деньгами. А теперь понимаю, что нет. Это самообман. Иллюзия. Миф. Помнишь, как у Чейза? Весь мир в кармане. – Наклонившись к самому уху девушки, он неожиданно горячо прошептал: – Мы проиграли. Они еще не знают, но мы проиграли.

– Да, – согласилась Белоснежка, – я знаю.

– Им кажется, что все в порядке, но это до тех пор, пока они идут к цели, – продолжал Бегемот с ноткой безразличия. – Они почувствуют совсем другое, когда самолет взлетит. Операция только начинается. Все, что было до сего момента, – прелюдия. Самое страшное впереди. Кошмар начнется, когда мы поднимемся в воздух.

– Да, – снова кивнула Белоснежка, – это я знаю тоже.

– Есть всего один человек, который пройдет до конца и выиграет, – все так же незряче глядя на свое изуродованное колено, пробормотал Бегемот. – Хорь.

– Если его не вычислят, – напомнила девушка.

– Да, – согласился Бегемот. – Но зачем НАМ все это?

Девушка взяла его ладонь в тонкие прохладные пальцы, сжала сильно и дернула плечами:

– Не знаю.

– Вот и я не знаю, – ответил Бегемот. – Знаю только одно: лично я не хочу лететь. Не хочу жить, каждую секунду оглядываясь за спину. Не хочу всю жизнь бежать, вздрагивать, увидев собственную тень…

– Ты хочешь сдаться? – шепотом спросила она.

– Нет, к ним я тоже не хочу. – Толстяк кивнул на Чубчика. – Пожалуй, Пастух прав. Он вернулся за нами, и было бы свинством отпускать его одного. Кто-то же должен сказать слово защиты там, на самом главном суде.

Белоснежка молчала.

– Тоскливо, – продолжал толстяк тихо. – Мне сорок, а что я сделал? Ничего. Ни семьи, ни детей. Один, никому не нужен.

Девушка подумала, что сейчас по законам драматургии полагалось бы сказать: «Неправда, ты нужен мне, ты нужен остальным», – но ей не хотелось этого говорить. Ни к чему это было.

– Дотянул бы до преклонных лет, потерял бы все зубы. – Толстяк усмехнулся. – А при моей-то комплекции это настоящая беда. Помер бы, и ничего бы не изменилось.

Кортеж миновал Семеновский вал, Велозаводскую улицу и выехал на проспект Андропова.

Бегемот, порывшись в кармане, вытащил мешочек с камнями и протянул девушке.

– Возьми, мы же из-за этого все затевали.

Белоснежка выпустила его руку, взяла мешочек, покрутила в пальцах, кинула Пастуху.

– Держи.

Тот поймал мешочек, покачал его на ладони, сунул в карман, кивнул благодарно и вновь уставился в лобовое стекло.

– Я, пожалуй, сделаю это сам, – сказал Бегемот. – Я ему обязан больше, чем ты.

Вытащив из кобуры пистолет, он подсунул левую руку под спину Чубчика, обнял его за плечи, как хорошего друга, и приставил пистолет к груди. Белоснежка тронула его за плечо.

– Не так, стреляй сюда, – она показала точку на голове. – Гарантированно быстрая смерть.

Бегемот улыбнулся благодарно:

– Спасибо.

Он двигался медленно, с непостижимой тщательностью. Приставив пистолет к голове Чубчика, толстяк прошептал беззвучно:

– Не волнуйся, я тебя не брошу, – и нажал на курок.

В маленькой кабине броневика выстрел прозвучал так, словно над головой шарахнула артиллерийская пушка. Все вздрогнули. Пастух обернулся. И в этот момент Бегемот ткнул стволом себе под челюсть, как видел когда-то в кино, и нажал на курок еще раз. Кровавые брызги повисли на темной стенке кузова.

– Вот дурак-то! – ошеломленно выдохнул Крекер. – Вот дурак!

Бегемот мягко завалился на левый бок, ткнувшись головой в плечо уже мертвого Чубчика.

«Шестеро, – подумала Белоснежка. – Шестеро. Может быть, и мне присоединиться? В конце концов, там, наверху, всемером нам будет легче. Как-никак команда». Впрочем, она быстро откинула эту мысль. Сейчас такое, хоть и жутковатое, но все-таки бегство многие расценили бы как слабость. Будем надеяться, что в чистилище тоже до конца не изжили бюрократию и там длинные очереди. Глядишь, ребята и дождутся ее.

– Ну дурак! – продолжал возмущаться Крекер.

– Заткнись, – угрюмо буркнула девушка.

– Не ожидал, – уважительно покачал головой Папаша Сильвер. – Уж от кого, от кого, а от него – нет.

На проспекте Андропова эскорт прибавил скорость. Проскочив Нагатино и Коломенское, машины свернули на Каширское шоссе. Ехать оставалось минут сорок. Помимо БТРов километра на четыре впереди шли милицейские машины с включенными маячками; автобус, битком набитый спецназовцами; телевизионный «рафик» – единоутробный брат оставленного беглецами в детском саду, только белого цвета; еще один «РАФ», принадлежавший ФСБ, со спецаппаратурой; «ЛиАЗ», забитый омоновцами, и грузовик с обычными патрульными. За ними катился «МАЗ», груженный деньгами, в кузове которого сидели четверо автоматчиков. Вряд ли кто-нибудь отважился бы напасть на такую колонну с целью ограбления, но меры все же были приняты. Замыкала вереницу машин «Волга» с оперативниками ФСБ.