Текст книги "Собачий Рай"
Автор книги: Иван Сербин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
– Так точно, – пробасил с сипотцой Журавель.
– Хорошо. Оба свободны.
Волков поднялся со стула.
– Разрешите идти? – привычно спросил он.
– Вы чем слушаете, лейтенант? Я же сказал: оба свободны!
– Так точно!
Оказавшись в коридоре, Волков вытер ладонью лоб, надел фуражку, протянул:
– М-да…
– Вообще-то он мужик неплохой. Справедливый, – улыбнулся Журавель. – А плохое настроение у каждого случиться может. Я так смекаю, начальство осерчало, хвост Анатоличу накрутило, а он уж на нас накинулся. На кого же ему еще кидаться?
– Пусть дома на жену кидается, – пробормотал Волков. – Тоже мне, нашел козлов отпущения.
– Не скажи, – они направились к дежурной части. – Вот, предписало начальство выделить людей на это самое мероприятие, так? А где их взять-то? У нас же нехватка личного состава почти на треть, а тут хочешь не хочешь, а выполняй. Вот Анатолич и окрысился. А уж что сорвался, так ведь он – человек такой же, как ты и я. И неловко ему нас на улицу посылать, в такую-то погоду да по такому поводу, а ничего не поделаешь. Пришлось гнев разыгрывать.
– Как у тебя ловко все получается, – не без раздражения заметил Волков. – Слушай, сержант, если уж ты такой умный, что ж в начальство-то до сих пор не выбился?
– Да ладно тебе. Чего взбеленился-то? – простодушно улыбнулся тот.
– Взбеленишься тут. Вместо того чтобы делом заниматься, по улице придется трое суток бродить, собак отлавливать. Я что, в отдел зачистки по ошибке попал?
– Ну зачем ты так? Начальство право. Мелкое правонарушение – все одно правонарушение. И, значит, входит в компетенцию органов внутренних дел. То есть в нашу. Я всякую живность уважаю, конечно, и люблю, но мне не нравится, когда чужой пес о мою штанину нос вытирает. Особенно когда собака большая. Ротвейлер какой-нибудь или еще кто.
От дежурки донесся какой-то шум. Мимо, натягивая на ходу фуражку и поправляя кобуру, пробежал водитель отделенческого «бобика», сержант Паша Лукин.
– Паша, что случилось? – запоздало крикнул ему вслед Журавель, но тот только рукой махнул.
Волков и Журавель вошли в дежурку.
Увидев парочку, дежурный Чевученко улыбнулся. Все не так скучно будет.
– Во, видел? – спросил он, кивнув на дверь.
– Что случилось-то? – обратился к дежурному Журавель.
– Да поразводят, понимаешь, собак, а потом справиться не могут. – Дежурный закрыл журнал происшествий, отложил ручку. – Только что звонок был. На Митрофанова, у универсама, псина взбесилась. Бегает по стоянке и на людей кидается. Народ в магазине кучкуется, а на улицу выйти боятся, понятное дело. Вот и звонят.
– Ясно, что боятся, – кивнул Волков. – Я бы на их месте тоже боялся. Бешенство штука такая. От него и умереть можно.
– Вот именно. Пес этот уже мужика какого-то того…
– Что «того»? – нахмурился Журавель.
– Ну, загрыз в смысле.
– Насмерть?
– А то как же еще? – усмехнулся дежурный. – Конечно, насмерть.
Он сдвинул фуражку на затылок.
– А что за собака?
– А хрен ее знает. То ли пит, то ли буль. Я толком не понял. Эта, которая звонила, администраторша, что ли, вся в слезах, в соплях. «Приезжайте скорее», – кричит. Я ей попытался объяснить, что мы к собакам отношения не имеем. Это ветслужба должна заниматься или спасатели. Так она даже слушать не стала. Трубку шваркнула. А через две минуты с Центральной звонок. Представляешь, сука какая? Сразу «ноль-два» набрала.
– Обалдеть, – неопределенно протянул Журавель.
– Чего вас Анатолич-то дергал? – с ходу переключился на другую тему дежурный.
– В рейд завтра. По району, – ответил Волков. – Как раз… Собак ловить.
– Да? – Тот глянул за зарешеченное окно, за которым стеной стоял серый дождь. – Подвезло вам, ребята.
– Ладно. Разберемся, – ответил Волков. – Не сахарные, поди, не растаем…
– Оно конечно, – дежурный усмехнулся.
Волков взглянул на часы:
– Слушай, дай позвонить.
– Домой? – Чевученко подмигнул.
Даже если бы Волков и собирался звонить домой, то теперь не стал бы. Спросил:
– Ты позвонить дашь? Или мне к таксофону бежать?
Дежурный поставил телефон на окошко:
– Чего ты кидаешься-то сразу? На, звони на здоровье. Не жалко.
– Спасибо, – усмехнулся Волков. Он повернул телефон «лицом», набрал номер. – Алло, Люба? Люб, привет. Это Андрей Волков. А Сергей дома? Куда ушел? С каким соседом? В такой-то час? Ничего себе, соседи у вас. A-а… Ну, понятно. Слушай, ты ему передай, чтобы, как вернется, мне перезвонил, ладно? Только обязательно. Спасибо. Да нормально все, слава богу. Загляну, обязательно, конечно. На выходных, наверное. Раньше, боюсь, не получится. Да. Ты им тоже передавай. Счастливо. – Он опустил трубку на рычаг и, перегнувшись через приступок, поставил аппарат на стол. – Слушай, Петро… как тебя по батюшке-то?
– Данилыч, а что? – насторожился тот.
– Так вот, предложение у меня к тебе, Петро свет Данилыч. Звякни-ка ты на центральную. И выясни, брат Петро свет Данилыч, кто из лиц мужского пола пропал без вести в период с февраля по апрель сего года. А заодно поинтересуйся обо всех случаях нападения собак. С начала года и по сегодняшний день.
– Блин, лейтенант, – вроде бы даже обиделся Чевученко, – на часы-то посмотри. Время сколько. С утречка сделаем.
– Нет, Петро свет Данилыч. С утречка не годится. Ты тут будешь груши околачивать, а нас начальство – мордой по столу возить. Так что давай, снимай трубочку – и полный вперед.
Чевученко возмущенно покачал головой.
– Приставучий ты, лейтенант, как пластырь. – Но все-таки потянулся за трубочкой, щелкнул тумблерами. – Центральная? Дежурный по ОВД старший лейтенант Чевученко беспокоит. Примите запрос.
Волков кивнул удовлетворенно, перевел взгляд на Журавеля.
– Ну что, по домам? Завтра с самого утра ноги стаптывать.
– Раз вам все равно собаками заниматься, поехали бы с ребятами, – кивнул дежурный.
– Ага, – скептически ответил Волков. – Эта взбесившаяся тварь нас там перекусает. И по сорок уколов в брюхо, чтобы не слишком пупки рвали в следующий раз.
– Успокойся, Андрюха. Сейчас сорок не делают, – усмехнулся дежурный. – Точно тебе говорю. Тремя обходятся. Два профилактических в жопу и один контрольный в голову.
Пошутил и сам же залился веселым смехом.
– Остроумные все стали, как я погляжу. Прямо «ОСП-студия», а не отделение, – язвительно заметил Волков.
Журавель коснулся его плеча.
– Слушай, лейтенант. Может, и правда, прокатимся с ребятами-то? Он ведь прав, – сержант кивнул на дежурного. – Нам большой плюс выйдет. Аккурат наша ситуация.
– А то я за сегодня недостаточно вымок, – повернулся к нему Волков. – Ноги уже гудят и хвост отваливается.
– Зато посмотрим, поучимся, как положено действовать в таких случаях. Глядишь, пригодится, – прогудел Журавель.
– Кому положено-то? Я лично вообще действовать не собираюсь. Слышал, что начальство сказало? В случае обнаружения – вызывать санитарно-ветеринарную бригаду. – Волков усмехнулся. – Так что мне учиться незачем.
– Сейчас незачем, потом когда-нибудь понадобится, – продолжал настаивать Журавель. – Поехали, Андрей.
– Только вы если собрались ехать, то поторапливайтесь, – вмешался в разговор дежурный. – Машина сейчас уйдет.
– Поехали. – Журавель посмотрел на лейтенанта. – И ребятам помощь может понадобиться. Кто знает, как там дело повернется.
Волкову ужасно не хотелось трястись в холодном сыром «бобике» да торчать еще час, а то и дольше, на стоянке перед универмагом, но… Он внезапно подумал о том, что ему с этим сержантом еще трое суток улицы придется топтать. Не то чтобы его волновали ссоры. В конце концов, на обиженных воду возят. Да сержант бы и не обиделся. Он, похоже, вообще не умел обижаться. И тем не менее на работе лучше поддерживать нормальные отношения. Если, конечно, не хочешь слыть высокомерной белой вороной. Волков не хотел.
– Ладно, уговорил, – сказал он и выдохнул: – Поехали, посмотрим, что там стряслось…
На улице истошно взвыл старенький движок. Дежурный вскочил, метнулся к окну и побарабанил в стекло, мол, подожди, не уезжай.
Журавель и Волков быстро вышли из дежурки. На улице было уже почти темно. Из-за контрастно-белого пятна света, лежащего на крыльце и ступенях, мир казался фотонегативом. «Бобик» фырчал посреди стоянки. Белое лицо водителя – сержанта Паши Лукина – таинственно маячило за боковым стеклом. Двое патрульных о чем-то оживленно беседовали на заднем сиденье.
Волков решительно направился к «уазику», угодил ногой в лужу, провалившись в выбоину почти по щиколотку, бормотнул:
– 3-з-зараза… Называется, что такое не везет…
– И как с ним бороться, – улыбнулся Журавель. – Я слышал эту шутку.
– Да какие тут шутки… – Лейтенант вышел из лужи, тряхнул ногой. – Черт, носок хоть отжимай. Все. Ангина. Или воспаление легких. Ладно, пошли, машина ждет.
Они забрались в «уазик». Журавель на заднее сиденье, Волков – на переднее, рядом с шофером.
– Вы чего это, мужики? Жены достали? – засмеялся один из патрульных – огромный, как медведь, сержант Коля Борисов. – Или телевизор поломался, а на пиво денег нет?
– Поехали, Паша, – скомандовал водителю Журавель. – Там же люди ждут…
– Ничего, – гыкнул весело Борисов. – Час ждали, еще час подождут. Ничего с ними не сделается.
Водитель дернул рукоять коробки передач. Двигатель заскрежетал.
– Потише, Паш. Коробку запорешь, – подал голос второй патрульный, Митя Дроздов.
– Поучи, поучи, – хмыкнул водитель, нажимая на газ.
«Бобик» резво выкатился за ворота и полетел по улице, поднимая колесами фонтаны воды, окатывая тротуары, остановки, припаркованные у бордюров машины, а заодно и зазевавшихся прохожих.
– Осторожнее, – предупредил Журавель, когда они обдали серым дождевым водопадом двоих пацанов, пивших пиво у самой обочины. – Люди же…
– Там тоже люди, – легко и весело парировал водитель, включая «мигалку». – И потом, то торопишь, то «поосторожнее». Ты уж, Саныч, определись как-нибудь.
«Бобик» летел по улицам, и голубые всполохи отражались в бескрайних, как море, лужах, отсвечивали в витринах и оконных стеклах.
– Мужики, держите ушки на макушке, – вдруг, посерьезнев, предупредил водитель. – Подъезжаем. Колюнь, ты сразу-то из машины не выпрыгивай. Сперва оглядись. А то эта псина тебя вмиг без жопы оставит.
– Помолчал бы, – беззлобно огрызнулся Борисов.
У супермаркета царило запустение. Посреди широкой асфальтовой площадки, над которой моргала огненно-рыжим реклама «Швепса», выстроилось три десятка машин. В основном – иномарок. У самых дверей супермаркета, раскинув руки крестом, лежал на асфальте мужчина. Голова его была странно вывернута и запрокинута. Между подбородком и воротничком рубашки зияла рваная черная рана. Плотные багровые потеки, размываемые дождем, растекались по всей стоянке. Серый роскошный плащ погибшего был забрызган кровью. Равно как и дорогой костюм. И рубашка. Галстук свесился набок и полоскался в огромной луже, словно гигантский язык. Создавалось ощущение, что мужчина – урод, лакающий по-собачьи воду. Чуть дальше лежало еще одно тело – молодой женщины. Рядом валялась перевернутая сетчатая тележка. Продукты рассыпались. Апельсины раскатились по стоянке желтыми тугими каплями, словно кто-то плеснул на крыльцо ковш раскаленного металла, который никак не хочет остывать. Тут же, в луже, валялась упаковка салфеток, пара пачек мыла, пара импортных флакончиков с таинственными жидкостями и пестрая коробочка с краской для волос. Там же лежали пакеты с колбасой, две коробки с куриными крылышками и грудками в специях. Буханка белого хлеба, завернутая в пленку.
– А баба-то откуда взялась? – мрачно поинтересовался водитель Паша. – По телефону вроде только про мужика говорили…
«Уазик» медленно вкатился на стоянку, прополз почти до самого крыльца, остановился, не заглушая двигателя. В холле супермаркета было пусто. Водитель Паша наклонился вперед, рассматривая первый ряд прилавков, надеясь разглядеть хотя бы одну человеческую фигуру. Менеджера, продавца, охранника, покупателя, хоть кого-то. И… никого не увидел.
– Странно, – пробормотал он. – А где все?
– Найдем. – Борисов приопустил стекло, и в салон полетел сноп мелких брызг. – Может, в кладовки забились. Или еще куда.
– В магазинах не кладовки, а подсобки, – не поворачивая головы, поправил Волков.
– Один хрен. Кладовки, подсобки… Где эта сука?
– А может, это не сука? Может, это кобель? – спросил со своего места Дроздов, щелкая предохранителем автомата.
– Все равно сука, – натянуто-громко ответил Борисов. – Ну что? Работать будем? Или глазки строить?
– Погоди, не торопись. – Паша опустил стекло, высунул в окошко голову, огляделся. – Не видать, – прокомментировал он результаты осмотра. – Может, он… она… Короче, может, удрала уже?
– Да? А где люди тогда? – с сомнением поинтересовался Дроздов.
– Подожди, – пробормотал Журавель. – Паша, вон, рядом с женщиной этой… Что это там такое лежит?
– Где? – Водитель наклонился к стеклу. – А хрен его знает. Тележка, пакеты какие-то… Покупки, наверное.
– Нет, левее.
Волков тоже наклонился вперед и увидел то, о чем говорил сержант. Нечто темное, забрызганное грязью, похожее на пакет или груду тряпья. С такого расстояния и не разобрать.
– А-а-а… – протянул Паша и нажал на газ. – Сейчас, поближе подъеду.
«Уазик» медленно и осторожно покатил вперед, к лежащей женщине, ко второй парковочной площадке, к палаткам, прилепившимся на отшибе, – двум продуктовым и одной «Союзпечати». Витрины всех трех были темны. Парковка располагалась буквой «Г». Женщина лежала аккурат на стыке двух прямых.
Паша нажал на тормоз, приоткрыл дверцу и, наклонившись, ухватил темное нечто, втянул в салон.
– Т-твою мать, – пробормотал он. – Мясо, что ль?..
Он не ошибся. Это был перепачканный грязью, разодранный пакет с внушительным, килограмма на три с половиной, куском телячьей вырезки. Мясо выглядело так, словно его жевали.
– Не нравится мне это, – пробормотал Журавель. – Ой, как не нравится.
– Я чего-то недотумкал, мужики, – пробормотал Паша.
– А чего тут тумкать-то? – подал голос Дроздов. – Эта псина не стала жрать говядину. Видишь, пакет порвала, пожевала мальца, а жрать не стала. Значит, распробовала человечину. Свежей крови попила. Теперь как тигр-людоед будет. «В мире животных» смотрел когда-нибудь?
– Ну?
– Ну вот, там показывали. Если зверь человечину попробует – все. Другого мяса жрать уже ни за что не станет. Будет на людей охотиться, пока не подохнет. Или пока не пристрелят на хрен.
– Так то ж тигры, – протянул Паша. – А тут собака.
– Да это такая собака, блин, покруче любой тигры.
– А может, она на человека натаскана и была? – задумчиво сказал Журавель. – Потому и прибежала сюда, что народу много.
Дроздов наклонился к другому окошку, вглядываясь в вереницу машин, лаково отливающих интимно-неоновыми отблесками.
– Ты-вою мать, – водитель Паша покачал головой.
– Паш, сдай-ка чуток назад, – попросил Волков. – Ко второй двери. Посмотрим, что там в зале делается.
«Уазик» послушно отполз к стеклянной двери, расположенной на второй стороне супермаркета. Отсюда просматривался длинный ряд касс. Мерцали укрепленные под потолком плазменные панели «Фуджи», транслируя рекламу и ролики «MTV». За четвертой или пятой кассой лежала на боку высокая красная урна. Пол возле нее был усыпан смятыми чеками. Вдоль витринной стены стояли стеллажи с видеокассетами, курительно-табачными принадлежностями, цветами и разнообразными дорогими безделушками для особо состоятельных клиентов. Пестрая россыпь видеокассет красовалась на полу, в метре от опрокинутой урны. А вот людей видно не было. Торговый зал казался вымершим.
– Я вот что подумал, мужики, – пробормотал Дроздов. – Давайте-ка вызывать спасателей, собачников, кого угодно. Я туда не пойду. У меня жена и ребенок. И ну его на хрен, этого пса.
– Какие соображения? – спросил Волков, не отводя взгляда от стеклянных дверей супермакета.
– Я лично с Митькой согласен, – кивнул Борисов. – Надо вызывать ветеринарку. В гробу я видел такие приключения, в рот бы им ноги. Отлов собак, кстати, в наши обязанности вообще не входит. Пусть спецы занимаются. Им за это деньги платят. Я так вообще про собак ничего не знаю. С какой стороны к ней подходить, с какой хватать. Еще сожрет, падла.
– Боишься? – хмыкнул водитель Паша.
– А ты чего, не боишься? – оскалился Борисов.
– Охренел, что ли? Конечно, боюсь. Мне пока жить не надоело.
– Ребята, но если он проник в зал, то… Там же люди, – негромко заявил Журавель. – Он ведь их порвет всех, пока спасатели приедут.
– А не хрен людоедов разводить, тогда и бояться будет нечего, – буркнул невнятно Дроздов.
– Так нельзя, – Журавель покачал головой. – Так не годится.
– Точно, надо идти. А то ведь ментов она еще не пробовала. Схавает одного-двоих, глядишь, и понравится, – мрачно пошутил Паша.
– Я серьезно.
– Лексаныч, ты самый храбрый, что ли? – выкатил яро глаза Борисов. – Ну так иди, спасай. Может, медальку дадут «За спасение утопающих». Посмертно.
Журавель помедлил секунду, спросил, обращаясь к Волкову:
– Андрей, ты идешь?
– Владимир Александрович, – тот замялся.
– Понятно, – Журавель взялся за ручку двери.
– Да погодите, ну? – остановил его лейтенант. – Что вы прямо как этот… Как герой боевика, – он вздохнул. Было Волкову неловко за собственную нерешительность, но… Да, боялся. А кто бы не боялся на его месте? – Ребята правильно говорят. Среди нас кинологов нет. И как с этой тварью обращаться, мы не знаем. А если она и правда бешеная, то может нас всех там перегрызть, запросто.
– У нас же оружие есть, – возразил Журавель. – Конечно, в одиночку тяжело будет, но если держаться всем вместе… Думаю, мы с ней справимся. Не крокодил все-таки. Собака.
– Ну да, конечно. Всего лишь, – язвительно усмехнулся Борисов и ткнул пальцем в запотевшее стекло, указывая на распростертого у входа в супермаркет мужчину. – Вот он небось так же думал. Помогло ему?
– В общем, вызывайте помощь и оставайтесь тут до приезда ветеринаров и спасателей. А я пойду погляжу, что там, внутри. Митя, – Журавель протянул руку, – дай-ка мне свой автомат.
– Ну да, нашел дурака, – процедил Дроздов. – Автомат ему. А мне чем отбиваться? Матом?
– Я тебе свой пистолет дам. Ты ведь все равно в машине сидеть собираешься, – примирительно сказал Журавель.
– Ты мне еще водяной пистолет предложи, Лексаныч, – зло буркнул Дроздов. – Я эту суку оболью.
– Да дай ты ему автомат, – качнул лобастой головой Борисов. – Если он такой дурак.
Дроздов колебался несколько секунд, затем протянул автомат, словно последнюю рубашку отдал.
– На, бери. Только «пушку» мне свою оставь. И учти, Лексаныч, если что, сам отвечать будешь.
– Конечно, Мить. Спасибо. – Журавель улыбнулся, достал из кобуры «ПМ» и протянул патрульному. – Держи.
Тот взял пистолет, но убирать не стал. Держал его в руке. Журавель тем временем подхватил автомат, открыл дверцу «бобика» и, покряхтывая, выбрался под дождь. Форменный плащ его, так и не успевший толком просохнуть, мгновенно впитал влагу, став темным, почти черным. Журавель оглянулся, перехватил оружие поудобнее и осторожно направился к стеклянным дверям супермаркета.
– Во дурак-то, – пробормотал Дроздов.
– Ага. Навязался на нашу голову, герой хренов, – поддакнул Борисов.
Волков несколько секунд смотрел на размытую дождем фигуру сержанта, затем решительно распахнул дверцу и выпрыгнул из салона.
– О! Еще один, – выдохнул Дроздов.
– А чего ты хотел? – спросил Борисов. – Один новенький, второй – расп…й деревенский. Безмозглый. И обоим выслужиться надо.
– Им-то надо, а спросят с нас, – подал вдруг голос водитель Паша. – Скажут: какого хрена они пошли, а вы в машине остались. И отмерят нам так, что мало не покажется. – Он подумал секунду, распахнул дверцу, крикнул: – Эй, мужики, погодите! Я с вами! – Обернулся к напарникам: – И вам советую, мужики. Если не хотите под статью пойти.
– Под какую еще статью? – вскинулся было Борисов, но Паша подмигнул ему и цыкнул зубом.
– Под такую, Колич. Уголовный кодекс почитывать надо. Хотя бы время от времени.
Он подхватил автомат и, с силой захлопнув дверцу, зашагал следом за Журавелем и Волковым.
– Твою мать, – зло процедил Борисов и покосился на Дроздова. – Ну и чего? Пойдем? А то еще и правда срок намотают.
– Да какой там, на хрен, срок? – поморщился тот. – Я тебя умоляю. По сто двадцать пятой, максимально три месяца ареста. Не терпится на кладбище попасть – иди. Мне жизнь дороже.
– Ну, смотри, как знаешь. – Борисов вздохнул, снял оружие с предохранителя, передернул затвор. Затем вздохнул еще раз и выбрался из машины. Повернулся. – Слушай, ты это… Спасателей-то с собачниками вызови. Или с дежурной частью свяжись. Пусть Петюня позвонит. Чтобы мухой летели. И, главное, за стоянкой приглядывай, а то если эта сука нам в спину зайдет – пипец. Там и ляжем все.
Дроздов кивнул:
– Ладно, давайте. Смотрите… поосторожнее там.
– Нормально, – серьезно ответил Борисов. – Я если эту тварь замечу, даже думать не стану. Рожок в нее выпущу. И пусть потом с меня за патроны спрашивают. Только ты, гляди, до приезда собачников носа из машины не высовывай. Этой суке «ПМ» – что слону паяльник. Усек?
– Уж будь уверен, – криво усмехнулся Дроздов. – Меня из машины бульдозером хрен вытащат.
– Ага.
Борисов передвинул автомат на живот, положил палец на спусковой крючок и поспешил следом за остальными.
* * *
Как раз в тот момент, когда Журавель, Волков, Лукин и Борисов, настороженно озираясь, подходили к двери супермаркета «Восьмая планета», а сидящая на стеллаже Наташа вздрогнула и повернула голову к двери, уловив обостренным слухом рокот катков на створках, в дежурную часть местного ОВД вошла пожилая женщина.
Ей давно перевалило за пятьдесят, и выглядела она весьма серо. В длинном заношенном пальто, в платке, наброшенном на почти полностью седую голову, в легких, не по сезону, изрядно разбитых туфлях, женщина являла собой живую иллюстрацию «мирно-военных» будней столично-пенсионерского быта.
Она остановилась в коридоре, явно не зная, к кому обратиться. Сидящий за зарешеченным стеклом дежурный подался вперед и громко, на весь холл, гаркнул:
– Сюда, гражданочка, проходите.
Женщина оглянулась на стоящего возле дверей патрульного с автоматом, и тот кивнул ей, мол, давайте, раз приглашают. Она подошла к окошку, наклонилась.
– Что у вас? – спросил дежурный без особого интереса и энтузиазма.
Время клонилось к вечеру, и обременять себя лишней писаниной дежурному явно не хотелось. Равно как и загружать работой уставших за день парней.
– Так что у вас? – повторил дежурный, озабоченно принимаясь изучать журнал происшествий, давая понять, что женщина появилась в отделении очень не ко времени.
У них тут, понимаешь, дела серьезные. Преступников, понимаешь, ловят. Грабителей, понимаешь. А она наверняка с каким-нибудь пустяком. Да еще и в такое время.
– У меня… – женщина запнулась, полезла в карман за платком.
Дежурный оторвался от чтения журнала, пристально и строго взглянул на посетительницу.
– Поконкретнее, гражданочка, пожалуйста. Что у вас случилось?
– Соседка у меня…
– Что соседка?
– Три дня не появляется во дворе.
– И что? – не понял дежурный.
– Понимаете, раньше я ее трижды задень видела, – торопливо и сбивчиво затараторила посетительница, нервно комкая платок в кулаке. – Она с собачкой своей, с Топсиком, утром, днем и вечером гуляла. И еще в магазин ходила.
– Ну и?.. – Дежурный вздохнул, закрыл журнал и скучно подпер подбородок ладонью.
– Так я же и говорю. Третий день, как она не появляется. Я и подумала, может, случилось чего.
Женщина смутилась окончательно. По виду дежурного она наконец поняла, что ее рассказ сущая ерунда.
– Ну а от нас-то вы что хотите? – поинтересовался тот.
– Так… как же… человек же пропал.
– Ну это еще неизвестно, пропал или нет. У этой вашей соседки родственники есть? – вздохнул дежурный, снимая подбородок с ладони. – Может, она к родственникам подалась?
– Нет.
– Нет или вы не знаете? – уточнил дежурный.
– Она никогда не говорила, что у нее кто-то есть. Всегда одна. И писем ни от кого не получала.
– Ну, то, что не говорила, еще не означает, что их нет, – констатировал дежурный. – Она же не обязана вам докладываться, правда? Ну вот.
– Но нельзя же так! – слабо возмутилась посетительница.
– Она где с собачкой-то гуляла? Только во дворе? Или, может, ходила куда?
– На пустырь ходила, – кивнула посетительнца. – И в парк иногда.
– В какой парк?
– В «Дружбу».
– А лет ей сколько?
– Семьдесят девять.
– Ну, видите. Семьдесят девять, – протянул дежурный просветлев, словно возраст пропавшей соседки все объяснял. – Человек пожилой. Вполне мог заблудиться. Или, скажем, поскользнуться, упасть. А прохожие «Скорую» вызвали. И увезли вашу соседку, а собачку в питомник сдали. На временное содержание.
– Заблудиться она не могла, – лицо у посетительницы вытянулось. – Алевтина Пална в этом районе уже сорок лет живет. Она его как свои пять пальцев знает. А если что-то случилось? Вдруг у нее сердечный приступ? И она лежит в квартире, на полу, и никто не придет ей на помощь.
– Ну, если сердечный приступ, то и мы ей ничем не поможем. – Дежурный вновь придвинул к себе журнал и углубился в чтение. – Это «Скорая» у нас по сердечным приступам. Да и «Скорая» вряд ли поможет, если три дня прошло.
– И… что же делать?
– Ну, не знаю, – дежурный откинулся на стуле, развел руками. – Вызывайте спасателей, представителей РЭУ или ДЭЗа. Я участковому, в опорный, сейчас сообщу, он подойдет. Какой адресок, говорите?
Женщина назвала адрес, и дежурный добросовестно записал его на листочке. Затем он снял трубку телефона и позвонил в опорный пункт, расположенный на той же улице.
– Семеныч? Тут на твоем участке какая-то женщина… В общем, соседи говорят, три дня ее уже не видели. Ты возьми кого-нибудь из ребят там, подойдите, посмотрите… Да знаю я, что не занимаемся. Но если РЭУ надумает дверь вскрывать, все равно кто-то понадобится там. Да я говорил уже. Давай. – Он продиктовал адрес, положил трубку и светло улыбнулся посетительнице. – Участковый сейчас подойдет.
– Спасибо, – сердечно поблагодарила женщина, старомодно прижимая сухощавую ладонь к пальто в районе груди.
– Да не за что, не за что. Служба такая.
Когда за женщиной закрылась дверь, дежурный снял фуражку и вытер лоб. Вот и хорошо. И пусть себе идет, вызывает спасателей, коммунальные службы и так далее. А то начала бы сейчас выступать – пришлось бы кучу бумаг оформлять, заявление, то, се… Да еще и «висяк» был бы. Мало ли куда восьмидесятилетнюю старуху занести может? Ладно, если дома перекинулась. Протокол составили, понятых пригласили, акт подписали – и всего делов. А ежели нет? Бегай потом, ищи, куда она с этим… Мурзиком, Пупсиком… подевалась.
К тому моменту, когда участковый добрел от опорного пункта до указанного дома, спасатели – трое парней и девушка, в рыже-синих куртках со значком глобуса и распластанной на его фоне летучей мышью, – уже прибыли и стояли на нужном этаже, негромко обсуждая с вызвавшей женщиной детали исчезновения соседки. Когда видели в последний раз, в котором часу, куда направлялась?.. Потом долго звонили и стучали в дверь, но никто так и не отозвался. Собственно, вскрыть квартиру спасателям не составило бы труда, благо дверь оказалась не стальной, обычной, обитой дешевым дерматином с многочисленными латками, но на случай, если в квартире труп, пришлось ждать участкового.
Единственное, что смущало прибывшую группу, – по словам женщины, в квартире проживала еще и собака, а за дверью царила абсолютная тишина. В конце концов, спасатели сошлись на том, что собака вполне могла и испугаться. Или соседка заперла ее в одной из комнат. Бывало и такое.
Сразу же после прибытия представителя органов створку подцепили фомкой и в два счета выломали замок, после чего всем гуртом вошли в квартиру и растеклись по комнатам на предмет обнаружения бездыханного соседкиного тела. В отличие от дежурного по ОВД, спасатели были уверены, что труп будет. Подобные случаи совсем не редки. Каждый из них сталкивался не раз и не два. Пожилой человек, одинокий, три дня носа из квартиры не кажет… Чего тут непонятного-то?
Тем не менее спасателей ждало разочарование, а участкового – облегчение.
Ни трупа соседки, ни собаки в квартире не оказалось. Причем по количеству пыли, скопившейся на мебели, по плесени, плавающей в заварном чайнике, по затхлому запаху легко было установить, что на протяжении последних трех суток в квартиру никто не входил.
* * *
Вечером, как всегда, пришел Сергей. Он успел заскочить домой и переодеться в привычный спортивный костюм и домашние тапочки. Стоял на пороге высокий, красивый.
Артем Дмитриевич всегда завидовал красивым мужчинам. Не потому, что был инвалидом и страдал комплексом неполноценности, и не потому, что они нравились женщинам, нет. Просто красивый мужчина, в понимании Гордеева, приближался к тому идеалу, о котором мечтали еще древние. Жаль, сейчас время торопливое. Никто не штудирует труды Цицерона или Конфуция. В лучшем случае людей хватает на дешевое газетно-книжное чтиво. «Туалетное», как назвал его один из давних знакомых Артема Дмитриевича.
– Здравствуйте, Артем Дмитриевич, – поздоровался сосед, переступая порог.
– Здравствуйте, Сережа, – Гордеев шагнул в сторону, пропуская гостя в комнату. – Проходите, устраивайтесь. Чем порадуете сегодня?
Сергей положил на стол листок с суточной сводкой по городу, с интересом взглянул на разложенную здесь же карту.
– Это для новой книги? – он повернулся к Гордееву.
– Да, – подтвердил тот. – Так сказать, провожу рекогносцировку местности.
– А-а-а, – Сергей уважительно и понимающе мотнул головой. – А про что она, если не секрет?
– Да какие тут секреты… – Гордеев усмехнулся одной стороной рта, прошаркал к столу. – Роман будет про то, как собаки поели людей. С детективным уклоном, само собой.
– Надо же, – почти радостно улыбнулся Сергей. – Тут сегодня как раз указание о мероприятии по усилению контроля за содержанием животных вышло. Три дня будем по дворам гулять, нарушителей отлавливать.
Гордеев смотрел на соседа, и вид у него был недоуменный.
– А при чем здесь это? – поинтересовался он. – Какое отношение к моему роману имеют домашниеживотные? То есть… В некотором роде имеют, конечно, но я подразумевал вовсе не их. Я имел в виду бродячих собак.
Сережа понимающе мотнул головой.
– Бродячих будем отлавливать. Указание дали. Мол, если стаю заметим, сразу вызывать «ветеринарку».
Гордеев только махнул рукой.
– Пустое. Пока они доедут, ваша стая уже уйдет.
Сосед пожал плечами.
– Ну, уж справимся как-нибудь…
– Как-нибудь не годится, – заметил Гордеев, просматривая сводку. – «Как-нибудь» – все равно что «никак». А это что за вызов? – он ткнул пальцем в строчку. – Это же у нас вроде бы? Рядом совсем?
