Текст книги "Собачий Рай"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

– Да это не я.

– А кто?

– Она вон. – Дроздов указал на Марину.

– А ты-то куда смотрел?

– Я в это время в подсобке воевал.

Они прошли мимо дверей, ведущих в недра магазина, миновали конфетный ряд, стеллажи с алкоголем. Впереди замаячил широкий стол, освещенный витринными лампами, и округлый низенький человечек в очках, восседавший в огромном кожаном кресле и с интересом наблюдавший за их приближением.

– Слышь, куда это мы идем? – озаботился второй. – Подсобки же вроде в другой стороне? – И тут же услышал за спиной щелчки взводимых курков.

– Ребята, автоматы сдайте, – предложил один из громил, стоящих за спиной. – И не дергайтесь, а то дырок понаделаем.

– Сержант?.. – непонимающе спросил второй патрульный.

Дроздов повернулся, поднимая автомат.

– Отдайте стволы, мужики. Да не дрейфьте. Разговор к вам есть.

Первый патрульный только головой покачал. На лице его застыло выражение: «Мне этот урод с самого начала не понравился».

– Давайте за мной, – скомандовал Дроздов, когда автоматы и запасные рожки перекочевали от патрульных к громилам.

Они прошли к столу. Круглолицый поднялся, указал на принесенные из недр магазина мягкие стулья:

– Присаживайтесь. – Подождал, пока оба патрульных сядут, а затем продолжил: – Надеюсь, вы знаете, что в данную минуту происходит в городе? – Милиционеры переглянулись, кивнули. Да, они знали. И знали, пожалуй, даже лучше его. – Полагаю, не имеет смысла убеждать вас в том, что привычный жизненный уклад перестал существовать. Более того, я склонен полагать, что возврат к прошлому невозможен, даже если правительство предпримет самые поспешные и решительные меры для ликвидации существующей угрозы. Именно поэтому я хотел поговорить о выборе, который стоит перед вами…

– О каком еще выборе? – спросил первый. – Я вообще не понимаю, что за чушь вы несете!

– Сейчас поймете, – пообещал круглолицый. – Но для начала один вопрос: у вас есть близкие родственники? Семьи? Жены, дети?

Осокин и «кашемировый» наблюдали за их переговорами от холодильников. Бородатый Мишенька исподлобья смотрел на круглолицего детектива, вполне уже освоившегося в роли новоявленного мессии.

Наташа пересела к Марине, говорила ей что-то тихо, поглаживая тонкую руку. Та впала в прострацию, поняв, что защитить ее некому.

– И как вы думаете, чем все закончится? – спросил наконец Осокин «кашемирового».

Тот пожал плечами:

– Слишком широка полоса допусков. Все зависит от того, что происходит за стенами нашей темницы. Ну и, в немалой степени, от выбранной идеологии.

– Идеологии, – фыркнул Миша. – Тоже мне, доктор Геббельс.

– Я думаю, мы с достаточной долей вероятности сможем судить об этом, когда узнаем ответ двух новеньких, – пропустив мимо ушей реплику бородатого, Лавр Эдуардович указал на милиционеров. – Если дела плохи, я имею в виду, если они по-настоящемуплохи, то эти двое согласятся примкнуть к нашему вождю. И весьма скоро.

– Это не вождь. Это бандит, – заметил мрачно Миша.

– «Террорист», – поправил «кашемировый». – Так его назвали бы еще пару дней назад. Но сегодня он с равным успехом может именоваться «вождем», «спасителем» и бог знает кем еще. Чрезвычайные обстоятельства, как правило, предусматривают жесткое управление и отказ от ранее действовавших законов и пунктов Конституции, оговаривающих права и свободы граждан. Это, безусловно, безрадостно, но, возможно, завтра вполне может выясниться, что именно благодаря действиям этого человека наша группа выжила, в то время как весь остальной мир полетел в тартарары.

Лавр Эдуардович говорил спокойно и отстраненно. Даже фраза о гибели мира ничуть не омрачила его лицо.

– Вы это серьезно? – поинтересовался Осокин.

– При определенных условиях плохое может привести к хорошим результатам, тогда как хорошее – к плохим, – пожал плечами тот. – Мне, как и вам, хотелось бы верить в то, что ситуацию еще можно переломить. С другой стороны, если это невозможно, я предпочитаю быть реалистом, пораньше распрощаться с иллюзиями и трезво взглянуть на вещи. – «Кашемировый» подумал и добавил: – Представьте на секунду, что людям не удалось остановить собак и те воцарились сначала в городе, затем в стране, а затем и во всем мире. Кого бы вы предпочли видеть во главе своей группы? Высокоморального профессора, знающего наизусть Байрона и умно рассуждающего о смысле бытия, но не умеющего добыть огонь и пищу, или сантехника, знающего, как накормить людей, эффективно распределить обязанности внутри общины и отразить нападение стаи собак или другой враждебной группы? Примеры, оговорюсь, абсолютно условные. Персоналии могут варьироваться, а термин «группы» – подразумевать любые сообщества, вплоть до стран.

Осокин задумался. С одной стороны, Лавр Эдуардович говорил разумные вещи, с другой – уж больно они претили «цивилизованной» сущности Осокина. Сложно было представить себе проигравшее человечество, отказ от того образа жизни, к которому он привык.

– Боюсь, подобный подход приведет к деградации и вырождению.

– Возможно. Но разве это не лучше, чем вымирание? – спросил «кашемировый». – Опять же, говоря об идеологии, я подразумевал и аспект образования.

– И что? Если у него окажется подходящая идеология, вы согласитесь терпеть эту сволочь? – спросил мрачно бородатый.

– Не оправдывать, но терпеть, – заметил «кашемировый». – Пока общество не возродится, не встанет на ноги. Терпение – наименьшая из жертв, на которую мы можем пойти, учитывая ситуацию.

– Да ну? – усмехнулся зло бородатый, потирая разбитую опухшую скулу. – Хотя это же не вам морду били.

Милиционеры выбрались из-за стола. Второй протянул для пожатия детективу руку. Первый же повернулся и зашагал к сидящей у холодильника группе.

– В принципе, все ясно, – пробормотал «кашемировый».

Милиционер подошел, плюхнулся на пол напротив Осокина, привалившись спиной к стеллажу с молочными продуктами, спросил озлобленно:

– И давно этот псих тут у вас верховодит?

Лавр Эдуардович взглянул на часы.

– Часов семь.

– Тяжелый случай, – оценил милиционер.

– Скажите, а что происходит в городе? – озаботился «кашемировый».

– Трындец происходит в городе, – оскалился тот. – Вот что. С центральной сообщили, собаки повсюду. Весь север уже ими занят. И запад. И восток тоже. Да и по радио передают…

– У вас есть радио? – оживился Лавр Эдуардович.

– У вашего психа есть.

– Как жаль, – покачал головой «кашемировый». – Ну а что же власти? Собираются что-нибудь предпринимать?

– А как же? – усмехнулся милиционер. – Обязательно. Вот вернутся из отпусков, с курортов, и сразу найдут виноватого. – Он посерьезнел, махнул рукой. – Да ладно, успокойтесь. Вызовут армейских, технику. К вечеру разгонят всех по углам. И этому, – он мотнул головой за плечо, – революционеру хренову тоже хвост прижмут.

Осокин, однако, обратил внимание на то, что особой уверенности в его голосе не было. Скорее, это можно было бы назвать зыбкой надеждой. Едва ли милиционер всерьез верил в то, что говорил. Возможно, потому, что детективу все-таки удалось посеять в нем зародыши сомнения, а может быть, потому, что он не знал истинного масштаба катастрофы. В конце концов, на данный момент его мир ограничивался рамками одного района.

– Обратите внимание, – сказал «кашемировый», – теперь у них сложилась полноценная боевая группа.

Осокину пришлось признать, что и на этот раз слова «кашемирового» Лавра Эдуардовича были близки к истине. Пять человек действительно – полноценное военное отделение. При условии, что все пятеро обладают хотя бы начальной военной подготовкой.

Детектив развил бурную деятельность. То и дело сверяясь со справочником, консультируясь то с Дроздовым, то со вторым патрульным, он вычерчивал на карте какие-то схемы, отмечал особенно важные точки, отдавал по ходу дела приказы.

– Помяните мое слово, – сказал «кашемировый», – наш Наполеон еще возьмет Москву.

– Да перестаньте, – поморщился первый патрульный.

Его тут же поддержал бородатый:

– Что вы, действительно, раскаркались. Возьмет, возьмет… Кто ему даст?

– А кто ему помешает? – в свою очередь поинтересовался Лавр Эдуардович.

– Мы хотя бы. Нас тут десяток здоровых крепких мужиков. Что мы, с этой бандой не справимся?

– Вы переоцениваете людей, – заметил «кашемировый».

– Это вы недооцениваете, – шепотом крикнул бородатый. – Это вам не сталинские времена!

Лавр Эдуардович хмыкнул, шевельнул белесыми тонкими бровями, повернулся к остальным, чуть наклонясь вперед:

– Молодой человек в зеленом пальто… Да-да, вы, – обратился он к одному из своих вчерашних спутников по «алкогольному» отделу, до сих пор отрешенно разглядывающему стеллаж с печеньем. – Мы собираемся поднять бунт, обезоружить этих людей и бежать.

«Зеленое пальто» несколько секунд смотрел на него, затем процедил: «Валяйте», отвернулся и улегся на пол, подняв воротник и прикрыв им лицо.

– Послушайте, товарищ, – обратился к «костюмному» пузану Лавр Эдуардович. – Товарищ. Вы, да. Мы собираемся…

– Оставьте меня в покое! – заверещал тот, закрывая уши ладонями. – Я ничего не желаю слышать. Ничего не желаю слышать!

– Что за крики там? – тут же подал голос один из громил. – Тихо всем!

– А вы? – «Кашемировый» повернулся к Осокину. – Вы примете участие в нашем маленьком восстании?

– Если нас будет трое, эта затея обречена на провал, – подумав, ответил тот. – Нас перестреляют, как щенков.

Каламбур получился довольно зловещим. Тем не менее патрульный ухмыльнулся.

– Вы?.. Прошу прощения, не знаю вашего имени-отчества…

– Можно просто Володя, – ответил патрульный.

– Итак, Володя, вы-то, конечно, к нам присоединитесь? – допытывался «кашемировый». – Как представителю нашей славной милиции, именно вам надлежит возглавить это крохотное восстание.

– Я, конечно, могу, но ведь гражданин, – кивок в сторону Осокина, – прав. У них автоматы, а у нас что?

– Друг мой, – перебил Лавр Эдуардович, вновь обращаясь к бородатому Мише. – Ваш гениальный план по захвату почты, телеграфа и телефона провалился.

– Это потому, что вокруг меня собрались одни трусы, – заявил с ненавистью бородатый и, по примеру «зеленого пальто», улегся на свой матрас, уткнувшись горбатым носом в теплую стену холодильника.

– Я бы назвал это инстинктом самосохранения, – сказал «кашемировый». – Ну и голосом рассудка, в некоторой степени. Во всяком случае, мысль о том, что нас перебьют, вполне здравая. Скорее всего, именно так и случится.

– Заткнитесь, – проворчал от стены Миша. – Не мешайте спать.

Один из громил отделился от группы, подошел к сидящим на полулюдям, оглядел внимательно, выбирая.

– Ты, – он указал на «зеленое пальто». – И-и-и-и… Ты! – Гигант ткнул пальцем в Осокина. – Оба со мной.

«Зеленое пальто» обернулся, словно не веря, что сказанное относится к нему.

– Я? – переспросил он, бледнея. – А что такое? Я ничего не сделал! Я же ничего не сделал. Я спал. Это они все, – «зеленое пальто» панически указал на Лавра Эдуардовича. – Они договаривались бунт поднять. Я ни при чем! Я спал!

– Правда? – Громила остро взглянул на «кашемирового», на Осокина, на Володю, уставился в напряженную спину бородатого. – Ты опять небось баламутишь, сволочь пархатая? – со злым весельем поинтересовался громила, поправляя висящий на плече автомат. – Грохнуть тебя, что ли? Достал ты меня.

Марина упала всем телом, закрывая Мишу, глядя на громилу снизу-вверх.

– Не надо! Не надо, пожалуйста! У него экзема. Ему нервничать нельзя!

Громила захохотал.

– Экзема, мля. Ладно, пусть живет пока, – сказал он, отсмеявшись. Оглядел остальных, добавил: – Придурки. Вернусь, разберемся, кто у вас тут языком больше всех мелет. – Он кивнул Осокину и «зеленому пальто». – Пошли.

«Зеленое пальто» побледнел еще сильнее. Пока шли к дверям, он все время спрашивал:

– Куда нас, а? Как вы думаете, куда нас ведут?

– Помолчите! – в конце концов рявкнул Осокин. – Я знаю не больше вашего.

Ему было не до этого ноющего типа. Откровенно говоря, плевать было Осокину, что произойдет с «зеленым пальто». Он думал только об одном: «Почему я? Почему выбрали именно меня?»

– Они ведь ничего нам не сделают? – продолжал стонать его спутник. – Как выдумаете? Ничего не сделают?

Очевидно, на нервной почве у него случилось словесное недержание. У самого выхода к группе пристроился второй патрульный. Дверь открывали прежним добрым способом. Дроздов оттягивал створку и прикрывал их, пока они бежали к машине – осокинскому «Мерседесу». Собаки, завидев бегущих людей, подняли лай. Две или три попытались напасть, но громила срезал их короткой очередью.

Иномарка стояла недалеко от крыльца. На бегу Осокин нажал кнопку отключения сигнализации и разблокировки дверей. Они ввалились в салон, переводя дух. Осокин занял место водителя, справа от него – громила. Патрульный и «зеленое пальто» – на заднем сиденье.

– Ничего тачуха, – оценил патрульный. – Сколько такая тянет? Тысяч сто пятьдесят, поди?

– Сто семьдесят с хвостиком, – ответил Осокин, запуская двигатель. Патрульный присвистнул. – Куда едем?

– Угол Третьей Магистральной и Волгодонского проезда. Поехали, я подскажу, – сказал громила.

Предусмотрительность и расчетливость детектива Осокин оценил, когда патрульный сказал: «Все, приехали. Тут останови».

Справа возвышался старый, должно быть, послевоенной постройки, кирпичный четырехэтажный дом, первый этаж которого делили два магазина – продуктовый и оружейный, торгующий по совместительству туристическим, рыболовным и походным оборудованием. Окна оружейного были заделаны стальными ставнями. Дверь из толстого железа.

– Вылезайте, – скомандовал патрульный.

Он первым отворил дверцу, выбрался на улицу, настороженно озираясь. Несколько псов были и здесь – лежали на противоположной стороне улице. Патрульный, повернувшись к ним лицом, отступил к двери, постучал.

– Кто? – спросили невнятно изнутри.

– Милиция, – ответил тот.

Щелкнул замок, и в щели появилось сосредоточенное лицо продавца. Убедившись, что перед ним действительно милиционер, он приоткрыл дверь шире.

– Входите скорее.

Громила повернулся на сиденье:

– Так, тачку разверни и подъезжай к самым дверям.

Для грузовика бортик здесь был невысоким, легко преодолимым, но Осокину пришлось постараться, отыскивая бордюр пониже. Тем не менее через пару минут он припарковал «Мерседес» у самой двери.

– Не делайте глупостей, мужики, – напомнил громила. – Если даже я не догоню, собачки догонят точно.

Оружия в магазине оказалось куда больше, нежели представлял себе Осокин. В основном, правда, пневматические и газовые пистолеты. Охотничьих карабинов и ружей набралось чуть больше четырех десятков.

– Ничего, – бормотал громила, складывая оружие в багажник «Мерседеса». – А патроны где, а? Я чего-то не видел. Есть, да? Тащите их сюда. Все тащите, там разберемся.

В магазине нашлись и другие, не менее полезные предметы – прочные капроновые сети, туристские и охотничьи ножи, снайперские прицелы, приборы ночного видения и мощные полевые бинокли. Далее в багажник были уложены пара десятков электрошоковых устройств, небольшая коробка с наручниками, ворох шапочек-масок, камуфлированных курток. Остальное пришлось забрасывать в салон – походные коврики-лежаки, спальные мешки, внушительный запас походных газовых плит и небольших пятилитровых баллонов к ним. Замыкали список добычи электрические фонари и пластиковые упаковки с батарейками. Последними погрузили четыре арбалета – три с ручной и один с ножной зарядкой – и мощную связку коротких алюминиевых стрел, оснащенных стальными наконечниками и пластиковыми короткими оперениями.

– Мрачная вещь, – оценил патрульный.

Двое продавцов – крепеньких и не самых пугливых мужичков – наблюдали за процессом «экспроприации», сидя на полу со скованными за спиной руками. Обоих бросили в «Мерседес» поверх одеял. Обратно ехали осторожно, стараясь не повредить драгоценный груз.

К моменту их возвращения количество охранников увеличилось еще на два человека – по вызову приехал следующий патруль. Правда, на этот раз все прошло не так гладко. Несмотря на предупреждающие сигналы Дроздова, патрульные остановили машину дальше от входа, чем следовало бы, чтобы чувствовать себя в безопасности. Свора атаковала людей, стоило им выйти из салона. Из трех человек до дверей удалось добраться лишь двоим. Дроздов и второй громила вмешались бы, не припаркуйся «уазик» так далеко. От дверей его отделяли милицейские «Жигули». Валяющийся рядом с трупом автомат удалось подобрать лишь после того, как возвратилась первая экспедиция.

– Чертовы твари, – ворчал на все фойе первый громила. – Они просчитали безопасное расстояние и точно знали, что мы не сможем стрелять.

– Вы преувеличиваете, друг мой, – отвечал детектив. – Собаки – не люди. Зачатки разума у них, конечно, присутствуют, этого отрицать нельзя, но логический анализ им не под силу.

– Они нас не боялись, точно вам говорю! – горячился громила. – Когда мы открыли двери, они даже не отбежали. А всегда отскакивали. Как думаете, почему?

– Они вас не видели из-за машины, вот и вся разгадка, – усмехнулся детектив.

– Нет, черт побери. Дело совсем не в этом. Те, которые видели, тоже не побежали. Они просто знали, что мы не станем стрелять, чтобы не задеть своих. Вот как было дело!

– Ладно, оставим наблюдения на потом, – оборвал его детектив. – Займитесь лучше разгрузкой.

Впрочем, на этом происшествия не закончились. Пока детектив беседовал с двумя вновь прибывшими, большая часть «боевиков» выгружала оружие. В самом деле, не доверишь же подобную работу «гражданским»? Караульным поставили паренька-«читателя». При этом никто не подумал, что мальчишка еще слишком молод и никогда прежде не видел такое количество ружей и карабинов.

Вместо того чтобы внимательно смотреть по сторонам, он, открыв рот, зачарованно наблюдал за тем, как из багажника достают все новые и новые стволы. Потому-то и упустил момент, когда несколько псов, внезапно вынырнув из-за угла, набросились на людей.

Двух удалось застрелить сразу, но третий – небольшой, изящно сложенный стаффордшир – вцепился «зеленому пальто» в ногу и повис на ней, сжав челюсти мертвой хваткой. Кровь хлестала по приплюснутой морде пса, «зеленое пальто» орал так, что, наверное, его было слышно по всему району. Он прыгал, крутился, отплясывая диковатый танец, и мотал ногой, пытаясь стряхнуть проворную бестию, но вместо этого лишь причинял себе боль и мешал остальным стрелять. Хотя, если уж по правде, никто сильно и не старался. До «гражданского» никому особенного дела не было.

Кончилось тем, что «зеленое пальто» упал, ударившись затылком о лакированную дверцу «Мерседеса», потерял сознание и затих. Пес, урча, продолжал глодать его голень.

Дроздов сделал несколько шагов вперед, держа автомат на изготовку, – остальная стая, решив, что нападение закончилось удачно, могла предпринять массированную атаку. Громилы тут же принялись пинать пса ногами, однако животное обращало на пинки не больше внимания, чем на легкое поглаживание.

Второй патрульный поступил разумнее всех. Сняв с плеча автомат, он подошел к псу, приставил ствол к голове и нажал на курок. Наверное, существовала опасность прострелить «зеленому пальто» ногу или даже раздробить голень – если она еще оставалась цела, – но это, пожалуй, был лучший выход из положения. Собака вздрогнула, несколько раз дернула лапами и обмякла, хотя челюстей не разжала и после смерти.

– Это спазм такой, – объявил патрульный, подхватывая «зеленое пальто» под мышки и втаскивая в холл вместе с волочащимся следом стаффордширом. – Я знаю. Мне один друг рассказывал. Мертвая хватка – это спазм мышц. Помогите мне положить его сюда, на стол, – под словом «стол» подразумевалась стойка камеры хранения. – И ножик подайте мне кто-нибудь.

При помощи охотничьего кинжала патрульный разжал челюсти мертвой собаки, поднял ее за лапы и вышвырнул из магазина.

Нога «зеленого пальто» болталась под странным углом и, судя по всему, была сломана. Из рваных ран бежала кровь, собираясь на столике в небольшую лужицу. Дроздов повернулся, спросил на весь зал:

– Эй, врач здесь есть? Я спрашиваю, здесь есть кто-нибудь, кто может оказать первую помощь раненому?

В толпе «гражданских» зашевелились, и поднялась Наташа.

– Я могу оказать первую помощь, – сказала она спокойно.

У Осокина приоткрылся рот от изумления.

– Вы врач? – спросил Дроздов.

– Я бывшая стюардесса. Но я оканчивала медицинские курсы.

– Эта девушка слепая, – напомнил Осокин.

– Заткнись, – оборвал первый громила. – Ты ведь слепая, – сказал он громче.

Наташа пожала плечами:

– Другого врача пока все равно нет.

Громила посмотрел на Дроздова, тот пожал плечами. Девчонка была права. Что тут скажешь? Другого врача действительно не было.

Громила направился к Наташе, взял ее за локоть, подвел к стойке. Парнишка-«читатель» сбегал за аптечкой. Девушка быстро и ловко ощупала поврежденную ногу, нахмурилась.

– Перелом в двух местах. Надо наложить шину. Я обработаю рану, но этот человек нуждается в госпитализации.

– Принеси что-нибудь жесткое. Швабру, что ли, какую-нибудь, – приказал патрульный «читателю».

Тот метнулся к стеллажам с хозинвентарем, притащил два веника на высоких ручках. Тем временем Наташа обрабатывала раны, доставая из аптечки склянки с препаратами и спрашивая: «Что это?» Получив ответ, она либо отставляла склянку в сторону и доставала следующую, либо использовала лекарство. Забинтовав ногу и зафиксировав сломанные кости, сказала:

– Я закончила.

– Молодец. – Громила повернул ее лицом к кассам. – Топай к остальным.

– Я провожу, – предложил Осокин.

– Ты стволы схватил быстренько и понес туда, – громила махнул рукой в сторону «штабного» стола. Пока переносили оружие и амуницию, Дроздов вызвал «Скорую помощь».

Машину ждали минут сорок. За это время «зеленое пальто» утащили куда-то в подсобки, очевидно, чтобы он не раздражал стонами остальных.

Через сорок минут к группе прибавились врач,' медбрат и водитель. Водитель изъявил желание первым, без долгих уговоров. Единственное условие, поставленное им: привезти в магазин его семью. Он волнуется. Дома остались жена и дочь. Тещу можно не привозить, пусть теперь сама покрутится, ведьма старая… Врач согласился, без большого, впрочем, восторга. Составил список необходимых медикаментов, которые можно было «взять» на любом медицинском складе.

– Два часа, – заметил Осокин, опускаясь на свое «законное» место у холодильника и глядя на часы. – Что-то власть имущие не торопятся с нашим освобождением. Да и не с нашим тоже.

«Кашемировый» только усмехнулся. Бородатый, все еще уткнувшийся носом в стену, засопел зло. Наташа вздохнула:

– Боюсь, в одном этот человек прав, – сказала она, явно подразумевая детектива. – Никто и ничего не сможет поделать с этими собаками. Их невозможно прогнать или уничтожить в обозримо короткие сроки, не разрушив при этом самого города. Не до основания, конечно, но настолько, что жить в нем станет невозможно.

– Разумно, – согласился Лавр Эдуардович. – Даже более чем.

– Почему? – вскинулся патрульный Володя.

Он смотрел на Наташу так, словно она только что собственноручно разбила так кропотливо выстроенный им стеклянный замок. Наверное, примерно так оно и обстояло на самом деле, ибо Наташа взялась доказывать тщетность его ожиданий.

– Примем во внимание, что подобное происходит по всему городу и что величина стаи, поджидающей нас на улице, необычайно велика. Собак в городе должно быть очень, очень много. Верно?

– Да, – согласился Володя. – Ну, может, и не по всему городу творится такое, как здесь… Хотя, наверное, уже по всему, – закончил он и тут же запальчиво возразил: – Но это еще ничего не значит! Много или мало – неважно. Подогнать сотню БТР и расстрелять из пулеметов.

– Это легко сказать. Собаки же не станут дожидаться, пока их перестреляют, стоя посреди какого-нибудь шоссе, – возразила мягко Наташа.

– Точно, – подтвердил Осокин. – Наши уже знают, что такое человек с оружием, и ведут себя соответственно.

Лежащий бородач раздраженно вздохнул, давая окружающим понять, что ему в жизни не доводилось слышать подобной глупости.

– Собаки сообразительны и быстро научатся отличать звук двигателя опасных машин от обычных, – продолжала Наташа. – Они станут прятаться во дворах, в закутках, закоулках, словом, в местах, куда не смогут въехать БТР.

– Можно использовать инкассаторские броневики, – подумав, предложил Володя. – В них есть бойницы. А для зачистки подъездов, подвалов и прочих «нор» воспользоваться защитными костюмами.

– Сомневаюсь, что это поможет, – покачала головой Наташа. – И тому тоже есть несколько причин. Но первая и основная: огнестрельное оружие против большой стаи совершенно неэффективно.

– Однако «наша» стая не нападает на караульных, хотя их го-ораздо больше, – возразил Володя.

– Почему же? Они напали на второй патруль, если вы заметили, – парировала Наташа. – Причем сделали это так, что подстрелить не удалось ни одной. А ведь приехавшие милиционеры наверняка были вооружены. Верно?

– Были, – признал Володя.

– Вот. «Наши» собаки пока еще не проголодались настолько, чтобы пойти в массированную атаку. А может быть, у них имеются еще какие-то соображения. Я не знаю. Но зато я уверена: в случае прямого столкновения потери среди людей окажутся сопоставимы с потерями среди собак, а возможно, даже будут превышать их. Я не знаю, каково поголовье бродячих собак в городе. Полагаю, сотня тысяч особей наберется.

– Если не больше, – буркнул из своего угла Миша.

– Готовы ли мы пожертвовать, скажем, пятьюдесятью тысячами человек ради того, чтобы очистить город? Думаю, нет.

Патрульный Володя задумался. Он что-то подсчитывал, прикидывал в уме, бормоча про себя:

– Огнемет? Нет, дома погорят на хрен. А если газ? Усыпляющий? Впрочем, на улицах он быстро рассеется, да и неизвестно еще, куда его понесет ветром. А если… Нет. Хм… – Он посмотрел на Наташу. – М-да…

– Но и это еще не все, – продолжила девушка без тени улыбки. – Я не назвала самый главный фактор.

– Это какой же? – насторожился патрульный.

– Человеческий.

– А я все ждал, когда вы до него дойдете, – негромко прокомментировал Лавр Эдуардович.

– В смысле? – не понял патрульный. – А это при чем здесь? То есть, я хотел сказать, люди же будут воевать с собаками. Или что?

– Не все, – поправила Наташа.

– Как это? Почему не все?

– Уже сейчас отыщется немало людей, которым сложившаяся ситуация на руку. К ночи, я уверена, их станет гораздо больше. А уж что будет завтра, и предположить страшно…

– Погодите, я что-то не понял, – продолжал хмуриться Володя. – И что? Ну, найдутся такие?

– А то, что они-то станут воевать отнюдь не против собак, – пояснил терпеливо «кашемировый».

– А против кого же?

– Против людей, дорогой мой, – усмехнулся невесело Лавр Эдуардович. – Против людей.

В этот момент на улице завыла сирена.

* * *

– …Таким образом, – подвел итог докладу широколицый полковник, – с шести утра на общегородской пульт поступило более двух с половиной тысяч звонков относительно нападений собак.

– А точнее?

– Точнее, две тысячи семьсот восемьдесят три, товарищ генерал-полковник. И… сигналы все еще продолжают поступать.

– Почему сразу не доложили?

– Так ведь, товарищ генерал… – вытянулся полковник. – Рассчитывали справиться своими силами.

Генерал-полковник Константин Григорьевич Поляков обвел взглядом три десятка подчиненных – от подполковника до генерал-майора, – собравшихся в его кабинете за широким столом на внеочередную планерку. Все они неотрывно смотрели на него, видимо, ожидая какого-то решения, а Поляков…

Он даже не знал, что сказать. Какое приказание ни отдай – оно опоздает как минимум на пять с половиной часов. Стрелки его настольных часов двадцать три минуты назад перевалили за полдень.

«Можно снимать китель, спарывать погоны, – тоскливо подумал Поляков. – И ведь припомнят и доклад этого… как его… Гордеева вроде. Спросят: „Когда получили? Ах, две недели назад? И какие же меры предприняли? Отдали указание о рейде? Замечательно… И каковы результаты рейда? Ах, не успели… А не попатрулировать ли вам самому вверенную территорию? Недолго, скажем, до пенсии“. Черт!»

– Справились? – тяжко спросил он, отворачиваясь и глядя в окно, за которым шумела недалекая Тверская.

– Товарищ генерал, мы же проверить должны были все. Часть сигналов оказалась ложной, – Поляков мысленно перекрестился, – по остальной части внятных подтверждений пока не получено. Вообще трудно сказать, что происходит в районах. В двух случаях сигналы подтвердились.

– Всего в двух? – нахмурился Поляков. Крутой его лоб собрался морщинами. – Из двух с половиной тысяч звонков? Вы что, полковник, издеваетесь надо мной?

– Никак нет, товарищ генерал, – тот вытянулся еще старательнее, втянул испуганно живот, прогнул поясницу. Выпрямился бы еще сильнее, да дальше было уж некуда. – По остальным сигналам проверка, так сказать, в процессе.

– Так сказать… – повторил Поляков.

– Разрешите, Константин Григорьевич, – негромко сказал худолицый, светловолосый генерал-майор, сидящий на дальней стороне стола. Поляков разрешающе кивнул. – Спасибо. Доклад полковника, конечно, грешит невнятицей. Ряд недоработок в нем присутствует. И за это, безусловно, придется ответить. Но, чтобы быть объективным, я хотел бы напомнить о факте, которого полковник по непонятным лично мне причинам не коснулся. Сегодня с самого утра что-то со связью. Очевидно, на МГТС произошел какой-то технический сбой. Мы физически не в состоянии связаться с целым рядом дежурных по ОВД. В основном окраинных. А ведь подавляющее большинство сигналов поступило именно из спальных районов.

Поляков выбрался из-за стола, подошел к стене, на которой была укреплена внушительная карта Москвы и прилегающих территорий, относящихся к юрисдикции московских ОВД.

– Полковник, в каком порядке поступали сигналы?

Тот сгреб широкой лапищей со стола доклад, почти рысцой метнулся к карте, схватил указку.

– С какого округа начинать, товарищ генерал-полковник? – с льстивой готовностью спросил полковник.

– Не надо по округам, – остановил его Поляков. – Давайте в хронологическом порядке.

Полковник уставился на него с удивлением, но быстро просветлел лицом.

– A-а, ну, то есть в порядке поступления, да? Ага. Значит, так. Первый звонок в пять пятьдесят семь поступил из Химок. Потом, в шесть ноль одну, из Ховрина, – тщательно сверяясь с пухлым списком, тыкал он в карту кончиком указки. – В шесть ноль четыре из Бескудникова. Потом, с небольшим разрывом, начали поступать звонки из Бабушкина, Черкизова и из Сокольников. Минут через двадцать – Медведково, Свиблово, Тушино и Щукино. Еще через сорок минут, в районе четверти седьмого, пошли звонки из Строгина, Крылатского, Гольянова и Измайлова. Затем Ясенево, Орехово-Борисово, Фили и Кунцево.