Текст книги "Еще один шанс. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Иван Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

– Погоди... погоди? – у землевладельца внезапно проснулся интерес к тагановскому новшеству. Его левая бровь удивленно "поползла" вверх. – А откуда он узнал, что ты победишь?

– Так, сие сразу было известно. Я самый маленький. Худой. Глаза у меня печальные. И поглядев на меня – денег никто не поставит. Милостыню подать могут, а денег нет. Поэтому меня и выбрали...

   – Так, что получается. – Кирееву в голову пришла внезапная догадка. – Человек Воронцова заранее знал, кто выиграет?

– Ну, да!

– И что – много кто ставил против тебя?

– Очень много – практически все!

– Ах, он шельмец! В серых глазах рыжего игрока вспыхнуло и заиграло злое озорство... – Ах, он... – выдумщик. Востёр! Ишь – какую кашу заварил! Как всё просто и понятно... Зовешь мастеровых. Отстраиваешь деревню. Платишь. Затем проводишь игрища – и эти деньги обратно у них забираешь. Ну, Воронцов – ну, хитрец! Ну, догада! Надо мне провести такую же забаву. Причем – срочно. А ты Никодира – хитрая проныра. Тоже молодчага. Выполнил своё задание – гоже. Такую идею для меня разузнал. Порадовал. Проси чего хочешь.

– Ну... ы... э... а, – крепостной стал последовательно перебирать гласные звуки. Он что-то пытался сообразить. У него от радости забилось сердце. Ремесленник совершенно не ожидал крутого поворота событий. – Благодарствую. Григорий Иванович! Отец родной, я бы хотел...

– Знаешь? – А давай – я тебя сосватаю! – рыжую голову хозяина внезапно посетила гениальная мысль. – Только, на ком бы женить тебя? – Помещик задумался. Стал перебирать в голове возможные варианты. Тут же сам себе ответил. – Нет, мне это не интересно. Выгоды – никакой. Хомут с телегой – всегда на шею повесить успеешь. И жена будет отвлекать от работы. Да и трудиться будешь хуже...

– Кормилец! Родной, – Холмогоров попытался вставить фразу в скоротечные убеждения хозяина. – Земно кланяюсь твоей милости! Так мне уже за тридцать – пора бы. Хочется жёнку, семью, детушек...

– Ничего – потерпишь! – барин продолжал фантазировать, не слушая возражений холопа. – Желаешь – новый инструмент? Лучше прежнего и заказов поболе? И подмастерьев в обучение? – Лукавый стал щелкать пальцами, как бы считая деньги. – Нет! Мне это не выгодно. Пока обучишь их, пока то... сё.

Киреев выпрямился в кресле. Поднял руки и начал тереть ладони. – Во-о-т! Придумал. – Он вытянул указательный палец и показал им на столяра. – Хочешь на волю... – выкупиться!

– Дык... тык... м-м-м, – Никодим по-прежнему ничего не понимал. Он поднялся с колен и произнес удивленно. – А разве такое возможно?

– А почему нет? Коли деньги у тебя есть – все возможно! Давай, выкупайся, да живи в свое удовольствие, катайся как сыр в масле. Я помещик справедливый, у меня в хозяйстве всё по закону.

– Хм... Хм... Григорий Иванович, – присутствующий в комнате гость попытался вступить в разговор. – Ты, надеюсь не забыл про мое деловое предложение?

– Погодь, Мирон Евдокимович. – Киреев отмахнулся от приятеля. – Не отвлекай меня. Он заслужил это. Он же там кого-то победил! Чего-то получил!

Хитрец поднялся с кресла и подошел к письменному столу. Задумчиво начал барабанить пальцами по столешнице. Внезапно повернулся к холопу и произнес. – Так сколько, ты говоришь, получил за победу в игрищах?

– Кормилец, двадцать семь рублей, пять алтын да четыре денежки.

– Так, вот, Никодим – умный ..... – в ЭТОТ РАЗ Киреев не смог подобрать рифму. – Короче... – Произнес он после короткой паузы. – Отпущу тебя вместе с твоей сестрой на волю – за сто рублей!

Отец родной! Благодарствую за заботу, однако откуда же я возьму эдакую прорву денег?

– Ай-я-яй, какая досада! – Киреев перевел взгляд с крепостного на гостя. Весело подмигнул ему. Покачал головой. – Так продай что-нибудь. Вот они у тебя и появятся.

– Помилуй, барин! – несчастный прижал руки к груди. – Креста на тебе нет! Что же я продам? Да еще за такую большую сумму?

– Эх, жаль мне тебя, сердешный! Что же делать? Слушай, а заложи мне свой дом, землю и инструмент которым ты работаешь.

– Как же... мой инструмент? Господи? Как же я без него?

– Ох, Никодим, стыдоба – пустая голова! Ты же мастер – золотые руки. Со временем денег заработаешь – отдашь!

Киреев открыл ящик письменного стола, достал от туда шкатулку. Вынул бумаги. Разложил их на два части. – Давай так – вот расписки на всё твоё имущество, а вот бумаги об освобождении. Почему замолчал? Не робей, Отрыжка Ника – голова поникла. А говорил чемпион, непобедимый боец. Ну ка, сказывай – это, что была пустая хвальба? Негоже малахолиться было! Давай, успевай – удачу не упускай! Подписывай – и ты свободен. А иначе я тебя на конюшню – за дерзость и кожу до костей сдеру!

– Да! Я – Нико! – Холмогоров внезапно напыжился, выпрямил спину и задрал голову. – Нико – дробитель черепов. Я смогу, да-а! – Он смачно сплюнул. Сжал кулаки. – Эх... ма – малявкины вавки! – Мастеровой прикусил губу. Прищурил глаза. Подошел к столу и решительно подписал листы. После чего отдал деньги, забрал бумаги и вышел из комнаты.

– Позвольте, Григорий Иванович! Друг, мой ситцевый! – гость, молчавший всё время, подал голос. – А как же моя мебель? Заказ? Как же я теперь?

– Мирон Евдокимович, повремени немного! Не кручинься – все будет нормально! Куда он без своего инструмента? Через день – два приползет греховодник на коленях. Будет проситься обратно. Я конечно его накажу, затем прощу и заберу бумаги назад.

– А деньги?

– А вот, деньги! – Киреев поднял мешочек с монетами и потряс им перед носос друга. – Денег – обратно он не получит. – Так, что через неделю подъезжай – свидимся. Оформим заказ на твою мебель.

– Ай да, Киреев! – у товарища – собутыльника глаза заблестели от восхищения. – Ну, Григорий Иванович! И хватка, у тебя! Каждый раз – всё больше и больше удивляюсь. И наглеца отчекрыжил и деньгами разжился! Аж зависть берет – мне бы так уметь!

– Так учись, Мирон Евдокимович! Кто же тебе не даёт?

   ***

   На с ледующее утро.

   Таганово.

   Подворье помещика Воронцова.

– Здрав буде, Кирьян Аркадьевич, – Никодим Холмогоров снял шапку, поклонился деревенскому старосте. – Многие лета тебе здравствовать!

– А, Никодим? – Карачун недовольно посмотрел на невысокого мастерового. – Что скажешь? Зачем пришел? Да ещё бабу привёл?

– Будь добр... – невысокий столяр нерешительно переминался с ноги на ногу. Скажи, а вашему барину бойцы, борцы, рестлеры или чемпионы не нужны, случайно?

– Никто нам не надобен, – лицо старосты перекосилось. Бровь нервно начала дергаться. Он с силой сжал кулаки. – У нас этого добра – итак уже больше двадцати рыл. Понабрали, кого попало – одни обормоты. Только хлеб жрут бестолку, да носятся за деревней как угорелые. У, аспиды, добра на вас нет! – Корачун помахал кулаком в сторону леса, туда где шли занятия новобранцев.

Молодцы в огороженной от чужого внимания зоне, азартно погоняли коней, скакали по кругу, бросали вперед копья, пускали стрелы в деревянных болванов, расставленных для воинского ученья.

Хозяйственник вытянул руку и демонстративно стал загибать пальцы. – Вот, погляди, добрый человек, что творят, нехрести... Коровушек распугали на барском лугу, труву поизмяли, ям и траншей понарыли. Хорошие доски, бревна в щепки изводят. А сколько инструмента ежедневно ломают – зачем? Топоры, ножи, косы, серпы... сюрикены какие-то, – Гыгышка ковать не успевает! А недавно пушку притащили! Грохот от неё стоит с утра и до вечера. Выйти за деревню страшно! А ну как – прилетит чего?

В подтверждении его слов где-то за деревней что-то громко грохнуло и резво полетело с пронзительным свистом.

– Господи, прости душу невинную! Сохрани и помилуй! – Староста демонстративно перекрестился. Горестно сглотнул слюну. Почесал затылок. Посмотрел на собеседника. Вспомнил про его просьбу. – Ты, ещё тут, – в два вершка от горшка, доброволец – боец недобитый. Так, что давай... – проходи мимо. Ищи работу, в другой деревне. Нам не до тебя. Невидишь у нас... Как, их? Ученья удут!

– Помилуй бог, – Холмогоров выдохнул, расстроившись. – Жаль! Очень жаль. Я так надеялся, что могу быть полезен. – Он повернулся, опустил голову и тяжело дыша, пошел в сторону выхода. За ним молча, последовала молодая девушка.

– Ну, почему мне так не везет? – бывший "почетный рестлер Таганово" переживал, "глотая" обиду. Он сгорбился и стал походить на великовозрастного стрика. – Эх, судьба – судьбинушка. Горе – горькое! – Никодим горестно бубнил, тяжело переставляя свинцовые ноги по подворью. – Никому-то мы с тобой Марьюшка ненадобны. Уйдем же бродить по белу свету, искать место лучшее. Может быть, кто примет нас сиротинушек... Накормит, али приютит... Авось выживем.

На выходе, у самых ворот несчастному страдальцу повстречался Федор – слуга барина. – Здорова, Никодим! – Весело прогорланил великовозрастный детина.

– Здравствуй, Федор, – расстроившийся мастеровой ответил еле слышно. В его глазах стояли слезы. Громко шмыгнув, он вытер нос рукавом.

– А ты, тута, чаго забыл? Заняться нечем?

– Да, вот – Холмогоров произнес чуть не плача. – Заходил попрощаться.

– Какое попрощаться! – Громила резко схватил за шиворот маленького человека. Встряхнул его. – Быстро "дуй" в столярную мастерскую – Алексей Петрович спрашивал про тебя ещё с утра. Предложение к тебе есть.

– Кв... ква... квак... спрашивал! – Никодим заквакал от удивления. В голове возникла надежда. – А вдруг! А может, возьмут кем-нибудь? Хотя бы на самую простую, черновую работу? Например, подмастерьем или подручным каким? – Сердце Холмогорова затрепетало от предчувствия. – Я сейчас на любое согласен. Даже на конюшню, даже в подмастерье. Даже... – лишь только возьмите!

– Бегом, давай! Без соплей и разговоров! – Слуга повторил грозно, в приказном тоне. – Там привезли инструменты для работы по дереву и станок столярный из Индии. Командир вместе с Пехотой, без тебя разобраться не могут. Уже неделю мучаются над какой-то кнопкой. Позеленели от подуги. Что с ней делать – знать не ведуют! Толи включать её – толи выключать! Она такая – большая, красная. А ты ходишь, тут – прохлаждаешься! Совесть, у тебя, есть? Кто из нас – столярных дел мастер? Елки – зепечные! – Федор выругался и широко развел руки, вместе с повисшем на них столяром. – В селе вся работа стоит без его советов, а он прощается со всеми! Бабу ещё "каку-то" за собой таскает! Ну, и кто ты – после этого?

Сердце у Никодима взволновано затрепетало от сбывшейся надежды. Глаза "загорелись". Он гордо выпрямился. Набрал полную грудь воздуха. Обернулся к сестре и уже на бегу прокричал. – Марья, подожди меня! Я быстро! Я скоро, совсем. Мы только с чудо-станком разберемся, да с инструментом...

Глава 34.

Рязанцев прищурив глаза, задумчиво окинул взглядом деревенскую улицу. Путешественник во времени представил, каким красивым будет это место через несколько лет. Как величественно будут тянуться к солнцу голубые ели. Загадочно качаться на ветру мохнатые еловые лапы, покрывая крыши домов. По разлапистым веткам будут скакать пушистые белки, сыпать хвоей на тесовую кровлю, усыпанную за многие годы еловыми шишками. Под ногами мягко будут утопать в траве иголки. В воздухе будет стоять приятный аромат еловой коры и хвои. Летом в тени больших деревьев можно будет побыть в прохладном полумраке. Зимой полюбоваться сказочной красотой белоснежных елочных нарядов.

– Эх, – романтическая натура выдохнула. – Хорошо! И главное вовремя я догадался пересадить деревья и украсить улицу.

Высоко в бледно-голубом, безоблачном небе небольшие вереницы диких гусей и лебедей неслись в сторону юга. В воздухе витал особый "винный запах" осени, со стороны деревенских огородов мягко веяло палым сухим листом и сизым горьковатым дымом костра.

Странник перевел взгляд на недавно покрашенные деревенские домики. Отметил причудливые флюгера на крышах, которые недавно выковал Гыгышка. И снова сладостно вздохнул. – Название дам улочке... Хвойная или Еловая! Нет! Пусть будет – Лесная! Звучит созвучно и красиво! Хотя... две другие улицы Рябиновая и Ореховая названы тоже неплохо!

– Кормилец, позволь поговорить с тобой, – староста вернул романтическую натуру из мира грез на грешную землю. – Надёжа наш! Ты, всё время занят. Думки у тебя умные! Всё решаешь дела важные, ответственные и срочные. Всё на благо нашего селения! А про наши крестьянские заботы забыл совсем. А на улице осень уже. Скоро покров, а тама и зима.

– Кирьян! – Странник недовольно посмотрел на щуплого, бородатого человека. Строго свел брови. – А чём ты говоришь? Ты посмотри вокруг! Я только о людях и думаю! Вон, избы раскрасил яркой совреме... новгородской краской. Огородил их аккуратными заборчиками. Деревья высаживаю нарядные, как в сказке. Ты только представь, как будет хорошо и пригоже! Да, уже все в округе только и говорят про изменения в нашем Таганово! Завидуют! Ну, разве не так?

– Так-то оно так... – староста красноречиво почесал за ухом. – В деревне у нас чистота, порядок, уют...

– Карачун, не томи! Ты опытный староста. Со всеми вопросами должен справляться самостоятельно. Я тебе доверил дела по ведению хозяйства – вот и занимайся ими. Короче, говори быстро, что надо ещё купить, достать или привести для хорошей жизни любимых сельчан. А то у меня дел на сегодня – выше крыши. Нужно обоз с иноземными подарками встретить – аж из самой Индии. А потом срочно на болото отправится. Ходят слухи, что там ключ бьет из-под земли с жидкостью горючей. Название у неё такое... чудное – соляра. Ты, кстати ничего такого не слышал?

– Нет, кормилец.

– Вот! И я – ни духом, ни слухом – до сегодняшнего дня... Представляешь! А тут раз – и уже половина деревни шушукается. Так, что придется лично съездить и посмотреть, что это такое и "с чем её едят – а может быть и пьют"... Ой, чую – ждет меня, сюрприз!

– Понимаешь, кормилец – тут, дело такое... Порядки, заведенные ранее – мы блюдем... Урожай собрали. Продукты подготовили. Там – яйца, мясо, капусту, репку и прочие. А вот с оплатой у нас плохо. Не успеваем к сроку. Купцов, которые ведут закуп – нынче нет. Узнали про засуху, прохвосты! Вот и тянут до последнего, не едут. Поэтому платеж мы не набираем к назначенной дате. Так, что в следующий вторник... – Карачун горестно стал тереть затылок. – Одним словом, Алексей Петрович, не взыщи, но оброк мы не сможем отдать тебе вовремя.

Путник не дослушав последние слова старосты, подошел к работникам и начал давать советы. – Эту ткань не трогайте. Это, специально корневище обмотано вместе со старой землей. В яму опускайте аккуратнее. Так, молодцы. Правильно. Не забывайте в ямку немного подсыпать песочка и торфа. И ещё тряпочка на этой ветке должна указывать на юг. То есть вон туда. Елочки они на солнышко ориентированы. Молодцы. Теперь закапывайте. И... – хорошо полейте.

– Алексей Петрович, отец родной! – Карачун вновь оторвал молодого помещика от важных дел. – Ну, все-таки? Как там с моей... с нашей просьбушкой? Это же – важно! Челом бьём – ответа просим.

– Кирьян, не тяни! – дизайнер по ландшафту всё ещё слушал старосту в пол уха. А в половину глаза смотрел как работники снимают с повозки следующее дерево. – Говори сколько нужно. Завтра подойдешь, я выдам требуемую сумму. Тем более до вторника – ещё два дня. Успеете заплатить – даже не волнуйтесь. Ну, у тебя, всё? Давай, иди... – не отвлекай.

– Кормилиц, ты не понял! – проситель скосился и засопел виновато. – Мы должны отдать деньги – тебе.

– Кирьян! Какие ещё... деньги? – Алексей удивленно хмыкнул. – Я не помню, чтобы у меня что-то занимали?

– Это оплата за труды наши праведные. За право хлебушек растить – на твоей земле – Виновный медленно набрал в грудь воздуха. На его лбу собрались морщины. – Оброк, батюшка! И... – это у нас срок платежа подходит. – Староста развел руки в сторону. – А купцов нетути...

– Ну, все разозлил ты меня Карачун. Давай отойдем. Говори толком.

– Помилуй бог, покровитель! Каемся! – Кирьян с горечью начал рассказ. – Каждый год, осенью приезжают купцы. Покупають у нас зерно и продукты. Грабят нас жимолоты – обманывают почём зря. Платют за урожай нам помалу. Полученные от них денюшки мы отдаем тебе. Нынча их нет. А это значит, что мы не сможем вовремя отдать тебе долг.

Здрасте, приехали! – Странник воскликнул от удивления. – Кирьян, у тебя все дома? Ты, что совсем... своего барина разорить собрался? – Алексей показательно "надулся". Принял строгий вид. – Ты головой думать, будешь или нет? Что раньше нельзя было сказать про это? – Недовольный дворянин начал искать глазами что-то тяжелое или объемное. – Ох, чую – ждет тебя наказание! Я даже не знаю – что сейчас с тобой будет!

Строгий помещик показательно хлопнул в ладоши и топнул ногой. – О-о-о! Я придумал! Будешь с завтрашнего утра бегать вместе с бойцами вокруг села. Точнее – они вокруг села, а ты вокруг них. И ещё я тебя – в звании понижу. Будешь теперь у меня в полу... в под... в пополамо... Нет! Лучше на букву – эм! Мили... мини... микро староста. А, вот, придумал – младший староста! Ну как? Тебе... – не стыдно? Младший староста! Да над твоим званием теперь не то, что ребятишки... – собаки смеяться будут. Ну, ты учудил... – младший староста!

– Прости, благодетель, – Карачун упал на колени. Ударился головой о землю. Начал заунывно лепетать. Стал креститься. – Прости нас, Христа ради! Всем миром за тебя молимся. Только о твоем здоровье и печемся. Как ты? Всё ли хорошо? Всё ли в порядке? А сейчас – беда беду подгоняет.

– Кирьян, опусти розовые сопли, – молодой помещик грозно "сверкнул" глазами. – Давай по делу.

– Они всегда вовремя приезжали. А в этом году видно из-за засухи специально волынку тянут. Желают сбросить цену – до безобразия. Продли время, ещё – хотя бы на неделю. Вот тебе крест – все отдадим до копеечки. Не дай людишкам разориться. Ведь детушки малые голодать будут! Ведь...

– Быстро поднялся с земли и слушай внимательно, – путник резко перебил причитающего старосту. Нахмурился. Строго посмотрел на подчиненного. Начал ходить из стороны в сторону как лектор в учебном заведении. – Давай рассуждать здраво.

Карачун поднялся с колен, но спины не разогнул.

– Отвечай на мой вопрос, – Рязанцев гордо задрал подбородок. Важно развел плечи. – Чем занимается твой барин в Москве?

– Наш кормилец! – Кирьян лепетал еле слышно. – Велики труды его в стольном граде! Пошли ему господь здоровья! Он уважаемый купец. Он продает...

– Вот, правильно! – путник вновь перебил Кирьяна. – Он купец! Рязанцев высоко задрал указательный палец. – Так почему его любимые крестьяне должны отдавать свое зерно неизвестным, проклятым конкурентам? Да ещё и задешево? Ты, что хочешь разорить меня? Или лишить моих любимых "домочадцев" заслуженного дохода? Почему нельзя предложить купить зерно своему родному, уважаемому помещику?

– Дык... Тык.. Так, – Кирьян начал заговариваться. Он дергал и мотал головой как безумец. – Окаянство беспутное! – Стараста возмущенно выругался. Удивленно развел в стороны руки. – Вы же пшеницей не торгуете?

– Запомни Кирьян! И заруби себе на носу – твой барин покупает всё, что может быть продано. Тем более зерно! В этом вре... – путешественник внезапно поперхнулся и закашлял. – В этом месте – это сейчас самая устойчивая валю... единица обмена на другие товары.

Странник по-купечески погладил подбородок. Хитро прищурил глаза. – Ну, может быть ещё таганофель! Хотя – нет! Это со следующего года. – Он снова свел брови. Вспомнил про тяжёлый проступок виновного. – Второе... Допустим, продашь ты всё, чтобы наскрести на платеж. А чем ты потом крестьян и приезжих работников кормить будешь – святым духом?

– Алексей Петрович! А, ты, разве не закончишь строительные работы к зиме? Зимой всегда все стройки завершают. Да, и куды нам столько строить?

– Куды – куды? – вояжер передразнил, недоумевая. Затем резво ответил. – На кудыкину гору! – Он резко повернулся в сторону провинившегося. – Кирьян, как может закончиться строительство – особенно у нас? Стройка – она как ремонт – может только начаться. А конца у неё не бывает. Тем более в Таганово! У нас – она будет идти круглый год! У меня ещё столько объектов в чертежах и планах, что тебе и не снилось!

– Благодетель, прости дурака грешного. – Кирьян вновь повалился на колени. – Все от скудоумия! Что же теперь делать?

– Что делать? – пришелец начал тереть ладоши. Защелкал пальцами на руках. Он стал быстро обдумывать возникшую идею. – Сегодня же бросай все дела. Срочно формируй обоз для закупа продуктов. И завтра с утра выезжай по селам и деревням – туда, куда ещё не добрались закупщики. Скоро зима! Запасов потребуется много. А заодно и нерадивых перекупщиков проучим.

– Алексей Петрович, выполню, как прикажите! – Карачун наконец-то выпрямил спину. – А с нашими делами – что будет? – староста снова напомнил о наболевшем.

– С нашими? – Странник на мгновение задумался. – С нашими – будет всё хорошо! Любимый барин "выкупит оброк" у своих крестьян по самой высокой цене! Потому, что это – его крестьяне, о которых он заботится, и которые его кормят.

Путник закончив разговор с Кирьяном, пошел к рабочим. На половине пути он повернулся к старосте и произнес важно... – Да! Помнится самым работящим я скид... послабление обещал! Так, передай трудягам – я от своих слов не отказываюсь!

***

Повозка Кирьяна неспешно двигалась по сельской дороге. Причем последние двадцать саженей телега старосты замедлилась настолько, что поползла со скорость пешехода. Видно Пяток – сивый мерин Карачуна почувствовав неладное в настроении хозяина, не торопился активно "двигать копытами". Он даже перестал фыркать и хлестать себя хвостом по бокам. Конь "затаился" на столько – на сколько было возможно в "его положении". Со стороны могло показаться, что скотина медленно "кралась" вдоль дороги, аккуратно тянув за собой подводу.

Впереди повозки, шли два человека. Один из них был дед Потап Козепин – бывший барский конюх. Его недавно повысили до новой неведомой ранее должности. Теперь он обзывался громким заморским званием – товарищ Вторпомпех. (Примечание автора. В мирное время сокращение от гражданского звания – Второй помощник Пехоты. Должность (Перпомпеха) первого помощника Пехоты пока была вакантной).

– А кто повысил? – Староста недовольно скрипнул зубами.

– А повысил – недавно появившейся молодец, идущий рядом с конюхом. Этот сопливый, рыжий, тощий как дрын прощелыга – Пашка Пехота и повысил. Подняв в должности старика на "невиданную высоту", он сразу поручил ему ответственное задание – обучать набранных ратников стрельбе из пищалей и пистолей. Дед был единственным в селе человеком, знавшим как заряжать и стрелять из огнестрельного оружия, доставшегося в наследство от старого барина. Козепин был горд полученному званию. Теперь "его великолепие" ходило по селу важно, задрав голову, и смотрело на всех свысока своего нового положения.

– Павел Ляксандрович! – Потап не обращая внимания на окружающую обстановку упоённо доказывал Пехоте своё мнение. – Облагодетельствуй! Как же так? Я тут покумекал и пришел к выводу... – Не по чести дела делаются в нашем отряде! Нешто на военную науку, которую мне доверили – выделяется столь мало времени? Разве можно так безответственно относиться к огневой потехи? Пошто вдругорядь гораздо больше внимания и времени уделяется занятиям Силантия? Или навыкам, которые Вы преподаёте? А про уроки бойцов с Алексеем Петровичем – я вообще молчу. Получается, что идёт самоуправство со стороны приезжих Новгородских учителей. А своих местных, доморощенных, с большим опытом "списыалистов" – притесняют. Буквально во всём. А это несправедливо. – Потап взял паузу. Подергал себя за козлиную бороду. Почесал затылок. Крякнул. – Ведь надо приучать робят сразу к огненному бою. Показывать, как правильно забивать пыжи в ружьё, сыпать порох на полку, ставить кремень.

– Ышь, ты какой суходрищь выискался! – староста критически, из-за телеги оценил нового "педагога". – Чтоб тебя лихоманка скрутила, повалень запрокисший! – Он потихоньку сплюнул сквозь зубы. – Тьфу, пропасти на тя нет, на проклятущего! Эх, ма! Лежал бы на печи да кости грел. А то всё туда же в "енералы" лезет.

– Я тут покумекал – надо бы добавить мне... – времечка, – дед не обращая внимания на мысли "прошлогоднего" начальства показательно на вершок вытянул из кулака указательный палец. – Хотя бы на маненько? На крохотулечку?

– Товарищ Вторпомпех – Пехота с ходу начал вводить подчиненного в рамки субординации и "политической ситуации в селе и на прилегающих окрестностях". – Вы не правы! Я стараюсь равноценно распределять время на подготовку бойцов среди всех командиров. Я итак их нагружаю сверх меры. Они у меня возвращаются ползком с занятий. Потап, пойми – они же молодые ребята. Должны иметь время на личную жизнь. Им помимо службы ещё с девчонками погулять надо, отдохнуть, поесть, поспать. Семье помочь в выходной. Ну и личное время должно быть? Причем мое мнение примечает Алексей...

– Примечает его, Алексей, – Карачун мысленно передразнил Пашку. Потихоньку стукнул вожжами по крупу лошади. – Гляди-ко! И "откель" этот супостат столько влияния со стороны барина получил?

Старосте новичок сразу не понравился. С виду простой молодец пятнадцати – шестнадцати годков с торчащими ушами и детской улыбкой. Ну, может быть семнадцати – не более. Ему бы за материну сиську держаться, да за батькиным кафтаном влачиться. – Кирьян снова еле слышно сплюнул, выразив недовольство. – Родители из дома случайно выпустили, недоглядели – теперяча на этого самохвала управы нетути! Вьюнош в возрасте желторотого кутенка ведет себя, так как будто он матерый волчара! Измывается над взрослыми людьми, перечит, шагу ступить не даёт. Задиристый Пашка – как тысяча чертей.

Кирьян медленно потер глаза ладонью. Стал вспоминать недавние события. – На третий день появления в селе местные мужики хотели поставить на место приезжего нахала. Чем всё закончилось – лучше не кому не говорить. Господи, слава тебе, что все живы, здоровы! А то, что ушибы синяки и царапины, да несколько зубов не досчитались – это так – обычное дело в кулачном бою. Здесь был – другой случай... Бог миловал, что народ от обиды за колья с рогатинами не схватился. Как потом оказалось. Этот христопродавец ловок и селен как бес. Помимо кулаков – паршивец умеет бить всем, чем можно и не можно. Ну, а если у него в руке нож... – лучше вообще про драку не думать. (Примечание автора. Это ещё Кирьян в его руках не видел саперскую лопатку).

– Лады, тогда у меня к Вам последний вопрос. – Потап остановился и продолжил выливать недовольство, накопившееся на вышестоящее начальство. – Тут, такое дело! Я краем уха слыхал (Ударение на букву – ы) – о чём отроки судачили... – ну, про название моего обучения. Оказывается! По их словам, я преподаю науку древнего оружия. Представляете! – Вторпомпех произнес внезапно фразу из будущего с правильной интонацией! – Только вдумайтесь – коллега – древ-не-го! – Он самозабвенно, как профессор, почесал переносицу носа. – Помилуйте, сударь – окаянная сила! Какое же оно древнее? Негоже так думать – оно есть самое настоящее. Разве можно его обзывать древним и сравнивать с луком, копьём или пращей. А пищаль, это оружие, которым сейчас вооружают все войска нашей государыни. И вообще разве то, с чем хаживал наш покойный барин Петр Андреевич на войну с ляхами – может быть старым, тем паче древним.

– Потап, пойми, – Пехота вступил в научный диспут. – Сейчас мы закладываем основы начальной военной подготовки. Подтягиваем физику, обучаем первоочередным навыкам. А твой предмет это спец. дисциплина. Она у нас засекречена. Тем более скоро с Новгорода привезут новые ружья. Вот тогда мы, возможно, сменим название твоего предмета и естественно увеличим количество занятий по огневой подготовке. Так, что не беспокойся – времени у тебя будет достаточно и даже больше.

– Ну, коли так – тогда добро. – Вторпомпех довольно затряс тощей бородкой. – Я вам верю на слово. Пообещал, значит, так оно и будет.

– Ишь – ты! Пообещал, значит, так и будет, – староста снова передразнил конюха. – Это точно – семя бесовское! – Один раз – в самом начале Кирьян попытался возразить Пехоте. Тот в шутку применил какой-то захват, загнул мужика так, что у него потом стреляло неделю в пояснице. И вообще, после своего появления Пашка по отношению ко всем начал вести себя, как будто он старший по возрасту, должности или умениям. Складывалось впечатление, что он знает всё наперёд. И ещё, если раньше можно было барину пожаловаться на солдат за их безобразия напрямую. То после появления Пехоты это стало невозможно. Все вопросы стал решать этот рыжий деспот. Причем, вел себя, так как будто он ровня барину, а может быть и выше.

Подвода старосты сравнялась с разговаривающими людьми. Кирьян начал осторожно объезжать собеседников. Он делал вид, что не замечает их. Мало ли зачем люди стоят посередине дороги и о чем-то разговаривают между собой. Может быть, они просто вышли подышать свежим воздухом или полюбоваться природой. Он почти проехал. Осталась последнее колесо и палка, торчащая из повозки.

– На месте, стой! Раз – два! – Подросток рявкнул так, что у Пятка пригнулись от страха уши, и он недовольно фыркнув, остановился.

– Вот, змей искуситель – заприметил, – в голове Карачуна возникло нехорошее предчувствие. – Боже, избави от лукавого! Ну, почему я по другой дороге не поехал? И чего я вообще поехал? Хотел же сегодня стога осмотреть в поле. – Ох, долюшка моя – неприкаянная! Отчего же так не везет?

– Майор Пехота, – рыжий стервец упоенно козырнул рукой возле головы. – Ваши водительское удостоверение, техпаспорт на транспортное средство и страховку на животину – быстро!

– Ча-во? – староста от удивления открыл рот.

– Чаво – чаво! – затейник передразнил Кирьяна. – Гражданин, покиньте повозку – и откройте багажник для досмотра...

– Да, едрёна осердие через палати к верху дном, – невольный нарушитель красочно выругался про себя. – Вот басурманский супостат. Говорит вроде по-нашему, а что глаголет – ничего не понятно. И кто их учит этому в Новгороде? – Недовольный Кирьян слез с телеги и подошел к Пехоте.

– Товарищ Вторпомпех!

– Я! – Потап произнес четко, по-военному.

– Оставьте нас с младшим старостой наедине. Нам нужно срочно поговорить.

– Есть, оставить наедине, – Козепин задрал голову и важно двинулся к барскому дому.

– Так, нарушитель, теперь с вами разберёмся, – худощавый юноша буквально навис над невысоким Кирьяном. – Ну, что... штраф будем выписывать или договоримся?

– ... Хь-ы-мы я-то николи, – Карачун пролепетал, по-прежнему не понимая, что от него хотят. Он смущенно потупился и развел руки. – Не виноват, кабы. Пяток выражая свою лошадинную невиновность, и поддерживая водителя, тоже стал отмахиваться хвостом.