Текст книги "Еще один шанс. Дилогия (СИ)"

Наш современник получает уникальную возможность открывать портал в конец 17 века. Ну, что? Если тебе выпадает такой шанс – нужно им обязательно воспользоваться! Итак: Добро пожаловать в Допетровскую Русь. Калейдоскоп приключений начинаются! Разбойники, цыгане, пираты, контрабандисты – эх, гуляй русская душа.

Васильев Иван СергеевичЕще один шанс. Часть 1

Еще один шанс.

Часть 1.

Начало.

Алексею Петровичу Рязанцеву сразу не понравился гость появившейся без приглашения в прихожей: Его хитрый взгляд с бегающими глазами, неестественная улыбка, поношенный костюм с мятым галстуком, манера говорить, двигаться. Хозяина квартиры сильно раздражали злохмаченные, давно не стриженые волосы вошедшего. Отталкивал и нервировал резкий запах одеколона.

Незванный посетитель, ужом протиснулся внутрь помещения, ловко захлопнул ногой полуоткрытую дверь и аккуратно оттеснил еле живое препятствие внутрь освещенного коридора.

– Э-э... ех-ть... кх-то вь-ти? – что-то не внятно попытался произнести пожилой человек. Его губы неестественно тряслись. Он жмурился от яркого света. Из глаз выступали слезы. Старик с струдом пытался понять происходящее.

– Я представитель коммерческого Фонда помощи ветеранам "Наследие", – аферист произнес нараспев хорошо заученный текст. Он оперся большой, широкой спиной на стену, открыл пузатый, потёртый портфель и достал потрепанные бумаги. – Наша организация сделает всё возможное, что бы вы, Алексей Петрович, долгое время были живы и здоровы.

Незнакомец ухмыльнулся колючими глазами. Покачал головой и прищурив глаза внимательно осмотрел хозяина квартиры: Впалые щеки, покрытые разреженной, давно не бритой щетиной. Усталые опущенные веки и рассеянный, затуманенный взгляд почти выцветших глаз. Всё пробуждало в облике оппонента болезненное, жалостливое сострадание.

Гость резво тряхнул немытой головой, вспоминая, зачем он здесь появился. – Вообразите себе! – Хитрец продолжил, улыбаться во все зубы. Он внезапно выпрямился. Торжественно задрал указательный палец к верху. – Вам, выделят отдельное место в четырехместном номере пансионата "Душевный приют"! Его, быстрыми темпами достраивают наши деловые партнеры из Таджикистана. – Запевала на время замолчал, смакуя свое предложение.

Неожиданно деляга хитро прищурил глаза и внимательно осмотрел комнату. Прошелся взглядом по множеству книг давно заброшенных на запыленных полках и в шкафах. Остановил свой взор на большом количестве лекарств стоявших на столе. Внимательно оглядел помятую, не заправленную кровать, тощие подушки сбившиеся в углу. Отметил беспорядочно разбросанные по квартире вещи, специфический запах редко проветриваемой комнаты.

Хитрец ухмыльнулся, покачал головой. Перевел взгляд на "еле живого хозяина", оскалился во весь рот, демонстрируя здоровые, молодые зубы. – Всё подготовлено для вашего удобства! – Он защелкал пальцами. Самозабвенно задрал глаза в потолок, мужчина важно надул щеки...

– Двухъярусные железные кровати с панцирной сеткой, удобные настенные радиоприемники, аккуратные горшочки с искусственными цветами на входе и в коридорах. И главное! – Раздельный туалет с ванной в блоке на четыре комнаты.

– Кто же тебя "молодца пахучего" подослал? – пронеслось в голове у Рязанцева. Седые брови в палец ширинй гневно нависли над глазами. – Как зовут этого доброго и отзывчивого человека? Кто же пошутил в "Конторе", направив тебя ко мне? – У хозяина квартиры давно ушли в отрицательную зону доверие и симпатии к вошедшему человеку. Его желтое, истощенное болезнью лицо стало хмурым. Недобрый взгляд красноречиво показывал гостю, на выход.

– В доме-интернате будут проживать люди одного с вами возраста, – душевный помощник не хотел замечать изменений в облике хозяина квартиры. Произнес очередную фразу и замахал брошюрами. – Найдете друзей, знакомых. Заведете подружку... или две. А возможно женитесь. Какие ваши годы? Вы жеребец – хоть куда! – Манагер засмеялся над своей шуткой. Он ненавязчиво заглянул в соседние комнаты. Оценил мебель, состояние ремонта. Непринужденно погладил ладонью косяк межкомнатной двери.

– И главное!!! – оратор, подняв палец и выдал последнею, заученную фразу. – Будете получать неплохую пенсию. – Он картинно выдержал паузу, ожидая со стороны собственника жилья бурных аплодисментов, веселого подскакивания или других признаков восторга. Не дождавшись реакции, прокашлялся и продолжил свое повествование. – За эти услуги мы ожидаем оформление дарственной и передачу всего имущества в счет Фонда. – Спекулянт широко открыл глаза и с надеждой уставился на "благодарного слушателя".

Седой человек сдерживая сильную головную боль, молча посмотрел на представителя мутного Фонда. Желание было одно – поскорее его выпроводить – любым способом.

– Понимаю! – незнакомец продолжил беседу, не дождавшись ответа. – Вам необходимо время для принятия окончательного решения. Вы должны всё обдумать и оценить. Поступим так – я оставлю буклеты и нашу рекламу. Вот эта карточка с улыбающимся, красивым мужским лицом и крупным телефоном под ним – моя визитка. Как только определитесь – звоните. Надеюсь, вы примете правильное решение, о котором не придётся жалеть.

   ***

С трудом проводив гостя до двери, больной буквально ползком вернулся к кровати. Что можно было сказать в ответ на предложение незнакомца? Болезнь прогрессировала. Возраст тоже был не подарок. Многочисленные болячки постоянно давали о себе знать во всех местах организма. С каждым днем двигаться по квартире становилась всё труднее и труднее. Сильная отдышка, головокружение. Ужасные головные боли буквально сводили с ума. Лекарства почти не помогали.

Около года назад врачи поставили неутешительный диагноз – опухоль головного мозга. Время, отведенное ими, окончилось давно. Но Алексей держался. Как – спросите Вы? Он не знал! Какие силы заставляли Рязанцева жить? Неизвестно! Было что-то не отпускающее его из этого мира. То, что давало надежду. Что всё можно изменить, переиграть. А может быть – ответ был проще? Наверное, Леха Рязанцев прошедший в жизни через столько событий и испытаний, не любил отступать и пасовать перед трудностями. В его характере и принципах не было такого.

В последнее время вместе с головными болями всё чаще стали мучить галлюцинации. Сначала были видны размытые картинки. Потом стали появляться изображения предметов и участки природы находившиеся недалеко от него. Иногда они были настолько красочны и реальны, что казалось, протяни руку и можно дотронуться до них, ощутить, потрогать.

Громкий звонок будильника напомнил о времени приема лекарства. С трудом подавив очередное головокружение, немощный встал с кровати и двинулся к столу. Ноги подкашивались, колени дрожали, а волны тумана, казалось, с гулом и грохотом кружились вокруг него в бешеном водовороте. Необходимо было сделать всего четыре шага. Обычные четыре шага! После чего боль на время уйдет. Наступит временное облегчение. Тяжелобольной не рассчитал свои силы. На половине пути его накрыла сильная тошнота. В глазах закружилась мозаика калейдоскопа. Ноги перестали слушаться. Он упал на пол. И застонал от боли. На мгновение показалось, что смерть стоит рядом, смотрит на него мрачным холодом вечности и тянет к нему свой клыкастый оскал.

– Нужно быстро принять лекарство, – Алексей отдал себе приказ, до боли сжав губы. Голова у него раскалывалась. К горлу подкатывал комок. Глаза наливались кровью.

– Нет, не так... – вся его сущность просто кричала. – Нужно очень срочно принять, это проклятое, чертово лекарство. Немедленно!

Больной попытался подняться и обвести безумным взглядом комнату. Все было в сплошном сером тумане кроме одной картинки... Между ним и столом, куда ему нужно было идти, отчетливо наблюдался кусок обычного летнего луга. Сочная, зеленая трава колыхалась на ветру. Ясноглазые васильки заглядывали в проём времени покорно и грустно, а ромашки удивленно моргали белыми ресницами. В овале миража было видно, как в дали, у самых верхушек деревьев, ласточки водят свой хоровод. Доносится звонкое стрекотание кузнечиков и жужжание пчел. Нос ощущал сладкий запах клевера.

Алексей лежал и смотрел на этот отрывок прекрасного летнего дня. И вдруг ему почудилось, что если попасть туда, то сразу станет легче. Отпустят боли. Пройдет слабость. Закончатся головокружение и тошнота. Исчезнет всё, что окружало и беспокоило немощного в последние месяцы. Наступит то, ради чего он боролся с болезнью, надеялся на лучший исход. Почувствовав и поняв это, Рязанцев так сильно захотел попасть на это поле, в это время, в это место. Хотя бы на немного, хотя бы на миг ощутить себя там.

Больной собрав последние силы потихоньку, помаленьку, стал ползти к галлюцинации, стараясь всеми способами удержать картинку в поле зрения. От напряжения в глазах пошли желто-огненные круги, тошнота подступила к горлу...

И вдруг... мираж стал приближаться...

Все ближе и ближе...

– Ещё немного, – и он почувствовал мягкую траву руками.

– Ещё маленько, – и его глаза ощутили теплые лучи яркого, солнечного света.

– Ещё чуть – чуть...  – глаза сфокусировались на кирпичной, в тёмных пятнах, трепещущей над каким-то полевым цветком бабочке.

– Ещё чуть – чуть, ещё... из последних сил...

Путник потянувшись, полностью оказался на этой приятной, зеленой траве. На этом ласковом, теплом ветерке...  Он перевернулся на спину и взглянул блестящими глазами на окружающий безграничный простор, на бездонное мглистое от зноя небо, по которому высоко-высоко плыли белые и легкие, как пух, облака...

– Господи! Как хорошо, легко, прекрасно здесь было.

Алексей лежал и нежился на летнем, золотистом солнышке. Он вздыхал полной грудью приятный душистый запах полевой травы. Слушал как довольно гудит, ползая по цветам, тяжёлый полосатый шмель. Вокруг трещали кузнечики, пестрые бабочки хороводом вились над цветками, медовым настоем дрожал воздух. Он был настолько легкий и чистый, что казалось, будто душа пьет его из большой глубокой чаши. Боли не было. Всё тело окружала приятная, пьянящая истома. Из последних сил скиталец приподнялся, окинув взглядом, место куда попал и... потерял сознание.

   ***

Наши дни.

Где-то, в одном из неприметных зданий,

в районе Смоленской площади

города Москвы.

– Разрешите, Иван Аркадьевич? – красивый мужской баритон раздался сквозь слегка приоткрытую дверь.

– Заходи, Самохин, – седовласый руководитель произнес голосом, похожим на скрип старого сундука. Он оторвал взгляд от документов и посмотрел поверх очков на посетителя. – Что у тебя? – он откинулся в кресле и строго посмотрел на вошедшего, плотного, с хорошо развитой грудной клеткой, привыкшему к военному мундиру мужчину.

– Дела отправить надо в архив. Подпись требуется ваша, – произнес подчиненный. Он прошел к столу по узкой ковровой дорожке и, остановившись у одиноко стоявшего кресла, разложил несколько папок перед руководством.

– Требуется, поставим, – хозяин кабинета поерзал, поудобнее устраиваясь на своём месте. Положил ногу на ногу. Поправил очки.

– Давай, рассказывай, кого ты тут в небытие на веки вечные отправляешь, – начальство требовательно постучало ручкой по столу, бросило на подчиненного мрачный взгляд.

– Дай вам волю, всех поразгоните – архивариусы местного полива. Работать в полях кто будет? Я что ли?

– Ламберг Илья Сергеевич, – вошедший пропустил "мимо ушей" замечание руководства, начал докладывать. – Комиссован в связи с тяжелым ранением.

– Ламберг... Ламберг, – должностное лицо прожевало фамилию, словно смакуя её на вкус.

Хозяин кабинета выпрямился и посмотрел на картину, висевшую слева от него на стене. Прищурил глаза. Покрутил колпачок от ручки в руках. – Помню такого... Бабник был редкостный, но дело наше знал хорошо, – Руководство повернувшись в исходное положение начало вспоминать дела давно минувших дней. – Ох, и покуролесил этот повеса в свое время в Доминикане. Чуть до международного скандала не дошло. Пришлось его оттуда вытаскивать. А в Пуэрто-Рико! Ну ты наверное помнишь... Ну, тот, случай с послом? Да,... досталось ему тогда. Забавный был хлопец!

– Гузов Михаил Валентинович, – докладчик перешел к следующей кандидатуре. – Погиб при исполнении.

– Гузов, – пытаясь вспомнить, повторили напротив. Поводили пальцем по открытой странице. Затем продолжили читать. – Он же "Седой" 1965 года рождения... – В этот раз руководство подняло глаза к верху. Посмотрела в потолок. Часто заморгало ресницами. Строго свело брови. – Нет. Вот, этого, не знаю. – Произнесло недовольно.

– Поступил к нам недавно, – дал пояснение вошедший чиновник. – Автокатастрофа. Расследование показало, что к смерти причастны "конкуренты".

– Какие ущё "конкуренты"? – высокий чин возмущенно привстал из-за стола. Заскрипел зубами от негодования. Взгляд его прямо-таки буравило подчиненного. – Какие у НАС!!! Могут быть конкуренты! – На лбу начальства проступила синяя жилка. Шеки покраснели. – Что за "пургу", ты, тут мне гонишь? Готовить бойцов надо лучше... Ты ещё скажи, что он пьяный за рулем заснул... Или на встречку выехал... Или ещё, какую хрень мне на уши повесь... Расслабились, крысы канцелярские! Ох, нужно браться за вас! Давно вы у меня на полигонах не скакали – сопли не морозили. Но ничего... – ничего! Поговорю я с кем надо, по этому поводу!

– Рязанцев Алексей Петрович, – службист как истукан продолжал зачитывать информацию.

– Рязанцев? – начальство задумалось на мгновение. В комнате стал слышен шелест резиновых крыльев вентилятора.

– Леха Рязанцев? – Седовласый недоверчиво посмотрел на собеседника. – "Актер"? – Вспомнил прозвище агента. – А с ним то, что?

– Заболевание головного мозга после ранения. Да и возраст уже у него...

– Ты про возраст-то не вспоминай, – резко перебил высокий чин. – Он на год моложе меня. А я, несмотря на нынешний юбилей, поверь, вас ещё погоняю!

– Что можешь сказать про "Актера"? – он пробубнил недовольно.

– Диагноз врачей – злокачественная опухоль головного мозга. Внутричерепная гематома. Шизофрения. Он на полном серьезе разговаривает сам с собой. Отправляли к нему нашего представителя под видом сотрудника вымышленного фонда. Так по его словам перед ним был овощ, а не человек.

– Да... Жалко Алексея. Таких специалистов сейчас не найти. Бывало один стоил целой группы, – он прикусив губу, покачал головой. – Так вживаться в роль, при исполнении задания, мог только Рязанцев. Талант он был Самохин... – талант. По его работе не то, что книги...– фильмы про резидентов снимать можно было...

Человек в кресле нерешительно несколько раз поднес и отдернул руку от листа с личным делом агента.

– Жаль, – начальство неподвижно застыло как статуя на какое-то время, повернув голову в сторону. Глубоко вздохнуло. Потом поставило подпись. – Ладно, давай следующего...

Глава 1.

– Эй, божий человек? Ты живой али нет? – кто-то тряс Алексея за плечо. Его легонько ударили по щекам. – Ты откель взялся, в сей глухомани?

Рязанцев открыл глаза и увидел перед собой бородатого мужика одетого в старинную одежду. Незнакомец был среднего роста, необычайно плечистый, с большой головой на короткой толстой шее, широкая грудь и приличное брюшко делали его фигуру квадратной. Алексей присмотрелся к нему. Так и не понял... – кто он и что ему нужно?

- Ты, пошто разлегся? – неизвестный тряс бородой. – Сказывай – с тобой всё хорошо? Можешь слово молвить? Негоже просто так лежать на земле!

– Я? – Рязанцев прохрипел, ничего не понимая и пытаясь вспомнить каким образом, он оказался здесь. Он приподнялся с земли. Попытался собраться с мыслями.

– Ну да, мил человек. Имячко у тебя есть? – бородатый не отставал. Он по-прежнему теребил найденыша за плечо. – Кличут тебя – как? Небось, не забыл? Мудрено ли – один, одинешенек, на дороге.

– Кли-чут, как? Меня? – Потерянный кукушонок с трудом произнес вопросительную фразу. Удивленно заморгал ресницами, осматрелся по сторонам, пытался что-нибудь сообразить.

– Что ему надо? Почему пристает с вопросами? – путник запоздало собрался с мыслями, начал рассуждать. Голова у него была девственно чистой от всех воспоминаний – как бумажный лист. Мысли шумели потоком, как горох отскакивая от пустых стенок. – На доктора вроде не похож? На умалишенного из больничной палаты тоже. И вопросы задает такие неприятные: Кто, я?... Где, я?... Как зовут, меня? И главное... Почему, я ничего не помню? Может быть он следователь? – Внезапная догадка озарила отуманенный мозг больного. – Я что-нибудь совершил. Долго и давно был в бегах! И вот меня наконец-то нашли? – Странник глубоко вздохнул. Затем резко выдохнул. Продолжил диолог в задуманенной вопросами голове. – Но это не я! Меня там не было... Я бы это точно запомнил! И вообще – я в этот день пьяный был, с девчонками и в другом месте... Поэтому ничего не помню! А если вдруг вспомню – то всё равно не докажите!

Бородатый спаситель осторожно отошел на один шаг от несчастного потерявшего память. Присел на корточки. Начал неторопливо тереть ладошки. Внимательно смотреть в синие, лукавые глаза. Позади него подошли и остановились ещё два человека. Молча, уставились на найденыша.

– Да! – попаданец запоздало заволновался, так и не зная, что говорить. Бредовые мысли не давали ему возможности сосредоточиться. – И у меня есть куча свидетелей. Вот вспомню их имена – сразу всё проясниться!

Рязанцев оглянулся вокруг. Кругом было обычное поле. То самое, куда он выполз из своего последнего кошмара. Вдали стоял небольшой, березовый подлесок. За ним в нескольких метрах находилась накатанная проселочная дорога. На ней выстроились в ряд груженые повозки похожие на старинные, крестьянские телеги. Подводы былы накрыта холстиной и туго перевязаны верёвками. Рядом стояли люди в экзотической, старинной одежде. Бородатый в очередной раз попытался узнать кто он такой и, что здесь делает.

– Кто... я? – путник повторил последний вопрос и стал внимательно осматривать себя. Руки, ноги, махровый халат. На ногах тапочки на резиновой подошве. Закончив осмотр себя любимого, перевел взгляд на незнакомца. – А ты кто?

– Я то? – добродушно переспросил мужик. – Я, Прохор Коробейников. Купец. В Москве дела веду. Сейчас из Холопьево караваном идём. Везу пряности, ладан. – Купчина обернулся к повозкам. Показал в сторону путников стоявших у телег. – Это – мои люди. – Он начал перечислять присутствующих. – Помощники, охранники, возницы. А ты пошто лежишь у дороги. Слова сказать не может. Нешто – душевнобольной?

– Я... Я не помню – кто я. – Скиталец приветливо улыбнулся. Развел руки в стороны. – Как здесь оказался, тоже не знаю. И главное, ничего не могу объяснить.

– Да-а, ишь незадача, – съязвил купец. – Эко тебя жизнь умудрила. Небось, опоили тебя чем-нибудь? У меня на Пасху похоже было. Выпил чарку вина. Озирнуться не успел – всё запамятовал. Загуляла душа нараспашку. Два дня не мог ничего вспомнить. Бегал по горнице как умалишенный, песни орал. Лез лобзаться со всеми. Подарил кучу денег знакомым. В светлице устроил раздор. И так чудил до самой опохмелки, покудова не опомнился.

– Может быть и опоили, – потерявшейся по-прежнему не знал о чём рассказать странному собеседнику.

– Вона, как! Слушай, раз ты ничего не помнишь. – Коробейников с интересом осмотрел пришельца. – Давай отгадать попробую – кто ты таков? – Он откинув полы кафтана и присел рядом с путешественником на траву. – Я слова пущать не буду на ветер. Бог-весть быстро догадаю – что, да почем!

– Судя по одежде – ты купец. – Прохор начал расследование. Поглаживая бороду, рассказчик сочувственно покачал головой и начал рассуждать степенно. – Она у тебя богатая, заморская. Значит – иноземный купец. – У незнакомого следователя появились первые выводы. – Далее... Бороды нет – бреешься. Живешь за границей. У нас уважаемые люди, купцы, бояре, государевы слуги бороды носят. Опять же по возрасту – молод. Значит не купец, а скорее сын купца. Посмотрим на одежду. – Собеседник потрогал рукав незнакомого одеяния. – На тебе богатый халат. Халаты – купцы носят... Где? В южных странах. В Халопьево купцов в таких халатах было много... Всяки товары купляют – за моря – окияны развозят...

– Итак, – "Комиссар Мегре" значительно поднял палец. – Ты сын купца из южной заморской окраины! Ну, вспомнил что-нибудь ещё? – Местный догада вопросительно уставился на вояжера.

Ухмыльнувшись, Алексей посмотрел на себя. На нём был махровый, банный халат темно-синего цвета. Он был длинный, почти в пол, с широкими рукавами и большим капюшоном. Но что-то молодым сыном заморского купца он себя не ощущал.

Засунув руки в карманы. Выложил всё, что там было рядом с собой, на траву. Образовалась небольшая кучка из зажигалки, перьевой ручки из японского набора, подаренного ему на день рождения "Конторой" и сложенного вчетверо листка с заказом на изготовление лекарств.

Прохор осторожно взял и развернул выписанный рецепт. Внимательно осмотрел его. – Вот, глянь! У тебя даже документ есть с печатями – важный. – Он сообщил с деловым видом. – Написано, правда непонятно и не по-нашему. Но... сразу видно бумага серьезная, дорогая. И главное – печати стоят.

Купец легонько поводил пальцем по бланку. Перевернул его несколько раз. Понюхал. Аккуратно поцарапал ногтем. Ничего не получилось.

– Да, сударь! Вон оно, что! Видно ты человек уважаемый – хоть и не помнишь о себе ничего, – торговец произнес через некоторое время, так и не разобрав текста на документе. – Может быть, даже сын посла или представителя, какой заморской кумпании. Не для того, чай такие бумаги выданы.

– Ещё бы не уважаемый, – Рязанцев согласился на предположения купца. – Сам до сих пор не могу понять, что там написано. Руки бы докторам за их почерк оторвать. Приходишь, лекарство заказывать в аптеку, а, что тебе надо и как это называется – сказать не можешь.

– Это, что за невидаль? – вновь активизировался Прохор. Он показал на ручку и зажигалку лежавшие рядом друг с другом. – Знатной работы штучки. – Купец поцокал языком. Поведай, про них?

– Это ручка для письма. В ней чернила. Ей по бумаге пишут.

– Перо для письма, – Прохор перевел для себя незнакомое слово. – Сделано чудно и отменно.

– А это – зажигалка. Зажигает огонь. – Странник показал собеседнику принцип работы. Открыл металлическую крышку, щелкнув по кремню, зажег огонек. Потушил его, передал купцу.

– Ишь, ты! – Огниво, – Прохор удовлетворенно кивнул головой. – Добро сделано и метал такой... необычный. Руке так ладно и хорошо. – Он взял зажигалку и начал крутить её как подросток, щелкать колпачком, зажигать огонь.

– Да... Гляди-кось какие занятные вещицы... – купец выдал одобрение, наигравшись. Он внимательно посмотрел на собеседника. Прищурил один глаз и деловито поднял палец к верху. – А скажи, мил человек? В какой сторонушке такое диво делают?

– В Японии, – не ожидая от себя подобного слова, брякнул найденыш.

– Ишь, ты! Я-по-о-ни-и, – "взрослый ребёнок" произнес с удивлением и почитанием как Эллочка из "Двенадцати Стульев". – Слушай молодец, а чего ты развалился на дороге? Давай я тебя до ближайшей деревни довезу. До неё почитай семнадцать верст. Может, вспомнишь чего. Мне расскажешь. Ехать-то всяко лучше, чем пёхом идти. А ты мне за это подаришь своё огниво. Ну, как? Давай, соглашайся!

– Только не до деревни, а до Москвы, – согласился скиталец. – Хочется на город посмотреть – столица всё-таки!

– Во как! А тебе палец в рот не клади. До Москвы почитай – ещё два дня пути, – Прохор удивленно посмотрел на незнакомца. Он явно не ожидал такого ответа от найдёныша. – Есть-таки в тебе наша купеческая закваска, – Коробейников хитро прищурился, продолжил крутить зажигалку в руках. – Лады, буть по твоему. До Москвы, так до Москвы. – Торговец почесал пятерней лохматую бороду. – Садись покуда! Поедем подальше от греха! И так, тут стоим долго – люди лихие понаедут не ровен час.

Купец поднялся с земли. Подошел к своим спутникам. Мельком осмотрел повозки, после чего произнес... – Дай бог нам добрый путь да прибыток.

– Дай бог, – караванщики повторили его фразу, перекрестились, расселись по телегам и продолжили прерванное движение.

***

В начале поездки Рязанцеву сразу стало понятно, что Прохор не оставит попыток узнать про него больше. Он будет пытаться различными способами разбудить его память.

– Молвишь ты чудно, – Коробейников продолжал пытать неизвестного попутчика. – Мудрено! Вроде как по-нашему и в тоже время, будто на другом языке. Слова звучат у тебя всё время незнакомые. Кажется, что говоришь на нескольких языках. И в то же время многих слов наших не понимаешь? Я не встречал такого! – Караванщик задумчиво почесал затылок. – Послушай! А может твои родители умерли, когда ты был маленьким? И тебя воспитали басурмане? Вот ты и говоришь, путая и коверкая слова? – Он с надеждой уставился на Алексея. – Ну, что скажешь? Давай ка я по их нему тебе расспрос учиню...  Мерхаба адыныз нэдир?

– Аффедэрсиниз тюркче бильмиёрум... – вояжер ответил по-турецки на автомате. – Вот чего-то такое вспоминаю по-незнакомому, а чего вспоминаю, понять не могу.

Коробейников удивленно поднял голову и вопросительно открыл рот. – А ну, переведи, чаво молвил?

– Я, что-то произнес? – найденыш уставился на купца недоуменно и глупо.

Прохор почесал затылок, затем пристально посмотрев на незнакомца. Потом повернулся с одного бока на другой, поудобнее устраиваясь в повозке. Отмахнулся от мошки, кружившей возле лица. Покусал задумчиво губы. И вдруг внезапно спросил...

– А ты... случаем не Емельяна Баженова беглый сынок? Ну, тот, который до тридцати лет сидел на печи, а посля к дочке Прокофия Мироныча Артомошкина – Милославке, женихаться решил? А потом вместе с ней убёгли? – следователь из народа решил зайти с другой стороны. – До сих пор ищут, вас! – Попутчик взял небольшую паузу и что-то долго считал в уме. – Да, нет... Кажись, не похож? Тот, здоровее был и черноволос...

На какое-то время дознаватель замолчал. Наверно вспоминал подробности происшествия. Или подсчитывал вознаграждение за поимку беглецов. Покивав кому-то головой, он снова внимательно осмотрел попутчика. – Погодь... Послушай добром... А ты часом не сын воеводы Слободникова? – снова оценивающий взгляд. – Так того в детстве сказывают цыгане украли и бродячим скоморохам подкинули. А те его в Царь граде продали. А потом говорят – он стал евнухом!

Воодушевленный внезапным озарением Прохор на какое-то время ушел в себя. В раздумьях поднес руку ко рту и начал грызть ногти.

– Да-а, тогда тебе будет... – точно не он. – выдал купец долго считая что-то на пальцах. – Того Евпатий звали и ему сейчас по моему разумению... почитай – лет пятьдесят. А тебе годков-то поменьше! – А может быть? Ты племянник Силантия Акимыча? – Снова с надеждой посмотрел на странника Коробейников. – Знавал такого?  Ну, как же? Да его вся Москва знает! У него же дом сожгли у Мясницкой слободы – ещё в позапрошлом году.

Томимый желанием рассказать интересную историю Коробейников приподнялся. Подвинулся поближе к страннику и начал рассказ...

– С ним произошла занятная история. Знамо, мальчонка, ловкастый был – да несмышленый. Ушел он четыре года назад в ночь на Ивана Купала цветок папоротника искать, да так и не вернулся. Сильно уж говорят, клад хотел найти. Кстати на тебя был похож. Такой же белобрысый, синеглазый и с ямочками на щеках. Ты случаем не его племянник?

– Да, нет... Вроде не его, – новоявленный турист во времени ответил неуверенно.

Под звуки неторопливого бормотания Прохора о том, чьим мог быть сыном, внуком или ещё непонятно кем попаданец задремал. Очнулся он от пристально взгляда Прохора, который так и не перестал крутить в руках его зажигалку.

– Слушай, попутчик дорогой! Я вот, что хотел спросить у тебя? – Он взял паузу и хитро посмотрел найденышу в глаза. – А Япония-то... – это где?

– Где – где? – сонная тетеря передразнила Прохора. – Не помню!

В это время повозка проезжала мимо стоявшей у дороги кареты. Недалеко от неё на небольшом раздвижном стульчике сидел человек, державший в одной руке шляпу с пушистыми перьями. В другой руке неизвестный держал платок и вытирал им лицо. На лице его, покрытом бронзовым загаром, выделялся крупный нос с горбинкой, отчего в профиль он напоминал хищную птицу. Незнакомец имел длинные черные волосы, туго стянуты в косичку на затылке.

– Вон глянь, мил человек, – Прохор обратился к страннику. – Ишь-та, песьи морды да свинячьи уши! – Он недовольно выругался. – Ещё иноземцы! Причем явно немчины. Отдохнуть остановились. До ветру сходить приспичило. Вона как, их бедных умотало по нашим-то дорогам ездить.

– А почему немчины? – заинтересовался странник. – У них на лице написано или ты учуял их по запаху?

– Нечто по запаху? – Коробейников не понял шутки. Он приподнялся. Осмотрел иностранцев. И начал рассуждать с деловым видом знатока из передачи "Что, Где, Когда". – Вот погляди – как я кумекаю... Карета не наша. Одеты по-другому. Расселись на стуле, отдыхают, прямо на дороге...  Да, ещё лалакают не по-нашенски... аспиды! Креста на них нет!

Не торопясь купцы проезжали мимо иноземной кареты. Возницы всматривались в неё как на некое чудо. Путник вспомнил, что именно так посетители зоопарка смотрят на новое животное, впервые привезенное из какой-нибудь Папуа – Новой Гвинеи.

– Поведай ка мне, попутчик? – Прохор отвлекся от своих мыслей, – пошто они все к нам едут? Мёдом им намазано – что ли? Сидели бы у себя дома, ироды – покуда всё хорошо. Занимались бы своими делишками. Ан нет – всё к нам. Тьфу, поганые! – Торговец смачно сплюнул.

Коробейников ненавистно посмотрев на иностранную карету конкурентов. После чего перевел взгляд на незнакомца. – А тебе эта карета память не вернула? Ась? – Я уж грешным делом подумал – может знакомые, какие? Али встречались, небось где? – опять проснулся профессиональный интерес у Прохора.

– Нет, – ответил скиталец. Он приподнялся и посмотрел на иностранца сидящего недалеко от кареты. – Нет, не видел ранее, таких. Хотя... Сейчас... Попробую кое-что вспомнить... или узнать. – Путник озорно спрыгнул на траву с повозки и направился в сторону незнакомцев.

– Куда те, нечистая сила! Постой! – Прохор попытался, остановить потерявшего память глупого пассажира. – А ты владеешь языками-то их ними? А то вертай назад.

– Да разберемся! – пришелец ответил Кирьяну уже про себя. – Язык – не главное в общении. Хотя говорят – может довести до Киева. – Он огляделся по сторонам, и недолго думая, бегом устремился к карете.

   ***

Кавалер Франсуа де ля Риссо вёз французскому доверенному в Москву тайное письмо от маркиза де Круаси. Это был первый визит родовитого дворянина в Россию. Ему сразу не понравилась эта далёкая варварская страна с бесконечными лесами и однообразными полями. Он с ужасом смотрел на страшные, разбитые русские дороги с ямами и колдобинами, которые встречались на каждом шагу. Они выматывали и отнимали силы у благородного шевалье так, что поездка в карете была просто невыносимой.