Текст книги "Звезда Нибелии (СИ)"

Автор книги: Ива Арлейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 6. То, что нам дорого

Леда возвращалась домой восточными коридорами. Была еще глухая ночь, на улицах не было ни души, только крошечные пылинки кружились в тусклых лучах пробивавшегося с потолка света. Леда шла настолько бесшумно, что почти не тревожила их, как бы проплывая сквозь сам воздух. Но даже она не услышала, когда за ее спиной возникла еще одна тень.

– Не поздновато ли для прогулок в одиночестве? Кто-то может решить, что ты крадешься по коридорам с недобрым умыслом.

Леда резко обернулась, застигнутая врасплох. Этот голос она узнала бы и среди сотен других, – и сквозь грохот сражения, и шепчущим не громче шороха сыплющегося песка.

– И с чего бы кому-то так думать, Нагир? – спросила она мужчину, стоящего напротив, и гордо подняла подбородок, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

Леда была высокой, но чтобы сравняться с Нагиром, ей пришлось бы вытянуться и встать на цыпочки. Мужчина, прислонившийся к стене сложа руки, был не только высоким, у него было мощное для атлурга телосложение и необычный цвет глаз. Они были настолько темными, что казались почти карими. Волосы Нагира, скатанные наподобие тонких веревок, были собраны на макушке.

Он смотрел на Леду сверху вниз, с насмешливой ухмылкой, но не презрительно. Его мощный подбородок и широкие скулы заросли щетиной, как будто ему было недосуг побриться. Весь облик мужчины был небрежным, даже неряшливым. Кофта засалена и порвана на локтях. Штаны протерты настолько, что невозможно определить их первоначальный цвет. На правой штанине расцвело яркое пятно, похожее на засохшую кровь.

– Может, потому что человеку, который не прячется, незачем скрывать свое лицо под хилтом? Или ты боишься, что твою нежную кожу обожгут эти смертоносные лучи?

Нагир повел рукой в сторону, раскрыв ее ладонью вверх. На ней, словно на сцене в свете солнечного луча, пробивавшегося из окошка, заплясали пылинки, закручиваясь спиралью от его дыхания. Мужчина продолжал улыбаться, в то время как его темные, как стоячая вода, глаза сверлили Леду, проникая прямо под кожу.

Девушка шумно втянула в себя воздух, готовая ответить что-то резкое, но в последний момент сдержалась. Вместо этого она произнесла:

– Не могу сказать, что эта встреча, как и все остальные, оказалась приятной, но в любом случае мне пора идти. Так что прошу прощения, и да будет Руг благосклонен к тебе и твоим близким.

Она сделала шаг по коридору прочь, подальше от этого мужчины, но он резко оторвался от стены и в мгновение перегородил ей дорогу. Руки Нагира по-прежнему оставались скрещенными на груди, но теперь он стоял всего в шаге от Леды. Она быстро отступила назад, а Нагир заговорил изменившимся тоном. Он больше не улыбался.

– Думаешь, я не знаю, куда вы ходите по ночам? Ты и жалкая горстка последователей Корта?

Леда тряхнула головой:

– И откуда тебе знать, куда я хожу по ночам? Разве только ты следишь за мной?

Нагир скривился, будто ему под нос сунули цветок Рух.

– Мне нет в этом нужды. Все в Утегате знают, куда и зачем вы ходите. Пойми, твоему мужу не быть Кангом. Он слишком мягкий, он не справится.

В словах мужчины не было злобы или попытки оскорбить ее. Он произнес это, как не подлежащий сомнению факт – сухо и бесстрастно.

– Раньше ты так не считал, – мягко ответила Леда. Она не разозлилась и вообще не проявила никаких эмоций, если на это он и рассчитывал.

Ее слишком спокойный ответ явно не удовлетворил его. Нагир даже отвернулся, и Леда гадала, сделал ли он это, чтобы подавить гнев или чтобы скрыть от нее свои истинные эмоции. Его ответ прозвучал глухо.

– Многое изменилось с тех пор. Кроме одного: он по-прежнему тебе не подходит. – Нагир снова посмотрел девушке в глаза. И не было в этом взгляде ни злости, ни вызова. Наоборот, он показался ей до неприличного интимным: слишком открытым, слишком беззащитным.

Леда опустила глаза к его поношенным, нелатаным сапогам, и произнесла холодно:

– Об этом не тебе судить. А теперь мне пора идти.

Не поднимая взгляда, она обошла замершего на месте, словно изваяние Гадруна – бога скорби и одновременно отмщения, Нагира. И когда Леда уже выдохнула с облегчением, решив, что неприятная встреча окончена, на ее запястье сомкнулись твердые горячие пальцы.

– Подожди, – быстро заговорил Нагир. – Есть и другое решение. Присоединяйтесь к Гвирну. Нам не обязательно враждовать. Нам с тобой. Приходи на встречу завтра, и ты поймешь, что лучшего Канга, чем Гвирн, у нас не будет. Твой муж никогда не подходил на эту роль. Он слабый и слишком мягкий. К тому же он не один из нас. Он не справится с народом.

Это было уже слишком. Леда с силой выдернула руку из крепкой хватки. На запястье остались красные следы, но девушка не обратила на это внимания. Очень спокойно и очень холодно она сказала:

– Не забывайся, Нагир. Не забывай, о ком ты говоришь. Мой муж – ругат. Он является атлургом, частью народа. Его многочисленные и славные знаки напомнят тебе об этом. И помимо прочего, он – все еще мой муж, и таковым и останется.

Не желая слушать, что еще он может сказать, Леда отвернулась от мужчины и зашагала по коридору. Он ничего не ответил и не произнес ей вслед ни слова.

Леда не оборачивалась, чтобы взглянуть на него, но перед глазами все равно стояла непрошеная картина: Нагир, в одиночестве застывший в пустынном коридоре. Его крепкие плечи опущены вниз, поношенная, дряхлая одежда, словно укор, напоминает о том, в какое жалкое состояние может придти человек, о котором некому заботиться, если самому ему нет до себя ни малейшего дела. Он молча смотрит в коридор, в котором только что была Леда. Сильные руки безвольно висят вдоль тела, в глазах – боль.

Дойдя до дома, Леда остановилась и посмотрела на отметины на запястьях, уже начавшие наливаться темно-синим. И подумала о том, что пару дней придется носить кофты с длинными рукавами, чтобы скрыть от мужа синяки.

***

Когда тем вечером, около двух недель назад, Юта шла из библиотеки домой, она была решительно настроена на борьбу. Ничто не могло ее остановить, и уж точно она не могла ожидать, что согласится на план Бабли. Но теперь она знала, почему сделала это.

Она всю жизнь считала, что расследования и раскрытие правды были самым главным в жизни. Но на самом деле это было не так. На самом деле близкие ей люди были гораздо важнее. Точнее, один близкий человек, потому что кроме Бабли у нее никого не было. И это вдруг оказалось очень просто – согласиться ради него.

Согласие улететь с Лиатраса неизвестно куда не было побегом, это было возможностью обезопасить Бабли. И это было правильным решением. Так что Юта не сомневалась, собирая в дорогу свой небольшой скарб – то, чем успела обзавестись с тех пор, как сбежала из дома. Юта была дома одна. Сол был в лаборатории, а Бабли заботился о последних приготовлениях к отлету, оформляя на них бумаги.

Небольшая дорожная сумка, на самом деле полупустая, была собрана, и Юта растерянно опустилась на кровать. Неужели это все, и ее жизнь в Лиатрасе на самом деле подходит к концу? Девушка рассеянно подняла пальцы к груди, и вдруг ее прошиб холодный пот.

Ее пальцы сомкнулись на пустоте там, где должен быть мамин кулон. Она подарила его дочери незадолго до смерти, и Юта никогда его не снимала. Как же… когда она потеряла его? Как это случилось? Юта вскочила с кровати, беспомощно осматриваясь по сторонам, будто надеясь, что кулон вдруг окажется там. Но его нигде не было.

Раздался резкий звонок телефона, Юта подпрыгнула, а потом бросилась к аппарату. Это был Бабли.

– У меня все готово. Ты собралась? – спрашивал голос друга, но Юта не слушала его. Она прокручивала в голове прошедшие дни, пытаясь понять, когда потеряла кулон. Может, это случилось, когда она боролась с убийцей в кафе? Или когда ходила на стену? Или… Внезапная догадка озарила ее лицо.

– Ты там? – спрашивал Бабли. – Юта?

– Да, да, – затараторила она. – Бабли, все хорошо. Мне придется немного задержаться.

– Что значит задержаться? Вылет ровно в пять, шаттл не будет тебя ждать, так что…

– Да, знаю, – оборвала Юта взволнованный голос Бабли. – Мне надо кое-куда успеть. Увидимся на взлетной площадке.

И бросила трубку. Юта чуть не выбежала из дома, так и оставив сумку на кровати, но в последний момент вспомнила про нее. Она подскочила к постели, схватила сумку и накинула через плечо.

После чего, даже не взглянув на квартиру Сола в последний раз, Юта пулей вылетела из дома.

Она остановилась напротив входа с другой стороны улицы. Навес над дверью кафе, под которым она оказалась, укрывал ее в тени, создавая иллюзию, что она невидима для прохожих, спешащих мимо нее по улице. Тротуар и дома заливал белый свет Тауриса, отражаясь от окон тысячами солнечных зайчиков.

Белая полоска света подползла к самым ногам девушки, и она непроизвольно сделала шаг назад. Глаза Юты следили за дверью дома напротив, дверью небоскреба «Сталтса», где она прожила последние пять лет. Время от времени ее взгляд отрывался от двери и начинал скользить по лицам прохожих и припаркованным у тротуара автомобилям. Но ничего подозрительного не было.

Собравшись с духом, Юта вышла из своего укрытия и быстро зашагала через улицу, держа в поле зрения только одну заветную дверь. Ей казалось, что выйдя под свет Тауриса, она оказалась под прожектором, и теперь каждый прохожий на улице, продавец в витрине и водитель проезжающей машины, смотрит на нее. Юта выдохнула с облегчением только когда дверь захлопнулась за спиной. Она прислонилась к ней взмокшими лопатками и позволила себе перевести дыхание.

Раз ее до сих пор не схватили, то, скорее всего, за домом не следят, и теперь она может спокойно сделать то, зачем пришла.

Юта нажала на кнопку вызова лифта и стала ждать. Дверцы раскрылись на двадцать седьмом этаже, на этаж ниже, чем она жила. Просторный коридор блестел хромом, отполированным до блеска. На этаже было тихо, с негромким щелчком двери лифта закрылись за спиной. Юта вздрогнула и обернулась. Лифт, жужжа, начал спускаться вниз, и она осталась в холле одна.

Юта поднялась по лестнице на один пролет и остановилась. Она надеялась, что если кто-то ждет ее на этаже, она услышит или увидит его раньше, чем он ее. Но все было тихо, сверху не раздавалось ни звука. Через долгие десять минут, девушка, наконец, решилась подняться на свой этаж. Широкий коридор пуст, на потолке горят длинные лампы дневного света. Из одной из квартир доносятся звуки включенного телевизора.

Юта остановилась перед своей квартирой – от волнения руки слегка подрагивали – и выудила из сумочки ключ. Она толкнула дверь, как всегда открывшуюся лишь на треть, и протиснулась внутрь. Девушка не стала включать свет. Медленно пройдя в гостиную, она застыла на пороге.

Это без сомнения была ее квартира, маленькая, тесная, но уютная, с узнаваемыми запахами кофе, ароматических свечей и миндального мыла. За исключением того, что все в ней было перевернута вверх дном.

Коробки с обувью, стоявшие за дверью, распотрошены и разбросаны по коридору. Книги и журналы с книжных полок свалены вниз, в середине комнаты, на полу вперемешку валяется одежда, разбитая настольная лампа, диванные подушки.

По-прежнему не двигаясь с места, Юта перевела взгляд на свой рабочий стол. Все бумаги и папки со стола также валяются на полу, даже стаканчик с ручками и карандашами сброшен вниз. Ящики стола выдвинуты, их содержимое перемешано и частично также выкинуто на пол. Но самое ужасное не это, – ее компьютер, старый, но служивший ей верой и правдой, разбит вдребезги. Системный блок раскурежен и выпотрошен, монитор разбит, словно по нему со всей силы ударили битой.

Не отрывая взгляда от этой картины,Юта подошла к столу. Над ним, пришпиленные к стенду кнопками, висели статьи про мэра Гованса. Удивительно, как стенд остался висеть. Юта начала водить глазами по заголовкам, и ей казалось, что в каждом из них кроется тайный смысл, который она силится, но не в состоянии постичь.

«Мэр Лиатраса наградил пожарных пятого участка за храбрость, проявленную при тушении пожара в детской больнице», «Городской Совет вынес седьмую поправку к законодательству на рассмотрение мэра», «В прошлый четверг мэр Гованс посетил предприятия Водной Долины»… Юта собрала их, когда готовилась к пресс-конференции. На одной из вырезок с ежегодного выступления улыбающееся лицо мэра вещало: «Сегодня Лиатрас входит в золотую эру своего развития. Мы уже добились так многого с вашей помощью, и я обещаю, что скоро мы вместе вступим в светлое будущее».

Юта отвернулась от стенда и подошла к столу Бабли, стоящему рядом. Он был так же чист, как и ее – ни чертежей, ни расчетов, только карта звездного неба по-прежнему висит на стене. Странно, но его бумаг не оказалось и на полу, в отличии от документов Юты: скомканные и разбросанные по всей комнате, но они были здесь. Юта подумала, что это необычно, как вдруг заметила, что на мониторе компьютера Бабли, который не был разбит, горит зеленый огонек. Она подошла и нажала кнопку включения.

Монитор загорелся, но все, что Юта увидела – был черный экран с бегущими по нему системными символами. Интересно, это сделал Бабли, когда уходил? Но у нее не было времени разбираться в том, что случилось с компьютером Бабли, надо спешить к отправке шаттла.

Сквозь неплотно закрытые бежевые шторы в комнату просачивался свет, расчерчивая ее квадратами, словно шахматную доску. Осторожно ступая между разбросанными по полу вещами, стараясь ни к чему не прикасаться, Юта прошла к ванной. Ей казалось, что она стала шахматной фигурой, попавшей в чью-то, тщательно распланированную игру.

Открыв дверь в ванную, Юта сразу нашла глазами то, что искала. Кулон был там, где она его и оставила. Лежал на краю раковины, куда она его положила, когда пошла мыться после возвращения с подземной парковки в день убийства мэра. Юта с облегчением взяла кулон в руки.

Он представлял из себя витиеватый узор из искусно сплетенных бронзовых пластинок с изображением капли посередине – подарок матери, который та сделала незадолго до гибели. Кроме этого кулона у Юты почти не было маминых вещей. Когда родители погибли ей было одиннадцать, так что их квартирой и вещами распорядилось государство. У Юты осталось только то, что было на ней в тот день – в том числе и этот кулон, который мама подарила ей не больше, чем за месяц до смерти.

Юта была достаточно мала, когда родителей не стало, она помнила их не слишком хорошо, и с каждым годом память стиралась все сильнее, выветриваясь как горная порода. Ей казалось, что мамин кулон, который с тех пор она носила не снимая, помогает сохранять остатки воспоминаний.

Юта бережно держала подвеску в руке, та быстро нагрелась от ее ладони, и как будто стала излучать собственное тепло. Так, словно это она теперь грела руку девушки, а не наоборот. Глядя на свое отражение в зеркале, Юта надела кулон. Ощущение было такое, словно к ней вернулась часть ее самой.

Юта с любовью погладила кулон указательным и средним пальцами, рассматривая причудливый узор, смотреть на который ей никогда не надоедало – как бывает когда смотришь в огонь, а затем вышла из ванной.

Она стояла в проеме гостиной и смотрела по сторонам. Ей хотелось запомнить свою маленькую квартирку во всех ее милых и таких дорогих для нее мелочах. Даже несмотря на невообразимый бардак, оставленный теми, кто приходил сюда, Юта все равно видела перед собой самое безопасное и уютное место в мире, – дом.

Сердце сжалось от тоски, но она не могла даже попрощаться, как следует. Время поджимало, и с какой-то тихой грустью Юта вдруг подумала, что успеет наплакаться вдоволь, когда все будет позади, и они с Бабли окажутся в безопасности.

Космопорт для приема и отправки шаттлов находится на самом юге города, за Водной Долиной, вдали от жилых домов. Показав на входе удостоверение, Юта ворвалась на взлетную площадку за пятнадцать минут до вылета. Но она больше не боялась – мамина подвеска, всегда придававшая ей сил, так, словно мама была рядом, подбадривая и успокаивая, была с ней. И Бабли тоже был здесь, стоял переминаясь с ноги на ногу, и щурясь всматривался в фигуры людей, проходивших на взлетную площадку.

Она была большой – величиной с два стадиона, вся ее поверхность покрыта специальным термостойким составом, от которого площадка блестит, словно ее намазали клеем. А в самой середине, на опорных кранах, высится шаттл «Торговой Компании Сантори». Белый, с красными полосами – фирменной расцветкой дома Сантори – он блестит на солнце, величественно поднимаясь на высоту восьмиэтажного дома.

– Ух, ты! Какой огромный! – только и нашла что сказать Юта, подходя к Бабли.

Он стоял в тени одного из навесов, которые окружали площадку по периметру.

– Ну наконец-то! Я себе места не находил! Думал, ты уже не покажешься. Решил, что с тобой что-то случилось! – воскликнул друг в ответ. Он бросился к девушке и с несвойственной ему силой обнял ее.

– Тише, тише, я здесь. Все в порядке. Надо было кое-что забрать, вот и все.

Бабли улыбнулся, но улыбка вышла бледной, а сам он оставался белым, с капельками пота выступившими на лбу.

– Хорошо, хорошо, главное, ты здесь. Вот твой посадочный талон. Ты приписана к персоналу, но делать тебе ничего не придется, – быстро говорил Бабли, суетливо шаря по карманам и вынимая из них разные бумажки. Некоторые он складывал обратно, другие, скомканные и промокшие от его ладоней, не глядя совал Юте. – Мой приятель, его зовут Долман Далл, позаботится о тебе.

– Постой, постой, – перебила друга Юта. – Почему обо мне? Ты хотел сказать: «о нас»…

Она осеклась, Бабли намеренно избегал ее взгляда. Юта сделала шаг назад, чтобы посмотреть на него.

– А где твоя сумка? – растерянно, с закрадывающимся в душу страхом, спросила она.

– Я …, – мялся Бабли. – Ну, я…

– Ты не летишь! – констатировала Юта. Внезапно ее разобрала такая злость, что она готова была вцепиться другу в рубашку, и трясти его до тех пор, пока он не объяснит, что натворил. – Ты врал мне! – кричала она. – Все это время ты мне врал! Ты и не собирался лететь, ты только хотел заманить меня сюда!

– Послушай, у меня не было выбора. Я бы полетел с тобой, честное слово, но место было только одно. Если бы я не соврал тебе, ты бы ни за что не согласилась лететь.

Бабли протянул к девушке дрожащую руку. Лицо его было умоляющим, нижняя губа дрожала. Юте стало его жалко, но злость еще не выгорела, все ее чувства кипели.

– Как ты мог! – бросила она, словно выплюнула эти слова ему в лицо, и отвернулась, не в силах смотреть в его умоляющие глаза.

– Юта! Прошу тебя! Ты самый дорогоймне человек на всем свете, и какие-то очень большие силы хотят отнять тебя у меня. Я не могу этого допустить. Без тебя я просто…, – он осекся.

Юта повернулась к другу, она никогда не могла долго злиться на него.

– Ты тоже самый близкий мне человек, – тихо произнесла она, подходя к Бабли и беря его за руку. – Кроме тебя у меня никого нет. С тех пор, как погибли родители, ты – вся моя семья.

Он поднял на нее глаза и крепче схватил за руку.

– Прошу тебя, умоляю, ты должна лететь! Сделай это ради меня! Если с тобой что-то случится, я не переживу этого.

Маленькие карие глазки Бабли искали ее, в них было такое отчаянье и такая любовь, что Юта снова сделала то, что не собиралась. Она кивнула.

– Хорошо, я полечу.

Бабли с облегчением перевел дыхание. Теперь его улыбка была искренней, хоть в ней и проглядывали черты спрятанной боли.

– Просьба пассажирам и персоналу занять свои места. Провожающие должны покинуть взлетную площадку. Шаттл отправляется через пять минут, – разнесся по площадке женский голос.

– Вот и все. Тебе пора, – сказал Бабли.

– Да, – эхом отозвалась Юта.

Их обтекали людские тела. Последние пассажиры прощались с родными и спешили на посадку. Поток провожающих хлынул в сторону зала ожидания.

– Думаю, первое время тебе лучше не связываться со мной, для твоей безопасности. Я узнаю о стыковке шаттла из новостей. Когда все здесь уляжется, я сам тебе напишу.

– Да, – снова ответила Юта. Они с Бабли стояли в шаге друг от друга, держась за руки.

Площадка быстро пустела, женский голос из динамика продолжал приглашать опаздывающих на посадку. Юта не могла двинуться с места.

– Мы увидимся снова, – проговорил Бабли и шагнул навстречу, чтобы крепко обнять ее.

Юта вцепилась в его рубашку с неожиданной силой. Глаза щипало, и она не знала, как найти в себе силы, чтобы отпустить Бабли. Он сам разжал ее руки, клещами сомкнувшиеся вокруг его шеи. Он крепился, как мог, ради нее. Он улыбался.

Быстрым движением Юта смахнула со щеки выкатившуюся слезу.

– Мы увидимся снова, – повторила она слова Бабли, и улыбнулась.

А затем, не оборачиваясь, побежала к шаттлу, готовому закрыть приемные двери.

Она взбежала по трапу последней, и тяжелая дверь закрылась за спиной. Молодой человек в синей униформе с бело-красным логотипом ТКС проводил ее к месту, и Юта уселась в узкое кресло у иллюминатора. С высоты пассажирского модуля она хорошо видела огромные стеклянные окна зала ожидания. Провожающие, мужчины и женщины, льнули к самому стеклу, чтобы посмотреть, как взмоет в небо блестящая сигара шаттла, унося с собой их родных и близких.

Юта всматривалась в лица, восторженные и печальные, веселые и грустные, но нигде не видела Бабли. Наконец, он появился у самого края гигантского полукруглого окна. Юта не знала, видит ли он ее, Бабли приложил руку к стеклу, прощаясь. Повинуясь внезапному порыву, она тоже приложила руку к стеклу иллюминатора.

В следующую секунду включились двигатели, и все заполнил оглушительный низкий рев. Вместе с другими пассажирами Юта надела специальные наушники, в которых тот же, что и на взлетной площадке, женский голос читал правила безопасности, а затем начал обратный отсчет.

Юта не отрываясь смотрела на Бабли. Он убрал от стекла руку, и теперь просто стоял, засунув руки в карманы. За его спиной возникло две тени. Юта не видела их лиц, но это были два высоких мужчины. Голова Бабли обернулась к ним, как если бы они что-то у него спросили, и вдруг он начал падать. Его тело медленно оседало вниз, голова запрокинулась. Голос в наушниках вел отсчет от трех к одному, когда на светлой рубашке Бабли расцвело два красных пятна.

А потом салон сотряс толчок, будто невидимая рука великана схватила шаттл и начала трясти. Топливо было подано к зажиганию, и все пространство взлетной площадки заполнил огонь и быстро сменивший его черный дым, за которым ничего не было видно. Рев двигателей стал слышен даже сквозь наушники, и с ускорением, вжимая пассажиров в сиденья, ракета рванула ввысь, за секунды удаляясь от блестящего города, а затем и от желтого поля пустыни.

***

Юта сидела, уставившись в одну точку, ничего не видя и не слыша вокруг. Она не плакала, ей казалось, будто она провалилась в вакуум, где нет абсолютно ничего, никаких мыслей и чувств, даже боли. Она падала и падала, и это падение было сладким избавлением. Голова начала кружиться, она почувствовала перепад давления, что-то было не так.

Подняв глаза от спинки сиденья впереди, Юта поняла, что люди вокруг кричат, одни вцепились в подлокотники сидений, другие, наоборот, отстегивают ремни безопасности, пытаясь куда-то бежать. Юта сняла наушники и с удивлением поняла, что гул двигателей звучит как-то странно, как будто только с одной стороны, хоть он по-прежнему был оглушающим. Резко ракета накренилась, люди, успевшие вскочить со своих мест, с воплями начали падать, теряя равновесие. Юта посмотрела в иллюминатор. Земля больше не была далеко внизу, она была справа и приближалась.

– Что происходит? – что есть мочи крикнула Юта мужчине, сидевшему рядом с ней. На нем была синяя форма ТКС.

– Один из двигателей отключился, мы падаем.

Мужчина сидел, вжавшись в сиденье, крепко зажмурившись.

– Что делать? – крикнула Юта.

– Что? – не понял мужчина, он открыл глаза и теперь с ужасом смотрел на девушку.

– Что делать? – снова крикнула Юта и вцепилась ему в руку. – Что в таких случаях предписывает аварийный протокол?

Слова девушки как будто не доходили до него. Мужчина снова вцепился в подлокотник, и Юта начала что есть сил трясти его, крича:

– Как нам спастись? Что делать?

Глаза мужчины наконец обратились к ней, в них появился проблеск понимания, а затем он закричал в ответ:

– Надо добраться до аварийного модуля в конце шаттла! У него свои двигатели, если мы отстыкуемся от шаттла, то можем попробовать приземлиться в пустыне!

Не слушающимися пальцами Юта отстегнула свой ремень, мужчина сделал то же. Но шаттл снова совершил кульбит, развернувшись на сто восемьдесят градусов. Салон снова огласили крики, и Юта почувствовала, что летит.

Падала она недолго, салон был небольшим, и вскоре она приземлилась, больно ударившись локтем обо что-то острое. Голова кружилась, люди вокруг пронзительно вопили. Поднявшись на ноги, Юта поняла, что все пассажиры висят в креслах вниз головами. Верх и низ поменялисьместами, а она стоит на потолке, и то, обо что она ударилась рукой – была открытая решетка вентиляции.

– Туда! – Рядом с ней поднялся мужчина в синей униформе. Он указывал на хвост шаттла, от которого после падения они оказались в нескольких шагах.

Юта побежала, в то время как корабль трясло и качало. Она не была уверена, что они успеют добежать до того, как он врежется в землю, и все будет кончено. В общем-то ее это не слишком и волновало. То, что заставляло ее двигаться – было всего лишь инстинктом выживания, а не ее сознательным выбором.

Вот впереди показалась дверь, какой-то парень уже пытался открыть ее, одновременно держась за ручку, как за поручень, чтобы не упасть. Наконец дверь поддалась, кто-то сильно толкнул Юту в спину, и она помимо воли влетела в небольшую кабинку аварийного модуля. Здесь тоже были сиденья, но из-за того, что шаттл постоянно вертело, сейчас они находились сбоку, горизонтально торча из стены. Забраться на сиденье не было никакой возможности, поэтому Юта изо всех сил вцепилась в подлокотник, как в поручень.

Парень, открывший модуль, уже был у панели управления. Через дверь за Ютой вбежало несколько человек. Последний крикнул:

– Закрывай! Закрывай!

Уговаривать парня дважды не пришлось, он хлопнул рукой по какой-то кнопке, и дверь встала на место.

– Держитесь, сейчас включу двигатели и мы отстыкуемся!

Юта обхватила ручку с такой силой, что та больно впилась ей в бок. Модуль качнуло и рвануло в сторону, но вместо того, чтобы выровняться и набрать высоту, Юта почувствовала, что они снова падают.

– Слишком близко к земле! – крикнул парень. – Двигатели не успевают набрать тягу! Держитесь!

Он рванул на себя какой-то рычаг, а затем присоединился к остальным, схватившись за поручень.

«Это конец», – успела подумать Юта, но не испытала по этому поводу никаких эмоций, кроме легкого удивления.

Падение было недолгим. Юта ощутила сильнейший толчок, она не смогла удержаться, и ее оторвало от поручня. Модуль закрутило, внезапно в глаза ударил яркий свет, а затем все померкло.