Текст книги "Звезда Нибелии (СИ)"

Автор книги: Ива Арлейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4. Суд

Корт не стал ждать, пока Гвирн пришлёт за ним людей, он отправился на Утегатол сам. Сопровождение выглядело бы унизительно, так, словно ведут преступника. Не говоря о том, какие мучительные воспоминания это воскрешало в памяти. Впрочем, избавиться от этих воспоминаний Корт всё равно не мог – сегодня они преследовали его повсюду.

Корту никогда не забыть тот яркий, солнечный день, когда его вели по улицам Лиатраса. Родного города, где он вырос, окончил школу, поступил в Лиатрасский Технологический Институт, мечтая стать инженером. Где впервые влюбился в сокурсницу, где повстречал настоящих друзей. Его город, который он искренне любил и в чьё процветание верил. Мечтал сделать его лучше – местом, где каждый сможет обрести свою судьбу. И он считал, что нашел свою.

Этот город его детства и его грёз хотел раздавить его, уничтожить, стереть с лица земли. Он шел по нескончаемому людскому коридору, солнца изливали на него вёдра огненного жара, заставляя его плечи сгибаться под их гнетом. Асфальт плавился при каждом шаге, он увязал в нем, с трудом заставляя ноги передвигаться. А вокруг были лица – взрослых, стариков и даже детей – искаженные ненавистью, выкрикивающие в его адрес проклятья.

Этот образ Корт не мог стереть из памяти многие годы. Да и сейчас это воспоминание не изгладилось, не затерлось и даже не побледнело под слоем времени. Он лишь научился загонять его в дальний угол своей памяти и хранить там под семью замками. Но в такие дни, как этот, Корт ничего не мог поделать – оно просто взламывало все преграды и вырывалось наружу. И тогда он вдруг обнаруживал себя, идущим по нескончаемым коридорам из человеческих лиц, наполненных ненавистью и отвращением.

Тот путь был длиною в жизнь. А всё, что было после – выживание, скитания по пескам, каждый день и каждый час пытающимся убить тебя, отчаяние и отсутствие надежды и смысла – было всего лишь жизнью после смерти. Зыбкой, окутанной жарким маревом и странными грёзами, где единственное, что заставляло его двигаться вперед – была мысль о том, что он уже мёртв.

Рядом с Кортом шла Леда. Плечом к плечу они двигались по Залу Кутх, сквозь торжественно молчаливую толпу. В своем воинском облачении – обтягивающих кожаных штанах и безрукавке, как будто чересчур обнаженная без какого-либо оружия, Леда была прекрасна. Её спина была идеально прямой, а подбородок гордо вздернут, так, словно она была потомственной принцессой, рожденной править тысячами. А её золотые глаза были двумя карающими стрелами, готовыми поразить каждого, кто только косо посмотрит в сторону Корта.

На Утегатоле собрался почти весь город. Новости и так распространяются по Утегату со скоростью песчаной бури, а Гвирн уж позаботился о том, чтобы эта новость за день облетела всех. Все соратники Корта и Гвирна тоже были здесь.

В отсутствие единого правителя никто не смеет подниматься на помост Кангов, потому Совет во главе с Гвирном расположился прямо под ним. Но надпись над помостом, как и во время всех Утегатолов, горела огнем, освещенная через специальные окошки. «Утегат те атрасс», – говорилось в ней. «Город – бессмертен».

Корт помнил эту надпись на наури с того самого дня, как попал в Утегат. Он, как и каждый атлург в городе, знал её наизусть до последней черточки и завитка, но он никогда толком не задумывался над её значением. То есть и так ясно, что подземные города существуют на Нибелии тысячелетия. Так давно, что народ потихоньку забывает о том, что когда-то они были построены первыми изгоями. И начинает думать, что стоявший тысячелетиями город будет здесь вечно.

Только сегодня Корту открылся иной смысл фразы: поколения атлургов будут приходить и уходить, а Утегат как стоял, так и останется стоять на том же месте. Город бессмертен, в отличии от человека.

Подходя к помосту ближе, Корт увидел, что люди, собравшиеся под ним, разделены на две группы. Одна, во главе с Уги, стоит по правую сторону от помоста Кангов. Гвирн со своими сподвижниками сосредоточились слева. Корт отметил, что на стороне Гвирна оказалось намного больше людей – почти вдвое. Видимо, многие сочли исход Утегатола уже решенным.

Переговариваясь в полголоса, под помостом собрались члены Совета. Несколько из них – те, кто заходил к Корту домой – держались рядом с Гвирном. Остальные стояли обособленно, не выказывая своей приверженности Гвирну или кому-то еще.

Среди них был и Ауслаг – атлург чуть старше Корта, с волосами, заплетенными в косу и короткой жесткой бородой. Ауслаг принадлежал к одному из самых сильных родовых кланов в Утегате, что, несмотря на молодость, позволило ему занять место в Совете. Он тоже метил на должность Канга, поддерживаемый многочисленными родственниками и городской элитой.

Его короткие руки были скрещены на груди, а глаза хищно поблескивали в предвкушении возможности убрать одного из сильнейших соперников. Корт не питал иллюзий насчет Ауслага. Он понимал: исчезни он с горизонта, и Ауслаг не побрезгует договориться с Гвирном, поделив реальную и номинальную власть в городе. Возможно, это уже произошло. И стервятники только и ждут, когда Корт падет, чтобы вместе растащить его останки.

Сегодня, как за обвиняющей стороной, слово было за Гвирном. На нем красовались тёмно-бордовые штаны из дорогой и редкой материи, ремень с символическим изображением Руга и отбеленная рубашка, сверкавшая на фоне его бронзовой кожи, как первый снег. На плечи былнакинут длинный, до пят, халат песчано-золотистого цвета, красиво оттеняющего его глаза.

Дорогая и торжественная одежда редких цветов выгодно выделяла Гвирна из серо-бежевой массы атлургов. Он еще не был Кангом, но уже был одет, как Канг. Послание было совершенно ясно Корту. Но, в отличие от раздражения, которое это вызывало у него, на простой народ такой ход мог произвести нужное Гвирну впечатление.

– Атлурги! Мы собрались сегодня на освященном богами Утегатоле для того, чтобы решить о вине или невиновности одного из наших братьев. Вам всем хорошо знаком этот человек: он пришел в Утегат пятнадцать лет назад, и мы приняли его, как одного из нас. Он стал атлургом и заслужил доверие и уважение народа. Несмотря на то, что он не родился одним из нас, он научился жить по нашим правилам и почитать наших богов. Он даже собрал за собой значительную часть сторонников, считающих, что именно этот человек станет лучшим Кангом для нашего общего дома.

Но сегодня мы пришли сюда не для того, чтобы вспоминать о его заслугах, а для того, чтобы определить, совершил ли он то, в чем его обвиняют.

Корт, выйди вперед.

Корт не торопясь сделал несколько шагов и повернулся лицом к толпе атлургов. Он не смотрел на них, просто не мог себя заставить пройти через это еще раз. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше.

Руг бы побрал этого Гвирна: казалось бы, он не сказал про Корта ни одного плохого слова. Но то, как он упирал на тот факт, что по рождению Корт не был одним из атлургов, было одним из подлых приемов в его духе. К тому же Гвирн перепутал цифры – Корт пришел в Утегат не пятнадцать, а шестнадцать лет назад. Корт был уверен, что Гвирн до дня и часа помнит эту дату, и он совершил эту оплошность специально: чтобы унизить и вывести Корта из себя.

– Ночью прошлого дня, между Часом змеи и Встречи братьев, у себя в доме, во сне был подло убит один из жителей Утегата. Нерас был уважаемым членом нашей общины, моим сподвижником и добрым другом, практически правой рукой. А потому его семья доверила мне выступать сегодня перед вами с тем, чтобы честно и непредвзято разобраться в том, что случилось с Нерасом, чьё тело еще не успело упокоиться в песках.

На следующий день после этого трагического события ко мне пришёл человек, который сообщил о том, что видел Корта в одной улице от дома Нераса как раз в то время, когда тот был убит. Нагир, прошу выйди сюда.

Толпа атлургов расступилась, пропуская вперед Нагира. Он выплыл вперед мощный, как скала, почти на голову возвышаясь над остальными атлургами. Корт отметил, что с их прошлой встречи Нагир так и не переоделся. На нем были та же драная кофта и старые штаны с пятнами, по форме и цвету напоминающими кровь. Нагир никогда не церемонился по поводу своего внешнего вида, так же как не отличался особым почитанием обличенных властью. Но его сегодняшний вид, особенно по сравнению с блистательным Гвирном, был просто вопиющим.

– Что ты можешь нам рассказать о том дне и вашей встрече? – обратился Гвирн к Нагиру.

Тот стоял, крепко сцепив кулаки и исподлобья смотрел куда-то выше голов атлургов, не глядя ни на Гвирна, ни на Корта.

– Той ночью я гулял по городу, когда уже под утро встретил в одном из коридоров Корта. Я тогда еще удивился тому, что кто-то еще, кроме меня, не спит в такой час. Но я не придал той встрече значения. Мы немного поговорили, и я отправился домой.

А на следующий день я узнал, что ночью, как раз в то время, когда я встретил Корта, был убит Нерас. Я вспомнил, что место, где мы встретились, как раз недалеко от дома Нераса. С этим я сразу пришел к Гвирну и рассказал ему все.

«Наглая ложь», – думал Корт. Его кулаки непроизвольно сжимались и разжимались. «Он ведь знает, что лжет перед всем городом и богами. Неужто он ненавидит меня настолько сильно, что не боится даже гнева Руга, когда попадет к нему во владенья?».

– Расскажи, о чем вы говорили, – попросил Гвирн.

– Ни о чем особенном. Просто перекинулись парой слов и пожелали друг другу спокойной ночи, – уклончиво ответил Нагир.

Корт знал, что Нагир прекрасно помнит, о чем они говорили той ночью: о том, что Нагир застал Корта с Ютой. Он практически прямо обвинил его в измене, а напоследок посоветовал больше думать о Леде и ее чувствах. Корт был рад, что Нагир не передумал – все же обвинить Корта в убийстве было выгоднее, чем обвинить в измене.

– Ты случаем не спросил его, почему он бродит по городу в такой час?

– Да. Он сказал, что ему не спится после смерти Арагона. В тот день проводился ритуал милосердия, – неохотно ответил Нагир.

Немного правды для разнообразия порадовало Корта.

– Что скажешь в свое оправдание, Корт? То, что говорит Нагир, правда?

– Да, это правда. Арагон был мне … другом. Больше того, мы вместе находились в Зале Свитков, когда там рухнул свод. Ему повезло меньше, чем мне. Это происшествие произвело на меня впечатление. Я до сих пор плохо сплю, и той ночью тоже не мог уснуть. Я пошел в горы, где провел всю ночь, а вернулся только под утро. Возвращаясь домой, в одном из коридоров встретил Нагира. Мы недолго поговорили, и я отправился домой.

Что же касается оправданий, – я не считаю нужным оправдываться, потому как не вижу никаких оснований для обвинения. Да, я был недалеко от дома Нераса, так же как и Нагир, как и десятки других атлургов в своих домах. У меня не было с Нерасом вражды, и я никогда не желал ему зла. У меня не было причин убивать его, и я глубоко соболезную его семье в их утрате. Уверен, Руг справедливо рассудит его деяния, и он займет достойное место в посмертных чертогах.

Произнося эту речь, Корт бросил быстрый взгляд на Леду, стоящую рядом с Уги. Она держала атлурга под руку, и Корт видел, как побелели её пальцы, сомкнувшиеся на рукаве его рубашки. Девушка быстро кивнула Корту, одарив бледной улыбкой. Корт отвел взгляд.

Атлурги, стоящие в первом ряду, всего в нескольких шагах от Корта, заволновались. Корт не хотел этого делать, но, все же, взглянул на них. В него уперся злой и преисполненный ненависти взгляд высокого стройного атлурга. Корт узнал его – это был старший брат Нераса, также входящий в окружение Гвирна.

С одной стороны от разгневанного, жаждящего правосудия атлурга, стояла пожилая женщина с жидкими волосами, выбившимися из короткой косы, и красными заплаканными глазами. По другую сторону, из-за его плеча выглядывала молодая девушка с каким-то землистым лицом и выцветшими глазами. Жена? Невеста? Сестра? Корт сразу понял, что все они родственники, так же как и еще несколько атлургов – мужчин и женщин – сгрудившихся вокруг брата Нераса.

Их объединяли какие-то едва уловимые черты, присущие роду – тонкость скул, широкая переносица, может, оттенок кожи. Но больше всего – их глаза. И это был не их цвет или разрез – взгляд, исполненный горя, недавно пережитого ужаса потери и ненависти по отношению к тому, кто мог быть причастен к убийству их родича. Нет, не может быть причастен, – точно причастен. Корт видел в их глазах уже вынесенный приговор – скорбящая семья не будет разбираться в тонкостях, они уже нашли виновного в их потере.

– Хорошие слова. Но не слова определяют человека, а его деяния. И то, что я вижу – той ночью у тебя был и мотив и возможность убить Нераса. Он все же был моей правой рукой, помощником, с которым я советовался во всех важных делах. Его смерть – сильный удар по мне, который может быть выгоден только моим соперникам. И если представить, что той ночью ты, конечно же, намеревался остаться незамеченным, а Нагира повстречал лишь по случайности, то все сходится. Как по мне, так обвинение более чем достаточное.

– Это он! Он убил моего брата! – не выдержав, выкрикнул высокий атлург. – Признайте его вину, и я поквитаюсь с ним за смерть Нераса!

Еще с десяток голосов начали вторить ему, обвиняя Корта и требуя правосудия для семьи убитого. Корт не смотрел на них. Он сосредоточенно рассматривал высокий проход в Зал Кутх. На миг ему показалось, что он не выдержит, просто не сможет пройти через все это еще раз.

Ему захотелось убежать из этого места, как ребенку, просто спрятаться где-нибудь и забыть обо всем. Может, снова уйти скитаться по пустыне вместе с Утагиру. Возможно, его приняли бы в одном из подземных городов. Пусть не самом ближайшем, пусть находящемся на самом отшибе разветвленного подземного мира атлургов. Там его никто не узнал бы, и он бы никого не знал. Там он мог бы начать все сначала.

Но Корт продолжал стоять на месте, крепко сжав руки в кулаки и снося словесные удары один за другим, ведь в нескольких шагах от него стояла Леда, и она смотрела на него.

– Скажи, Корт, есть ли еще что-то или кто-то, что могло бы подтвердить твою невиновность? Может, твоя жена? – проговорил Гвирн, заметно повысив голос, чтобы перекрикнуть шум толпы. Все же он еще не был Кангом и не произносил речь со священного помоста, а потому атлурги, не слишком церемонясь, перебивали его своими криками. Похоже, им уже надоело слушать рассуждения, они жаждали крови.

– Нет, моя жена спала. Никто не может подтвердить моих слов, – мрачно ответил Корт, заставляя свой голос прорываться через нарастающий рев толпы.

– Тогда Совет должен обсудить все услышанное, чтобы вынести решение о твоей вине.

«Должно быть, это будет самый короткий совет в истории», – зло подумал Корт. «Ведь вы уже все решили». Даже если несколько членов Совета и были на его стороне, этого недостаточно, чтобы перевесить голоса сторонников Гвирна и Ауслага, взятые вместе.

Гвирн отвернулся к членам Совета для обсуждения, когда Корт уловил странный диссонанс в шуме толпы. Он еще не понял, что происходит, но его желудок болезненно сжался в ожидании очередной беды.

– Стойте, постойте! – наконец, расслышал он негромкий голос, не способный пробиться через рев беснующихся атлургов, требующих правосудия, что для Корта означало – смерть.

С силой расталкивая высоких атлургов, не обращающих на неё никакого внимания, вперед выбилась Юта. Она буквально вывалилась из-за плотно прижатых друг к другу тел. Её взгляд уперся в Корта. Её каштановые волосы были растрепаны, а глаза – испуганы. Просторная кофта съехала на одно плечо, а на щеках алел румянец, будто она с боем пробивала себе дорогу через весь Зал Кутх.

Что… что происходит? Зачем она здесь?!

Корт онемел, но, быстро придя в себя, замотал головой, давая Юте понять, чтобы уходила. Но девушка уже не смотрела на него. Она сделала еще шаг вперед, протянув руку в сторону собравшихся мужчин.

– Постойте! Послушайте! – почти крикнула Юта чуть окрепшим голосом.

Первым обернулся Гвирн. В его глазах застыло искреннее удивление. Он потерял интерес к совещанию, целиком обернувшись к девушке.

– Юта? Что ты здесь делаешь? – его голос звучал мягче, чем раньше, но по-прежнему властно.

– Я … я хочу кое-что сказать. Я свидетель! – теперь ее голос звучал громко и уверенно.

Корт видел в ее взгляде и движениях ту самую решимость, из-за которой она потеряла всё, что имела, оказавшись в пустыне. И теперь эта же решимость привела её сюда, в этот зал, где она… Что она собралась делать?

– Ты – свидетель? Что ты имеешь в виду? Свидетель чего? – Гвирн казался растерянным. Корт видел, как ему хотелось замять внезапное появление девушки, но теперь и другие члены Совета начали с любопытством оборачиваться, чтобы посмотреть, что происходит.

Как ни странно, но пристальное внимание большого количества людей не испугало Юту. Наоборот, она будто бы стала выше ростом, а ее голос обрел силу и твердость. Корт невольно залюбовался этой маленькой девушкой, такой смелой и непоколебимой, никогда не отступающей от своих принципов.

– Ты спрашивал, есть ли у Корта какой-нибудь свидетель, чтобы подтвердить его слова, – Юта обращалась только к Гвирну, игнорируя присутствие всех остальных. И Корту показалось, что, помимо очевидного, между этими двоими происходит еще какой-то, незримый, диалог. – Так вот, я такой свидетель. Вы выслушаете меня?

– Конечно, если ты говоришь, что ты свидетель, мы выслушаем тебя. Говори. Ты что-то видела той ночью?

Теперь уже все глаза и лица были устремлены на Юту. Толпа немного поутихла, предвкушая что-то новенькое. Лицо девушки пылало, как кузнечный горн, но она не дрогнула.

– Дело не в том, что я видела, а в том, чего я не видела. А не видела я, чтобы Корт кого-то убивал той ночью. Он не убивал Нераса. Я знаю это так же твердо, как и то, что вы – члены городского Совета – собрались по чьему-то навету опорочить невиновного человека.

– Громкие слова ты говоришь, изгой! – крикнули от группы во главе с братом Нераса. – Но откуда тебе знать? Ты всего лишь месяц провела в Утегате и еще ничего не понимаешь!

У Корта перехватило дыхание. Он словно погружался в ледяную воду, все тело сковало холодом.

Юта не испугалась гневного окрика. Она пылала, как праведное возмездие, как дух справедливости, защищающий всех невинно осужденных. Её плечи были гордо расправлены, а глаза блестели как два осколка слюды. Она всем корпусом развернулась в ту сторону, откуда послышался выкрик, и четко проговорила:

– Может, я и недавно в Утегате, но я знаю, о чем говорю. Потому что ту ночь я провела в горах вместе с Кортом. Затем мы вместе вернулись в город, и это было уже после часа Встречи братьев. Что касается промежутка времени от Часа змеи до Встречи братьев, то все это время я была с ним, мы как раз возвращались в город.

Совет онемел, и Гвирн казался самым растерянным из всех. Он открыл рот с таким видом, как будто хотел переспросить, не ослышался ли он, но в итоге не проронил ни звука. Атлурги молчали, затаив дыхание. Дело, которое готово было завершиться кровавой расправой, рассыпалось на глазах.

У Корта внезапно обнаружилось алиби. Теперь никто не сможет обвинить его в убийстве, разве что в неверности жене. Но это только придавало словам Юты правдоподобия, объясняя в том числе и то, почему Корт никому не рассказал о том, что был той ночью не один.

Корт видел по лицам атлургов, что точно такие же мысли пронеслись в головах всех и каждого из них. Он посмотрел на Леду умоляющим взглядом, одновременно извиняющимся и просящим не верить в то, что могло показаться очевидным. Но её лицо превратилось в маску, по которой ничего нельзя было прочесть.

Совет все еще хранил молчание, пытаясь осознать неожиданный поворот событий. Корт заметил, что на красивом высоком лбу Гвирна отчего-то выступили капельки пота. Гвирн молчал, и за него заговорил Ауслаг.

– Но можем ли мы верить её словам? – неожиданно обратился он к народу. – Она не атлург, к тому же такой же изгой, как и Корт. Может, она просто хочет выгородить его!

Ауслаг выглядел раздраженным и злым, и Корт мог его понять: ему чуть было не удалось избавиться от одного из сильнейших соперников. Но из-за какой-то девчонки, которая даже не является атлургом, все готово сорваться в последний момент.

– Я не лгу! – крикнула Юта, оскорбленная таким обращением. – У меня нет причин прикрывать его! Он мне не брат, не друг, …не муж! С чего бы мне рисковать репутацией лгуньи ради чужого мне человека!

Щеки Юты пылали, она старательно избегала взгляда Корта. Он ощутил внезапный неприятный укол от ее слов. Так вот значит, что она думает: что он ей никто?! Зачем же тогда явилась сюда?

Конечно, она могла бы поступить иначе, понимай она все последствия своих заявлений. Глупая, она боится, что её сочтут лгуньей, если не поверят! Знала бы она, кем её сочтут, если решат, что она говорит правду!

Как ни крути – а из этой ситуации ей не выйти сухой. Лучше бы она вообще не приходила! Ну почему этой девчонке всегда нужно все запутать, смешать все карты, да еще и устроить по этому поводу масштабный переполох на весь город?!

– Всем известно, что Корт спас тебя и притащил в Утегат! – не унимался Ауслаг. Ему никак не хотелось проигрывать, и вмешательство Юты его только злило. – А насчет того, кто он тебе – это еще предстоит выяснить! Так что если ты пытаешься покрыть своего…

– То, что она говорит – правда, – высокий сильный голос Гвирна прорезал шум голосов, не дав Ауслагу закончить.

Тот с ненавистью уставился на Гвирна, но перебивать не стал. Корт заметил, что от растерянности Гвирна не осталось и следа – он снова стал лидером, сильным и умным предводителем атлургов. Вот только Корт никак не мог взять в толк, что он задумал.

– Тем вечером, после церемонии милосердия, я хотел найти Корта, чтобы поговорить, – продолжал Гвирн, и словно убаюканная его глубоким вкрадчивым голосом толпа атлургов притихла. – Утегат впервые за долгие годы остался без гурнаса, и я хотел обсудить эту ситуацию с Кортом. Но он отсутствовал на церемонии, и я не знал, где его искать. Тогда мне на помощь пришла Юталиэн.

Гвирн показал на неё атлургам, как будто пытаясь убедить в том, что она именно та девушка, о которой он говорит. Юта выглядела растерянной. Её кулаки были крепко сжаты, она была готова к бою, и так же, как и Корт не могла поверить в то, что помощь пришла с такой неожиданной стороны. Похоже, она тоже не понимала, что происходит.

– Она сказала, что может знать, где находится Корт. Более того, вызвалась привести его. Когда Юталиэн уходила, уже была ночь. Корт сказал нам, что был на плато. Должно быть, у девушки, не приспособленной к жизни в пустыне, ушло много времени, чтобы добраться туда. И еще больше, чтобы уговорить Корта спуститься. – Гвирн улыбнулся, и по рядам атлургов прошел приглушенный смешок, мигом разрядивший обстановку.

На секунду Корт позволил себе восхититься этим человеком. Он не знал, почему Гвирн делает то, что делает, спасая их с Ютой жизни и репутацию – но то, как он это делал, вызывало искренний восторг. Гвирн на каком-то подсознательном уровне всегда точно знал, что и когда надо сказать, чтобы расположить к себе людей. Без сомнения, он был прирожденным лидером, безупречно умеющим управляться с толпами разъяренных атлургов – талант, каким могли бы похвастаться единицы.

– Должно быть, все эти хождения заняли всю ночь, вот почему они вернулись только утром. Таким образом, то, что говорит девушка – правда. Как и то, что рассказал Корт. Он не причастен к убийству Нераса, и я первый хочу принести ему свои извинения. – Гвирн обернулся к Корту, напряженно застывшему в стороне. – Прости за этот навет и причиненные неудобства. Но мы должны были сделать все, чтобы разобраться в том, кто убил Нераса. Я обещаю, что его убийство не останется нераскрытым, я позабочусь об этом. Пока же прошу Корта простить нас всех за излишнюю подозрительность. Ты действительно тот человек, которым мы все тебя знаем – честный и благородный в своих помыслах и деяниях.

«Да! Корт невиновен! Это сразу было ясно!» – раздались негромкие выкрики, правда, довольно жидкие, с противоположной от семьи Нераса стороны.

– На сегодня Утегатол закончен. Есть еще многое, в чем нам предстоит разобраться, а потому Совету и мне надо удалиться для работы. Прошу всех расходиться.

К тому времени, как Гвирн договорил, большинство атлургов уже потеряло интерес к происходящему. Еще не выйдя из зала, они уже начали забывать, по какому поводу собирались. Таким уж был народ – вспыльчивым и скорым на расправу, но так же быстро забывающим обо всем. Слишком сложная и опасная у атлургов жизнь, чтобы обращать большое внимание на чужие жизни и судьбы.

По мере того, как толпа редела, возле помоста оставалось всего несколько человек. Корт искал взглядом Юту, но она будто растворилась среди народа. Гвирн коротко переговорил с членами Совета, которые, бросая на Корта недружелюбные взгляды, также покинули зал. Корт улучил момент, чтобы вырваться из крепких объятий соратников, и подойти к Гвирну.

– Не знаю, что за игру ты ведешь на этот раз, но я благодарен тебе за то, что ты помог мне, – сказал Корт, подойдя к мужчине. Взгляд Гвирна оставался цепким и холодным.

– Не благодари, – спокойно ответил он. – Я помогал вовсе не тебе, а Юте. Но, так или иначе, на то была воля богов, чтобы все разрешилось именно так. А раз все вернулось на круги своя, то я хочу уточнить, что с моей стороны ничего не изменилось. У нас все еще перемирие?

Корт подавил внезапное сильное желание закончить все эти игры, и открыто объявить Гвирну войну. Но это было бы не лучшим решением для Утегата и его жителей, так что он просто кивнул.

Они не стали жать друг другу руки или делать еще что-то подобное. Просто разошлись каждый в свою сторону. Уже направляясь на выход, Корт обернулся и увидел Юту, разговаривающую с Гвирном. Она широко улыбалась атлургу. А затем, мягко поддерживая под спину, Гвирн вывел её из зала.

***

Корт долго не мог сперва успокоить, а затем выпроводить разгневанных атлургов из своего дома. Они заполонили небольшую кухоньку, как муравьи, сбежавшиеся на кусок сахара. Корт с трудом проталкивался среди них, чтобы добраться до собственной спальни.

Голос Уги был слышен по всему коридору. Он негодовал по поводу ложного обвинения, поднимая соратников на то, чтобы в ответ обвинить Гвирна и Нагира в навете, который чуть не стоил Корту жизни.

Воинственные атлурги уже бряцали оружием, собираясь чуть ли не идти к дому Гвирна с тем, чтобы призвать его к ответу. Корту понадобилось изрядное время, чтобы всех успокоить и убедить в том, что это не лучшее решение. Им еще представится возможность поквитаться с Гвирном, но не сегодня: в конце концов, всё разрешилось хорошо, и им всем лучше просто забыть об этом досадном недоразумении.

Наконец, все разошлись по домам, и Корт без сил опустился на табурет. Он не чувствовал никакого удовлетворения от того, что все закончилось, наоборот, ощущение нависшей катастрофы не покидало. Как будто он сидел под высоким скальным навесом, находившимся на одном месте веками. И не было никаких причин бояться того, что эта скала вдруг возьмет и обрушится, но Корт не мог не думать об этом, буквально кожей ощущая угрозу.

Корт не сразу заметил Леду, застывшую в дверном проёме, разделяющем кухню и спальню. Она выглядела уставшей и вымотанной, как будто целый день блуждала по пустыне. Её спина казалось неестественно прямой и напряженной, а глаза смотрели в пол.

– Почему ты сразу не сказал? – тихо спросила она.

– Я не хотел ранить твои чувства, – так же тихо ответил Корт и вдруг понял, что это и было правдой. В этом крылась истинная причина того, почему он так долго не говорил Леде об их с Ютой встречах и не рассказал о том, где провел ту ночь.

– Так ты защищал меня? Или все-таки ее? – спросила Леда грустно, но вместе с печалью в её голос закралась диссонансная нотка вызова. Это больно кольнуло Корта, хоть он и знал, что она имеет полное право злиться.

– Что ты хочешь от меня услышать? – проговорил Корт устало. – Конечно, я защищал и ее тоже. Она еще не знает наших порядков, не понимает, чем могут ей грозить последствия.

– Ты имеешь в виду последствия того, что замужний мужчина ночью проводит время с незнакомой молодой девушкой вместо того, чтобы быть в постели со своей женой?

Корт посмотрел на Леду. Она не шевелилась, будто приросла к дверному косяку. Она смотрела на него, обхватив себя руками. Это был защитный жест, и она защищалась от него – своего мужа. Корт ощутил сильное желание подойти к ней и обнять. Прижать к себе и сказать, что он её любит, и у них все будет хорошо. Но он не двинулся с места.

– Да, именно об этих последствиях я и говорю, – ответил Корт тяжелым голосом, смотря ей в глаза. – Хочешь знать, было ли между нами что-то? На самом деле, а не для протокола?

Леда не отвечала, продолжая смотреть на него взглядом, от которого его сердце рассыпалось на осколки. Корт молчал, пытаясь понять, что творится в её голове. О чем она думает, глядя на него, как на чужого человека? Неужели она и в самом деле могла вообразить, что он ей изменил?

– Ответ: нет. Между нами ничего не было и никогда не будет. А знаешь почему? Потому что я с тобой. И я люблю тебя.

Он произнёс эти слова сухо и твёрдо, почти жёстко, сверля ее взглядом. Он хотел быть мягче, но не мог себя заставить. Какой-то голос в его голове нашептывал о том, что все это неправильно, и в этой искаженной, словно в комнате кривых зеркал сцене, не только его вина.

С минуту Леда продолжала стоять, глядя на него, а потом подошла и опустилась на колени рядом.

– Я знаю. Прости, если даже допустила мысль о том, что это могло бы быть не так. Я люблю тебя больше всего в этом мире. И я поверила бы тебе, даже если бы сам Руг явился мне и убеждал в обратном.

Леда заглядывала Корту в глаза и заламывала руки. Её взгляд перестал быть чужим и незнакомым, раскрывшись ему навстречу как лепестки цветка. Она по-настоящему, искренне извинялась перед ним за то, что только допустила мысль о его неверности. От этого сердце Корта болезненно сжалось, будто загнанное в тиски.

Мягко придерживая за подбородок, он поднял ее с пола и нежно поцеловал. Леда отозвалась на поцелуй всем телом, как тончайшая струна, к которой прикасаются пальцы аккуратного и умелого музыканта. Её моментальный и такой искренний ответ заставил сердце Корта биться чаще, а тело – гореть, словно охваченное огнем.

Он подхватил её на руки и отнес в спальню, нежно уложив на постель. Леда обвила его шею руками и притянула к себе. Она была такой родной и близкой. Такой любимой, и Корт всем сердцем желал, чтобы она почувствовала эту любовь. Хотел развеять все ее страхи и сомнения.