Текст книги "Звезда Нибелии (СИ)"

Автор книги: Ива Арлейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава 3. Старые враги

Корт довел Юту до дома и не торопясь побрел к себе. Спать совершенно не хотелось, как будто жар песков и свет звезд, вместо того, чтобы отнять, придали ему сил. Город был погружен в сон. Несколько часов перед рассветом – самое тихое время, когда даже ярые полуночники уже легли спать, но самые ранние пташки еще не встали.

Это время, когда на Утегат снисходит покой, все распри стихают, а давние обиды теряют значение. Когда город окутан туманом сновидений, и только мягкий золотистый свет никогда не спящих «милосердных братьев» беспрепятственно гуляет по умолкшим коридором.

Корт наслаждался тишиной и покоем спящего Утегата: золотисто желтые коридоры слегка искрятся под случайно упавшими лучами солнца, мельчайшие пылинки висят в воздухе, покачиваясь, как корабли на волнах, никем не потревоженные. Теплый сухой песок чуть слышно скрипит под сапогами, в то время как коридоры проплывают мимо один за другим, как хорошо знакомый, изученный годы назад лабиринт, где нельзя заблудиться, но каждый поворот открывает взору новую, неожиданную перспективу.

За очередным поворотом Корта встретила высокая молчаливая фигура. Корт остановился. Он не ожидал увидеть здесь этого человека, хоть и не удивился, что тот, так же, как и он, гуляет по городу в такое время.

Мужчина стоял, широко расставив ноги в стоптанных сапогах, сложив на мощной груди руки. Он перегораживал Корту дорогу, глядя на него исподлобья своими темными глазами. Было очевидно, что он ждал Корта.

Его собранные на макушке волосы, скатанные тонкими веревками, были неухожены и неопрятны. Его тяжелый подбородок покрывала рваная щетина, а одежда была грязной, в разводах и темных пятнах чего-то, сильно напоминающего кровь. Его глаза горели застарелой ненавистью. Той, которая с годами не притупляется, а наоборот, становится только острее, как нож, который точат изо дня в день в ожидании момента, когда он наконец встретится с плотью врага. Нагир.

Корт остановился напротив мужчины. Он молчал, ожидая, что тот скажет или предпримет. Корт был спокоен, почти уверенный в том, что Нагир здесь для того, чтобы поговорить. Он не увидел у него на поясе ни ножа, ни кинжала. И хоть они с Нагиром и принадлежали противоборствующим лагерям, Корт был почти уверен, что он не собирается нападать.

– Корт, что-то поздно ты гуляешь, – заговорил Нагир глухим тяжелым голосом, как будто сдерживал его при каждом слове.

– Полагаю, это относится и к тебе.

Корт смотрел Нагиру прямо в глаза, надеясь увидеть в них хоть искру былых чувств. Но в них лишь горел огонь ненависти, сжигавший все человеческое. В этих глазах таилось безумие бешеного зверя. Казалось, Нагир с трудом заставляет себя говорить человеческой речью вместо звериного рыка, с трудом останавливает себя, чтобы вместо того чтобы броситься на Корта, вести с ним цивилизованные речи.

– Верно, но я хотя бы гуляю один.

Корт опешил, гадкий червячок страха заскреб внутренности.

– О чем ты говоришь? – стараясь держать голос холодным, а выражение лица – бесстрастным, переспросил Корт.

Он знал, что они с Ютой не делали ничего предосудительного, более того, они встретились случайно. Но он так и не рассказал Леде о том, что Юта побывала на его плато, и это делало его лжецом, к тому же придавая их с Ютой случайным невинным встречам совсем иной, какой-то грязный оттенок. Если Нагир пожелает воспользоваться этим, рассказав Леде, это может причинить ей боль.

– О твоих тайных встречах с девушкой-изгоем, пришедшей с неба, – подтверждая его худшие опасения, процедил Нагир.

Корт выпустил воздух сквозь зубы.

– Нет никаких тайных встреч, лишь твое разыгравшееся воображение. Мы встретились случайно, и я проводил ее до дома, вот и все.

– Посреди ночи? – Нагир поднял бровь в притворном удивлении. Выражение его лица было неприятным, а то, как он говорил о Юте и их с Кортом прогулке, превращало это во что-то мерзкое и отвратительное по своей сути.

Корт постарался успокоиться. Давно никому не удавалось так запросто вывести его из себя. Но Нагир слишком хорошо его знал, прекрасно представляя, куда надо давить, чтобы причинить Корту боль.

– Ей не спалось, как и мне. Если ты забыл, сегодня проводился ритуал милосердия для гурнаса, с которым и я, и Юта были хорошо знакомы. Может, для тебя это и новость, но смерть кого-то близкого может выбить из колеи.

Не было никакой причины для того, чтобы Корт оправдывался перед этим человеком. Он делал это почти неосознанно, по старой привычке, будто Нагир в самом деле мог понять и разделить его чувства. Иногда Корту не хватало того человека, каким Нагир когда-то был. Не хватало близкого друга, с которым он мог делиться самыми тайными мыслями и переживаниями, зная, что тот поймет его чувства и не осудит.

Корт понимал, что человек, который стоит сейчас перед ним, лишь выглядит, как его друг, которого он когда-то знал, но уже давно им не является. Но какая-то, нерациональная, глупая часть Корта по-прежнему продолжала говорить с ним. Продолжала вести себя так, будто ничего не случилось, и его друг по-прежнему здесь, готовый выслушать и все понять.

– Так или иначе, но ты проводишь с ней слишком много времени.

Корту показалось, что его слова заставили лицо Нагира дрогнуть. Всего на краткий миг, он подумал, что пробился к нему, но на лицо мужчины тут же легла новая презрительная гримаса.

– Я просто чувствую себя ответственным за нее, вот и все, – устало произнес Корт, не ощущая в себе сил на споры. – Ведь я ее спас, и в конце концов я – единственный, кто может понять, каково ей сейчас, ведь я тоже – изгой.

– Вот как? – выплюнул Нагир с неожиданной силой и злостью, словно метнул отравленный дротик прямо Корту в грудь. – За пятнадцать лет ты ни разу не вспоминал, что ты изгой. Ты считал себя одним из атлургов. А тут вдруг вспомнил? И с чего бы? Как только в поселении появилась симпатичная белокожая девчонка. Или то, что Леда вышла за тебя замуж для тебя больше ничего не значит?!

– Это единственное, что имеет для меня значение. Я люблю Леду так же сильно, как и шестнадцать лет назад. И если у нас с тобой не осталось ничего общего, и ты больше не веришь моим словам, поверь хотя бы в это. Я знаю, ты можешь понять эти мои чувства.

Нагир не отвечал, на его лице отразилась смесь эмоций из плохо скрытого удивления, какой-то детской обиды и проступившей резким контрастом боли, как будто Корт полоснул по старой, незаживающей ране. Но Корт видел, что в этот раз достучался до мужчины.

– Я ничего не скажу Леде, – наконец, процедил Нагир. – Но я сделаю это не для тебя, а для нее. Не хочу, чтобы она страдала из-за твоих необдуманных действий. И тебе тоже стоило бы подумать об этом.

Ему с трудом давались эти слова. Нагир говорил так, будто не верил сам себе, что делает что-то подобное. Он считал Корта своим смертельным врагом, и все же сейчас Нагир делал что-то пусть не для него, но и не против, и это удивляло и злило его самого.

На секунду он поколебался, как будто хотел что-то добавить, но потом резко сорвался с места и, не глядя на Корта, умчался по коридору прочь.

Корт остался в одиночестве, слушая звук собственного дыхания, наблюдая, как потревоженные резким движением пылинки кружатся в воздухе, постепенно успокаиваясь и оседая.

Нагир не всегда был таким. Предательство близкого друга и любимой изменили его до неузнаваемости, озлобив, заставив закрыться от мира, спрятать свои чувства под каменным саркофагом. Но все же иногда в нем проглядывали черты того человека, которым он когда-то был – открытого, преданного, со спокойными глазами цвета кофейных зерен. «Его душа так же широка, как и его плечи», – смеясь, говорил про него Корт. Он был громким, большим и резким, ураганом врываясь в любое помещение, как будто собирался брать его штурмом. Он много смеялся, перебивая всех без разбора своим раскатистым голосом.

В то время он еще верил в людей. У него была любимая, и он ничего не желал в жизни больше, чем жениться на ней. Он часто говорил о детях, которые у них будут, о том, как будет их учить, как стать настоящим атлургом. А он был настоящим атлургом. Суровым в бою, преданным в любви и надежным в дружбе, крепким словно кремень. Тогда Корт думал, что ничто не способно сломить такого человека. Он искренне восхищался Нагиром и любил его.

Никогда в жизни он не мог бы предположить, что станет тем человеком, который сломает его. Сломает того, ради кого был готов отдать свою жизнь.

И теперь Корт стоял, сжимая в бессильной злобе кулаки, думая о том, что никогда уже не сумеет вернуть того человека. Леда заставила его простить себя и оставить все, как есть. Но годы шли, а Нагир так и оставался лишь блёклой тенью себя прежнего. И, как бы Корт ни старался, он не мог не думать о том, что еще мог сделать, но не сделал, чтобы снова услышать тот раскатистый смех и увидеть мощные, широкие движения человека, не боящегося получить удар в спину от самых близких.

***

Корт только что вернулся домой с двумя бутылями воды – дневной нормой, положенной им с Ледой на двоих. Часть воды он отдал жене для приготовления роги – травяного отвара, помогающего организму легче переносить жару и уменьшающего жажду. Атлурги пьют горьковатый вяжущий напиток в течении всего дня для поддержания себя в тонусе и уменьшении потребности в воде. Остальную воду Корт разлил по бурдюкам для выхода на поверхность.

Он чувствовал себя уставшим и раздраженным, ведь он почти не спал прошлую ночь. Леда не заметила его отсутствия, и Корт снова ничего ей не сказал. Не сказал, что провел ночь на плато вместе с Ютой. Корт со злостью подумал, что это начало входить у него в привычку, и надо с этим кончать. Сегодня он найдет время поговорить с Ледой и расскажет ей о том, что Юта побывала на его плато, а также обо всем, о чем они говорили за прошедшие недели.

Выцветший красно-бурый полог отлетел в сторону, пропуская в дом высокого атлурга. Уги редко приходил к Корту без предупреждения. Обычно они встречались на советах, которые проводили дома у Гадрима или еще нескольких атлургов из близкого круга Корта. Тем более удивительно было видеть Уги в такой ранний час. Так что как только он появился на пороге, Корт заподозрил неладное.

Атлург остановился возле прохода. Его глаза лихорадочно поблескивали, ладони были сжаты в кулаки, а грудь быстро поднималась и опадала, что говорило Корту о том, что Уги очень спешил сюда по какому-то неотложному делу. Он поднялся другу навстречу в тот же момент, как тот выпалил:

– Корт, надо поговорить. Кое-что произошло.

Корт приблизился к атлургу, обеспокоенно всматриваясь в его лицо.

– Присядь, – предложил он, указывая на каменную табуретку возле стола. – И расскажи, что случилось.

Леда уже бросила дела, которыми занималась. Она наспех вытирала руки полотенцем, усаживаясь за стол напротив Уги. Леда поймала обеспокоенный взгляд Корта, а затем её острые внимательные глаза снова обратились к побледневшему атлургу.

– Сегодня утром недалеко от твоего дома …, – начал говорить Уги, но резко замолчал, когда полог над входом снова хлопнул, пропуская в дом еще людей.

Впереди шел Гвирн, и выражение его лица одновременно с тем, как властно он ворвался в дом, сразу не понравилось Корту. За ним вошли ещё двое, и компания, сопровождавшая Гвирна, понравилась Корту еще меньше. Это были два атлурга из Совета, без одобрения которого не вершится ни одно важное дело в городе.

После смерти Канга управление Утегатом временно осуществлялось Советом, собранным из наиболее уважаемых членов общины атлургов. Появление Гвирна само по себе не сулило Корту ничего хорошего, а присутствие этих двоих подсказывало, что дело обстоит совсем скверно.

Гвирн застыл посередине кухни, как одно из изваяний, которые вырезал Корт – со своим идеально точеным лицом, со спиной, прямой как стрела, бьющая врага в сердце. В отличии от прошлого раза, когда Гвирн был здесь, он больше не улыбался и не осматривался по сторонам. Его хищные глаза были прикованы к Корту, поймав его и не отпуская с того момента, как атлург вошел.

Члены Совета заняли позиции чуть позади, словно эскорт. И хоть город и находился сейчас под их управлением, то как они встали по сторонам от Гвирна, позволив ему выдвинуться вперед, не оставляло места для сомнений, чью сторону в гонке за власть они принимают.

– Гвирн! Какой … сюрприз! Чем обязаны? – радостно воскликнул Корт, решив взять инициативу в свои руки.

– Я не уверен, что моё появление здесь – такой уж сюрприз для тебя, – холодно и очень четко произнес Гвирн. – Это официальный визит, к которому, как я вижу, ты уже готовился.

Корт нахмурился:

– Не понимаю, о чем ты.

– Разве? Надо отдать должное твоему помощнику – не успела новость просочиться наружу, как он уже примчался к тебе предупредить. Успели выработать план действий?

Корт сжал руку, лежащую под столом, в кулак, но его голос звучал по-прежнему приветливо:

– Если честно, я все еще не понимаю, о чем речь. Что бы это ни было, Уги ничего не успел мне рассказать, так что, я надеюсь, ты посвятишь меня в суть переполоха.

Гвирн слегка нахмурился, сдвинув к переносице золотистые брови. Корту показалось, что атлург ожидал от него иной реакции, и теперь не был уверен в том, как следует вести себя дальше. Гвирн обернулся к одному из атлургов, пришедших с ним, и мужчина по имени Улгерн заговорил.

У него было морщинистое лицо и волосы цвета выцветшего сена – так на песочных волосах атлургов выглядит седина. Он говорил размеренно, с достоинством, присущим члену Совета и главе обширного и богатого рода, но его глаза при этом как-то неприятно поблескивали, чем-то напоминая глаза рептилии.

– Совет хотел бы получить от тебя, Корт, ответ на вопрос, где ты был прошлой ночью, между «Часом змеи» и «Встречи братьев»*.

Холодок пробежал по позвоночнику, сразу подкинув мысль о Юте. Но Корт тут же сообразил, что даже будь кому-то известно о том, что они провели прошлую ночь вместе, Совет это никак не может волновать.

– Я был здесь, дома, – постаравшись успокоиться и взять себя в руки, ответил Корт.

– Может ли твоя жена подтвердить это? – обратился мужчина к Леде.

Как только Гвирн вошел в дом, она быстро, как рысь, выскочила из-за стола и так же быстро и тихо переместилась за спину мужа. Корт не видел её, но всем телом ощущал её присутствие. Это было ни с чем не сравнимое ощущение, когда ты можешь быть на сто процентов уверен в том, что твой «тыл» прикрыт, в прямом и переносном смысле.

– Я спала в это время, как и все остальные атлурги в Утегате, – с вызовом отвечала Леда.

Корт не видел её лица, но прекрасно представлял гордо и слегка презрительно вздернутый подбородок и твердый, как бетонная стена, взгляд, о который могла бы расшибиться целая неприятельская армия, вздумайся кому-то пойти против Леды или людей, которых она любит. Эта картинка почти вызвала у Корта непроизвольную улыбку, которая выглядела бы сейчас весьма неуместно.

– В любом случае, мой муж волен приходить и уходить, когда посчитает нужным, – я не слежу за ним, – со сталью в голосе закончила Леда, и в этот момент Корт был по-настоящему ею горд. – А в чем собственно дело?

– Дело в том, – снова заговорил Гвирн, не скрывая в голосе превосходства, – что в это время был убит один из моих ближайших сподвижников – Нерас. И у нас есть свидетель, видевший Корта недалеко от его дома как раз в это время.

Люди в комнате застыли, как будто кто-то нажал на кнопку паузы на пульте.

– Могу я узнать имя свидетеля? – замедленно спросил Корт, хотя уже знал ответ.

– Это Нагир, – злорадно улыбнувшись, ответил Гвирн.

Может, и не все здесь были осведомлены об их с Кортом отношениях и давней вражде, но уж Гвирн точно не побрезговал потратить время на то, чтобы выведать о Корте всю подноготную, вероятно, надеясь, что что-то можно будет использовать против него. Что ж, Корт пока не понимал как, но ему это удалось.

– Он гулял по городу, когда, как он говорит, наткнулся на тебя в одной улице от дома Нераса. Когда утром стало известно о том, что Нерас убит, Нагир сразу пришел ко мне.

Гвирн не скрывал победного выражения на лице. Корт буквально видел, как Гвирн представляет себе его, поверженного и раздавленного, корчащегося под его сапогом, умоляющего о том, чтобы Гвирн позволил ему дожить свои жалкие дни где-нибудь на отшибе Утегата, в позоре и безвестности.

– Что ты скажешь на это?

– Скажу, что я возвращался домой с гор. Тогда и наткнулся на Нагира. Мы перекинулись парой слов и отправились каждый в свою сторону.

– Но ты только что сказал, что был в это время дома, в постели, – вставил Улгерн, говоривший до Гвирна. Корту стало тошно от осознания того, что этот человек сделает и скажет что угодно, чтобы угодить Гвирну, рассчитывая после его победы занять тёпленькое местечко.

– Должно быть, я перепутал, – невозмутимо ответил Корт. – Вы со своими обвинениями ворвались к нам так внезапно. Я думал, что вернулся домой до Часа змеи, но, должно быть, пробыл в горах дольше, чем думал. Да, теперь я припоминаю: я повстречал Нагира после Часа змеи, а уж затем отправился домой.

Говоря это, Корт потирал подбородок, а затем с невинным видом уставился на Улгерна. Тот побагровел.

– В любом случае, надо быть крайне уверенными в своей правоте, чтобы вот так обвинять человека. У вас есть что-то, кроме слов Нагира и случайного совпадения?

– Я не верю в «случайные совпадения», а потому для меня оснований для обвинения достаточно, – ответил за Улгерна Гвирн. – Или может, у тебя есть кто-то, кто может подтвердить твои слова?

– Нет, – без колебаний ответил Корт.

– Тогда это его слово против твоего. Но кто я такой, чтобы решать о чьей-либо вине? – смиренно вопросил Гвирн, даже чуть согнувшись в этом театральном жесте. И Корт подумал о том, что штырь в его позвоночнике, очевидно, всё же может гнуться. – Твою виновность или невиновность определит Совет на завтрашнем Утегатоле. Так что советую заготовить аргументы и привести дела в порядок – у Нераса большая семья. Корт. Леда.

Гвирн коротко кивнул, одарив их последним холодным взглядом. После чего резко развернулся на пятках и стремительно вышел. В том же порядке, в котором вошли, за ним проследовали члены Совета.

У Корта кружилась голова, его мутило. Теперь всё встало на свои места: вчерашняя встреча с Нагиром и даже его обещание никому не рассказывать о том, что он видел Корта с Ютой.

Должно быть, он сам или же они вместе с Гвирном спланировали это. Корт ни минуты не сомневался, что у Гвирна хватило бы черствости и хитрости, чтобы приказать убить одного из своих людей для того, чтобы устранить соперника. И даже если Гвирн и не был причастен к убийству, обвинение Корта ему на руку. И он ухватился за него, как за возможность быстро и не замарав рук избавиться от противника.

А вот у Нагира были и мотив и возможность. Если подумать, Корт также мог бы обвинить его в том, что видел недалеко от места убийства. Вот только Нагир является сторонником Гвирна, а потому никто не поверит в то, что он убил одного из своих соратников. Без сомнения это убийство могло быть выгодно только оппонентам Гвирна, главный из которых – Корт. Во всяком случае, так все выглядит на первый взгляд.

Конечно, Корт мог бы рассказать о том, что у Нагира имеется глубоко личный мотив насолить ему, и ради этого атлург готов пойти на все. Вот только Корт ни под каким предлогом не хотел говорить о том, что произошло между ними пятнадцать лет назад. Не только потому, что совесть и стыд не позволяли, но и потому, что история была крайне непривлекательной, и к тому же касалась Леды.

Чем больше Корт думал об этом, тем менее случайной казалась ему вчерашняя встреча. Поджидал ли Нагир его в том коридоре? Следил за ним, чтобы выбрать наиболее подходящий момент? И даже его обещание держать все в секрете от Леды обернулось против Корта. Теперь он понимал, почему Нагир так легко согласился скрыть все от его жены. Дело было вовсе не в её чувствах и не в том, что Корт сумел достучаться до Нагира, – просто ему было выгодно представить все так, как будто Корт был один.

Корт усмехнулся уголком рта. Вот глупец … как он мог поверить в искренность и добрые намерения Нагира? Или же он так отчаянно хотел вернуть друга, что видел лишь то, что хотел? Так или иначе, а Нагир действительно знает его лучше всех. Он до сих пор понимает мотивы поступков Корта лучше кого-либо другого, и умело использует это против него. Нагир совершенно верно поставил на то, что теперь-то, при столь непривлекательных обстоятельствах, Корт точно никому не скажет о том, что был той ночью с Ютой.

И дело не в том, виновны они в чем-либо или нет. Дело в том, как все выглядит со стороны, и как все могут представить люди, желающие убрать Корта.

Атлурги крайне негативно относятся к супружеской неверности – браки в Утегате создаются на всю жизнь, а такого понятия, как развод вообще не существует. Факт того, что Корт провел ночь с другой женщиной, вместо того, чтобы быть в постели со своей женой, может вмиг разрушить его репутацию, а вместе с ней и притязания на власть.

И даже если бы Корт не побоялся разрушить собственное имя ради того, чтобы избежать обвинения в убийстве, есть еще Юта. Именно на нее и поставил Нагир в своих расчетах. Потому что знал: как бы Корт ни решил поступить со своей жизнью, он ни за что не станет рушить жизнь Юты. Ведь звание разлучницы и распутницы ничуть не слаще репутации предателя семьи. Мужчина и женщина, совершающие такой грех, в равной степени виновны в разрушении семьи и жизней.

Корт страшился даже подумать о том, что стало бы с Ютой, если бы она заработала такую репутацию. Вот когда слово «изгой» обрело бы для нее совершенно конкретный смысл. Нет, он ни за что не допустит этого, и неважно, какую цену придется заплатить. И Нагиру прекрасно об этом известно.

В конечном итоге Нагир добился именно того, чего хотел – подставил Корта, зная, что тот не сможет воспользоваться своим алиби. Так что на завтрашнем Утегатоле это будет, как и сказал Гвирн, его слово против слова Нагира. Вот только очевидные мотивы указывают на то, что Нагир говорит правду, а Корт – лжет.

– Нагир говорит правду о том, что видел тебя вчера ночью? – спросила после некоторого молчания Леда.

– Да, я возвращался с плато. После того, что произошло с Арагоном, не могу спать.

– Знаю, – вздохнула Леда. – У вас были непростые отношения, но его мнение было важно для тебя так же, как и твое – для него. Возможно, между вами было больше общего, чем ты хотел признавать.

Уги ушел через полчаса после ухода Гвирна, оставив Корта с Ледой вдвоем. Он предложил собрать сподвижников Корта для того, чтобы вместе придумать решение, но Корт отказался. После последних дней он просто хотел побыть наедине с Ледой, тем более что теперь они уже ничего не могут изменить – всё решится завтра.

Корт сидел на краю песчаного приступка, служащего кроватью, отстраненно рассматривая знаки на своих руках: вот знак изгоя, Утегата, символ ругата. А вот их с Ледой свадебный знак, навсегда соединяющий их сердца и жизни. Татуировки, выполненные с применением красной каменной пыли, алели на его тёмной коже, как застывшая кровь.

Леда сидела на полу возле ног Корта, положив одну руку ему на колено. Её кожа была немного светлее и иного оттенка, чем у Корта: более тёплой, с примесью бронзы. На её предплечьях Корт также мог разглядеть вязь символов наури.

Леда вела себя, как обычно. Так, будто завтра им не предстояло пройти через суд по обвинению в убийстве. Так, будто их жизням и счастью ничто не угрожало, и она не могла потерять его навсегда. В этом была вся Леда: непреклонно благоразумная и стойкая. Конечно, ведь она была атлургом.

Но было в её поведении и что-то глубоко личное, что-то от неё самой – то, как Леда всеми силами хотела оградить Корта от тревожных мыслей и переживаний. Это казалось ему очень трогательным.

– Думаешь, Нагир мог сделать это? – задумчиво спросила Леда, накручивая на палец золотистую косичку.

– Либо он, либо они вместе с Гвирном. Им обоим не терпится убрать меня. А что для этого может быть лучше, чем подставить меня и опорочить на глазах у всего города? Если меня признают виновным в подлом убийстве, да еще и после заключения перемирия с Гвирном, мое имя будет разрушено. И даже если его семья не затребует права возмездия…

– То есть твоей смерти, – тихо вставила Леда.

Корт кивнул и продолжил:

– Даже если они не потребуют этого, что маловероятно – Гвирн не зря намекнул, что у Нераса большая семья – никто больше не пойдет за мной. И Гвирн беспрепятственно станет Кангом. Может, это даже не так и плохо. – Корт устало закрыл лицо руками. – Возможно, это то, чего хотят боги. Во всяком случае, до сих пор Гвирн справлялся со всем куда лучше меня.

– Это неправда. – Леда потянула Корта за руку, заставив его открыть лицо и посмотреть на неё. Несмотря на кажущуюся хрупкость и лёгкость, в ней таилась удивительная сила. – Может, Гвирн и справляется с подкавёрными играми лучше тебя, но это не делает его лучшим правителем. Твоя слабость лишь в твоей бескомпромиссной честности и благородстве. И пусть у тебя в роду не было многочисленных Кангов, и ты не воспитывался, как один из них, но за тобой стоит город. И боги.

– Говоришь, как Арагон, – усмехнулся Корт.

– Но так и есть. У богов на тебя свои планы, и никто не сможет этому помешать. Всё разрешится, вот увидишь.

Корту было стыдно признаваться, но Леде удалось его немного успокоить. Она всегда действовала на него так, будучи его лучшей, более благоразумной и рациональной половиной. Что бы ни происходило, она оставалась спокойна, стараясь поддержать Корта: своим тихим вкрадчивым голосом и спокойными мудрыми глазами гася его негативные эмоции и отгоняя страхи.

Корт потянул Леду за руку, поднимая с пола, и лёг на кровать. Она тихо примостилась рядом, прижавшись к его боку. Его пальцы перебирали струящийся водопад её тонких шелковистых косичек. И от ощущения, что она рядом, в груди разливалось тепло.

– Не могу…, – прошептал Корт.

– Что?

– Не могу возненавидеть его. Не могу относиться к нему, как к врагу. Когда я вижу его, для меня он просто … все тот же Нагир, каким был когда-то. Иногда я просыпаюсь утром и мне кажется, что мне всё приснилось. Я, ты, что Нагир меня ненавидит. И кажется, он вот-вот ураганом ворвется в дом, как всегда делал, и все будет, как прежде.

– Перестань. Я знаю, что ты делаешь: снова винишь себя. Но этим ты не поможешь ни себе, ни ему.

– Как ты справляешься с этим? С тем, что мы сделали?

Леда приподнялась на локтях, чтобы заглянуть Корту в глаза. Ее волосы рассыпались по груди Корта, как созревшие пшеничные колосья.

– А что такого ужасного мы сделали? Полюбили друг друга? Разве это преступление? Ты же знаешь, мое сердце принадлежало тебе с того момента, как я впервые тебя увидела.

– Знаю, но ведь его ты тоже любила.

– Любила, но это была совсем другая любовь, – Леда вздохнула, ложась обратно. Ее пальцы чертили на груди Корта замысловатые узоры. – С того момента, как боги привели тебя в Утегат, я знала, что ты – моя судьба. Ты, а не он. И хоть я и любила его, это было так, как будто его любил другой человек, – не та я, которая с тобой. А сейчас мне кажется, что это вообще было в другой жизни, тысячу лет назад. Сейчас для меня это лишь выцветшее воспоминание.

Корт знал, что Леда испытывает к Нагиру те же чувства, что и он. Но она сильнее и мудрее Корта, а потому, в отличие от него, она всегда могла постоять за себя перед Нагиром. Леда даже научилась быть почти безразличной, отвечая ему холодно или даже резко, так, что со стороны невозможно заподозрить, что она по-прежнему испытывает к этому человеку тёплые чувства. Возможно, ей было проще принять всё, как есть, потому что Нагир никогда не винил её.

Женщина атлург вольна выбирать себе любого возлюбленного. И до того момента, как их скрепит брачный знак, высеченный на руках кровью богов, она может менять решение хоть сотню раз, никто не осудит.

Но для мужчины это иначе. Нет, Корт никогда не помышлял о ней, даже не мечтал. Он и представить себе не мог, что девушка вроде нее когда-либо обратит внимание на кого-то, вроде него. Он не ухаживал за ней, не дарил подарков и не делал комплиментов. Он ничего не сделал для того, чтобы увести её у Нагира. Ничего для того, чтобы она его полюбила. И всё же так случилось.

Это Леда выбрала его. Она решила быть с Кортом, и она первая призналась ему в своих чувствах. И всё же Нагир был его другом и, несмотря на то, что их с Ледой чувства были взаимны и подхватили их ураганом, против которого они не могли устоять, всё же со стороны Корта это было предательством.

Сколько раз, уже после всего, он думал о том, что, возможно, ему стоило уйти из Утегата, раз уж он не мог быть Леде просто другом. Хотя это не сделало бы счастливыми ни его, ни Леду, ни даже Нагира, который к тому времени уже потерял её, но всё же, всё же…. Тогда он не предал бы доверия и чувств своего ближайшего друга. И пусть они все трое были бы несчастны, но остались бы чисты перед собой и друг другом.

Но тогда он поступил так же, как делает всегда – пошел наиболее простым путем. Он не нашел в себе сил сделать то, что было нужно, и теперь обречен жить с этим.

Корт покрепче прижал к себе Леду. Пытаясь, укутавшись в запах её волос, забыть о своих невзгодах, хоть ненадолго избавиться от демонов, терзающих душу.

Да, она была его Ледой, и это она так решила. И все же, разве мог он просить её о том, чтобы она разделила с ним его судьбу, когда ему самому она представлялась окутанной тьмой? С прорезающимися вспышками ярости и боли, словно безмолвные зарницы в черной, как глубочайшая бездна, ночи?

* «Час змеи» и «Встреча братьев» – названия времени суток у атлургов, каждое из которых длится по несколько часов и определяется примерно, по расположению звезд на небе.