Текст книги "Звезда Нибелии (СИ)"

Автор книги: Ива Арлейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Сперва он целовал ее мягко и осторожно, как нежный цветок. Но Леда не была цветком, она была ураганом. Она притягивала Корта к себе с такой силой, будто хотела слиться с ним в единое целое. Ее руки блуждали по его спине под одеждой, заставляя все его тело содрогаться от неистового желания.

Корта больше не заботила осторожность. Его руки мяли ее тело, а губы ласкали каждую ложбинку на ее гладкой, дурманяще ароматной коже. И каждое прикосновение, каждый новый поцелуй вырывали из ее полураскрытых губ полу-вздох полу-стон.

– Не отпускай меня, – прошептала Леда, задыхаясь.

– Никогда, – ответил Корт.

И он имел это в виду.

Глава 5. Пещера

У атлургов нет зеркал. Это досадный, но вполне объяснимый факт. В качестве зеркал они используют отшлифованные блоки из черного камня, добываемого в горах. Они называют его «Оком души» – очень поэтично и совершенно в духе народа.

Идеально ровная, отполированная до глянцевого блеска поверхность «ока» отображает предметы, поднесенные достаточно близко к его поверхности. Конечно, это не зеркальное отражение, скорее отражение в «оке» напоминает нечеткую, слегка размытую картинку, какую можно увидеть в тихой водной глади.

Юта поправила скрепленные на затылке волосы и заправила за ухо сильно отросшую каштановую челку. Вьющиеся пряди упрямо не хотели лежать так, как Юта пыталась их уложить, постоянно падая на глаза. Девушка печально вздохнула и оставила попытки соорудить на голове что-то более-менее приличное.

Женщины атлурги вообще не стригут волосы, да и среди мужчин редко кто делает это. У них и ножниц-то нет. Вместо этого атлурги искусно заплетают волосы, чтобы не мешали во время работы или охоты. Юта не переставала удивляться разнообразию и красоте изысканного плетения: некоторые женщины носили на голове настоящие произведения искусства.

Но Юта не была атлургом и не умела заплетать переплетающиеся между собой тонкие косички, а потому довольствовалась обычным пучком, который, однако, все хуже держался на голове.

В «оке», перед которым крутилась, Юта увидела размытый силуэт только что вошедшего атлурга. Как же тихо они передвигаются, каждый раз возникая словно из ниоткуда и доводя ее почти до инфаркта!

Появившийся в дверях мужчина заметил, как Юта вздрогнула.

– Прости, я не хотел тебя напугать.

– Никак не могу привыкнуть, что у вас не принято стучать.

Гость улыбнулся, показывая ровные белые зубы. Его лицо словно осветилось, как будто на него упал луч солнца.

– Я бы постучал, – ответил Гвирн, глухо хлопнув ладонью по тому месту, где в Лиатрасском доме был бы дверной косяк. – Но песок поглощает звуки.

Юта непроизвольно улыбнулась в ответ. Сегодня Гвирн выглядел особенно хорошо в выбеленной рубашке и темно бардовой, цвета красного вина, безрукавке. В отличие от Юты, его волосы красиво лежали на плечах, а ровные золотистые косички, заплетенные по бокам, изящно решали проблему падающих на глаза волос.

– Ты готова? – спросил мужчина.

– Да, – ответила Юта, и бросив на себя последний взгляд в зеркало, вышла вслед за Гвирном.

– Ну, куда ты поведешь меня сегодня?

Они не торопясь шли по немноголюдной улице, изредка встречая атлургов, бросавших на них удивленные или любопытные взгляды. Юта отметила, что многие из них приветствовали Гвирна кивком головы, но далеко не все.

Ей нравилось неспешно прогуливаться по городу вместе с Гвирном, пока он рассказывал ей о жизни и легендах атлургов. Он показывал ей новые и неожиданные места, вроде кожевенного рынка или лавки, где продавались поделки из камня и песка. А вчера привел в мастерскую, где изготавливают кинжалы-аслуры.

Это занятие считается у народа священным, а потому обычно вход в мастерские закрыт. Но для Гвирна, конечно, не составляло труда провести туда Юту. Он познакомил ее с одним из мастеров, который показал ей все этапы плавки тергеда, из которого отливают аслуры. А затем они побывали у мастеров, придающих кинжалам бритвенно острую заточку. В конце Гвирн даже купил для Юты один из ножей, хоть она и отпиралась.

Вторую неделю Гвирн устраивал Юте сногсшибательные экскурсии по Утегату, который открывался для нее каждый раз с новой стороны. Но главное, в эти часы она могла представить себя обычной туристкой, праздно гуляющей по городу, который приехала посмотреть. Слушая размеренный голос Гвирна, приятно убаюканная его ненавязчивым присутствием, она забывала о том, что была изгоем, загнанным в ловушку из солнца, жара и песка, находящаяся во многих километрах от дома, в то время как ему и всем его жителям грозит смертельная опасность.

– Ну, куда ты поведешь меня сегодня?

– Есть одно место, – загадочно проговорил Гвирн.

Юта удивилась:

– Боги, разве ты еще показал мне не весь город за эту неделю?

– Еще нет. Помнишь, я обещал тебе, что у меня есть доступ в такие места, куда обычным атлургам вход воспрещен? Так вот, сегодня мы отправимся в такое место.

– Отлично! Помнится, ты обещал мне приключение с нарушением закона.

– Ну, ничего грандиозного обещать не могу…, – протянул Гвирн, а затем, подумав, закончил. – Но, конечно, если хочешь, мы можем вломиться на кухню, где в самой большой в Утегате солнечной печи готовят пирог для празднования дня Утаису … или, например, украсть козу.

– Мне нравится ход твоих мыслей, но скажи на милость, что мы будем делать с козой?

– Съедим?

– Боюсь, чтобы вдвоем съесть козу, нам придется неделю не отходить от печи, а я не слишком люблю готовить.

Они завернули на широкую улицу, где Юта раньше не бывала. Какое-то время Гвирн молчал, но это молчание не было неловким: с ним Юта никогда не ощущала неудобства или дискомфорта.

– Знаешь, я хотел тебе сказать…, – неуверенно начал Гвирн. – Какое-то время, пока все не уляжется, вам с Кортом лучше проводить вместе меньше времени.

– Почему? – Юта удивилась тому, что разговор зашел о Корте. В конце концов, всю неделю ей казалось, что они избегают этой темы, так же как и политики.

– Понимаешь, из-за того что ты сказала … о том, что вы с Кортом провели ту ночь вместе, некоторое время люди будут шептаться. А это не очень хорошо ни для тебя, ни для него.

– Но … ведь мы просто разговаривали. К тому же ты подтвердил мою историю.

– Да, подтвердил, и все же у нас тут не так много поводов для сплетен. А атлургам дай только возможность почесать языками…

Юта молчала, пока они шагали по длинной улице. Они шли уже очень долго, и Юта удивилась, неужели Утегат на самом деле так велик? Она уже потеряла счет поворотам, которые они прошли, но это не имело значения: Гвирн знает, где они и куда идут.

– Давно хотела спросить: почему ты сделал это? – решившись, прервала молчание девушка.

Её давно занимал этот вопрос, но раньше она старалась его не касаться, избегая говорить с Гвирном о Корте. Но раз уж он сам заговорил об этом….

Некоторое время Гвирн не отвечал, разглядывая свои сапоги. А потом вздохнул:

– Честно? Думаю, не имеет смысла скрывать и дальше. Разве не понятно? Потому что ты мне небезразлична. Я бы сделал всё что угодно, чтобы защитить тебя. Даже покрыл настоящего убийцу.

Неожиданно Юту бросило в жар. Она почувствовала, что краснеет от пяток до кончиков волос. К счастью, Гвирн не смотрел на нее.

Вслух она сказала:

– Корт не убийца. То, что я рассказала – правда. Он был со мной, когда произошло убийство. Ты же веришь моим словам?

Гвирн обернулся к ней, лучезарно улыбаясь. Он сиял, ни капли не смущаясь от того, что только что сказал.

– Конечно, верю.

Его тон был таким искренним, а поведение – естественным, будто они говорили о самых заурядных вещах, что Юта постепенно успокоилась. Даже не заметив того, как Гвирн свернул тему на поддержание условий для выращивания растений, из которых выделяют воду.

На миг Юте показалось, что мужчина специально пытается отвлечь ее от того, что происходит вокруг, потому что после какого-то момента они свернули в узкий прямой коридор, который все тянулся и тянулся, без конца. Более того, по мере того, как они продвигались вперед, воздух становился все более прохладным, что наталкивало на мысль о том, что они очень медленно спускаются вниз.

Вскоре узкий лабиринт сделал еще два поворота и оборвался у массивной двери. Это была именно дверь – а не тряпичный полог, какие закрывают проходы в дома атлургов. Каменная, её поверхность была шероховатой, не слишком тщательно обработанная, зато подогнанная к проему до миллиметра.

Юта только успела подумать о том, как же они сумеют открыть эту неподъемную с виду дверь, как Гвирн подошел к стене рядом. Его рука быстро нашарила едва приметный рычаг, на который он без усилий надавил. Внутри двери и стен послышался звук не то переливающейся воды, не то сыплющегося песка. Массивная дверь медленно начала двигаться, пока полностью не отъехала в сторону.

– Ух ты! – воскликнула Юта, шагая за дверь, и оторопела.

То, что она увидела, было не описать простым «Ух ты!».

Перед ней открылась не просто комната или зал – настоящая пещера, темная и сырая, с уходящим куда-то ввысь сводом. И она была каменной, как и положено пещере.

Освещение было самое скудное, достаточное лишь для того, чтобы рассмотреть огромный котлован посередине. Такой же круглой, как и пещера, формы, он был размером с половину футбольного стадиона.

Котлован, почти до самых краев наполненный водой.

Юта застыла на месте, наблюдая за темной водной гладью, настолько спокойной, что казалось – там вовсе не вода, а провал в бескрайнюю пугающую бездну. Юта моргнула, чтобы стряхнуть наваждение, и медленно пошла к подземному озеру.

Она слышала, как тяжелая дверь за спиной поползла на место, и еще шаги Гвирна, неотступно следовавшего за ней. В остальном в пещере царила абсолютная тишина, настолько глухая, что Юта отчетливо слышала собственное дыхание. Воздух здесь был сырой и холодный, пропитанный водными парами.

– Это одно из самых заповедный мест в Утегате. Помимо Канга всего нескольким людям открыт сюда доступ, – тихо прошуршал Гвирн в полголоса, будто боялся нарушить ватную тишину, царившую вокруг.

– Ясно, – всё еще ошарашено ответила Юта. – Где мы? Мы уже не в Утегате, верно?

Юта скорее догадалась, чем услышала или почувствовала, как Гвирн кивнул.

– Ты права, мы вышли за пределы Утегата около получаса назад. Сейчас мы находимся под Красными Горами.

– Но откуда здесь вся эта ..., – начала Юта и потеряла равновесие.

Она поскользнулась на ровном месте и начала падать назад, нелепо взмахнув руками. Но удариться о холодный каменный пол ей не пришлось, потому что ее тут же подхватили руки Гвирна.

– Ты в порядке? – спросил мужчина, не спеша ее отпускать.

Он поймал ее сзади, и теперь держал двумя руками за подмышки и талию. Юта полулежала на нем, прижатая к его груди изящными, но неожиданно крепкими руками.

Второй раз за этот день, полный неожиданных откровений, она почувствовала на щеках густой румянец. Сразу вспомнилось, что чуть ранее сказал Гвирн, и ей стало неловко. Юта поспешила высвободиться из его объятий.

Она посмотрела себе под ноги, пытаясь понять, из-за чего упала, и наконец заметила, что весь пол покрыт какой-то слизью.

– Скользкая … дрянь, – пролепетала Юта, смущенно оправляя на себе одежду. Она еще чувствовала руки Гвирна на своем теле. – Что это вообще?

Юта присела на корточки, чтобы рассмотреть. Весь пол был покрыт слизью. Должно быть, из-за сырости пол и стены пещеры поросли какой-то плесенью. Она вспомнила, как на курсе биологии в колледже им рассказывали, что плесень, растущая в темных влажных местах, стала основой первых антибиотиков, созданных на Нибелии. Когда-то давно ее даже специально выращивали в искусственных условиях. Конечно, это было задолго до создания химических аналогов.

– Ты хотела спросить, откуда здесь вся эта вода? – спокойно спросил Гвирн, без труда возобновляя разговор на том месте, где он прервался.

– Да.

Юта поднялась с корточек.

Гвирн подошел к самому краю подземного озера. При ближайшем рассмотрении было видно, что котлован был искусственным, выдолбленным в цельном камне людьми, жившими здесь много поколений назад.

Вода у ног Гвирна не плескала о берег, не колыхалась и не покрывалась рябью под порывами ветра. Она была черным, идеально гладким зеркалом, в котором отражался темный силуэт атлурга.

– Мы наполняем озеро. Это стратегический резерв города. В норме нам не приходится брать отсюда воду, мы обходимся тем, что производим ежедневно. В хорошие годы мы даже пополняем озеро. Последний такой год был пять лет назад. В плохие же, когда воды в городе не хватает, мы берем ее отсюда.

– А сейчас какой год? – осторожно спросила Юта, подозревая, что это может оказаться тайной, о которой известно лишь тем нескольким, кому открыт сюда доступ.

– Сейчас … мы переживаем небывалый кризис. Видишь, сколько воды не доходит до края? Вот столько мы успели взять с начала года.

Юта присмотрелась: казалось, вода не доходит до края совсем чуть-чуть. Но если сопоставить это количество с площадью всего озера, станет ясно, что не хватает десятков тысяч литров.

– Кажется, дело серьезно…

Юта встала рядом с Гвирном, пытаясь прикинуть, насколько такого количества воды может хватить поселению. Но она не была сильна в расчетах, слабо представляя, сколько воды в день может быть нужно городу.

Гвирн покосился на нее.

– Не бери в голову. Это не твои проблемы. Мы со всем разберемся.

– Кстати, об этом, – осторожно начала Юта. – Ты подумал над моими словами?

– Да.

– И что скажешь?

– Думаю, я знаю, как это сделать.

– Значит, ты не собираешься меня отговаривать?

– Мы все взрослые люди, Юта. Это твое решение. И если ты считаешь, что оно верное, то я не стану с тобой спорить.

– Но … ты поможешь?

– Да. Я долго думал, что можно сделать и, кажется, придумал. Подземные города строят на определенном расстоянии друг от друга. Не слишком близко – мы преданны только своему клану, то есть городу, в котором живем, и легко вступаем в конфликты с другими кланами. Но и не слишком далеко – на случай, если соседнему поселению понадобится экстренная помощь.

На этот случай мы держим специально обученных орлов, которых сперва вылавливали в горах, а теперь – когда они перевелись – выращиваем сами. У этих птиц очень тонкое обоняние. Их можно приучить находить определенные места по запаху. К тому же они способны пролетать огромные расстояния без еды и воды.

– Но я не понимаю, как нам поможет орел? Он же не знает запаха Лиатраса. Да к тому же, ну попади он в Лиатрас и что дальше?

– Погоди, все немного сложнее. Во-первых, орлы могут находить не только какое-то место, но и, к примеру, человека. Если бы у тебя в Лиатрасе был верный человек, который смог бы открыть тебе ворота, то мы могли бы послать ему сообщение.

Юта задумалась. Мысль о первом, кто пришел на ум, принесла резкую боль, которую она с усилием подавила, заставив себя думать дальше. Сол был бесполезен, как и Ленни. И тут ей на ум пришла…

– Кажется, я знаю, кто сможет помочь! Это мой первый редактор, Кирли Коул. Она меня всему научила, опекала как старшая сестра. Какое-то время мы вместе работали. И хоть я давно ушла с той работы, мы до сих пор поддерживаем хорошие отношения. К тому же она занимает видное положение, думаю, у нее нашлись бы нужные связи, чтобы открыть нам дверь в город. Если кто-то и может помочь, то это она.

– Хорошо. – Гвирн кивнул. Его лицо было задумчиво и сосредоточенно, в полумраке пещеры глубокие тени таинственной маской накрывали его лицо.

– Но мне понадобится какая-то вещь, принадлежавшая твоей подруге, чтобы орел мог взять след. У тебя что-нибудь есть?

Сперва Юта подумала про любимый диктофон, но тут же отбросила эту мысль – он остался на подземной парковке, где убили мэра. Юта посмотрела на себя – от повязки на волосах до башмаков и последней пуговицы она была одета в одежду атлургов. Осталось ли у нее хоть что-то от Лиатраса? От дома? От Бабли? От ее жизни?

В груди начала разрастаться паника. Если она ничего не найдет, неужели надежда попасть в Лиатрас рухнет, как свод в Зале Свитков, погребая ее под собой? Обрекая прожить жизнь здесь, в этом чуждом и все еще слегка пугающем месте?

Вернувшись домой, Юта бросилась к плетеной корзине, в которой хранила вещи, которые были на ней, когда она пыталась улететь с планеты. Она перевернула корзину вверх дном и вытряхнула содержимое на пол. Большая часть одежды была непригодна для ношения – разорванная в клочья. Юта хранила ее на тряпки. Она рылась в этой небольшой кучке хлама, отбрасывая вещь за вещью, пока не наткнулась на пластмассовую заколку.

Маленькая черная с блестками заколка с обломанными после крушения зубьями была у нее на волосах в тот злополучный день. И это была та самая заколка, которую много лет назад ей подарила Кирли, еще в то время, когда Юта работала на нее.

Из печати только вышел новый выпуск «Еженедельника» с небольшой, всего в пол колонки, статьей Юты. Девушки шли по улице, возвращаясь в редакцию из типографии, и застряли у одной из витрин небольшого магазинчика сумок и аксессуров. Юте приглянулась эта заколка, и Кирли без разговоров скрылась в темном зеве магазина. А когда вышла, то вручила её Юте в качестве поздравления с первой статьей.

Как давно это было! Кажется, с тех пор минула вечность. Её жизнь изменилась, все смешалось, и теперь Юта уже не понимала, кто она, где её место в этом мире. Даже не была уверена, стремится ли она к тому же, к чему стремилась всю свою жизнь.

Она поднялась с пола, сжимая в руке заколку, принадлежавшую совсем другой девушке, жившей в совсем ином мире. Глаза щипало. Юта обернулась на разбросанные на полу вещи и с силой пнула корзину, отчего та отлетела в сторону и с сухим треском ударилась о стену.

Не оборачиваясь, Юта вышла из дома. Нет времени на скорбь. Надо отнести заколку Гвирну.

***

Юта сложила пальцы в кулак, собираясь постучать, но опомнившись, со вздохом разжала их и откинула полог. В доме, куда она вошла, было тихо и пусто. Кухня была прибрана, сверкая чистотой. Вился легкий запах печеного мяса и острых специй.

– Есть кто-нибудь дома? – негромко спросила она.

Никто не откликнулся, и Юта с видимым облегчением повернулась, чтобы уйти.

– Здравствуй, Юта, – раздался голос за спиной.

Несколько дней Юта промучилась, не зная, стоит ли говорить Корту о том, что нашла способ попасть в Лиатрас. Но в конце концов решила, что он все равно узнает – Утегат небольшой город. Так пусть уж лучше от нее, чем от кого-то другого.

Лучше сразу сорвать пластырь – подумала Юта и отправилась на поиски Корта. Она обошла Зал Кутх, поля, тренировочный зал в надежде, что ей не придется идти к Корту домой, но его нигде не было, а значит, ей не оставалось ничего иного.

– Здравствуй, Юта.

Голос заставил ее остановиться на полушаге.

Из боковой комнаты вышла Леда.

Всякий раз видя ее, Юта не переставала поражаться её немного дикой красоте: она была словно яркий цветок, привольно выросший посередине джунглей – прекрасный и свободный, но в то же время носящий на себе неуловимые следы ежедневной борьбы за жизнь.

Юта заметила, что сегодня Леда была необыкновенно тихой, в ее больших глазах мелькало беспокойство, как будто ее что-то тревожило. Юта собралась с духом.

– Я ищу Корта. Ты не знаешь, где он?

– Его здесь нет, – немного холодно ответила Леда.

Юта невольно подумала о том, что говорил ей Гвирн – о том, что люди будут сплетничать по поводу них с Кортом. Но ведь Леда должна знать правду…

– Прости, я не хотела помешать. Я поищу его … там, ну где-нибудь в городе.

Потупив взгляд в пол, чувствуя себя так, словно и правда была в чем-то виновата, Юта взялась за край полога.

– Подожди, – произнесла Леда замедленно, после некоторого колебания. – Присядь на минуту.

Юте было неловко, она не знала, как смотреть Леде в глаза. Но и уйти после приглашения тоже не могла. Она примостилась на самом краю табуретки, как провинившаяся школьница. Леда присела за стол напротив. Она не смотрела на Юту и не казалась злой – только печальной.

– Ты не найдешь Корта в Утегате, – сказала Леда, рассматривая свои, красивой формы, но все в мозолях, руки.

– Он ушел в горы? – осторожно спросила Юта. Она могла бы поискать его там, все равно сил и дальше оттягивать разговор не было.

– Он … ушел в пустыню.

– Когда он вернется?

– Может, через неделю. Может, через месяц. А может, никогда. Я не знаю.

На минуту Юта оторопела, сердце запрыгало невпопад.

– Что значит: ты не знаешь?

Леда пожала плечами.

– Ровно то, что я сказала. – Она вздохнула и с явным усилием заставила себя продолжить. – Время от времени он просто уходит в пустыню вместе с Утагиру, никому ничего не сказав. И пропадает там днями, иногда неделями. Никто не знает, где он, что делает, и когда вернется.

Юта потрясенно молчала. Почему-то это совершенно не вязалось с образом Корта, который жил в ее голове: он был слишком ответственным и уравновешенным, чтобы вытворить что-то подобное. И все же факт оставался фактом. Если Леда сказала, что Корт способен на такое, значит, так и есть, ведь Леда знает его куда лучше Юты.

Леда водила смуглым пальцем по холодящему кожу каменному столу. Ее всегда такой живой взгляд бессмысленно скользил по столешнице, а голос звучал глухо и отстраненно.

– Корт не такой, как все мы. Он долгое время выживал один в пустыне, общаясь лишь с богами. Совсем как первые изгои, впервые покинувшие Город-за-Стеной. Его отметил сам Руг, так что Корт не обычный человек. Есть какая-то его часть, которую я не понимаю, и это меня пугает.

Леда все еще не смотрела на Юту. И та гадала, было ли причиной то, что она была противна Леде, или же та сейчас не замечала вообще ничего вокруг. Почему Леда рассказывает все это ей? А может, ей все равно с кем говорить? При взгляде на девушку можно было усомниться в том, понимает ли она, кто находится перед ней.

– И как часто он это делает?

– Раз, иногда два в год.

– Ты не пыталась с ним поговорить? – осторожно спросила Юта.

– Нет. – Леда покачала головой. – Эта его часть принадлежит Ругу. И так останется всегда. Я знаю, что в Корте есть что-то, что никогда не будет принадлежать мне.

Юта смотрела на Леду так, будто видела впервые. Она всегда считала ее сильной и мудрой. Не той бытовой мудростью, которую часто приписывают женщинам – хорошим хозяйкам и женам. А той, которая дается человеку с рождения, а с годами лишь полируется и обретает зрелость. Той, которая даруется богами лишь немногим, с тем, чтобы эти люди могли прозревать смысл их деяний и видеть сокрытые от других пути.

Но сейчас Юта впервые поняла, что эта мудрость заключается не только и не столько в том, чтобы говорить возвышенные слова и действовать, рассчитывая наперед. Она состоит в том, чтобы уметь ждать и терпеть. Распознавать то, что можешь изменить, и что – нет. И в том, чтобы смириться с тем, что изменить не можешь.

Юта почувствовала себя глупой и наивной рядом с этой женщиной.

– Прости, – вымолвила она.

– За что? – удивилась Леда, но даже это удивление было каким-то приглушенным, будто девушка играла роль, в которую на самом деле не верила.

– За причиненные вам с Кортом неудобства. Тебе, – неуклюже поправилась Юта.

Леда медленно кивнула, но не торопилась принимать извинения. И Юта подумала, что их с Кортом действия, должно быть, действительно задели ее. Во всяком случае, им стоило брать в расчет, что Леда была атлургом и видела вещи иначе, нежели они.

– В том, что произошло, нет твоей вины. Я помню, каким потерянным был Корт, когда только попал в подземный город. И он единственный здесь, кто может понять твои чувства. К тому же, ты спасла его жизнь.

Леда посмотрела Юте в глаза. На ее губах промелькнула тень улыбки. Юта видела, что она хотела улыбнуться, у нее просто не получилось.

– Извини еще раз за беспокойство, – повторила Юта, поднимаясь.

В эти слова она хотела вложить извинение не только за сегодняшнее вторжение и за ту ночь, которую провела с Кортом, и о которой стало известно всему Утегату.

Она пыталась извиниться за что-то большее. Может, за то, что так внезапно ворвалась в их жизнь. Или за то, что сама того не замечая стала частью жизни Корта, вырвав эту часть у Леды. За то, что значила для Корта так много, что он скорее готов был рискнуть своей жизнью, чем её?

Или же за то, что всколыхнула в нем что-то, дремавшее годами. И теперь, когда эта его часть снова вышла на поверхность, для него уже не было пути назад.

Юта ушла, так и не узнав, поняла ли Леда, за что она извинялась.

Тряпичный полог хлопнул, и чересчур громкие для песчаного города шаги Юты стихли вдалеке. Леда продолжала сидеть. Она не злилась на Юту – нет. Но, может быть, только потому, что у нее не осталось на это сил.

Она вспоминала, как впервые увидела Корта, когда он только пришел в Утегат. Слух о том, что в поселении появился изгой, за несколько часов разлетелась по городу. Половина народа пришла посмотреть на «ругата».

Леда хорошо помнила, как протискивалась через спины столпившихся людей, чтобы тоже совершить агнури – ритуал преклонения. Атлурги подходили к Корту на расстояние вытянутой руки, но никто не прикасался, будто на его коже до сих пор горело прикосновение бога. Они опускались на колени и, прочертив в воздухе круг рукой, делали движение, как будто отталкивали что-то от своего лица, раскрывая ладонь от себя. Суеверный жест, означающий почтение и подчинение воле Руга.

Но когда Леда вышла из-за спин и увидела лицо Корта, то замерла на месте, не в силах сделать то, что требовалось.

Его волосы были черными, как антрацит, который народ иногда находил в горах. Его лицо было темным, как стены пещеры, с неровными белыми пятнами там, где его кожа обгорала на солнце, слезая вновь и вновь. Он был грязным, в лохмотьях, спутавшиеся волосы пыльной паутиной падали на лицо. Но то, что поразило Леду до глубины души – были его глаза. Цвета, который она никогда не видела прежде и не могла описать, кроме того, что такого цвета должны были быть глаза самого Куду – бессмертного и милосердного бога воды, даровавшего народу жизнь.

Изгой сидел в углу Зала Кутх, прислонившись худыми лопатками к стене. Пальцы его правой руки были погружены в густую шерсть на загривке саграла, который сидел перед человеком, чуть ощерив острые зубы, отгораживая его от остальных людей в помещении. И было в позе человека что-то неуловимо напоминающее позу зверя, сидящего рядом.

Изгой смотрел на окруживших его людей затравленно, но в то же время с вызовом, готовый к драке. В его удивительных глазах сплелись испуг, злость и безумная надежда. А еще железная воля и твердая, как гранит, уверенность в том, что он выживет и сейчас, что бы ни случилось. Это были глаза, которые могли бы принадлежать сыну Куду и Руга, если бы два абсолютно противоположных божества могли произвести на свет ребенка.

Тогда Леда и поняла, что не позволит ничему случиться с этим человеком. Что встанет за него перед Кангом и всем народом, если понадобится. Будет защищать и оберегать его и даже примет на себя гнев народа и самих богов.

Леда вздохнула и принялась в двадцатый раз за последние три дня натирать горшки песком, несмотря на то, что они и без того блестели, отполированные до такого состояния, что в них можно было смотреться, как в зеркало.

Леда знала, что ей остается только ждать и надеяться. И это было нормально. С Кортом всегда было так: она всегда ждала его, даже когда он был рядом; и всегда продолжала надеяться, даже когда он говорил ей «да».

У нее всегда было ощущение, будто он ускользает от нее. Но за все годы, проведенные вместе, только сейчас она чувствовала, что может по-настоящему его потерять.