Текст книги "Звезда Нибелии (СИ)"

Автор книги: Ива Арлейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Глава 7. Подземный город

Корт карабкался по камням, обдирая ладони. От жары и бега он взмок, едкий пот заливал глаза, отчего они болели и слезились, но мужчина не останавливался. Он поднимался по крутому уступу вертикально вверх, когда камень, за который он схватился рукой, пошатнулся и выскользнул из-под пальцев, укатившись вниз по обрыву. Корт чуть не улетел следом за ним, но уцепился второй рукой, повиснув на ней, и удержался. Он перевел дыхание, глядя вниз – до плато, с которого он начал подниматься, было уже метров пятьдесят. Мужчина утер пот со лба и полез дальше.

Корт поднимался не по одной из троп, которые обычно выводили его на плато. Каждый камень и овраг на них были ему знакомы, но они вели в обход, пролегая через более безопасные и пологие части горы, а сейчас Корт не хотел тратить время на обходные пути. Он лез наверх по отвесному склону, поднимающемуся от самых каменоломен. Как умелый скалолаз, он цеплялся за выступающие камни руками, а порой и только пальцами, подтягивался, переставлял ноги на следующий уступ, и так лез дальше.

Корт не раздумывал, когда увидел в небе блестящую вспышку, молнией ударившую в землю. Он как раз закончил работать в одной из шахт и вышел наружу с увесистой корзиной, набитой камнем, за плечами. Мужчина бросил корзину на землю и начал взбираться наверх, чтобы с высоты плато увидеть, что случилось.

Он знал, что это был шаттл, хоть и не успел толком ничего рассмотреть. Падение было стремительным, хромированный корпус ослепил его, швырнув в глаза солнечный зайчик – отражение Тауриса, стоящего высоко в небе. Корт был уверен, что это не было падением очередного метеорита – метеоритный дождь прекратился с неделю назад, да и падение метеорита выглядело бы иначе.

Корт вспомнил, как иногда ему удавалось застать старт шаттла, когда он блестящей иглой взмывал из-за стен Лиатраса, и пропарывая небесную ткань, уносился ввысь. Нечасто, всего четыре или пять раз. Запуски шаттла происходят нерегулярно, по мере надобности пополнения редких материалов и оборудования. И теперь, увидев вдалеке быстрый отблеск, словно с неба сорвалась и падает звезда, мужчина сразу понял, что произошло.

Корт выбрался на ровную поверхность и остановился на минуту, чтобы перевести дыхание. Место, куда должен был упасть шаттл, по-прежнему закрывала от него скала «Коготь Саграла» – самая высокая точка Красных гор.

С высоты полета птицы Корт посмотрел вниз и вправо, где на плоском теле пустыни едва заметно чернели точки входов в Утегат. Сейчас несколько атлургов работало с западной стороны. Корт видел, как маленькие, словно фигурки, вырубленные из камня, человечки суетились у проходов. Вот один, с объемным горбом на спине, исчез внизу, будто пустыня проглотила его, но через минуту появился вновь. Он наклонялся и распрямлялся, собирая расчищенный от входов песок в специальную кожаную торбу, которую можно носить за плечами.

Корт отдышался, сердце снова застучало в груди медленно и размеренно. Он перевел взгляд туда, где за Когтем скрывалось от непрошеных глаз его плато. Он знал, что ему осталось пройти всего пару сотен метров, но путь ведет по нагромождению из каменных глыб, торчащих из скалы острыми краями, как будто гора ощерилась на непрошеных гостей острыми зубами, не желая, чтобы чужаки бродили по ее священным вершинам.

Корт откинул с головы хилт, чтобы капюшон не мешал обзору, и начал прыгать с камня на камень, балансируя на острых, как ножи, краях булыжников.

Когда он выбрался на плато, Утагиру уже ждал его. Зверь не смог бы карабкаться вместе с человеком по отвесной скале. Поэтому как только Корт ринулся вверх, саграл понял его намерение и помчался на плато в обход. Но конечно, Утагиру был быстрее и проворнее Корта, к тому же ему не требовался отдых, так что он оказался на плато первым. Зверь переминался с лапы на лапу, глядя то на человека, то вниз, на раскинувшуюся под горой пустыню.

Его длинная белая шерсть, предохраняющая животное от жары и солнечных лучей, была в точности такой же, из какой был сделан поношенный хилт Корта, капюшон которого мужчина даже не подумал вновь накинуть на голову. Он не отрываясь смотрел на пустыню, которая сейчас не была такой уж пустой.

Где-то посередине между горами и горизонтом, как всегда размытым из-за зноя, догорали обломки корабля. Видимо, когда он врезался в землю, произошел взрыв, которого Корт не видел из-за гор. Топливо быстро выгорело, выжгя на шаттле все, что могло гореть. Огонь утих, и теперь от обломков поднимался лишь черный ядовитый дым, слегка сносимый ветром в сторону Вечного Города.

«Там ничего не осталось», – понял Корт. – «Ничего и никого». Эта мысль тяжело отозвалась в груди, словно огромный молот вогнал десятидюймовый гвоздь в крышку гроба. Утагиру протяжно заскулил, почувствовав состояние человека и ткнулся головой Корту в ладонь. Мужчина запустил пальцы в густую шерсть, всегда остающуюся прохладной, когда заметил краем зрения какой-то отблеск.

«Ты видел это, брат?» – спросил Корт у зверя, и тот издал чуть слышный рык, похожий на бульканье закипающего чайника. Корт шарил сощуренными глазами по неподвижной пустыне, квадрат за квадратом осматривая пески в надежде, что беспощадный Таурис – Старший Брат, отнимающий жизни – на этот раз изменит своей привычке и поможет, бросив Корту еще один отблеск.

И через минуту он снова увидел солнечный зайчик. Что бы его не отражало: кусок обшивки шаттла или какая-то деталь, но находится этот предмет в стороне от корабля. Прикинув расстояние, Корт решился. «Он всего в паре десятков километров от нас», – сказал он Утагиру, пытаясь рассмотреть еще что-нибудь. – «До ночи успеем добраться». И отвернувшись от обрыва, побежал в другую сторону, к тропе, ведущей вниз, в пустыню.

Спустя примерно четыре-пять часов Корт был на месте. Его окружала одинаковая со всех сторон пустыня – блекло-желтая, раскаленная и мертвая, и такое же блеклое небо над головой. Небольшие песчаные барханы сменяли друг друга через одинаковое расстояние, отчего через некоторое время начинало казаться, что ты не идешь, а стоишь на месте, бессмысленно перебирая ногами. Корт остановился и огляделся.

Красные Горы стали лишь еще одним барханом на горизонте, лишь немного выше остальных, Лиатраса отсюда не было видно. Он еще раз посмотрел на небо: Таурис и Аттрим уже не раз сменили положение по отношению друг к другу. Но Корт был уверен, что не сбился с пути, и предмет, от которого отразился солнечный зайчик, должен находиться где-то рядом.

Мужчина поднялся на ближайший бархан, чтобы осмотреться. Он приложил ладонь ко лбу, чтобы Аттрим, опустившийся к горизонту, не слепил. Горячий воздух равномерно дул в лицо; пустыня была раскаленной печью, а он – дичью, оказавшейся прямо внутри. Он не знал никого, кто в своем уме отошел бы от Утегата на такое расстояние в погоне за призраком, химерой.

Корт поглубже натянул хилт на лицо и обратился к Утагиру, бегавшему неподалеку: «Я ничего не вижу, а ты? Похоже, мы опоздали, и пески уже прибрали к рукам то, что осталось от шаттла и тех бедолаг, что были внутри. Еще одна жертва Ругу была принесена, надеюсь, он останется доволен.»

В два шага мужчина спустился с бархана. Глупо было бежать сюда в надежде найти осколок Вечного Города. Он так быстро принял решение, что даже не успел подумать, зачем ему это. Ну нашел бы он блестящий кусок обшивки или даже что-то, оставшееся от пассажиров: сломанные часы или пряжку ремня. Неужто ему на самом деле нужно это барахло? Неужто он так отчаянно жаждал найти какое-то напоминание о прошлой жизни?

Корт обернулся к точке Красных Гор, маячившей на горизонте. Все, хватит бегать по пустыне, Леда, наверное, уже волнуется. Пора домой.

– Пошли, друг, – обратился Корт к зверю. – Мы возвращаемся.

Утагиру не показывался. Наверное, носится по пескам, отводит душу – давно они не уходили так далеко. Вдруг из-за барханов раздался протяжный вой. Корт не раздумывая бросился на звук. Он нашел Утагиру неподалеку, зверь протяжно взвывал, вскидывая морду к небу, а затем начинал рыть передними лапами песок. Это получалось у него не очень хорошо: песок тут же ссыпался обратно, в только что вырытую ямку.

– Ты что-то нашел?

Корт опустился на колени рядом с животным и начал быстро, но осторожно рыть руками. Он копнул еще раз, и у него в ладони остался кусок ткани. На секунду мужчина опешил, а затем бросился копать со всей силой. Он загребал песок обеими руками, не заботясь о том, что тот уже забил одежду и хрустел на зубах.

Откопав рукав и часть кофты, Корт изо всех сил потянул тело на себя. Пески не хотели отдавать уже принятую жертву, и Корт нехотя подумал о том, что атлурги не одобрили бы его действия: то, что забрала пустыня, принадлежит Ругу, не людям. Но Корт не собирался отдавать кровожадному богу эту жертву, и он потянул на себя изо всех сил, буквально выдирая тело из объятий Руга.

Нехотя пески расступились, и Корт с изумлением понял, что вытащил из песчаной ловушки молодую девушку. Ее лицо было серым от копоти, с черными разводами, под которыми угадывалась белая кожа. Одежда была изорвана, и сквозь прорехи виднелись синяки и ссадины. Корт осторожно откинул с лица девушки спутанные каштановые волосы. Пожалуй, ее можно было назвать красивой: аккуратные маленькие губы на лице в форме сердца, широкие острые скулы, небольшой нос, широко расставленные глаза.

Корт аккуратно положил её на горячий песок, который станет этой девушке и постелью, и саваном. Ему не хотелось оставлять ее здесь, но выбора не было. Он как мог разгладил ее одежду и сложил еще теплые руки на животе. Между ключицами Корт заметил странный кулон. Он взял его в руку, очищая от песка.

Кулон был очень красивым и казался старинным: витиеватый узор скрывал в своем сердце каплю. Она была отполирована до такого состояния, что казалась настоящей каплей воды: прикоснись губами и почувствуешь чистую, прохладную влагу. Корт никогда не видел такого кулона, но почему-то он казался ему смутно знакомым. Так бывает, когда в самый разгар дня какая-то вещь или звук вдруг напоминает о чем-то, приснившемся ночью. Вот только ты никак не можешь вспомнить, о чем был сон.

Корт повернул кулон чуть вбок, и его ослепил солнечный зайчик. Так вот что испустило тот отблеск, который он поймал за десятки километров отсюда! Мужчина аккуратно положил кулон в выемку между ключицами – он был уверен, что было бы неправильно забрать его у девушки. Каким-то непостижимым образом он чувствовал, что кулон является ее частью, и снять его с ее тела – то же самое, что отрезать покойнику пальцы ради драгоценных колец.

Корт поместил кулон на место, его рука на миг легла девушке на грудную клетку. И уже третий раз за день его прошиб озноб, словно в лицо плеснули ледяной воды: он почувствовал, как ее сердце чуть слышно трепыхается в груди. Настолько слабо, что ее грудь не поднималась и не опускалась, но все же она была еще жива.

***

Юта не знала, где она и кто она. Мир распадался на осколки, как в детском калейдоскопе. Ей было страшно, хоть она и не понимала, почему. Ее разум мучительно пытался вспомнить что-нибудь о том месте, где она находилась, но натыкался на преграду из света, такого яркого, что Юта не могла даже думать.

Свет сменялся тьмой, и она решала, что, возможно, умерла и попала в какую-то другую реальность. Но потом приходила боль, и Юте начинало казаться, что она оказалась в темнице, где-то глубоко под землей. Сверху над ней находятся тонны земли и камня, которые смыкаются над головой, стискивая в смертоносных объятиях. Она пыталась вздохнуть, но у нее не получалось, она не могла даже пошевелиться. Паника охватывала ее, а затем она проваливалась во тьму – такую черную и густую, что в ней не было уже ничего, даже самой Юты.

А потом снова пришел свет. Он дробился на части, как отражение в воде, и в одном из отражений она увидела лицо. Это был ее отец. Он смотрел на нее с волнением и говорил успокаивающим голосом. Юта улыбнулась ему. Ее снова ослепил свет, и она прикрыла глаза. Интересно, почему у отца такие синие глаза? – почти безразлично подумала она. Разве у него были синие глаза?

Но вскоре это стало неважно, потому что отец держал ее в объятиях, и ей было уютно и надежно в его руках. Он укачивал ее, Юта чувствовала, будто плывет по воздуху. Она засыпала.

Отец ушел. Она не хотела, чтобы он уходил, но не смогла вымолвить ни слова. Она даже не смогла открыть глаз: веки стали тяжелыми, как будто весили тонну, и так упорно не хотели открываться, как если бы их зашили. Юта перестала бороться и уплыла в небытие.

Потом пришла мать. Она баюкала Юту. Девушка слышала, как она поет детскую считалочку, которую часто пела Юте в детстве:

Кто считает: раз, два, три –

В закатном пламени горит,

Скажет кто: четыре, пять шесть –

Хвост ящерицы должен съесть,

Посчитай: семь, восемь, девять –

Качает ветер дитя в колыбели,

Десять всему исчисляет предел –

Ты тот, кто последним остаться сумел.

Юта открыла глаза. Она была у себя в комнате, а мама сидела за столом, спиной к ней, и пела. Юта успокоилась и прикрыла глаза. Она слушала мамин голос, но постепенно стала осознавать, что что-то не так. Она не понимала смысла слов песни. Пели на незнакомом языке.

Юта собралась с силами и сбросила оцепенение. Она снова открыла глаза. Комната плыла перед ней, отчего-то все вокруг казалось одноцветным, золотисто-желтым. Юта попыталась привстать и охнула от боли.

Песня оборвалась, и девушка, сидевшая за столом спиной к ней, обернулась. Она отложила ткань и иголку, которые держала в руках, и подошла к Юте. Та смотрела на нее во все глаза.

Девушка была очень красива. У нее была гладкая кожа красивого бронзового оттенка. Это сразу бросилось Юте в глаза, потому что за всю свою жизнь она не видела такого загара. Конечно, некоторые девушки в Лиатрасе любили искусственный загар, но он был скорее коричневым, а не медно-золотым, как кожа этой девушки.

Длинные волосы, рассыпавшиеся по плечам, были заплетены в мелкие косички и тоже были необычного песочного цвета. Но больше всего Юту поразили ее глаза. Они выделялись на точеном овальном лице чистым золотом, круглые, огромные, как две монеты. В тусклом освещении комнаты казалось, они излучают собственный свет.

Лишь спустя несколько минут Юта поняла, что просто пялится на незнакомку, в то время как та со сдержанной улыбкой сидит рядом, позволяя рассматривать себя. Юта открыла рот, чтобы что-то сказать. В горло словно насыпали песка. Она откашлялась и прохрипела:

– Что случилось? Где я?

– Ты находишься здесь уже два дня, – ответила девушка мягким, но ясным голосом. – Мой муж нашел тебя в пустыне и принес сюда. Руг не хотел отпускать тебя, но тебе повезло: Корт – ругат, так что он сумел договориться. – Девушка улыбалась, глядя на Юту своими удивительными глазами.

– Да, должно быть, повезло, – слабым голосом ответила Юта.

Она не поняла ничего из сказанного девушкой, кроме того, что кто-то спас ее и принес сюда. Только вот куда – сюда?

Юта повернула голову, чтобы осмотреться. Это движение вызвало головную боль, и она подумала, что наверное ударилась головой. Когда комната перестала кружиться, Юта увидела, что находится в небольшом квадратном помещении с низким потолком.

Она лежит на кровати в углу, накрытая легким покрывалом. Посередине комнаты стоит массивный стол. Он показался Юте каменным, и девушка присмотрелась внимательнее. Может, она еще не совсем пришла в себя и ей что-то мерещится? Но табуретка, на которой до этого сидела девушка с янтарными глазами, тоже была каменной, с накинутой поверх тканью.

В стенных нишах вырублены полки, а вдоль стен стоит несколько плетеных сундуков разного размера. Юта не смогла определить, из чего они сплетены. Она обратила внимание на материал, из которого сделано почти все в комнатке: и полки, и стены с полом, и низко нависший потолок. Материал был песочного цвета, а текстура – какой-то абразивной, слегка блестящей на свету. Юта никогда не видела ничего подобного.

От напряжения голова разболелась сильнее, и Юта снова обратилась к девушке, терпеливо сидевшей возле нее.

– Скажите, где я? Мы в больнице?

– Больнице? – переспросила девушка. Она произнесла это слово как-то неуверенно, делая ударение на каждом слоге, так, будто пробовала звучание нового слова, обкатывая на языке. – Нет, мы находимся в Утегате. Меня зовут Леда, ты в моем доме.

Доме? Юта непроизвольно обежала глазами странную комнату, и снова вернулась к девушке, назвавшейся Ледой.

– Что такое Утегат? И почему я здесь?

– Ты упала с неба и чуть не погибла, но Руг пощадил тебя и вернул в мир живых, – терпеливо разъяснила Леда. Ее мягкая улыбка успокаивала, а голос баюкал. – Утегат – это поселение, где мы живем. Подземный город.

– Поселение? – Юта была в недоумении. Она решила, что снова что-то не так поняла, но голос Леды звучал уверенно и в то же время обыденно. – Но как это возможно? Кроме Лиатраса на Нибелии нет других городов…

Леда не ответила, лишь улыбалась и смотрела на Юту своими невообразимыми глазами так, как смотрят на несмышленого ребенка, еще ничего не знающего о мире.

– Главное, что ты должна сейчас знать – ты в безопасности. Хорошо? А теперь отдыхай, тебе надо набраться сил.

Юта действительно чувствовала себя очень уставшей. Она откинулась на жесткую подушку, пахнущую солнцем и сушеными травами, стараясь ни о чем не думать. Все, что сказала девушка – Леда – было таким странным, что казалось нереальным. Может, я сплю, – подумала Юта. И скоро проснусь, и все снова станет нормальным.

Но проснуться она не успела.

Выцветшая красная, в коричневую полоску, ткань, закрывавшая дверной проем, отлетела в сторону, и в комнату вошел мужчина. Он хотел что-то сказать с порога, но нашел глазами Юту и остановился. Она не знала, как реагировать на его появление, почему-то растерявшись, и тоже молчала.

Мужчина, смотревший на нее от порога, был высоким и широкоплечим. Его кожа была очень загорелой, теплого коричного оттенка. Черты лица были крупными и немного грубоватыми, с широкими скулами и хищным носом. Кожа была сухой, а тонкие губы – растрескавшимися. Волосы черные, будто припорошенные пеплом. Они свободно касались плеч, и показались Юте закрученными в тонкие жгуты. И еще его глаза. Синие, как два осколка сапфира, – такие же чистые и острые. Эти глаза были направлены на Юту, и их взгляд резал, словно ножом.

Юта замерла под этим взглядом, как мышь перед удавом. Почему-то внешность мужчины поразила ее, одновременно притягивая и заставляя инстинктивно опасаться. Юта почувствовала себя неуверенно, совсем не так, как с милой девушкой. Ей захотелось натянуть покрывало до самого подбородка, если бы это могло спрятать ее от этого взгляда. А потом полог снова качнулся, и Юта оцепенела, забыв, как дышать.

Рядом с мужчиной возник зверь. Он был просто огромным, в холке доходя мужчине до груди. Белоснежная шерсть веревками свисала с боков и живота. Массивные лапы зверя были толще, чем руки Юты, а голова была огромной, как валун, и казалась такой же твердой. У зверя был низкий лоб и очень короткие, прижатые к голове уши. А клыки были такими длинными, что не помещались у него в пасти. Он походил на гротескную помесь невообразимо огромной собаки и тигра, совмещая в себе черты и того, и другого.

Увидев девушку, зверь замер на пороге, рядом с мужчиной, и издал едва различимое ухом рычание. Оно было настолько низким, что Юта скорее почувствовала его всем телом, чем услышала. По спине побежали мурашки. Зверь смотрел на Юту желтыми кошачьими глазами. Ей показалось, что этот взгляд разумен, что пугало гораздо сильнее когтей и клыков.

Юта осмотрелась в поисках того, что могло бы оборонить ее от зверя. Но с отчаянием поняла, что ничто в этой комнатке не спасет ее от смерти, замершей напротив с оскаленной пастью. Внезапно мужчина положил руку зверю на загривок – для этого ему нужно было только протянуть ее – и заговорил:

– Тише, Утагиру, не пугай нашу гостью. Иди на свое место.

Это казалось невероятным, но зверь опустил морду к земле, словно устыдившись, и потрусил в угол, где улегся, положив огромную голову на лапы. Его длинный, обрамленный такой же белой шерстью, хвост слегка ходил из стороны в сторону, подметая пол. Юта боялась повернуться, но чувствовала, что животное наблюдает за ней.

Мужчина подошел к постели, где лежала Юта, и Леда молча встала, уступая ему место.

Пока он и Леда обменивались несколькими тихими словами, Юта позволила себе украдкой рассмотреть мужчину. Его одежда, как и у Леды, была самодельной, и состояла из легкой тканой рубашки светло-бежевого цвета и грубых тканевых же штанов. Штаны были подпоясаны витым ремешком. На ногах у мужчины были мягкие кожаные полусапоги.

Рукава рубашки были закатаны до локтей, и Юта с удивлением увидела татуировки в виде непонятных знаков на внутренней стороне его предплечий. Они начинались от запястий и ползли по рукам вверх, теряясь под рубашкой. Татуировки были красного цвета, отчего возникало ощущение, что его руки объяты языками пламени.

Мужчина неотрывно смотрел на Юту. Теперь взгляд его глаз был внимательным, он словно ощупывал ее аккуратным касанием. Было в его взгляде что-то завораживающее, словно смотришь на тихую гладь озера, спокойную на поверхности, но таящую опасные бездонные омуты в глубине.

– Здравствуй, – спокойно сказал мужчина. – Меня зовут Корт. Ты находишься в моем доме. Как твое имя?

Он говорил не так, как Леда. Его голос и слова были властными, сразу давая понять, кто хозяин этого дома. Юта постаралась перестать рассматривать мужчину и не думать о шерстяном комке из зубов и когтей, лежащем в двух шагах, и проговорила:

– Меня зовут Юта. – Собственный голос прозвучал неуверенно, так, словно она не утверждала, а задавала вопрос.

Мужчина резко сощурился. Его взгляд снова стал прожигающим, Юте показалось, что она почувствовала легкое покалывание на коже.

– Юта? – переспросил он. – У тебя очень необычное имя.

– Да. Это сокращение от Юталиэн. Мама говорила, что это имя явилось ей во сне, когда она была беременна мной, – выпалила девушка, плохо понимая, что и зачем говорит.

– Понятно…, – Корт продолжал задумчиво рассматривать ее. – Расскажи мне, Юта, как ты оказалась в пустыне? Шаттл, на котором ты летела, разбился?

Девушка молчала, и он продолжил:

– Я видел, как шаттл разбился в пустыне, в стороне от того места, где нашел тебя. Я был в горах, когда увидел отблеск в песках. – Мужчина кивнул куда-то на ее грудь. – Твой кулон отразил солнечный зайчик, следуя за которым я тебя нашел. Должно быть, он особенный. Он бережет тебя.

Юта проследила за взглядом мужчины, ее пальцы сомкнулись на подвеске. Она подняла ее к глазам, рассматривая, будто видела впервые.

Образы хлынули в голову с неудержимостью песчаной осыпи, погребающей все на своем пути. Хрупкие преграды, выстроенные памятью, оказались снесены, и Юта разом вспомнила все, что произошло. У нее из-под ног словно выбили почву, и она снова начала падать, как во время крушения шаттла.

– Ты в порядке? – раздался издалека мягкий женский голос. – Может, не стоит так на нее давить? Девочка только что вернулась из владений Руга, надо дать ей пару дней, чтобы придти в себя.

– Конечно, ты права, – ответил мужской голос. – Прости, я дам тебе отдохнуть.

Юта перестала кружиться и падать, она снова была на кровати в незнакомой комнате. На нее смотрели две пары глаз, но это не имело значения. Юта посмотрела на свою ладонь, до боли сжавшую подвеску. Она обжигала девушке руку, и Юта с силой рванула кулон от себя. По шее полоснула боль, цепочка порвалась и осталась у нее в руке.

Юта с ненавистью швырнула кулон на пол и закрыла лицо руками. Она не хотела плакать при этих людях, но слезы душили ее.

Если бы она не вернулась за проклятой подвеской, убийцы не выследили бы ее. И Бабли все еще был бы жив. Бабли…

Она не удержалась и отвернулась к стене, пряча лицо. Ее тело сотрясали беззвучные рыдания, но от этого не становилось легче. Одна мысль, как яд проникла ей в кровь, отравляя тело, убивая сердце медленной агонией, – Бабли мертв, и это случилось по ее вине.

Юта плакала до тех пор, пока у нее не осталось слез. А потом уснула зыбким тревожным сном, когда даже во сне не можешь забыть, что наяву случилось что-то ужасное, но не в состоянии вспомнить, что. Она проснулась в той же комнате, одна. Тело ломило, помимо этого оно затекло от долгого лежания на жесткой постели, но голова больше не кружилась, и Юта решила встать.

Оперевшись руками на кровать, она откинула покрывало и свесила ноги на пол. Кто-то переодел ее в длинную бесформенную хламиду, которую можно было бы принять за ночную рубашку, или наряд на Хэллоуин. Юта только надеялась, что этим кем-то была Леда.

В комнате было тепло и светло, хотя Юта нигде не видела светильников. Свет шел откуда-то сверху, но не из какого-то конкретного источника, он словно сочился отовсюду, со всего потолка. Юта опустила ноги на пол. Она поискала глазами свои ботинки, но их нигде не было. Все равно пол был теплым, так что она отложила поиск ботинок на потом и пошла босиком.

Юту мучила сильная жажда, так что она решила поискать воду. В комнатке, где она провела последние дни, ничего не было, так что она осторожно откинула полог и вышла в соседнее помещение. Юта определила это место как кухню.

В углу высокий длинный приступок, заставленный каменными мисками и чашками, ступами и круглыми горшками. На стене развешаны пучки ароматных трав, запах которых показался Юте слишком резким. В конце этого длинного стола прямо на полу приспособление из красного камня – широкая труба, вертикально проходящая через всю комнату. Сверху она уходит в потолок и расширяется книзу. В широкой части отверстие, закрытое плотно подогнанным камнем. Юта подцепила камень ногтем и открыла зев. Внутри – один из горшков. Она просунула руку и открыла крышку.

– Можешь поесть, если голодна, – раздался сзади голос.

Юта инстинктивно выдернула руку, ушибив пальцы. За ее спиной, у массивного стола, расположенного посередине кухни, стоял Корт. Она хотела извиниться за то, что без спроса шарила на кухне, но мужчина даже не смотрел на нее. Он вытряхивал содержимое плетеной корзины, которую принес с собой, на стол. Оттуда высыпались длинные коричнево-зеленые стебли, покрытые красноватой шелухой. Мужчина взял со стола миску и принялся шелушить их.

Некоторое время Юта наблюдала за ним. Похоже, ему было все равно, что она делает, так что она решила все же заглянуть внутрь горшка, крышку от которого держала в руке. Там плавала бурая смесь консистенции супа-пюре, из которой всплывали темно-зеленые комки. Пахло все это сладковато-горько, отдаленно напоминая смесь творога с тмином. Юта поморщилась и закрыла крышку.

– А можно мне воды? – неуверенно обратилась она к Корту, продолжавшему заниматься своими делами.

– Прости, но на сегодня воды не осталось. Здесь с этим тяжело. Но можешь выпить молока.

Он снял с полки кожаный бурдюк и передал Юте. Молоко пахло отвратительно, но она все равно сделала несколько глотков. После чего села на каменную табуретку на другой стороне стола, поджав под себя одну ногу.

– Мы в пустыне, да?

Корт кивнул:

– В подземном городе под названием Утегат.

Юта надолго задумалась.

– Так значит, это правда. Все эти рассказы про духов, которые матери рассказывают детям на ночь. В пустыне действительно живут люди. – Задумчиво произнесла она, говоря скорее сама с собой, чем с Кортом. Но неожиданно он ответил:

– Да, духи существуют. Более того: ты теперь одна из них.

– Но откуда здесь взялись люди?

– По преданию народ или атлурги – так называют себя люди, живущие здесь, – потомки Первых Изгоев. Буквально тех, кто первыми когда-то были изгнаны из Города-за-Стеной. Они не погибли, потому что боги пустыни сжалились над ними. Они указали им место для постройки Первого Города – Города Богов. Боги научили их добывать воду, строить подземные города, охотиться и выживать в пустыне. Спустя столетия народ распространился из Первого Города и постепенно дорога к Городу Богов была утеряна и забыта. – Голос Корта звучал размеренно, в то время как его руки механически лущили стебли и складывали в миску.

– Что?! Изгоев? Ты хочешь сказать, что все люди здесь – это те, кого изгнали из Вечного Города, Города-за-Стеной, как вы его называете?

– Конечно, нет, – улыбнулся Корт. Его улыбка была очень приятной, и удивительно шла его темному, немного грубому лицу. Юта подумала, что он, должно быть, нечасто улыбается.

– Это всего лишь предание, хотя мы и верим в него. Люди живут здесь поколениями, сейчас трудно сказать, откуда пошли атлурги. Но численность города пополняется отнюдь не за счет тех, кого выгоняют из Города-за-Стеной, если ты понимаешь, о чем я.

Неожиданно для себя Юта залилась румянцем, хотя и не была той, кого легко смутить. Она потупила взгляд в стол, коря себя за то, что задала такой глупый вопрос.

– Ну а изгои, как правило, погибают, – как ни в чем не бывало продолжал Корт. К счастью, он ничего не заметил. – Но если кому-то удается пройти через пустыню и найти город, его принимают, как человека, которому оставил жизнь Бог Пустыни – Руг. Это самый свирепый и жестокий из наших богов, но и самый почитаемый.

Юта вспомнила, как Леда говорила что-то про Руга. «Мой муж нашел тебя в пустыне и принес сюда. Руг не хотел отпускать тебя, но тебе повезло: Корт – ругат, так что он сумел договориться», – кажется, так она сказала.

– А кто такой ругат? – спросила она.

– Ну, все. Моя очередь задавать вопросы.

«А он не очень-то вежлив», – подумала Юта, опешив.

– Не скажешь, почему ты выкинула его после того, как я сказал, что он спас тебе жизнь?

Корт вытянул над столом руку, а когда раскрыл ладонь, с его пальцев свисала цепочка, на конце которой раскачивался ее кулон.

«Какого черта он делает?!», – в гневе подумала Юта. Подвеска стала для нее напоминанием обо всем самом ужасном, что с ней случилось. Когда-то дорогая сердцу вещь превратилась в символ боли и потерь.

– Пусть так. Он мне не нужен, – зло ответила она.

– Я так не думаю, – парировал Корт. – Нравится он тебе или нет, хочешь ты того или нет, но он оберегает тебя. Думаю, эта вещь тебе еще пригодится. Так что я починил цепочку, на тот случай, если ты захочешь его надеть.

Юта вспыхнула. Похоже, этот человек никого не слушает и делает только то, что сам считает нужным. Качества, в которых постоянно винил ее Бабли, и которые Юта считала необходимыми для журналиста, в другом человеке оказались не очень приятными.