Текст книги "Звезда Нибелии (СИ)"

Автор книги: Ива Арлейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 9. Забытая богиня

Ночь выдалась на удивление жаркая. Юта лежала без сна в новом «доме», который ей выделил Утегатол, и смотрела в потолок. Сегодня весь день, как и вчера и позавчера она работала в поле, где выращивают ропс – основную растительную пищу атлургов. Леда учила ее рыхлить и увлажнять землю у стволов растений, обрабатывать их, находить и удалять больные и собирать зрелые.

С непривычки у Юты болела спина, а на ладонях появились болезненные мозоли от каменной тяпки. Но все равно это было лучше, чем слоняться по Утегату без дела. Полностью сосредоточившись на новой и незнакомой деятельности, Юта умудрялась почти ни о чем не думать, погрузив свой разум и чувства под стеклянный колпак, отгородившись от мучительных воспоминаний и мыслей.

После Утегатола прошло десять дней. Канг выделил ей отдельную «пещеру», как Юта называла про себя лурды – песчаные дома атлургов. Она находится в той же части Утегата, что и дом Корта и Леды, в нескольких поворотах коридора от них. Раньше дом принадлежал одинокому старику, но он недавно умер, и его отдали Юте.

В доме было всего две комнаты – маленькая кухонька со столом и «солнечной печью», – каменной трубой, какую она видела в доме Леды. И такая же крошечная спальня, в которой из мебели был песчаный приступок в углу, да пара дырявых плетеных корзин, оставшихся от старика.

Первые несколько дней после переезда Леда помогала ей обустраиваться: обзаводиться кухонной и прочей утварью, пользоваться солнечной печью, а также, не плутая пол дня, находить дорогу до полей, пастбищ, где разводят коз, и других необходимых в жизни атлурга мест.

Юта была благодарна девушке за помощь и заботу. Леда была добра и внимательна к ней, но Юта все равно продолжала чувствовать отчуждение. Возможно, причиной было то, что Леда – атлург, и у них с Ютой было слишком мало общего. Она чувствовала себя гораздо ближе к Корту, несмотря на его своенравие и некоторую холодность.

После переезда он почти не появлялся. Леда не говорила о том, где он, а Юта не спрашивала. В конце концов, то, что он ее спас, еще не значит, что теперь он должен заботиться о ней. Канг разрешил Юте остаться и жить среди атлургов, а значит, ей самой надо налаживать здесь жизнь.

Юта повернулась на бок, и у нее перед взором без спроса появились синие глаза. Они смотрели на нее так, как в первый раз – с отчужденным любопытством, холодно и пронзительно, острым лезвием проникая прямо под кожу.

Юта вздрогнула. Несмотря на ужасную жару, по телу пробежала волна холода. Она села в постели, прислушиваясь. В коридоре что-то происходило – она слышала голоса и топот ног. Не раздумывая, она натянула суконные штаны и кофту с короткими рукавами – все это были старые вещи Леды, и босиком выбежала на улицу.

Юта пошла на шум. По дороге ей встретилось еще несколько человек, они переговаривались в пол голоса, никто не знал, что происходит. Минув несколько поворотов, они вышли в очередной коридор.

Здесь скопилось порядочно народу. Многие были одеты так же легко, как и Юта – они так же, как и она, только что вылезли из своих постелей. Осветительные окошки были все еще прикрыты, и в коридоре царил полумрак. Юта протиснулась между спинами высоких атлургов, и увидела то, на что все смотрели.

Это был Канг. Турраг лежал на песчаном полу, его глаза были открыты и смотрели куда-то в потолок, мимо голов людей. Рот приоткрыт, одна рука неестественно вывернута. На лице Канга застыло недоуменное выражение, смешанное с обидой. Как у ребенка, когда ему говорят, что пора уходить с детской площадки. Так, словно Канг продолжал безмолвно вопрошать: «Что происходит? Как? За что?».

Кто-то приоткрыл одно из окошек, и тело Туррага осветил яркий луч. В полутьме оно засияло так же, как когда он выступал перед атлургами с помоста. В солнечном луче куском слюды блеснула рукоять кинжала, торчащего из груди Канга. Юта увидела темную кровь, бурым пятном расползающуюся из-под тела Туррага. Она тут же впитывалась в песок, оставляя вокруг Канга темный ореол.

В мозгу тут же вспыхнул образ мэра Гованса, сползающего по черному крылу автомобиля. И темно-бардовое пятно, вытекающее из-за двери. Этот образ моментально потянул за собой другие – те, которые Юта так старательно пыталась упрятать в самые дальние уголки памяти.

Она как пьяная отшатнулась от тела, прижимая ко рту руку, и тяжело привалилась к стене. Потребовалось время, прежде чем Юта поняла, где находится. Ее грудь тяжело поднималась и опускалась, по вискам стекали капли пота.

Кое-как ей удалось взять себя в руки. Юта не чувствовала в себе сил возвращаться домой, так что она просто стояла, облокотившись о стену и наблюдала за атлургами. Тела она больше не видела за спинами людей.

Атлурги были на удивление спокойны. Никто не кричал и не плакал. Они по одному проходили к телу Канга, чтобы своими глазами удостовериться в том, что произошло. А затем отходили в сторону, уступая место вновь подошедшим. Это было похоже на какой-то ритуал, и на мгновение Юте показалось, что она увидит здесь весь город, молча сменяющий друг друга на этом странном посту.

Атлурги переговаривались в пол голоса, медленно перемещаясь с места на место. Будто весь коридор вальсировал в такт какой-то, слышимой только им, музыке. Выхваченные солнечным лучом, зловеще красным светились татуировки на внутренней стороне предплечий. Такие же, как она увидела на руках Корта в первый день.

На лицах большинства атлургов не было ни удивления, ни скорби. Они оставались спокойны и бесстрастны, и Юта подумала о том, что за века солнца и жар пустыни высушили их эмоции досуха, оставив на их месте только легкие контуры.

Через некоторое время, сочившееся словно кровь сквозь песок, к телу Канга скользнул силуэт женщины. Она опустилась на колени рядом с ним, и Юта услышала тихий плач. Женщина не кричала, не причитала и не рыдала в голос. Она вела себя достойно и непоколебимо даже в час величайшей скорби.

Юта со стороны наблюдала за атлургами, переводя взгляд с одного лица на другое, от одних глаз цвета раскаленного песка – к другим. Она запоминала, анализировала и делала выводы. Так, словно собиралась набрать статью о смерти Канга по возвращению домой. Она больше не была журналистом, и уже никогда не станет, но, надо полагать, старые привычки умирают неохотно.

А потом она увидела среди атлургов Корта. Он стоял прямо возле тела Канга, глядя на него сверху вниз. Рядом с Кортом, держа его под руку, была Леда. Всегда спокойная и невозмутимая, сейчас она выглядела взволнованной. Юта заметила, как по ее лицу промелькнула тень сильного удивления, но это выражение тут же исчезло, когда она взяла себя в руки. Леда переговаривалась с мужчиной, стоящим рядом с ней. Корт молчал.

По всей видимости, эта новость тоже застала его в постели – на мужчине были грубые серые штаны, завязанные тесемками. А на плечи была накинута кофта-безрукавка. Она была расстегнута, открывая грудь и часть живота. Солнечный луч, освещавший тело Туррага, частично попадал на Корта. Юта невольно скользнула глазами по его широкой груди и плоскому животу. На темной коже серебрились полумесяцы шрамов. Юта отвела взгляд, но мужчина уже заметил ее.

Он обернулся к Леде и быстро шепнул что-то на ухо. А затем зашагал по направлению к Юте. Подойдя к девушке, Корт встал рядом. Он не смотрел на нее, взгляды обоих были прикованы к телу на полу.

– Что теперь будет? Вы выберете нового Канга? – тихонько спросила Юта.

– Канга не выбирают, – ответил Корт. Его брови были нахмурены, а руки скрещены на груди. Голос был спокоен, но в нем чувствовалось напряжение. – Им становится сильнейший. Тот, за кем идут люди, кому доверяют и кого уважают. Кто сможет доказать свою состоятельность, как вождя, а также устранить всех соперников…

Он замолчал, думая о чем-то своем, а Юта уставилась на убитого Канга. Она совсем недавно жила среди атлургов, и еще плохо знала их. Кроме того, что эти люди снова и снова поражали ее. И часто она не могла решить, в хорошем ли смысле, или плохом.

Атлурги были решительны и бесстрастны. А их холодная рассудительность порой граничила с жестокостью. Выше всего эти люди ценили железную волю и силу духа, безоговорочно ставя выживание Утегата выше своих жизней. Как, видимо, и жизней других. Они были не похожи на расслабленных и избалованных жителей Лиатраса. Ежедневная борьба за жизнь выхолощила из них все лишнее, все, что не имело прямого отношения к выживанию. Это включало в себя любые проявления слабости, страха и неуверенности. Но, как полагала Юта, и часть человечности, по крайней мере в том смысле, в котором она привыкла ее понимать.

Погрузившись в размышления, Юта не замечала ничего вокруг. Но когда она подняла глаза, то обнаружила не себе взгляд одного из атлургов. Он стоял над телом Канга, вокруг него волновались и сменялись люди, но мужчина пристально смотрел только не нее. Юта не отвела взгляда, она принялась рассматривать мужчину так же, как он рассматривал ее.

Он был молод, даже юн, у него были длинные волосы, заплетенные в три косы, спускающиеся по спине. Лицо юноши было чистым и открытым, а глаза – настолько светлыми, что радужка почти сливалась с белком глаз. Юта обратила внимание, что он одет не так, как прочие атлурги. На мужчине надето что-то наподобие длинного халата, полностью закрывающего руки, светло-песочного цвета, очень подходящего к его глазам. Только ворот, отвороты рукавов и подол халата были темно бордовыми, цвета крови, пропитавшей пол.

Мужчина всматривался в ее лицо, словно пытался что-то понять. В его взгляде не было ни враждебности, ни угрозы, скорее сдержанное любопытство. А потом перед ним возник другой атлург, закрыв мужчину от Юты, так что она перестала его видеть.

Отвлекшись, Юта потеряла Корта из виду. А когда вновь нашла, он стоял в стороне, спиной к ней, переговариваясь с каким-то мужчиной.

– Странно, что Гвирн до сих пор не объявился, – донесся до нее голос Корта.

Она не хотела подслушивать, но журналистский инстинкт быстро взял верх. Она не могла сопротивляться врожденному любопытству, в конце концов это была та черта ее характера, которая сделала ее той, кто она есть.

– Причины этого может быть только две, – отвечал Корту мужчина, которого Юта видела впервые. – Или ему до сих пор не сообщили…

– Или он и так знает, что происходит.

– Ты должен обратиться к народу, Корт. Завтра же. Сделай заявление, это покажет твои притязания на власть.

Тихий разговор неожиданно поглотили встревоженные восклицания. Это были первые громкие звуки за то время, что Юта находилась здесь. Люди вокруг нее заволновались, они быстро освобождали проход кому-то, кого она не видела.

Юта протиснулась вперед, и тут же пожалела об этом. По проходу, быстро очищающемуся от атлургов, низко опустив голову к земле, шел огромных размеров зверь. Сомнений быть не могло, это же чудовище Юта видела в доме у Корта.

В полутьме казалось, что белоснежная шерсть животного светится. Она была настолько длинной, что почти подметала пол. Короткие уши стояли торчком, ловя разговоры людей. Ни на кого не глядя, зверь целенаправленно шел вперед, без труда расчищая себе дорогу.

– Что за напасть! Где Корт? – закричал один мужчина, расталкивая атлургов и выходя вперед. – Чтоб ему всю жизнь чистить песок с проходов. – Закончил он в пол голоса, словно бросал страшное проклятье.

Не обращавший внимание на людей зверь неожиданно поднял голову. Он навострил уши и остановился. Мужчина, звавший Корта, замер, потому что животное смотрело прямо на него. Стоя на четырех лапах зверь доходил ему до груди, а встань он на задние лапы – и был бы ростом с полтора человека.

Наконец, кто-то позвал Корта, и он вышел из-за спин атлургов.

– Зачем ты привел своего саграла? – злобно спросил мужчина. Он указывал на животное рукой.

Утагиру не двигался, но из его пасти, не закрывавшейся до конца из-за огромных клыков, вырвался едва слышный звук. Юта уже слышала его раньше. Он был почти неуловим для человеческого уха, проникая прямо в кости. В своей жизни она не слышала ничего более жуткого.

Мужчина дернулся, вжимаясь в стену. Руку он убрал подальше от зверя. Да и самому ему видно не терпелось убраться подальше. На лице Корта заиграла чуть заметная усмешка. Он вышел вперед, поднимая руку раскрытой ладонью вперед, чтобы успокоить животное.

– Я не приводил. Он пришел на запах крови, – ответил Корт, и по рядам атлургов прошел вздох.

Корт подошел к Утагиру и привычным жестом, который Юта уже видела раньше, положил руку зверю на загривок. Утагиру опустил голову и довольно высунул из пасти язык.

– Что ты здесь делаешь, приятель? Это собрание не для тебя, – тихонько проговорил Корт, обращаясь к зверю.

– Я уведу его домой, – это была Леда, появившаяся откуда-то сбоку.

Мужчина кивнул и убрал руку.

– Пойдем домой, давай, надо уходить.

Утагиру с явной неохотой развернулся и, бросив на Корта печальный взгляд, потрусил рядом с Ледой.

Минуя Юту, он вдруг остановился и поднял на нее свою огромную голову. Девушка забыла, как дышать. Этот разумный взгляд желтых кошачьих глаз вызывал у нее дрожь. Несколько секунд, растянувшихся для Юты на часы, он просто смотрел на нее, а потом его длинный белый хвост дернулся из стороны в сторону. Одарив Юту напоследок улыбкой-оскалом своей жуткой пасти, Утагиру последовал за Ледой.

Юта была ошеломлена и просто приросла к месту, пока ее не привел в чувства взгляд синих глаз. Если бы Юта могла допустить такое, она бы сказала, что он был озадачен.

Юта стояла в коридоре, в котором убили Туррага до тех пор, пока несколько человек не принесли носилки. Тело Канга аккуратно погрузили на них и унесли. Атлурги потихоньку расходились. Настало утро.

Все это время Корт находился рядом с ней, хоть они почти и не разговаривали. Юта гадала, почему он не уходит, хотя наверняка у него есть дела и поважнее, чем караулить изгоя. Боялся ли он, как она отреагирует на смерть Канга? Как отреагируют атлурги на ее присутствие? Или он находился здесь совсем по другой причине, вовсе не связанной с ней?

Леда ушла еще с полчаса назад. Они с Кортом тоже не говорили, и Юта гадала об их отношениях. Были ли Корт и Леда настолько близки, знали друг друга так хорошо, что не нуждались в словах? Или же наоборот, их отношения были настолько свободными, что они жили каждый своей жизнью, не считая нужным оповещать о своих действиях другого? На эти вопросы у Юты не было ответов, как и на многие другие.

Когда толпа, запрудившая коридор, немного поредела, Юта снова увидела юношу, который рассматривал ее раньше. Он помогал уложить тело Туррага на носилки, но не последовал за ним, когда атлурги его унесли. Вместо этого он повернулся, и найдя глазами Юту, направился прямо к ней.

Юта стояла на месте, с легким волнением ожидая, что произойдет дальше. Она поискала глазами Корта. Он разговаривал с кем-то, обхватив себя руками. В скудном освещении его кожа казалась еще темнее – цвета горького шоколада, а глаза блестели, словно два осколка стекла.

Юноша подошел достаточно близко, чтобы заговорить:

– Здравствуй, Юталиэн, девушка, пришедшая с неба. Меня зовут Арагон, я здешний гурнас. «Говорящий с богами», – тут же пояснил он, спохватившись, что Юта не знает местных обычаев и названий.

Она понимающе кивнула, хотя смутно представляла, кто находится перед ней. Ее спас Корт, словно из ниоткуда возникший рядом. «Жрец» – быстро шепнул он ей на ухо.

Юта снова кивнула, уже более уверенно, хотя по-прежнему не могла взять в толк, зачем бы жрецу атлургов понадобилось говорить с ней.

– Для Утегата настают скорбные времена. Смерть Туррага, объединявшего народ, может принести новое немирье. Мне жаль, что ты оказалась среди нас в такое тяжелое и смутное время.

Юта молчала, не зная, что на это сказать. Она не понимала, к чему он ведет и понятия не имела, как следует разговаривать со жрецом.

– Смутное время настало отнюдь не сегодня, – ответил за нее Корт, вставший за ее правым плечом. – Смерть Канга тому подтверждение. Его убийство – лишь симптом, но не причина болезни.

Арагон внимательно выслушал Корта, слегка наклонив голову на бок. Юта подумала о том, с какой легкостью, обычно присущей лишь людям, облаченным властью, Корт говорит со всеми – от жреца богов до самого Канга.

– Ты как всегда зришь то, что сокрыто от других, Корт, носящий метку бога смерти. Боги всегда общались с тобой без посредников, открывая свою волю.

Кажется, это замечание позабавило Корта. Он усмехнулся:

– Если бы это было так, я был бы гурнасом. Тебе не кажется, вестник[1]?

Арагон не улыбнулся в ответ, он пристально посмотрел на Корта тем же взглядом, каким раньше рассматривал Юту.

– Думаю, ты не стал им, потому что тебе предназначена иная судьба, ругат. Но я здесь не для того, чтобы обсуждать волю богов. – Жрец снова обратился к Юте. – Я хотел поприветствовать тебя в поселении, Юталиэн, и сказать, что в любую минуту сомнений и душевных терзаний ты можешь найти меня в Зале Свитков. Думаю, что смогу разрешить некоторые из твоих вопросов, которых, я уверен, у тебя скопилось немало.

– Спасибо, – ответила Юта, не зная, что еще сказать.

То, что кто-то предложил ей помощь, слегка ошарашило ее. Не то чтобы никто в Утегате не помогал ей – это было не так. Она долго жила у Корта с Ледой, они выхаживали ее и терпеливо ждали, пока она встанет на ноги. Потом Леда помогала обустраиваться в новом доме и учила премудростям жизни в подземном городе.

Но это было другое. До сих пор никто не предлагал ей поговорить по душам и ответить на ее вопросы, которых, чем дольше она жила в Утегате, тем становилось больше.

Гурнас легко склонил голову, прощаясь, и последовал по коридору за процессией, уносившей тело Канга. Полы его халата развевались за спиной, как крылья птицы, пока полностью не слились со стенами коридора. Только бордовые полосы на рукавах и подоле продолжали выделяться на фоне стен, будто измазавшая их кровь.

Корт задумчиво смотрел в спину гурнаса, одной рукой потирая подбородок.

– Ты удостоилась редкой чести, – наконец, произнес он.

– Правда? – удивилась Юта. – Я подумала, что гурнас предлагает помощь всем, кто в ней нуждается. Разве нет?

Корт мотнул головой, черные волосы рассыпались по плечам.

– Это не совсем так. Он действительно помогает тем, кто к нему обращается. Но он почти не выходит из Зала Свитков, проводя все свое время за общением с богами. Он редко снисходит до нас, обычных смертных. И уж тем более никогда не подходит вот так к незнакомому человеку, только для того, чтобы предложить то, о чем его не просили. Хотел бы я знать, в чем причина.

Внезапно Корт повернулся к Юте, впервые за долгое время посмотрев ей прямо в лицо.

– Не слишком ли много вокруг тебя тайн, Юталиэн, девушка, пришедшая с неба?

Его глаза блеснули сталью, всегда прячущейся в бездонной синеве.

– Я …, – начала Юта, но Корт уже отвернулся.

– Пошли, нам обоим надо отдохнуть после бессонной ночи. Я отведу тебя домой.

И он зашагал по коридору в сторону, противоположную той, куда унесли Канга. Юте ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

«А как насчет твоих тайн?» – хотела спросить она, но промолчала. В конце концов, человек, хранящий секреты, должен уметь уважать чужие тайны.

***

Леда шла по улицам окружными путями: она не хотела встретить кого-то из людей Гвирна. Казалось, этой ночью весь город не спит. Весть о кончине Канга облетела Утегат из конца в конец. Люди поднимались с постелей, выходили из домов, чтобы узнать, что случилось. Леда оставила Корта уже под утро, незаметно ускользнув темными коридорами.

Впереди замаячила группа людей. С такого расстояния Леда не могла разглядеть, кто это, но на всякий случай решила не рисковать. Она быстро завернула в боковой проход и влетела прямо в человека, спешившего навстречу.

– Простите, – выпалила она, пряча лицо за капюшоном хилта.

– Леда?

– Уги?! Слава Ругу! Я искала тебя.

Уги осмотрелся по сторонам и быстро отвел ее в темный закуток.

– Что происходит? Это просто какое-то сумасшествие. Гадрим сказал, что Турраг мертв, он видел тело.

– Это правда, – ответила Леда. – Я только что оттуда.

– Но… я ничего не понимаю. Разве мы не решили, что сделаем это на празднике Куду? До него еще четыре дня. Пойдем, я должен увидеть все сам.

Уги дернулся в сторону собиравшейся группы людей, но Леда быстро схватила его за локоть.

– Тебе туда нельзя. Там Корт. Нам лучше не показываться ему на глаза, пока не выясним, что случилось.

Уги остановился, он выглядел взволнованным и уставшим.

– Ты права. Надо найти Дара. Не понимаю, почему он вдруг решил действовать не по плану?

Они двинулись по улице в сторону лурда, где жил Дар. Какое-то время шли молча. Потом заговорила Леда:

– Возможно, мы совершили ошибку, доверив это ему. У него могли просто сдать нервы. Представь: неделями хранить такой секрет, готовиться втайне ото всех, день за днем ожидая того, что должен сделать. Это было бы непросто ни для кого из нас.

– А Дар молод и к тому же вспыльчив, – закончил за нее Уги. – Наверное, ты права – мы взвалили на него слишком много.

Подойдя ко входу в дом Дара, Уги с Ледой переглянулись, а затем уверенно вошли внутрь.

Они оказались на просторной кухне, устроенной так же, как и все остальные кухни в домах атлургов. Но в отличие от прочих домов, здесь царил жуткий беспорядок. Емкости для готовки были перевернуты и валялись на полу. Одна из них разбилась, осколки разлетелись по всему полу, смешавшись с пролитой ёккой*. Корзина с ропсом была перевернута вверх дном, как будто ее в гневе пнули ногой.

Из-за массивного каменного стола раздался приглушенный звук. Уги отстранил Леду и на цыпочках двинулся вперед. Леда последовала за ним, обходя стол по кругу. Первым, что бросилось им в глаза – был кинжал-аслур, валяющийся на полу. А следующим они увидели Дара.

Он сидел на полу на корточках, вжавшись спиной в стену. Лицо юноша уткнул в сложенные на коленях руки. Его одежда была неопрятна, а растрепанные волосы упали вниз и золотой бахромой закрывали лицо. Он бормотал что-то так тихо, что невозможно было разобрать.

Уги подошел ближе. Кажется, Дар не заметил их прихода или же просто не обращал внимания. Леда присела на корточки рядом с ним и едва заметно коснулась руки. Юноша вздрогнул и поднял голову. В его больших глазах отразилось недоумение и боль, смешанная с отчаянием. Он смотрел на Леду, но в то же время как будто сквозь нее. Девушка не была уверена, видит ли он ее.

А потом он отчетливо произнес, обращаясь, однако, скорее к пространству перед собой, чем к людям:

– Это должен был быть я. На его месте должен был быть я.

Леда с отчаянием посмотрела на Уги, но он был растерян так же, как и она. Похоже, они действительно совершили ошибку, взвалив это на Дара. Он был еще слишком молод, не говоря о том, что ему не приходилось убивать. Видимо, случившееся сломило его.

Леда осторожно, словно дикого зверя, погладила юношу по руке. И сказала голосом таким мягким и в то же время убедительным, на какой была способна лишь она.

– Нет, не должен. Турраг должен был умереть. Это произошло бы так или иначе, раньше или позже.

Дар неожиданно вскинулся, глядя прямо на нее. Он прекрасно понимал, что происходит, и кто перед ним.

– Я говорю не о Канге, а об убийце, – гневно произнес он. – На его месте должен был быть я.

– Что?! Ты хочешь сказать…

– Не я убил Канга. Это не мой кинжал пронзил его сердце, не его лезвие обагрилось кровью Туррага. – На последних словах его голос изломался, и Дар вновь обессиленно уткнул лицо в руки.

Леда и Уги одновременно посмотрели на кинжал-аслур, валяющийся рядом. Он был чистым, ни следа крови.

Они посидели с Даром еще немного, прекрасно понимая, что ничем не могут помочь. Леда пыталась его успокоить, думая о том, что, наверное, все сложилось к лучшему. В конце концов боги никогда не ошибаются. Они мудры и знают обо всем, что творится в человеческих душах. В своей мудрости они не пожелали, чтобы Дар становился убийцей, и отвели его руку.

Плохо лишь, что теперь никто не мог сказать, что будет. Возможность смуты и распрей оказалась близка, как никогда. Кровопролитие может начаться в любой момент, и тогда милость богов окажется напрасной – Дару все равно придется взяться за кинжал.

Спустя примерно пол часа они вышли в удивительно тихий коридор, оставив Дара на том же месте, где нашли.

– Вот это да…, – подавленно заговорил Уги, привалившись к стене. – Мы думали, он мучается из-за того, что убил Канга ….

– А он мучается от того, что не убивал, – договорила Леда.

Она сжала кулаки и тряхнула головой.

– Раз Дар к этому непричастен, то мы прекрасно знаем, кто сделал это. Гвирн опередил нас, он первым сделал ход. И теперь мы должны понять, как обернуть все в нашу пользу. А не то…

– Да, – ответил Уги.

Он выглядел уставшим и подавленным. Плечи были опущены, как будто у него не было сил держать их прямо, а под глазами пролегли круги. Оторвавшись от стены, он побрел по коридору. И только его тень, такая же сгорбленная и измученная, следовала за ним.

***

Юта в одиночестве гуляла по городу. После убийства Туррага привычный уклад жизни атлургов оказался нарушен. В эти дни никто не работал и никому не было до нее дела. Весь город стоял на ушах, взбаламученный убийством Канга. Люди собирались вместе, обсуждая произошедшее и что теперь будет. Зал Кутх гудел, как пчелиный улей. Казалось, в эти дни никто не спит и не сидит дома. Весь город вывалил на улицы, атлурги обсуждали политику вперемежку с волей богов, что для них, похоже, было одним и тем же.

Уже несколько дней Юта не видела ни Леду, ни Корта. Про нее как будто забыли, предоставив самой себе и непрошеным мыслям, ночными ворами прокрадывавшимся в голову в обход всех преград и заслонов, которые она пыталась установить.

Везде было одно и тоже. Куда бы она ни шла, везде ее преследовала смерть, снова и снова. Но в отличии от Лиатраса, где она была замешана в самую гущу событий, здесь она оставалась в стороне, на самой дальней и пыльной обочине происходящего. По крайней мере, здесь ей было не в чем себя винить и наверное это было к лучшему – что она не имела к происходящему никакого отношения. Так она начинала думать, что причина вовсе и не в ней. Люди умирают. Так происходит везде и всегда. Кто-то борется за власть, кто-то преступает черту, и кто-то страдает. Простой порядок вещей, на который никто не в силах повлиять.

Юта не вдавалась в подробности происходящего, на этот раз предпочитая оставаться в неведении, но кажется, Корт был замешан в этом. Она слышала, как люди на улицах и за завесами пологов произносили его имя. Кажется, Корт был вовлечен в политическую игру. Кажется, некоторые атлурги хотели, чтобы он возглавил народ.

Юта минула еще один поворот коридора. Теперь она точно заблудилась и не имела ни малейшего представления, где находится. Скорее всего, перед ней была одна из дальних частей Утегата. Здесь было безлюдно и очень тихо. Юта была рада оказаться подальше от волнующейся толпы. Она с интересом разглядывала новую для себя часть города, пока перед ней не вырос широкий дверной проем.

Юта остановилась в нерешительности. Размеры входа не соответствовали обычным домам атлургов, к тому же он не был завешан пологом. Юта подошла ближе и заглянула внутрь. От увиденного у нее перехватило дыхание. Полностью завороженная, Юта, не задумываясь шагнула внутрь.

Перед ее взором открылся зал. Он был невообразимо огромен, намного больше Зала Кутх. Переливающийся и блестящий под лучами солнца потолок уходил ввысь, а все пространство зала занимали стеллажи. Они были вырублены из массива песка. Словно деревья или диковинные лианы они вырастали прямо из пола и подпирали собой высокий свод потолка. Они тянулись вдаль насколько хватало глаз, создавая между собой прямые узкие коридоры.

Внутри стеллажей, так же, из единого песчаного монолита, были вырублены полки, на которых были разложены всевозможного размера пергаменты. «Я оказалась в Зале Свитков», – поняла Юта.

Она пошла по проходу между стеллажами, ведя пальцами вдоль одной из полок. Все, что она видела вокруг себя – был нескончаемый лес стеллажей. Все было серебристо желтым с примесью цвета слоновой кости – цвета старой, выцветшей бумаги. А когда она смотрела вверх, то колонны стеллажей почти смыкались у нее над головой, словно небоскребы Лиатраса, упирающиеся в полиуретановые навесы.

Она чуть заметно улыбнулась. В этом месте Юта почувствовала себя небывало свободно и легко. Было ли дело в том, что низкий потолок не давил на голову тяжелой крышкой гроба, или же в том, как в неподвижном воздухе в полном безмолвии кружили пылинки. Или в каком-то тихом чувстве благоговения, готовом подхватить и унести тебя, будто ты оказался в древней сокровищнице или величественном храме, хотя Юта никогда не бывала в храмах – в Лиатрасе не было религии.

Она остановилась и взяла с полки один из свитков. Аккуратно, боясь разрушитьхрупкий пергамент, Юта развернула его, и у нее перед глазами ожили символы незнакомого языка. Они закручивались водоворотами, как небо перед бурей, сталкивались и переплетались, танцуя на пергаментной странице. Они крались, как пантеры и ползли, как змеи, а потом вдруг восставали и взрывались каскадом черных искр.

Юта не понимала ни слова, но этот язык был прекрасен. Его символы снова показались ей очень знакомыми, вот только она никак не могла вспомнить, откуда. Впервые она увидела их, огненными жгутами оплетающими предплечья Корта. На этом языке была высечена надпись «Утегат те атрасс» – «Город – бессмертен», горящая над Залом Кутх. Но почему эти символы…

– Я рад, что ты нашла дорогу сюда, Юталиэн.

Юта не слышала, как человек подошел к ней сзади, но она узнала этот голос.

– Пожалуйста, зовите меня «Юта»…, вестник, – попросила она гурнаса, смотрящего на нее с мягким блеском в глазах.

– Тогда и ты зови меня по имени, Арагоном, – отозвался жрец. – Я бы не хотел, чтобы между нами стояли какие-то формальности.

Юта кивнула.

– Итак, что привело тебя сюда? Ты хочешь о чем-то поговорить?

Юта могла бы ответить, что набрела на Зал Свитков случайно, что она вообще не собиралась сюда приходить, но вместо этого она спросила:

– Что это за язык?

– Это древний язык «наури», на нем говорили Первые Изгои. Большая часть этих свитков написана не нем.

Юта посмотрела на пергамент, который держала в руке.

– Вы можете рассказать мне про ваших богов, таких, как Руг?

– Руг – самый сильный и почитаемый из наших богов, – охотно ответил Арагон. – Он – бог пустыни и бог смерти. Руг может оставить жизнь, но так же легко может забрать ее. Он свиреп и жесток, но справедлив. Без его покровительства мы не смогли бы жить в пустыне. Хотя иногда он требует жертв, как произошло недавно. Еще есть Куду – полная его противоположность. Это бог воды, дарующий жизнь. Он милостив и щедр. Он дает, ничего не прося взамен.