Текст книги "Матрица террора"
Автор книги: Исаму Фукуи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
– Так, значит, ты примкнул к бунтовщикам, чтобы разделаться со мной? – спросил Эдвард.
Юмаши смерил его холодным взглядом.
– Нет, Эдвард, – Юмаши качнул головой. – Я знаю, что именно ты хочешь от меня услышать, но, увы, ты этого не услышишь. Полагаю, ты был бы польщен, скажи я, что из–за тебя вступил в ряды бунтовщиков, потому что считаю, будто ты представляешь для них серьезную угрозу.
– А ты так не считаешь? – прошипел Эдвард, его ужас перед Юмаши уступил место ненависти и злобе.
– Ты совершенно прав: я так не считаю, – усмехнулся Юмаши. – Я не собираюсь устранять угрозу, я пришел лишь для того, чтобы расплатиться с долгами. Ты очень обидел меня, Эдвард, в тот день, когда мы с тобой расстались. Тогда ты совершил огромную ошибку, и ты совершил ее вновь, когда, воспользовавшись знаниями, которые я тебе дал, начал убивать детей ради достижения своих эгоистичных целей.
Юмаши оторвался от ящика, возле которого стоял, и положил руку на рукоятку меча.
– Я здесь не для того, чтобы убивать тебя, Эдвард; по крайней мере не сейчас, – Юмаши сделал шаг вперед.
– Неужели? – удивился Эдвард, делая шаг назад. – Ты сказал, что не считаешь, будто я представляю серьезную угрозу. Ну так я тебе сейчас покажу, как сильно ты ошибаешься.
Эдвард схватил лежавший на столе пистолет и направил его на Юмаши. Тот остановился и внимательно взглянул на своего бывшего ученика.
– Прежде чем ты умрешь, – спокойно произнес Юмаши, – я хочу унизить тебя.
И в ту же секунду он сделал неожиданный бросок влево; Эдвард дернулся и инстинктивно нажал на курок, раздался выстрел, пуля ушла в пол в том месте, где только что стоял Юмаши. Но Юмаши, словно бесплотное привидение, уже успел скрыться за грудой сваленных возле стены ящиков.
– Снова прячешься от меня? – захохотал Эдвард.
– Когда противник слишком агрессивен, лучший способ нападения – разумное уклонение, – ответил Юмаши, повторив один из своих старых афоризмов.
– Твои глупые рассуждения не спасут тебя от пуль, Юмаши! – крикнул Эдвард, сделал кувырок вперед, приземлился на одно колено и навел пистолет на ящики, за которыми мгновение назад прятался Юмаши.
– Никогда не целься в невидимого противника, подожди, пока он проявит себя, – теперь голос Юмаши раздался намного правее того места, где стоял Эдвард.
Он чертыхнулся и повернул пистолет в ту сторону, откуда шел голос. Он не слышал шагов, но видел мокрые следы на полу, которые вели к тому месту, где стоял его рабочий стол. Наблюдательность Эдварда не укрылась от его бывшего наставника, Юмаши выскочил из–за стола и, проделав тот же маневр, что секунду назад проделал сам Эдвард, перекувырнулся через голову и исчез за грудой ящиков. Эдвард выстрелил, но, как и следовало ожидать, промахнулся.
– Ну–ну, давай, но ты не сможешь кувыркаться вечно, – с натужным смехом выкрикнул Эдвард, – все равно я достану тебя.
На этот раз ответ Юмаши был несколько иным. Нож для разрезания бумаг, который начальник Детской Полиции опрометчиво оставил на своем рабочем столе, со свистом пронесся по воздуху и вонзился Эдварду в правое плечо. Секунду Эдвард, не веря собственным глазам, пялился на торчавшую у него из плеча рукоятку ножа, затем взвыл от боли и злобы, выдернул из плеча нож и отшвырнул в сторону.
– Ничто не ранит так сильно, как собственное оружие, – насмешливо заметил Юмаши.
Эдвард оторвал полоску ткани от подола рубашки и наскоро забинтовал рану. Юмаши видел, как от бешенства у него трясутся руки. Эдвардом овладела безрассудная ярость, он вскочил на ноги и с диким ревом, словно взбесившийся бык, бросился на ящики, за которыми прятался его противник.
Однако Юмаши уже стоял на вершине этой шаткой конструкции: он с размаху ударил Эдварда ногой по раненому плечу и соскочил вниз. Эдвард издал безумный вопль, грохнул выстрел, пуля снова прошла мимо цели. Прежде нем Эдвард успел прийти в себя, Юмаши выхватил меч и аккуратным ударом разрубил ему второе плечо. Еще один Душераздирающий вопль гулким эхом прокатился под бетонными сводами старого склада. На этот раз находившиеся неподалеку бойцы Эдварда услышали крики своего командира; почуяв неладное, они прибежали и начали молотить в запертую дверь.
– У нас мало времени, Эдди, – мягким голосом сказал Юмаши. Оказавшись за спиной у Эдварда, он резким движением выкрутил ему запястье, раздался хруст, Эдвард пронзительно вскрикнул и выронил пистолет.
– Чтоб ты сдох, сволочь! – завопил он и резко дернул головой, пытаясь ударить Юмаши затылком по лицу. Тот отклонился в сторону, и Эдвард едва не сломал себе шею.
– Фу, Эдди, что за выражения, – укоризненным тоном заметил Юмаши и, сделав подсечку, повалил его на пол.
Крики и стук в дверь стали более настойчивыми, но их заглушил вопль Эдварда, когда Юмаши точно рассчитанным движением ударил его ногой в пах. Тот схватился здоровой рукой за больное место, кровь из ран на плечах заливала ему грудь, но глаза Эдварда по–прежнему горели ненавистью.
– Ну, ты собираешься прикончить меня или ты хочешь еще что–то доказать мне? – прошипел он, глядя снизу вверх на бывшего наставника.
– Я никому ничего не доказываю, тебе уж во всяком случае, – беззаботным голосом заметил Юмаши, вытирая лезвие меча о штаны Эдварда.
– Тогда почему ты явился без пистолета? – прохрипел Эдвард, когда Юмаши поставил ему на грудь ногу в мокрой сандалии и слегка надавил.
– Я ведь уже сказал тебе в начале нашей встречи: я пришел, чтобы унизить тебя.
– Считай, что тебе удалось. Ты это хотел услышать? – брызгая слюной, прорычал Эдвард. – А теперь убей меня или отпусти!
– Само собой, я сделаю первое, – тихим голосом сказал Юмаши, и глаза Эдварда расширились от неподдельного ужаса. – Все произойдет очень быстро, полагаю, казнь причинит тебе гораздо меньше боли, чем наша с тобой маленькая потасовка.
– Нет, подожди…
– Да, в чем дело? – спросил Юмаши, посматривая на дверь, которая прогибалась под ударами рвущихся снаружи бойцов Эдварда.
– Я… мне… у меня… я еще столько должен сделать, – заикаясь, бормотал Эдвард.
– Ты должен умереть, чтобы жили другие, – невозмутимым тоном объявил Юмаши.
– Я не хочу умирать от руки ПАЦИФИСТА! – задыхаясь от ненависти, взревел Эдвард.
– Я не твой убийца, Эдвард, – Юмаши грустно качнул головой. – Помнишь, однажды я сказал тебе: необузданные амбиции ведут к саморазрушению.
– О-о, – простонал Эдвард, – у меня от твоих нравоучений голова раскалывается.
– Ну что же, в таком случае я избавлю тебя от страданий, – вздохнул Юмаши. – Но сначала я хотел бы извиниться. Мне никогда не нравилось лишать человека жизни, и твоя жизнь не исключение.
Юмаши снял ногу с груди Эдварда, рывком поднял его с пола, поставил на колени, надавив ладонью на стриженый затылок, и заставил его склонить голову.
– Ты знаешь, существуют другие способы, чтобы вылечить головную боль, – сквозь зубы процедил Эдвард и зажмурился, ожидая неизбежного.
– Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя… – Юмаши поднял меч.
– Отсеки их [1]1
Евангелие от Матфея 18:8.
[Закрыть], – выдохнул Эдвард.
Юмаши быстрым движением опустил меч на шею Эдварда, перерубив ему позвонки. Голова покатилась на пол, кровь мощной струей хлынула из раны, заливая мокрую от дождя одежду Юмаши. Он стоял над обезглавленным телом своего ученика, пытаясь осознать произошедшее, – только что он отнял человеческую жизнь. Убийство всегда было противно его натуре, и все же он убил. Вода стекала с одежды Юмаши и, смешиваясь с кровью Эдварда, расползалась возле его ног темной лужей. Бешеные удары в дверь заставили Юмаши очнуться.
«Ты, наверное, не хотел бы, чтобы они видели тебя таким», – вполголоса пробормотал Юмаши, сдернул висевший на окне кусок холстины и накрыл им тело Эдварда. Потом огляделся по сторонам и заметил на одной из полок забытую бунтовщиками канистру с бензином. Он быстро схватил ее и вылил все содержимое на тело Эдварда.
Достав из кармана зажигалку, Юмаши в безмолвной скорби склонил голову и произнес одно единственное слово: «Прощай», – затем щелкнул зажигалкой и бросил ее. Пламя начало быстро пожирать пропитанную бензином ткань. Юмаши отвернулся, стараясь убедить себя, что поступил правильно, хотя прекрасно понимал, что сомневаться уже слишком поздно. Сейчас он хотел лишь одного – сохранить как можно больше жизней. Он собрался с силами, чтобы сделать еще одну, не менее важную вещь.
Юмаши подошел к двери и рывком распахнул ее: перед ним стояла кучка перепуганных детей–полицейских. Некоторые вытягивали шеи, пытаясь заглянуть вглубь помещения; вероятно, им было очень интересно узнать, что это там горит и куда подевался их храбрый начальник. Однако большинство просто молча смотрели на странного незнакомца в мокрой от дождя и крови одежде.
– Эдвард мертв, – устало произнес Юмаши. – Вам больше нет необходимости оставаться в лагере. Вы можете вернуться домой, или присоединиться к бунтовщикам, или продолжать сражение и погибнуть. Но я уверен: если вы сейчас выйдете с поднятыми руками к бунтовщикам, они с распростертыми объятиями примут вас в свою компанию. Если вы вернетесь к родителям, вам, вероятно, удастся отсидеться дома, пока война не закончится. Но, в любом случае, на сегодня с вас достаточно – хватит одним детям убивать других детей.
Малолетние полицейские продолжали молча смотреть на Юмаши, однако ни один из них не схватился за оружие. Юмаши не ожидал, что кому–то из них взбредет в голову начать пальбу, но в глубине души он все же почувствовал облегчение.
– Идите, – приказал он, на этот раз в голосе его слышалось нетерпение. – А ну–ка, вон отсюда!
Мальчишки наконец пришли в себя и бросились врассыпную. Небольшая кучка перепуганных детей, столпившихся у дверей склада, начала рассеиваться. Полчаса спустя они благополучно покинули пристань, оставив позади полыхающий склад, который превратился в погребальный костер для их предводителя. Яркие языки пламени упрямо рвались в ночное небо, бросая вызов проливному дождю; ливень не мог потушить огонь, лишь изредка над крышей склада поднимался столб сероватого дыма, затем огонь вспыхивал с новой силой.
Вскоре большинство детей, принявших участие в ночном сражении возле старого склада, позабудут талантливого мальчика, погребенного среди почерневших руин. Но только не Юмаши. Для него ошибка под названием Эдвард навсегда останется призраком, который будет преследовать его до конца жизни. Однако в тот момент, когда Юмаши принял меч из рук Зейда, он принял это как неизбежный факт. Теперь, когда он выполнил свою страшную миссию, он вернется в свой тихий район, к своему столу и сделает себе стакан лимонада, в котором ощущается горечь цедры.
Он выпьет лимонад залпом и, стоя посреди улицы, под проливным дождем, в полной темноте и одиночестве, заплачет – впервые за многие годы.
Убийство всегда было противно его натуре. Так было и так будет, и с этим ничего не поделаешь.
Глава 25. МЫ НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЕМ
На следующее утро после сражения на старой пристани по лагерю бунтовщиков поползли самые невероятные слухи. Никому не верилось, что все случившееся произошло на самом деле: их главный враг, из–за которого они потеряли стольких товарищей, вдруг исчез, просто растворился в огне, словно его и не было вовсе. Каким образом возник этот странный пожар, оставалось загадкой, неподдающейся логическому объяснению, поэтому обитатели лагеря выдвигали массу самых противоречивых версий, некоторые из них выглядели почти мистически. Бунтовщики, принимавшие участие в сражении, рассказывали поразительную историю о том, как склад, где находился штаб Детской Полиции, внезапно загорелся, Эдвард погиб, а его бойцы, лишившись командира, побросали оружие и разбежалась кто куда. Версии становились все более фантастическими, вплоть до предположения, что само провидение обрушило на голову Эдвард кару небесную, поразив его адским огнем. Неважно, какие предположения выдвигали бунтовщики, но вопрос о том, что же произошло на самом деле, так и остался без ответа и еще долго будоражил обитателей лагеря.
– Как ты это сделал? – был первый вопрос, который задал Тэк, едва переступив порог цветочного магазина.
Поскольку Тэк возглавлял отряд, сражавшийся возле пристани, остальные бунтовщики задавали ему этот же вопрос, ответа на который у него, естественно, не было. Накануне Тэк вернулся в лагерь совершенно измотанным и сразу же отправился спать, но утром проснулся отдохнувшим и полным сил – таким бодрым Тэк не чувствовал себя уже давно.
– Что? – переспросил Зейд, отрываясь от разложенных на столе бумаг. – Что я сделал?
– Устроил пожар на складе. Разогнал Детскую Полицию. Убил Эдварда, – Тэк аккуратно загибал пальцы на руке, перечисляя подвиги Зейда.
– Тэйкан, ничего такого я не делал, – усмехнулся Зейд.
– Ты хочешь сказать, что пожар начался сам собой? – спросил Тэк таким тоном, словно уличил Зейда во лжи.
– Наверное, кто–то из пацанов Эдварда случайно поджег склад, – Зейд зевнул и потянулся.
– Ты же сам сказал: сегодня ночью Эдвард умрет, – напомнил Тэк. – Ты знал, что это произойдет.
– Ну, считай, что я просто угадал, – Зейд развел руками. – Как бы там ни было, сейчас наступил именно тот момент, которого мы так долго ждали. Эдвард больше не стоит у нас на пути, педагоги деморализованы; они лишились одновременно и своего главного военного советника, и Детской Полиции, а наши ребята, напротив, находятся на подъеме. Бунтовщики как никогда готовы к решающему сражению.
– Мы собираемся начать ту крупную операцию, о которой ты говорил? – серьезно спросил Тэк; энтузиазм Зейда заставил его забыть обо всех остальных вопросах. – Сегодня?
– Сегодня ночью, если быть точным, – сказал Зейд, вновь возвращаясь к своим бумагам. – Нас ждет настоящая битва и серьезные потери, но это наш шанс закончить затянувшуюся войну. И тебе отводится немаловажная роль в тех событиях, которые произойдут.
– Что за роль? – с интересом спросил Тэк.
– Правительство Города и мэр лично контролируют все средства массовой информации, именно это позволило им сформировать соответствующее общественное мнение по поводу нашего движения. До сих пор у нас не было возможности донести до людей правдивую информацию, рассказать им о себе и о том, чего мы добиваемся, – Зейд сделал паузу и торопливо записал что–то в своих бумагах. – Сегодня все изменится, – с уверенностью в голосе закончил он.
– Подожди, – испуганно перебил его Тэк, – ты хочешь, чтобы я «донес до людей правдивую информацию»?
– Нет, конечно, – Зейд устало вздохнул. – Я сделаю это сам. Твоя задача – помочь мне добраться до Пенинской башни, откуда я смогу обратиться с речью к жителям Города.
Все жители Города отлично знали Пенинскую башню, названную в честь архитектора. Она была самым высоким сооружением в Городе и находилась в самом его центре, в Первом районе – ее величественный силуэт был хорошо виден во всех остальных пятидесяти семи районах. В этом здании располагались основные технические службы, с помощью которых педагоги осуществляли контроль над Городом от управления уличными светофорами до телевизионной и радиотрансляции; передачи центральной радиостанции транслировались по всем школьным громкоговорителям. Тэк подозревал, что Зейд хочет воспользоваться передатчиком станции.
Однако внимание Тэка привлекло отнюдь не упоминание этого грандиозного технического центра.
– Мы пойдем вдвоем? – спросил он, не веря в собственную удачу.
– Да, Тэйкан, – подтвердил Зейд, – мы пойдем вдвоем.
Тэк постарался сохранить невозмутимый вид, но мысли в голове завертелись в бешеном вихре. Сегодня бунтовщики нанесут решающий удар по Городу, а у него наконец появится шанс сделать то, ради чего он вступил в ряды бунтовщиков; сегодня он убьет Зейда. На такую удачу Тэк даже не рассчитывал: они будут вдвоем, только он и Зейд, и, если после завершения операции Тэк вернется один, ему не составит труда убедить остальных бунтовщиков, что их предводителя убили полицейские.
Однако Тэк понимал, что на самом деле все не так просто. Во–первых, по какой–нибудь нелепой случайности его план может провалиться, и ему не удастся убить Зейда. Во–вторых, даже если все пойдет по плану, смерть Зейда нанесет серьезный удар по всей организации; не исключено, что это приведет к поражению бунтовщиков. И все же Тэк не мог не воспользоваться представившейся ему возможностью. Гибель сестры стала для него точкой отсчета, с тех пор Тэк ни разу не чувствовал себя таким счастливым, полным надежд и ожиданий, как сейчас, стоя посреди цветочного магазина и слушая рассуждения Зейда об опасностях, которые могут подстерегать бунтовщиков в сегодняшнем сражении.
***
– Вы, должно быть, шутите, – не веря своим ушам, воскликнул мэр, выронив из рук зажигалку; она упала на ковер, но мэр даже не заметил, что лишился своей любимой игрушки.
– Боюсь, что нет, сэр, – сказал стоявший перед ним офицер полиции; он вытянул руки по швам, вскинул подбородок и замер в напряженном ожидании.
– Эдвард мертв? – Мэр медленно поднялся из–за стола.
– Предположительно мертв, – уточнил полицейский. – Находившийся под его командованием отряд был разбит, склад, где находился штаб Детской Полиции, сгорел.
– Но… но в распоряжении Эдварда было больше шестидесяти человек! – брызгав слюной, завопил мэр. – Вы хотите сказать, что одни дети перебили других детей, чтобы добраться до Эдварда?
– Мы не можем точно сказать, сколько человек было убито, и нам пока не удалось обнаружить тело Эдварда, – доложил полицейский. – Да это и неудивительно, пожар был очень сильным, склад сгорел дотла.
– Значит, есть вероятность, что Эдвард жив? – В голосе мэра появилась надежда.
– Конечно, такая вероятность есть, но, откровенно говоря, она не очень велика, – осторожно заметил полицейский. – Если бы Эдвард был жив и по–прежнему заинтересован в сотрудничестве с нами, он давно дал бы о себе знать.
– То есть… – слабым голосом начал мэр.
– Мы больше не можем рассчитывать на этого мальчика, – твердо заявил полицейский. – Вообще–то он звонил нам с просьбой о помощи, когда бунтовщики напали на его штаб. Но в тот момент большинство наших людей находилось в другой части Города, где бунтовщики также организовали нападение на важные объекты, такие как…
Полицейский запнулся. Глаза мэра превратились в две узкие щелочки, он уставился на офицера грозным взглядом:
– Вы хотите сказать, что Эдвард просил прислать подкрепление и ему отказали?
– Да, сэр.
– Идиоты! – заорал мэр. – Он был начальником полиции! Вы были обязаны выполнять любое, слышите, любое его распоряжение!
– Я в курсе, господин мэр, – промямлил полицейский. – Но он не был официально назначен на этот пост. Среди наших военных еще немало людей, которые не знают, что подросток руководил полицией Города.
– Выясните имя дежурного, который ответил на звонок Эдварда, и немедленно отправьте его в тюрьму… за предательство, – отрезал мэр.
Полицейский на секунду замешкался, но быстро сник под грозным взглядом и слабо кивнул головой:
– Есть, сэр.
– Никто не должен знать о том, что случилось с Эдвардом, – прошипел мэр. – Вы меня поняли? Никто не должен знать, что Детская Полиция лишилась своего начальника! Я хочу, чтобы все дети, которые сейчас проходят подготовку на тренировочной базе, были немедленно отправлены на борьбу с бунтовщиками. Найдите им нового командира! А пока вы занимаетесь этим делом, я приказываю мобилизовать еще пару десятков школьников, вооружить их и тоже отправить в казармы. Сегодня же!
– Сегодня?
– Да, сегодня! – гаркнул мэр. – Мне плевать, прошли они подготовку или нет. Если во время боя они станут мишенью хотя бы для одной пули, значит, взрослым полицейским достанется на одну пулю меньше. – Мэр хотел поддать ногой валявшуюся на ковре зажигалку, но промахнулся. – Кстати, о взрослых полицейских. Вам удалось отбить нападение бунтовщиков на других объектах?
– Да, сэр, мы полностью отбили нападение, – быстро доложил офицер. – Бунтовщики понесли значительные потери, хотя и с нашей стороны не обошлось без жертв. Однако разница заключается в том, что у нас достаточно людей, а их силы ограниченны.
– Они отступили одновременно на всех объектах, которые подверглись нападению? – мрачным голосом спросил мэр.
– Да, сэр, – полицейский нахмурился.
– До или после нападения на штаб Эдварда?
– Вскоре после того, как на складе начался пожар, – неохотно ответил полицейский, понимая, к чему клонит мэр.
– Следовательно, можно предположить, что это было сделано специально с целью отвлечь взрослых полицейских, пока дети убивали нашего самого ценного сотрудника?
– Ну… да… похоже… да, сэр, вероятно, так оно и было, – согласился полицейский.
Мэр прикрыл глаза и устало откинулся на спинку кресла. Конечно, его генералы и сами давно догадались, зачем бунтовщики устроили эти ложные нападения, а теперь просто–напросто пытаются скрыть от него свою ошибку. Мэр по–прежнему сидел с закрытыми глазами, внутри у него поднималась волна бешенства. Он скрипнул зубами и медленно открыл глаза.
– ВОН ОТСЮДА! – заорал он срывающимся голосом.
Офицер оторопел:
– Господин мэр, возможно, нам следует приготовиться…
– ВОН! ПОШЕЛ ВОН!
У перепуганного полицейского не было ни малейшего желания препираться с рассвирепевшим главой Города; он развернулся и поспешно выскочил за дверь, оставив своего шефа в полном одиночестве переваривать очередную неприятную новость. Даже без Эдварда и без его ополченцев силы полиции все разно значительно превосходят силы бунтовщиков. Еще не все потеряно. Но тогда почему его охватило такое отчаяние?
Мэр знал почему, хотя всеми силами старался отогнать от себя эту неприятную мысль. Он сжал кулаки, каблук его дорогого кожаного ботинка опустился на валявшуюся на полу зажигалку, все глубже и глубже вдавливая ее в толстый ковер.
***
Тэк аккуратно застегнул синий китель, удивляясь мягкости ткани, из которой была сделана форма офицера Детской Полиции. Они раздобыли форму у одного из дезертиров, который перешел на сторону бунтовщиков. Зейд велел надеть ее для маскировки – сегодня вечером им предстояло проникнуть на центральную радиостанцию Города. Тэк решил, что эта одежда ему к лицу, правда, синий китель сковывал движения – давно забытое ощущение, которое он испытывал всякий раз, натягивая на себя школьную форму. Он одернул рукава кителя и сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь мысленно подготовить себя к тому, что ему предстояло сделать сегодня вечером. Но как он ни старался, напряжение не отпускало его.
Оставив попытки успокоиться, Тэк поправил. висевший у него на поясе меч и невольно подумал, превратится ли его любимый керамический меч в оружие, с помощью которого он убьет Зейда, или лучше выстрелить ему в затылок из пистолета. Тэк решил, что будет действовать по ситуации. А пока ему предстояло выполнить первую часть плана: проникнуть в неприступную Пенинскую башню. Если Зейд сделает то, что задумал, и выступит по радио со своим обращением к жителям Города, власти педагогов придет конец… даже если после своего выступления предводитель бунтовщиков умрет, – Тэку подобный сценарий казался наиболее предпочтительным.
Сквозь окно цветочного магазина Тэк видел длинную вереницу машин и целую армию бунтовщиков, заполонивших парковку перед зданием бизнес–центра. В наступающих сумерках бунтовщики укладывали в кузов оружие и, пожелав друг другу удачи, рассаживались по машинам. Тэк впервые видел такое количество бунтовщиков, собранных сразу в одном месте, хотя знал, что сейчас их было гораздо меньше, чем неделю назад. Также Тэк знал, что Зейд, переодевшись в синюю полицейскую форму, ходит где–то между машинами, давая последние указания своим бойцам. Тэк мысленно поклялся, что, по крайней мере, для одного из них сегодняшняя ночь станет последней. Все кусочки мозаики встанут на свои места: бунтовщики готовятся взять власть, Зейд идет впереди своей армии, он оказывается в самой гуще сражения, и никто, кроме Тэка, не увидит, как погибнет предводитель бунтовщиков.
Дверь распахнулась, и Тэк обернулся, ожидая увидеть Зейда; но, когда вместо командира на пороге появилась Нони, сердце Тэка подпрыгнуло и бешено забилось. Он обратил внимание на странное выражение ее лица: девочка смотрела на него непривычно теплым взглядом. Тэк сразу заметил, что Нони избавилась от своего шарфа, открыв изуродованную шрамом щеку. Неожиданно ему захотелось подойти к ней и сказать ей что–нибудь доброе и ласковое, но он тщетно подыскивал слова. Нони тоже молчала. Позабыв закрыть за собой дверь, она пересекла комнату и остановилась перед Тэком.
– Ну вот, – она вздохнула, – и настал решающий день.
– Да, – согласился Тэк.
– Сегодня наше последнее сражение.
– Надеюсь.
– Я слышала, ты идешь вместе с Зейдом, – еще тише сказала Нони.
– Угу, – Тэк кивнул. – А ты где будешь?
– О, мне предстоит гораздо менее опасная работа, – Нони слегка пожала плечами. – Я возглавляю отряд, который штурмует электростанцию.
– Удачи, – лицо Тэка сделалось серьезным: он подозревал, что на самом деле Нони просто не хочет говорить с ним о том, насколько опасно ее задание.
Прошло несколько секунд. Тэк и Нони стояли посреди комнаты и молча смотрели друг на друга; когда их глаза встретились, Тэк почувствовал нарастающее внутри напряжение.
– Тэйкан, – неожиданно выдохнула Нони.
– Да? – осипшим голосом отозвался Тэк.
Нони сделала еще один маленький шажок вперед. Тэк, словно марионетка, которую тянули за ниточку, тоже сделал шаг навстречу Нони. В следующие мгновение она вскинула руки, обняла его за шею и припала губами к губам. Тэк сам не заметил, как его руки скользнули по спине Нони и остановились на талии, но, едва ощутив тепло ее тела, он крепко обнял Нони и прижал к себе, словно боялся, что какая–то неведомая сила вырвет ее из его объятий. Сначала ему было немного неловко, но через мгновение Тэк уже не мог думать ни о чем другом, кроме восторга, который переполнял все его существо, – обнимать Нони, крепко прижимая ее к себе, чувствовать ее нежные губы, вдыхать исходящий от нее сладковатый запах – с Тэком произошло что–то невероятное, словно сознание покинуло его, уступив место абсолютному восторгу.
– Аминь.
Тэк и Нони отскочили друг от друга, словно их ударило током, и обернулись на голос. На пороге стоял Зейд – большая черная тень на фоне гаснущего заката. Тэк понимал, что ему должно быть стыдно, он украдкой покосился на Нони: ее щеки слегка порозовели, но, судя по выражению лица, она ни в чем не раскаивалась и ни о чем не жалела. Хорошо, подумал Тэк, значит, и ему не о чем сожалеть…
Кроме одной вещи.
Тэка охватило непреодолимое желание во всем сознаться. Сейчас, в последнюю минуту рассказать Нони о гом, что он собирается сделать, и заранее попросить у нее прощения за то, что вынужден убить человека, который, судя по всему, был ей близок и дорог. Но Тэк понимал, что не сделает этого. С того самого момента, как он примкнул к бунтовщикам, он, словно шпион, жил и работал по своему собственному сценарию. Это был секрет, которым он не мог поделиться ни с одним человеком на свете, секрет, который Тэк скрывал даже от самого себя.
И из–за этого своего секрета Тэк был по–настоящему одинок.
– Пора идти, – сухо сказал Зейд. Предводитель бунтовщиков вел себя так, словно ничего не произошло, и он не застал двух своих адъютантов за поцелуем в рабочем кабинете. – Иначе мы выбьемся из графика.
Нони неохотно направилась к выходу, возле двери она обернулась и еще раз взглянула на Тэка. Она не произнесла ни слова, но в сияющих голубых глазах девочки Тэк увидел все, что хотел увидеть. Нони выскользнула на улицу и беззвучно прикрыла за собой дверь, оставив Тэка один на один с Зейдом.
Предводитель бунтовщиков молча указал на дверь, поторапливая Тэка. На улице бунтовщики уже расселись по машинам и направились к месту сражения; грузовики и пикапы, рыча моторами, проносились по переулку и скрывались за углом.
– Как мы доберемся до башни? – спросил Тэк, когда они с Зейдом спустились с крыльца и свернули совсем не в ту сторону, где стояли машины.
– Мы поедем на метро, – Зейд быстрым шагом направился к жилой части Города. – Бояться нам нечего: взглянув на нашу форму, люди подумают, что мы просто два идиота старшеклассника, которые служат в полиции и сражаются за то, чтобы навсегда остаться под властью педагогов.
– А мне казалось, что там, на пристани, мы разогнали Детскую Полицию, – Тэк прибавил шаг, стараясь не отставать от Зейда.
– Тебе лучше знать, ведь это ты сражался там, – заметил Зейд.
– А вдруг им известно, что Детской Полиции больше не существует? Тогда люди в метро обратят на нас внимание, – сказал Тэк, указывая на свою голубую форму.
– Вряд ли, – небрежно бросил Зейд. – В новостях об этом ничего не говорили. Мэр не хочет, чтобы публика знала о смерти Эдварда и о том, что его Детская Полиция бесславно провалилась. Это был его самый масштабный проект, но они сами обрекли себя на провал, когда официально объявили о создании полиции. Кроме того, – добавил Зейд, пролезая между двумя рядами колючей проволоки, – импровизированный забор отделял жилые кварталы от заброшенного района, где обитали бунтовщики, – в Городе наверняка осталось немало школьников, которые мечтают поступить на службу в полицию и досрочно получить аттестат зрелости. Если мы дадим им такую возможность, очень скоро педагоги наберут новые отряды Детской Полиции, причем гораздо более многочисленные, хотя вряд ли у них найдется второй такой же талантливый командир.
– Значит, мы не дадим им такую возможность, – вполне логично заключил Тэк.
Они вышли на пустынную аллею парка и зашагали в сторону центральной части Города; впереди показались яркие рекламные щиты и замелькали фары машин.
– Конечно, не дадим, – согласился Зейд. – Сегодня ночью нас ждет решающий бой, все бунтовщики выйдут на улицы Города, чтобы лицом к лицу встретиться с полицейскими. Это будет сражение, которое охватит весь Город. Если мы добьемся успеха, совсем скоро война закончится.
– Тогда какой смысл в твоем выступлении по радио, если мы и так победим? – спросил Тэк.
Они повернули за угол и, оказавшись на оживленной улице, влились в поток пешеходов.
– Потому, Тэйкан, что я хочу добиться гораздо большего, – пояснил Зейд. – Я надеюсь поднять всеобщее восстание.
– Восстание? – удивленно повторил Тэк.
Они подошли к станции метро и начали спускаться в подземный переход.
– Да. В Городе живут сотни тысяч школьников, которые не примкнули ни к бунтовщикам, ни к Детской Полиции. Есть школьники, записавшиеся в полицию, которые сейчас проходят подготовку в специальных лагерях, и у них есть оружие. Я полагаю, их еще можно переубедить.
– Думаешь, они поверят тебе и повернут оружие против Педагогов? – скептически хмыкнул Тэк.
