Текст книги "Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт"

Автор книги: Ирвинг Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 37 страниц)

Избирательная кампания осталась позади, из Вашингтона прибыл преданный Союзу генерал, чтобы командовать усиленными федеральными гарнизонами, Калифорния была в безопасности. Джон завершил подготовку их поездки. Были приобретены билеты на пароход, планировалось оставить детей у Элизы и Сюзи. Все было готово к поездке деловой и в то же время увеселительной. Джесси с нетерпением ждала дней, когда она будет одна с мужем.

За три дня до отплытия она срочно поехала в компанию «Пальмер, Кук энд К°». Ее всегда пугали крутые холмы Сан-Франциско, и она выбирала более спокойные маршруты. В этот день она приказала Исааку поехать кратчайшим путем. Исааку доводилось спускаться с лошадьми и каретой и по более крутым спускам гор Сьерры, но у него не было опыта езды по мощеным улицам. На середине склона холма Рашен-Хилл одна из лошадей упала на колени, и карета перевернулась. Джесси была выброшена из экипажа. Придя в себя в своей постели в собственном доме, она узнала, что сломала левую руку. Джон был готов отменить поездку до ее выздоровления, но Джесси знала, что деловые планы предусматривали немедленные переговоры и если их отложить, то можно проиграть.

– Поезжай, Джон, – просила она. – Сделай свое дело и поскорее возвращайся.

Он ждал два дня, прежде чем принял решение. В последний момент, поддавшись ее уговорам, он спешно сложил свои чемоданы и отплыл в Панаму.

Лили была превосходной няней; она была так довольна тем, что не нужно уезжать из Сан-Франциско, что порой Джесси думала, будто ее дочь считала инцидент с каретой делом святого Провидения. Скучая по мужу, Джесси проводила дни, довольная возможностью прочитать книги, принять друзей, полюбоваться на океан. Когда Фитцхью Биль был назначен генеральным наблюдателем Земельного управления, она убедила его определить Брет Гарта клерком с окладом сто долларов в месяц. Биль не был в восторге от мысли, что писатель использует Земельное управление как синекуру, но Джесси заверила его, что Гарт будет сполна выполнять свою работу и у него останутся время и энергия для написания рассказов. Благодарный Брет Гарт воскликнул:

– Если бы меня забросили на пустынный остров, то я должен был бы ожидать дикаря с вашей запиской, сообщающей, что по вашей просьбе меня назначили губернатором острова с окладом две тысячи четыреста долларов!

Она получила письмо от Джона, он информировал ее, что провел час с Авраамом Линкольном в Астор-хауз в Нью-Йорке. Линкольн питал большие надежды, что все разногласия могут быть улажены без войны, но Джон доверительно писал жене: «При поджигательской деятельности прессы и подстрекательских разговорах на каждом углу я убежден, что начало войны совсем близко». Он предложил свои услуги Линкольну, избранному президентом, и тот заверил его, что в случае возникновения войны Джон получит важный командный пост.

При вынужденном безделье у Джесси было достаточно времени обдумать: почему Джон не мог продать половину территории Марипозы прямо здесь, в Сан-Франциско, или в Сент-Луисе, Вашингтоне или Нью-Йорке? Почему он должен выезжать в такое отдаленное место для продажи акций? Почему именно во Францию? Не потому ли, что поездка туда долгая и его больше увлекало само путешествие, чем пункт назначения?

До конца марта она не получала от него известий, затем пришла записка, уведомлявшая ее, что французы так напуганы надвигающейся войной в Соединенных Штатах, что нет возможности продать половину территорий Марипозы. Он не знает, как ему поступить, но через несколько дней напишет и сообщит о своем решении.

Последние события развивались так стремительно, что ей было трудно следить за их последовательностью. 12 апреля 1861 года был обстрелян форт Самтер. Президент Линкольн немедленно призвал добровольцев. От генерального почтмейстера Монтгомери Блэра она узнала, что Джон Фремонт получил звание генерал-майора и стал одним из четырех генералов регулярной армии. Его штаб-квартира размещалась в Сент-Луисе, под его началом находились не только штаты Иллинойс и Миссури, но и все штаты и территории между рекой Миссисипи и Скалистыми горами, т. е. то обширное пространство, которое Джон Фремонт первым нанес на карту и открыл для организованного заселения. Пресса и публика встретили сообщение с восторгом, ибо никто другой в Америке не знал эту местность так хорошо и подробно, как генерал Фремонт. В порыве нахлынувшей радости она поняла, что Джон вновь наденет форму, которую он так любил. Он прожил двенадцать лет как гражданское лицо, и теперь, когда все осталось позади, она могла признать, насколько неопределенными были эти годы. Трагично, но гражданская война помогла осуществлению ее предсказания, что Джон станет генералом, а когда окончится война, он останется в армии, возможно, будет командовать прямо здесь, в Сан-Франциско.

На удивление быстро она получила письмо от мужа: Джон сообщал, что в той мере, в какой позволяют его собственный кредит и поддержка посла Адамса, он спешно закупает оружие в Англии, вырывая его из рук богатых агентов Конфедерации. Он приказал Джесси закрыть дом и отправиться на Восток.

Преодолев первый шок, она поняла, что ее удовлетворенность пребыванием в Сан-Франциско и домом в Блэк-Пойнте сложилась благодаря тому, что она пережила период покоя между бурями, ей хотелось, чтобы этот период продолжался чуть дольше, прежде чем они вновь столкнутся с неизвестным. Теперь, когда пришло время действовать, она была готова и желала сбросить мантию жены золотоискателя, перейти в мир, где доллары, финансовые отчеты, акции не имеют первостепенного значения, где у Джона появится возможность проделать волнующую и важную работу.

Желая уехать, она обнаружила, что в душу ее дочери глубоко запала привязанность к Блэк-Пойнту и Сан-Франциско. Когда она сказала ей, что они должны закрыть дом и выехать на Восток, флегматичная Лили яростно возмутилась.

– Я не хочу уезжать из Сан-Франциско! – кричала она. – Блэк-Пойнт – это мой дом, я люблю его. Мне надоело странствовать по миру, не иметь права осесть где-либо, не иметь собственного желания. Это неприлично – переезжать с места на место, не иметь своего дома. Ты и отец уже немолодые, и самое время вам осесть где-то и, как все, стать нормальными людьми.

Джесси успокоила дочь, сдала дом в аренду Фитцхью Билю, сложила свои сундуки и чемоданы.

Друзья проводили их на пристань. Пароход поднял якоря и осторожно прошел по проливу в океан. Джесси стояла на палубе с Лили и мальчиками, наблюдая за тем, как исчезают вдали Блэк-Пойнт и их дом. Помрачневшие мальчики смотрели, широко раскрыв глаза. Лили безудержно разрыдалась и сбежала в каюту, заперев ее на ключ. Джесси стояла на палубе, пока пароход не взял курс на юг. Она с грустью покидала свой дом, но это чувство смягчалось сознанием того, что вскоре она будет призвана сыграть свою роль в борьбе за свободу и Союз.

_/4/_

Джесси оставила детей в Бостоне на попечении своей сестры Сюзи и провела с Джоном три недели в Нью-Йорке, занимаясь покупкой оружия и оснащения для рекрутов Запада. В нестерпимо жаркое летнее утро они прибыли в Сент-Луис.

Фрэнсис Блэр, выполнявший поручения Джона, его сыновья Монтгомери и Фрэнк советовали ей не ехать в расколотый войной Сент-Луис, а основать свою штаб-квартиру в Вашингтоне, где она могла бы выполнять роль связного своего мужа. Предпочитая обосноваться рядом с мужем, она видела смысл и в предложении Фрэнсиса Блэра. Решение вопроса она оставила на усмотрение Джона.

– Поедешь со мной, – ответил он. – На меня свалится огромный груз работы, значительную ее часть я должен буду перепоручить людям, с которыми раньше не встречался и ничего не знаю об их способностях и лояльности. Я хочу, чтобы ты взяла на себя доверительные вопросы. Любому другому человеку я был бы вынужден диктовать тысячи писем, приказов и протоколов. После двадцати лет работы с тобой мне достаточно дать тебе саму идею того, о чем я хочу сказать. Должен ли я отдаляться от тебя лишь потому, что ты моя жена, в тот самый момент, когда твоя помощь неоценима?

– Прекрасные слова, генерал, – ответила она с теплой улыбкой, зная, как он счастлив носить форму с двумя звездочками на погонах.

Ее приезд в Сент-Луис всегда был радостным возвращением домой. Но утром 25 июля 1861 года она увидела, что все лавки и ставни домов закрыты, на улицах – лишь отдельные прохожие. В каждом доме музыкальный инструмент был обменен на мушкет, никто не знал, кто друг, а кто враг. Сент-Луис был так называемым пограничным городом – наполовину северным, наполовину южным. Вербовка в армию Конфедерации шла открыто. Только что Север проиграл сражение у Булл-Ран, над Вашингтоном нависла угроза захвата южанами, моральное состояние Союза было невообразимо низким. Конфедерация утверждала, что закончит войну в несколько месяцев.

В то время как Джон отправился в Джефферсоновские казармы, откуда он получил от генерала Кирни гаубицу для своей второй экспедиции, Джесси решила проблему размещения штаб-квартиры генерального штаба. Она пошла не раздумывая в дом своей кузины Сары Брант, в трехэтажное здание с мраморным фасадом и с семнадцатью беспорядочно встроенными комнатами. Большая часть членов семьи либо умерли, либо уехали. Сара жила в одиночестве. Джесси застала ее в тот момент, когда она складывала в мешки на хранение свое движимое имущество. Она приветствовала Джесси, но под влиянием тревоги была излишне откровенна в своих чувствах: она уверена, что Миссури, имея губернатора и законодательное собрание, симпатизирующих Конфедерации, отколется от Союза и Сент-Луис будет захвачен мятежниками. Джесси быстро осмотрела дом и предложила Саре шесть тысяч долларов в год, если в доме расположатся генерал Фремонт и его штаб. Сара отклонила предложение на том основании, что армия испортит дом, но Джесси заверила кузину, что она будет лично следить за состоянием помещений и арендная плата покроет все расходы по ремонту. К полудню, когда Джон вернулся из Джефферсоновских казарм, Сара Брант была уже в пути на Север, а Джесси наблюдала за тем, как выносят мебель Брантов с нижних этажей дома.

Получив под свое начало группу солдат, она оборудовала типографию, телеграфную контору и резервный арсенал в подвале здания, а также комнату для корреспондентов газет. В прихожей первого этажа разместилась приемная. В просторных гостиной и столовой были поставлены столы для младших офицеров, которые должны были принимать сотни посетителей. Большую спальню на втором этаже она превратила в рабочую комнату Джона. Две соседние спальни были освобождены от мебели, и там на козлах были установлены столы для карт и диаграмм. Затем она поставила три письменных стола в проходе второго этажа: один для себя в нише около двери Джона и два других для адъютантов Джона – Хауорда и Уильяма Доршмейера. На третьем этаже имелось немало небольших, с подслеповатыми окнами комнат для гувернанток, репетиторов и счетоводов семьи Брант. Для себя Джесси выбрала самую маленькую комнату. По соседству разместились Джон и лейтенанты Хауорд и Доршмейер.

Первым прибыл на совещание молодой Фрэнк, полный желания помочь Союзу установить контроль над Миссури. С тех пор как Фрэнк провел избирательную кампанию в пользу Джона, он добился значительных успехов. Избранный в конгресс от Миссури, он показал себя одним из наиболее разумных и напористых молодых законодателей. Его авторитет в глазах Севера особенно возрос в связи с его смелой и почти фанатической деятельностью в последние, трудные месяцы. Фрэнк помогал формировать отряды национальных гвардейцев на базе республиканских клубов бдительности, требуя от военного департамента передать верные войска под командование капитана Натаниэла Лайона, сплачивая вместе с Лайоном четыре полка лояльных добровольцев Миссури.

Джесси была одна в кабинете Джона, склеивая региональные карты, когда караульный ввел Фрэнка. Фрэнк одобрил ее выбор генеральной штаб-квартиры. В ответ она поблагодарила его за содействие семьи Блэр в назначении Джона командующим на Западе.

– Выбор естественно пал на него, – быстро ответил Фрэнк. – Знание им Запада, населения и территории, тот факт, что жители знают и уважают его, – большое преимущество для Союза. Но я должен быть откровенным с тобой, Джесси. Я пытался добиться назначения для Натаниэла Лайона, потому что верю в него как в наиболее перспективного генерала из всех союзных. Однако я быстро осознал, что отец и брат Монтгомери были правы: место генерала Лайона не в штаб-квартире, а на поле боя; генерал Фремонт больше подходит на пост командующего.

В комнату вошел Джон, мужчины крепко пожали друг другу руки, а затем занялись обсуждением стратегии, работая над картами, разложенными на грубом дощатом столе. Джесси внимательно выслушала просьбу Фрэнка, чтобы Джон немедленно направил подкрепление генералу Лайону, и информацию Джона о том, что он получил приказы президента Линкольна и военного министра Камерона использовать все войска для удержания Каиро. Джон переключил разговор со стратегии на снабжение, требуя от Фрэнка направить в Сент-Луис лучших, достойных доверия снабженцев.

На второй день пребывания в Сент-Луисе Джесси проснулась на рассвете и отправилась в Джефферсоновские казармы, где находились больные малярией и раненые. Федеральная санитарная комиссия еще не была сформирована, не действовала на западных территориях. Идя по длинному проходу казармы, она обратила внимание, что на окнах нет занавесок, которые защищали бы больных от жгучего солнца, мало санитарок, нет столов и медицинского оборудования. Около больных и умирающих стояли кружки с черным кофе и солонина, но большинство были так слабы, что не могли поднести напиток и еду ко рту.

Испытывая ужас от увиденного, она возвратилась в Сент-Луис и обошла лавки, стуча кулаком в закрытые двери так, что ее руки покрылись синяками. Она требовала, просила, умоляла послать еду парням в госпиталь. Сторонники Союза охотно соглашались; симпатизирующие Конфедерации не хотели ничего давать. Джесси крикнула одному из лавочников, которого знала много лет:

– Если вы хотите выйти из Союза, то это ваше личное дело, но вы не можете оплатить это за счет жизни парня, который посещал вашу лавку еще мальчишкой. Раненый солдат перестает быть янки или мятежником, он просто больной, который без вашей помощи умрет!

– Хорошо, – ответил лавочник, – я дам вам то, что вы просите. Но запомните: я делаю это для дочери сенатора Бентона, а не для жены генерала Фремонта.

К полудню она набрала занавесей, подушек, матрасов, одеял, посуды, столов, мыла, дезинфицирующих средств, красок. Она ехала в первом фургоне, полная решимости превратить в этот же день уродливые казармы в больницу.

Не имея полномочий командовать возчиками или их помощниками, она тем не менее заставила их работать, металась по зданию словно одержимая, наблюдая одновременно за множеством дел: мытьем полов, покраской стен, установкой жалюзи, застилкой постелей чистым бельем, размещением столов для еды и лекарств. Поначалу солдаты возражали: они опасались подцепить болезнь в госпитале.

– Почему она командует нами? – слышала Джесси, как проворчал один солдат. – Кто она такая в конце концов?

– Она – генерал Джесси.

– Хорошо… чувство мне подсказывает, что следует делать то, что говорит генерал Джесси.

После легкого ужина, когда повеяло вечерней прохладой, Джесси и Джон отправились в его кабинет, зажгли лампы и принялись за работу. Через несколько часов Джесси стали понятны планы Джона, она была поражена смелостью его замыслов. Он основал депо Союза, связавшее все окрестные железнодорожные линии, что позволило сэкономить время при переброске войск в город и из города. Он приказал переоборудовать пять речных пароходов в мониторы[18]18
  Класс артиллерийских надводных кораблей для борьбы с береговой артиллерией.


[Закрыть] и поручил армейским инженерам обшить их броней. По его приказу были возведены укрепления вокруг Сент-Луиса, что высвободило сорок тысяч солдат для участия в боях, введено военное положение в городе и тем самым положен конец вербовке солдат агентами Конфедерации. Завербованные на девяносто дней службы в армии добровольцы угрожали уходом ввиду неуплаты им жалованья. Тогда он взял под свой контроль сто пятьдесят тысяч долларов, которые отказывался выдать квартирмейстер, и принял на службу иностранных офицеров, оказавшихся в Сент-Луисе, обязав их подготовить полки для боевых операций. Джон разработал планы кампании, имевшие целью очистить от мятежников Миссисипи на всем протяжении до Нового Орлеана.

В час ночи Джон лег спать, попросив Джесси закончить составление приказов к пяти часам, когда он проснется. Ей было приятно работать в прохладной ночной тишине; не было слышно ни звука, кроме размеренных шагов часового. К четырем часам утра она закончила работу над приказами, пошла в свою комнату под навесом крыши и достала свои простые платья. Ложась на узкую койку, она вспомнила чудесные дни беспечной молодости, когда она только что вышла замуж и работала с мужем над докладами о его первых экспедициях.

_/5/_

Через неделю после прибытия Джона появились первые результаты: Сент-Луис определился как город на стороне Союза, вокруг него быстро возводились укрепления, интенданты Фрэнка Блэра начали поставлять провиант и одежду, в войсках воцарился дух веры и надежды, офицеры изучали книги по военному искусству, иностранные офицеры, в частности Загоний, подготовили несколько рот на надлежащем боевом уровне, было закончено оборудование пяти мониторов.

Но Джесси положение все еще казалось отчаянным: генерал Лайон каждый день слал телеграммы с просьбой о помощи. Генерал Престисс умолял прислать свежие подкрепления в Каиро. Военный департамент в Вашингтоне не только не предоставил денег, оружия и солдат, но и настаивал на том, чтобы генерал Фремонт послал подготовленные им отряды на защиту столицы. Ни одна партия оружия, закупленного Джоном еще во Франции и Англии, не была ему доставлена.

1 августа генерал Фремонт отправился со своей флотилией вниз по реке для обороны Каиро от войск конфедератов под командованием Попа, наступавших с юга. На следующий день в Сент-Луис прибыла Доротея Дикс. Все последующие дни Джесси работала с союзным суперинтендантом сестер милосердия, заключая контракты с женщинами города и окрестностей на обслуживание госпиталей.

На исходе пятого дня она получила телеграмму от Джона. Он сообщал, что отогнал генерала Попа от Каиро, высвободил ослабевшие войска генерала Престисса и принял раненых на борт. Джесси передала сообщение в печать; истосковавшийся по победам Север приветствовал флотилию генерала Фремонта и освобождение Каиро.

Но когда Джон возвратился в Сент-Луис, у нее не было возможности лично поздравить его, поскольку Фрэнк Блэр с нетерпением ждал его уже несколько часов, держа в руках жалостливую телеграмму от генерала Натаниэла Лайона, который отступил под ударами конфедератов и умолял Джона прислать подкрепления. Фрэнк был рад успехам флотилии, но его огорчало тяжелое положение генерала Лайона. Он понимал, что у него самого рыльце в пушку, ибо обещал своему другу-генералу, что коль скоро командует Фремонт, то вскоре появятся хорошо подготовленные войска.

Джон внимательно выслушал настойчивую просьбу Фрэнка, просмотрел последние доклады, лежавшие на столе, и наконец сказал:

– Фрэнк, я немедленно пошлю указания генералу Лайону. Мне ясно, что мы должны делать, и я уверен, что он выполнит это умело и успешно.

– Спасибо! – сердечно воскликнул Фрэнк. – Я знал, что ты не подведешь меня.

Когда Фрэнк Блэр ушел, Джесси пробормотала:

– Не понимаю, какое подкрепление ты можешь послать Лайону? У тебя ведь нет войск.

– Верно. Я не могу послать ему подкрепления. Поэтому прикажу ему продолжать отступать. Это растянет линии снабжения мятежников и сделает их более уязвимыми. Отсрочка даст мне время для подготовки необходимых войск; может быть, гвардию Загонии… Когда я прикажу Лайону наступать, у него будет необходимая армия, он нанесет поражение мятежникам и выгонит их из Миссури.

У Джесси сразу же возникли опасения. Фрэнк почувствует, что он обманут, и озлобится, сочтя обещание Джона фальшивым. Она собиралась сказать об этом, но затем решила, что ей не следует оспаривать решение мужа.

Объем ее работы возрастал с каждым днем; Сент-Луис стал одним из наиболее оживленных военных центров в Америке. Как бы часто Джон ни приказывал ей написать письмо или телеграфировать президенту Линкольну, военному министру Камерону, генеральному почтмейстеру Монтгомери Блэру прислать «незамедлительно и скорейшим образом деньги и оружие», лучшее, что было получено от Монтгомери, сводилось к ответу: «Нахожу невозможным привлечь внимание здешних властей к Миссури и положению на Западе. Делайте что возможно и берите на себя всю ответственность за оборону и защиту людей, над которыми вы специально поставлены». Джон был предоставлен самому себе, он был вынужден собирать провиант и оружие в своем округе, зачислять на службу мужчин из соседних территорий, вооружать их, тренировать для участия в войне. По мнению Джесси, это было невыполнимой задачей, и ее как неофициального начальника штаба по снабжению тревожило то, что солдаты генерала Лайона не получали денег, плохо питались, не имели необходимых одежды, палаток, оружия и лошадей.

Ежедневно в штаб-квартиру генерала приходили сотни людей, все они стремились урвать свое: контракты, звания, информацию, покровительство. К своему ужасу, Джесси узнала, что каждое сказанное Джоном слово, решение или действие одновременно с положительными результатами порождает врагов. Когда она ввела охрану, чтобы сдержать толпы визитеров, ежедневно осаждавших Джона, она услышала сетования, что генерал Джесси ведет себя слишком властно и не подпускает к себе людей; в то же время Джон просил ее любой ценой не мешать ему в рабочие часы. Затем Джесси и Джон обнаружили, что многие поставщики, рекомендованные Фрэнком Блэром, обжуливают солдат Союза: ружья дают осечку, гнилые армейские фургоны разваливаются на дорогах, подошвы солдатских ботинок, скроенные из бумаги, выдерживают лишь неделю носки, некоторые виды консервов отравлены, поставленные армии лошади начинают хромать через несколько дней, хотя они крайне необходимы. Они потеряли доверие к друзьям Фрэнка и передали контракты своим собственным друзьям на Западе, которых знали как честных людей. Те, которым было отказано в аудиенции, становились их личными врагами. Лишившиеся контрактов жители Миссури, едва успев выйти из кабинета Джона, ввязывались в кампанию за его устранение. Джесси обвиняли в том, что она сняла дом Бранта за непомерно высокую цену, ведет беспутную роскошную жизнь, пользуясь прекрасной мебелью, серебром и постельным бельем. Когда Джон, опираясь на гвардию Загонии, показал воинственным миссурийцам, что у него есть хорошо организованная боевая сила, пополз слух, что он действует как европейский монарх.

Однако эти неприятности показались мелкими по сравнению с первым серьезным ударом. Генерал Лайон, опасаясь, что его оказавшаяся в трудном положении армия будет дезорганизована и уничтожена при отступлении, предпринял героическую атаку против превосходящих сил Маккуллока у Уилсон-Крик. Его войска потерпели поражение. Генерал Лайон был ранен в грудь и скончался.

Штаб-квартира была ошеломлена известием; во время войны люди умирают в сражениях, но Джон отдал приказ генералу Лайону не вступать в бой. Союзу нужны были генералы, особенно генералы, обладающие таким же опытом, как Лайон. Союзу нужны были победы, а не поражения. И теперь Джон будет отвечать за новую серьезную военную неудачу.

Когда прошел первый шок, Джесси спросила:

– Может быть, генерал Лайон не получил твоего приказа?

– Он получил его, – спокойно ответил Джон. – Но он думал, что я заблуждаюсь. Он считал, что нельзя сдавать конфедератам эту часть Миссури; он полагал, что, сидя здесь, в штаб-квартире, я не учитываю всех факторов.

– Но на войне вправе ли любой офицер принимать свое собственное решение? Разве он не обязан выполнять приказы ради осуществления общего плана?

– Ты и я не имеем права ставить так вопрос, Джесси, – уныло сказал Джон. – Помнишь историю с лордом Нельсоном и его слепым глазом? С нашей точки зрения, здесь, в штаб-квартире, где разрабатывается общая стратегия, Лайон ошибался; с его точки зрения, требование отступить с поля боя было ошибочным; генерал Лайон полагал, что он прав, не выполняя приказа. Не будем больше говорить об этом.

– Но по меньшей мере страна не станет обвинять тебя в смерти Лайона. Ты же приказал ему отступать.

– Никто не захочет знать об этом.

– Что ты имеешь в виду?

– Лайон умер как герой. Ничего не должно быть сказано или сделано, что умаляло бы его героизм.

– Но ты знаешь, что скажут пресса, военный департамент…

– Ничто не должно умалять героическую смерть генерала Лайона.

Джесси покинула кабинет мужа, чтобы подготовить веранду для прощания с покойным, вывесить флаги и поставить цветы.

Она распорядилась поставить деревянный гроб с телом Лайона в центре комнаты и накрыла его полковыми знаменами.

На следующий день в пять часов утра, когда она и Джон, сидевший за своим письменным столом, пили кофе, ординарец объявил, что внизу дожидается Фрэнк Блэр. Джесси и Джон быстро спустились на веранду. Вошел Фрэнк с бледным от горя лицом. Он подошел к гробу и долго стоял, смотря в лицо своему другу. После паузы он посмотрел вверх, увидел цветы и флаги и сказал Джесси:

– Спасибо за такое внимание к моему другу.

Джесси промолчала. Она стояла, не вымолвив ни слова, в то время как Фрэнк и Джон смотрели друг на друга.

– Он был хорошим генералом и другом, – тихо прошептал Фрэнк. – Трагедия в том, что он умер, так и не получив возможности принять участие в главной кампании.

В его голосе не было упрека, звучало лишь горе. Джон сказал:

– Сожалею, Фрэнк. Я сделал что мог, но было так мало времени…

– Это не твоя вина, Джон. Я лишь хочу сказать, что в конечном счете было бы лучше потерять Каиро, чем Лайона. Мы можем вновь занять Каиро, но мы не найдем другого генерала Лайона.

Джон положил свою руку на плечо Фрэнка:

– Я знаю, что ты потерял одного из самых дорогих тебе друзей, Фрэнк, но и я потерял самого способного офицера. Нам его будет не хватать, но ты увидишь: его героическая смерть встряхнет и объединит Север.

Фрэнк ничего не ответил. Джон извинился и пошел в свой кабинет.

Фрэнк последний раз взглянул на лицо друга, потом, склонив голову, вышел с веранды.

Через два дня после полудня он приехал с другом, которого представил как изготовителя одежды, уверяя Джона, что его продукция добротная, и после таких заверений вытащил из кармана контракт, положив бумагу ему на стол для подписи. Джона уже несколько раз порицали за то, что он подписывал контракты, не читая и не уяснив себе их содержания. Однажды он объяснил Джесси, что может либо читать юридические контракты, либо вести войну, но делать и то и другое одновременно он не в состоянии. В то время как он смотрел на плотно исписанные листы, Джесси спокойно спросила:

– Какое количество имеется в виду, Фрэнк?

– Сорок тысяч.

Все еще пытаясь прочитать контракт, Джон удивился:

– Сорок тысяч? Да во всем Миссури не наберется и десяти тысяч солдат!

Лицо Фрэнка покраснело.

– Конечно, – холодно заметил он, – если ты предпочитаешь давать контракты своим калифорнийским друзьям… Ныне только им разрешается снабжать армию. Все в Миссури, воевавшие до того, как ты появился здесь, теперь недостойны получать контракты!

– Ой, Фрэнк! – взмолилась Джесси. – Джон ничего подобного не говорил. Он лишь сказал, что количество слишком велико…

– Составь контракт на десять тысяч, Фрэнк, – сказал Джон, – столько нам потребуется в данный момент, и мне придется немало потрудиться, чтобы наскрести денег даже для такого количества.

Джон встал, извинился, сославшись на срочные дела, и вышел из кабинета. Претендент на контракт вышел вслед за ним. Джесси посмотрела в лицо Фрэнку, чтобы убедиться, не смягчил ли его предложенный компромисс, но молодой человек выпалил яростную тираду, повторив все обвинения, какие раздавались в адрес Джона со времени их приезда в Сент-Луис. Сдерживая себя, она ответила:

– Фрэнк, ты прекрасно знаешь, почему он вынужден поступать так. Ты и Джон не должны ссориться: вам предстоит сделать важные дела вместе.

– Так не думает высокий и могущественный генерал! – кричал Фрэнк. – Он думает, что я ему больше не нужен, после того как я обеспечил ему его пост. Он хочет освободиться от меня и всех моих друзей, которые месяцами боролись, чтобы удержать Миссури в рамках Союза. Когда он избавится от нас, не останется никого, способного оспаривать его власть. Тогда он сможет проводить военные парады и красоваться в городе в своих европейских мундирах…

Опечаленная Джесси ответила:

– Ты говоришь сгоряча, Фрэнк. Ты не сказал бы этого, если бы не гибель Натаниэля Лайона. Ты не должен допустить, чтобы смерть Лайона затмила твой рассудок.

– Смерть Лайона! – воскликнул Фрэнк. – Ты хочешь сказать: убийство Лайона! У твоего мужа было достаточно солдат и оружия, он мог в любой момент послать подкрепления Лайону, если бы захотел, но он боялся Лайона, боялся, что Лайон добьется блестящей победы, и тогда прощай командование Джона Фремонта!

В ответ на эти чудовищные обвинения Джесси смогла лишь воскликнуть:

– Фрэнк, ты не должен говорить такие ужасные вещи! Ты причинишь всем страшный вред. Я запрещаю тебе распространять такие слухи.

– Запрещаешь, – фыркнул Фрэнк с искаженным от ярости лицом. – Генерал Джесси запрещает! Разве ты не понимаешь, в какое посмешище ты превращаешь себя? Разве тебе не известно, что все недовольны твоим вмешательством и хотят, чтобы ты отправилась домой и не влезала в войну между мужчинами? Разве ты не понимаешь, каким смешным ты выставляешь мужа, когда люди говорят, что в семье ты носишь звезды на плечах, а муж исполняет приказы?

Она с трудом выдавила:

– Пожалуйста, убирайся. Ты все сказал.

Фрэнк Блэр ответил:

– Почти все, но не совсем. До приезда Джона я был политическим лидером штата. Но твой муж решил, что Миссури слишком мал для двух командующих, что одного из нас надо убрать. Таким должен стать я, полагал он, но ошибся. Он будет изгнан отсюда, и именно я осуществлю эту операцию.

Джесси вышла из кабинета и медленно поднялась по узкой лестнице в свою спальню. Через крохотное оконце она смотрела на крыши Сент-Луиса, ничего не видя, остро переживая тяжелый момент. Совершила ли она ошибку, поехав с Джоном в Сент-Луис? Прав ли Фрэнк Блэр, обвиняя ее в том, что она сделала посмешищем себя и своего мужа в глазах общества? Не переоценивала ли она свои заслуги и не нанесла ли больше вреда, чем пользы, своим присутствием здесь? Как Джон станет реагировать на обвинение, будто не он, а она носит на плечах звезды?