Текст книги "Возьми мою душу"

Автор книги: Ирса Сигурдардоттир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

– Не уверена, – возразила Тора. – Есть у меня неприятные предчувствия. Я имею в виду нестыковку фактов. В их цепочке определенно не хватает каких-то звеньев. – Подхватив пакет, она прижала его к груди и поднялась. – Пойду быстренько просмотрю документы – может, обнаружится какая-нибудь зацепка, способная кардинально изменить все дело. Между прочим, я побывала в библиотеке, сделала копию сказки, откуда взят выбитый на камне стишок. Так, на всякий случай. Глядишь, поможет и ему найти какое-то объяснение, – проговорила она. – Я недолго. Да, если появятся мои дети, сделай любезность, отправь их в очередной поход «Миссия невыполнима».

Спустя два часа Тора выходила из офиса Йонаса. Несмотря на все старания, работа ее успехом не увенчалась. Она прочитала бесчисленные свидетельские показания, результаты двух патологоанатомических вскрытий и данные нескольких экспертиз. В папке не было заключения о тестах на ДНК спермы, обнаруженной в теле Бирны, но имелись запросы на их предоставление и данные о группе крови двух источников семени. Тора не смогла понять – вскрылся ли данный факт случайно или кто-то с самого начала подозревал, что Бирна имела половой контакт с двумя мужчинами, и потому запросил медицинское подтверждение. Недоумевала Тора и по другому поводу: из каких соображений Бирна пошла на близость с двумя мужчинами в один день. Следующей неожиданностью стало обнаружение во влагалище Бирны, помимо спермы, органического вещества, обозначенного в отчете как A. Barbadensis Mill, A. Vulgaris Lam. Тора записала название, намереваясь расспросить о нем Мэтью, но на вразумительный ответ не надеялась. «Может, Бирна сама засунула в себя это, непонятно, правда, с какими целями?» – недоумевала она.

Помахав Мэтью, сидевшему в баре за бокалом пива, Тора направилась к нему, положила на стол изученную папку и села рядом.

– Детей пока еще трое? – поинтересовалась она.

– Зрелище кита их, по-моему, впечатлило, – ответил Мэтью. – По крайней мере Гульфи и Солей вернулись с берега зеленые. Нормально выглядела только беременная девушка. Я купил им кока-колы, и они отправились к себе смотреть видео.

– Я спросила, сколько их – трое? Четвертый не появился? – повторила вопрос Тора, подзывая официанта.

– А, вон ты о чем. Нет, бабушкой ты еще не стала. Можешь расслабиться. – Он чокнулся с ней и повел бокалом в сторону папки. – Отыскала что-нибудь интересное?

– Ничего. Одни подтверждения известных фактов и наших с тобой догадок. Булавки или иголки, воткнутые жертвам в ступни, лиса, привязанная к телу Эйрикюра, убитая, согласно заключению, несколькими часами раньше. Точнее, застреленная из ружья. Никаких объяснений по этому поводу. Зачем ее привязали к Эйрикюру – неизвестно.

– Твоя драгоценная Белла на связь еще не выходила? – спросил Мэтью. – Ты вроде просила ее разузнать о лисе.

– Черт подери, я совсем о ней забыла! – спохватилась Тора, потянувшись к стоявшему неподалеку телефону.

– Привет, – послышался голос Беллы. «Вот дает. Как дружку из постели отвечает. Ни названия конторы, ни „Слушают вас“, ни почтения к предполагаемому клиенту, – подумала Тора, но сдержалась. – Я ей все потом выскажу».

– Привет, Белла. Это Тора, – отозвалась она. – Не удалось выяснить ничего относительно лис и лошадей?

– О чем это ты? – удивилась Белла. – Ах да… – Она замолчала, и Торе показалось, будто она чувствует запах табака и видит, как секретарша выпускает изо рта дым. – Белла, я же запретила тебе курить в офисе! – возмутилась она.

– Да ты что? Я и не думала курить, – ответила секретарша, и Тора уловила легкое потрескивание табака. «Неужто перешла на трубку? Совсем наша девушка спятила. Или мне действительно мерещится?» Прежде чем она поделилась с Беллой своей догадкой, та продолжила: – В общем, так. Поболтала я со своими знакомыми лошадниками, те ничего вразумительного не сказали, но посоветовали обратиться к охотникам. Я нашла одного и кое-что из него вытянула, но не много.

Тора моментально забыла о табаке.

– Говори, не тяни, – нетерпеливо произнесла она, втайне надеясь, что Белла хотя бы иногда может оказаться полезной.

– Так вот, – меланхолично бубнила та. – Лошади, как объяснил мне охотник, чуя дохлую лису, начинают паниковать и даже могут взбеситься. Особенно сильно на них действует запах разлагающейся лисы.

– Об этом знают только охотники? – возбужденно спросила Тора. – Лошадникам данный факт неизвестен, или твои собеседники просто недостаточно информированы?

– Недостаточно информированы о ком? О лисах? – съязвила Белла. – Может быть. Но в лошадях, насколько я смогла убедиться, они разбираются отлично. Слушай, на кой черт тебе сдалась эта лиса?

– Спасибо, Белла, – ушла от ответа Тора. – Можешь идти домой.

Предложение это не было особенно щедрым, поскольку отсутствие секретарши никак не сказывалось на работе конторы. Тора повернулась к Мэтью.

– Убийца привязал лису к Эйрикюру, чтобы напугать лошадь и довести ее до бешенства. По его расчетам, жеребец должен был не травмировать Эйрикюра, а забить насмерть. Сделал это охотник – только они знают, как ведет себя лошадь при виде дохлой лисы. – Немного подумав, она прибавила: – Интересно, Бергюр охотится на лис? Он собирает гагачий пух, но в его комнате я видела коробку охотничьих патронов. – Она пристально посмотрела на Мэтью.

Тот ответил ей таким же твердым взглядом.

– Может быть, Эйрикюр хотел написать не «РЕР», а «БЕР», но первая буква у него не получилась? Не удивительно: ведь он выводил их под копытами взбесившейся лошади. – Он вытащил свой мобильный и нашел сделанную им фотографию надписи. Затем увеличил ее, выведя буквы в центр экрана.

– Черт возьми, похоже, я прав! Взгляни сама, – передал он телефон Торе. – Видишь, нижняя диагональная линия первой буквы не такая прямая, как у третьей.

Тора внимательно рассмотрела снимок, положила телефон на стол и снова подняла глаза на Мэтью.

– Торольфур, думаю, тоже обратил внимание на разницу в написании букв. Он, конечно, и бровью не повел, но, мне кажется, остался доволен. Полагаю, он в самое ближайшее время навестит Бергюра.

– Или его жену, – поправил Мэтью и многозначительно сказал: – Кто его знает?

– Совершенно верно, никто не знает, – согласилась Тора. – Всякое случается. Я читала результаты вскрытия – они показывают, что Бирна стала жертвой изуверского изнасилования. Женщина, конечно, могла присутствовать на месте преступления, но скорее всего в качестве сообщницы. Если Роза замешана в убийстве, роль насильника выполнял явно не Бергюр. Сама мысль, что они, сговорившись, вдвоем убивали Бирну, мне кажется невероятной.

В этот момент к ним подошла Сольдис:

– Моя бабушка хочет поговорить с вами и попросила позвонить ей. Это по поводу вашей вчерашней беседы. – Она посмотрела на носки своих ботинок. – Можете, конечно, и не звонить, но вот на всякий случай ее номер, – протянула она Торе бумажку и быстро пошла из бара.

Тора немедленно подняла трубку. Ответили ей после первого же звонка.

– Здравствуйте, Лара, это Тора, адвокат Йонаса. Сольдис передала мне ваш телефон.

– Да-да, здравствуйте. Рада, что вы позвонили. Простите, вчера я не все вспомнила о Гудни, а мне так хотелось бы знать о ее дальнейшей судьбе. Может быть, вам удастся что-нибудь выяснить. – Говорила Лара ровным голосом, но Тора чувствовала, как сильно она волнуется. – У меня в руках письмо, о котором я вам рассказывала. Вчера, приехав домой после нашего разговора, я долго его искала и наконец нашла среди старинных безделушек. Храню их, они напоминают мне о прошлом. Я несколько раз перечитала письмо, обдумала и, как мне кажется, кое о чем догадалась.

– И что же это? – спросила Тора.

– В одном месте Гудни сообщает, что ребенок очень похож на своего отца. Раньше, когда ходили все эти слухи о кровосмешении, я почти поверила, что в этой строке содержится намек на Бьярни или дядю Гудни. Кроме того, она спрашивает, известно ли мне местонахождение одного молодого человека, который очень ей тогда нравился, до моего отъезда в Рейкьявик. Гудни пишет, что хотела бы послать ему весточку. – Лара замолчала. Тора слышала ее прерывистое возбужденное дыхание. – Теперь, став старше, я смотрю на ее слова совершенно иначе. Вряд ли Гудни стала бы с такой любовью рассказывать мне о ребенке, рожденном в кровосмесительстве. Что касается молодого человека, о котором она расспрашивает, то я уверена – он и есть отец Кристин. Он переехал в Рейкьявик вслед за мной, а через год-полтора я случайно столкнулась с ним на улице, попыталась заговорить, но он отшатнулся, сделав вид, будто не узнал. Тогда его реакция показалась мне странной, но сейчас я понимаю причину – он думал, что мне известно о беременности Гудни или о ее ребенке, и испугался. Ничем иным его поведения я объяснить не могу. Он шел под руку с молодой женщиной.

– Кто этот человек? – спросила Тора. – Он еще жив?

– Да, – ответила Лара. – Когда он умрет, все газеты выйдут с траурной полосой. Когда-то он был министром.

Тора непроизвольно сжала трубку. Рука ее вспотела.

– Вы говорите о Магнусе Балдвинссоне? – как можно спокойнее проговорила она.

– Да, а как вы догадались? – изумилась Лара. – Вы тоже его знаете?

– Он сейчас гостит в отеле Йонаса, – сказала Тора и тут же поправилась: – Или уже уехал. Внук приезжал за ним вчера поздно вечером.

– Очень странно, – заметила Лара. – Все эти годы он никогда не оставался здесь надолго. Приедет и в тот же день вернется в Рейкьявик.

– Наверное, решил пожить в родных местах, – предположила Тора, не придумав ничего более вразумительного. – Если он так не хотел ребенка, то, наверное, мог… – Она замолчала, подыскивая подходящее слово. «Взрослого еще как-то можно понять, но ребенка…» —…после смерти Гудни взять дочь на воспитание, – продолжила она. – Или попытаться избавиться от нее, – выдавила Тора, надеясь, что это прозвучит как «передать в другие руки».

– Не знаю, – протянула Лара. Голос ее дрогнул, она уловила тайный смысл сказанного. – Господи, не поверю, чтобы кто-то смог поднять руку на ребенка. Да, Магнус был человеком слабовольным. Но настолько дурным? Я просто не знаю. Я вообще не могу вспомнить никого из местных, склонного к преступлению. Таких людей у нас сейчас не щадят, а в прошлом – тем более. – Лара едва сдержала слезы. – Теперь о вашем вопросе про угольный бункер. О нем я тоже размышляла и припомнила, что обе фермы перешли на электричество незадолго до моего отъезда в Рейкьявик. В то время это считалось роскошью. Бьярни установил электрогенератор возле одного из водопадов, к северу от основной автострады. Не знаю, помогут ли вам мои сведения, но обе фермы тогда же перестали канителиться с углем и бункеры с тех пор не использовались. – Беседа на приземленную тему несколько успокоила Лару. – В коробке, где я храню письма, оказалась старая фотография. На ней изображены мы с Гудни у задней стены фермы. Я рассмотрела ее повнимательнее и увидела крышку от бункера.

– Простите, – перебила Тора, – вы какую ферму имеете в виду? «Креппа» или «Киркьюстетт»?

– «Киркьюстетт», – ответила Лара. – В «Креппу» мы в ту пору нечасто ходили. Бьярни и Гримур почти перестали общаться, разговаривали, насколько мне помнится, только о генераторе, от которого обе фермы питались электричеством.

– Точно такой же угольный бункер имелся и в «Креппе»? – спросила Тора. – Почему же мы не заметили за отелем люк? Может, его скрыла пристройка?

– Нет, она не должна была его скрыть, – возразила Лара. – Если я ничего не путаю, люк находится далеко от дома, за тем местом, где теперь стоит пристройка, – на лужайке, позади отеля. Обе фермы имели одинаковое расположение. Тогда считалось престижным иметь громадный бункер и размещать его подальше от дома. Сваливали уголь в подвалы только бедные. Бункер в отдалении стоил дороже, потому воспринимался еще и как символ богатства. Высшим шиком было иметь два входа в бункер: один через люк, и второй – из подвала дома.

Тора смотрела на Мэтью широко раскрытыми глазами. Беседа с Ларой закончилась, теперь предстояло исследовать подвал дома, чтобы отыскать дверь в бункер. Прежде чем положить трубку, Тора пообещала собеседнице обязательно сообщить, найдется ли дверь в хранилище угля и как пойдут поиски таинственно исчезнувшей девочки.

– Мне нужно срочно позвонить, – бросила она Мэтью, набирая номер тюрьмы. – Потом все объясню.

Тора вспомнила, что Бирна просила Робина сфотографировать стену подвала, но тем не менее не слишком надеялась отыскать в нем дверь. Когда Йонаса подвели к телефону, она сразу заговорила о главном:

– Послушайте, Йонас, мне потребуется пробить одну из стен в подвале старой части отеля. Надеюсь, вы не станете возражать? Да, кстати, как вы там? У вас все в порядке?

Тора, Мэтью и Гульфи стояли напротив подвальной стены, по их общему мнению, выходившей на лужайку, раскинувшуюся позади отеля. Много времени ушло на спор, откуда начинать работу. В конце концов Мэтью поднял Солей к потолку, и та, посмотрев в грязное окно, обрисовала им открывшийся пейзаж. Участники решили, что намеченная ими стена больше других похожа на нужную, изображенную на фотографии Бирны. Придя таким образом к единому мнению, они приступили к делу. Мэтью отложил фотографию и взялся за кувалду. Тора отошла в сторонку, присоединившись к Солей и Сиге, взволнованно наблюдавшим за происходящим. Гульфи встал рядом с Мэтью, готовый перехватить у немца кувалду, когда тот устанет.

Гульфи настоял на своем участии из сострадания к матери, увидев, как та с лопатой на плече шагала рядом с Мэтью, выискивая люк. Солей и Сига присоединились к искателям от любопытства и скуки. Копать не пришлось, люк они обнаружили почти сразу, сантиметрах в тридцати от знакомого им камня с надписью. Открыть крышку, за десятилетия сильно проржавевшую, Мэтью даже не пытался, вспомнив о своем опыте в «Креппе». Они решили пойти в подвал и поискать дверь, по их расчетам, находившуюся где-то там.

– Что ты, собственно, ожидаешь увидеть? – скептически спросил Гульфи.

– Честно говоря, сама не знаю, – ответила Тора. – Ясно одно – здесь стену возвели не случайно. За ней явно что-то скрывается. Сам подумай: зачем так основательно преграждать доступ в люк? Дверь можно было закрасить, забить досками. Так нет же: поставили сплошную стену, чтобы и следа не осталось.

– А если мы ничего не найдем? – осведомился Гульфи. – Владелец дома на нас не обидится?

– Никоим образом, – заверила Тора. – Он знает о наших действиях. В худшем случае ему придется всего лишь увеличить площадь здания на пару квадратных метров. – Ну? Начинаем?

Ей не пришлось повторять дважды – Гульфи и Мэтью немедленно принялись разбивать стену. Солей и Сига зачарованно смотрели на работающих мужчин, но вскоре зрелище им надоело. Дело оказалось не из легких. Солей примостилась на ящики и минут через сорок уснула. Сига тоже беспрестанно зевала. Дыра в стене между тем росла, и через час в нее уже можно было свободно пролезть. Мэтью и Гульфи, мокрые от пота, с ног до головы покрытые пылью, тяжело дышали в ожидании кульминации.

– Я пойду первой, – сказала Тора и заглянула в отверстие. – Как же здесь пыльно! И гарью пахнет…

– Давай я, – предложил Гульфи, но Тора, хорошо знавшая сына, поняла, что это всего лишь демонстрация мужества перед Сигой.

– Ладно. Пусть первым будет Мэтью, – проговорила она, подтолкнув немца к пролому в стене. – Где фонарь? У тебя? Тогда вперед.

Тора с сыном протиснулись в отверстие вслед за ним. Тонкий луч фонарика слабо освещал мрачный подземный коридор. Мэтью часто останавливался, и его исландские спутники налетали на него в кромешной тьме. Увидев дверь, он повернулся и осветил фонарем лицо снизу. Шутка удалась – Тора с Гульфи замерли, похолодев от страха. Насладившись произведенным эффектом, Мэтью перевел луч света на дверь.

– Как поступим? – спросил он. – Будем открывать?

Торе и Гульфи следовало бы сказать «нет».

Глава 31

– Разумеется, останки, как и фотографию, вы тоже нашли совершенно случайно? – спросил Торольфур. – Ненароком зашли в подвал с кувалдой и стали ломать стену исключительно для улучшения интерьера?

Тора вытащила из волос застрявшую там щепку.

– По-моему, – заметила она, – я вам внятно все объяснила.

– Хочется верить, что вы думаете о деньгах налогоплательщиков и не отправляете нас по ложному следу. У вас был только один способ обосновать свою догадку – докопаться до отгороженной части подвала. Признаться, такого поворота я не ожидал.

Тора молча пожала плечами, пропуская вперед детективов, один из которых вез тачку с темными обгоревшими костями. Отель кишмя кишел следователями и полицейскими офицерами, съехавшимися сюда, похоже, со всей округи. Даже из Рейкьявика прибыло несколько экспертов.

По мнению Торы, большинству из них делать здесь было нечего и привело их в отель чистое любопытство.

– Я уже говорила вам, что ожидала найти скелет ребенка, а не кости животных.

– То есть вы сразу поняли, на что наткнулись? Случайно, да? О костях животных вы и не думали? – продолжал расспрашивать Торольфур.

– Первой мне на глаза попалась детская варежка, – твердо ответила Тора. – Из нее торчала небольшая кость, поэтому я и предположила, что среди прочего здесь находятся и останки ребенка. Кроме кисти в варежке я больше ничего не нашла. Потом гора костей рассыпалась. Думаю, теперь что-то можно обнаружить, только перебрав все до последнего. На вашем месте я бы приказала своим людям действовать осторожно, поскольку внизу может оказаться… – Она запнулась.

– Как вы наверняка заметили, мы работаем медленно и тщательно все просматриваем. – Торольфур оглядел возившихся неподалеку полицейских. – Мы точно соблюдаем инструкцию по обследованию места преступления независимо от того, есть там останки или нет. Нам необходимо установить, что именно произошло, поскольку в данном случае мы сталкиваемся с не совсем обычным способом сокрытия преступления и тела жертвы. Поэтому прошу вас не ходить здесь, дабы не уничтожить улики. Я бы посоветовал вам подумать о судьбе Йонаса, ибо ваша новая находка не снимает с него вины.

– Да я же говорила вам, что здесь находится скелет незаконнорожденного ребенка, убитого в годы Второй мировой войны, отцом которого является Магнус Балдвинссон.

– Ну и что из того? – с наигранным безразличием протянул Торольфур. – Вы же не думаете обвинить его в убийстве собственного ребенка и в желании скрыть преступление под грудой костей животных? – Он усмехнулся. – Или по-вашему, он приехал сюда через шестьдесят лет, чтобы вспомнить о пережитом?

– Мне безразлично, как вы все это воспринимаете, но отцовство должно быть доказано. Останки ребенка следует отдать на анализ ДНК. И хотя он не поможет определить убийцу, факт установления отцовства вызовет шквал вопросов к Магнусу Балдвинссону, и чувствовать себя он будет очень неуютно.

– Иначе говоря, вы продолжаете настаивать на своей версии? Вы считаете, что Бирну и Эйрикюра убили Магнус или Балдвин? – уточнил Торольфур.

Тора вытащила из волос еще одну щепку.

– Поначалу мне казалось, что это сделал либо Бергюр, либо его жена с помощником. – И Тора поведала Торольфуру о своей беседе с Мэтью несколькими часами ранее, посвященной ружью, лисам и таинственным буквам РЕР, начертанным Эйрикюром. – Мы с Мэтью видели, как она выходила из отеля в обнимку со здешним официантом. Мне показалось, что они очень близки, – сообщила Тора. – А значит, Роза могла соблазнить его и уговорить помочь ей расправиться с Бирной. Причина убийства – любовная интрижка с ее мужем.

Брови Торольфура поползли вверх.

– Вы видели жену Бергюра? Неужели она производит впечатление соблазнительницы?

– Ну в общем, нет, – признала Тора. – Но кому-то, возможно, и нравится. Красота женщины зависит от того, кто на нее смотрит.

Торольфур презрительно усмехнулся.

– Того официанта, случайно, зовут не Йокулл Гудмундссон? – поинтересовался он.

– Да, – ответила Тора. – Насчет фамилии не уверена, но имя его точно Йокулл. Вы обнаружили между ними какую-то связь?

– Обнаружили, – улыбнулся Торольфур. – Это родные брат и сестра. Вот почему они иногда ходят в обнимку.

Тора молчала. Теперь ей стала ясна причина антипатии Йокулла к Бирне. Какому брату понравится, если муж его родной сестры станет от нее погуливать. Потому-то он так болезненно отреагировал на вопрос о Стейни. Ведь его отец спровоцировал аварию, сделавшую парня инвалидом.

– Тогда картина немного меняется, – наконец произнесла она.

– Вот как? – фальшиво удивился Торольфур. – Возможно. Только я, так и быть, скажу вам: мы до сих пор не исключаем участия Бергюра в этом деле, – прибавил он, не уточнив, правда, рассматривает ли полиция Бергюра в качестве подозреваемого или подозревают они только Йонаса. – Сообщу вам еще одну вещь, по-моему, не имеющую отношения к делу: калибр пули в теле лисы совпадает с калибром ружья Бергюра. У нас в Исландии нет оборудования, которое позволило бы точно определить, из какого оружия она была выпущена, но мы отправили их на исследование за границу. К сожалению, ответ придет только через несколько дней, однако нам есть чем заняться. Без дела мы сидеть не собираемся. Простите, покину вас. Пойду в подвал погляжу, как там продвигается работа.

Когда Торольфур ушел, Тора направилась к Мэтью, допрос которого уже заканчивался. Продолжался он довольно долго, поскольку полицейский офицер, хоть и знал английский, предпочел разговаривать через переводчика.

– Как думаешь, мы не окажемся в одной камере с Йонасом? – шутливо осведомился Мэтью, когда они с Торой выходили из подвала. – Вид у меня для тюрьмы вполне соответствующий, – оглядел он свою перепачканную одежду.

Тора взяла его под руку и улыбнулась:

– Давно так не пачкался?

– С детства, – ответил Мэтью. – Мы, знаешь ли, не часто ломаем стены в банке. А горы костей на нас сваливаются и того реже.

Тора поежилась и рассказала, как ошибалась, приняв Розу и Йокулла за парочку маньяков-убийц.

– Знаешь, я абсолютно уверена в одном – человек, насыпавший кости, отлично знал, что именно он пытается скрыть.

– Отсюда следует вывод – ребенок умер не своей смертью. Иначе зачем все прятать? – сказал Мэтью, наблюдая, как Тора открывает дверь в свою комнату. – Кроме того, ни один человек в здравом уме не оставит тело ребенка в таком неподходящем месте. Разве что с единственной целью – скрыть все следы.

– Я подозреваю, это сделал Магнус, – заявила Тора, распахивая дверь, и направилась к столику у кровати, на котором стоял телефон. – Я собираюсь позвонить Элин и спросить, известно ли ей что-нибудь о тайном захоронении. Может, они с братом вспомнят, кто набросал туда костей.

– Думаешь, она захочет с тобой разговаривать? – усомнился Мэтью.

– Вряд ли Элин бросит трубку, услышав о детском скелете, обнаруженном на территории их владений. Эта земля принадлежала им десятилетия, здесь жили ее дед и его брат, – уверенно проговорила Тора. – К тому же я перехитрю ее, позвоню с местного телефона, а то она действительно узнает номер моего мобильного.

Элин ответила, и она вежливо поздоровалась.

– Что вам еще от меня нужно? – раздраженно спросила Элин, и Тора услышала, что она говорит из машины.

– Во-первых, хочу сообщить, что на территории вашей бывшей фермы обнаружено громадное количество костей. В основном это кости животных, но среди них, по всей вероятности, находится детский скелет.

– А я-то здесь при чем? – взвизгнула Элин. – Я не имею никакого отношения к давним событиям. С тех пор как Йонас приобрел у нас фермы, там то и дело находят то трупы, то кости. Я слышала по радио, что он задержан, не так ли?

– Так, – ответила Тора, проклиная в душе журналистов и стараясь не выказать раздражения. – Только вот как раз к нему детский скелет не имеет никакого отношения. Он находился здесь задолго до того, как Йонас купил у вас эту землю. Насколько мне известно, ферму построила ваша семья и, кроме нее, здесь никто не жил. Так что у вас и у вашего брата неприятностей может быть побольше, чем у Йонаса.

– О чем вы говорите? – пронзительно закричала Элин. – Какой скелет? Какого ребенка?

Торе показалось, что она не только сильно удивлена, но и очень взволнована.

– Какого ребенка? – повторила Элин.

– Останки уже изучает полиция, – холодно сообщила Тора. – Вас определенно скоро будут допрашивать, так что мне лучше лишний раз не вмешиваться. Я всего лишь хотела узнать одну вещь… – Она сделала паузу, но Элин молчала и Тора продолжила: – За домом, с восточной стороны, лежит огромный камень, на нем выбиты стихи, полагаю, из какой-то сказки. Вы не знаете, кто мог его туда привезти?

– Камень? – изумленно повторила Элин. – А он-то ко всему какое отношение имеет?

– Возможно, никакого, – сказала Тора, в душе уверенная в обратном. – Я просто хотела бы выяснить, откуда он там взялся. Только после этого буду точно знать, что он тут совершенно ни при чем. – Она скрестила пальцы. Ее надежды оправдались – Элин не заметила подвоха в вопросе.

– Камень здесь ни при чем, – доказывала Элин. – Его установила моя мать почти полвека назад. Она называла его свадебным подарком, заранее сделанным самой себе. Дальше можете не расспрашивать, я все равно ничего больше о нем не знаю. Будьте уверены – он не имеет никакого отношения к смерти чьего-то ребенка.

Тора постаралась скрыть свое удивление действиями Малфридур, дочери Гримура, непонятно зачем поставившей камень со странными стихами.

– Хорошо. Тогда последнее. Чем вы и ваш брат занимались вечером в воскресенье? У меня имеется список автомобилей, проезжавших в тот день по туннелю. В нем есть и ваши машины.

– Мы приезжали, чтобы встретиться с вами, – недовольно проговорила Элин. – Не помните? Вы были у нас в понедельник. Мы решили избежать утренних пробок и поехали в Стиккисхольмюр накануне вечером. Надеюсь, вы не думаете, будто мы с Бёркуром причастны к убийствам?

Торе пришлось признать ее правоту.

– Данный вопрос я уже вычеркнула из своего списка как решенный.

– Можете вычеркнуть еще один – Бёркур не ездил на запад в четверг и никого в тот день не убивал, – съязвила Элин.

Тора ничего не ответила, чтобы не выдать себя, ведь она и понятия не имела, куда в тот день мог ездить Бёркур. «Элин, наверное, думает, что у меня есть список машин, проезжавших по туннелю в четверг, – догадалась она. – Пусть думает». И осторожно поинтересовалась:

– А зачем он приезжал в четверг?

– Полагаю, он не придет в восторг, если я вам расскажу о причине его поездки, – ответила Элин. – Я сама еле-еле вытянула ее из него. – Послышался длинный автомобильный гудок и скрежет тормозов. – Черт подери, какой дурак дает водительские удостоверения старым пердунам?! Они же того и гляди окочурятся прямо за рулем, – яростно проговорила она. – Я скажу вам, зачем он приезжал и чем занимался, чтобы наконец отвязаться от вас и не выслушивать больше дурацкие, ничем не обоснованные подозрения.

– Ваша мотивация меня не интересует, – прервала ее Тора. – Можете сразу переходить к делу. Так чем он здесь занимался?

– Встречался с агентом по продаже недвижимости. Тот заинтересовался нашей оставшейся собственностью и предложил свою помощь в ее продаже, – сказала Элин. – Я избавиться от нее не тороплюсь, поэтому брат все сделал втайне от меня. Если вы сомневаетесь в моих словах, обратитесь к агенту – он наверняка подтвердит их.

Тора попрощалась и повесила трубку.

– Камень в центре лужайки поставила их мать, – сообщила она Мэтью. – Странная публика. Хотя чему удивляться, если их предки страдали душевными болезнями. И дед, и бабушка были со сдвигом. Правда, к обоим преступлениям они скорее всего непричастны. По крайней мере она вполне убедительно объяснила, где они с братом находились в это время. – Тора взяла пакеты с многотомным собранием сказок Йона Арнасона. – Если здесь есть тот стих, то к нему обязательно должны быть комментарии. Вот они-то нам многое и прояснят. Вероятно, тогда мы поймем, зачем их мать поставила камень и сделала на нем надпись. – Она водрузила пакеты на стол. – Не забыть бы по возвращении в Рейкьявик вернуть книги. На штрафы за задержку книг, которые я уже заплатила, можно, наверное, расширить библиотеку.

– Ты же не собираешься читать все эти тома? – полюбопытствовал Мэтью, наблюдая, как Тора выкладывает на стол увесистые фолианты. – Если да, то я вполне успею принять душ.

– Не волнуйся, много времени это у меня не займет, – пообещала Тора. Открыла первый том, прочитала содержание и сразу же наткнулась на ссылку «Оставленные дети». – Ну вот, пожалуйста! – обрадовалась она и принялась листать книгу в поисках нужной страницы. – Называется «И свадьба у меня должна была быть». Похоже, то самое. – Тора пробежала глазами коротенький рассказ и опустила раскрытый том на колени.

– Ну как? – спросил Мэтью. – Судя по твоему виду, значение фразы не сильно тебя обрадовало.

– Совершенно верно, – согласилась Тора. – Здесь говорится о матери, оставившей свою новорожденную дочь. Через несколько лет у нее родилась вторая девочка. Когда она выросла и достигла брачного возраста, один юноша попросил ее руки. Она согласилась. Свадьба была в самом разгаре, когда вдруг раздался стук в окно и послышался голос, пропевший те самые стихи: «Мне нужно бы зерна сеять, / И ферма предназначалась мне, / И свадьба у меня должна была быть, / Такая же как и у тебя». – Тора посмотрела на Мэтью. – Это дух оставленной девочки явился напомнить о себе своей сестре.

– То есть девушка наслаждается тем, что по праву принадлежит не ей, а умершей сестре? В этом состоит смысл стиха?

– Очевидно, так, – сказала Тора. – Могла у Гудни родиться еще одна дочь? – спросила она и покачала головой. – Нет, едва ли.

– Но кто тогда получил не принадлежащие ему блага? – удивился Мэтью. – Предположительно оставленный ребенок должен был унаследовать все от своей матери?

Тора набрала в грудь побольше воздуха и медленно его выпустила.

– Все, разумеется, зависит от того, когда умерла Гудни. Если ее дочь скончалась первой, ни о каком праве на наследство не имеет смысла говорить. Но вот если она скончалась после Гудни, то все обстоит иначе. Отец Гудни умер раньше ее. Поскольку он был вдовцом, а Гудни его единственный ребенок, наследницей всего имущества является она. А после ее смерти наследницей становится уже ее дочь.

– В таком случае кто-то выиграл от смерти ребенка, – произнес Мэтью. – Получил наследство Гудни, которое должно было перейти к ее дочери. Кому могла быть выгодна смерть девочки?

– Ближайшим родственникам Гудни, – ответила Тора. – Гримуру, ее родному дяде. – Она захлопнула книгу. – Лара, бабушка Сольдис, упоминала о его финансовых затруднениях. Поэтому он мог убить девочку до ее совершеннолетия, поскольку потерял бы все права на наследство, как только она вышла бы замуж.