Текст книги "Возьми мою душу"

Автор книги: Ирса Сигурдардоттир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Упершись плечом в стену, Эйрикюр потянулся к ней рукой, согнув палец с кольцом. Он царапал буквы осторожно, но чуткое ухо коня сразу уловило подозрительный шум. К ужасу Эйрикюра, тот уставился на него карими глазами и заржал. Несчастный торопливо заскрежетал кольцом по стене, не отрывая взгляда от пегого жеребца. Вдруг конь, припав на передние копыта, развернулся к нему крупом и попытался ударить задними ногами, но не достал. Единственной мыслью Эйрикюра в этот момент было – смогут ли по оставленным им царапинам разобрать имя убийцы? Поймет ли кто-нибудь его каракули? «Будь у меня хоть немного больше времени…» Со стороны лошади донесся угрожающий шум, и Эйрикюр инстинктивно закрыл голову руками.

Попытка защититься, столь же бесполезная, как надежда, что жеребец прочитает выведенные на стене три буквы: РЕР.

Глава 18

– Конь принадлежит моей жене. Сам я лошадей не люблю, – ответил Бергюр, наполняя чашки кофе. Руки у него тряслись, и на поверхности образовалась крошечная лужица.

Торольфур осторожно, стараясь не запачкать рукава униформы, облокотился на старенький кухонный стол.

– А что вы делали в конюшне, если лошадьми не занимаетесь и верхом не ездите?

– Лошадей следует кормить на ночь. Корм им даю я, – пояснил Бергюр, не поднимая глаз. – Для этого не нужно быть наездником.

За годы службы в полиции у Торольфура выработалось много привычек, одна из которых состояла в безоговорочной вере в свою интуицию, особенно во время допросов. Он всем своим нутром чувствовал – сидевший перед ним приниженный человек что-то скрывает.

– Разумеется, разумеется, – отозвался детектив и продолжил допрос: – Почему вы держите лошадей в закрытом помещении? Насколько мне известно, начиная с июня их обычно выпускают пастись на открытом воздухе.

– Мы сдаем лошадей в аренду. Бизнес принадлежит жене. Я просто помогаю ей при необходимости – кормлю животных, убираю в конюшне. – Бергюр откусил заусеницу с пальца на левой руке. – Мы давно собирались выпускать жеребца на пастбище, да все руки не доходили.

Выслушав ответ, Торольфур сделал в блокноте короткую запись.

– Когда вы поняли, что в конюшне что-то не так?

Бергюр пожал плечами.

– Если вы говорите о времени, то точно не помню. Часов я не ношу, телефона, – он кивнул на лежавший между ними мобильник Торольфура, – у меня нет. Могу сказать только примерно – почти сразу как вошел туда. – Бергюр замолчал и громко сглотнул слюну.

– Допустим. Но каким образом вы заметили неладное? Стойло, в котором находится жеребец, расположено в дальнем конце конюшни, и тем не менее вы направились именно туда.

Бергюр снова мучительно сглотнул.

– Я всегда первым кормлю жеребца. Он у нас еще не объезжен, и нрав у него крутой. Стоит ему заволноваться, и он становится неуправляемым. Людей он боится, не любит даже, когда я захожу в конюшню. А поев, становится спокойнее. Поэтому я сразу же иду к нему.

– Понятно, – сказал Торольфур. – Жеребец у вас крупнее остальных лошадей и ограждения его стойла – выше. Правильно? – Бергюр молча кивнул, и Торольфур продолжил: – А почему? Потому что он легко возбуждается и становится неуправляемым?

– Не совсем. Жеребцов всегда ограждают надежнее, чтобы они не контактировали с другими лошадьми. Они могут укусить их, лягнуть – в общем, наделать бед. Даже насмерть забить.

– То есть характер вашего жеребца можно назвать обычным? Никакой особой злобой он не отличается? Ну, раз все жеребцы представляют угрозу для других лошадей, – заметил Торольфур.

– Особой – нет. Жеребцы намного агрессивнее меринов и кобыл, – негромко пояснил Бергюр. – Правда, наш на редкость дикий и жестокий. Могу сказать с уверенностью, хотя в лошадях совершенно не разбираюсь.

– Отлично, – заметил Торольфур, ни к кому конкретно не обращаясь. – Стало быть, вы говорите, что первым делом направились в сты…

– В стойло, – поправил Бергюр.

– Хорошо. Стойло, – произнес Торольфур. – И тут же увидели лежавшего человека. Или кого вы там сразу увидели?

– В общем, примерно так, – ответил Бергюр. – Деталей я не помню, потому что поначалу просто глазам своим не поверил.

– И все же постарайтесь вспомнить, кого вы заметили первым, – упорствовал Торольфур.

– Кажется, сначала лису, а уже потом – человека. Помню, мне бросилась в глаза кровь на соломе. Я еще подумал, что лошадь порезалась. Затем я увидел разорванную лису и решил было, что кровь – ее, но потом… – Бергюр начал задыхаться. С большим трудом ему удалось взять себя в руки. – Ужасно. Там лежал мужчина. Я не знал – жив ли он. Всмотрелся повнимательней и все понял. Мужчина был мертв. – Бергюр несколько раз глубоко вдохнул: – Ужасно. Господи помилуй.

– Странно. Выходит, вы еще не привыкли к подобным зрелищам? – спросил Торольфур, барабаня кончиками пальцев по столу.

Бергюр посмотрел на него со смешанным чувством удивления и страха.

– О чем вы говорите?

– О том, что в течение нескольких дней вы дважды наталкиваетесь на обезображенные трупы. По идее вторая встреча должна пройти намного легче, – заметил Торольфур. – Странное совпадение, не так ли?

– Не понимаю, к чему вы клоните и как я должен реагировать, – пробормотал Бергюр. – Я не собирался вторично натыкаться на труп. Надеюсь, больше со мной такого не случится. Никогда. – Он впился взглядом в лицо Торольфура. – Вы думаете, я имею отношение к этим случаям? Ровным счетом никакого.

– Я ничего не думаю. Может быть, и не имеете. Но все равно факт интересный, правда? – проговорил Торольфур, пристально глядя на Бергюра.

– Абсолютная случайность, – пролепетал тот. – Какие могут быть сомнения!

– И вы не в состоянии объяснить, как такое произошло в вашей конюшне? – напирал Торольфур.

– Не знаю… – Бергюр мучительно искал ответ. – Несчастный случай. Наверное, охотник преследовал лису и случайно зашел туда. Или кто-нибудь пострашнее.

– Пострашнее? Кого вы имеете в виду? – заинтересовался Торольфур.

– Ну, есть мужчины, которые удовлетворяют свои потребности с животными. Может, это один из них, – залился краской Бергюр.

– Тогда он принес бы с собой ящик, чтобы встать на него, вы не считаете? И как в таком случае вписывается в общую картину лиса? И при чем здесь булавки? – сыпал вопросами Торольфур с ледяным лицом. – Все ваши объяснения неправдоподобны.

Бергюр выпрямился.

– Я же не расследую дела! Я понятия не имею, с какой стати он забрел в конюшню. Вы меня спросили, я ответил. Я лично не имею к его гибели никакого отношения.

– Вот и замечательно. Но сарай-то ведь ваш.

– Не сарай, а конюшня. Лошади не домашний скот, их в сараях не держат, – раздраженно сказал Бергюр, но, подавив внезапно охватившее его недовольство, сдержанно прибавил: – Я плохо себя чувствую. Еще не оправился от пережитого ужаса. Боюсь, не смогу больше отвечать на ваши вопросы. – Он опустил голову и уперся взглядом в стол.

– Да мы с вами почти закончили. – В голосе Торольфура не было ни малейшего сочувствия к сидевшему напротив человеку. – Я заметил на одной из стен в конюшне ружье. Оно ваше?

– Да, – ответил Бергюр. – Мое. Вы не найдете здесь ни одного фермера, у которого не было бы ружья. – Он мрачно посмотрел на полицейского. – Мужчина умер не от пули. При чем тут ружье?

Торольфур бесстрастно улыбнулся.

– Лиса умерла от пули. Случайно, не вы ее убили?

Бергюр нервно теребил край скатерти.

– Нет, не я. А может, и я. Откуда мне знать?

– Как же так? – изобразил удивление Торольфур. – Простите, я вас не понимаю. Потрудитесь ответить более внятно. Вы не знаете, убивали лису или нет?

Бергюр оставил скатерть и посмотрел на полицейского.

– Я стреляю лис, потому что они разоряют гагачью колонию. Однако за последние месяцы не убил ни одной. Правда, несколько дней назад я стрелял в лису, но она ушла. Я ее ранил – на месте, где она была, остались кровь и клочья шерсти. Возможно, она умерла позже. Не знаю. Может, это та самая лиса.

– Значит, не знаете, – холодно произнес Торольфур. – Ладно. Тогда объясните мне еще кое-что, а к остальному мы вернемся потом.

– Я не могу больше разговаривать, – взмолился Бергюр, явно утомленный беседой. – Действительно не могу.

– Нет проблем, – согласился Торольфур, хлопая себя по ляжкам. – Тогда всего два маленьких вопросика, и на сегодня закончим. Первый: вы обычно запираете конюшню? И второй: вы знаете погибшего?

Бергюр продолжал глядеть в пол.

– Конюшню мы никогда не запирали. Не видели необходимости. До сегодняшнего дня. – Он поднял голову и устало посмотрел на Торольфура. – Не могу сказать, знаю ли я погибшего. Сами видели, в каком состоянии его лицо. Кто он – мне неизвестно.

– Вот и отлично. – Торольфур начал было подниматься, но остановился. – Простите, совсем забыл. Самый последний вопрос! – воскликнул он.

Бергюр окинул его взглядом, полным смирения.

– И какой же?

– На одной из стен конюшни мы нашли надпись. Точнее, даже не надпись, а три нацарапанные буквы. Когда их там оставили – мы так и не смогли определить.

– Буквы? – удивился Бергюр. – Я не помню никаких букв. Что за буквы?

– Похожие на РЕР. Вам они о чем-нибудь говорят?

Бергюр покачал головой.

– Нет. Я ни разу их там не видел и не знаю, что бы они могли означать.

По выражению лица фермера Торольфур определил, что тот говорит вполне искренно. Тем не менее в процессе разговора его первоначальное ощущение переросло в уверенность. «Этот чертов селянин определенно что-то скрывает, – подумал детектив. – Но что?»

– Не будь я таким голодным, предложил бы поехать в другое место, – сказал Мэтью, открывая дверь и пропуская Тору вперед. Ресторан, в который они попали, специализировался на вегетарианской пище. Листки с восторженной рекламой и перечнем блюд, облепившие дверные стекла, оставили Мэтью, мягко говоря, равнодушным.

– Пиво, в сущности, тот же овощ, – улыбнулась Тора. – Потому что производится из овощей.

Мэтью изумленно воззрился на нее.

– Не знаю, откуда ты черпаешь свою информацию о пиве, но, поверь мне, это не так. В большинстве случаев пиво – зерновой продукт.

– Зерновой продукт – опять же овощ, – отозвалась Тора и оглядела зал в поисках официанта, который проводил бы их за столик. – Хотя ладно, не важно, – бросила она, заметив у стойки бара знакомую женщину, и толкнула Мэтью локтем в бок. – Посмотри на ту даму. Она работает в отеле. Имеет смысл переброситься с ней парой слов, как ты считаешь?

– Я не двинусь в бар, пока не увижу меню и не сделаю заказ, – заупрямился Мэтью. – Да и то при условии, что у них есть соленый арахис.

– Договорились, – согласилась Тора и улыбнулась подошедшему официанту. – Сначала мы пройдем в бар, если можно, но заказ нам хотелось бы сделать побыстрее. Пожалуйста, принесите меню. Хорошо? – прощебетала она и под руку с Мэтью направилась к бару. По сравнению с залом ресторана он оказался совсем маленьким. Тора опустилась на стул рядом со знакомой, Мэтью устроился возле большой чашки с арахисом.

– Привет, – сказала Тора, наклоняясь к женщине, чтобы та ее заметила. – По-моему, вы работаете в отеле у Йонаса.

Дама была уже изрядно навеселе. Перед ней стояли высокий недопитый бокал с зеленоватой жидкостью и блюдечко с вишенками из коктейлей на тонких пластмассовых шпажках. Несколько секунд она постигала смысл вопроса, пытаясь сконцентрировать взгляд. Глаза ее, казалось, разбегались в разные стороны. Однако заговорила она абсолютно твердым голосом. Не видя ее, Тора никогда бы не определила на слух, что женщина абсолютно пьяна.

– Постойте, я тоже вас, кажется, знаю, – заметила она. – Мы знакомы?

– Нет, но несколько раз сталкивались в отеле. Меня зовут Тора. Я выполняю небольшую работу для Йонаса. – Она протянула руку, и женщина вяло ее пожала.

– Понятно. Теперь я вас припоминаю, – ответила она и представилась: – Стефания, сексопатолог. Тружусь в отеле, как вы уже знаете.

Тора постаралась сдержать удивление, понимая, что собеседницу это не порадует.

– Вот как? Беспокойная, наверное, работа?

Женщина пожала плечами и отхлебнула коктейля.

– Когда как. Иногда – беспокойная, иногда – не очень. – Она поставила бокал на стойку и облизнула ярко-красные губы. – Йонас говорит, все образуется, но я ему не верю. Сказать по правде, дела идут неважно. Как бы вообще бизнес не рухнул.

– Подумать только, – сочувственно проговорила Тора. – Но все равно, работать здесь – одно удовольствие. Место чудесное.

Женщина фыркнула.

– Вот уж точно. Очаровательное местечко. – Она покосилась на Тору, с трудом удерживая ее в поле зрения.

– Вы намекаете на привидение? – поинтересовалась Тора. – Оно вас сильно беспокоит?

Стефания покачала головой:

– Нет. Я, к счастью, вечерами ухожу из отеля. Привидение появляется там ночью, когда меня нет. Ни разу не слышала, чтобы привидение являлось днем. – Она поправила выпавший из прически локон. – Нет, беспокоят меня не призраки, а женщины, – вздохнула она. – Все проблемы от них. Вот было бы здорово, если бы в отеле работали одни мужчины! – хихикнула Стефания. – А из женщин – только я.

– Ну разумеется, – согласилась Тора. – Но кто из них вам особенно досаждает? Их там не так и много. Я разговаривала только с Вигдис, администратором.

– Вигдис, пигдис, – пробормотала Стефания. – Первая сука. Сука из сук.

– Да что вы говорите?! – изумилась Тора. – Я, конечно, близко ее не знаю, но мне она показалась нормальной. Хотя допускаю, что могу и ошибиться.

– Вот именно, – прошипела Стефания. – Она терпеть меня не может, хотя я ничего плохого ей не сделала. – Ее взгляд стал вдруг серьезным. – Я часто анализировала ее поведение, пыталась узнать, что с ней происходит. – Она сделала театральную паузу и продолжила: – И в конце концов все поняла. Она меня боится. Я представляю для нее серьезную угрозу. Сексуальную, – торжествующе оглядела она Тору.

– Как это? – спросила та, искренне не понимая смысла сказанного. – Почему она вас боится? Думает, вы ее изнасилуете?

Стефания расхохоталась. Смех ее был мелодичным и непритворным – полная противоположность состоянию.

– Нет, дело совсем в другом. Она видит во мне сильного конкурента, более привлекательного. Потому и опасается. Я сексуальнее, и это понятно безо всякого рентгена. – Стефания поднесла к губам бокал и сделала несколько глотков. – Я нутром чувствую, как ко мне относятся женщины. И поведение их знаю как свои пять пальцев.

Мэтью тихонько потянул Тору за рукав.

– Может, сделаем заказ? Пойдем обедать, я умираю от голода.

Тора посмотрела на стоявшую перед ним опустошенную чашку.

– Сейчас пойдем. Минутку. Можешь позвать официанта.

– Себе я уже выбрал. А ты что будешь есть? – Мэтью протянул Торе меню, но та отстранила его.

– Выбери на свой вкус.

Мэтью замахал официанту, а она вернулась к разговору со Стефанией.

– Раз уж мы заговорили о женщинах… вы знали Бирну? Архитектора?

Выражение лица Стефании мгновенно изменилось.

– О Господи, – с трудом проговорила она. – Кошмар.

– Совершенно верно, – кивнула Тора. – Так как насчет Бирны? Она тоже вас раздражала?

– Нет. Она не раздражала, – ответила Стефания и одним большим глотком допила коктейль, затем выловила в бокале вишенку, кинула в рот и, высосав остатки напитка, церемонно возложила расплющенную ягоду на стойку, рядом с блюдечком. – Трагическая новость просто-таки опустошила меня. Не знаю, как и реагировать на такое. – Она снова повернулась к Торе. – Вообще-то воскресными вечерами я захожу сюда редко. Хотя и живу неподалеку.

– Понимаю вас, – сказала Тора, не уловив связи между заявлением Стефании и их разговором. – Вижу, вы хорошо знали Бирну. Может быть, знаете и того, кто хотел бы причинить ей вред?

Стефания подняла пустой бокал и покрутила им в воздухе.

– Конечно, знаю, – спокойно ответила она.

– На самом деле?! – воскликнула Тора, не сдержав радостного удивления. – И кто же это?

Стефания оглядела ее.

– Я давала клятву не разглашать конфиденциальную информацию. Сексопатологи те же врачи. Или адвокаты.

Тора едва сдержалась, чтобы не расхохотаться, до того невероятной показалась ей аналогия. Однако, поразмыслив, нашла ее отчасти справедливой – ее коллега Браги, большой дока в бракоразводных процессах, нередко основывался в своих решениях именно на свидетельствах сексопатологов.

– Нет правил без исключений. К тому же я адвокат. Ради общественного блага можно и нарушить клятву.

Стефания ненадолго задумалась и в конце концов сдалась.

– Что ж, если вы адвокат, то вам можно и сказать. Я сообщу только имена, а уж вы, будьте любезны, никому их не передавайте. И клятву я нарушаю не ради какого-то общественного блага, а ради вас.

Тора ушам своим не поверила. Она уже приготовилась выдавливать информацию из Стефании по капле, а та вдруг решила открыться, да еще так быстро. «Хотя дамочка уже успела набраться и забыла о необходимости хранить сексотерапевтическую тайну», – усмехнулась она про себя.

– Я никому ничего не скажу, уверяю вас, – пообещала Тора.

– Отлично, – отозвалась Стефания. – С тех пор как я услышала о гибели Бирны, меня мучают угрызения совести, но я ни с кем не могу ими поделиться. Возможно, после разговора с вами мне станет легче. – Она уставилась на Тору. – Так вы обещаете никому не передавать мои сведения?

– Обещаю, – не моргнув глазом ответила Тора и скрестила за спиной пальцы, потому что собиралась поделиться информацией с Мэтью. – Кто же хотел причинить вред Бирне?

Стефания, похоже, едва дождалась момента открыть кому-нибудь свой секрет и затараторила с невероятной скоростью:

– Она завела любовную интрижку с одним фермером из местных. Зовут его Бергюр, и живет он на ферме «Тунга». Они вели безудержную сексуальную жизнь. И вот однажды Бирна мне сообщила, что отношения с этим фермером зашли якобы слишком далеко.

– И вы помогли ей? – спросила Тора. – Посоветовали не встречаться? Разрыв с сумасбродом мог стать для него веским основанием расправиться с Бирной.

Стефания поставила бокал на стол.

– Нет, все было не так. – Она прикусила кончик алого ногтя, и на нем образовалось белое пятнышко от содранного лака. – Я не советовала ей бросить фермера. Рекомендовала оставить все как есть, потому что грубый секс, в общем, вполне невинен.

– Ох, – выдохнула Тора. – Теперь я понимаю, почему вы чувствуете себя так неспокойно.

Стефания медленно кивнула, снова повернулась к Торе и только теперь обратила внимание на сидевшего за ней Мэтью. До этого, поглощенная своим несчастьем, она попросту его не замечала. Торе очень не понравилась ее плотоядная улыбка.

– Кто это? – вкрадчиво поинтересовалась сексопатолог. – Ваш друг?

Тора решила раз и навсегда обрубить Стефании все подходы к Мэтью.

– Один знакомый иностранец. Приехал сюда отдохнуть после лечения. – Она наклонилась к самому ее уху и заговорщицки подмигнула. – Он болен СПИДом. – Тора выпрямилась и сделала грустное лицо.

Глаза Стефании расширились.

– Какой позор, – разочарованно сказала она. – Хотите, я научу вас получать удовольствие от секса без полового акта? Очень забавная методика.

– Нет, не стоит, – печально ответила Тора. – Я уже свыклась. Но за предложение все равно спасибо. – Она повернулась к Мэтью и сказала по-немецки: – Пойдем, нам скоро принесут еду.

Стефания игриво ему улыбнулась.

– Для вас самое главное – хорошо и регулярно питаться, – посоветовала она дружеским тоном.

– Да, правильно, – ответил Мэтью, удивленный и тронутый неожиданной заботой.

Тора обняла Стефанию за плечи.

– Громадное вам спасибо. Мы непременно встретимся. Моя работа над проектом, который реализует Йонас, продлится еще некоторое время.

Стефания изумленно на нее посмотрела.

– Разве вас не интересует имя второго человека?

– Какого человека? – переспросила Тора.

– Как какого? Желавшего причинить вред Бирне, – раздраженно ответила Стефания.

– Ах да, – спохватилась Тора. – Конечно же, интересует. Как его имя?

Стефания наклонилась к ее уху так близко, что едва не коснулась губами.

– Его зовут Йонас, – прошептала она.

Тора увидела подъезжающие полицейские машины. Сразу три. Определенно намечалось какое-то важное действие. Машины медленно въехали на засыпанную гравием автостоянку перед отелем и встали рядом, в дальнем углу. Стук дверей нарушил тишину, когда шестеро полицейских, среди которых оказалась одна женщина, стали выбираться наружу.

– Что еще могло случиться? – Тора удивленно посмотрела на Мэтью. – Они же хотели приехать только завтра.

Мэтью не ответил, и Тора молча наблюдала, как вся группа направилась в холл, где они сидели с бокалами вина в руках, наслаждаясь вечерним солнцем. Она осталась голодной, поскольку Мэтью, неправильно истолковав ее равнодушие к меню, заказал Торе лишь салат из свежей зелени.

Себе он попросил овощную лазанью, но, когда ее принесли, чуть не заплакал – на тарелке было не больше ложки. Не утолила голод и двойная порция булочек.

Двух полицейских офицеров Тора сразу же узнала, поскольку это они разговаривали с Йонасом и конфисковывали его мобильный телефон. Старшего, кажется, зовут Торольфур.

– Добрый вечер, – сказала она ему, когда полицейские поравнялись с их столиком.

– Привет, – сухо бросил тот.

– Я не ожидала вас раньше завтрашнего утра. Что-нибудь случилось? – спросила Тора.

– Наши планы изменились, – быстро пробормотал он, не остановившись и даже не взглянув на нее, и вместе с остальными скрылся в дверях отеля.