Текст книги "Возьми мою душу"

Автор книги: Ирса Сигурдардоттир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Глава 25

– Иди первым. – Тора легонько подтолкнула Мэтью. – Притворись любителем лошадей, ты хорошо умеешь притворяться. Тебе они поверят, потому что ты немец.

Они стояли перед фермой «Тунга», где Тора надеялась встретиться с Бергюром, ее владельцем.

По мнению Торы, на роль убийцы он подходил гораздо больше, чем официальный подозреваемый Йонас. Они направились к крыльцу дома, выстроенного просто и добротно. Он был как две капли воды похож на своих бесчисленных собратьев, выросших в семидесятые годы, отличаясь только внешней неухоженностью. С крыши местами слезла краска, уступив место ржавчине; некогда желтые, а теперь поблекшие стены пестрели коричневыми разводами от стекавшей по ним во время дождя воды.

– Иди-иди, не стесняйся, – подбадривала Тора.

– Ни под каким видом, дорогая, – ответил Мэтью, морщась от запаха конского навоза. – Ну и вонища же здесь, – пробормотал он.

– Тебе не нравится старый добрый сельский аромат? – спросила Тора, словно не замечая густого навозного духа. – Это еще что. Вот когда ветер дует со стороны гниющего кита, это действительно вонь так вонь. Заходим, – снова подтолкнула она Мэтью. – Разговор поведу я. Мне кажется, в данном случае лучше не врать. – Она постучала в побитую непогодой дверь, к которой была привинчена деревянная табличка с именами обитателей: «Бергюр и Роза», – красиво выведенными яркой краской. Тора искренне надеялась, что хозяйки не окажется дома. Говорить они собирались только с Бергюром. Неизвестно, догадывалась ли Роза о его отношениях с Бирной, и если нет, выступать в роли разносчицы плохих новостей ей не хотелось. А говорить с Бергюром, не упоминая о его связи с Бирной, бессмысленно. Она скрестила за спиной пальцы.

Дверь открыл мужчина лет тридцати с небольшим. Худощавый, но хорошо сложенный и крепкий, широкоплечий, с мощными бицепсами. Тора не удивилась, что он понравился Бирне, – во всей его фигуре, черных курчавых волосах и строгом, с резкими чертами лице была особая привлекательность.

– Здравствуйте, – сказала Тора. – Вы Бергюр?

– Да, – ответил мужчина, с настороженным любопытством оглядывая гостей.

Тора улыбнулась.

– Меня зовут Тора, – представилась она. – Я адвокат, работаю на Йонаса, владельца отеля. А это Мэтью, коллега из Германии, мой, так сказать, помощник. – Тот вежливо кивнул. – Мы хотели бы перемолвиться с вами парой слов. – Тора выдержала небольшую паузу, посмотрела в глаза Бергюру и прибавила: – Об убийстве Бирны и о недавнем обнаружении еще одной жертвы.

Бергюр обжег их недовольным взглядом. Как Тора и предполагала, особой радости от их визита он не испытывал.

– Мне не о чем вам рассказать, – сухо произнес он. – Полиция меня уже неоднократно расспрашивала, и я устал от вопросов. Почитайте протоколы допросов. А мне прибавить больше нечего.

С лица Торы сползла дежурная улыбка.

– Я бы предпочла переговорить с вами лично, а не читать протоколы. К тому же вопросы, которые я собираюсь вам задать, вы, возможно, еще не слышали… Впрочем, если вы отказываетесь с нами беседовать, мы завтра наведаемся к вашей жене. Надеюсь, она окажется не такой уставшей.

Бергюр смутился.

– Думаю, она еще меньше меня заинтересована в разговоре с вами.

– А вот это мы завтра и выясним, – парировала Тора. – Сначала я позвоню ей, объясню предмет беседы, и, уверена, она захочет встретиться. – Полагая, что подобного намека более чем достаточно, дабы Бергюр не счел это блефом, Тора сделала лучшее из своих каменных лиц.

Бергюр метнул быстрый взгляд в глубь дома и свирепо посмотрел на Тору. Мэтью он словно не замечал.

– Хорошо, – сердито буркнул он. – Я согласен поговорить с вами, только не здесь. На конюшне есть небольшая комната для отдыха, пойдемте туда.

Он надел ботинки и, крикнув: «Роза! Я скоро вернусь!» – вышел на улицу, захлопнув за собой дверь. Его жена прокричала что-то ему в ответ, но Тора не разобрала ее слов. Бергюр молча повел их в конюшню.

– Вот здесь и нашли тело Эйрикюра? – громко спросила Тора, торопливо шагая за ним к относительно новой постройке, крытой рифленым железом.

Бергюр не ответил. Она повернулась к Мэтью и сделала большие глаза. Тот понял ее знак – начало разговора складывалось неудачно. Затем она помахала ладонью у рта, побуждая Мэтью вступить в разговор. В ответ он только усмехнулся и покачал головой.

Они проследовали за Бергюром к широким воротам. Он отворил одну створку и хмуро произнес:

– Заходите.

– Благодарю вас, – ответила Тора и, заметив выражение лица Мэтью, не смогла сдержать улыбки. Как только в нос ему ударил крепкий конский дух, он замер и отшатнулся.

– Прелестный запашок, – тихо, чтобы не услышал Бергюр, пробормотала Тора по-английски и подмигнула Мэтью.

В комнате отдыха оказалось не намного лучше.

– Располагайтесь, – предложил Бергюр и, указав на три жестких деревянных стула у потертого кухонного стола, наклонился над маленькой раковиной, на которой стояла грязная чашка с остатками кофе.

– Спасибо. – Тора присела на один из стульев и посмотрела на Бергюра. Тот брезгливо наблюдал, как Мэтью, прежде чем усесться, стряхнул ладонью со стула слой пыли.

– По-моему, вы меня не расслышали. Я спросила: это та самая конюшня, в которой нашли тело Эйрикюра?

– Та самая, – немного помолчав, кивнул Бергюр.

– И обнаружили его вы, не так ли? – осведомилась Тора. – Вы же нашли и труп Бирны. Очень странно, – заметила она.

Бергюр долго смотрел на Тору из-под своих густых черных бровей. Под его тяжелым взглядом она почувствовала себя неуютно.

– Вы на что-то намекаете? – сухо поинтересовался он. – Если так, то совершенно напрасно. Я уже говорил полиции, что ни к одной из этих смертей не имею никакого отношения.

– Убийств, – поправила Тора. – И Бирну, и Эйрикюра убили. К тому же у вас с Бирной были личные отношения. Надеюсь, они складывались замечательно?

Бергюр слегка покраснел, услышав от незнакомой женщины позорный намек на супружескую неверность.

– У нас все было прекрасно, – сказал он, поджав губы. Его голос звучал тревожно.

– Жена знала о вашей связи? Простите, как ее зовут? Нет, не нужно, я вспомнила – Роза. Она была в курсе ваших отношений?

Бергюр покраснел еще больше.

– Нет. Она ничего не знала и сейчас не подозревает. Я ее, во всяком случае, в известность не ставил.

– Это было мимолетное увлечение? – спросила Тора. – Раз вы ничего не сказали жене, значит, просто поддались порыву?

– Сначала да, но потом наша связь превратилась в нечто гораздо большее, – раздраженно ответил Бергюр. – Я собирался развестись с Розой. Ждал подходящего момента, чтобы обо всем рассказать ей.

– Понимаю, – кивнула Тора. – Теперь, учитывая случившееся, вы, наверное, не видите смысла говорить с ней об этом?

– А вот это не ваше дело, – побагровел Бергюр.

– Конечно, не мое, – согласилась Тора, устраиваясь поудобнее. – Сегодня мне сообщили о Бирне одну новость, которая в свете вашего рассказа кажется чрезвычайно странной. – Она замолчала, словно раздумывала, открывать ли Бергюру свой секрет.

– И какую же новость вы услышали? – осведомился тот с тревожным любопытством.

– Даже не знаю, стоит ли говорить вам. Возможно, это просто глупая сплетня. – Тора с напускным безразличием изучала свои ногти и подняла глаза на Бергюра. – Мне сказали, будто в день убийства Бирна занималась сексом с двумя мужчинами. Полагаю, с вами и с кем-то еще. Возможно, с убийцей, а может, и нет. Вам не кажется, что Бирна всего лишь забавлялась с вами?

Бергюр выпрямился и тяжело задышал.

– Не знаю, откуда вы черпаете свою информацию, но мне сообщили, что ее изнасиловали. Не нужно быть сверхумным ученым, чтобы заключить – второй раз это случилось против ее воли! – проревел он.

– Стало быть, вы признаете, что были близки с Бирной в тот день?

Бергюр ссутулился, привалившись к краю раковины.

– Да, – глухо сказал он. – С ее полного согласия и задолго до убийства. Мы встречались днем, а убили ее вечером.

Тора немного подумала.

– Кто, по-вашему, мог убить Бирну? – спросила она. – Должно быть, вы размышляли над этим.

– Йонас! – рявкнул Бергюр. – Кто же еще?

– Он уверяет полицию в своей невиновности. Так же как и вы, – пожала плечами Тора. – И зачем ему ее убивать? Она работала над проектом, который много для него значил. А теперь все рухнуло или по крайней мере отложилось на неопределенный срок. Я полагаю, расстались они вполне дружески, едва ли он ее ревновал. Или как?

– Между ними не было любви, – зло сказал Бергюр. – Они встречались, но и только. – Он умолк, чтобы перевести дух и успокоиться. – Йонас остро переживал разрыв и врет, утверждая, будто это не так.

– Откуда вы знаете? – удивилась Тора.

– Бирна мне рассказывала, – бесхитростно ответил Бергюр. – Он постоянно ее преследовал. Вот почему она перестала работать в своем номере. Он постоянно к ней совался, проходу не давал.

Тора вся превратилась в слух.

– И где же она работала? Может, неподалеку?

Бергюр мгновенно догадался, чем вызван ее интерес.

Он снова умолк и, лишь вдоволь насладившись нетерпением Торы, ответил:

– Она организовала себе нечто вроде студии на ферме «Креппа», которая принадлежит отелю, но в данное время пустует. Вот Бирна там и обосновалась.

– Я знаю эту ферму, – заметила Тора. – И даже успела побывать там, но не увидела следов кабинета, – озадаченно прибавила она. – Вы не знаете, в какой именно комнате она работала?

– В одной из верхних, насколько мне известно, – ответил Бергюр, не вдаваясь в детали.

– Понятно. – Тора решила при первой же возможности еще раз побывать на ферме. «Там наверняка остались какие-то вещи. Кто знает – возможно, они и прольют свет на ее смерть. Хотя, конечно, вряд ли», – без особого оптимизма подумала она. – Скажите, вам знакома, пусть в общих чертах, история «Креппы» и «Киркьюстетт»?

– Нет, – покачал головой Бергюр. – Я живу здесь относительно недавно. Приехал с Западных фьордов, когда мне исполнилось двадцать.

– И никогда не слышали о пожаре в «Киркьюстетт»? – спросила Тора со слабой надеждой.

– Никогда, – подтвердил Бергюр. – Мне кажется, фермы сохранили свой первоначальный вид. Может быть, они когда-то и горели, но давно, и их сразу же отремонтировали. Нет, вряд ли горели. Бирна всегда восхищалась ими, изучала историю, но никогда не говорила о пожарах.

– Вот как? Она рассказывала вам их историю? – обрадовалась Тора. – А не упоминала в связи с ними нацистов?

Бергюр удивленно вскинул брови.

– Да, упоминала. Не говорила о них прямо, просто расспрашивала меня о местных наци. Но что я мог о них знать? Ничего. Когда же я поинтересовался, зачем ей это, она сразу умолкла. Странно, что и вы упомянули о нацистах. Я о них уже и думать забыл.

– Вам ничего не говорит имя Кристин? – спросила Тора.

– Покажите мне хотя бы одного исландца, который раз в жизни не произносил это имя, – усмехнулся Бергюр. – Но здесь мне не доводилось слышать о Кристин.

– Хорошо. Если не возражаете, мне бы хотелось расспросить вас об Эйрикюре, чтеце ауры. – Не дожидаясь ответа, Тора продолжила: – Вы были с ним знакомы?

– Нет. Хотя видел его и знал, кем он работает. Но ничего больше. Мы даже ни разу не разговаривали.

– Скажите, как вы его обнаружили, и, если возможно, припомните какие-нибудь особенности.

– А вы сами не хотите посмотреть? Пойдемте, – предложил он.

Тора и Мэтью поднялись и последовали за Бергюром в глубь конюшни. Привыкшая к резкому запаху Тора уверенно двигалась вперед, Мэтью же скривился, едва они вышли из комнаты. Они остановились возле стойла, имевшего более высокое ограждение, чем остальные.

– Вот здесь он лежал, – угрюмо произнес Бергюр. – В стойле находился жеребец, он и забил Эйрикюра. По крайней мере так мне представляется картина его гибели. – Он открыл дверцу. – Можете посмотреть, жеребца сейчас нет.

Тора заглянула внутрь, но не увидела ничего для себя интересного – стены и пол были чисто вымыты.

– Полиция, наверное, самым тщательным образом все здесь исследовала? – поинтересовалась она.

– Разумеется. Всю ночь работали, – подтвердил Бергюр. – Зрелище было не из приятных.

– Представляю, – кивнула Тора. – Чем вы здесь занимаетесь?

– Кормлю лошадей, – коротко сказал он и прибавил: – К сожалению.

– Почему «к сожалению»? – удивилась Тора.

– Век бы не видеть такого кошмара, – честно признался Бергюр. – Разложившаяся лиса, булавки и лужи крови. Но главное – затоптанное тело несчастного.

– Лиса? – переспросила Тора. – В стойле лежала лиса?

– Да. Она была привязана к груди бедняги. Я сначала подумал, что это парик, потом пригляделся и понял. От неожиданности я просто остолбенел. Сколько тут простоял – не помню, а потом выбежал. – Он закрыл дверцу.

– Зачем кому-то понадобилась привязывать к груди Эйрикюра лису? – задумчиво произнесла Тора. – Вы не знаете – может быть, лиса в здешних местах считается каким-то символом?

– Ни разу об этом не слышал, – пожал плечами Бергюр. – Понятия не имею, зачем ее привязали и как она вписывается в убийство. Придает дополнительное отвращение сцене? – предположил он. – Воняла она страшно. Ее явно убили задолго до того, как привязали к Эйрикюру.

Тора недоуменно покачала головой. Вся ее логика оказалась бессильной. Наличие лисы на месте преступления объяснить она не могла.

– Вы говорили про булавки, – напомнила она Бергюру. «Еще эти чертовы булавки. Мог он сам себя исколоть? Зачем? Торольфур намекал, правда, на акупунктуру, на каких-то сектантов, которые сами втыкают в себя булавки. Хоть какое-то объяснение», – размышляла она.

Бергюру явно не хотелось ворошить ужасные воспоминания. Он тяжело сглотнул и глухо ответил:

– Булавки торчали у него из ступней. – Он помолчал и, содрогнувшись, прибавил: – Бирне убийца тоже натыкал в ступни булавок. Такое может совершить только абсолютно бессердечный человек.

– Вы имеете в виду швейные булавки? – изумилась Тора.

– Да-да, – произнес Бергюр. – Давайте больше не будем об этом. Не испытываю никакой радости от постоянного пересказа одного и того же неприятного эпизода.

Тора решила не настаивать и поняла, что говорить им, собственно, больше не о чем. Она снова принялась размышлять: «Что побудило убийцу втыкать своим жертвам булавки в ступни? Может, он таким образом выпытывал у Бирны и Эйрикюра нужную информацию?» Тора решила оставить разгадку на потом и сменила тему:

– Вы не скажете, где находились в то время, когда, по расчетам полиции, убили Бирну и Эйрикюра?

– Скажу. Могу отчитаться во всех своих перемещениях за несколько дней, но, как правило, я хожу один, поэтому подтвердить мои слова некому, кроме жены, которой я всегда сообщаю, куда отправляюсь.

Тора и не думала сомневаться в его словах, поскольку вел он себя и говорил куда благоразумнее Йонаса. Тот попытался сфабриковать себе алиби, которое немедленно опровергли.

– А Роза никогда не станет врать полицейскому, – холодно прибавил Бергюр, словно поведал о самом главном недостатке своей жены.

– Еще один вопрос. Что означает надпись РЕР?

Бергюр опять открыл стойло.

– Не имею ни малейшего представления, – указал он на одну из стен. – Эйрикюр нацарапал ее на рифленом железе за несколько минут до смерти.

Тора вошла внутрь, Мэтью последовал за ней. Она перевела ему слова Бергюра, и оба принялись рассматривать надпись. Тора вытащила мобильник и сфотографировала видневшиеся на металле буквы.

– РЕР, – бормотала она, покидая стойло вслед за Мэтью. – Прозвище лисы? Может, он пытался написать больше и не успел?

– Не знаю, – сказал Бергюр. – Значение надписи мне неизвестно. – Он закрыл стойло. – Простите, я должен возвращаться.

В этот момент тихо скрипнула входная дверь и в конюшню нерешительно вошла женщина, ровесница Бергюра. Внешность ее неприятно поразила Тору. Она не была бесформенной уродиной, но невыразительное лицо вместе с неряшливой, безвкусной одеждой делали ее крайне непривлекательной. Прямые бесцветные волосы перехватывала на затылке давно выцветшая и обтрепавшаяся по краям лента. На лице не было и следа косметики, а на коротеньких блеклых ресницах – туши. Внешность таких женщины забывается через пять минут после расставания с ними, и Роза, казалось, вполне это осознавала. Пока она серой тенью на фоне солнечного света стояла в дверях, Тора попыталась ободрить ее улыбкой. Роза откашлялась и низким голосом произнесла:

– Так ты идешь? – Она обращалась к Бергюру, старательно делая вид, будто не замечает Тору и Мэтью.

– Да, – холодно ответил Бергюр. – Ступай в дом.

– Ну ладно, – с напускной бодростью сказала Тора. – Нам тоже пора. – И повернулась к Бергюру. – Спасибо за возможность увидеть место преступления. – Она повернулась к женщине, полагая, что это и есть Роза. – Ваш муж любезно согласился показать нам стойло, в котором произошло убийство. Я адвокат, занимаюсь этим делом. Защищаю интересы моего клиента.

Роза безразлично кивнула.

– Здрасте, я Роза, – представилась она, не протягивая руки. И лишь на секунду задержав взгляд на лице Торы, снова повернулась к мужу. – Так ты идешь? – повторила она.

Бергюр не ответил.

Тора постаралась смягчить неловкую ситуацию еще одним вопросом, который, к счастью для нее, Мэтью не понял.

– Прошу прощения, последнее, о чем я хотела вас спросить, – проговорила она. – Возле отеля я видела молодого человека в инвалидной коляске. Думаю, он из местных. Вы, случайно, не знаете, что с ним произошло? – Бергюр и Роза потрясенно уставились на Тору, и та, полагая, что они ее не поняли, пояснила: – Вы наверняка его знаете. Молодой человек, сильно обгоревший.

Больше она ничего сказать не успела, ибо Роза вдруг разразилась проклятиями, не оставлявшими сомнений в ее знакомстве с молодым инвалидом. Крича все громче, она наступала на оторопевшую Тору, пока Бергюр, схватив жену в охапку, не потащил ее к выходу из конюшни.

Мэтью обхватил Тору за плечи.

– Ты не представляешь, как я жажду вырваться из этой помойки. Хотя, честно говоря, еще больше мне хотелось бы знать, о чем ты спросила несчастную женщину.

Магнус Балдвинссон улыбнулся. Несмотря на возраст и усталость, он порой забывал о своем тщедушном теле и чувствовал себя как в дни молодости. И сейчас был как раз один из таких моментов. Он набрал номер и, дожидаясь, пока жена возьмет трубку, сделал хороший глоток коньяка, купленного в баре, но прежде чем проглотить, подержал золотистую жидкость во рту, наслаждаясь ее теплотой.

– Привет, Фрида, – сказал он. – Все закончилось.

– Что? – спросила жена. – Ты возвращаешься? Что случилось?

– Полиция арестовала человека, подозреваемого в убийстве Бирны, – ответил Магнус, покручивая бокал перед глазами. – Передай Балдвину, что он может заехать за мной в любое удобное для него время.

– Он отправился на восток готовиться к съезду партии. Если я правильно его поняла, раньше завтрашнего вечера он не приедет, – ответила жена, и Магнус уловил в ее голосе нотку страха. – Попросить еще кого-нибудь приехать за тобой?

– Не нужно, – бодро отозвался Магнус, находившийся на вершине счастья. Избавившись наконец-то от измотавших его в последние дни напряжения и страха, он ощутил знакомую гордость за внука. – Я с удовольствием прокачусь с ним. Кроме того, мне хотелось бы из первых уст услышать рассказ о съезде партии.

– Пока ты там находишься, он постоянно справляется о тебе, – проговорила жена. – Он обрадуется, когда я передам твою просьбу. – Последовала короткая пауза, затем Фрида подозрительно спросила: – Вы что-то затеяли?

– Ничего, – твердо ответил Магнус. – С меня достаточно. В общем, передай Балдвину, пусть приезжает, как только появится возможность.

Они попрощались, и Магнус, положив трубку, задержал руку на белом аппарате, потом медленно убрал ее. Он так и не понял, что вернуло его к действительности – вид ли морщинистой кожи или алкоголь, – но он вдруг снова ощутил себя древним стариком. К его вящему удивлению, из глаз вытекли две слезинки, поползли по щекам и упали на брюки. Он неотрывно, смотрел на мокрые пятна и погружался в пучину вины и страха.

Кристин.

Тора потерла глаза.

– Не знаю, чем нам это поможет, но стих, выбитый на надгробии Гримура Торольфссона, взят из «Речей Высокого», – сообщила она, отрываясь от компьютера, и, откинувшись на спинку кресла, гордо воззрилась на Мэтью, но по его бесстрастному виду догадалась – он понятия не имеет, о чем разговор. – «Речи Высокого» – это собрание пословиц и мудрых изречений, приписываемых богу Одину, – пояснила она. – Многие из них и в наши дни кажутся вполне разумными. – Не уловив в лице Мэтью никакого интереса, Тора вспомнила свои школьные годы и первое упоминание о «Речах». – Как бы там ни было, в стихах говорится, как отвратительно чувствуют себя плохие люди, попадающие в зависимость от других.

– И что с того? Это и без стихов известно, – произнес Мэтью.

– По-моему, мы узнали достаточно много, – слабо возразила Тора. – Первое – надпись выбрана не случайно. Я уверена, текст имеет какое-то отношение к судьбе самого Гримура. – Она снова повернулась к компьютеру и продолжила поиски надписи, сделанной на камне позади отеля. Результат оказался менее продуктивным – на странице, повествующей об обычае оставлять детей, она наткнулась лишь на одну ссылку – народные сказания девятнадцатого века, собранные Йоном Арнасоном, правда, как ни старалась, открыть ее и прочитать сказания не удалось. – Стих на надгробии как-то связан с традицией оставлять детей, – сообщила она Мэтью о своей находке. – Здесь говорится, что плач брошенных умирать некрещеных детей хорошо слышен, когда ветер дует с той стороны, где их оставили. Кроме того, призраки покинутых детей могут ползком перемещаться в пространстве, приподнимаясь на одном колене и опираясь на руку. – Она взглянула на Мэтью. – Ты их видел в окно? – Мэтью нахмурился, и Тора, улыбнувшись, снова уставилась на монитор. – Когда в следующий раз наткнешься на оставленное дитя, не позволяй ему трижды проползти вокруг себя, иначе, как тут сказано, можно сойти с ума. Просто шугани – дитя исчезнет и в конце концов найдет свою мать. – Она вновь насмешливо посмотрела на Мэтью.

– Очень забавно, – проворчал тот. – Только запомни – я не шутил, рассказывая тебе о плаче. Я его слышал.

– Нужно посмотреть, что об этом говорится в сказках, – отозвалась Тора и зевнула. – Сейчас поищу. Хотя нет, не буду. Это не срочно.

– Совершенно верно, торопиться нам некуда, – согласился Мэтью. – Вот только ты так и не приблизилась к разгадке убийства.

– Кто знает? – сказала Тора, пытаясь найти информацию об эпидемии туберкулеза в Исландии. Она пролистнула несколько страниц, но ничего интересного не увидела. – Вот не везет, – вздохнула она. – Лекарства против туберкулеза появились на нашем рынке в тысяча девятьсот сорок шестом году, спустя год после смерти Гудни. – Она закрыла программу и поднялась с кресла. – Могу представить, почему ни Гудни, ни ее отец не поехали в санаторий. В те годы туберкулез лечили варварскими методами. Протыкали легкие, удаляли несколько ребер и все такое прочее. Хотя болезнь таким образом и вылечивали, но люди часто оставались инвалидами.

Мэтью похлопал Тору по плечу.

– Все это весьма занимательно, но, по-моему, тебе стоит поинтересоваться человеком, который только что сюда зашел.

Тора посмотрела в сторону вестибюля и сразу же отвела взгляд.

– Зачем она явилась? Думаешь, она меня заметила?

– Возможно, она пришла тебя побить, – прошептал ей на ухо Мэтью. – Но ты ее наверняка победишь. Я, во всяком случае, поставлю на тебя.

Тора покосилась в сторону входа. Недалеко от него Йокулл, официант и по совместительству газонокосильщик, направлялся к жене Бергюра, возвышавшейся перед стойкой администратора. На нем была куртка с капюшоном и высокие ботинки. Приблизившись к Розе, он ласково обнял ее за плечи, и они вместе покинули отель, как показалось Торе, не обратив на них с Мэтью никакого внимания.

– Черт подери! – воскликнула она. – Что их может связывать?