Текст книги "Возьми мою душу"

Автор книги: Ирса Сигурдардоттир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Четверг, 8 июня 2006 года

Глава 2

Тора достала папку с документами на покупку собственности в Снайфелльснесе, но, просмотрев их, ничего нового для себя не выяснила, по крайней мере не нашла ни единого намека на некий специфический скрытый дефект. Обычная сделка, если не считать многочисленных требований Йонаса относительно дат. Он, к примеру, настаивал на окончательном подписании в субботу. Боясь нарваться на лекцию по астрологии, Тора старалась не задавать ему лишних вопросов. Сделка не содержала в себе каких-либо примечательных деталей. Рядовая покупка-продажа земли и всего находящегося на ней, включая недвижимое имущество и ресурсы. В качестве продавцов выступали брат и сестра, Бёркур Тордарсон и Элин Тордардоттир, пятидесяти с лишним лет. Действовали они по поручению матери, давным-давно унаследовавшей землю от своего отца. Цену запросили умеренную, и Тора вспомнила, как позавидовала Йонасу. Для нее, крайне нуждавшейся тогда в деньгах, выкладываемая им сумма была целым состоянием.

Она улыбнулась при мысли о необходимости каким-то образом довести стоимость скрытого дефекта, в данном случае – привидения, до десяти процентов от суммы сделки, поскольку только в этом случае могла говорить с бывшими владельцами земли о компенсации. Однако перестала улыбаться, представив свой разговор с ними – ведь ей придется убеждать их в справедливости выдвинутых требований.

Фактически она общалась с братом, сестру видела всего однажды, во время подписания договора. С матерью же не встречалась вовсе – по словам Бёркура, та была совсем старенькой, к тому же прикованной к постели. Сам он произвел на Тору отвратительное впечатление своей наглостью, упрямством и тупостью. Зато сестра его, Элин, была женщиной скромной, неразговорчивой и уступчивой. Как показалось Торе, она в отличие от брата совсем не горела желанием избавиться от собственности. Вспоминая переговоры с ними, Тора нисколько не сомневалась – Бёркур и слышать не захочет ни о какой компенсации. Она отложила в сторону папку с документами и, скрестив два пальца, пожелала, чтобы Йонас переменил решение, иначе ей понадобится все ее красноречие, дабы убедить его отступиться.

Она проверила бумаги по текущим делам, немногочисленным, надо сказать, и неотложных среди них не обнаружила. Все ее клиенты могли подождать. Вообще адвокатская практика Торы не отличалась обширностью. Она в очередной раз посетовала на свою бесхозяйственность и глупость. В конце года она работала с одним богатым немцем, щедро отблагодарившим ее, и, будь у нее хотя бы капелька здравого смысла, вполне могла бы расплатиться со всеми своими долгами. Однако вместо этого залезла в новые, купив себе шикарный внедорожник повышенной проходимости и дом-автоприцеп. Тора и сама не знала, зачем загнала себя в столь жесткие финансовые рамки. Видимо, ее смутили мечты о будущих летних поездках по сельской местности, идиллические картинки путешествующей семьи: разведенная мамочка с двумя детьми – маленькой дочкой шести лет и шестнадцатилетним сыном-подростком, который сам скоро станет папашей. На момент покупки внедорожника, навевавшего розовые мечтания, малыш в картину не вписывался, поскольку Торе еще только предстояло навещать его каждый второй уик-энд. А как прикажете сочетать поездки к малышу и визиты ее детей к своему отцу по выходным? Предстояло лавировать между субботами и воскресеньями, единственными разрешенными днями. «Вот задачка для группы социологов-исследователей: составить график посещения ребенка несовершеннолетним отцом, который сам еще должен проводить четыре выходных со своим папашей. Кругом отцы выходного дня», – усмехнулась Тора.

Покончив с делами, она вошла в Интернет, ради интереса поискала информацию о Снайфелльснесе и расположенных там старых фермах, «Киркьюстетт» и «Креппа», ныне принадлежавших Йонасу, но ничего достойного внимания не обнаружила. Никаких значительных событий ни прежде, ни в недавнем прошлом там не происходило. Пожав плечами, Тора решила проверить электронную почту и, уже уставшая, с некоторым неудовольствием увидела письмо от Мэтью, немецкого бизнесмена, с которым познакомилась, занимаясь его делом, принесшим ей в итоге внедорожник, комфортабельный дом-автоприцеп и новые долги. Честно говоря, они познакомились не просто, а, как говаривала ее бабушка, интимно, и вот теперь он загорелся желанием ее навестить. Мэтью спрашивал, не смогут ли они встретиться во время его предполагаемого краткого визита в Исландию. Тора была бы рада повидаться с ним, вот только свободный денек у нее появится не раньше 2020 года, когда ее дочери стукнет двадцать. «Так долго Мэтью ждать не станет», – усмехнулась она и решила не отвечать сразу, подождать до утра. Она поднялась, навела на столе порядок. «Интересно, зачем он сюда приезжает? Опять что-то серьезное?» – подумала она. На самом деле она отлично знала причину своего дурного настроения – по пути из кабинета ей предстояло пройти мимо Беллы, их секретарши. «Адской секретарши», как называла ее Тора. Беллу хитростью навязали им с Браги в качестве обязательного приложения к договору об аренде помещения.

Тора внутренне напряглась и покинула кабинет.

– Я ухожу! – бросила она через плечо, минуя стол с Беллой, молодой женщиной, настолько непривлекательной, что иногда хотелось удлинить ножки стола, чтобы ее не видеть. Невольное чувство вины перед секретаршей заставило Тору выдавить слабую улыбку, получившуюся фальшивой. – До завтра, – сказала она как можно приветливее.

Белла приподняла густые брови и метнула в Тору неласковый взгляд, сопроводив его брезгливой усмешкой.

– Вы еще тут? Вау.

– При чем тут «вау»? А где же еще я должна быть? – удивилась Тора. – Вы видели, как я после ленча входила в кабинет и с тех пор не покидала его. Следовательно, я здесь. Вылетать в окно еще не научилась.

Торе показалось, будто секретарша прошептала ей вслед: «Очень жаль».

– Ваш бывший звонил, но я ему ответила, что вас нет. Сообщений он не оставил, – уже громче прибавила она.

Звонки от Ханнеса приступов радости у Торы не вызывали. В то же время ей не хотелось давать Белле поводов позлорадствовать над отрицательными моментами ее жизни. Поэтому она решила прекратить разговор, признавая бесполезность дискуссии. Послав Белле еще одну улыбку, она сняла с вешалки плащ. Она уже подошла к двери и взялась за ручку, когда Белла вдруг откашлялась, показывая, что для Торы есть кое-что еще.

– Да, чуть не забыла. Звонили из автомагазина. Вы просрочили очередной взнос за дом-автоприцеп.

Тора даже не оглянулась и спокойно вышла в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Сейчас она бы с удовольствием сделала массаж, обещанный Йонасом, хоть каменный, хоть любой другой.

Бирна тяжело вздохнула и осмотрелась. Сквозь легкий, плывущий над морем туман она понаблюдала за парой чаек, нырявших за рыбой, стараясь обогнать друг друга. Однако птицам не везло и, шумно хлопая крыльями, они взмывали вверх с пустыми клювами. Вскоре чайки скрылись в густой, как вата, пелене, повисшей у берега. Был отлив, на камнях валялись мокрые водоросли. Береговая линия выглядела необычно – песка нигде не было, повсюду лежали лишь гладкие камни разной формы и размеров. Бирна стояла у величественно красивой небольшой бухты, окруженной с трех сторон высокими базальтовыми утесами, похожими на ребристые колонны. Их будто специально создали для гнезд. Каждый выступ полнился птичьим гомоном. Бирна направилась дальше, туда, где утесы образовали следующую бухту, примыкавшую к этой. Приливная волна добиралась сюда через длинную каменную арку, выступавшую в открытое море, остальную часть бухты ограждали скалы. Увидеть ее можно было только сквозь просветы в каменных стенах, голоса же птиц разносились оттуда по всему побережью.

Бирна остановилась. Туман внезапно сгустился, уменьшив видимость до двух метров. Она снова глубоко вдохнула, вбирая особый аромат морского побережья. Будь у нее такая возможность, она бы спала здесь, на открытом воздухе, закутавшись в туман. Возвращаться в отель абсолютно не хотелось. «Но и так тоже бизнес не ведут», – размышляла она. Здание ей нравилось, всякий раз, глядя на него, она испытывала детскую гордость за свое творение – даже сейчас, когда оно еще только строилось и будущий вид можно было угадать лишь по мелким деталям. Бирна обожала даже вырытый котлован для фундамента. Место, выбранное для возведения отеля, захватило ее воображение в первый же приезд сюда. Оно возвышалось над морем в южной части Снайфелльснеса, но располагалось вдалеке от других и разглядеть его можно было, только подойдя вплотную. Сооружался отель на куске земли, поросшем густой травой, на шероховатом лавовом плато, простиравшемся почти от края воды. Простой и в то же время эффектный пейзаж вдохновлял, как и старый дом. Йонас нанял ее для разработки и строительства огромной пристройки, которая не должна была нарушать композицию. Поставленное условие создавало массу проблем, потому что Бирна терпеть не могла архитектурную скромность. Ее коньком всегда были размах и величественность сооружения.

Нынешний проект вызывал незнакомые чувства. Как бы она ни любила архитектуру, прежние работы оставляли ее равнодушной. Отель Йонаса призван был стать самым удачным ее проектом. Едва сделав первые наброски в своей студии в Рейкьявике, она сразу поняла, что нашла идеальное решение и находится на верном пути. Здание было лучшим из всего созданного ею ранее. «Оно принесет мне имя, сделает популярной», – думала Бирна.

Она и сама не могла понять, почему отель захватил ее воображение и получался идеально красивым. Ни в местном ландшафте, ни в самом старом доме не было ничего примечательного; правда, для своего времени он явно считался просто великолепным. Здесь около полувека никто не жил, но сохранился он отлично. «Кто-то наверняка присматривал за ним, – решила Бирна. – Возможно, намеревался использовать коттедж летом или даже уехать из города и там поселиться». По крайней мере внутреннее убранство оставалось старым, ничто не напоминало о современности. Повсюду толстым слоем лежала пыль, хотя кое-где стояли мышеловки, свидетельствуя о стремлении незримого владельца избежать лишних повреждений. Когда Бирна впервые вошла в дом, ее передернуло при виде маленьких скелетиков, распластанных у мышеловок, в остальном же коттедж произвел самое благоприятное впечатление как внутри, так и снаружи.

Бирна посмотрела на часы. «Что стряслось? Опять его задержали на этом дурацком сеансе? Ведь в сообщении все ясно сказано, – подумала она и, вытащив из кармана мобильник, снова прочитала текст. – Все правильно. „Встретимся у бухты в девять“. Какого черта он опаздывает?»

Прежде чем убрать телефон в карман, она осмотрелась. Это место всегда ее раздражало, поскольку мобильная связь здесь была крайне неустойчива.

Она решила вернуться поближе к бухте. «Может, он уже пришел и ждет меня там?» Обзор отсюда был плохой, и даже если бы тот, с кем у нее назначена встреча, давно ждал, она бы его не заметила. Да и шагов не расслышала бы – любой посторонний шум тонул здесь в резких криках птиц. Она направилась к берегу, внимательно глядя на поскрипывающие под ногами гладкие камни, боясь оступиться. Бирна радовалась, что он наконец-то согласился с ней, понял ее замысел.

Сколько сил она потратила, пытаясь втолковать ему свою мысль! Честно говоря, она и сама засомневалась в своем проекте, уж очень яростно и убедительно он возражал. Теперь, когда он оценил ее задумку, Бирна могла гордиться собой – свое решение он переменил благодаря ее стараниям. Ей пришлось уступить и переспать с ним. Хотя бы во имя достижения желаемого результата, раз уж удовольствия получить не удалось. Бирна стремилась завладеть будущими проектами, заранее нейтрализовав конкурентов, поскольку он задумывал развернуть здесь крупное строительство. Хотя, в общем, она, можно сказать, и застолбила за собой участок, следовало и впредь держать его в жестких рамках, не допуская возражений. Одним словом, унылый акт являлся для нее обременительной неизбежностью.

«Ну что такое бесславный любовник в общей массе? Одним больше, одним меньше. Какая разница? Зато весь Рейкьявик заговорит обо мне», – с улыбкой подумала Бирна.

Пронзительные крики, донесшиеся с утеса, вывели ее из мечтательного настроения. Казалось, все птицы спустились с небес и разом заорали. Возможно, таким образом они пытались напомнить лежащему в тумане миру о своем существовании. Бирна вздохнула и потуже запахнула свой анорак. Становилось холодно. Лето выдалось просто отвратительное. Она подошла к бухте и, никого там не увидев, позвала его, но ответом ей было молчание. Прошло десять минут. «Даю ему еще пять и – ухожу», – решила Бирна, сожалея, что пришла сюда. Закипающий в ней гнев, согревал ее.

«Да как он смеет заставлять меня ждать так долго?! – негодовала она. – Это же не теплое кафе в Рейкьявике. Там хотя бы можно время убить за журналами, а тут-то что делать?» Прекрасный вид, как, впрочем, и везде на полуострове, настроения не улучшал – повсюду стоял туман. Пять минут истекут, и она уйдет. Обязательно уйдет. Потому что мочевой пузырь у нее того и гляди лопнет. Ей вдруг пришла в голову странная мысль, не имеющая ничего общего ни с ее бесцельным блужданием по берегу, ни с негодованием, ни с одиночеством в холодном тумане. Внезапно ее охватила грусть – она так мало узнала о геологии Снайфелльснеса вообще и данной местности в частности. Вот как, например, образовалась Киркьюфелл, гора, совершенно очаровавшая ее? Она поднималась из моря, у северного побережья полуострова, одиноко возвышаясь над ним, и, насколько смогла выяснить Бирна, имела невулканическое происхождение. Жаль, что в школе она не проявляла большого интереса к учебе. Бирна пообещала себе по возвращении домой немедленно восполнить недостаток образования. Пообещала так же твердо, как и в первый свой приезд сюда, потому что гора сразу же поразила ее, вот только обещание и по сей день оставалось невыполненным.

Она стояла, привалившись к утесу. Птицы наверху яростно загомонили, и Бирна, вздрогнув от неожиданности, отступила от камня на пару шагов. Ее вдруг охватило беспокойство, она поежилась. Уже не раз она чувствовала себя здесь неуютно. Было в этом месте нечто странное, хотя и не связанное с мрачными рассказами шизанутых работниц отеля, называвших себя духовными наставниками постояльцев, по мнению Бирны, таких же стебанутых. Нет, никакого страха тут не ощущалось. Только постоянно нарастающий дискомфорт, непонятно чем вызванный. Он появился в первый же ее приезд сюда. Едва Бирна вошла в дом и наткнулась на крошечные скелетики мышей, по спине побежали мурашки. Мало-помалу дискомфорт перерос в беспочвенную, неотступную тревогу. Причину Бирна затруднялась объяснить. Она была далека от суеверий и не усматривала связи между своим состоянием и бреднями о блуждающих привидениях. Бирна считала, что все эти россказни персонал отеля выдумывает специально, с непонятными ей целями. Ее пробил озноб, она снова поежилась, на этот раз, чтобы, стряхнув неприятные мысли, придать своим рассуждениям логичность. «Ну и сукин же сын! Решил дешевую мелодраму разыграть», – подумала Бирна. Друзья и подруги считали ее личностью сильной, но несколько скучноватой, за прагматизм и непреклонное стремление оставаться реалисткой. Работы для нее здесь было – непочатый край. Йонас мечтал максимально развернуть свой бизнес, понастроить отелей для таких же придурков, что собрались у него сейчас. И потребность в отелях была, и перспективные постояльцы имелись в неограниченном количестве. «Откуда у этих идиотов столько денег? – удивлялась Бирна. – Йонас со своей идеей не расстанется, я уверена. Не зря же он сюда зазвал всю эту обслуживающую духовную шатию-братию. Да, наставнички из них – хоть куда».

Бирна вспомнила Эйрикюра, одного из постояльцев, специалиста по чтению ауры, и улыбнулась. Не успев войти в отель, он впился в нее взглядом, схватил за руку и прошептал: «У вас темная аура, берегитесь. Смерть бродит рядом с вами». Бирна поморщилась – у специалиста изо рта отвратительно пахло.

Все. Пять минут прошло. Можно со спокойной совестью уйти и снова приняться за работу. Время у нее было ограничено. Если бы не полученное сообщение, она бы и сейчас сидела над чертежами нового здания и – кто знает? – возможно, нашла бы приемлемое решение. Строение предполагалось возвести рядом с главным корпусом, но Бирна пока не нашла для него подходящего места. Не нравилась ей территория – куда ни смотри, все кажется неудобным. Почва вроде бы нормальная, рельеф – тоже, и тем не менее что-то Бирну смущало. Не устраивал ее этот участок, чувствовалась в нем какая-то дисгармония, но какая – она и сама не понимала. Куда бы она ни пыталась пристроить новое здание, не вписывалось оно ни в рельеф, ни в пейзаж – и все тут.

«Наверное, я просто устала. Слишком много думала, навоображала разной ерунды. Последние полтора года вкалывала не разгибаясь», – уныло подумала она. Йонас искал архитектора с определенным знаком зодиака, способного полностью сосредоточиться на проекте. Он попросил ее приехать, она согласилась и вот уже неделю безвыездно жила здесь, пытаясь выведать у служащих, не видят ли они чего-то странного, но безуспешно. В большинстве случаев ей задавали встречный, еще более простой и очевидный вопрос: «Почему бы не выбрать другое место, если территория вокруг главного корпуса вас так настораживает? Земли тут много». Они не понимали ее. Разбирались только в расположении созвездий. Бирна же, в свою очередь, разбиралась в расположении зданий. По ее мнению, новое строение следовало возводить рядом с главным корпусом, и нигде больше.

Крик чаек, и без того громкий, все усиливался, но Бирна не слышала его. Впав в глубокую задумчивость, она ничего не замечала вокруг. Осторожно ступая по камням, она направилась к тянувшейся вдоль берега широкой тропинке, посыпанной гравием. И внезапно остановилась как вкопанная, внимательно прислушиваясь. Позади нее скрипнули камни. Она собиралась уже было обернуться, обжечь его гневным взглядом и высказать свое недовольство, накопившееся за время бесцельного ожидания. Ведь из-за него она бездарно истратила чертову уйму времени. Начав движение, она заметила его. Он стоял совсем рядом. Полностью повернуться она не успела. Сквозь истошный крик птиц на утесе Бирна явственно услышала свист рассекаемого морского воздуха, краем глаза успела заметить стремительно приближающийся к голове крупный камень и в тот же миг почувствовала страшный удар в лоб. Больше она ничего в этой жизни не увидела. Зато многое почувствовала. Погрузившись в смутное состояние, напоминавшее полусон, она ощутила, как ее волокут по грубой земле. Ощутила холод тумана и мурашки по всему телу, с которого сползала одежда, привкус крови на губах и тошноту. Ноги пронзила жуткая боль.

«Что происходит?» – изумлялась она, словно в полусне, непонятном и неуловимом. В ушах звенел знакомый голос, но почему этот человек так поступал с ней? Она попыталась заговорить, но не смогла вымолвить ни слова. Странный хрип вылетел из ее горла. Происходящее казалось невероятным.

Прежде чем провалиться во тьму, она вспомнила, что так ничего и не прочитала о происхождении горы Киркьюфелл. Это было самое неприятное из всех ощущений.

Пара нырявших в воду чаек, за которыми Бирна наблюдала совсем недавно, сидела на берегу, глядя на нее сквозь туман. Птицы терпеливо ждали, когда вновь воцарится тишина. Все здесь живут своей жизнью, сами о себе заботятся. И никто не должен голодать.

Пятница, 9 июня 2006 года

Глава 3

– Не представляю, что могло случиться с Бирной, – пробормотал Йонас, потянувшись к чашке с напитком, чудодейственные свойства которого только что воспевал Торе.

Это был особый отвар из смеси местных трав, способных, по словам Йонаса, излечивать всевозможные боли и немощи. Тора пригубила настой и по отвратительному вкусу сразу поняла: снадобье обладает исключительной пользой.

– Я так хотел познакомить вас, – прибавил Йонас, отпил глоток и осторожно опустил на блюдце тонкую, китайского фарфора, чашку с изящно изогнутой ручкой. В громадной его лапище она выглядела наперстком, а блюдце – расплющенной монеткой. «Какой нелепый вид, – подумала Тора. Йонас, высокий и широкоплечий, крупный, но не толстый, с обветренным загорелым лицом, скорее напоминал бывалого рыбака. – Ему бы прихлебывать на борту траулера горячий кофе из обливной кружки, а не лакать несусветное травяное варево из наперстка после занятий йогой».

Тора улыбнулась и поудобнее устроилась в кресле. Они сидели в офисе Йонаса, в отеле, спина ныла после долгой поездки на запад от Рейкьявика. Движение в пятницу было крайне интенсивным. Кроме того, ей пришлось завозить детей к их отцу, и хотя Гардабаэр, где стоял его дом, находился по пути, на выезде из города, минутная остановка принесла получасовую потерю времени. Вереница машин едва тащилась по забитой автостраде. Казалось, все жители столицы выбрали именно это направление. Официально уик-энд еще не наступил, но Ханнес предложил Торе чуть сдвинуть время, поскольку собирался на будущей неделе отправиться за границу на какую-то медицинскую конференцию и график посещения все равно бы сбился. Она решила и детей к отцу отправить пораньше, и поймать Йонаса на слове, воспользовавшись его приглашением посетить отель нью-эйдж в Снайфелльснесе. Хотелось объединить приятное с полезным – отдохнуть, расслабиться под обещанным хваленым массажем на камнях и проверить опасения Йонаса. На самом же деле Тора собиралась любой ценой отговорить его от требований компенсации в связи с происходящими в доме странностями. Покончить с этим делом как можно быстрее, отправиться в свою комнату и поспать.

– Ну, раз она должна прийти, значит, придет, – сказала Тора, только чтобы поддержать разговор. Архитектор вполне могла оказаться хронической алкоголичкой, вывалиться в пьяном виде из машины, попасть в больницу и не появиться в отеле еще месяц.

Йонас недовольно фыркнул.

– Не похоже на нее. Мы собирались сегодня утром обсудить эскизы, – проговорил он, явно раздраженный поведением архитектора.

– Возможно, она отправилась в Рейкьявик за какими-нибудь документами? – предположила Тора, в душе желая закончить наконец разговор об архитекторе. Боль в спине начала распространяться на плечи.

Йонас покачал головой.

– Ее автомобиль стоит возле отеля. – Он хлопнул ладонями по краю столешницы. – Ладно, не будем больше ее ждать. В конце концов, вы – здесь. Тогда с вас и начнем, – слабо улыбнулся он Торе. – Правда, хотя я и сгораю от нетерпения рассказать вам о призраке, придется подождать более удобного времени. Сейчас мне нужно заняться текучкой. Я взял за правило в конце каждого дня беседовать со своими служащими. Мне легче ориентироваться в делах и решать проблемы, если я буду знать о них с момента возникновения. Можно вмешаться сразу и все исправить.

Тора поднялась, радуясь передышке.

– Да, конечно. Не волнуйтесь, поговорим завтра. Я здесь останусь на все выходные, у нас еще будет время все обсудить. – Закидывая на плечо сумку, Тора ощутила неприятный запах и поморщилась. – Что это так воняет? – спросила она Йонаса. – Уже на автостоянке чувствуется. Здесь нет поблизости рыбокомбината?

Йонас повел носом, с шумом втянув воздух, и недоуменно посмотрел на Тору.

– Я ничего не чувствую. Может быть, сам давно пропах? Хотя постойте, неподалеку на берег выбросило мертвого кита. Когда ветер дует в нашем направлении, действительно немного попахивает.

– И что же? – поинтересовалась Тора. – Вы ждете, пока туша совсем не сгниет? – До нее снова долетел тошнотворный запах, и она поморщилась. «Было бы замечательно, если бы скрытый недостаток представлял собой нечто подобное. Такую мелочь мы разрешим в несколько минут».

– Вы привыкнете, – пообещал Йонас, поднял трубку и набрал номер. – Привет. Направляю к вам Тору. Проводите ее и запишите на вечерний массаж. – Йонас попрощался и положил трубку. – Идите к администратору. Я оставил для вас лучший номер с великолепным видом. Уверен: вы не разочаруетесь, что приехали сюда.

До номера Тору провожала молоденькая девушка. Очень маленькая, едва достававшая ей до плеча. Тора пожалела малютку, когда та тащила ее тяжелую сумку, но свою помощь не предложила. В конце концов, она взяла куда меньше вещей, чем обычно, но все равно много. Тоже как всегда. Выходные, по мнению Торы, отличались от будней тем, что позволяли носить одежду, которая в другие дни пылилась в платяном шкафу, однако заканчивались всегда одним и тем же – в субботу и воскресенье она одевалась как обычно. Тора шла за девушкой по длинному коридору, казавшемуся шире благодаря застекленной крыше. Солнце играло в тоненьких светлых волосах ее провожатой.

– Замечательное место. Работать здесь, наверное, одно удовольствие, – попыталась она завязать разговор.

– Да ну его, – ответила девушка не оборачиваясь. – Я ищу другую работу. Здесь я временно, пока не подвернулось что-нибудь получше. Нет тут ничего замечательного.

– Вот как? – искренне удивилась Тора, не ожидавшая столь откровенного ответа. – Люди не нравятся? Или работа скучная?

Не сбавляя скорости, девушка покачала головкой.

– И да и нет. Люди в основном нормальные, но есть и полные суки. – Она остановилась возле одной из дверей, выудила из кармана пластиковую карточку и открыла номер. – Хотя я не слишком разбираюсь в той хрени, которую они навязывают всем своим гостям.

«Репутация отеля только выиграет, если они будут держать эту девчушку подальше от постояльцев, – подумала Тора. – Иначе она всех распугает».

– Значит, из-за них ты и собираешься уходить? – продолжила она свои расспросы.

– Не совсем, – отозвалась девушка, пропуская Тору вперед. – Из-за другого, только не знаю, как это объяснить. В общем, место здесь плохое.

Тора вошла в номер и не видела лица девушки в момент произнесения последней фразы – его скрыла дверь. Она не поняла, говорит ли та серьезно, но, судя по голосу, горничная не шутила. Оглядев действительно отличный номер, Тора подошла к громадному, во всю стену, окну, выходившему на океан.

– Плохое? – повернулась она к девушке. – В каком смысле?

Идиллический вид за окном свидетельствовал об обратном; сверкающие пенистые волны с тихим шорохом набегали на берег.

Горничная пожала плечами.

– В обычном смысле. Просто плохое. Тут всегда было плохо, и все это знают.

Тора удивленно вскинула брови.

– Так уж и все? И кто же именно?

«Если местечко пользуется дурной славой и продавцу данный факт известен, то шанс требовать компенсацию есть, хоть и мизерный», – мелькнула у нее мысль.

Девушка посмотрела на нее с выражением изумленного подростка.

– Как кто? Да я же сказала – все. Все здешние работники.

Тора улыбнулась. Она хоть и не знала нравов обитателей южного побережья Снайфелльснеса, но понимала; значение слова «все» немного отличается от обычного.

– И что же такое вы знаете?

Девушка внезапно замолчала, разглядывая ботинки и сунув руки в карманы своих не по размеру широких джинсов.

– Мне идти нужно, – пробормотала она. – Не стоило вам этого говорить. – Горничная развернулась и вышла в коридор. – Потом, может быть, – бросила она и, остановившись в дверях, обернулась, умоляюще глядя на Тору. – Вы только Йонасу ничего не говорите, а то мне нагоняй будет. Ему не нравится, когда я слишком много болтаю с гостями. – Она потерла ямку между большим и указательным пальцами на левой руке. – Он же мне будет писать рекомендацию. Я хочу найти работу в Рейкьявике, тоже в каком-нибудь отеле.

– Не волнуйся, я не обычный гость. А Йонасу скажу, что ты очень трудолюбивая и крайне любезная девушка. И попрошу у него разрешения поговорить с тобой. Сюда я приехала по просьбе Йонаса, чтобы помочь ему в решении некоторых вопросов. Полагаю, наша беседа пойдет на пользу и мне, и ему. – Тора не сводила с горничной глаз. Та посмотрела на нее с сомнением. «Кстати, как же я ее завтра найду?» – подумала Тора и спросила: – А как тебя зовут?

– Сольдис, – ответила та, на секунду задержалась возле двери, словно размышляя, как поступить, затем смущенно улыбнулась Торе, попрощалась и ушла.

Бергюр Кетилссон хоть и знал, что дома его ждет жена с вечерним кофе, особенно не спешил. Вечера он предпочитал проводить не в угнетающей тишине дома, сидя напротив жены и изображая семейное счастье, а вне его, на природе. От одного воспоминания ему становилось дурно. Женаты они уже двадцать лет, отношения сложились неплохие, но между ними никогда не было истинной страсти, даже в период короткого ухаживания. И склонности к бурному проявлению чувств жена не проявляла. Потребность в страсти он обнаружил у себя совсем недавно.

Немного поздновато для неполных сорока лет. Жизнь его, вне всякого сомнения, сложилась бы иначе, раскрой он свой характер, прежде чем встретился с Розой, своей будущей супругой, размером и весом напоминавшей малотоннажную баржу. Узнай он о своей пылкой натуре пораньше, вместо женитьбы уехал бы в Рейкьявик. В юности он очень любил исландский язык, правда, никому не признавался в своем увлечении. Какой прок от него в Богом забытом уголке? И какое образование он мог получить на старой ферме? Пришлось приспосабливаться. Он уныло очищал гагачьи гнезда, собирая пух. Недавние морозы сказались на птицах. Потомства они вывели мало, и количество гнезд заметно упало. А в будущем году, по мнению Бергюра, их будет еще меньше.

Он шел неторопливой походкой. Вдали, над макушками гор, показалась крыша отеля. Бергюр попытался представить, чем сейчас занимаются его постояльцы. И не смог. Поежился и двинулся дальше. Настроение было подавленное, поэтому он решил удлинить дорогу домой – пройти кружным путем, вдоль бухты.

Бергюр отклонился от обычного маршрута отчасти по причине вполне практической – хотел проверить, как перенесли холода наседки. Погруженный в свои думы, он ускорил шаг. По сути, до эмоционального кризиса его довел отель, построенный здесь. Бергюр примирился бы со своим пресным существованием, без радости, но и без отчаяния. Поэтому он так и не смог бы сформировать о нем твердого мнения, не испытав ни счастья, ни горя в количестве, достаточном для целостных логических выводов. Заметив гнездо, он осторожно приблизился и увидел двух мертвых птенцов. Гагары поблизости не было, и Бергюр подумал, что и ее тоже убил холод.

Аналогичная ситуация наблюдалась и в бухте. В немногих гнездах находились птенцы. Вид их несколько его утешил. «Значит, на будущий год гагар и птиц-санитаров будет поровну», – подумал он и, обогнув утес, побрел к ферме. Ступал он тяжело и медленно, решительно не желая туда идти. Даже невыносимая вонь гниющего на берегу кита расстраивала его меньше, чем мысль о доме. Тошнотворный запах соответствовал настроению. Бергюр пошел чуть быстрее. Наверное, ему следовало бы бежать, влететь в комнату и сообщить Розе, что он нашел другую женщину. Повеселее, поумнее, покрасивее и помоложе, более ему подходящую. Во всех отношениях превосходившую Розу. На мгновение такой поворот событий показался ему самым разумным. Он все оставит жене – ферму, скот, лошадей, птичью колонию. Он никогда ни на что не станет претендовать, поскольку отправляется в мир радости и счастья. Однако чудесное озарение скоро растаяло. Роза одна не справится с хозяйством, так что его предложение вряд ли ее обрадует. Говоря по совести, она никогда не любила ни сельскую жизнь, ни ферму, безразлично взирая на все, что ее окружало. Если кто-то и мог всколыхнуть ее чувства, так это их кот. Точно так же она относилась и к супружеской жизни: никогда не испытывала от нее восторга, не наслаждалась в постели. Странно, но сам он был таким же. Теперь же стал совершенно другим.