Текст книги "Агентство «Аргентина»"

Автор книги: Ирина Сербжинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава-12

Ява запарковался возле одного из пирсов и медленно побрел куда глаза глядят. Город просыпался. Уже летели по автомагистралям машины, звенели трамваи, распахивались двери многочисленных кофеен и первые посетители заворачивали за утренней чашкой кофе по дороге на работу. Погрузившись в свои мысли, Ява свернул на боковую улицу, взбежал по крутой бетонной лестнице и оказался на совершенно пустой улочке. Свежий утренний ветерок ворошил невесть откуда взявшуюся солому на булыжниках мостовой, оттуда-то издалека доносился звон металла, словно где-то рядом находилась кузница и, казалось, вот-звонко зацокают по камню конские копыта.

Да, Прибрежный квартал был поистине самым загадочным местом в городе!

Ява побрел по улице. На душе было тяжело и темно, примерно так, как много лет назад, когда мальчишка-беспризорник, живущий в Морском квартале Лутаки, вдруг понял, что бессмертие – это вовсе не то, чего он хотел, и что дар волшебного ветра рано или поздно обернется проклятием.

Он прошел вдоль ряда закрытых еще магазинчиков, лавок, с окнами, закрытыми ставнями, мимо пустых лотков и свернул под навес. Он совсем не замечал, куда идет, но вдруг, неожиданно для себя самого, обнаружил себя стоящим перед дверью с деревянной табличкой «Книжная лавка «Бродяга».

Несмотря на ранний час, дверь оказалась открытой.

Ява поколебался и вошел. В лавке царила тишина. Неярко горели светильники на стенах, обшитых деревом, тянулись стеллажи с книгами, на низком столике обнаружилась забытая с вечера чашка с недопитым кофе. Ява двинулся вдоль книжных рядов, рассматривая переплеты старых увесистых томов, украшенные полустертыми золотыми вензелями. В дальнем темном углу вспыхнули зеленые глаза, маленький юркий зверек вынырнул из-за книжного шкафа и ловко вкарабкался на полку.

– Привет, Дэберхем, – бросил ему Ява. – Ты ведь уже все знаешь, верно?

Зверек, замерев, уставился на Яву блестящими глазами.

– Цолери у себя?

Деберхем вдруг отчаянно пискнул и исчез, словно растворившись в воздухе.

Ява обернулся.

В дверях «логова», в наброшенном на плечи пледе, сером, как волчья шерсть, стоял Цолери

– А, это ты, – проговорил он, нисколько не удивившись раннему гостю. – А я-то гадаю, кто здесь бродит? Заходи…

В «логове» было полутемно, горели толстые восковые свечи, на столе лежала раскрытая толстая книга.

– Хорошо, что заглянул, – Цолери бросил поверх книги пергаментный лист, словно не желал, чтобы случайный человек узнал, чем интересовался хозяин «Бродяги». Ява не хотел любопытничать, однако, до того, как пергамент упал на раскрытую книгу, невольно успел скользнуть взглядом по строчкам:

«Как и большинство оборотней и вампиров они боятся серебра и заговоренного оружия. Однако, отличие от вампиров и оборотней, эти существа имеют возможность менять свой облик, превращаясь в прекрасных…».

– Проводили Бахрама? – Цолери взял с полки большой пергаментный пакет, запечатанный алыми сургучными печатями, и, вернувшись к столу, уселся в кресло.

Ява кивнул.

Цолери неодобрительно хмыкнул.

– Опасное дело он затеял! Такое опасное, что…

Он покачал головой.

– Будем надеяться, Орден до него не доберется.

– Доберется или нет, мы никогда этого не узнаем, – проговорил Ява. – Неизвестность – вот что хуже всего!

Цолери коротко кивнул, соглашаясь, и перевел разговор на другое.

– Достал для тебя кое-то любопытное: рукопись из сундука одного колдуна. Колдун тот по слухам был большим специалистом по изучению чужих заклятий. Смекаешь, к чему я?

Ява осторожно взял в руки тяжелый пакет. Шершавый, грубо выделанный пергамент был забрызган бурыми пятнами, похожими на засохшую кровь.

– Он что, пытался взломать заклятья, связанные с Сорангом?

Цолери откинулся на спинку кресла.

– Он умел многое, но насчет волшебного ветра – не скажу. Но, возможно, в записях найдется какая-то подсказка?

Ява спрятал пакет в карман куртки.

– Посмотрю. А чем сейчас этот колдун занимается?

– На кладбище лежит. Видно, так увлекся чужими заклинаниями, что перешел дорожку кому-то из могущественных магов, – пояснил Цолери.

Где-то в конце коридора хлопнула дверь, он прислушался.

– Гадальная лавка уже открылась. Видел бы ты, сколько доверчивых дураков является каждый день, чтобы разузнать будущее!

Цолери усмехнулся и снова сменил тему.

– Ну, а как ваша гостья поживает? – небрежно спросил он. – Слышал, из-за Бахрама ей пришлось задержаться еще на день?

– Пришлось, – со вздохом подтвердил Ява. Осведомленность хозяина «Бродяги» его давно уже не удивляла.

– Такая: толстенькая, рыженькая, на носу веснушки?

– Стройная, темноволосая, глаза синие, – нехотя проговорил Ява. – Выглядит, как фотомодель.

Цолери наклонился вперед, поставил на стол локти и впился в собеседника острым внимательным взглядом.

– Вот как? Значит, Деберхем снова что-то перепутал!

Из-за книжного шкафа донесся протестующий писк хорька.

– Заткнись, безмозглое животное, – не оборачиваясь, бросил Цолери.

– А что значит «как фотомодель»? Как они выглядят-то, фотомодели? Ни разу не видел. Они сюда что-то не заходят.

– Это значит, красивая, – выдавил Ява, недоумевая, с какой стати Цолери вдруг заинтересовался гостьей.

– В кои-то веки сюда забросило не гоблина, не пьяного некроманта, и не умертвие, а красивую девушку, – Цолери скупо улыбнулся, но улыбка не затронула волчьи настороженные глаза. – Жалеешь, небось, что она скоро вас покинет?

Ява поморщился.

– Жалею? Да я жду не дождусь, когда она уберется восвояси! Терпеть не могу плачущих девиц, а у этой вечно глаза на мокром месте. На нервы действует своим нытьем…

В глазах Цолери, устремленных на Яву, промелькнуло что-то вроде облегчения.

– Так она сейчас с Алиной? – уточнил он.

– С Ньялсагой. Он ее утешает и чаем поит.

Цолери откинулся на спинку кресла и побарабанил пальцами по поручню кресла.

– Значит, Ньялсага… – еле слышно пробормотал он.

– Что?

– Ничего. Хочешь кофе? Я сварю.

Он поднялся и принялся возиться с кофейной мельничкой.

Ява скользил взглядом по набитым книгами шкафам, столу, плотно закрытому жалюзи окну. Оборотень, рыцарь древнего несуществующего уже Ордена! Какими судьбами занесло его сюда и как оказался он связан с Хэрвеллом? Ответ на это могли дать только Кемен и сам Цолери. Но потомок Хэрвелла, там, на берегу, не ответил на вопрос, а самого Цолери никто расспрашивать не рискнул.

Сразу после сражения с Харгалом он исчез, и Ява не успел даже не поблагодарить за то, что тот заменил его в поединке.

Впрочем, это ведь можно сделать сейчас. Он кашлянул.

– Насчет Своры и Харгала, – начал он нерешительно. – Я…

Цолери поставил перед ним тяжелую глиняную чашку.

– Пей, – приказал он, пресекая ненужные слова. – Хороший кофе – единственное, что примиряет меня с существованием здесь.

Ява покорно взял чашку. Благодарности снова пришлось отложить. Такой уж он есть, оборотень, волк-одиночка, не любитель говорить по душам.

Ява взглянул на древние фолианты, громоздившиеся на полках.

– Спасибо, что помогаешь искать книги о Соранге. Может, удастся отыскать то в них, что нужно. А если нет…

Он умолк. В очередной раз подумалось, что поиски его тщетны, и в очередной раз Ява прогнал эти мысли прочь. Выход обязательно найдется, главное – не сдаваться!

Цолери одобрительно кивнул.

– Рано или поздно каждый найдет то, что ищет, – сказал он. – Уж поверь мне!

…Алина-барракуда чувствовала себя странно: первый раз в жизни ей совершенно нечем было заняться. Ехать в школу не нужно, готовить не хотелось, к уборке не лежало сердце, даже любимые кулинарные книги валились из рук. Алина подумала, походила из угла в угол, потом собралась и поехала в агентство.

В агентстве она застала только Яву. Тот, расположившись в кресле Ньялсаги, изучал потрепанный пергаментный лист, испещренный таинственными знаками. Алине показалось, что вид у приятеля был непривычно озабоченный, точно Ява о чем-то сосредоточенно размышлял.

– У Цолери был? – поинтересовалась она, кивая на пергамент.

Ява аккуратно свернул лист и потянулся за чайной чашкой.

– Да, заглянул по дороге.

– Как он там?

– Сидит в своем логове, воюет с Дэберхемом. Пока что Дэберхем одерживает победу по всем фронтам, – Ява хмыкнул. – А потом вот сюда завернул.

Он сделал глоток и поставил чашку.

– Наблюдаю за развитием событий.

Алина насторожилась и быстро глянула в сторону соседней комнаты.

– Уже есть события? – спросила она, понизив голос.

Ява пожал плечами.

– Вроде нет.

– О чем тогда разговор?

– Предчувствия, – сказал Ява. – Предчувствия у меня очень скверные!

Алина скептически посмотрела на него.

– Предчувствия? В предсказатели решил податься?

Она подошла к столу и поморщилась.

– Посуду после вчерашнего так никто и не помыл? Ясно…

– Мы рассчитывали на тебя, – хладнокровно сообщил Ява, разворачивая очередной пергамент и углубляясь в чтение.

– На меня? Я что – домовой гном, посуду за вами мыть?

Ява не отозвался. Недовольно бормоча что-то себе под нос, Алина собрала со стола бумажные тарелки с остатками еды и выбросила в корзину.

– А где Мерсея?

Не отрывая глаз от пергамента, Ява ткнул пальцем в сторону окна.

– На лавочке сидит. Дышит свежим воздухом.

– В своем наряде?! Гм… народ, наверное, удивляется?

Ява вздохнул, аккуратно свернул пергамент и вложил в пакет.

– Во-первых, Ньялсага разрешил ей накинуть твой плащ.

Алина замерла, держа в одной руке коробку из-под печенья, в другой – скомканные салфетки.

– Что?

– А, во-вторых, с чего бы кто-то удивлялся? Наш дом – на задворках драматического театра. Все давно привыкли, что здесь то короли покурить выходят, то рыцари в латах на троих соображают, то какие-то раскрашенные тетки в париках пирожки трескают. Помнишь прошлогоднего некроманта, который клаустрофобией страдал?

Алина покопалась в памяти.

– Это не тот, что отказывался находиться в закрытом помещении и весь день на крылечке торчал? Его еще Бахрам караулил?

– Он самый, – кивнул Ява. – В камзоле и с трупными пятнами на лице. Целый день сидел у всех на виду – и что? Кто-то удивился? Как бы не так. Поинтересовались у него пару раз, что за спектакль сегодня вечером идет – и все!

Алина бросила мусор в корзину, отряхнула руки и подошла к окну.

– Взяли мой плащ, – проворчала она, глядя во двор. – Хоть бы позволения спросили для приличия, что ли. А давно Ньялсага с ней сидит?

– Давненько, – сдержанно ответил Ява. – Наверное, помогает дышать свежим воздухом.

Он вытащил из пакета еще один лист и развернул.

– Ты с ним разговаривал? Насчет… ну, об этом?

– Разговаривал. Он сказал, все под контролем.

Пару минут Алина рассматривала сидевших на скамье людей пристальным снайперским взглядом.

– Мне тоже так кажется. Все нормально, ничего подозрительного не вижу. Зря ты волнуешься!

Ява отбросил пергамент, вскочил с кресла и в одну секунду оказался рядом с ней.

Некоторое время они молча наблюдали.

– Разве ты сама не видишь? Он выглядит таким… – Ява запнулся, подбирая слова. – Таким…

– Каким – таким?

– Спокойным. Безмятежным.

Алина снова уставилась в окно.

– И что? Это плохо?

– Алина, мы только что проводили Бахрама! А Ньялсага уже словно забыл о нем!

– Преувеличиваешь. Ничего он не забыл.

– Преувеличиваю? – воскликнул Ява. – Да его будто околдовали!

Он махнул рукой, вернулся к столу, развернул пожелтевший лист и погрузился в чтение, однако, Алина видела, что Ява лишь скользит глазами по строчкам, а мысли его блуждают где-то очень далеко.

Она подошла к столу, прихватил до пути парочку испачканных вареньем чашек.

– Это все усталость, – примиряющее сказала Алина. – Свора, Бахрам… столько всего на нас навалилось!

Она поставила чашки в раковину.

– Знаешь что? Давай съездим, наконец, в Аргентину. А? Мы ведь давно собирались. Вот прямо завтра купим билеты – и все втроем отправимся!

Ява посмотрел на нее поверх пергаментного листа.

– Что-то не хочется. Чего мы там, в этой Аргентине не видели?

– Там красиво, говорят…

Ява недоверчиво хмыкнул и снова углубился в чтение.

Алина отыскала в столе черный пластиковый мешок, развернула и окинула взглядом стол, намечая фронт работ. Коробки, старые журналы, мотки веревок, гвозди…

Она опустила руки.

– Нет, не могу… это ведь вещи Бахрама. Вдруг… вдруг они ему еще понадобятся?!

Алина поколебалась, потом решительно сунула мешок под стол.

– Тролль с ней, с уборкой! Потом займусь… когда-нибудь.

– Здравая мысль. Выпей лучше чаю, – посоветовал Ява.

Алина осторожно взяла горячую чашку, поднесла к губам – и замерла.

– А ты не знаешь, Кемена кто-нибудь предупредил? Он в курсе?

– В курсе чего? – без особого интереса спросил Ява, переписывая что-что из старинного манускрипта в записную книжку.

– Того, что девушка задержалась здесь на день.

– Понятия не имею. Цолери, впрочем, знает.

Алина хмыкнула.

– Насчет Цолери я не сомневаюсь. Вот только телефоном он не пользуется, так что позвонить Кемену не может. И Кемену неизвестно, что Мерсея осталась здесь. Вдруг он решит, что в городе объявился еще один гость?

– И что?

– И захочет разобраться с ним по-своему?

– Хорошо бы, – вздохнул Ява.

– Значит, никто не звонил? – уточнила Алина. – И о чем вы только думали? Давай, звякни Кемену, объясни ситуацию, а то он сюда нагрянет.

Ява убрала записную книжку в карман.

– Сама звякай. Я ради этой девицы ничего делать не собираюсь.

Алина поджала губы.

– Вечно ты всю неблагодарную работу на меня спихиваешь. Ладно уж…. – она вздохнула. – А ты номер его телефона знаешь? Знаешь?! Откуда? Неужели ты ему звонишь?

– Ага. Сказки на ночь рассказываю, – Ява увидел выражение лица Алины и усмехнулся.

– Шутки понимать перестала? Как только Свора тут появилась, мы все номерами обменялись, на всякий случай. Кроме тебя, конечно. Лютер все собирался у тебя телефончик попросить, да так и не решился. Странно, вроде не робкого десятка парень…

Алина промолчала, набирая номер.

Послышались длинные гудки.

– Не отвечает, – она отхлебнула чай, подумала. – Что ж, Лютеру звонить?

– Непременно звонить. Пусть порадуется!

Алина хотела ответить достойно, но сдержалась.

– Ах да, тебе же номерок нужен, – театрально спохватился Ява. – Какой: домашний или рабочий?

– Домой я ему звонить не буду, много чести! – проворчала Алина. – Давай служебный. А где он работает, случайно не знаешь?

– Случайно знаю. Оружейный магазин возле университета.

Алина понимающе кивнула.

– Так я и знала. Самое место для такого, как он! Тип с внешностью профессионального наемного убийцы просто обязан торговать оружием. Или на крайний случай человеческими органами или украденной секретной информацией!

Она проверила, правильно ли записала цифры.

– И кем он там трудится? Сторожем?

Ява закрыл мобильный телефон и убрал в карман.

– Владельцем. Это его магазин.

Алина набрала номер и снова услышала длинные гудки.

– Тоже не отвечает, – она пожала плечами. – Странно. Чем они заняты, хотела бы я знать? Может, уже сюда едут?

Ява вытащил из пачки чистую салфетку, отыскал карандаш и стал перерисовывать печать, украшающую пергаментный пакет.

– Неужели ты не знаешь, чем занимаются в свободное время молодые неженатые мужчины? Могу просветить. Во-первых…

– Не надо, – решительно остановила Алина. – Ты уже рассказывал как-то. А кое-что я даже сама видела.

Она задумалась, постукивая телефоном по ладони.

– Слушай, а почему бы тебе не съездить к Лютеру на работу? Это же совсем близко!

Ява закончил рисунок и сравнил с оригиналом.

– Зачем? Я по нему не соскучился.

– Предупреди насчет Мерсеи. Будь другом, съезди, а? – принялась уговаривать Алина. – А то ведь они, чего доброго, сюда завалятся. А я их видеть не хочу!

Ява лениво потянулся.

– Если это тебя так волнует, то занимайся всем сама. Звони Кемену, поезжай на работу к Лютеру, а меня оставь в покое. Эта девица у меня уже в печенках сидит. Я, честное слово, считаю часы до того момента, как она отсюда, наконец, исчезнет!

Алина поджала губы.

– Значит, помогать ты не желаешь? Прекрасно. А я-то хотела испечь специально для тебя пирожные «Тропический рай» с кокосом и орехами пекан. Но теперь, – она наградила Яву выразительным взглядом. – Теперь, конечно, не испеку!

– Не испечешь? Какое счастье! – облегченно сказал Ява.

Алина вышла из агентства, высоко подняв голову.

…К тому времени, когда Алина увидела вывеску оружейного магазина, настроение у нее было испорчено окончательно. Злилась она на всех сразу: на Бахрама, за то, что он ушел, на Яву, не согласившегося взять визит на себя, на Ньялсагу, не посчитавшего нужным позвонить, и, в особенности, на Лютера, за то, что тот упорно не брал трубку.

Встречаться с «Бриммским василиском» лично Алине очень не хотелось, но деваться было некуда. Она остановилась на перекрестке, подождала, пока светофор загорится зеленым, пересекла улицу и направилась к магазину.

Возле стеклянных дверей курили, разговаривая между собой, два человека.

Один Алине был незнаком, в другом она, приглядевшись, не сразу узнала Лютера, одетого в потертые джинсы, черную футболку и легкую черную куртку-ветровку. Он заметил Алину, торопливо попрощался с собеседником, выбросил окурок и пошел навстречу. Алина насторожилась: во взгляда «Бриммского василиска» мелькнуло нечто странное – удивление и еще что-то, похожее на радость.

– Я звонила, но ты трубку не брал, – без долгих вступлений начала она. – Поэтому пришлось зайти. Я по делу.

– Ну, говори, раз по делу, – согласился Лютер, глядя на нее сверху вниз.

Алина впервые заметила, что глаза у него вовсе не хмурые, а ясные, дымчато-серые, как зимнее морозное утро. Да и сам он был не сумрачным и насупленным, а совсем другим: свободным, спокойным и вроде как даже обрадовавшимся чему-то. Однако размышлять, отчего Лютер внезапно повеселел, было некогда.

– Хотела предупредить вас с Кеменом насчет нашей гостьи, девушки, – сказала Алина.

Во взгляде «Бриммского василиска» появилась непонятная задумчивость.

– А что с ней?

– Ничего. Просто ей пришлось задержаться здесь еще на день. Так получилось.

– Знаю. Из-за Бахрама?

Алина посмотрела на него с подозрением.

– Откуда ты знаешь?

Лютер неопределенно пожал плечами.

– Почему он ушел? Вы ж вроде говорили, что тамошние чародеи только и мечтают, чтобы заполучить бессмертных? Он что, всерьез надеется, что о нем никто не узнает?

– На что он надеется, вас не касается, – ответила Алина, очень не любившая, когда посторонние совали нос куда не следует. – Понял?

– Понял.

– Вот и хорошо. Значит, насчет девушки вам известно? А то я уже и Кемену звонила, но у него телефон не отвечает.

«Бриммский василиск» на мгновение отвел глаза.

– Он… э-э… он занят сильно. Дело одно появилось. Срочное…

Алина пожала плечами.

– Ну, тогда все. Мне пора.

Лютер сунул руки в карманы куртки.

– Так ты поэтому пришла? – спросил он, глядя на Алину так, будто ожидал чего-то еще. – Предупредить насчет вашей гостьи?

– А зачем же, по-твоему? – удивилась Алина.

«Бриммский василиск» промолчал. Огонек, засветившийся в его глазах, погас.

Он вытащил пачку сигарет и закурил.

Алина смотрела на своего собеседника, недоуменно сдвинув брови.

Вид у «Бриммского василиска» был странный: он явно был раздосадован чем-то, но чем?

Какая-то назойливая мысль крутилась у нее в голове, не давая покоя и Алине казалось, что еще немного – и она поймет в чем дело. Но мысль каждый раз ускользала, а времени, чтобы додумать ее не было.

Лютер посмотрел на Алину и усмехнулся.

Она тут же забыла о своих сомнениях: теперь перед ней был прежний «Бриммский висилиск» и в глазах его появилось знакомое выражение ленивой усмешки.

– Ладно, – проговорил он, щелчком отправляя недокуренную сигарету на асфальт. – Хорошо. Когда вы ее отправляете? На рассвете? Понятно.

Он круто повернулся и направился обратно, сразу же позабыв про Алину.

Она посмотрела вслед, пожала плечами.

«Бриммский василиск» вел себя странно, однако размышлять над чужими странностями Алина не собиралась.

И она выкинула все это из головы.

…За дверью послышались шаги и негромкие голоса.

Ява поставил на стол чашку с остывшим чаем (чаепитие сегодня не приносило никакого удовольствия) и поднялся из-за стола.

Первой появилась Мерсея. Она не вошла, а проскользнула в дверь, стройная, гибкая и грациозная, как кошка. Не глядя на Яву, она быстро пересекла комнату и скрылась в соседнем помещении. Следом вошел Ньялсага, держа перекинутый через руку синий плащ.

– Ты еще здесь? А Алина где?

– Уехала по делам, – ответил Ява. Говорить, что она направилась к Лютеру, почему-то не хотелось. – Скоро вернется.

Ньялсага аккуратно повесил плащ на спинку стула.

– Не сердилась, что я без спросу ее вещи брал? Мерсее нужно было что-то накинуть.

– Кажется, нет, – покривил душой Ява и кашлянул. – М-м-м…

Он оглянулся на открытую дверь, ведущую в другую комнату.

– Я что сказать хотел…

Ньялсага вопросительно поднял брови.

– Ты здесь все утро… и весь вчерашний вечер, – осторожно начал Ява. – Не хочешь развеяться: съездить в «Белый слон» или еще куда-нибудь? А с девушкой может и Алина остаться. Они все-таки дамы, быстро найдут общий язык. Поболтают о своем, о женском…

Ньялсага уселся в кресло, вынул из кармана синий ежедневник.

– Нет.

Книга заклинаний сама собой открылась на нужной странице.

Ява подавил вздох: иного ответа он и не ожидал.

– Почему?

Ньялсага отыскал в куче бумаг карандаш.

– Зачем? У Алины и так дел хватает, а мне все равно нужно закончить работу над заклинанием, которое закроет сегодня границу. Сейчас заварю чай, посижу, подумаю…

Ява присел на край стола.

– Раньше ты в «Белом слоне» над заклинаниями думал.

Ньялсага молча пожал плечами.

Ява изучающе смотрел на приятеля.

– Почему ты не наложил на девушку сонное заклятье? Обычно гости спят и никаких хлопот не причиняют. А в этот раз все не так. Ты ведь не уезжал домой на ночь?

Ньялсага оторвался от книги.

– Да, я не уезжал домой, – раздраженно откликнулся он. – И что?

Ява не сводил с него глаз.

– Разве ты не понимаешь, о чем я? Что с тобой вообще происходит?

Ньялсага откинулся на спинку стула и потер уставшие глаза.

– Ничего со мной не происходит. Не было времени куда-то ехать: создать заклинание, закрывающее дверь между мирами не так-то просто. Сидел над книгой всю ночь…

– Всю ночь? Брось, невозможно всю ночь творить заклинания. Это никому не под силу.

Ньялсага пожал плечами.

– Я отдыхал. Немного болтал с Мерсеей. Это ведь не преступление?

– Чудесно. И чем же вы болтали?

Ньялсага поднял бровь.

– Я тебе должен отчитываться, о чем мы разговаривали?

– Нет, конечно. Просто интересно.

Ньялсага перевел взгляд в окно. Возле театрального подъезда толпились странно одетые люди, на которых, впрочем, никто не обращал особого внимания.

– Она говорила о… о чем же? Я рассказывал о том, как нам удалось справиться с Гинзогой и ее Сворой…

– Ты и это рассказал?

– Да, а что? Потом Мерсея… что-то она говорила…. знаешь, она отлично умеет рассказывать, а слушать – еще лучше. Это не каждому дано! Она говорила о…

Он растерянно умолк, постукивая карандашом по столу.

Ява ждал.

Ньялсага помнил, что Мерсея долго рассказывала что-то необыкновенно интересное и очень важное, он до сих пор помнит, как звучал ее голос. Она говорила всю ночь, но о чем?

Как ни старался Ньялсага, он не мог припомнить ни единого слова.

– Ясно, – проговорил Ява. – Понимаю. Из головы вылетело?

Он снова прошелся из угла в угол, стараясь не смотреть в соседнюю комнату.

– Вот что, – решительно сказал Ява, останавливаясь напротив Ньялсаги. – Эта девица на тебя плохо влияет…

– Ее зовут Мерсея, – перебил Ньялсага.

– Мне плевать, как ее зовут. Ты находишься при ней безотлучно уже много часов. Это плохой знак. Ты понимаешь, что я имею в виду, – Ява взглянул на Ньялсагу, тот пожал плечами. – Поэтому сейчас же поезжай домой и возвращайся не раньше утра. А я останусь здесь и…

– Нет, – Ньялсага захлопнул ежедневник. – Ты здесь не останешься. Мерсее это не понравится. Ты ее невзлюбил. Ты хотел посадить ее в клетку.

– Какое мне дело до того, что ей не нравится? Почему мы вообще должны думать о том, что ей понравится?!

– Потому что… – начал Ньялсага, но в кармане Явы затрезвонил мобильный телефон.

Ява поднес телефон к уху.

– Что тебе? Где ты? Что? Ладно… заеду, – бросил он с досадой.

– Алина, – пояснил он, убирая мобильник. – Купила что-то в магазине бытовой техники, просит заехать, помочь довезти.

– Поезжай, – согласился Ньялсага.

– Лучше ты, – предложил Ява. – Тебе не помешает проветриться. А я здесь посижу, если, конечно…

Ньялсага сжал пальцы. Карандаш с хрустом переломился на две части.

– Нет. Я останусь здесь. А ты поезжай, забери Алину.

Ява с изумлением уставился на сломанный карандаш.

– Ты…

– Поезжай, – коротко повторил Ньялсага и в его голосе скользнули какие-то новые непривычные нотки.

Мгновение Ява смотрел на него, затем пожал плечами и вышел, хлопнув дверью.

Он сбежал по ступенькам лестницы, дошел, сосредоточенно глядя себе под ноги, до парковки, сел в машину и задумался.

Ему очень хотелось разобраться в том, что он только что услышал. Какая-то новая интонация, проскользнувшая в голосе Ньялсаги, какая-то не слышанная раньше нотка, тревожила его, и Ява знал, что не успокоится, пока не разберется, в чем дело.

Он повернул ключ зажигания и медленно выехал с парковки.

Сидевший в стеклянной будке охранник проводил машину равнодушным взглядом.

Раз за разом Ява прокручивал в голове последнюю фразу, короткую, всего из одного слова. Кроме раздражения в голосе Ньялсаги чудилось, еще что-то, и это «что-то» не давало покоя.

Серая машина влилась в автомобильный поток, несущийся по бульвару. Пасмурный серый день сменялся таким серым ненастным вечером.

Задумавшись, Ява проехал нужный поворот, чертыхнулся и повернул обратно. Магазин, где поджидала его Алина, находился не так уж далеко, но из-за дорожных работ так просто туда не подъедешь, придется пробираться окольными путями.

Еще раз помянув Алину нелестным словом, Ява остановился на перекрестке, ожидая зеленого сигнала светофора и продолжая раздумывать, барабаня пальцами по рулю.

Внезапно Ява встрепенулся, глядя прямо перед собой невидящими глазами.

Красный сигнал сменился зеленым, позади истошно засигналили машины, но он не слышал этого.

Ява понял, что прозвучало в голосе Ньялсаги.

Угроза.

…Был серый предутренний час, когда все живое спит особенно крепко.

Мерсея остановилась у самой воды, так, что набежавшая на песок волна, коснулась ее ног.

– Когда? – не поворачивая головы, спросила девушка.

– С первым солнечным лучом, – поспешно ответил Ньялсага.

Ява взглянул в сторону горизонта, Мерсея, заметив это, усмехнулась.

За все время они и парой фраз не обменялись, но ему почему-то казалось, что между ними постоянно происходил безмолвный то ли разговор, то ли спор. У Явы было крайне неприятное чувство, будто верх в этом споре взяла Мерсея.

– Еще минут пять, – сказала Алина, кутаясь поплотней в легкую светлую куртку: у воды было похладно.

– Скорей бы, – пробормотал Ява и добавил громче. – Начинай: не хочется заставлять гостью ждать!

Ньялсага поднял голову: край неба посветлел.

– Еще несколько минут. Нельзя открывать проход раньше времени.

Он посмотрел на Мерсею. Она выглядела совершенно спокойной, но руки под плащом были крепко сжаты.

Снова подала голос Алина.

– Ты сразу же закроешь границу между мирами? Как только Мерсея уйдет?

Ньялсага поморщился, словно от внезапно боли.

– Да, – с усилием сказал он и коснулся медальона, висевшего на груди

– Исторический момент, – заметил Ява. – Ну что, уж теперь-то, наверное, кое-кому пора в путь? Как говорится: «Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева»?

– Да, пора, – медленно проговорил Ньялсага.

Повернувшись лицом к горизонту, он начал читать заклинание, негромкие слова сливались с плеском волны, набегавшей на песок.

Внезапно громкое хлопанье крыльев нарушило тишину: ворон опустился на нижнюю ветку дерева, сложил крылья и зорко взглянул на людей.

– Деребхем? – удивился Ява. – Ты здесь зачем?

Ньялсага договорил заклинание – теперь дорога Мерсее могла открыться в любой момент – и взглянул на Дэберхема. Смутное беспокойство овладело заклинателем: черная птица показалась вдруг предвестником беды.

Послышался шум мотора, громко хлопнула дверца машины, раздались чьи-то голоса.

– А это кого еще принесло? – в недоумении пробормотала Алина.

На берегу появились Кемен и Лютер.

– Зачем они… – начал было Ньялсага и умолк, настороженно глядя на приближающихся людей: они двое явились сюда не спроста.

Кемен не стал тратить время на пустые разговоры.

– Мы за ней, – не утруждая себя приветствием, объявил он и кивнул на девушку.

– Что значит: «за ней»? – поинтересовался Ява. – Она, как видите, собирается покинуть этот бренный мир. Не в прямом смысле слова, конечно, – поправился он, заметив косой взгляд Ньялсаги.

Кемен прищурил глаза.

– Она покинет бренный мир, это уж точно, – пообещал он. – Только сначала расскажет, как убила Марка.

– Что?! – не веря своим ушам, воскликнула Алина. – Убила Марка? При чем тут… вы что, с ума сошли?

Ньялсага переводил взгляд с Лютера на Кемена, оба они казались ему одинаково опасными для Мерсеи.

Ява сообразил быстрее всех.

– Хочешь сказать, на ней кровь вашего парня?

Кемен, не сводя глаз с Мерсеи, коротко кивнул.

– Объяснить ничего не хотите? – спросил Ява. – Я ее защищать не собираюсь, но кровь – это серьезное обвинение. Нужны доказательства.

Ньялсага решительно отодвинул его в сторону.

– Чушь! – резко сказал он – Как вам вообще такое в голову пришло? Мерсея никакого отношения к смерти Марка не имеет. Она…

– Посмотри на нее, – негромко произнес Кемен.

Ньялсага раздраженно передернул плечами, повернулся к Мерсее и… замер.

Она больше не казалась хрупкой испуганной девушкой. Она стояла, выпрямившись, без страха глядя на людей и в ее синих глазах было что-то вроде усмешки.

– Ну, красавица, – проговорил Кемен, делая незаметный шаг по направлению к Мерсее и зорко следя за каждым ее движением. – Расскажи, как ты его убила? Высосала жизнь, как вы обычно делаете? Но ты немного наследила: мы кое-что обнаружили. Пять небольших ожогов в виде отпечатков пальцев у него на шее.

– Стой, где стоишь, – приказала Мерсея. В ее голосе не слышалось и тени испуга. – Иначе то же самое случится с тобой!

– Следы ожогов? – пробормотала Алина, лихорадочно роясь в памяти. – Но… кто оставляет такие следы?

– Ламии, – подсказал Лютер. Он стоял чуть в стороне, держа одну руку в кармане расстегнутой куртки. – Они умеют превращаться в человека, когда пожелают, а их любимый облик – девушка редкой красоты.

Кемен кивнул.

– Я сразу обратил внимание на ожоги на шее Марка: словно кто-то держал его за горло огненными пальцами. Это почерк ламий!

– Ламия?! – пораженно переспросил Ява. – Проклятье! Я подозревал, что с ней что-то нечисто! Но я и подумать не мог, что…