Текст книги "Агентство «Аргентина»"

Автор книги: Ирина Сербжинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Ява отдернул руку и взглянул на дядюшку Фю.

– Вот так-то, медовый мой, сахарный, – глазки некроманта по-доброму сощурились, а голос снова наполнился безмятежностью. – Я о том речь-то и веду. Посмотришь эдак, думаешь…

…Ньялсага разговаривал с Кеменом возле кадки с пальмой, и сам себе напоминал героя дешевого шпионского боевика, которые так любил смотреть Бахрам.

– Одна моя знакомая, большая любительница комнатных растений, купила по объявлению в газете такую вот пальму и с месяц ее поливала… пока не выяснила совершенно случайно, что пальма – искусственная.

Кемен покосился на дерево.

– Что за знакомая?

– Да так, – отозвался Ньялсага, твердо решивший не сдавать Алину ни при каких обстоятельствах. – Хороший человек, только с пальмами ей не везет.

Кемен отыскал взглядом Алину и хмыкнул.

– Оборотня видел? – отрывисто спросил он. – Как его… Дэхарн, что ли?

– По поводу оборотня, – Ньялсага заметил Трефалониуса: вампир, не торопясь, пересек зал и скрылся за дверью. – Две новости, одна хорошая, другая – плохая. Хорошая новость: сегодня на рассвете он уйдет.

– А плохая?

– Помогать нам он не будет, да и о Гинзоге не сообщил ничего такого, чего бы мы уже не знали.

Кемен пробормотал ругательство.

– Я не сильно надеялся на его помощь, но все-таки…

– У него с Гинзогой давние счеты, – пояснил Ньялсага. – Она хотела присоединить его к Своре.

Кемен прищурил глаза.

– А почему не смогла?

– Ему удалось скрыться. Но оборотни клана Предвестников смерти злопамятны и мстительны, Дэхарн не исключение. Ведьма заставила его, высшего оборотня, бежать, унизила его и рано или поздно он отмстит за это. Гинзога – его смертельный враг, а убийство врага – дорогой подарок для оборотня, смысл его жизни, можно сказать. Поэтому, если Дэхарн и знает, как убить ведьму, нам он этого не скажет: хочет сам с ней поквитаться. Но не теперь.

– Почему?

– У него сейчас не самые лучшие времена: он под завязку накачался чужой магией. Я слышал о подобном… в такой ситуации лучше всего залечь на дно и ждать, пока организм не привыкнет к новому уровню магии в крови. Если он сейчас вступит с Гинзогой в схватку, то может ее уничтожить, но и сам погибнет.

– Да и черт бы с ним… – процедил Кемен.

– Он хочет исчезнуть отсюда до того, как ведьма пронюхает о нем, так что смоется сегодня на рассвете. Мы, в отличие от него, сбежать не можем, так что…

Ньялсага умолк, наблюдая за толпой.

– Значит, помощи ждать не приходится, – подытожил потомок Хэрвелла. – А про арбалет он что-нибудь знает?

Заклинатель отрицательно мотнул головой.

– Думаю, когда дойдет до дела, Дэхарн не станет рисковать и взламывать охранные заклинания. Он разделается с Гинзогой другим способом.

– Нам-то будет уже все равно, – буркнул Кемен.

В кармане куртки Ньялсаги тихо зазвенел телефон.

– Бахрам… кстати, хотел сказать, – спохватился заклинатель. – Насчет новых гостей…

– Мы их искать не будем, – нехотя процедил Кемен. – Можете сами с ними возиться. Услуга за услугу: ты же нас предупредил об оборотне. А я в долгу быть не люблю.

Разговор с Бахрамом оказался коротким: Кемен всем своим видом показывал, что поговорить о такой мелочи, как гномы, можно и позже.

– Не пора взглянуть на арбалет? – спросил он, когда Ньялсага убрал телефон. – Нельзя терять время!

Вдруг он насторожился.

– Это что, к нам?

Дядюшка Фю, потомственный некромант, владелец постоялого двора, приблизился, приятно улыбнулся и отвесил поклон.

– Беседуете, любезные мои? Милое дело, с хорошим-то человеком побеседовать! Я вот тоже со старой приятельницей только что приятный разговор имел… так, верите ли, душой отдохнул, родные мои! Ей-ей, не вру!

Кемен хмыкнул.

– Оговорился, сахарные, оговорился, медовые мои! – тут же поправился дядюшка Фю с добрым смешком. – Опять про душу! И ведь нету у меня ее давно, а нет-нет, да и…

Он махнул рукой.

– Да что ж это я?! – картинно спохватился некромант. – Я ведь по делу! По важному делу, голуби мои!

Дядюшка Фю кивнул в сторону следующего зала.

– Приглашение имею честь передать! Приглашение на приятную дружескую беседу о том, о сем.

– Гинзога приглашает? – уточнил Ньялсага.

– Она самая, хороший мой, она самая! Ну, а я вроде как курьер при такой важной особе, порученьица разные выполняю, приглашеньица передаю…

Он тихонько посмеялся.

– Такая моя служба!

Кемен пожал плечами и двинулся вперед, но дядюшка Фю ухватил его за локоть.

– Погоди, медовый мой, сахарный, – пальцы у старого некроманта оказались неожиданно крепкими, а хватка – железной. – С тобой беседа еще впереди будет, а сейчас его одного ждут, – он кивнул на Ньялсагу. – Вы уж на меня не серчайте, я-то ведь кто? Так, всего лишь курьеришко… мне сказали, я и передал!

Он отпустил руку Кемена, посмотрел на него и с сожалением покачал головой.

– И как я тогда не доглядел, голубчик, как оплошал? Подвели меня химеры! Нужно было Морене поручить, уж старая подруга никого бы в живых не оставила… ну, да ладно, беда-то поправимая, – он повернулся к Ньялсаге. – Вперед ступай, а я уж за тобой следом поплетусь, не торопясь, по-стариковски…

…Ява опустился на табурет возле стойки и махнул рукой бармену. Тот подскочил, узнал, чего желает клиент, и буквально через минуту, проявляя чудеса расторопности, поставил перед ним высокий стакан, наполненный прозрачным напитком, с кубиками льда и листочками мяты на дне.

– Старая знакомая, – пробормотал Ява, покачал головой и залпом выпил половину стакана. Многообещающе поблескивала батарея самых разнообразных бутылок в баре, возле которого колдовали два бармена, добавляя в бокалы то лед, то напитки, будто готовили неведомые зелья, а на большом экране телевизора транслировали какую-то спортивную передачу.

Кто-то опустился на табурет рядом с ним. Ява отпил еще глоток и покосился в сторону: девушка, красивая.

Он вздохнул и потер ладонь, все еще помнившую ощущение шероховатого прохладного камня.

Девушка спросила о чем-то, но Ява, погруженный в мысли, не расслышал.

– Что? – переспросил он.

Девушка улыбнулась.

– Я спросила, как вам нравится «Химера»?

– Кто?! – насторожился Ява, вспоминая стук сердца каменного чудовища. Было в этом звуке что-то зловещее, страшное, словно какая-то темная сила, заключенная в высеченную из гранита фигуру, терпеливо ждала своего часа, уверенная, что дождется.

Девушка улыбнулась.

– Этот клуб. Нравится?

– Ах, клуб, – спохватился он и разом допил содержимое стакана, словно лекарство. – Да, конечно. Нравится. Особенно посетители! А украшение зала гранитная химера – вообще выше всяких похвал!

Он покосился в сторону зала с фонтаном. Сидевший на стульчике дядюшка Фю, заметил взгляд Явы и добродушно улыбнулся.

– Только немного шумновато, – проговорила девушка.

– М-м-м… да, есть такое.

– И душновато.

– Ага.

– Зато на улице прохладно. И погода хорошая.

Ява вздохнул. В любой другой чудесный вечер прекрасной незнакомке недолго пришлось бы страдать от одиночества, но сегодня…

Он отодвинул пустой стакан и снова посмотрел на дядюшку Фю.

– Знаешь, красавица, – Ява задумался на мгновенье, как бы выразиться помягче. – Ну, просто не хочется…

Громким военным маршем затрезвонил в кармане мобильный телефон.

Ява отошел от барной стойки и поднес мобильник к уху.

– Говорит Бахрам! Это защищенная линия?

– Защищенней некуда.

– А где Ньялсага? Его телефон не отвечает.

Ява с беспокойством огляделся.

– С Гинзогой говорит. А я тут как на иголках сижу, гадаю, зачем он ей потребовался.

– С ведьмой? Ладно, тогда слушай ты…

…Пробираясь сквозь развеселую толпу, Ньялсага с тревогой размышлял: что понадобилось от него Гинзоге? Он посмотрел кругом: что почувствовали бы люди, узнай, что среди толпы бродят вампир, некромант, оборотень, а в соседней комнате притаилась, словно змея перед броском, мертвая ведьма?

В соседнем зале было на удивление малолюдно, будто люди, чуя что-то, избегали заходить сюда. Не крутились у бильярдного стола игроки, не бродили подвыпившие посетители, одна лишь Гинзога сидела на бархатном диванчике возле стены и наблюдала за чужой жизнью с холодным интересом.

Стоило Ньялсага войти, как следом появился вампир Трефалониус, а минуту спустя пожаловал и дядюшка Фю, не забыв улыбнуться заклинателю самым приветливым образом.

– Что тебе?

Гинзога улыбнулась, но улыбка мертвой ведьмы не затрагивала ее глаз: они по-прежнему оставались холодными и безжизненными.

– Как ты неучтив, бессмертный заклинатель, – упрекнула она.

– Ты обманом собираешься заполучить в Свору ничего не подозревающих людей, продать меня и моих друзей Сумеречному Ордену – и ждешь от меня учтивости?

Гинзога усмехнулась, поправляя кружевную накидку. Маленький арбалет, висевший на поясе, почти терялся в складках платья.

– Присядь, – она похлопала ладонью по дивану рядом с собой.

– Хочу поговорить с тобой.

Ньялсага обошел диван и опустился в кресло, что стояло сбоку от Гинзоги.

– Значит, ты видишь магическое сияние у других, заклинатель?

– Ауры? Вижу.

Ньялсага бросил незаметный взгляд на арбалет.

– Что ты для этого делаешь? Читаешь заклинание, призываешь на помощь духов?

– Ничего. Достаточно коснуться руки другого человека… или не человека.

Гинзога протянула руку.

– Прикоснись и расскажи, что увидишь.

Ньялсага не шевельнулся.

– Ничего не увижу: ты – мертва, а у мертвых нет ауры.

Ведьма откинулась на спинку дивана и прикусила губу.

– Уже разузнал про меня? Чувствую, здесь не обошлось без потомка Хэрвелла?

Она посмотрела на Ньялсагу, но тот промолчал.

– Он слишком любопытен. Не люблю таких. Трефалониус! Напомни мне об этом случае позже, – небрежно бросила Гинзога. – Запиши куда-нибудь…

Вампир молча поклонился.

Ньялсага снова взглянул на арбалет – необходимо было разобраться, какими чарами он защищен. Ньялсага приготовил для этого подходящее заклинание, но произносить его следовало про себя и как можно медленней, чтобы Гинзога не почуяла чужую магию.

– Что еще тебе известно обо мне? – поинтересовалась ведьма, играя концами пояса.

Ньялсага взглянул в пустые глаза ведьмы.

– Например, то, зачем тебе понадобились чародеи Сумеречного Ордена. Они отказали в твоей просьбе, не так ли?

Гинзога выпрямилась.

– Откуда ты знаешь?!

– Догадаться нетрудно. Ты просила, чтобы они сняли с тебя смертельное проклятие, но те-кто-в-сумерках сделать это не пожелали.

В комнате воцарилась мертвая тишина.

Потом Гинзога медленно улыбнулась, будто оскалилась.

– Но теперь все изменилось, заклинатель. Теперь они будут счастливы оказать мне маленькую услугу: ведь у меня есть то, что им нужно. У меня есть вы! Чародеи разрушат проклятье.

Дядюшка Фю сделал маленький шажок по направлению к дивану, на котором сидела ведьма.

– Ты говоришь так, как будто уже все решено, – заметил Ньялсага.

Медленно, очень медленно, он договорил последнюю строку заклинания и затаил дыхание, глядя на маленький арбалет, висевший на поясе у ведьмы.

– Конечно, решено, медовый ты наш, – мягким голосом вступил в разговор дядюшка Фю. – Чародеи-то как обрадуются, вас увидев! Враз проклятье с хозяйки снимут! Ну, а там, хе-хе, может, и о нас она не забудет! Может, и за нас похлопочет перед магами-то! Нас ведь тоже прокляли!

Некромант бросил в сторону Гинзоги заискивающий взгляд.

– Верными-то слугами разбрасываться не след, – не дождавшись ответа, снова забормотал дядюшка Фю. – Они нынче на вес золота, верные-то слуги, правильно я говорю, друг?

Трефалониус солидно кивнул.

Гинзога сделала ему знак, и некромант умолк, в волнении хрустнув пальцами.

– Смертельное проклятие разрушат, это всего лишь вопрос времени, – сказала она. – А пока поговорим о твоем будущем, заклинатель, – ведьма улыбнулась. – Хотя чародеи жаждут заполучить бессмертных, больше всего их интересуешь ты. Догадываешься, почему?

Ньялсага пожал плечами. Он напряженно ждал, когда магия заклятья позволит ему увидеть, каким образом защищен арбалет Гинзоги.

– Пожалуй, я не отдам тебя Ордену… во всяком случае – не сразу.

– Хочешь придержать товар, чтоб потом продать подороже?

Гинзога медленно наклонила голову.

– Конечно. Цена за тебя будет очень высокой…

Охранные заклинания, опутывавшие арбалет, внезапно вспыхнули ослепительно-белым светом, невидимым для других.

Ньялсага взглянул на заклятья, похожие на раскаленную добела проволоку, обвивающую оружие – и сердце его упало.

Дядюшка Фю, все это время неотрывно смотревший на заклинателя пристальным цепким взглядом, добродушно усмехнулся.

– Но могу позволить тебе остаться в этом мире… пока что.

Ньялсага с трудом оторвал глаза от арбалета и уставился на Гинзогу. Невидимые охранные заклятья сияли так ярко, что перед глазами у него все еще плавали огненные пятна.

– Остаться?

– Будешь жить, как и раньше. В полной безопасности, – подчеркнула она. – Я никому не скажу, где ты.

– Боишься, что если я буду в Своре, чародеи попробуют силой отбить у тебя дорогой товар?

В глазах Гинзоги мелькнула досада.

– И что я должен буду делать, пока Орден будет высасывать жизнь из моих друзей?

Она небрежно пожала плечами.

– Забудь про них, мы говорим о тебе. Живи здесь, наслаждайся вечностью. Разумеется, ты должен будешь платить мне за право жить. Например, искать новобранцев для Своры… немного, десять-пятнадцать человек каждый год. Кто-нибудь из моей свиты – Трефалониус или Фюзорис – будет забирать их.

– Капля в море, голубь мой, капля в море! – убедительно заговорил дядюшка Фю, поглядывая на Гинзогу. – Народу-то кругом сколько! Не убудет!

Гинзога взглянула на Ньялсагу.

– Как тебе мои условия, заклинатель? Согласен?

Дядюшка Фю молитвенно сложил ладони.

– Конечно, согласен, медовые мои, сахарные! Я уж и по глазам его вижу, что согласен! Трефалониус, друг любезный, приготовь особый контракт!

– Будь проклят тот день, когда я в первый раз подумал о Соранге, – пробормотал Ньялсага, поднялся и вышел из комнаты.

…Закончив разговор с Бахрамом, Ява убрал в карман телефон и огляделся. Сквозь толпу пробиралась Алина, следом шел Лютер. У барной стойки Алину остановил импозантный хорошо одетый мужчина.

– Девушка, – укоризненно проговорил он, протягивая бокал. – Я весь вечер пытаюсь с вами познакомиться. Имейте в виду, я с серьезными намерениями! Я, видите ли, очень известный псхотерапевт, – веско добавил он. – У вас есть личные проблемы? У хорошеньких женщин всегда столько проблем! Могу помочь, как профессионал. Давайте где-нибудь посидим, поговорим по душам. А лучше поедем куда-нибудь и поищем местечко поспокойней. Вы расскажете мне о…

– Вали отсюда, психотерапевт, – коротко ответила она, даже не взглянув на него.

– Как насчет прогулки на яхте?

Алина впилась в человека взглядом.

– У тебя своя яхта?

– Да, – мужчина самодовольно улыбнулся.

– Отлично! – сказала на это Алина-барракуда. – Тогда поднимай якоря – и вали!

Она отодвинула его в сторону и пошла дальше.

– Чем удивить захотел, – сердито ворчала Алина, прокладывая путь через толпу. – Яхта… я, между прочим, была единственной наследницей судоходной компании, пять торговых кораблей, это о чем-нибудь да говорит! А он – яхта… эка невидаль! На такой посудине только гномам плавать!

Незадачливый ухажер попытался двинуться следом за ней, но Лютер молча взял его двумя пальцами за шиворот и отодвинул в сторону. Спорить с «Бриммским василиском» «психотерапевт» не отважился.

Не успели они перекинуться парой слов, как появился и Ньялсага. Ява хотел было поинтересоваться, узнал ли он что-то новое про арбалет, но только глянул на выражение лица приятеля – и промолчал.

– Завтра рано утром соберемся все в «Белом слоне», – сказал Ньялсага. – Мы и Кемен со своими.

– Почему завтра? – спросила Алина. – Почему не сейчас?

– Основную книгу заклинаний полистать надо.

– Ну, полистай, а мы подождем. За час-другой управишься? Времени-то мало осталось. Кстати, ты арбалет видел? И что?

– Алина, отстань, а? – с досадой бросил Ньялсага. – «Час-другой»… на арбалете такие заклятья, что Гильдии заклинателей на месяц работы хватит, а ты хочешь, чтоб я за час управился?

Это расслышал Кемен, подошедший вместе с Марком.

– Что с арбалетом? – отрывисто спросил потомок Хэрвелла.

– Ничего хорошего. На месте Гинзоги я бы за него не волновался.

– Заклятья снять получится?

Ньялсага тяжело вздохнул.

– Обещать не могу. Пороюсь в книгах, может, что и найду… встречаемся завтра в шесть, в «Белом слоне».

– Военный совет? – уточнил Ява, оглядываясь по сторонам: он так и не обнаружил Мунго-лиса.

– Ты рыжего видел? – спросил он Марка.

– Нет. Дядюшку Фю видел и Гинзогу. А вот где Трефалонус?

Дядюшка Фю, меж тем, закончив беседу с химерой, поднялся со стульчика. Никто и глазом моргнуть не успел, как некромант каким-то волшебным образом оказался рядом с ними.

– Беседуете? – сахарным голосом осведомился он. – Хорошо. Я же – ни-ни! – он выставил вперед ладошки. – В разговор ваш вмешиваться не стану! Я, голуби мои, в чужие дела не лезу, ибо скромен и нелюбопытен! Лучше предамся приятному отдохновению в редкие часы досуга!

Он приятно улыбнулся Лютеру.

– А вот Трефалонус, яхонтовые мои, все трудится, все хлопочет! – некромант сокрушенно покачал головой.

– Деятельнейшая натура, скажу я вам! Себя не щадит! Весь-то он в хлопотах, весь в заботах. А! Да вот и он сам к нам спешит!

Все, как по команде, оглянулись.

Вампир-стряпчий, не торопясь, приблизился и отвесил неглубокий поклон.

– А мы как раз о тебя говорили, – сообщил дядюшка Фю, лучась от радости. – А тут и ты сам!

Ньялсага, полный дурных предчувствий, кивнул на пачку листов в руке Трефалонуса.

– Что это?

– Предварительные контракты, – степенно сообщил тот. – Оные договоры настоящей силы пока что не имеют. Но льщу себя надеждой, что сии бумаги полезны будут… в самом ближайшем будущем! Так я говорю, юноша? – обратился он к Марку. – На тебя тоже бумажку нужную заготовить придется…

– Пошел бы ты со своей бумажкой, – угрожающе проговорил он. – И не лез к людям, не то я с тобой…

В разговор вступил дядюшка Фю.

– Ах, сахарный мой, медовый! Да разве ж это люди!? Это все ужасные личности, обитатели самого дна человеческого!

– Неужели? – взглянул на него Ява. – Как это ты определил?

– И очень просто, драгоценный мой! Не всякий человек душу в залог отдать согласится, даже в шутку, потому что шутка вещь такая… – некромант, приятно улыбаясь, пошевелил в воздуже пальцами. – Опасная вещь! Сейчас – она шутка безобидная, а потом – глядь! За нее ответ держать надо! Так я говорю, Трефалонус?

Вампир наклонил голову и дядюшка Фю продолжил:

– Неприятные личности, вертопрахи легкомысленные! Сами так в руки и идут!

Он вопросительно взглянул на Лютера.

– Не дождешься, – коротко ответил тот.

Дядюшка Фю не обиделся.

– А я не тороплюсь, золотой ты мой! Поспешность в этаком важном деле вовсе даже не на пользу, а только во вред идет! Верно, дружище?

Он повернулся к вампиру.

Трефалонус согласно кивнул, ловко свернул бумаги в трубочку и сунул в рукав.

Ньялсага только-только открыл было рот, чтобы ответить, как Алина неожиданно пихнула его в бок, да так, что заклинатель охнул.

– Гляди! Рыжий!

Возле чаши фонтанчика, на краю которого неподвижно восседала каменная химера, появился Мунго-лис. Его ярко-рыжая шевелюра сразу бросалась в глаза. Заметив дядюшку Фю и Трефалонуса, оборотень направился к ним. В зале было полно народу, сновали парочки и официанты, но рыжий верзила, неуклюжий увалень, проскользнул между людьми так ловко, что не коснулся ни одного из них.

– А вот и Мунго, – радостно объявил некромант и, когда оборотень подошел, похлопал его по плечу. – Разумный отрок, большие надежды подающий! Вы, молодежь, сразу с ним подружитесь!

– А? – туповато переспросил Мунго-лис, с любопытством озираясь вокруг.

– Я говорю, отчего бы дружбу не завести с этими приятнейшими людьми? – терпеливо повторил дядюшка Фю.

Но до Мунго и во второй раз не дошло, что имел в виду потомственный некромант. На лице оборотня застыло недоуменное выражение. Он озадаченно поскреб пятерней в голове:

– Чего?

– М-да, – неопределенным тоном проговорил Марк. – Говоришь, большие надежды подает?

Мунго-оборотень вдруг громко икнул и зажал рот обеими руками, будто стараясь удержать слова, которые рвались наружу.

– Тебя что, тошнит?! – брезгливо осведомился Ява и на всякий случай отодвинулся подальше. – Успеешь добежать до дверей?

Мунго опустил руки и повернулся к Яве. Голубые глаза оборотня наполнились слезами.

– Я ощущаю в этом помещении большое скопление негативной энергии! – шмыгнув носом, сообщил он срывающимся голосом. – Ы-ы-ы… э-э-э-э… мы все должны бережней относиться друг к другу, к нашим чувствам!

Кемен и Лютер удивленно переглянулись. Ньялсага уставился на оборотня так, словно не верил своим глазам.

– Что он несет?! – удивился Марк.

Мунго-лис переступил с ноги на ногу.

– Стоит мне вспомнить прошлое, как эмоции захлестывают меня! – выдавил он и сжал зубы так, словно поклялся до конца своей жизни не произнести ни слова.

– Может, он лишнего хлебнул? – предположил Ява.

– Мы все – эмоциональные жертвы! – процедил Мунго, уставившись на него глазами, полными слез. – Мы отдалились друг от друга, от друзей и близких!

Он повернулся к Марку.

– Ты тоже эмоциональная жертва! Тебе необходимо крепкое объятие!

– Если полезешь ко мне со своим крепким объятием, получишь крепкую оплеуху! – предупредил тот.

– Да он обкурился, – хмыкнула Алина. – Не такой уж он дурак: успел забить косячок-другой!

Мунго-оборотень утер слезы.

– Как нас подавляет чужое мнение, как влияет на нашу самооценку! Но я всегда рядом и если тебе понадобится дружеская поддержка…

– Нет, тут что-то не то… – пристально глядя на Мунго, протянул Ньялсага. – Тут, я думаю…

– Боже мой! – вскричала вдруг Алина, озаренная ужасной догадкой. – Он съел психотерапевта!

…Покидать клуб «Химера» и оставлять Свору без присмотра Ньялсаге очень не хотелось, но деваться было некуда.

– Вот что, Ява, – озабоченно сказал он, убирая в карман телефон. – Снова Бахрам звонил. Одного гостя он изловил, в агентство везет. Мы с Алиной поедем, а ты тут пока что оставайся. Кемен со своими тоже остается, так что ты не один.

Ява кивнул.

– А я домой за книгой съезжу, – продолжил Ньялсага. – Надо про заклятья на арбалете выяснить. Тролль бы их сожрал, этих гномов! – с досадой воскликнул он. – До чего они не вовремя тут оказались!

– Да все они тут не вовремя, – резонно сказала Алина. – Особенно, Гинзога.

– Про нее и говорить нечего, – пробормотал заклинатель. – Сдается мне, мы чем-то так крепко насолили богам, что они теперь не успокоятся, пока не покажут нам, где горгульи зимуют!

… Доставленного в агентство гостя Алина-барракуда рассматривала с рассеянным интересом. Обычный гном-овражник, таких она в прошлой жизни частенько встречала. Селились они на окраинах городов, разводили огороды, выращивали овощи, ими и питались. Особой сообразительностью гномы не отличались, но были добродушными и совершенно безобидными.

– Лет пятьдесят, не больше, – определил Ньялсага. – Маленький еще совсем. Ребенок, можно сказать. А где остальные шляются?

– Возле овощных магазинов или рынков, – уверенно сказала Алина. – А если их там пока нет, то придут, как проголодаются. У них чутье хорошее, по запаху и отыщут.

– Я их раньше найду, – хвастливо заявил Бахрам, сверху вниз глядя на коренастого, лохматого человечка, ростом с пятилетнего ребенка. Гном всем своим видом бурно выражал возмущение.

– Святые ежики, опять он рожи корчит! Чего ему надо?

– Просит, чтоб ему собственный облик оставили, – пояснил Ньялсага, снова мельком взглянув на гнома. – Пугает его то, что он в человека превращался.

Алина вздохнула.

– Да оставь, чего уж там. Пусть побудет сам собой. Только Дэберхема предупреди.

– Ежик всемогущий, а, может, он больной? Посмотри-ка на него!

– Гномы-овражники говорить не умеют, – объяснила Алина. – Они рожи друг другу строят, так и общаются, гримасами…

– Вона чего… – глубокомысленно протянул Бахрам.

– Ладно, – сказал Ньялсага, убирая в карман синий ежедневник. – Пора снова на тропу войны. Сделаем так: ты, Алина, оставайся пока что тут, следи за гномом. Как остальных привезут, звони мне, я приеду, наложу заклятье и будут они спать до утра. Поняла?

Она кивнула.

– Бахрам, отправляйся на поиски. Магии тебе должно хватить еще часа на четыре. А я домой поехал…

Алина сдвинув брови, взглянула на гнома.

– Как бы ему втолковать, чтоб он на пол плевать не вздумал? У овражников слюна такая едкая, что даже каменный пол прожигает!

Агент Бахрам насторожился.

– А если он на человека, к примеру, плюнет?

– Для человека безопасна, – успокоила Алина. – А вот для линолеума… откуда деньги на ремонт возьмем?

Ньялсага натянул куртку.

– Все, Алина, я уехал. Запирай дверь, да сгиллы замкнуть не забудь…

Он сбежал по ступенькам крыльца и направился к «Зеленому дракону». На капоте машины сидел нахохлившийся Дэберхем, явившийся за последними новостями.

На ходу рассовывая по карманам разные нужные вещи Бахрам тоже направился к двери.

– Зачем тебе в городе компас? – удивилась Алина. – Заблудиться, что ли, боишься? А складной нож, веревка? Таблетки сухого горючего?

– Пригодится, – туманно ответил Бахрам и вдруг замер на полпути, уставившись на большой керамический вазон с цветком.

– Ежик всемогущий, это еще что? – раздраженно рявкнул Бахрам. – Алина! Ты опять сюда всякую дрянь тащишь, разные цветочки-лютики, то есть?

Она передвинула вазон поближе к свету.

– Ну, что ты голосишь? Прекрасное растение, фикус называется, – она любовно взглянула на фикус. – Я на время принесла, пока в школе, в кабинете географии, ремонт идет. Не могла же я оставить несчастное растение один на один с бригадой маляров?

Бахрам озадаченно поморгал глазами.

– Почему?

– О-о-о, – протянула Алина, постаравшись вложить в голос побольше двусмысленности. – Видел бы ты этих маляров! Они на что угодно способны.

Бахрам озадаченно почесал в затылке.

– Святые ежики, на что?

Алина промолчала.

– Ладно уж, – пробурчал агент Бахрам, не дождавшись ответа.

– Но после ремонта чтоб фикуса этого я тут не видел!

– Не увидишь, – заверила она. – Клянусь, унесу в тот же день!

Бахрам исчез.

Торжествуя маленькую победу, Алина полюбовалась фикусом и потянулась за сумкой, где лежал мобильник: пора было выяснить, приехал ли домой пятиклассник Соловьев, ездивший навестить бабушку. Если он уже вернулся, следовало приказать ему садиться обедать, предварительно разогрев в микроволновке приготовленные специально для него котлеты «Де-валяй». Не напомни об этом – и пятиклассник умнет котлеты холодными, что для растущего организма страшно неполезно.

– Эй, гном, – строго сказала Алина, набирая телефонный номер. – Марш в угол, и чтоб я тебя не видела и не слышала. Ясно? Или топай вот туда!

Она указала на другую комнату.

Гном отрицательно замотал головой. Привстав на цыпочки, он рассматривал раскиданные по столу журналы Бахрама: красочные картинки вызвали у детеныша неподдельное восхищение.

– Ты мне тут свои порядки не заводи! – еще строже сказала Алина голосом, который обычно приберегала для разговора с пятиклассником Соловьевым, тем более что и гном, по человеческим меркам был с ним примерно одного возраста.

Она поднесла телефон к уху, однако, привычных гудков не последовало.

– Это еще что такое? – проворчала Алина, взглянув на дисплей. – Тролль тебя задери, разрядился! Собиралась ведь ночью на подзарядку поставить, да из головы вылетело!

Она с досадой бросила мобильник в сумку, направилась в другую комнату. Гном заторопился следом.

– Ты куда это? Так и будешь за мной ходить?

Она разгребла на столе груду пустых коробок и бумаг, банок и рекламных листовок и под старыми мятыми газетами обнаружила то, что искала: стационарный телефон.

Подошел гном, взглянул на телефон и скорчил рожу.

– Сядь, не мельтеши перед глазами! Не видишь: я занята… позвонить надо срочно…

Алина сняла трубку – телефон молчал.

– Что за черт? – озадаченно спросила она сама у себя. Взгляд ее натолкнулся на конверт со штемпелем телефонной компании, выглядывавший из-под мотков веревки и пустых пивных банок. Алина брякнула трубку на рычаг, распечатала конверт: внутри обнаружился телефонный счет.

– Чтоб тебя! Ява за телефон не заплатил!

Она вздохнула. Ява, во всем, что касалось документации, был человеком пунктуальным и никогда ничего не забывал, но последние события и его выбили из колеи и вот результат: важные счета остались неоплаченными. Срок платежа истек лишь вчера, но городская телефонная компания с должниками не церемонилась и действовала решительно. Алина сунула конверт в карман, решив передать его Яве лично, и направилась в большую комнату, но, спохватившись, вернулась и прихватила из личных запасов Бахрама пластиковую бутылку с водой.

Возле вазона с фикусом, Алина остановилась. Конечно, никакого ремонта в кабинете географии не было: все это являлось частью хитрого плана, нацеленного на то, чтобы постепенно придать агентству более-менее приличный вид. Начать Алина собиралась с малого: сначала появятся цветы, потом – занавесочки какого-нибудь приятного цвета, миленький коврик на полу… Бахрам был ярым противником уюта, так что действовать приходилось осторожно, но в победе Алина не сомневалась. Она полила фикус и взглянула на гнома, который по-прежнему ходил по пятам.

– Как же тебя зовут, а?

Некоторое время «попаданец» смотрел на нее непонимающе, потом вдруг обрадовался и скорчил необыкновенно выразительную рожу.

– Это твое имя?

Алина покачала головой, и швырнула пустую бутылку в мусорную корзину.

– Гм… м-да. Ты вот что… не вздумай при Яве ляпнуть. У него сразу же непристойные ассоциации возникнут. Он ваш язык почти не знает, но уж такое слово непременно поймет…

Она прошлась по агентству, поглядывая на притихшего гнома.

– Надо бы тебе другое имя дать. Временно! Но какое?

Алина подумала немного, и вдруг ее осенило.

– Фикус! – радостно воскликнула она. – Буду звать тебя Фикус. Понял?

Она указала на гнома пальцем.

– Ты – Фикус!

Гном подумал и кивнул.

– Вот и хорошо. А теперь иди, Фикус, сядь куда-нибудь и не мешай. Жди: вот привезут твоих родичей, и отправим мы вас обратно. И без вас дел невпроворот… что?

Она вгляделась в гримасы, которые корчил гном и пожала плечами.

– Не понимаю я тебя, чего надо-то? Если ты о других гномах, так заявятся они скоро, никуда не денутся… надеюсь.

Алина взглянула на часы: время неслось с необыкновенной скоростью, часовые стрелки крутились, как сумасшедшие, будто хотели, чтоб три дня, отпущенные им Сворой, истекли как можно скорее.

Она села за стол, рассеянно полистала книгу «Зловещие тайны великих поваров» и отложила в сторону. Потом подперла щеку рукой, перевела взгляд в окно и принялась гадать, чем может заниматься сейчас Свора и лично Гинзога. Вариантов оказалось так много, что настроение Алины резко поползло вниз. Она подумала о Ньялсаге и том, сможет ли он снять с арбалета охранные заклинания – настроение упало еще ниже, хотя ниже, как мрачно подумала Алина, было просто невозможно.