Текст книги "Агентство «Аргентина»"

Автор книги: Ирина Сербжинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Глава-5

Прогноз погоды обещал на всю неделю солнце – настоящий подарок для города, визитной карточкой которого стали дожди!

Правда, на непогоду здесь никто особого внимания не обращал, местные жители даже зонтами не пользовались. Собственно говоря, так и узнавали приезжих – те, стоило брызнуть мелкому несерьезному дождику, сразу же прятались под зонтиками.

Ньялсага припомнил, что как-то раз, когда он жил в городе у моря всего ничего, довелось ему поболтать с официанткой в кофейне «Последний белый слон». Ньялсага тогда только-только обнаружил это замечательное место, девушки-прорицателя, конечно же, тогда и в помине не было, а кофе готовила колоритная пожилая дама с рыжими кудрями и вечной сигаретой в зубах.

– Хороший у вас город, – сказал заклинатель, промокший с головы до ног. – Вот только дожди…

– Какие дожди? – искренне удивилась официантка, бросила взгляд за окно и пожала плечами.

Но в середине лета божества, отвечающие за погоду, обычно вспоминали о существовании города и делали щедрый подарок – несколько недель солнца, синего неба и жары.

Вне сомнения, подарок в виде отличной летней погоды был уже отправлен соскучившимся по солнечным денькам горожанам, но, похоже, кто-то другой внес в погодные планы коррективы – и Ньялсага даже догадывался, кто именно.

Он оставил «Зеленого дракона» дремать на парковке и направился к дверям. Кофейня «Последний белый слон» открывалась ровно в шесть утра и, несмотря на ранний час, там уже имелись посетители: за стойкой у окна сидела девушка, уставившись в раскрытый ноутбук и рассеянно прихлебывая кофе, да старичок с газетой, устроившийся в кресле возле входа. Пахло свежим кофе, горячим молоком и булочками.

Ньялсага занял место за столом в самом углу – не хотелось, чтоб кто-нибудь помешал разговору. Разговор предстоял важный, с глазу на глаз… тут заклинатель бросил взгляд за окно и вздохнул. Возле окна на ящике с цветами сидел нахохлившийся Дэберхем, всем видом выражая крайнее возмущение.

– Ладно, ладно, – пробормотал Ньялсага, приподнялся, щелкнул шпингалетом и приоткрыл окно. Дэберхем был глазами и ушами Цолери, так что присутствие ворона при важном разговоре не повредит.

Белокурая девушка-прорицатель, улыбнулась постоянному посетителю, приняла заказ и отошла.

В ожидании кофе Ньялсага задумчиво смотрел в окно, но по своей давней привычке, не столько смотрел, сколько слушал. Звуков кругом было великое множество: шелест листьев, мелодичное звяканье звонка проехавшего велосипеда, чей-то негромкий смех, шорох шин, звук шагов. В кофейне слышался разговор, гудение кофе машины, стук чашки о блюдце. Мир звуков всегда завораживал Ньлясаге, не любил он только тишину. Не обычную тишину, которая, если хорошенько прислушаться, тоже была наполнена живыми звуками, а настоящую, абсолютную. Чудилось в полном безмолвии что-то зловещее, неживое.

Девушка принесла кофе, поставила на стол вазочку с пакетиками сахара и сливок. Ньялсага заметил, что сахара и сливок была положена двойная порция – тайный дар явно подсказал прорицательнице, что скоро за этот стол пожалует еще кое-кто.

Так и получилось: не успел Ньялсага приступить к кофе, как за окном послушался шум мотора и вскоре на пороге появился Кемен – как обычно, в потертой джинсовой куртке, в низко надвинутой бейсболке, с большой спортивной сумкой на плече.

Он заметил Ньялсагу, кивнул и направился к столу.

В ту же секунду появилась официантка с большой чашкой чая на подносе.

– Они что тут, мысли читать умеют? – проворчал Кемен.

– Будущее предвидят, – будничным тоном пояснил Ньялсага. – Не все, конечно, но кое-кто – точно.

Он, привстав, впервые обменялся рукопожатием с Кеменом. Ослепительно вспыхнул цвет чужой ауры: желто-оранжевый, похожей на пылающий костер. Воля и целеустремленность, с примесью изрядной категоричности. Такой человек если имеет на что-то свой собственный взгляд, то уж ни за что не изменит его – даже себе во вред.

Потомственный охотник за нечистью – это многое объясняет. И то, как, не владея магией, Кемен выслеживал «попаданцев» и то, как безжалостно расправлялся с ними – теперь все вставало на свои места.

Вот только договориться с ним будет нелегко, – подумал Ньялсага, усаживаясь на место и пододвигая к себе чашку.

Фанатики – народ несговорчивый и упрямый. Но сейчас, когда в этот мир пожаловала Свора проклятых, лучше им оставить разногласия и быть на одной стороне.

Кемен устроился за столом и расстегнул объемистую сумку.

– Что с оборотнем? – отрывистым голосом бросил он. – Все еще шляется по городу?

– Пока что – да, – осторожно сказал Ньялсага.

– Почему ты решил, что с ним невозможно справиться? – буркнул Кемен, роясь в сумке. – Оборотни здесь уже бывали и мы…

– Этот совсем другой. Не мальчишка-вервольф, которого вы убили недавно, а высший оборотень из клана Предвестников смерти. Если ему что-то не понравится, он вполне может превратиться в желтый туман и через пару дней никого из вас не будет в живых, так что лучше не злите его. Но, – прибавил Ньялсага, видя, что его собеседник хочет что-то возразить. – Если хотите попробовать, пробуйте! Отправляйтесь за ним, я мешать не стану!

Он покосился за окно, где на ящике с цветами сидел ворон. Дэберхем застыл изваянием черного дерева, но Ньялсага знал, что птица ловит каждое слово.

– Пора этой твари убраться отсюда, – отрезал Кемен. Он вытащил из сумки несколько папок и шлепнул на стол.

Ньялсага вздохнул.

– Пора. Он обещал зайти к нам, я попробую его убедить…

Кемен недобро прищурил глаза.

– Убедить?

– Именно. Попросить, причем очень вежливо, потому что заставить высшего оборотня не получится.

– А если он откажется? Если он уже пронюхал о Своре и решил действовать с ней заодно?

Ньялсага задумчиво простучал пальцами по столешнице несколько тактов из песенки «Три почтенные старушки».

– Тогда не знаю.

Подобные мысли уже приходили ему в голову, но до встречи с Предвестником смерти ничего определенного сказать было нельзя.

– «Не знаю» – пробурчал Кемен, развязывая тесемки на одной из папок. – Хорошенький ответ!

– Что ты имеешь против оборотней? Как я понял, твоего предка, Хэрвелла, не они убили? Не логичней ли воспылать ненавистью к химерам, например?

Глаза Кемена сверкнули.

– Послушай-ка, – произнес он тихо и угрожающе, впиваясь взглядом в собеседника. – Хэрвелл очищал эту землю от разных тварей. И я делаю то же самое. Меня учил этому мой дед, он, хоть и не встречал никого из них, но был уверен, что те, за которыми Хэрвелл охотился, не уничтожены, они просто отступили на время и затаились где-то.

Рано или поздно они вернутся. И они вернулись: оборотни, вампиры, зомби и прочие твари из кошмарных снов. И это вы виноваты в том, что они здесь. Вы пришли оттуда, – Кемен кивнул за окно и Ньялсага прекрасно понял, что он имел в виду. – И привели их за собой!

Кемен умолк и бросил хмурый взгляд на заклинателя.

– Если ты о Гинзоге, – промолвил Ньялсага. – То мы тут не при чем. Она может пересекать границы по своей воле.

– Не о ней сейчас речь. Меня беспокоят люди, их безопасность.

Человеческая память коротка. Одна-два поколения – и вот уже оборотней, гоблинов, ламий считают сказками и не верят в них! А как можно защититься от того, в чье существование ты не веришь? Поэтому я буду уничтожать тех, кому здесь не место. Всех подряд!

– Всех подряд, значит… – вздохнул Ньялсага. – А что, если когда-нибудь сюда попадет обычный человек? Тогда что? Тоже попытаешься прикончить, как меня когда-то?

– Откуда я знал, что вы бессмертные? – буркнул Кемен. – Хэрвелл…

– Хэрвелл не убивал всех подряд. Он охотился за вампирами, ведьмами, химерами, за теми, кто действительно был угрозой для людей. Но вряд ли он уничтожал лепреконов, единорогов и грокки!

– Если они попали сюда, значит, подписали себе смертный приговор!

Ньялсага хмыкнул.

– Знаешь, что самое опасное в этом? Охота меняет людей. Как там у Ницше? Вы заглянули в бездну – и бездна заглянула в вас. Мне доводилось встречать таких, как Хэрвелл, охотников. Не часто, но доводилось. Да, они убивали, но у них имелись свои правила, свой кодекс и они его соблюдали. Первой строчкой в списке этих правил идет истребление зла, тут ты прав. Но дальше, вторым пунктом уточняется: «Но это должно быть действительно зло». Ясно?

Он посмотрел на собеседника.

– Это ты к чему? – буркнул Кемен.

– К тому, что рано или поздно вы можете превратиться в обычных убийц. Войдете во вкус. Охота – дело такое… надо уметь вовремя затормозить. Не у всех это получается.

Кемен раздраженно оттолкнул чашку.

– Хорошо разглагольствовать о добре и зле тому, у кого вечная жизнь и можно не особо опасаться за свое существование! А вот будь вы обычными смертными людьми, рассуждали бы иначе!

Ньялсага перевел взгляд за окно, долго смотрел на идущих мимо людей и только потом взглянул на своего собеседника.

– Бессмертие… нашел, чему завидовать!

Кемен прищурил глаза.

– Чем плохо?

Он подождал ответа и, не дождавшись, продолжил:

– Вчера, на берегу, ведьма болтала про какой-то волшебный ветер. Что это такое? Это он делает людей бессмертными?

Разговаривать об этом Ньялсаге очень не хотелось.

– Соранг – волшебный ветер, который прилетает на Землю примерно раз в сто лет, в самую короткую летнюю ночь. Каждый год в эту самую ночь те, кто хочет поймать его, выходят на морской берег, смотрят на закат и ждут. Иногда, в тот самый момент, когда солнце вот-вот скроется, на одно короткое мгновение вдруг вспыхивает зеленый луч. Это знак того, что волшебный ветер уже здесь. И если в этот момент позвать его, он обязательно откликнется и исполнит твое самое заветное желание.

– И много желающих?

– Желающих-то много, но тех, кто поймал Соранг – мало. Трудно угадать момент, ведь никто не знает, когда он появится и появится ли вообще. Некоторые всю жизнь ждут.

В голосе Кемена звучало подозрение:

– И что? Ваш Соранг действительно исполняет любые желания, как золотая рыбка?

– Исполняет, – отозвался Ньялсага, глядя в чашку. – С большим удовольствием. Золотая рыбка с акульими зубами…

– Орден чародеев, о котором говорила ведьма, хочет заполучить тебя, чтобы ты вызывал волшебный ветер, когда им пожелается?

– Да. А когда он прилетит, заставят какого-нибудь бедолагу пожелать себе бессмертия – и будут жить за его счет столько, сколько захотят.

Кемен высыпал в чашку пакетик сахара.

– А почему колдуны сами не могут попросить у Соранга бессмертия, раз уж им так приспичило жить вечно?

Ньялсага вздохнул.

– Осторожные потому что. Знают, что придется платить и очень дорого. Безопасней использовать кого-нибудь другого.

– Платить?

– Да, – нехотя проговорил Ньялсага. – Рано или поздно Соранг явится за тем, чьи желания когда-то исполнил и тогда придется расплачиваться по счетам.

Он посмотрел на своего собеседника и усмехнулся.

– Что касается меня, надеюсь, это будет не завтра, так что не торопись радоваться.

Кемен пожал плечами.

– Ладно. В сторону сказки, поговорим о деле, – он открыл папку. – Я так понимаю, придется нам действовать заодно? Временно, – подчеркнул Кемен. – Пока Свора здесь и люди в опасности.

– В самой большой опасности пока что мы, – ответил Ньялсага, роясь в кармане куртки. – Гинзога дала слово не трогать никого из нас в течение трех дней. Она произнесла это вслух, стало быть, нарушить обещание не сможет. Но, – он выложил на стол три золотые монеты: галеоны, с отчеканенным на каждом галеоне изображением корабля, летящего на всех парусах. – Обещание не распространяется на ее Свору. Вчера я это упустил, а сегодня уже поздно. Надо было связать клятвой и ее подручных!

– То есть, эта компания может напасть на нас? – угрюмо уточнил Кемен.

Ньялсага кивнул.

– Да. Я почти уверен, что они попробуют. Просто для того, чтобы напугать, показать, кто здесь главный. Поэтому вчера я создал амулеты с охранным заклинанием.

Он пододвинул галеоны Кемену.

– Носите их в нагрудном кармане, ближе к сердцу.

– Они защитят?

– Да. Но заклинание нужно обновлять каждый день.

Кемен недоверчиво хмыкнул, взял одну монету, тяжелую, с благородным тусклым блеском и повертел в пальцах.

– Настоящее золото?

– Настоящая пластмасса. Это обычные пуговицы, – пояснил Ньялсага. – Но сразу предупреждаю, если вы вздумаете с этими амулетами попереть на Предвестника смерти, он мое охранное заклинание взломает за полминуты.

Кемен хмыкнул, все еще разглядывая галеоны.

– Такой хреновый ты маг?

– Может, и не хреновый, но только с высшими оборотнями мне не тягаться.

Кемен убрал золотые монеты в карман.

– Ладно… посмотрим, на что твое заклинание способно. Про Гинзогу узнал что-нибудь?

– Пока нет, – признался Ньялсага. – Но попросил кое-кого собрать о ней сведения, – он бросил взгляд на Дэберхема. – В течение дня будут. Ну, и Предвестника смерти расспрошу, конечно. Возможно, он соизволит что-нибудь сообщить.

Кемен нагнулся к сумке, стоявшей на полу, вытащил еще одну пачку бумаг.

– Ну, значит, у меня база данных получше твоей. Я, когда мне что-то узнать надо, с потусторонними существами не консультируюсь!

Ньялсага решил пропустить колкость мимо ушей.

– Что это? – он кивнул на пачку. Часть бумаг оказалась ксерокопиями, другие же выглядели подлинными документами – листы грубой пожелтевшей бумаги, исписанные мелким почерком со старомодными росчерками, помещенные в прозрачные папки-файлы.

– Архив моего прадеда.

Ньялсага поднял брови. Дэберхем оживился и сделал несколько шажочков по ящику, приблизившись к окну вплотную.

– Хэрвелла? Разве он сохранился? Гинзога, кажется, говорила, что его дом сожгли химеры?

– Сожгли, – кивнул Кемен. – Так что основной архив погиб. Я так понял, Хэрвелл на протяжении всей жизни, вел что-то вроде дневника: делал записи об охоте, собирал сведения о существах, с которыми встречался: вампиры, оборотни, химеры, ламии…

– Здесь водились ламии? – поинтересовался Ньялсага. – Никогда не сталкивался с ними. Там, где я жил, их не было.

– Водились. Очень хитрые твари, нелегко с ними справиться! – Кемен перебирал густо исписанные листки. – Это все, что осталось от архива. При пожаре почти все сгорело, но кое-какие записи, самые важные, Хэрвелл всегда возил с собой. После его смерти сумка с бумагами оказались у друга Хэрвелла, а тот… ну, это долгая история, к делу не относится, – прервал он сам себя. – Часть документов – подлинная, часть – ксерокопии, оригиналы я не стал приносить: они такие ветхие, что рассыпаются в руках.

Подошла белокурая официантка, убрала посуду и поставила на стол чашку с кофе и молочник. Кемен дождался, пока девушка отойдет, и продолжил:

– И про Свору проклятых кое-что есть. Жаль, что немного…

Он открыл одну из папок и вынул лист бумаги.

– Если б архив сохранился, я бы всю подноготную про них знал! – в голосе Кемена слышалась досада. – Вот, почитай-ка про наших гостей, – он протянул ксерокопию Ньялсаге. – Свора проклятых называется так не случайно. На самой Гинзоге и на каждом из ее свиты лежит проклятье.

– Догадаться нетрудно, – пробормотал Ньялсага, впиваясь глазами в буквы.

– Гинзога… кстати, в своих записях Хэрвелл называет ее не иначе, как «старая змея»…древняя и очень опасная тварь. При жизни была ведьмой… после смерти – тоже.

– Мертвая ведьма, вот как… – протянул Ньялсага, не отрываясь от чтения. – Плохо дело…

– Ее убили жители городка, где она жила. Там стало умирать очень много детей, горожане заподозрили неладное, наняли мага, тот и выяснил, в чем дело.

Ньлясага поднял глаза.

– Ее прокляли женщины?

– Да, матери убитых ею детей. Они растерзали ее, но ведьма восстала и обрела силу. Слышал о подобном?

– Слышал, – задумчиво проговорил Ньялсага. – Проклятья считаются одной из наиболее опасных форм магии. Исторически сложилось так, что цель проклятья – месть, а действовать оно может или немедленно, или по прошествии многих лет. У Гинзоги, видимо, как раз такой случай – отсрочка.

Кемен, добавляя в чай сливки, скептически хмыкнул.

– Чем опасно проклятие мертвой ведьме? Ничем!

– Не скажи… смотря кто и как проклял. Проклятия обладают огромной силой и очень опасны, особенно, когда их насылают маги, жрецы, ведьмы, колдуны… или люди, которые не могут отомстить как-то иначе.

– Неужто? – насмешливо протянул Кемен.

Ньялсага откинулся на спинку стула.

– Можешь не верить, дело твое. Но знаешь, чьи проклятья считаются самыми опасными и сильными? Кто способен проклясть не только конкретного человека, но и весь его род?

Кемен потянулся за ложечкой.

– И кто? – кисло спросил он. – Колдун? Или какой-нибудь супермаг с волшебным посохом?

Ньялсага усмехнулся.

– Женщины.

Кемен поднял брови.

– Это шутка?

– Какая шутка? Это научный факт, если, конечно, словом «наука» можно назвать магию, – Ньялсага покосился на девушку-прорицательницу за стойкой. – Проклятье из уст женщины – страшная вещь! Рано или поздно Гинзога почувствует это на своей шкуре… если до той поры не ухитрится избавиться от проклятья матерей.

Кемен открыл еще одну папку.

– Поехали дальше. Свора Гинзоги – та еще компания! Все, как один – хитрые и опасные твари, хоть и выглядят клоунами.

Он выложил на стол несколько старых помятых пергаментных листов, для сохранности затянутых в полиэтиленовую пленку и пододвинул Ньялсаге.

– Фюзорис, дядюшка Фю, не к ночи будь помянут. Он действительно потомственный некромант. Держал постоялый двор для нечисти, и работал этот постоялый двор только по ночам. Догадываешься, где он был расположен?

– Возле кладбища?

– Там. Все, кто на кладбище обитал – вурдалаки, упыри, и прочая мразь – все они у дядюшки Фю трудились. Кто в трактире, кто еще где. Постояльцы там были особенные: ведьмы, вампиры, ламии, черные маги… иной раз, и люди забредали, по незнанию.

По лицу Кемена скользнула тень.

– Живыми они с постоялого двора не уходили. Но однажды дядюшка Фю и его подручные убили странствующего монаха, и перед смертью он их проклял.

– Это серьезно, – кивнул Ньялсага. – Считается, что проклятье, произнесенное в момент смерти или перед смертью, обладают наибольшей мощью.

– Почему?

– Умирающий вкладывает в слова все свою жизненную энергию.

– Ясно. Непременно прокляну кого-нибудь, как умирать стану. Если успею, конечно, – пробормотал Кемен и вынул из папки лист бумаги.

– Следующий – Трефалониус. Вампир, раньше был человеком. У Трефалониуса своя история, – Кемен отхлебнул остывший чай и поморщился. – Он был стряпчим в небольшом городке и ухитрился здорово разбогатеть. Ходили слухи, что он занимался подлогами, мошенничеством, присваивал имущество сирот… ему приписывали также убийство собственной жены и детей. В общем, времени даром наш стряпчий не терял. Кто-то из тех, кого он разорил и обобрал при жизни, его и проклял. Похоже, что сначала Трефалониус не придавал этому особого значения, но под старость забеспокоился. Он подкупил местных священников и устроил так, чтоб его похоронили в освященной земле возле церкви.

– Боялся, что после смерти придется ответить за все то, что он натворил при жизни, – пояснил Ньялсага, внимательно слушая рассказ.

– Наверное, вот только лечь в могилу он так и успел!

– Стал вампиром?

– Да. И, обратившись, сделал блестящую карьеру: попал в Свору к Гинзоге, пробился наверх, вошел в доверие к ведьме, и теперь помогает ей вербовать новобранцев. Гинзога говорила вчера, что Трефалониус отлично знает человеческую породу, умеет разговорить человека, расположить к себе, внушить доверие… наверное, использует вампирские чары.

Ньялсага задумался.

– Скорее всего, так и есть. С Трефалониусом надо держать ухо востро Чем безобидней выглядит вампир, тем он опасней.

– Да все они там…

– Да, хорошего мало, – согласился Ньялсага.

– Сейчас будет еще меньше, – обнадежил Кемен. Он порылся в папке и достал очередной документ. – Однорукий призрачный всадник по имени Харгал.

– А он кто?

– Предатель. По его вине войско, где он воевал, разгромили почти наголову. Харгал был одним из приближенных к полководцу рыцарей и накануне сражения открыл противнику план будущей битвы. За измену ему щедро заплатили, но радоваться золоту довелось недолго: вскоре Харгала поймали, обвинили в измене, да и вздернули на дереве посреди поля – того самого, где когда-то погибла армия, которую он предал! Но перед этим туда привезли колдуна, который провел ритуал проклятия.

– Ну, тут профессионал работал, – уважительно протянул Ньялсага. – Значит, сделал все, как полагается.

Он взял предложенный Кеменом документ и прочитал вполголоса:

– «И тело предателя сожгли, но…».

Кемен потянулся было к чашке с холодным чаем, но вовремя спохватился.

– Да, сначала ему оттяпали руку. Сделали «Руку славы», слыхал о таком?

Ньялсага невесело усмехнулся.

– Даже видел…

– Гинзога помогла Харгалу воскреснуть, правда, в виде призрака. За возможность вернуться в мир живых, он заплатил душой, зато снова обрел способность убивать. Последующие несколько лет провел с большой пользой для себя: разыскивал тех, кто его казнил и расправлялся с ними. Это их головы он возит, привязанными к седлу.

– Месть, – кивнул Ньялсага, внимательно изучая записи Хэрвелла.

– Теперь он что-то вроде телохранителя ведьмы. Кстати, призрак он только пока сидит в седле, – уточнил Кемен. – Но стоит ему ступить на землю, как Харгал превращается в человека.

Он подумал немного.

– Вот такая пестрая компания к нам пожаловала, чтоб они все сдохли… хотя, они вроде и так уже…

Ньялсага потер подбородок и рассеянно посмотрел в окно. Дэберхем, сидя на ящике с цветами, терпеливо ждал.

– А вот про рыжего Мунго ничего нет, – с сожалением проговорил Кемен, перебирал листы, густо испещренные строчками. – Скорее всего, оборотень появился в Своре совсем недавно.

– Лис-людоед, – задумчиво пробормотал Ньялсага. – Да еще и проклятый! Интересно, за что его…

Кемен собрал документы и аккуратно уложил в папку.

– Тебе доводилось встречаться с такими, как Гинзога?

Ньялсага пожал плечами.

– С такими, как она – нет.

– Значит, толку от тебя немного, – подытожил Кемен. – Так я и думал.

– Но я знаю вот что: ведьмы, подобные Гинзоге, вовсе не бессмертны, – сказал Ньялсага, пропустив очередную колкость мимо ушей. – Даже мертвую ведьму можно убить… каким-нибудь способом.

– Каким, например? – скептически поинтересовался Кемен.

– Во-первых, проклятие. Когда-нибудь оно ее уничтожит, вот только когда конкретно – неизвестно.

– Ясно, – хмыкнул потомок Хэрвелла. – Способ хороший, только нам не подходит: ждать некогда. Что во-вторых?

– Во-вторых, можно вырезать и сжечь ее сердце.

– Еще лучше, – Кемен стал просматривая записи Хэрвелла. – Как бы только убедить ее не дергаться, когда сердце вырезать будем?

Он отодвинул папку, откинулся на спинку стула и взглянул на Ньялсагу в упор.

– Твои байки про вырезанное сердце лучше сразу же забыть. Но у меня есть кое-что получше. Вот, глянь!

Кемен перебросил Ньялсаге потрепанный лист бумаги.

– Прочитай про арбалет. Там всего пара строчек – но это уже кое-что!

Ньялсага поспешно углубился в чтение. Пробежав глазами несколько коротких строчек, он поднял глаза.

– Это все?

– Все, – с досадой отозвался Кемен. – Видимо, было больше: последняя строка обрывается на полуслове, но тот документ, где рассказывается об арбалете, пропал. Скорее всего, сгорел.

– Негусто. Тут сказано всего лишь, что арбалет, что висит у нее на поясе – особенный, с его помощью можно убить того, кто уже мертв. И все.

– А что тебе еще надо? Это оружие против Гинзоги и ее Своры! Надо во что бы то ни стало заполучить его и…

Ньялсага тоже откинулся на спинку кресла. Девушка-провидец, заметив взгляд постоянного посетителя, улыбнулась и кивнула на кофейник, что стоял на стойке. Ньялсага отрицательно помотал головой – кофе за это утро он выпил уже столько, что на неделю хватит.

– А ты не подумал, – медленно начал он, выбирая слова. – Почему Гинзога открыто носит арбалет, по сути – свою смерть? Почему не прячет, ведь о нем наверняка знал не только твой предок?

– И почему? – по-прежнему скептически спросил Кемен.

– Потому арбалет надежно защищен. Я уверен, что на нем заклятье необыкновенной силы. Любой, прикоснувшийся к оружию, кроме самой ведьмы, разумеется, будет тут же уничтожен на месте… превратится в горстку пепла, например. Бывали такие случаи!

– А твоя магия для чего? – процедил Кемен. – Ты же заклинатель! Ты хоть что-то умеешь или только фокусы на ярмарках показываешь? Вот и сделай что-нибудь!

Он перегнулся через стол и в упор взглянул на Ньялсагу.

– Разберись с этим заклятьем. Арбалет – наша единственная надежда.

Ньялсага кивнул.

– Попытаюсь. Мне надо на него посмотреть.

– Ты что, не видел его вчера?

– По-другому посмотреть, – пояснил Ньялсага. – Определить, какими именно заклинаниями он защищен. Подумать, смогу ли я их взломать или снять хотя бы на минуту!

– А если не сможешь?

– Посмотрим, – уклончиво ответил Ньялсага. – Возможно, Гинзогу можно убить как-то иначе… должно быть еще что-то!

Он рассеянно передвинул по столу чашку.

– Арбалет… надо бы узнать о нем побольше: кто его сделал, как он попал к ведьме. У подобных вещей обычно бывает своя история.

– Тут я тебе не помощник, – нехотя признался Кемен. – Больше у меня никаких сведений нет.

– Попробую сам отыскать что-нибудь.

– Уж попробуй, – пробурчал Кемен. – А не сможешь – значит, твоя магия ничего не стоит. Или ты можешь только заблудившихся лепреконов да гоблинов отыскивать? Так это и без колдовства сделать можно!

Он махнул рукой официантке и белокурая девушка тотчас направилась к его столу с подносом в руках.

– В записях Хэрвелла объясняется для чего Гинзоге Свора проклятых? – спросил Ньялсага.

Говорить при посторонних Кемен не желал, а официантка, как нарочно, не торопилась: налила ему чая, убрала пустые чашки, смятые пакетики из-под сахара, завела ничего не значащий разговор с постоянным посетителем

Кемен нетерпеливо дожидался, когда девушка отойдет.

– Странно, что погода испортилась. Прогноз обещал солнце и жару, а посмотрите, какие тучи! Того гляди, дождь польет.

– Да, удивительно, – вежливо соглашался Ньялсага.

Наконец, Кемен, видя, что уборка затянулась, не выдержал.

– Вам не пора налить кофе кому-нибудь еще?

Когда девушка, обиженно поджав губы, отошла, Ньялсага покачал головой.

– Если она тебя проклянет, тебе конец.

Кемен недоверчиво хмыкнул.

– Что, можно вот так запросто?

Ньлсага усмехнулся

– Конечно, нет, но судьбу лучше не испытывать. Для того, чтобы проклясть кого-то, недостаточно просто пожелать ему зла. Человек может послать настоящее проклятие только в минуту сильнейшего душевного потрясения, когда его собственная жизнь рушится. Или это должен сделать специально обученный маг.

Кемен выслушал и указал за окно.

– Это Гинзога?

– Что?

– Чертова ведьма изменила погоду?

– Похоже на то. Ни Гинзога, ни вампир Трефалонус, ни Харгал, не могут находиться под прямыми солнечными лучами, – Ньялсага тоже взглянул на темные тучи, затянувшие небо. – А когда солнца нет, Свора даже днем может разгуливать по городу без опаски. Правда, как я уже понял, Гинзога очень осторожна. Она попала в изменившийся мир, поэтому, думаю, воздержится от прогулок, пока не изучит его получше.

Ньялсага вздохнул:

– Ладно… так для чего Гинзоге Свора?

– Для войны с папашей, – ответил Кемен. – Сведений в бумагах Хэрвелла немного. Отец Гинзоги – демон, настоящее исчадье ада, могущественен и силен, понятное дело, дочке он пока что не по зубам. Папашка тоже не подарок, но, по крайней мере, сидит там, где и положено разной нечисти и не шляется по другим мирам. А вот его дочурка…

Ньялсага прищурил глаза.

– Значит, нам нужно не только справиться с Гинзогой и, если не уничтожить, то вышвырнуть отсюда, но и закрыть ей дорогу сюда, раз и навсегда.

– Знаешь, как это сделать? – спросил Кемен.

– Пока нет.

Кемен подавил досадный вздох.

– Черт, я думал, от тебя будет больше пользы! Может, все же потолковать с оборотнем? Раз он так крут, возможно, знает что-нибудь полезное нам? Вот и пусть расскажет!

– Если твердо решил свести счеты с жизнью, валяй, наведайся к нему, – отозвался Ньялсага. – Но если хочешь пожить еще немного и, возможно, уничтожить Гинзогу, советую лишний раз даже не смотреть в его сторону. Предвестник смерти – бездушное существо, лишенное жалости и сострадания. Если захочет поделиться сведениями – скажет. Если же нет…

Кемен мгновение подумал, потом пожал плечами.

– Ладно, – неохотно проговорил он. – Плевать!

Он залпом допил чай и со стуком поставил чашку на стол.

– Не пора ли тебе взглянуть на арбалет? Заодно проведаем, как наших гостей.

Ньялсага потянулся за курткой.

– Они все еще там?

– Там, и уходить не собираются, – Кемен аккуратно уложил папки в сумку. – Когда Гинзога вчера сообщила, что с дороги всегда отдыхает на постоялом дворе у старой подруги-химеры, я удивился, – он застегнул сумку и повесил на плечо. – А потом вспомнил, что на окраине, прямо возле моря и впрямь имеется ночной клуб «Химера». Я там не бывал, но говорят, это настоящий гадюшник. Наверное, это и есть бывший постоялый двор?

– Ведьмы никогда не изменяют привычкам, – кивнул Ньялсага. Он поднялся и натянул куртку. – Поехали, новости узнаем. Там мои ребята.

Он посмотрел на окно: Дэберхем, видимо, считая разговор законченным, уже улетел, и можно было не сомневаться, что через пять минут Цолери будет в курсе последних новостей.

– Мои тоже, – сообщил Кемен. – Звонят, время от времени. Пока все спокойно… но Свору без присмотра оставлять рискованно.

Он вздохнул.

– Говорят, никто не удивляется ни виду Гинзоги, ни…

Ньялсага хмыкнул:

– Самое простое заклятье маскировки. Всем остальным они кажутся обычными людьми, и даже мы видим их не такими, какие они на самом деле. Это уж Гинзога позаботилась… почему-то не хочет показываться в настоящем облике…до поры до времени.

– Они выглядят по-другому? – уточнил Кемен.

– Да. И точно знаю: мы еще увидим их в истинном обличье, – пообещал Ньялсага, направляясь к выходу.

Они вышли из кофейни, пересекли большую открытую веранду и возле входа им пришлось задержаться на минуту: в «Последний белый слон» направлялась целая толпа шумных туристов.

– Что-то они сюда зачастили, – недовольно пробормотал Ньялсага, очень опасавшийся того, что тихая старая кофейня станет популярным местом. На выручке это, конечно, скажется самым благотворным образом, но вот с тишиной и покоем придется распрощаться.

– Значит, Соранг уничтожает тех, кто просил его о чем-то? – спросил Кемен, не глядя на Ньялсагу.

Тот неопределенно пожал плечами.

– Зачем же тогда вообще… почему люди мечтают его поймать?

Ньялсага порылся в карманах в поисках ключей.

– Хотят что-нибудь получить: денег, славы, богатства, бессмертия. Каждый знает, что за это придется платить, но о моменте расплаты старается не думать. Все на что-то надеются: вдруг удастся обмануть Соранг, подкупить, скрыться, придумать защитное заклинание, найти какой-то выход, как-то выкрутиться…