Текст книги "Агентство «Аргентина»"

Автор книги: Ирина Сербжинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Глава-8

От картонной елочки, болтающейся на зеркале заднего вида, в кабине белого пикапа было пахло хвоей, но не тем ароматом нагретого солнцем хвойного леса, а приторным синтетическим запахом какой-то бытовой химии. Ньялсага привычно проверил, на месте ли синий ежедневник, хотя во время разговора он вряд ли понадобился бы.

– Что с гномами? – спросил Кемен. – Нашли?

Ньялсага кивнул.

– Нашли, отправим на рассвете.

– И то хорошо, – Кемен пододвинул к себе спортивную сумку, стоявшую на полу. – Давай к делу.

Послышалось хлопанье крыльев. Ворон опустился на капот машины, прошелся туда-сюда и нахально уставился через стекло на сидевших в машине людей.

– Чтоб тебя, – проворчал Кемен, однако опустил боковое стекло, чтобы Дэберхем мог слышать разговор. – Хэрвелл упоминал лишь о паре случаев нападения вампиров на человека…

Из сумки появилась папка с бумагами.

– Но коротко, буквально в двух-трех предложениях. Конечно, в его архивах, наверное, было сведений побольше…

– А, может, и не было, – не согласился Ньялсага. – Возможно, в те времена нападение вампиров на людей было делом вполне обычным, в архив же заносились какие-то исключительные случаи.

– Скорее всего…

– Трефалониуса так просто не убьешь, – Ньялсага посмотрел на Дэберхема: ворон замер, склонив голову набок, внимательно слушая беседу. – Если он что-то заподозрит, то и близко к себе не подпустит.

– Значит, нужно сделать так, что не заподозрил.

Ньялсага кивнул.

– Да. Жаль, что я не смогу использовать заклинания: Трефалониус почует магию и насторожится.

– А он точно почует?

Ньялсага подумал.

– Не знаю. Но дядюшка Фю, например, прекрасно чувствует.

Кемен прикусил губу.

– Тогда придется действовать без магии.

Он положил руку на старую потрепанную папку, лежавшую на коленях.

– Времени будет совсем немного. Главное – успеть вмешаться, когда Трефалониус запустит клыки в шею жертвы!

Ньялсага кивнул.

– Всего несколько секунд. Второго шанса Трефалониус не даст.

Кемен открыл папку и стал перебирать бумаги.

– Хэрвелл упоминает о случае обращения. В каждом из них после укуса человек получал несколько капель крови вампира. Этого было достаточно, чтоб началось…

Он запнулся, подбирая слово.

– Он называл это перерождением. Говорил, что инициировать можно даже мертвого человека, если он умер совсем недавно и тело еще теплое. Так?

– Да, начинается что-то вроде магической трансформации, – неохотно пояснил Ньялсага, поглядывая на ворона: вид у Дэберхема был такой, словно он слушал давно известные ему вещи. – И когда она закончится, среди вампиров появляется новобранец. Он мертв: его сердце не бьется, он не дышит, его кожа холодна на ощупь, и он не стареет. Но, в отличие от зомби, он думает, ходит, планирует, говорит. И что самое поганое: он охотится и убивает!

Он вспомнил вампира-стряпчего: осторожного, вкрадчивого, незаметного.

– Не думаю, что Трефалониус будет инициировать. Во-первых, побоится делать это без разрешения Гинзоги. Во-вторых, то, что вампиры без разбору обращают людей в себе в себе подобных – всего лишь легенда. Новый член клана – это всегда соперник в борьбе за пищу и власть, поэтому вампиры обращают далеко не каждого и лишь тогда, когда в этом есть необходимость. Но точно знаю, что при виде и запахе крови ни один вампир не сможет себя контролировать. Это им просто не под силу.

– Я смотрю, тебе многое известно, – заметил Кемен.

Ньялсага поколебался, прежде чем ответить.

– Знакомый один был когда-то… давно. Охотился на вампиров, вроде Хэрвелла.

Кемен бросил на заклинателя быстрый взгляд.

– И что? Его убили?

– Хуже, – Ньялсага опустил стекло: захотелось глотнуть свежего воздуха. – Отомстили. Поймали, обратили в вампира и отпустили.

– Зачем?

– Всех обращенных первое время сильно тянет домой. Они стремятся найти свою семью: мужья – жен, жены – мужей. Молодые женщины разыскивают бывших женихов, женихи – невест, дети – родителей и так далее. И нет в это время для людей места опасней, чем родной дом! Ну и…

Он помолчал немного, глядя перед собой невидящими глазами, потом тряхнул головой.

– Ладно, вернемся к Трефалониусу. Задачка нам выпала из непростых, – он принялся загибать пальцы. – Сначала – обмануть старого хитрого вампира и спровоцировать его на нападение. Будем считать, что это удалось. После того, как Трефалониус вцепится в шею, неплохо было бы каким-то чудом от него вырваться, а? Молодые, только что созданные вампиры ненамного сильнее человека, но их сила со временем возрастает. Трефалониус же явно не вчера стал кровососом, значит, он очень силен.

– Да, – в раздумье проговорил Кемен. – Как бы унести от него ноги… и клинок, смоченный в крови жертвы вампира.

– Ну, а дальше уже сущая ерунда, – продолжал Ньялсага. – Заколоть Гинзогу кинжалом и справиться со Сворой. Всего-то!

Он снова взглянул через стекло на Дэберхема.

– Когда ведьма узнает, что у нас есть то, что способно ее убить, не сбежит ли она? – спросил Кемен. – Нельзя ее отпускать, рано или поздно она вернется да еще всю Свору с собой приведет!

Ньялсага отрицательно покачал головой.

– Уверен, что не сбежит. Она придет в ярость и мы на своей шкуре узнаем, что такое ее гнев.

Они надолго замолчали. Первым тишину нарушил Кемен:

– Будем действовать, как условились?

– Будем, – эхом отозвался Ньялсага.

Дэберхем посмотрел сначала на одного человека, потом на другого. В глазах ворона явно читалось сомнение.

– А что стало с тем вамп… с твоим знакомым? – нарушил молчание Кемен.

– Он… его убили, – не глядя на собеседника, ответил заклинатель. – Но перед этим он все-таки успел побывать дома.

– А кто его… – начал было Кемен, но взглянул на Ньялсагу и умолк.

Потом вынул из папки еще один листок бумаги и протянул заклинателю.

– А если что-то вдруг пойдет не так? – осторожно поинтересовался потомок Хэрвелла. – Тогда что делать?

Ньялсагу взял листок.

– «Некоторое время после обращения человек думает и действует почти так же, как при жизни. Однако вскоре он познает непобедимую жажду крови и понимает, что его жизнь зависит от питания своими сородичами. Сознание его изменяется: он перестает быть человеком и жизнь других людей в его глазах становится все менее и менее ценной. Годы превращаются в десятилетия, затем – в века и вампир становится опасным кровожадным монстром. Так было всегда, иного пути нет», – вслух прочитал Ньялсага, скомкал листок и некоторое время сидел молча. Потом посмотрел в зеркало и встретился взглядом с Кеменом.

– Если что-то пойдет не так, – проговорил Ньялсага, глядя ему в глаза. – Тогда отрежь мне голову. А потом хватай кинжал и уноси ноги.

…Алина осмотрелась вокруг – все спокойно, насколько спокойно может быть на кладбище – и продолжила попытки уговорить своего спутника вернуться. Но разговор получался односторонним: «Бриммский василиск» отмалчивался и в диалог не вступал, так что мало помалу Алине стало казаться, что она говорит сама с собой.

– Зачем связываться с некромантом? Зачем тащиться на кладбище? Что ты доказать пытаешься? Что его не боишься? Ты пойми, кладбище – это его территория. Пока он здесь находится, ничего ты с ним не сделаешь! А вот он с тобой…

Алина сделала паузу.

Городские власти давным-давно закрыли старое кладбище, со временем оказавшееся в черте города. Ходили слухи, что погост вот-вот перенесут в пригород, а землю отдадут под застройку. Слухи, судя по всему, имели под собой почву: предприимчивые дельцы, уже начали возводить на краю кладбища огромный ангар для крытого рынка.

– Возвращайся в машину, – коротко ответил Лютер. – Закройся и сиди там.

– С какой стати? Меня-то дядюшка Фю не тронет. А вот для тебя он сейчас ночь живых мертвецов устроит!

Она умолкла и подняла голову. Окрестное воронье будто с ума сошло: с пронзительными криками птицы метались в сером небе.

Что-то происходило в мире, что-то невидимое, неизвестное до поры до времени и оттого – особенно жуткое. У Алины упало сердце.

– Вот оно, началось, – пробормотала она, вытаскивая из кармана мобильный телефон. – Почуяли нас!

– Кто? Тут же только некромант, – обронил Лютер и огляделся. – Да и того еще отыскать надо.

Алина с досадой тряхнула головой: на дисплее высветилась строчка «Абонент недоступен».

– Только некромант?! Слушай, если ты такой умный, ответь: как думаешь, почему кладбища заборами огораживают?

– Почему?

– Чтоб удерживать тех, кто находится внутри, самонадеянный идиот! Дядюшка Фю здесь не один, а в компании. И если тебе приспичило сказать ему пару ласковых, то нужно было сделать это за кладбищенской оградой, ясно?! Там он силы такой не имеет.

Она умоляюще проговорила:

– Давай вернемся, а?

Но Лютер на ходу отрицательно мотнул головой, и Алина вздохнула переупрямить «Бриммского василиска» оказалось делом трудным.

Она еще раз попробовала дозвониться до Ньялсаги. Голос в трубке равнодушно сообщил, что абонент недоступен.

– И почему именно ты дядюшке Фю понадобился? – раздраженно проворчала Алина

Лютер пожал плечами.

– А вы зачем Гинзоге понадобились?

– Мы – другое дело. Она нас Сумеречному Ордену продаст, а в обмен за это те-кто-в-сумерках с нее проклятие снимут.

Лютер искоса взглянул на нее.

– Это те чародеи, которые на идее бессмертия свихнулись?

– Они самые. Они собственные жизни за счет чужих продляют, а с бессмертными-то это гораздо проще делать!

– Значит, вы будете донорами жизни для чародеев? – уточнил Лютер.

– Что-то вроде этого… потому мы в свое время оттуда и сбежали.

Алина оглянулась назад, на ворота. С городских улиц долетал шум движения, гудки, далекая музыка, но здесь, на кладбище, протекала своя жизнь. Уже наползал вечерний туман, окутывая деревья, отрезая территорию мертвых от земли, принадлежащей живым.

– А Гинзога… – начал Лютер, но Алина прижала палец к губам и указала взглядом на могилы.

– Не говори лишнего, нас слышат, – тихо проговорила она. – Те, кто под землей. И каждое наше слово передадут ему…

Лютер прищурил глаза, оглядывая ряды могил.

– Правда? – недоверчиво спросил он.

Алина рассердилась:

– Конечно, правда! Ничего о некромантах не знаешь, а собрался с дядюшкой Фю воевать!

– А ты знаешь?

– Знаю!

– Откуда?

Алина сердито фыркнула, но «Бриммский василиск» упрямо ждал ответа.

– Жила когда-то рядом с кварталом Некромантов, – с досадой сказала она. – Очень давно…

– Некромантов?

– Ничего особенного, обычные маги средней руки, просто ремесло у них такое, с миром мертвых связано. Но дядюшка Фю – он совсем другой. С ним связываться я бы никому не советовала!

Она выразительно посмотрела на Лютера, тот пожал плечами.

– И зачем я это говорю? – вздохнула Алина. – Ладно, пойдем. Пора продемонстрировать дядюшке Фю твою непревзойденную крутость!

…Поиски оказались короткими: дядюшка Фю обнаружился за первым же поворотом. Некромант неторопливо прохаживался между могил, будто поджидал кого-то и, заметив Лютера, довольно улыбнулся.

– А я-то думаю, сахарный мой, я-то беспокоюсь: что-то долго тебя нет! Не иначе, забыл, бросил старика, и поговорить со мной не желаешь! Или испугался – с кем не бывает? Ан, нет, вот и ты, да еще и не один! – он покивал головой, с приятной улыбкой поглядывая то на Алину, то на Лютера. – Благодарю сердечно, что заглянули. Рад, рад!

Дядюшка Фю сложил руки на животе и переплел пальцы:

– А я вот тут, вас ожидая, проведал кое-кого, – он посмотрел себе под ноги. – Да и то сказать, хороших-то людей отчего не навестить, так я говорю?

Лютер пожал плечами.

– А ты, пряничный мой, плечами-то не пожимай, – назидательно проговорил старый некромант. – Ты на заметку бери, обвыкайся! Еще денек-другой – и будешь ты, медовый мой, в полной моей власти, в полном распоряжении!

Дядюшка Фю снова ласково улыбнулся, но глаза его смотрели внимательно и жестко.

– Это мы еще посмотрим, – хмуро буркнул Лютер.

– И смотреть тут нечего, драгоценный мой! Я ведь, как тебя увидел, так и понял: вот кто мне нужен! Вот кто мне пригодится! А что строптив да непокорен – так это, голубь ты мой, вопрос времени, только и всего. Помни об этом!

– Ты тоже помни, – отозвался Лютер. – Что и на некромантов управу найти можно. На этой земле они, говорят, раньше часто встречались, а теперь они где?

Дядюшка Фю, поглядел на Лютера и задумчиво пожевал губами.

– Убить меня, голубь ты мой, у тебя не получится, и не мечтай даже! В скором времени совсем даже наоборот выйдет. Вот, погоди – умрешь, да снова оживешь, так совсем другим станешь, ей-ей! Помогать мне будешь, во вкус войдешь!

– Не дождешься.

– Дождусь, любезный мой, еще как дождусь-то! – с добродушным смешком ответил дядюшка Фю. Он прошелся по узкой дорожке между холмиками и похлопал ладонью по чьей-то могильной плите. – Да и ждать недолго: сам посуди, что такое денек-другой? Слугой моим станешь, повиноваться будешь беспрекословно. И вся строптивость твоя – фьють! Только ее и видели! Все мы горячи до поры до времени, все непокорны… показать хотим, что не никого не боимся…

Он остановился напротив Лютера.

– Что ж, потолкуем сейчас, ты да я! Да и другие с тобой познакомиться хотят! Я уж им про тебя словечко замолвил!

Алина насторожилась. Лютер огляделся по сторонам.

– Кому?

Некромант склонил голову набок, прислушиваясь к чему-то, и кивнул.

– А вот сейчас и узнаешь!

Он оглядел ряды могил.

– Здесь, голуби мои, отличное местечко! – объявил дядюшка Фю. – Кладбище-то ведь не простое было, ох, не простое! А уж и не помнит этого никто, охо-хо! Человеческая память-то короткая, а жизнь – и того короче!

При этих словах некромант посмотрел на Лютера.

– Так я говорю?

– Непростое? – беспокойно переспросила Алина. – Так я и думала!

Старый некромант охотно пустился в объяснения:

– Тут, клубничная ты моя, самоубийц хоронили. Их, да еще людей, что насильственной смертью умерли! Душегубов-то во все времена хватало, так я говорю? – он тихонько посмеялся, глядя на людей. – Тех, кто людей невинных жизни лишал!

Дядюшка Фю заложил руки за спину и двинулся по дорожке.

Шествовал он не спеша, точно прогуливаясь, время от времени останавливаясь, как бы прислушиваясь к неслышным голосам.

– Тролль тебя забери, – пробормотала Алина. – Вот это мы вляпались!

И, заметив вопросительный взгляд Лютера, кивнула на могилы.

– Они все умерли насильственной смертью, все до одного!

– И что?

– А то, что они злые, как бешеные псы!

Лютер пристально взглянул на могилы.

– Но их убийцы давным-давно мертвы. На кого же они злятся?

– На живых! Все это время они только и мечтали добраться до людей и разорвать их в клочья. Вот только возможности у них такой не имелось… до сегодняшнего дня. Не было некроманта, который бы им помог.

– Что они могут сделать?

Алина ощутила внутри себя ледяную пустоту.

– С тобой? Меня-то они, как ты понимаешь, не тронут, я Гинзоге нужна, а вот с тобой… да все, что угодно. Могут свести с ума, могут вырвать сердце, а могут ограничиться глазами. Это уж, как дядюшка Фю пожелает!

Некромант обернулся.

– Приятно слышать разумные речи, медовая ты моя! – ласково произнес он. – Все истинно так, как ты говоришь. А ты, голубь мой, – он перевел цепкий взгляд на Лютера. – Поймешь сейчас, кто твой хозяин. Пора, сахарный мой, проучить тебя да строптивости-то поубавить. И будешь ты шелковый, помяни мое слово!

Алина, стуча зубами, повторила вполголоса рецепт грейпфрутового конфи, но любимый рецепт не принес успокоения.

– Стой! – она сделала шаг по направлению к дядюшке Фю. Старый некромант стоял, сложив руки на груди, посмеиваясь, точно наперед знал, что скажет Алина. – Забыл про клятву? У нас еще два дня и пока они не кончились, вы и пальцем никого тронуть не можете! Гинзога произнесла клятву вслух, а ты сам знаешь, что бывает с теми, кто нарушает…

– Это у вас два дня, бессмертные, про остальных уговору не было. Но и то сказать, пряничная моя, на что ты свои последние денечки тратишь? Нашла, кого защищать, за кого заступаться! – отечески пожурил ее дядюшка Фю.

– Клятва касалась всех! Тронешь его – и я скажу Гинзоге, что ты нарушил слово! – пригрозила Алина.

Старый некромант негромко рассмеялся.

– Ох, напугала, клубничная моя! Да Гинзога мне его в полную мою власть отдала, что захочу, то с ним и сделаю!

Алина взглянула на Лютера. Ей показалось, однако, что он не слишком встревожен ситуацией: смотрит на дядюшку Фю, прищурив глаза, будто прикидывает что-то. Сразу видно, что с некромантами и их подручными дела он не имел, а потому грядущую опасность представлял плохо. А, может, надеется на защитные амулеты?

– На кладбищенской земле некромант сильней, чем обычно, – снова напомнила она. – Какое-то время амулет будет защищать, но рано или поздно ему удастся их…

Дядюшка Фю взглянул на нее с одобрением.

Алина отвела глаза.

Некромант сделал небрежный жест, проговорил что-то, потом снова сложил руки на груди и ласково взглянул на людей.

– Сердятся они, очень уж сильно сердятся, – безмятежным тоном поведал дядюшка Фю. – Вы уж, медовые мои, не держите на меня зла, это ведь я по доброте душевной уму-разуму вас учу…

Дожидаться окончания речи Алина не стала: она схватила Лютера за руку и потащила прочь.

– Бежим, бежим! – приговаривала она. – Все уже поняли, что ты храбр, как… как… как идиот, а теперь надо улепетывать! Выбраться за ограду: они не смогут ее преодолеть!

Бежать «Бриммский василиск» не собирался.

– Еще чего, – проворчал он. – Я еще с некромантом не потолковал!

– Это он сейчас с тобой потолкует! Бежим, пока не…

Но было уже поздно. Земля вдруг вскипела белым туманом, который в одно мгновение окутал все кладбище погребальным саваном.

Как ни пыталась Алина угадать, с какой стороны подберется опасность – все было тщетно: ничего невозможно было разглядеть в молочной пелене. Неожиданный порыв ветра растрепал клочья тумана, растащил по кустам, и Алина вздрогнула: совсем рядом стояли призраки. Они были так близко, что можно было коснуться рукой, вот только Алина знала точно, что ни за что на свете не дотронется до них.

Она старалась не смотреть на лица, пустые и мертвые, но все равно видела их. Ближе всех стоял пожилой мужчина, крепкий и коренастый, с пышными седыми бакенбардами и бритым подбородком. Из-за уродливого шрама, казалось, что его лицо кривится в постоянной ухмылке. Благодаря старомодному костюму он был очень похож на захудалого актера, играющего роль дворецкого.

Алина украдкой быстро глянула-таки на призраков и тут же отвела взгляд. Судя по одежде, смерть настигла этих людей довольно давно, когда в моде были сюртуки и длинные юбки.

– Почему их только пятеро? – деловито поинтересовался Лютер.

– А тебе мало? – сердито огрызнулась Алина. – Дядюшка Фю вызвал не кого попало, а Стражей кладбища!

– Что за Стражи?

Из тумана показалась фигура дядюшки Фю.

– Тот, кто похоронен последним, тот и становится Стражем кладбища. Но пятеро сразу? – она взглянула на приближающегося некроманта. – Возможно, тела держали в городском морге, чтобы похоронить в общей могиле? А, может, они вместе погибли. При пожаре, например.

– Скорей уж, утонули, – предположил Лютер, покосившись на высокую худую женщину, чье изможденное лицо облепили мокрые черные волосы. Заметив взгляд человека, она оскалила желтые зубы.

– Со Стражами шутки плохи, они гораздо опасней обычных призраков!

Утопленницы придвинулась ближе, и опять, второй раз за день Алина услышала тихое знакомое гудение – охранное заклинание не позволяло обитателя кладбища напасть на людей. Однако спокойнее Алине не стало.

Стражи медленно двинулись вперед.

Дядюшка Фю шел следом, помахивая рукой и насмешливо посматривая на Лютера.

– Что ж, клубничный ты мой, знакомься с нашим ремеслом поближе! Я тоже с малого начинал когда-то.

– Знаю я, как ты начинал, – не теряя обычного хладнокровия, проговорил «Бриммский василиск». Он распахнул куртку, Алина увидела заткнутый за ремень джинсов пистолет. – Убивал людей, которые на твой постоялый двор забредали!

Дядюшка Фю остановился и покачал головой.

– А ведь не ошибся я в тебе! Нет, не ошибся! Человек ты дотошный, в самую суть так и зришь! – одобрительно промолвил он. – Вот и про постоялый двор узнал… молодец! А насчет того, что убивали – было бы о чем печалиться! Придет времечко, и сам попробуешь. Понравится тебе, я уж чую, еще как понравится-то!

– С чего бы это?

– Да как «с чего»? – благодушно ответил некромант, нисколько не обидевшись. – Я ведь не случайно тебя из всех людей выбрал, не случайно, медовый ты мой! Большие способности у тебя к нашему делу имеются…

Один из Стражей, мужчина среднего роста, с длинными, редеющими волосами, с темными пятнами на бледной коже, одетый в черный поношенный сюртук, бросился вперед, протянув руки к лицу Алины. Она отскочила, с тревогой отметив, что гудение амулета сделалось тише.

– Кладбищенская земля, – в отчаянии пробормотала Алина. – Поглощает чужую магию!

Дядюшка Фю согласно кивнул.

– И минуты не пройдет, сахарная моя, как она улетучится, только ее и видели!

Алина выхватила из кармана телефон и попыталась набрать номер Ньялсаги, но другой кладбищенский Страж – вертлявый мальчишка-беспризорник, одетый в лохмотья, стремительно метнулся вперед и его скрюченные пальцы едва не вцепились в ее куртку.

Алина отшатнулась и выронила мобильник.

Стражи снова двинулись вперед, люди отступили еще на пару шагов.

Лица призраков исказились от ярости: невозможность напасть приводила их в бешенство.

Дядюшка Фю небрежно отбросил телефон носком башмака.

– Охо-хо, молодежь, – укоризненно проговорил старый некромант. – К чему все это? Чему быть, тому, как говорится, не миновать!

Он покачал головой.

– Потолкуйте с ним, – велел некромант Стражам. – А я уж присяду, погляжу…

Он отошел в сторону и присел на могильную плиту.

В отчаянии Алина снова забормотала привычные строчки.

– Что это? – недоуменно покосился на нее «Бриммский василиск». – Молитва?

– Рецепт лукового супа.

Женщина-утопленница снова оскалилась в зловещей улыбке.

– Помогает? – без тени иронии спросил Лютер.

Алина посмотрела на замерших в зловещем ожидании Стражей.

– Нет.

Лютер тоже бросил взгляд на призраков.

– Некромант говорил, через минуту защита исчезнет?

– Это правда.

– Отлично, – ни с того, ни с сего, сказал Лютер.

Алина удивилась: в голосе «Бриммского василиска» слышалась веселая злость.

– Ты сошел с ума? – догадалась она. – Не представляешь, что сейчас будет?

Договорить она не успела.

Внезапно по шеренге Стражей прокатилось оживление. Раздался нарастающий вой.

По спине Алины продрало морозом – она догадалась, в чем дело и сунула руку в карман.

– Все… – дрогнувшим голосом проговорила она.

Вместо золотого галеона на ладони лежала обыкновенная пластмассовая пуговица.

… Тусклый серый день медленно клонился к вечеру.

Ява посмотрел на залив: над морем громоздились тучи, за дальними горами было уже совсем темно.

Ява вздохнул: без чар Гинзоги тут не обошлось. Не любит мертвая ведьма солнце, да и ее свита в ясный день чувствует себя неуютно…

Он направился по улице вдоль набережной. Порывистый ветер с моря рвал тенты уличных кафе и грозил опрокинуть пестрые зонты над столиками.

Ява свернул в переулок, прошел его до конца и оказался в самой своей любимой части города: Прибрежном квартале. В другое время он выбрал бы минутку-другую побродить по узким улочкам: разноголосица и веселая толчея напоминала ему родной город, далекий и любимый, но сегодня времени на это не было. Ньялсага, недавно повидавший Дэберхема передал просьбу Цолери зайти в книжную лавку, поэтому Ява спешил.

Он миновал пестрые ряды с овощами и фруктами, свернул в проулок и остановился. Прибрежная магия снова сыграла с ним обычную шутку: переулок упирался в глухую кирпичную стену – старинную, капитальную, похожую на средневековую крепость.

Ява чертыхнулся: пару дней назад он шел к книжной лавке именно этим переулком, и никакой стены не было и в помине! А был здесь… он прищурил глаза, припоминая… ну, конечно! Вот тут, на этом самом месте находился крошечный магазинчик, торгующий певчими птицами, весь заставленный легкими ажурными клетками. И прошло всего-то ничего, а вот уже исчез магазин вместе с птицами и разговорчивым продавцом, растворился в воздухе, а вместо него появилась высокая глухая стена, преграждающая путь.

Ява с досадой оглянулся: вокруг ни души. У кого бы спросить, как выбраться из лабиринта узких улочек, живущих своей загадочной жизнью?

Словно в ответ на его мысли, тишину нарушило хлопанье крыльев. Черный ворон плавно опустился на вымощенную крупным булыжником мостовую и вопросительно взглянул на Яву.

– Дэберхем, – тяжело вздохнул он. – Ты вовремя. Что тут происходит? Откуда взялась стена? И как мне пройти?

Ворон каркнул, взъерошил блестящие, будто лакированные, перья и вдруг съежился, растаял в вечернем воздухе. Мгновение – и вместо птицы на мостовой появился маленький хорек с белой полосой на мордочке. Он привстал на задние лапки, огляделся по сторонам и проворно шмыгнул к стене.

– Ладно, пойдем, – согласился Ява. – Только учти: я за тобой в нору не полезу!

Однако зверек привел его не к норе, а незаметной двери в стене. Стоило Яве открыть ее, как Дэберхем тут же шмыгнул внутрь и побежал дальше, время от времени оглядываясь на своего спутника. Дверь вела в крытую галерею: длинный проход под навесом, где с двух сторон тянулись нескончаемые ряды лавок и магазинчиков. Теперь Ява узнал это место: отсюда рукой было подать до книжной лавки. Хорек стремительной тенью несся впереди, держась возле стен, ныряя под столики закусочных, лавируя под ногами ничего не замечающих зевак, и вскоре привел Яву к дверям «Бродяги».

– Благодарю, – сказал он, но хорька уже и след простыл.

В книжной лавке, как обычно, царила тишина. В креслах, изучая старинные фолианты, сидели молчаливые покупатели, один из них, взобравшись на лесенку, прислоненной к стеллажам, копался на самых верхних полках, выискивая сокровища.

Ява прошел мимо книжных полок, покосившись на потемневшие от времени картины на стенах: злобные чудовища неотрывно следили за людьми и снова, уже в который раз у Явы появилась мысль: а ведь неизвестный живописец, похоже, рисовал монстров с натуры, придумать такое просто невозможно!

И в очередной раз Ява подумал, что ни за какие коврижки не остался бы в «Бродяге» на ночь: кто его знает, что тут творится? Возможно, жуткие твари покидают свои места на картинах, и бродят среди стеллажей и полок, подстерегая добычу?

Ведь был случай: как-то Бахрам, впечатленный стоимостью некоторых книг, настоятельно посоветовал Цолери установить в лавке охранную сигнализацию, а тот лишь усмехнулся и обронил: «Она мне без надобности».

Ява невольно ускорил шаг, добрался до «логова»: небольшой полутемной комнаты и предусмотрительно остановился на пороге, хотя дверь была открыта.

– Привет, Цолери. А я тут…

Тяжелое старинное пресс-папье просвистело мимо виска и ударилось в косяк.

– Вон отсюда! – свирепо рявкнул сидевший за столом Цолери. – Проклятая тварь! Когда ж ты сдохнешь?!

– … решил к тебе заглянуть, – растерянно закончил Ява. – Ньялсага сказал, ты просил зайти?

Цолери, откинулся на спинку стула.

– Прости, Ява, – виновато пробормотал хозяин «Бродяги». – Чуть тебя не убил!

– Ну, это не так-то просто, – улыбнулся тот. – В бессмертии есть свои преимущества.

Цолери сердито засопел.

– Хамское животное, – проворчал он. – Всю жизнь отравляет! Видеть его не могу!

«Хамское животное», надежно укрывшись за книжным шкафом, насмешливо поблескивало глазами.

– Входи, не стой на пороге, – буркнул Цолери, закрывая какую-то толстую книгу. – Да пресс-папье отыщи, оно там где-то валяется.

Ява поднял тяжелое пресс-папье в виде серебряной лягушки.

– Ого! Антикварная вещица, больших денег стоит, а ты ею швыряешься!

Цолери промолчал.

Ява поставил лягушку на стол и уселся в старое кресло напротив Цолери.

– Как дела у вас? – спросил тот.

– Дела у нас прекрасны, – отозвался Ява. – Вот, думаю, не пора ли дружбу с Трефалониусом да дядюшкой Фю заводить. Как-никак в одной Своре будем!

– Ну, ты погоди паниковать-то, – проворчал Цолери, зажигая еще одну свечу. В «логове», как всегда, было полутемно, на столе лежали раскрытые толстые книги. Ява подумал, что в любое время, как ни зайди, у Цолери на столе всегда лежат книги, как будто хозяин «Бродяги» тоже ищет ответ на какой-то вопрос.

– А Ньялсага где?

– С Кеменом детали обговаривает. Вроде, все мы продумали, но полной уверенности нет. И если все пойдет не так… сам понимаешь.

Он умолк.

– Будем надеяться, – негромко промолвил Цолери. Он зажег еще несколько свечей на столе и в «логове» стало светлее.

– Будем. Что еще остается? Но Трефалониус меня беспокоит, – признался Ява. – Боюсь, раскусит нашу хитрость. Он, похоже, их тех, древних вампиров!

Цолери поставил локти на стол и соединил пальцы: руки у него были крепкие и сильные, а мускулы, угадывавшиеся под просторной темной рубахой, явно появились не от перекладывания с места на место антикварных книг.

– Из древних, говоришь? Вряд ли… древних почти не осталось.

– А кто их уничтожил? Люди?

– Нет, сами вампиры. Обычным упырям для поддержания жизни требуется человеческая кровь, но древние не могут ее пить. Чтобы прокормиться, им нужна кровь других вампиров. Поэтому как-то раз обычные кровососы, которых стало довольно много, объявили войну древним, истребили почти всех. Ну, а те, что остались, вряд ли будут шляться по другим мирам! Трефалониус, судя по вашим рассказам, существует уже долго, чтобы стать опытным и опасным, но он не из древних!

Цолери подумал о чем-то и усмехнулся.

– Ты же знаешь, что самым первым вампиром был человек, которого прокляли?

Ява кивнул и Цолери продолжил:

– Потом он на свою беду встретил сильную и могущественную ведьму, она-то и научила его использовать кровь для магических обрядов и создавать других, подобных себе. Темные то были времена! – Цолери покачал головой, неотрывно глядя на пламя горевшей свечи, точно припоминая что-то. – Вампиры распространялись по всему свету, сея хаос и ужас. Они создавали могущественные кланы, открыто правили смертными и держали в крепкой ночной хватке и бедных крестьян и влиятельных лордов!

Из-за шкафа шмыгнула быстрая тень хорька, растеклась на полу черным пятном, а в следующую секунду ворон Дэберхем плавно взлетел на шкаф и, замер там, нахохлившись, слушая речь хозяина и глядя перед собой так, словно видел не полутемную, освещенную свечами комнату, а что-то совсем другое, далекое.

– Казалось, так будет продолжаться вечно, но…

Цолери прищурил глаза.

– Перед смертельной опасностью объединились Ордена большинства храмов, и появилось что-то вроде средневековой Инквизиции, что существовала когда-то в этом мире. Храмовые рыцари, а было их немало, противостояли вампирам. Это была работа на долгие годы, на десятки лет!