Текст книги "Наследница поневоле"

Автор книги: Ирина Львова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

Глава 124

Командующий операцией по освобождению захваченных террористами заложников рядовой Суворов, как и полагается настоящему стратегу, учел все, даже направление ветра и скорость бега пьяных товарищей (сам Александр Васильевич спиртного не употреблял). Намереваясь покончить с делом одним решительным ударом, он вместе с тем предусмотрел и возможность ведения боевых действий на два фронта – рокеры и… террористы, принимая терминологию, предложенную прапорщиком Диденко, а также и возможную необходимость планомерной осады.

Через майора Каликина Суворов распорядился взять с собой шанцевый инструмент (то есть лопаты – это, если придется рыть подкопы и… окапываться), а также лестницы (на случай решительного штурма, который он намеревался предпринять, только если первая атака будет отбита и последующие переговоры ничего не дадут).

Первому БТР, вытолканному добровольцами, предстояло сыграть роль тарана, то есть разрушить ворота. Его Суворов предполагал докатить до территории дачи – благо дорога шла под уклон, – а потом, наведя на цель, отпустить. Второй вытолкали для того, чтобы поддерживать атакующих огнем. В башню бронетранспортера залез сам вдохновитель предприятия прапорщик Диденко. Только он, Заварзин и Каликин имели настоящие патроны. Рядовому и сержантскому составу обломилось лишь по два рожка холостых.

Андрея поразили темпы и слаженность, с которой действовали все участники операции. Он даже испытал нечто вроде гордости за нашу армию – могут же, когда хотят! К слову сказать, количество добровольцев очень скоро возросло до двух сотен, однако от их помощи Александр Васильевич отказался, ссылаясь на завет древнего тезки: воевать не числом, а умением.

И все бы ничего. Чем черт не шутит? А вдруг пришлось бы заносить ночное сентябрьское дело в окрестностях Москвы в мировые анналы военной стратегии наряду с операцией «Буря в пустыне» – «Буря в лесу»? Чем не название, а? – если бы не… человеческий фактор.

БТР как нельзя лучше выполнил возложенную на него функцию: своротил ворота, едва не придавив двух охранников и доехав при этом чуть ли не до самого крыльца здания. Вторая машина остановилась, и Диденко нажал на гашетку пулемета, с упоением разнося шифер крыши. Сейчас бы услышать зычное суворовское «На штурм!», «На слом!» и ринуться «чудо-богатырям» в образовавшуюся брешь, чтобы разом довершить успех. Но не тут-то было!

Вот так просто? Нет, это не по-русски! А рокеры? Они, на свою беду, оказались поблизости, и «чудо-богатыри» рядового Суворова, как собака за кошкой, устремились за ними. Впрочем, зоологическое сравнение в данном случае не вполне оправданно. Байкеры в первый момент бросились наутек, но потом вернулись, сообразив, что противник не только уступает им численностью, но к тому же и не вооружен – автоматная стрельба по известным причинам никому вреда причинить не могла, а потому вскоре прекратилась. Разогнавшуюся пехоту принялась атаковать «тяжелая кавалерия», рыцари в черных кожаных доспехах. У них ведь тоже нынче выдалась веселая ночка: воинственные мотоциклисты не забывали за делом промочить горло, а кто и травки покурить, поэтому, едва они заметили, что одолевают, настроение у них тотчас же улучшилось.

Они так увлеклись, что опрометчиво не обратили внимания на зычное «Наших бьют!!!», девятым валом катившееся к месту сражения, и слишком поздно заметили толпу солдат, спешивших на помощь товарищам.

Заварзин, Каликин и Диденко первыми ринулись в пробитую бронетранспортером брешь, наивно полагая, что за спиной у них чуть ли не целый взвод. Сцепившись с охранниками, они не сразу поняли, что за ними последовало едва ли пятеро солдат, да и то трое из них немедленно повернули к месту куда более соблазнительной свалки с мотоциклистами.

Заварзин сражался как лев, разбивая лица прикладом, нанося разящие удары дулом в самые уязвимые места противников. И все же Андрей продвигался слишком медленно, ему пришлось задержаться в своем продвижении, чтобы прийти на выручку Суворову, который оказался куда лучшим стратегом, чем бойцом. Огрев по затылку рыжего мужика, прижавшего рядового к земле, Заварзин помчался дальше.

В этот момент в холле загрохотали выстрелы.

Глава 125

Приняв решение, Изборский действовал с достойной восхищения оперативностью. Он спустился в подвал, но не в ту его часть, в которой сидели «попавшие в плен» Кирсанов и его помощники. Аркадий Афанасьевич оказался в отдельном боксе, через стенку от тюрьмы, там, где находился, ожидая своего часа, гордый джип «мицубиси». Там же оказался и водитель, Алексей Клебанов – хмурый высокий парняга, почти никогда не снимавший черного драпового кепаря и неизменно поднимавший воротник куртки, отчего его сутулость делалась еще заметнее.

«Везение – это не манна небесная, – частенько говаривал Аркадий Афанасьевич. – Везение – это результат правильных действий, предпринятых индивидуумом на верно выбранном пути к достижению цели».

Всю жизнь талантливый бизнесмен находил подтверждения этой мудрости.

– Чё там, Аркадий Афанасьевич? – спросил обеспокоенный стрельбой водитель.

– Глебов – псих ненормальный – в мотоциклистов стреляет, – сердито ответил Изборский. – Устроил себе тир, понимаешь… Вот что, Леша, мне надо срочно выехать… А… рокеры эти чертовы мешают!

Байкеры, в массе своей сосредоточенные у главного входа, все же нет-нет да отправляли дозоры вокруг дачи, очевидно надеясь, что у похитителя байка сдадут нервы и он ударится в бега, перебравшись через ограду или воспользовавшись задними воротами. В этом случае они вполне могли принять Изборского за своего обидчика и воспрепятствовать его выезду, а он, по понятным причинам, не хотел никаких проволочек на своем пути к спасению. План директора «Ундины» выглядел просто: Клебанов открывал ворота, потом возвращался и садился за руль. Босс же располагался на заднем сиденье и выставлял в каждое из окошек по стволу. Оружие он собирался пустить в ход только в крайнем случае.

Пока Клебанов ходил к воротам, Изборский приготовил два автомата и выгнал машину из подземного бокса. Завидев приближавшегося водителя, Аркадий Афанасьевич перебрался на заднее сиденье.

– Все в порядке? – спросил он Клебанова.

– Угу, – ответил немногословный шофер, садясь в автомобиль.

– Поехали.

План чуть было не провалился. Открытые ворота привлекли внимание рокерского патруля. Пришлось Изборскому пострелять, а Клебанову поднажать на газ, благо мощная машина не подвела. Кинувшиеся было вдогонку мотоциклисты скоро отстали, опасаясь схлопотать пулю, и через десять минут «мицубиси» выехал на асфальтовую дорогу, а еще минут через пятнадцать Аркадий Афанасьевич, заметив огромную лужу, образовавшуюся в кювете вдоль шоссе, попросил водителя притормозить. Тот остановился.

Осторожный Изборский протер рукояти автоматов и, выбросив их в воду, вернулся в джип.

– Ну вот, – проговорил он и вздохнул с облегчением, поудобнее устраиваясь на сиденье. – Теперь все в порядке. Поехали.

– Еще не все, – проговорил водитель, поворачиваясь к шефу.

– Что? – встрепенулся тот. – Чт-то… такое?

Увидев у себя прямо перед носом короткое рыло автомата «узи», Изборский вскинул голову и похолодел. Глаза в глаза, кривя губы в не предвещавшей ничего хорошего улыбке, на него смотрел… Ла Гутин.

Долго слушать сладкоречивые пассажи директора «Ундины» киллер на стал – залепил ему рот найденным в бардачке скотчем, затем спеленал синтетическим автомобильным тросом, буквально превратив в кокон, после чего устроил на полу между передними и задними сиденьями, лишив несчастного возможности шевелиться.

– Я не ограблю вас, старина, – пообещал Ла Гутин, доставая из сумки деньги. – Всего сто тысяч долларов. Этого будет достаточно для старого солдата. Я заслужил их, приятель. Столько раз я рисковал своей жизнью, и все напрасно. На сей раз я не промажу. Будьте покойны, друг мой, я с пользой потрачу ваши денежки, открою небольшую пивную в одном из маленьких городков где-нибудь близ Бордо или Марселя. Может быть, даже женюсь на сдобной вдовушке из Прованса. Буду стоять за стойкой, наливать фермерам и проезжающим дальнобойщикам пиво и вспоминать вас добрым словом… Я не стану убивать вас, старина, поверьте. Я не собираюсь так жестоко мстить вам за малоприятные минуты, проведенные в вашем холодном подвале…

Ла Гутин полностью сдержал слово. Шел шестой час утра, когда он припарковал джип возле одного из отделений милиции и, попрощавшись с хозяином машины, вышел, спеша уйти подальше.

Он поймал такси на широком проспекте и, бросив водителю: «В Шереметьево-2», смежил усталые веки и забылся сном. В карманах его лежал паспорт Жака-Антуана Марслена Бише и десять тугих пачек стодолларовых купюр. Ла Гутину снились русские березки, которыми он в спешке и суете так и не успел полюбоваться. Сожалел ли он об этом? Нет. Нет, хотя и знал, что больше уж ему не суждено побывать на земле предков.

Полуобезумевшего Изборского, совершенно мокрого, умиравшего от жажды, голода и бессильной злобы, работники милиции, заинтересовавшиеся наконец стоявшей у отделения машиной, извлекли из джипа только через двое суток. Кто-то, на счастье директора «Ундины», решил, что в «мицубиси» может оказаться взрывчатка. Так, благодаря бдительности сотрудников правоохранительных органов была спасена жизнь еще одного, хотя и отнюдь не законопослушного, но все же гражданина нашей Родины.

Впрочем, случилось все это лишь через два дня. Между тем события бурной ночки далеко еще не были исчерпаны…

Глава 126

– Слава Богу, мы встретились. – Бет улыбнулась, поглаживая металл спускового крючка подушечкой холеного пальчика. – И слава Богу, теперь попрощаемся, сука!

Услышав всплеск воды, Лиза резко повернула голову. Доля секунды отделяла американку от выстрела, но… палец ее замер на курке. Прямо из бассейна, точно чудовище из глубин морских, вынырнул мокрый человек с посиневшими от холода щеками и безумным взглядом, державший в вытянутых руках пистолет.

– Брось оружие! – по-английски крикнул он, выплевывая трубочку для коктейля.

– Сдохни! – Миссис Моргенсон резко повернулась и выстрелила. Прогремела очередь, пули взбили фонтанчики воды. Однако ни одна из них не задела мужчину. Он нажал на курок почти одновременно с Бет.

Она дернулась и упала на пол. Стрелявший, постояв секунду-другую, начал опускать руки, сжимавшие пистолет, а потом и вовсе бросил его в воду.

– Она мертва? – спросил он с ужасом.

Лиза повернулась к американской претендентке и с сомнением проговорила:

– Н-не знаю…

– Я убил ее? – жалобно спросил Лизин спаситель и повторил уже с утвердительной интонацией: – Я убил ее! О, лучше бы я умер!

Сказав, а вернее, выкрикнув последние слова, мужчина довольно проворно приблизился к бордюру и выскочил из бассейна. Струи кобальтовой воды полились на мраморный пол.

– Боб? – проговорила Лиза, она с трудом узнала в безумце симпатичного парня, Роберта Гарриса, американского адвоката и… преступника. – Мистер Гаррис?

– Лучше бы я умер! – тупо повторил он. – Меня теперь посадят в ледяную русскую ка-та-лаж-ку! Лучше бы я умер!

Повторив эти слова в третий раз, Гаррис помчался по коридору, невзирая на настойчивые просьбы Лизы остановиться. Девушка не знала, что делать: догнать адвоката? Как-никак он спас ее от неминуемой смерти. Но… он же убийца Светы и…

«Он пытался отравить меня и Славика. Все правильно, ведь Славик видел убийцу… То есть его – Гарриса… Но зачем же тогда?.. – Лиза чувствовала, как несмазанными подшипниками скрипят, ворочаясь в голове, мозги. – Ничего не понимаю… – Тут девушку осенило: – Он просто промахнулся! Ведь он с самого начала действовал в интересах этой американки… Вот почему он так расстроился!»

– Умираю… – произнесла Бет и пошевелилась.

В эту секунду дверь с грохотом отворилась, и в холл влетел Заварзин, грязный, в разорванной одежде, со ссадинами на щеках.

– Лизка! – завопил он так, точно увидел ожившую покойницу. – Лизка!

Детектив бросился к своей подопечной и заключил ее в объятия, то и дело повторяя ее имя. Девушка уронила голову ему на грудь. Ей вдруг стало так хорошо, тепло и уютно… В глазах у нее потемнело, и она поняла, как устала. Андрей встрепенулся.

– Что такое? – произнес он, опасливо озираясь вокруг.

Лиза подняла голову и увидела… Она ничего не увидела, вокруг царил полный мрак.

– Свет погас! – воскликнул Заварзин, становясь напряженным, как кошка перед прыжком. – Что это может быть?!

– Эй, Андрюха! – раздался со стороны крыльца веселый пьяный голос. – Где ты там?

– Саня? – откликнулся Заварзин. – Каликин?

– Ну, еж твою двадцать!

– Кто это? – настороженно поинтересовалась Лиза, щурясь от света фонарика, бившего в лицо.

– Вот, фонарик подобрал, – сообщил человек в кителе прапорщика, отводя в сторону луч. – Тут какой-то псих на ограду кинулся, а она же под током… Вот и замкнуло…

– Саша! – всплеснул руками девушка. – Боже мой!

Однако она сразу успокоилась, сообразив, что, если бы брата постигла такая страшная участь, свет бы погас значительно раньше, да и охрана бы уже давно обнаружила его тело.

Впрочем, Лизины волнения улеглись лишь на секунду.

– Гаррис! – вскричала она. – Я так и знала! Он сказал, что ни за что не пойдет в тюрьму! Он покончил с собой!

– Какой Гаррис? Ты чего? – поразился Заварзин. – Он-то откуда здесь взялся?

– Он спас меня! – с возбуждением начала Лиза. – Она, Бет, я хочу сказать, напала на меня, когда… О Боже! Скорее отсюда, здесь сейчас все взорвется! – Девушка бросилась к выходу, едва не сбив с ног Каликина. – Ой, нет! Там же люди! – Она резко остановилась. – Мы должны разминировать бомбу! Скорее, за мной! Она в сейфе!

Ничего не понимавшие мужчины покорно побежали за девушкой.

– Объясни все же… – начал было Андрей, но Лиза оборвала его:

– Некогда! Он поставил таймер на пятнадцать минут! Я сама видела: тринадцать тридцать пять, тридцать четыре… три… – запыхавшись, повторяла она. – Скорее, это должно быть здесь.

Лизе не верилось, что с того момента, как Изборский бросился на нее, прошло всего несколько минут, казалось, все это продолжалось целую вечность. А что, если они опоздали? И сейчас равнодушный ко всему таймер отсчитывает последние секунды их жизни: пять, четыре, три, два, один…

– Вот эта комната! – Лиза решительно толкнула дверь, та не подалась. – Выбейте ее! Вынесите эту дверь!

На такое предложение Каликин тотчас же откликнулся, его натиска дверь не выдержала, и вся троица во главе с Лизой ввалилась в помещение.

– Стоп! – Девушка оторопело завертела головой. – Посветите же!

Однако освещения хватало и без фонаря; окно комнаты выходило на сторону главных ворот, невдалеке от которых стоял БТР, а из его башни прапорщик Диденко, видимо полагая, что прикрывает боевых товарищей, вел трассирующими пулями почти непрерывный огонь по крыше, вернее, по тому, что от нее осталось. Внезапно пулемет смолк. Стало темнее. Но они уже успели понять, что Лиза привела их не в ту комнату, поскольку в этой никакого сейфа не было.

– Но здесь же… – начала она и осеклась. – Здесь и дивана нет. Пошли отсюда!

Мужчины переглянулись.

– Хотелось бы напомнить, что мы сюда не спать пришли, – не без желчи произнес Заварзин.

Лиза так сверкнула глазами в темноте, что Андрей предпочел не продолжать.

– Вот здесь! – с уверенностью заявила девушка, когда они остановились перед входом в следующую комнату. – Выбивайте!

После трех ударов майора дверь слетела с петель.

– И здесь нет…

– Чего? Дивана?

– Сейфа! Черт!.. Тут темнотища…

– Может, подождем, когда мина сработает? – спросил детектив. – Тогда уж точно станет ясно, какую дверь выносить. Правда, в этом уже не будет необходимости.

Лиза не удостоила его ответом.

– Вот! – закричала она через секунду, вбегая в распахнувшуюся от легкого толчка дверь. – Вот здесь! Я вспомнила, там было не заперто!

– Выходит, Саня, ты напрасно старался, – сделал вывод Заварзин.

– Вот он! Вот! – закричала Лиза. – Светите сюда!

Каликин повиновался.

– Двойка – большое колесико, тройка – маленькое… – смело начала Лиза. – Стоп, стоп, стоп… Тройка – большое… Восьмерка – маленькое или большое? Потом девятка и шестерка – большое.

– Все большое, что ли? – с недоверием спросил майор. – Тогда на кой черт второе колесо?

– Нет! – Лиза отмахнулась от него, как от назойливой мухи. – Девятка – маленькое, а шестерка… большое, – произнесла она уже совсем неуверенно. Ловя на себе насмешливые взгляды, она готова была кричать от злости – не понимают, грубые животные! Им бы только потешаться. Не верят они, что ли, в бомбу? – Вы меня запутали! – закричала девушка. – Не мешайте думать! Или все взлетим на воздух!

Мужчин подобная угроза только позабавила. Заварзин многозначительно хмыкнул.

– Я бы выпил чего-нибудь, – признался майор. – По крайней мере, не так обидно будет помирать. На, Андрюха, свети, а я пойду пошукаю. Солидное помещение, тут обязательно бар должен быть…

«Двойка – большое колесико, тройка – маленькое… – лихорадочно вспоминала Лиза. Цифры в голове у нее все больше и больше путались. – Стоп, стоп, стоп… Двойка, тройка, восьмерка, девятка, шестерка, это точно, и цифры те, и последовательность верная… Только вот когда какие колесики?! Маленькое колесико использовалось один раз! В середине. Все правильно!»

– Нашел! – радостно возвестил майор. – Коньячку желаете?

Лиза, не обращая на него внимания, решительно набрала код. Раздался щелчок. Она победно посмотрела на Заварзина и распахнула дверку сейфа. Темнота!

Детектив захохотал, как показалось Лизе, с некоторым с облегчением.

– А где же… – проговорила она, чуть не плача. – Тут огоньки были… Желтенькие… И зелененькие…

– Не плачь, детка, – с притворным сочувствием проговорил Андрей. – Тебя вылечат и меня вылечат… Налей-ка нам, Санек.

– Замолчи! – закричала Лиза и затопала ногами. – Замолчи. Оно тут! Дай сюда фонарь! – Она посветила внутрь сейфа и с запальчивостью ярого спорщика закричала: – Вот оно! Вот, только не светится!

Заварзин посмотрел туда, куда указывала сделавшаяся не на шутку воинственной подопечная.

– Да, – проговорил он. – Что-то есть. Но раз оно не светится, то и не работает.

– Вовсе не обязательно!

– М-да… Спасибо, Саня, – поблагодарил Андрей, принимая из рук майора стакан с коньяком. – Ваше драгоценное… Уф! Хорош коньяк!.. Будешь, Лизк?.. Нет? Напрасно.

Девушка не слушала детектива. Она запустила обе руки в сейф и потянулась к проводкам.

«Какой? Красный? Синий? Или белый? – думала она, не зная, на что решиться. – Вдруг, как пишут в книжках, оборвешь один, а все ка-а-ак… Красный? А может, оно все-гаки выключилось? Нет…»

Она никак не могла решиться, с какого проводка начать.

– Послушай, Андрей! – Лиза обернулась к Заварзину. – Ты можешь быть серьезным?

– Да, – с готовностью согласился детектив.

– Какой? Красный, синий или белый?

– Бей красных, пока не побелеют, бей белых, пока не…

– Я говорю серьезно!

Тут в разговор вступил майор, только что опрокинувший себе в глотку полный бокал коньяку:

– А чего там?

Лиза простонала:

– Я не знаю, как это отключить!

– И только-то? – спросил Каликин. – Можно мне взглянуть?

Доверчивая душа, Лизонька Батурина, согласилась, и майор едва не по пояс влез в сейф, из которого послышались возня, приглушенная матерщина, а потом торжествующий возглас.

– Во! – Каликин достал из сейфа таймер, глупо улыбнулся, чихнул и выронил свою добычу. – Эх! Мать! Разбилось, наверное… Ничего, я ша… – Он нагнулся и, подняв таймер, протянул его Лизе. – Во!

– Спасибо, – желчно бросила девушка и, не приняв подношения, резко развернулась и вышла из кабинета Изборского. До нее только сейчас дошло, что бравый майор слишком пьян, чтобы что-либо соображать. Едва ли он понял, что только что на самом деле разминировал бомбу, которая могла взорваться в любую секунду. Или он правда так бесстрашен? Лиза окончательно убедилась в том, что мужчины – нелепые, непредсказуемые, вредные и безмозглые существа! Или бомба и правда отключилась, когда погас свет?

– Чего это она? – удивился майор и протянул таймер Заварзину. – Искали, искали…

Детектив только отмахнулся.

– Пошли, Саня, – вздохнул он. – Бутылку захвати.

– Йиесть!

Глава 127

Побоище на улице шло полным ходом. Рокерская «конница» обратилась в паническое бегство, но уйти удалось далеко не всем. Остальных доблестные питомцы полковника Гришакова, выкормленные на свежих продуктах, от всей души учили уму-разуму, отбивая бока поверженным байкерам и куроча их мотоциклы. Прибывший из местного отделения милиции наряд благоразумно стоял на безопасном расстоянии и с интересом наблюдал за происходящим.

Правда, один из милиционеров все-таки осмелился заглянуть во внезапно прекративший огонь БТР, где и нашел лжемайора Диденко, честно расстрелявшего весь боезапас. Обнаружив, что патроны кончились, доблестный прапорщик быстро утешился с помощью предусмотрительно прихваченной бутылки первача. Выпив стакан, Диденко умостился поудобнее на водительском сиденье и… уснул с сознанием хорошо исполненного воинского долга. На устах его расплылась блаженная улыбка – прапорщику снилось что-то очень хорошее.

Решив не будить спящее лихо, милиционер покинул БТР, чтобы поведать о результате осмотра своим товарищам, но сделать этого не успел, поскольку все они увидели две приближающиеся со стороны главного шоссе спецмашины.

Лиза, шагавшая впереди, остановилась у самого выхода.

– Отпусти мальчишку, Козлов! – услышала она знакомый голос.

Сердце девушки заныло. Нет, этого не может быть! Саша ушел больше трех часов назад. Он просто не мог оказаться здесь. Лиза замерла.

– Отпусти, кому говорю!

Теперь она уже не сомневалась, что слышит голос капитана Тарасенкова, который обращался к… кому? Лиза рванулась вперед раненой ланью. Впереди, возле замершего недалеко от крыльца БТР, она увидела нескольких вооруженных автоматами мужчин в милицейской и пятнистой спецназовской форме. В центре, чуть-чуть выступая вперед, рядом с лейтенантом Карасевым стоял Сергей Тарасенков, обращавшийся к Кирсанову, который прижимал к груди брата Лизы. Ее не удивило то, что Тарасенков называл помощника Изборского Козловым. Она этого просто не заметила. Потому что… О ужас! Страшный бандит сдавливал горло ее заметно побледневшего брата, тыча ему в висок дуло пистолета.

– Отпусти! Не трогай его, гад! – закричала Лиза, делая шаг вперед.

– Стой где стоишь, сучка! Только дернись, и он подохнет! – рявкнул Кирсанов-Козлов. Его товарищи заволновались, у них-то в руках заложников не было.

– Саша! Сашенька! – Голос девушки сорвался. – Как ты тут… Как ты тут оказался?!

– Пришел спасать сестричку, – злобно ухмыляясь, ответил Кирсанов-Козлов. – В комнате не нашел и спустился в подвал… А там я! Набери, говорю, мальчик, номер. Мы хорошие дядьки, нас бандиты заперли. Он и рад стараться…

Тарасенков забеспокоился.

– Лиза, Лиза, – заговорил он нервно. – Уйдите, пожалуйста, обратно. Не создавайте ненужной напряженности. Предоставьте дело нам, уверяю вас, мальчик не пострадает.

Девушка покачала головой.

«Ну нет, вам я ничего больше не предоставлю, – подумала она. – Ничего вы не можете, дорогие мужчины! Ни на что не способны!»

Понимая, что делает нечто очень опасное, она шагнула вперед.

– Стой! – закричали все сразу. – Стой! Стой! Стойте!

Все эти звуки слились в сплошной гул или вопль – дикий, нечеловеческий. Она видела, как бандит убрал пистолет от виска Саши и навел на нее. Сейчас он нажмет на спуск и… Кто-то очень сильно и грубо толкнул ее, сбив с ног. Лиза упала. Загрохотали выстрелы.

Когда она поднялась, все было уже кончено. Трупы сообщников Кирсанова валялись на плитах дорожки. Лужицы крови под ними прямо на глазах становились все больше и больше. Саша стоял в стороне, поддерживаемый огромным спецназовцем в пятнистой форме и бронежилете, и кашлял. Сам же Кирсанов, хрипя, ворочался, прижатый к земле Заварзиным, который закрутил бандиту руку за спину.

– Осечка! Осечка, мусор! – плюясь кровью, выкрикивал Кирсанов. – Осечка, пидор! Осечка, падло! Осечка, бля!

Вот так. Лиза все поняла: Заварзин, этот желчный, язвительный тип, доводивший ее порою до исступления, заслонил ее, Лизу Батурину, собственной грудью! И если бы не осечка, которую дал пистолет бандита, детектив, возможно, был бы уже мертв или… или бы истекал кровью, как сообщники мерзкого бандита. Она поняла, все поняла.

Внезапно лужи крови стали огромными, как озерца, все поплыло перед ее глазами, к горлу подступил комок, ноги стали ватными, и Лиза почувствовала, что сейчас упадет и разобьет голову о каменные перила крыльца. Кто-то, кажется, смешливый пьяница в погонах прапорщика, так лихо обезвредивший страшную мину, подхватил ее на руки. А может быть, и не он, а кто-то другой. Она так никогда и не узнала этого.

С места происшествия, точнее сказать, с поля битвы уезжали уже на рассвете. Суворовские «чудо-богатыри», под окрики майора и еще нескольких подошедших к самому концу удивительного спектакля офицеров, дружною толпою толкали оба БТРа в обратном направлении, то есть в гору. В одной из машин мирно спал свалившийся на пол прапорщик Диденко, разбудить его не представлялось возможным. Слегка протрезвевший Каликин нет-нет да и косился на свои плечи: а ну как и правда, накаркал Андрюха, вот возьмут да и разжалуют? За такое-то? Хм… под трибунал отдадут!

Стараясь не думать об этом, он уверенно отдавал приказы. Врачи из медсанчасти оказывали помощь раненым, более трех десятков человек пришлось временно госпитализировать на территории полка так и не появившегося полковника Гришакова. Тяжело раненных насчитывалось не меньше десятка, в их числе была и американская претендентка на наследство, Бет Моргенсон.

Херби нашелся сразу, едва только смолкли выстрелы. Он объяснил свое исчезновение тем, что провалился в какую-то яму в саду и пришел в себя, только когда начал накрапывать дождичек. Дождичек действительно шел, а вот насчет потери сознания… Дольше всех искали Гарриса. Обнаружила его Лиза, он сидел на пеньке, плакал, клял судьбу и вопил, что скорее покончит с собой, чем пойдет в ледяную русскую тюрьму. Лизе стоило огромного труда убедить беднягу, что Бет он не убил, а лишь ранил, а подозрения относительно его причастности к убийству переводчицы полностью сняты, так как настоящий убийца Светланы Ерохиной схвачен и во всем признался.

– Ее убил ее любовник? – повторял то и дело Гаррис. – Так я не ходить в холодный русский тюрьма?

– Не ходить, Боб, не ходить, – отвечала ему Лиза в сотый раз, почему-то коверкая речь в стиле своего спасителя. – Ты работать на меня как адвокат.

В конце концов американец поверил, что все происходившее вокруг не сон, и поведал Лизе, что, учась в школе, был одним из лучших скаутов. Постоянно участвовал в различных конкурсах и смотрах, но потом ему пришлось туго, он оказался вынужден самостоятельно платить за учебу. Боб учился и работал, многие годы не знал, что такое выходные и отпуск – какие уж тут скауты? Когда же он понял, что его подозревают в убийстве, на него что-то словно бы нашло, и он вспомнил юные годы – заученное в детстве не забывается долго, руки и ноги порой действуют быстрее, чем разум.

Гаррис заявил Лизе, что считал убийцей Светы своего бывшего приятеля Джейка Херби и его любовницу и опасался, что они прикончат и его.

Впрочем, Херби признался в том, что организовал нападение на Лизу, в результате которого она чудом не стала жертвой насилия. Американец сдал своего подельщика по фамилии Апраксин. Фамилия была вымышленной, но в руки следствия попали «Жигули», отобранные у преступников озверевшим Гаррисом. Содержимое багажника машины очень помогло адвокату-скауту: найденными там резиновыми сапогами он воспользовался, перебираясь через забор дачи. Кстати, яма, в которую провалился Херби, была вырыта все тем же адвокатом саперной лопаткой, также обнаруженной в машине лже-Апраксина. В бардачке автомобиля находились документы, что облегчало задачу поиска владельца. Остальное, как считал Тарасенков, было делом техники.

Что касалось отравленных конфет и коньяка, принесенных Гаррисом в дом Лизы и в палату Славика Маркова, то даже до заключения экспертизы можно было предположить, что яд, вызвавший смерть нескольких охранников, идентичен обнаруженному в конфетах и виски. Значит… Значит, виноваты Моргенсон и Херби.

«Вольного королевского стрелка» Геннадия Глебова задержать на месте преступления не удалось – он благополучно удрал. «Ничего, этот никуда не денется», – благодушно махнул рукой Тарасенков, понимавший, что, несмотря ни на что, на сей раз начальству не отвертеться, придется дать ему чин майора. Едва ли ни единственным человеком, не пострадавшим во время операции рядового Суворова, стал Губа, который благодаря удару Лизы цветочным горшком получил столь сильную травму, что пришел себя только в медсанчасти полка.

Его напарнику повезло куда меньше, он стал одним из немногих (что, конечно, удивительно в сложившейся ситуации), кого пришлось занести в список погибших. Смерть Жирного оказалась до смешного нелепой. Именно из-за него погас свет. Обращенный в бегство майором Каликиным, Жирный поскользнулся в луже у забора и, падая, схватился за прутья решетки.

Самая первая жертва борьбы за наследство кровавой графини, переводчица Светлана Ерохина, погибла, как уже было сказано, от рук своего бывшего поклонника – Николая Стеклова.

Узнав от матери Светы о том, что есть свидетель преступления, а также его имя, по простоте души сообщенное ей Лизой, убийца под предлогом устройства на работу заявился в таксопарк, где работал Марков. Так как коллеги последнего постоянно обсуждали события, участником которых сделался их товарищ, получить все необходимые сведения для Стеклова труда не составило. Одного он никак не мог выяснить, в какой больнице лежит недобитый им Гусар. Ему «на помощь» пришел Тарасенков. Необходимая информация просочилась, и трюк сработал. Стеклов был задержан в палате, где должен был лежать Слава Марков. После визита Гарриса раненого переправили в другое места, а его койку занял оперативник. Убийца вынул нож, но нанести удар не решился. Все его действия были запечатлены на видеопленке. Тарасенков убедил его сделать чистосердечное признание.

Таинственная печатка, которую Марков видел на руке убийцы, она же кольцо, она же запонка, занимавшие воображение детектива и капитана Тарасенкова, а также доставившие немало неприятных минут Бобу Гаррису и Джейку Херби, оказалась не чем иным, как подарком, сделанным Свете программистом из Манчестера Биллом. Сорвав с шеи девушки медальон, убийца нес его в руке, цепочку, блеснувшую в темноте на пальцах подозреваемого, Марков и принял злосчастное «странное» кольцо. Именно этот медальон утонул в Краснопресненском пруду, выпав из кармана «блондина в черном плаще» – то есть Николая Стеклова. На основании показаний подозреваемого медальон был выловлен оперативниками, как раз в том месте, где Губа и Жирный своим нечаянным вмешательством спасли веселому Гусару жизнь. А то, что Стеклов обзавелся черным плащом, делавшим его похожим на Гарриса и Ла Гутина, вообще было чистой случайностью. Так же как и то, что он подвернул ногу в темном подъезде дома Лизы Батуриной.