355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина Львова » Наследница поневоле » Текст книги (страница 25)
Наследница поневоле
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 02:21

Текст книги "Наследница поневоле"


Автор книги: Ирина Львова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

Глава 115

Уже на подходе к огороженному глухим бетонным забором объекту Заварзин понял, что это собственность Министерства обороны.

«Может, пойти к командиру и попросить помощи? – вдруг подумалось детективу. – И что я ему скажу? Нет… Однако, по крайней мере, отсюда я точно свяжусь с Тарасиком. Только бы застать его на месте! – Андрей посмотрел на часы и прищелкнул языком. – Час ночи».

Уже находясь в нескольких метрах от КПП, Заварзин заподозрил неладное. Забор как забор, проходная как проходная, однако что-то – Андрей пока еще не мог сказать, что именно – не понравилось ему. Стараясь гнать прочь неприятные предчувствия, детектив решительно взялся за ручку двери, открыл ее и вошел внутрь караульного помещения. Тут его и ждал первый, но отнюдь не последний сюрприз: караулка оказалась пустой. Отбросив мысль о моровом поветрии, внезапно выкосившем обитателей объекта, Заварзин проник на территорию части. Со стороны жилых помещений неслась развеселая музыка.

Заварзин пошел прямо на звук. Не встретив ни души, он добрался до какого-то строения, распахнул дверь и очутился в насквозь прокуренном помещении, где находились двое мужчин в военной форме. Один из них уже лежал на топчане возле стола, уставленного разнокалиберными бутылками и тарелками с остатками закуски; второй – в тельняшке и небрежно наброшенном кителе с погонами прапорщика – еще не успел принять горизонтальное положение. Он пока еще сохранял способность реагировать на внешние раздражители. Как раз когда Заварзин вошел, кончилась кассета, раздался щелчок и стало тихо.

Прапорщик поднял голову и, посмотрев на вновь прибывшего, сказал:

– Садись.

Понимая, что ни в чужой монастырь, ни в чужую воинскую часть со своим уставом не лезут, детектив подчинился и потеснил развалившегося на топчане сладко похрапывавшего белобрысого майора, о звании которого можно было судить по погонам застегнутого не на те пуговицы кителя, надетого опять же поверх тельняшки.

Прапорщик пододвинул гостю граненый стакан и, наполнив его до половины прозрачной жидкостью из литровой бутылки с надписью «Черная смерть», проговорил:

– За Петровича.

Он поднял свой стакан, Заварзин с ним чокнулся, но выпить за здоровье неведомого Петровича не успел. Майор внезапно очнулся и, издав низкое «у-у-у», точно хотел кого-то испугать, порывисто сел. Он уставился прямо перед собой остекленевшими глазами, в которых угадывались крупные градусы, помноженные на немалые литры. К крайнему удивлению Андрея, прапорщик налил пробудившемуся водки и повторил тост.

– У-у-у! – вновь выдохнул майор и, залпом осушив стакан, откинулся на топчан, после чего немедленно захрапел.

Заварзин осушил стакан единым духом и, прослезившись, защелкал пальцами в поисках закуски. Схватив подвернувшийся соленый огурец, он запихал его в рот целиком.

– За Петровича. Усугубим.

И они, как выразился прапорщик, усугубили, то есть выпили вторично. При этом майор на топчане в точности повторил все свои предыдущие действия и, прежде чем вновь откинуться на ложе, издал все тот же звук.

– Я вот что… – начал Заварзин, но, увидев на лице прапорщика странную мину, замолчал. Откуда, откуда ему было знакомо это лицо?

– Андрюха! – просиял прапорщик. – Заварзин!

Что ж, узнать частного детектива было делом нетрудным, он довольно мало изменился за последние десять лет, чего нельзя было сказать о сидевшем напротив него человеке в военной форме.

– Каликин? – воскликнул детектив. – Санька?!

Что тут сомневаться, конечно, это он, сослуживец – два года в одной казарме. Вот только раздобрел с тех пор рядовой Каликин, заматерел.

Черт побери! В душе Андрея вспыхнула надежда – может, поможет? Только… почему прапорщик-то? Недоумение Заварзина объяснялось просто: после демобилизации они встречались всего однажды. Случайно. Неизвестно за каким чертом принесло к Кремлевской стене Заварзина, однако появление там провинциала Каликина, знавшего в Москве всего две площади, Комсомольскую и Красную, было более чем оправданным. Уже тогда Саша носил лейтенантские погоны…

Заварзин не выдержал.

– Тебя чего, разжаловали? – спросил он.

Армейский товарищ как-то странно посмотрел на нежданного гостя:

– Меня? С чего это ты взял?

Андрей указал на плечи Каликина.

Тот снял китель и тупо уставился на погоны.

– Чё это? – Он повернулся и оторопело посмотрел на Заварзина. – Чё? – Внезапно в затуманенных алкоголем глазах Каликина вспыхнул слабый огонек понимания. Он повернулся к спавшему майору и указал на него пальцем. – Боря мой китель надел… Диденко! – вспоминая, кто здесь хозяин, закричал он. – Прапорщик Диденко!

– У-у-у! – «Майор» сел.

– Отдавай китель, пофорсил перед девками и будет. Они все равно съ…лись.

– У-у-у!

– За встречу! – обрадовавшись новому поводу продолжать пьянку, предложил Каликин, разливая спиртное.

– За встречу, – согласился Заварзин.

– У-у-у! – Опрокинув свои полстакана, прапорщик Диденко рухнул на место, так и не вернув кителя хозяину.

Причина веселья быстро разъяснилась. Сослуживцы праздновали день рождения Валерия Петровича, заместителя командира части. Последний дошел до кондиции уже давно и был уведен супругой. Командир же, полковник Гришаков, уехал куда-то по делам и застрял у любовницы. Вообще-то о командире бывший сослуживец Заварзина говорил с почтением, и было за что: полковник оказался талантливым хозяйственником, у его подчиненных и солдат, как не без гордости похвастался майор, «все было свое», то есть в части держали свиней, коров, мелкую птицу, пекли хлеб, делали масло и сыр. Летом на столе не переводились овощи с огорода, зимой – соленья. Одним словом, часть Гришакова являла собой полную противоположность тем, что попадали в объективы камер и в леденящие души репортажи. Солдаты (в тот день в части буйно праздновали еще два дня рождения) у полковника не голодали и от дистрофии не умирали, напротив, как сообщил старому товарищу Каликин, имели «шайбы такие, что…».

Майор так и не нашел подходящего определения и, видя озабоченность на лице гостя, махнул рукой:

– Ладно, что это я все о себе? Говори, зачем пожаловал.

Заварзин в общих чертах описал ситуацию.

– Ни фига себе! – заявил Каликин, когда детектив закончил, и, покачав головой, добавил: – Тут без поллитры не разберешься.

За все то время, что Заварзин вел свой рассказ, майор повторял эту формулу трижды, как заклинание. Они «усугубляли», причем спавший прапорщик все три раза исправно поднимался и, не издавая никаких иных звуков, кроме уже привычного «у-у-у», принимал участие в получившем с приходом Андрея второе дыхание и благополучно продолжавшемся банкете. В довольно непродолжительных перерывах между тостами Диденко, если судить по храпу, крепко спал.

Когда майор произнес «заклинание» в четвертый раз, прапорщик, как обычно, одним резким движением поднялся.

– У-у-у! – промычал он и, не дожидаясь, когда все чокнутся, выпил.

Дальнейшие его действия несколько озадачили детектива. Диденко не рухнул на свое ложе, а неожиданно резко встал на ноги. Он тотчас же начал заваливаться вперед и, чтобы не упасть, был вынужден поспешно сделать несколько шагов. Обретя равновесие, он мог бы остановиться, но не сделал этого, а продолжал мчаться к выходу, стремительно набирая скорость. В считанные секунды он разогнался и, вынеся лбом дверь, с шумом покинул помещение.

– Куда это он? – озадаченно посмотрел на майора Заварзин, на миг забывший о собственных проблемах.

– Блевать, наверное, – равнодушно предположил Каликин и проговорил: – Давай, что ли, выпьем?

Они выпили, и Андрей, который словно бы пил воду, а не шестидесятиградусный первач, почувствовал, что его наконец «проняло».

– Так, – подытожил майор. – Ну, давай, что ли, другану твоему позвоним в ментовку?

Однако спиртное уже сделало свое черное дело, у Заварзина в голове с завидной скоростью принялся вызревать новый план.

– А может, поможешь? – проговорил детектив, еще толком не сформулировав в сознании свою просьбу.

– Чем? – поинтересовался Каликин.

– Техника у вас есть? Ну там… танк или БТР?

– Зачем? – Несмотря на свое состояние, майор еще не окончательно утратил способность размышлять здраво.

– Мне бы только ворота выбить, – вздохнул Заварзин, – да пару ребят с автоматами… Можно без патронов, – поспешил добавить он. – Главное – этих напугать. Неужели не шуганутся, а?

С последним предположением майор согласился, однако…

– Техники-то, Андрей, до черта, – сказал он, понурясь. – Да вот горючего ни капли нет. Гришаков его добывать и поехал. Сальца повез, капустки бочонок… Дадут, – уверенным тоном человека, не привыкшего получать отказы, проговорил Каликин и добавил: – Но вот когда он с бабы своей слезет, это вопрос. А тебе сейчас надо… – Майор почесал затылок и задумался.

– Ну, может быть, просто нескольких парней со мной пошлешь?

– Да пьяные они все или спят, – досадливо махнул рукой бывший сослуживец. – А которые не пьяные, с тех проку нет. Маменькины сынки, они только испортят все… – Он сделал паузу и произнес: – Я щас офицеров соберу… А чего? – Заметив, что Заварзин смотрит на него с некоторым недоверием, он попытался застегнуть китель, но, сообразив, что для начала надо просунуть руки в рукава, оставил это утомительное занятие и упрямо повторил: – А чего?

Веселость Андрея улетучивалась вместе с надеждой на помощь военных.

– Где телефон? – спросил он, понимая, что других путей у него не осталось.

– Пойдем, – сказал майор и попытался подняться, что удалось ему с немалым трудом и нешуточным риском для здоровья. Если бы Заварзин вовремя не подхватил, Каликин, вероятнее всего, упал бы прямо на стол.

– Пошли, – набычившись, повторил майор. – Пошли.

Поддерживаемый детективом, он сделал несколько шагов к двери, возле которой оба остановились, услышав доносившийся с улицы странный шум и гул голосов. Шум приближался, нарастая с каждой секундой. Заварзин взялся за ручку двери, но открыть ее не успел, она сама распахнулась, и бывшие сослуживцы столкнулись нос к носу с прапорщиком Диденко.

– У-у-у! – сказал он, но уже с совершенно иной интонацией, а потом с некоторым удивлением добавил: – У-у-у! Куда это вы?

Детективу впервые за вечер довелось услышать от прапорщика что-то иное, чем ставшее привычным «у-у-у». Кроме всех прочих достоинств, которыми Диденко, несомненно, обладал, следовало отметить и еще одну его диковинную способность – воспринимать информацию во сне.

Как оказалось, прапорщик слышал весь разговор, и в его благородной душе зрело негодование, а в мозгу – план восстановления справедливости.

Диденко недолюбливал крутизну, не жаловал он и рокеров, зато очень уважал дружбу и взаимовыручку. Поэтому во дворе майор и его товарищ обнаружили два-три десятка солдат, одетых как попало.

«Вот уж действительно шайбы», – подумал Заварзин. Хлопчики оказались как на подбор – рослые, широкоплечие. Откуда Гришаков выписывал себе таких солдат, оставалось загадкой. Вероятно, знал места или же выкармливал непосредственно на территории части.

– Во, Сан Ваныч, – заявил, покачиваясь, Диденко. – Добровольцы. – Повернувшись к молодым людям, прапорщик заорал: – Стройсь!

Изрядно хмельные парни на удивление быстро построились.

Каликин икнул и оторопело посмотрел на Андрея, затем перевел глаза на добровольцев, а потом на прапорщика, так и не снявшего его китель:

– Ну… Ик… ик… и какие будут предложения?

– Боец Суворов! – хрипло проорал прапорщик. – Выйти из строя!

На удивление среди собравшихся парней нашелся один, к которому определение «шайба» ни в коем случае не подходило. Покинувший строй товарищей молодой человек был среднего роста, несколько щупловат; не требовался слишком пристальный взгляд, чтобы понять – среди предков солдата не обошлось без семитской крови.

Отец Суворова носил весьма звучную фамилию Гринштейн, теперешняя же фамилия досталась рядовому Суворову от матери. Звали парня Александром Васильевичем, и он, подобно своему полному тезке, генералиссимусу, имел явный стратегический талант.

– Излагай соображения! – приказал Диденко без лишних предисловий.

Глава 116

Лиза огляделась по сторонам. Ничего такого, что могло бы ей пригодиться, она не увидела. Пройдя в первую комнату, она с надеждой бросила взгляд в сторону камина. Щипцов не было.

Но… Угол возле камина поражал обилием зелени. Растения в красивых кадках и горшках вызывали ассоциации с оранжереей.

Лиза нехорошо улыбнулась. Пожалуй, здесь она все-таки найдет то, что нужно.

Подобрав горшок покрупнее, из которого торчало растение на толстом стебле, девушка примерилась и определила, что вполне сможет поднять свое импровизированное оружие, а главное, опустить его на голову того, кто ее охраняет. А если он не один? Лиза вздохнула. Надо рискнуть!

Подойдя к двери, она застучала.

– Чего тебе? – раздался чей-то неприятно знакомый голос.

Девушка продолжала колотить в дверь.

– Прекрати, стерва! – разъярился охранник.

Она услышала, как в замке поворачивается ключ, и заняла исходную позицию.

– Я тебя сейчас угомоню! – прорычал, врываясь в комнату, Губа.

Лиза с размаху треснула бандита по голове горшком, который от удара раскололся.

Если бы она не вырубила его с первого удара, ей наверняка пришлось бы туго. Однако Губа рухнул как подкошенный. К счастью, больше никого у двери не было. Правильно. Зачем толпой охранять слабую девушку и мальчика? Ну ничего, она им покажет, какая она слабая! Лиза подняла выпавшую из пальцев охранника связку ключей и собралась уже бежать прочь, но взглянула на Губу и решила, что нельзя оставлять врага у себя в тылу. Мысленно выругав себя за отсутствие сообразительности, она пробежала в спальню, сдернула с кровати простыню и, надорвав края зубами, оторвала от нее три длинные узкие полосы.

Связав Губе руки и ноги, она запихала третью полоску ткани ему в рот и, пыхтя от напряжения, оттащила поверженного врага в угол.

Итак, теперь, если кто-нибудь войдет в комнату, станет ясно, что птички улетели, а вот куда? Пусть попробуют угадать. Они наверняка решат, что и Лиза и Саша прячутся в доме.

Девушка подобрала ключ и заперла комнату.

Глава 117

– Колись, дружок, – задушевно улыбаясь, проговорил Тарасенков, обращаясь к молодому человеку, который, понурив голову, сидел на краешке стула. – Для следствия и без твоих показаний материала достаточно. Просто я тебе добра желаю. Первая ходка, учтут судьи. И чистуху… то есть чистосердечное признание твое учтут.

Парень скривился.

– Ну да, – хмыкнул он. – Слышали мы сказочку про белого бычка! Учтут, как же! Держи карман шире, Стеклов!

В юридических тонкостях задержанный не разбирался, но никому и ничему не верил. Если у капитана дело на него уже сшито, так зачем же ему тогда чистосердечное признание? Значит, он говорил неправду, и тогда все эти сладкие песни про чистосердечное признание – тоже ложь? Как все вокруг?! Коля Стеклов ненавидел весь мир, весь этот чертов мир, так несправедливо обошедшийся с ним. Почему одним все, а другим ничего?! Почему одним с самого рождения бабки, тряпки, тачки к подъезду, длинноногие, грудастые телки, а ему лишь бедность и презрение. Почему у него нет богатого папаши? Почему мать нищая?! Почему все твердят, как дятлы: «Надо добиваться всего самому»? И кто это вокруг чего-нибудь добился сам?! Может быть, и добился к старости, годам к сорока, пятидесяти… Но тогда ничего уже не нужно? Зачем деньги? Зачем положение? Ведь жизнь-то уже кончилась! Впереди пенсия и… смерть.

– Подумай, Стеклов, – еще раз предложил оперативник. – Тебе же добра хотят.

– Да идите вы! Не верю я вам! – воскликнул Николай. – Нет у вас на меня улик! Нет! Вот вы и вьетесь ужом возле меня! А если я расколюсь, вы обо мне и думать забудете.

Тарасенков пожал плечами.

– Как хочешь, – проговорил он как можно равнодушнее.

Задержанный заблуждался по крайней мере в одном: капитан имел видеозапись, которая уличала Стеклова в преступных замыслах. Сколько бы парень ни твердил, что знать ничего не знает и ведать ничего не ведает, что шел туда, где его задержали, только чтобы узнать насчет работы, а нож подобрал по дороге, – мол, чего же хорошей вещи валяться, – доказать его вину было просто. Однако Тарасенков понимал: для того чтобы майорские звезды вновь не рассыпались на капитанскую мелюзгу, необходимо продемонстрировать класс – сработать безупречно, то есть получить от задержанного чистосердечное признание. Ведь попытка совершить одно убийство прямо не изобличала Стеклова в совершении другого. Он рано или поздно сознается в нем, но все лавры тогда загребет следователь из прокуратуры.

– Сейчас тебе кажется, что жизнь кончена, но, когда за решетку угодишь, взвоешь, что упустил возможность скостить себе пару-другую годков. А в твоем случае и пятерочку можно выиграть… – Тарасенков говорил, как бы мечтая вслух, однако на Стеклова речь оперативника, похоже, впечатления не произвела. – Ну что еще? – с раздражением воскликнул капитан, сердито глядя на старшину, вошедшего в комнату, где велся допрос. – Что там?

– Звонят, Сергей Сергеевич, – ответил милиционер. – Карасев говорит – что-то очень срочное.

«Все срочное у меня уже здесь», – мог бы ответить капитан, но проклятый внутренний голос наглым образом давил на совесть.

– Что еще?!

– Там какой-то Стрельцов или… Стрельков звонит… – промямлил старшина. – Чего сказать-то?

– Пусть подождет, – облизывая губы, бросил сердито Тарасенков. – Я сейчас… – Старшина ушел, а оперативник вновь обратился к задержанному: – Ты слышал, у меня дела? Так вот… – Капитан запнулся, раздумывая, как бы обратить себе во благо неожиданную помеху. – Так вот… – повторил он и продолжал уже решительнее: – У меня на тебя больше ни терпения, ни времени нет. Сейчас сюда придут два парня, одного жена бросила, он страдает, просто на стенку лезть готов. А второй… У него на днях брата с Кавказа привезли, в гробу, как ты можешь догадаться. А он у него один был, больше никакой родни. Их, конечно, потом с работы выгонят за бесчеловечное обращение с арестованным, но я уверен, что суд учтет их состояние…

Он замолчал, увидев, как вздрогнул Стеклов.

«Проняло! Проняло сукина сына!» – мысленно воскликнул Тарасенков, стараясь ничем не выдать своего волнения, и продолжил атаку:

– Да, черт тебя дери, да! Такие, как ты, очень любят жизнь. Другого ты можешь ее лишить. Особенно слабого, а вот сам… Не хочешь оказаться в руках невменяемых стражей порядка. Гаденыш! Что ж ты думал, когда убивать шел?!

– Я… Я… – заерзал Стеклов, засматривая в глаза капитану. – Я сознаюсь… Я правда убил… Правда… Я… Но почему? Почему она поступала со мной так?! Ведь я любил ее, а она… издевалась!

– Бери бумагу. – Тарасенков протянул задержанному листок. – Пиши.

Капитан готов был кусать губы, наблюдая за тем, как Стеклов выводит на листе неуклюжие закорючки. Когда он закончил, оперативник вдруг спросил:

– А почему ты хромал в ту ночь, Стеклов?

– Я? Да я ногу подвернул, там темно было… – промямлил Николай, впервые подумав, что это злобный капитан и правда многое знает.

– Увести, – с отвращением бросил Тарасенков.

Когда дверь за старшиной и арестованным закрылась, капитан, блаженно улыбаясь, откинулся в кресле.

«О черт! – подскочил он спустя секунду. – Меня же ждут! Телефон. Стрельцов? Стрельцов – брат Батуриной! Батурина нашлась?! – Теперь руки у капитана были развязаны и он мог поспешить на выручку к Лизе. – Вперед и с песней!»

Глава 118

Лиза шла очень осторожно. Пока она блуждала по третьему этажу, ей никто не встретился. Зато возле еще одного монументального камина она обнаружила массивные щипцы, которыми немедленно вооружилась.

На втором этаже она едва не столкнулась с каким-то незнакомым парнем, который с деловым видом спешил к лестнице, ведущей наверх. Успев юркнуть за здоровенную кадку с пальмой, Лиза затаила дыхание. Парень не заметил ее, прошел мимо, и она, по-кошачьи прыгнув, обрушила на его голову щипцы.

Он не успел не только сообразить, кто на него напал, но даже охнуть. Девушка пробила ему голову. Однако он, хотя и залился кровью, все-таки дышал. Убивать кого бы то ни было в ее планы не входило. Она огляделась по сторонам – следовало связать бандита, но чем? Решительно тряхнув головой, она подошла к окну, занавешенному тяжелыми шторами, и оторвала шнур с кистями, которым они были украшены.

Вторую жертву Лиза, разбушевавшаяся, как Фантомас, определила на отдых под канапе с гнутыми ножками, не пожалев на кляп собственного носового платка. Если она собиралась и дальше бесчинствовать в стане врагов, ей определенно следовало подумать о веревках для «обездвиживания» оглушенных.

Очень осторожно она заглянула в холл первого этажа. Нет, здесь ей рассчитывать было не на что. Четверо парней сидели в креслах и лениво перебрасывались словами.

– Ну, где он там? Кирсанов рвет и мечет, – недовольно сказал один – в нем Лиза немедленно узнала старого знакомого – Жирного.

– За смертью посылать, – проворчал второй.

– Слышь, Серега, поднимись, что ли, ты? Поторопи? Кирсанов велел Губу к шефу послать, ведь сожрет, сука, без масла! – пробурчал третий.

– Да куда он денется? Ща приканает, – отмахнулся четвертый – Серега, которому явно не хотелось никуда идти.

– Сходи, Серега! – велел Жирный, и парень наконец встал.

Лиза попятилась и нырнула за угол. Если он пойдет мимо… А вдруг остальные услышат? Она заколебалась.

Но он может увидеть, что птички покинули клетку, и сообщить другим! Щипцы взлетели и будто сами собой обрушились на голову парня, Лиза даже не успела решить, как поступить. Она прислушалась. Казалось, никто из приятелей ее третьей жертвы ничего не услышал. Она оттащила парня в сторону, к окну, и запихала за штору. Конечно, это была не лучшая маскировка, но с лестницы послышались голоса, и Лиза не нашла ничего лучше, как юркнуть в ближайшую дверь, по счастью оказавшуюся открытой.

Здесь не было роскоши, которая так раздражала девушку в отведенных ей апартаментах. Это помещение, обставленное в строгом офисном стиле, ей даже понравилось. А еще больше ей понравилось то, что на столе возле компьютера лежал ее собственный «дробовик» и еще два каких-то пистолета. Кроме того, там валялся паспорт подданного иностранного государства. Лиза открыла документ и, увидев фотографию Ла Гутина, прочитала: «Жак-Антуан Марслен Бише».

Возле двери раздались шаги. Девушка подскочила на месте и едва успела спрятаться за стоявшим в стороне диваном, где сжалась в комочек, почти не надеясь, что ее не заметят за высокой боковиной.

В кабинет вошли двое.

– Чертовы кретины! – кипел от злости человек, которого Лиза прежде никогда не видела.

– Но, Аркадий Афанасьевич… Ведь все сделано, – попытался оправдаться Кирсанов.

Лиза догадалась, что незнакомец – тот самый шеф, который собирается отнять ее наследство. Как обидно, что она не успела схватить ни один из пистолетов! Впрочем, она умела обращаться только с «дробовиком», а им никого не напугаешь.

– Что натворили! Что натворили! – возмущался взбешенный Изборский. – Что делать с иностранцами? А? Это все твой Глебов! Да еще этот мент привязался! Еле сбросил его с хвоста!

– Никто ничего не докажет, – успокаивал шефа Кирсанов. – Дачу эту никто не найдет. Да даже если найдут – сейчас велю всех передушить и концы в воду. Вот только ваш сейф… Зачем вы храните компромат? Если они сюда заявятся…

– Если они сюда заявятся, нам всем крышка. А насчет компромата… Ведь ты беспокоишься о тех бумажечках, в которых черным по белому написано, что Николай Михайлович Козлов перенес пластическую операцию и стал именоваться Кирсановым Дмитрием Антоновичем? Или о тех, где перечисляется, сколько человек ты отправил в рай, чтобы завладеть их квартирами?

– По твоему приказу! – прошипел Кирсанов.

– Ну, это еще доказать надо! Да ладно, не будем ссориться. Если кто-то чужой попытается открыть сейф, все бумаги немедленно сгорят. Только я знаю, как правильно им пользоваться. Я и тот, кто первым лег под бетонные плиты гаража.

Лиза покрылась холодным потом. Да, эти господа не шутили. Слава Богу, Сашенька на свободе!

– Ну, Дмитрий, где Губа? Где Батурина и щенок, ее братец? Твоего Глебова я видеть не хочу. Урод безмозглый, – нетерпеливо и раздраженно сказал Изборский.

– Да послал я за ними. Сейчас будут, – нервно ответил Кирсанов.

– А чего надо этим засранцам на мотоциклах? Рокеры… или как их там? Чего они от нас хотят?

Помощник пожал плечами.

– Ищут какого-то типа, который спер у них мотоцикл, – произнес он неуверенно, понимая, что пересказывает очевидную дичь. – Говорят, что он пошел сюда.

Изборский забрызгал слюной:

– Разогнать!

Кирсанов замялся, не зная, что ответить, – не стрелять же в дураков на мотоциклах, – но тут в дверь кабинета постучали.

– Ну? Да входи же! – крикнул Дмитрий Антонович.

У появившегося на пороге Жирного прыгали губы.

– Они сбежали! И девка и мальчишка! Губа в отрубях, они ему башку разбили, связали и сбежали!

– Что?!! – зарычал Изборский.

Как раз в это момент с улицы раздалась длинная пулеметная очередь, потом еще одна и еще. Затем все смолкло.

– Глебов? – Шеф вопросительно посмотрел на Кирсанова. – Больше некому! Как ему удалось добраться до арсенала?

На лице помощника на секунду появилось беспомощное выражение. Однако в следующее мгновение он взял себя в руки.

– Не знаю, – проговорил Кирсанов, понимая, что, если зятьку удалось проникнуть в кладовую, где хранилось оружие, беды не миновать.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю