Текст книги "Наследница поневоле"

Автор книги: Ирина Львова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Глава 105

Так называемая дальняя дача, которую Изборский снимал у вдовы некоего крупного чиновника, представляла собой обширнейшее строение с бассейном и… с самой настоящей подземной тюрьмой.

Поскольку фирма «Ундина» занималась бизнесом еще и с недвижимостью, несговорчивые клиенты, не желавшие добровольно расставаться с собственной жилплощадью, часто квартировались в боксах-камерах.

В основном это были алкоголики и одинокие старики, о которых никто не вспоминал, если они исчезали.

Бетонные коробки становились последним приютом глупцов, не понимавших, что лучше переехать в какую-нибудь далекую деревню и тихо доживать там свой век, не ссорясь с могущественными «бизнесменами», чем оказаться в подвале, принять мучительную смерть и все-таки подписать все требуемые документы. Между толстыми, крепкими прутьями, из которых состояли двери, легко можно было просунуть руку, но только руку. Кроме того, у решеток имелось еще одно очевидное преимущество – когда один из «клиентов» подвергался пыткам, это видели остальные, поскольку мучители выводили жертву на площадку перед боксами. Люди, попавшие в подвал, на волю не выходили – они находили последний приют под бетонными плитами пола, засыпанные негашеной известью…

Когда привели Лизу, Сашу и Ла Гутина, пришлось немного поиграть в волка, козу и капусту – переместить Херби в один бокс с Бет (невзирая на то, что последняя могла запросто выцарапать любовнику глаза) и ее контрактером, поскольку сажать вместе Батурину и Ла Гутина никто не решился. Теперь лица, в той или иной степени заинтересованные или не заинтересованные в получении Лизой наследства, большей частью оказались запертыми, как звери в зоопарке. Причем, словно бы для удобства общения, их разместили друг напротив друга. Остальные камеры были заняты – в трех, забившись в угол, подобные кучам грязного тряпья сидели смирившиеся со своей участью кандидаты в покойники, в остальных стояли транспортные средства, принадлежащие фирме «Ундина».

Прежнему хозяину эти помещения служили складом, он хранил здесь несметное количество шоколада, банок тушенки и прочих консервов: блокадник, даже сделавшись очень влиятельным и богатым человеком, он не перестал бояться голода. Его запасов хватило бы, чтобы, как говорится, от пуза кормить в течение месяца роту самых ленивых и прожорливых солдат.

Бет, с первого взгляда узнавшая Ла Гутина, ничем этого не выдала – она поедала глазами Лизу.

– Так это и есть русская наследница, Джейк? – громко спросила она. – А ты говорил, что она жутко уродлива! Ты врал мне, Джейк! Видно, девица послала тебя к черту! Вот ты и вспомнил про старушку Бет!

Лиза встрепенулась.

– Это вы – Бет Моргенсон? – по-английски спросила она. – Зачем вы хотели убить меня?

– А затем, что мне нужны мои деньги!

– Это не ваши деньги, – удивляясь собственному спокойствию, с достоинством проговорила Лиза. – Их оставили мне… Разве я в этом виновата?

– Вам оставили? – Глаза Бет Моргенсон засверкали. – А мне наплевать! Что там пришло в голову какой-то старухе, сбрендившей в дурацком каменном мешке. Существуют законы! С какой стати я должна отдавать все какой-то приблудной подзаборнице?

Лиза не ожидала от себя того, что сказала в следующую секунду. Нет, слово «сказала» здесь решительно не подходило, равно как и «ответила». Так нелепо угодившая в бандитский трюм богатая наследница не произнесла, не заявила, она изрекла:

– Не стоит оскорблять души умерших.

– Молчать! Молчать! – заорал Глебов, отворачиваясь от Губы. – Нечего сговариваться!

Впрочем, звуки издавал теперь только он один, так как после Лизиного заявления все, несколько опешив, умолкли.

– Да тебе-то что? Можно подумать, отсюда кто-нибудь когда-нибудь выходил? – мрачно бросил Губа, которому вовсе не нравилось, что новичок нагло командует. Причем не желает, зараза, признавать, что приволок не ту девку, что вообще накуролесил, наделав шума. О событиях, которые произошли в доме Лизы Батуриной, ему, посмеиваясь, рассказал Лапша. Однако Губа оптимизма приятеля не разделял: еще неизвестно, как посмотрит Изборский на похищение иностранцев, – это не алкаши и не безответные российские граждане, их искать будут. И что теперь делать? Отпускать с извинениями? После того, что они здесь видели? Глебов определенно кретин – загнал их, ни с кем не посоветовавшись, в трюм!

К черту! В конце концов, бед натворил Глебов, пусть с него и спрашивают!

– Что он говорит? – спросила Моргенсон Ла Гутина. – Если уж вы не могли справиться с заданием, так, может быть, отработаете хотя бы аванс, как переводчик?

Незадачливый контрактер спорить не стал.

– Они хотят, чтобы мы молчали, – ответил он.

А у миссис Моргенсон имелись еще некоторые вопросы:

– Я не понимаю, почему нас захватили… Если они не друзья этой русской! Но ведь ее тоже заперли? Значит…

Француз усмехнулся:

– Вы поразительно ясно мыслите, мадам.

– Вы бы помолчали, мсье, – огрызнулась Бет.

– Пардон, мадам. – Киллер приложил руку к груди.

Глебов уже собирался снова прикрикнуть на арестованных, но, бросив взгляд на Губу, передумал: вид последнего как бы говорил: «Пусть себе бакланят».

Разговор в клетке, где сидели американцы и Ла Гутин, на некоторое время стих, но ерзавший на холодном бетоне Херби не мог долго держать язык за зубами.

– Слушайте, мистер… м-м-м… мсье… черт бы вас подрал… вы… э-э-э… вы все-таки киллер или вы, черт возьми, кто?

Ла Гутин с интересом посмотрел на американца:

– А что?

– Как что, черт побери? – рассердился Джейк. – Придумайте же, как нам унести отсюда свои проклятые задницы!

– И чего вы желаете? – осведомился контрактер и, поскольку Херби не успел ответить, предположил: – Ну да! Ну да! Вам хочется, чтобы я, как в кино, задрал свою хромую ногу и расстрелял из спрятанного там автомата мерзавцев, которые нас захватили? Пардон, мсье! Там нет автомата – там только старая рана!

– Однако эта рана не помешала вам задушить переводчицу, – фыркнул американец и упрекнул француза: – Если бы не вы, мы давно бы… – Он осекся, так как хотел добавить: «Разобрались с Батуриной», но вспомнил, что Лиза прекрасно слышит то, о чем он говорит.

Контрактер повернулся к Херби и, не скрывая своего удивления, спросил:

– Вы всерьез утверждаете, что я убил эту девушку? Светлану? Так, кажется, ее звали?

Джейк захохотал:

– Вы шутник, мсье. Не вы?! А кто же еще?

– Вы, – спокойно отозвался киллер. – Вам не хотелось, чтобы она рассказала мадемуазель, – он кивнул в сторону камеры, где сидела Лиза, – о том, что вы из себя представляете. Глупую девочку погубило то, что она, как это, увы, часто бывает, оказалась не в том месте не в то время.

Лиза не верила своим ушам – нет, наверное, она неправильно поняла. Джейк Херби – убийца Светланы? Невероятно!

– Как вы могли?! – воскликнула она. – Вы, Джейк, как вы могли приходить ко мне в дом после того, что сделали со Светой?!

Реакция плейбоя была по меньшей мере странной.

– Я?! Я убил?! – завопил он точно ужаленный, но тут же сник, бросив странный взгляд на Бет.

– У меня есть кассета, – без эмоций проговорил Пьер по-английски, обращаясь сразу ко всем присутствующим. – На ней записан разговор между этими милашками. – Киллер указал на Бет и Джейка. – Мистер Херби в красках рассказывал своей подруге, как он убил переводчицу.

Тут Бет показала, что она действительно способна ясно мыслить:

– Ты считал себя очень умным, когда врал мне, что прикончил эту девку, потому что она собиралась настучать на тебя? Ты так старался для меня, да? Ты разбивался для меня в лепешку, да? Так знай, ты зря старался, ублюдок, как только я получила бы эти деньги, я дала бы тебе ногой под зад. На хрена мне импотент вроде тебя?.. Нич-то-же-ство!

Джейк понял, что терять ему уже нечего. Теперь надо думать не о благорасположении Бет, а о собственной реабилитации.

– Мисс Лиза! Мисс Лиза! – закричал он, прижимаясь лицом к прутьям решетки. – Я наврал ей, что убил Светлану, но у меня не было другого выхода! Она – страшная женщина!

На него никто не прикрикнул. Даже Глебов уже понял, что арестованные просто ругаются, а не обсуждают некий коварный план побега. Наблюдая за их перепалкой, он и Губа перестали спорить – это было так забавно, что испытывавшие друг к другу отвращение бандиты посмеивались и перемигивались, как старые приятели.

– Это он, – с жаром продолжал американец, указывая на Ла Гутина. – Это все он! Не верьте никому, мисс Лиза, я никогда не желал вам зла. Я не никого убивал и… и… не собирался убивать. Все знают, вот она, – Джейк принялся энергично тыкать пальцем в направлении любовницы, – она наняла его, он убийца! Его руки в крови! По локоть в крови невинных жертв! – Поперхнувшись собственным криком, плейбой закашлялся, а когда приступ кашля закончился, он, тупо хлопая глазами, принялся повторять: – Это он. Это он. Это не я!

Ла Гутин вздохнул.

– О-ля-ля… Никакой я не киллер! – проговорил он негромко. – И вообще, я просто солдат удачи. Убийцей по найму меня сделала… молва, пущенная дураками. А убивал я только на поле боя!

Сказав это по-английски, он не поленился повторить свои слова по-русски, так что все присутствующие поняли его. Поняли, но не поверили. Потому что поверить в такое было не просто.

– То есть как это? – спросили разом Херби, Моргенсон и Лиза.

– Чё, в натуре? – нахмурился Губа.

Глебов пожал плечами:

– Я что-то сам не въеду. Говорит, мол, не киллер он, и все тут.

Пьер между тем продолжал. Оказавшись в центре всеобщего внимания, он решил, что для всех будет удобнее, если рассказ свой он поведет сразу на нескольких языках.

– Legion etranger. Слышали ли вы когда-нибудь про него?

– Это чё? – спросил Лизу Губа.

Саша также смотрел на сестру, явно ожидая разъяснений.

– Иностранный легион, наверное… – ответила девушка.

– Oui, – кивнул француз. – Сборище подонков со всего света. Но даже и оттуда мне пришлось уносить ноги. Мне повезло, я получил маленькое наследство… Совсем скромное, но… распорядись я им с умом, может статься, все и повернулось бы по-другому. Я вернулся в Париж и скоро оказался на мели. Зная про то, где я служил, один человек предложил мне… Любой из тех, кого я встречал в казармах, обрадовался бы такой работе, я же не знал, что делать. Однако у меня не было выбора. Я согласился устранить его врага. Конкурента. А тот так удачно вывалился из окна… И так вовремя… – Контрактер усмехнулся. – Я к нему и пальцем не прикоснулся! Только наблюдал, причем издали. Видно, он не только моему заказчику дорогу перешел. Потом был еще один – его я тоже не трогал, но он выбрал неудачный самолет. Вот тогда и стали поговаривать о моей поразительной жестокости. Потом… Ну да это, пожалуй, даже скучно. Просто мне все время страшно везло. И рук своих убийством я не замарал ни разу!

– А Света? – возмущенно воскликнула Лиза. Она была готова поверить Ла Гутину, исповедь киллера, еще вчера угрожавшего ей, тронула девушку. Однако… если исключить Херби и француза, тогда остается только Гаррис. Гаррис? Нет, это просто невозможно!

Контрактер покачал головой и ответил по-русски. На этом языке он дальше и изъяснялся:

– Я не трогал ее! Когда я зашел в подъезд, чтобы, кстати сказать, навестить вас, уважаемая мадемуазель Батурина, причем я собирался кое-что обсудить с вами, а вовсе не убивать, она уже была мертва. И мне пришлось уносить ноги.

– Вы врете! – Лиза даже топнула ногой.

Ее брат удивленно на нее уставился:

– Так тебя по-настоящему хотели убить?

– Теперь я уж и не знаю… – вздохнула она.

– А зачем мне врать? – грустно сказал Ла Гутин. – Я думаю, нас привезли сюда вовсе не для того, чтобы прочесть нотацию, взять обещание не грешить впредь и отпустить с миром. Так что перед смертью врать бессмысленно! Я рад, что не убил вас, мадемуазель Лиза. Вы единственная, у кого есть шанс выйти отсюда живой по воле хозяев. О чем я теперь искренне начинаю жалеть, так это о том, что не прикончил господина Изборского. Вот где стоило отбросить щепетильность. Но увы…

Глебов нахмурился и посмотрел на Губу:

– Что он несет?

Напарник закатил глаза к потолку, а бывший работник органов закричал на француза:

– Заткнись!

Ла Гутин спорить не стал, он покорно умолк, но Лиза не сдавалась.

– Но вы же собирались убить меня?! – воскликнула она. – Напали, ножом грозили!

– Так ведь только грозил! – преспокойно возразил Пьер. – Ради Бога, не говорите, что я не мог этого сделать! Если бы я этого хотел – вы давно были бы уже мертвы! Я надеялся, что мы с вами придем к соглашению…

Бет надоело чувствовать себя безмолвной идиоткой.

– Джейк, черт тебя возьми, – закричала она, – спроси у этого… этого… мелкого жулика, о чем они говорят!

– Я? Опять я? Он прекрасно знает английский. Спроси его сама.

– Нет смысла так нервничать, сударыня, – с улыбкой проговорил Ла Гутин, как всегда негромко и с достоинством. – Я только сказал мадемуазель Лизе, что мог бы убить ее несколько раз, но не сделал этого. Не сделал и не жалею.

– Вы нарушили… нарушили профессиональную этику! – взвизгнула Моргенсон.

Контрактер развел руками.

– Что ж, мадам, вы абсолютно правы, – согласился он. – Меня надо исключить из международной лиги наемных убийц, а заодно и из профсоюза работников плаща и кинжала.

Херби дико захохотал.

– Ты уже совсем тронулся? – осведомилась Моргенсон.

– Погоди, Бет! – досадливо попросил Херби, отсмеявшись. Он пододвинулся к краю клетки, как можно ближе к охранникам, и обратился к ним, намеренно коверкая родной язык. Очевидно, он полагал, что им будет легче его понять: – Ю, гайз, ми. – Он ткнул пальцем себе в грудь и, обернувшись, показал на подругу: – Энд ю. Уи куд мэйк э дил. Кен ю си? Андерстенд ми, райт?

Глебов и Губа переглянулись.

– Чёй-то он? – спросил Губа, покосившись на более образованного напарника. – Что такое «дил»?

Преисполненный чувства собственного достоинства «ворошиловский стрелок», глядя на него свысока, ответил:

– Дил – это сделка, серость. Они нам предлагают договориться.

– Пошли они на…

– Нет, нет, нет, – проявляя неожиданную разумность, остановил напарника Глебов. – Мы их выслушаем и узнаем, что они затевают.

– Джентлмен! – продолжал Херби, видя, что его в той или иной мере понимают. – Миссис Моргенсон из зе райтфул эарисс ов зе велфс!

Понадобилось еще несколько попыток, прежде чем Херби, яростно жестикулируя и показывая то на Бет, то на Лизу, удалось наконец втолковать Глебову, что с Бет также можно договориться, поскольку, если помешать получить наследство Батуриной, все состояние достанется американской претендентке.

– Вот видишь? – просиял бывший милиционер, которого такой вариант развития событий по понятным причинам очень устраивал. – Не зря я ее приволок!

Губа пожал плечами.

– Джейк, какой вы негодяй! – ахнула Лиза.

– А вы сомневались? – ехидно поинтересовался Ла Гутин.

Бет, которой Херби перевел свое предложение, вновь впала в ярость.

– Это мои деньги! – завопила она. – И не смей ими распоряжаться!

– А мне моя жизнь дороже твоих денег! Ты что, не понимаешь, что нас убьют, если договорятся с Батуриной?

– Чё вы там опять? – зарычал Глебов, злобно оскалившись. – Сговариваетесь?

Он понял, что предложение американца отчего-то не встретило понимания со стороны американской наследницы. Ла Гутин подлил масла в огонь.

– Ни черта вы от этой стервы не получите! – заявил он. – Она скорее сдохнет, но денег никому не даст!

– Заткнись! – гаркнул Херби, который по реакции охранников понял, что Да Гутин льет воду вовсе не на его мельницу.

– И не подумаю! – развеселился контрактер.

Лиза зажала уши руками и отошла от решетки.

– Ну и ну! – удивился Саша, который, очевидно, совершенно не осознавал всей серьезности ситуации.

В подвал ворвался взбешенный, запыхавшийся Кирсанов.

– Где она?! – закричал он.

– Вот! – хором ответили Глебов и Губа, указывая каждый на свою пленницу.

– Идиоты! – рыкнул Кирсанов, бросаясь к клетке, в которой была заключена Лиза. – Простите этих олухов, дорогая Елизавета Павловна! Вы и ваш братик – свободны!

– Вы?! Это вы?! – изумилась Лиза.

– Я! Я! Только не удивляйтесь и не бойтесь! Им было приказано защищать вас, а не похищать!

– Чтобы потом вы наложили лапу на мои деньги? – ядовито проговорила девушка.

– О-о… Кто вам наговорил такой чуши? – притворно вознегодовал Дмитрий Антонович. – Мы собираемся предложить вам взаимовыгодное сотрудничество…

Лиза зло взглянула на Губу, но промолчала.

Это не укрылось от Кирсанова, который хищно сузил глаза: что-то в этом есть! А вдруг удастся отвести грозу от придурка зятя, подчеркнув вину Губы?

– Освободите нас! – закричал Херби. – Мы – граждане Соединенных Штатов.

– Заткнись! – отмахнулся от него Кирсанов. – Или говори по-русски. – Затем он обратился к Глебову: – Эх, Гена, Гена! Устроил ты мне головную боль!

Однако «стрелок» все еще надеялся разыграть американскую карту. Он вкратце изложил Кирсанову смысл предложения Херби. Дмитрий Антонович поморщился.

– Ты… Гена… думай-ка чего говоришь, – предложил он мужу дочери, тщательно подбирая слова. – Они здесь на все готовы, а выйдут, завопят, что мы воры и убийцы. Нет, брат, русский человек должен за страну болеть. – Кирсанов закончил совсем уже по-петровски: – Экономике российской во как эти денежки нужны, – сказал он и провел рукой по горлу.

Пока Губа отпирал клетку Лизы, Кирсанов подошел к боксу, в котором сидел Ла Гутин.

– Надеюсь, вам здесь удобно, мсье?

Тот не удостоил его ответом.

– Не желаете разговаривать? Ну и не надо… Кинули мы вас через кар. Не понимаете?.. Обвели вокруг пальчика… – Дмитрий Антонович, предчувствуя выговор шефа, не мог отказать себе в удовольствии попинать поверженного льва.

– Так мы свободны? – обратилась к Кирсанову Лиза. – Мы можем идти домой?

– Не совсем… сначала вы поговорите с шефом.

– Но я не хочу ни с кем разговаривать! – резко сказала девушка.

– Она не хочет! – поддержал ее брат.

– А вот об этом… – Кирсанов выдержал многозначительную паузу, – вас никто не спрашивает! Губа, Глебов… За мной.

– Но, Дмитрий Антонович!.. – засуетился Геннадий. – А как же этих стеречь?

– Кого тут стеречь, муд… мудрец? – бросив на зятя полный язвительной иронии взгляд, спросил Кирсанов. – Других пошлем, не твоего ума дело. – Фальшиво улыбаясь, он обратился к Лизе: – Пройдемте, Елизавета Павловна!

Глава 106

– Лешка! – закричал Заварзин, едва его приятель снял трубку. – Лешка! Где живет Назаров? Дай мне его телефон! Срочно!

– А его дома нет, – беспечно отозвался Крюков. – На фига он тебе? Тут его кто-то так накрутил, что он к бабе своей удрал. У нее прячется. Говорит, не хочу в неприятности влопываться. И на меня орет, что я тебе про него трекнул. А я говорю…

Андрей перебил приятеля:

– Лизу похитили! Люди его начальника – директора «Ундины»!

– Да ты что? – Левша искренне взволновался. – Да ты что?! Ту длинноногую куколку? Кошмар!

– Где найти Назарова?!

Эмоции Крюкова били через край.

– Да что он знает-то? Ой, ну надо же? – повторял он. – Какой кошмар! Надо же? Надо же?..

– Ну адрес-то дачи шефа он знает! – зарычал Заварзин на бестолково раскудахтавшегося приятеля.

– Да откуда ему? – засомневался Крюков.

– Это единственный шанс! Наверняка ее прячут не на квартире, куда может нагрянуть милиция. Где Назаров?!

– В Косино. У Леки…

– Телефон есть?

– Нету. – Алексей вздохнул. – И адреса я не знаю. Какой кошмар!

– Черт! Заткнись ты со своим кошмаром!

Левша послушался. Перестав причитать, он огорошил приятеля:

– Зато я помню, как ехать. Где встречаемся?

Глава 107

Тарасенкову удалось вытрясти из Веры Стрельцовой заявление о похищении сына. Несмотря на то что она обвиняла в этом Лизу, капитан запротоколировал показания подростков, хотя, поскольку было уже достаточно поздно, пришлось искать их по квартирам, и помчался в гости к господину Изборскому, ибо сомневаться в том, кто похитил Батурину, не приходилось: мальчики довольно хорошо описали внешность похитителей, их машины, даже запомнили номер одной из них.

Ни Лизы, ни ее брата, ни иностранцев на квартире директора «Ундины», разумеется, не оказалось. И теперь они отправились на дачу Изборского. Однако Тарасенкова смущало поведение бизнесмена, который откровенно забавлялся, наблюдая за действиями работников правоохранительных органов.

– Чему это вы радуетесь? – не выдержал капитан, пока еще сдерживавшийся и соблюдавший приличия, то есть разговаривавший с Изборским вежливо и на «вы». Ох, как хотелось Сергею отбросить условности, съездить Изборскому по физиономии и потребовать: «А ну колись, сволочь!»

Однако сволочь наслаждалась правами гражданина демократического государства:

– Я просто представляю, какой нагоняй закатит вам начальство, когда я пожалуюсь на ваши противозаконные действия.

– Я располагаю сведениями, что девушку и мальчика похитили ваши подчиненные – Алексей Греков по кличке Губа и Вадим Шептунов по кличке Жирный. Так что действия мои абсолютно законны. – Тарасенкову не впервой было пожинать «сорняки», возросшие на «ниве демократизации».

Аркадий Афанасьевич откровенно ломал комедию:

– Фуй! Какие-то уголовницкие клички… Греков… Греков и Шептунов? Не помню. Впрочем, кажется, Греков – шофер, и я понятия не имел о том, что он использует в личных целях служебный автомобиль. Спасибо за сигнал. Хоть какая-то польза от вас есть! – Изборский откровенно издевался. – Потом девушку эту… Как вы сказали? Бакунину?.. Ах да, Батурину. Я не знаю ее. А уж тем более ее брата. Так что зря вы все это затеяли. Кстати, где у вас разрешение на обыск? Скажите спасибо, что я трачу время на вашу придурь. Я просто хочу, чтобы глупое недоразумение разъяснилось. Если кто-то из моих подчиненных виноват…

– А я никакого обыска у вас и не делаю! – лучезарно улыбнулся капитан. – Я к вам в гости еду!

– А я вас не приглашал.

– На этот счет я другого мнения. И у меня есть свидетели – мои сотрудники.

Изборский замолчал, а Тарасенков отвернулся и уставился в окно автомобиля. Надо бы позвонить в контору – вдруг есть сообщения от Заварзина?

«Он-то куда запропастился? – с досадой спрашивал себя капитан. – Как всегда, черт его дери! Наломал дров и… свинтил! Поганец!»

Зазвонил сотовый телефон Изборского.

– Ну? Что же вы не отвечаете? – оживился капитан.

Директор «Ундины» пожал плечами:

– Да?

Ему едва удалось заткнуть Кирсанова так, чтобы не вызвать подозрений у Тарасенкова.

– Кто это? – поинтересовался тот.

– Мой друг и заместитель.

– Дмитрий Антонович Кирсанов?

– Да. А что? Он давно ждет меня. Я обещал приехать к нему в гости… А вы заставляете меня заниматься ерундой! Черт! С какой стати я вообще отвечаю на ваши вопросы?! – вдруг взорвался Изборский.