Текст книги "Наследница поневоле"

Автор книги: Ирина Львова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

Глава 95

Исправный налогоплательщик, добропорядочный американский гражданин, больше того, служитель закона Роберт Гаррис, казалось, сошел с ума.

«Нет! Нет! – надрывалась, криком кричала душа Гарриса. – Нет! Я не сяду в холодную русскую тюрьму!»

Боб, стараясь не бежать, вышел на улицу и очень быстрым шагом заспешил к проезжей части. Перейдя дорогу, он остановился и замахал рукой. Несколько машин пролетели мимо, вероятно, их водителям не захотелось связываться с растрепанным, всклокоченным и, судя по резким, порывистым движениям, очень нервным, возможно, не совсем нормальным, а скорее всего, совсем ненормальным гражданином.

Гаррис изрыгал проклятия. Ну почему никому нет до него дела? Почему судьба так неблагосклонна к нему? Он очень спешил, ему во что бы то ни стало нужно было добраться до единственного приличного человека в этой стране, она одна поймет его, она одна утешит, она не даст безжалостным русским полицейским засунуть его, Боба Гарриса, в отвратительную ка-та-лаж-ку – так называл места заключения преподаватель русского языка. Он очень спешил, но всем вокруг было решительно плевать на это!

Гаррис чувствовал, что звереет.

Водители пролетавших мимо транспортных средств продолжали его игнорировать. Угнать какой-нибудь из стоявших поблизости автомобилей Боб не решался. На большинство из этих движущихся гробов в Америке не позарился бы и последний нищий, однако тут, в России, стоит к ним только прикоснуться, подаст визгливый голос сигнализация.

Решение пришло неожиданно. Правильнее сказать, не пришло, а приехало.

Какой-то русский байкер остановился всего в нескольких метрах от Боба. С заднего сиденья жутковатой фантазии на тему продукции фирмы «Харлей-Дэвидсон» поднялась девица. Она что-то сказала мотоциклисту, и Гаррис понял: байкер будет ждать подругу. Когда девушка скрылась за углом дома, парень достал сигарету и, щелкнув зажигалкой «Зиппо», прикурил.

Боб и сам не знал, отчего не заговорил с ним по-русски.

– Хай, – приветствовал он мотоциклиста, подходя поближе.

– Хай, – отозвался тот, вопросительно глядя на незнакомца, который его немедленно огорошил.

– Мне нужен твой мотоцикл! – по-английски заявил Гаррис, коверкая слова на манер родных штатовских рокеров, и добавил: – Я здорово спешу.

Естественно, английский у парня был под стать его транспортному средству.

– Вот ю сэй? – спросил он, но Гаррис, заметив у входа в гостиницу какое-то движение, круто свернул разговор: он опасался погони.

– Вали отсюда, засранец! – заорал он, доставая из-за пояса пистолет и наставляя его на вытаращившего глаза байкера. – Вали, а то мозги вышибу!

Трудно сказать, все ли в короткой, но впечатляющей речи Гарриса понял байкер, однако пистолет, плясавший в руке психа, несомненно, произвел на него впечатление.

– И куртку! – рявкнул адвокат, когда парень покинул мотоцикл, и, видя, что тот его не понял, пояснил по-русски: – Снимайт палто!

Мотоциклист стащил «косуху» и покорно подал ее бешеному угонщику.

– Мотай отсюдова! – опять по-английски повторил Гаррис, поспешно натянув кожанку байкера, и строго свел брови: – Я кому сказал?!

Хозяин мотоцикла почел за благо выполнить приказ, а Гаррис, повернув ключ в замке зажигания, рванул стартер. Взревел двигатель, и «гонщик серебряной мечты» умчался прочь. Ограбленный байкер кинулся к таксофону и принялся отчаянно вертеть диск.

Глава 96

Лейтенант Карасев яростно, матерился, чего никогда и ни при каких обстоятельствах себе прежде не позволял. Какая редкостная дрянь эта Батурина! Упрямая, взбалмошная, безмозглая девчонка! Перед глазами Кирилла вставали жуткие картины: вот Батурина выходит из подъезда, ее хватают, запихивают в машину и увозят. Или того лучше – она умудряется проскочить мимо них, бежит, за ней гонятся, а из кустов выскакивает хромой блондин и всаживает ей в горло нож!

Карасев застонал и зажмурился, представив себе, как над телом распростертой на земле девушки склоняется, злобно скаля зубы, коварный адвокат Гаррис и стреляет ей в голову из огромного сверкающего «магнума» – чтоб наверняка!

Лейтенант взвыл и с размаху, насколько позволяли размеры ванной, ударил плечом в дверь. Он не первый раз совершал подобную попытку, но хлипкую на вид преграду оказалось не так легко смести с пути, поскольку открывалась дверь внутрь, да и замок оказался на удивление прочным.

Решив поискать какое-нибудь подручное средство, Кирилл опустился на колени. Ну не из табельного же оружия замок отстреливать? Хотя… почему бы нет?

В этот момент погас свет.

– Твою мамашу! – выругался несчастный Карасев и впервые в жизни пожалел, что не курит – хоть бы зажигалка была.

План, созревший в голове у лейтенанта, выглядел просто и при иных обстоятельствах (скажем, при наличии зажигалки), возможно, был бы легко претворен в жизнь, но… Ох уж это «но»! Кирилл обмотал ручку замка полотенцем, чтобы выстрел не был слишком громким и, сняв с предохранителя пистолет, выстрелил.

Своего крика он почти не услышал, так как практически оглох от выстрела и, матерясь на чем свет стоит, засунул обожженную руку под струю холодной воды. Но и здесь ему не повезло: в темноте лейтенант перепутал краны и слишком поздно сообразил, что в раковину хлещет кипяток.

«Идиотина! – проклинал он себя. – Радуйся, что пальца не лишился!»

И верно, рука лейтенанта, которой он держал полотенце, оказалась слишком близко к пистолетному дулу. То ли оттого, что Кирилл неудачно дернулся, то ли по какой-то другой причине, пуля не попала в сердечник замка, а пробила дверь на несколько сантиметров выше.

Бет Моргенсон остановилась у двери Лизы Батуриной и, достав «ТТ», хищно оскалила зубы.

Заметно нервничавший Херби судорожно шарил по карманам, отыскивая ключ.

– Ну, – процедила сквозь зубы женщина.

– Сейчас, сейчас! – нервно отозвался Джейк. Наконец ключ нашелся. Прижав ухо к замочной скважине, Херби прислушался. В квартире, казалось, царила мертвая тишина. Он даже подумал, что Ла Гутин все-таки выполнил задание, но в тот же миг за дверью что-то загремело. Херби решительно вставил ключ в замок и повернул его.

Глава 97

– Ваши документы, – сурово потребовал здоровенный парень в бронежилете, обращаясь к Баруздину.

Тот пожал плечами и, как мог небрежно, поинтересовался:

– А в чем, собственно, дело?

Парень выразительным жестом положил руку на автомат.

– Сигнал поступил, – неопределенно сказал он. – Что готовится бандитская разборка.

– Какая разборка? Шутите, что ли? – попытался отговориться Баруздин, протягивая представителю власти документы. – Мы честные граждане.

– Ты смотри – русский, – усмехнулся патрульный, кинув беглый взгляд на паспорт Баруздина, и сунул ксиву в карман.

– По какому праву? – возмутился тот.

– До выяснения! – отрезал парень и скомандовал притихшему Глебову: – Вылазь и давай документы.

Рядом двое других патрульных «шерстили» вторую машину.

– Оружие, наркотики есть?

Баруздин благословил Бога, наградившего его предусмотрительностью, за то, что утром лично проверил – не вздумал ли кто из ребят взять на дело оружие.

– Чисто, лейтенант! – сообщил один из парней.

– Ладно, – кивнул патрульный, возвращая паспорт Глебову. Он повернулся к Баруздину: – Этот с нами. Похоже, документы – липа.

Комичность ситуации состояла в том, что липа-то как раз был у Глебова, значившегося в ксиве Ребровым, в то время как Баруздин имел самые что ни на есть подлинные документы.

– Да что вы, товарищ лейтенант? Какая это липа? Мы здесь друзей ждем – на дачу собрались…

Патрульный хмыкнул и заржал:

– Тамбовский волк тебе товарищ… До выяснения. А ну, пшел в машину! А вам, господин Ребров, советую поторопить своих друзей. Нечего тут… Понял?

«Бобик» укатил, а бывший старший лейтенант милиции Глебов начал лихорадочно соображать, как выйти из неприятного положения. Оставаться здесь было нельзя…

Неожиданно на его губах заиграла улыбка, от вида которой Кирсанову просто стало бы дурно.

– Ты, ты и ты… – Глебов указал пальцем на троих парней, которые, хмуро потупившись, топтались возле машин. – Достать буксировочные тросы и приготовиться. Будем штурмовать. Остальные страхуют внизу у подъезда.

– Николай Константинович говорил… – попробовал возразить один – невысокий и конопатый.

Но Глебов его резко осадил:

– Теперь я здесь командую!

Другой – плотный и приземистый – неуверенно предложил:

– А может, Кирсанову позвонить?

– Сами разберемся, – уверенно заявил Глебов. – Нам еще спасибо скажут. Черт, жаль еще не совсем стемнело… Да наплевать!

Лишившееся пастуха стадо безропотно последовало за новым, самозваным вожаком. Ни у кого больше не возникло желания возражать – во-первых, Глебов сидел в машине с Баруздиным, а следовательно, был особой, приближенной к начальству, во-вторых, никто о его «подвигах», кроме Губы и Жирного, ничего не знал, а те следили за Ла Гутином и находились уже далеко от места, где события начали развиваться столь стремительно…

Глава 98

Ла Гутин не отставал от Лизы, которая мчалась куда-то сломя голову.

Отбежав довольно далеко, она попробовала поймать такси, но вовремя вспомнила, что выскочила на улицу без денег.

Впрочем, до дома матери было не более получаса ходьбы, а бегом и того меньше. Если, конечно, удастся выдержать пробежку в таком темпе. Решив экономить силы, Лиза установила размеренный ритм бега и старалась с него не сбиваться.

Губа и Жирный ехали за Ла Гутином на приличном расстоянии, выжидая, когда он остановится или приведет их к своему убежищу, но тот спешил, точно гнался за кем-то. Лиза, мелькавшая далеко впереди, не привлекла внимания бандитов. Им даже в голову не могло прийти, что девушка могла «прорвать кольцо блокады».

– Что за черт, – буркнул Губа, заметив, как француз остановился возле подъезда какого-то дома, а затем, выждав несколько секунд, юркнул туда, настороженно оглянувшись по сторонам.

– А что? – не понял Жирный. – Что сидим-то? Пошли глянем, где он осел…

– Придурок! В этом доме живет семья Батуриной.

– Да ты что? – ахнул Жирный.

– Заткнись, склеротик! Я ж тебе показывал. И брата показывал. А вон машина Чугрея стоит. Они с Гавриком мальчонку выпасают. Как Кирсанов велел. Надо их предупредить, насчет иностранца. Небось на живца девку ловить вздумал. Выйдет с парнишкой – возьмем обоих.

– Слушай, а чё мы-то? Чё мальца не захомутали? Прибежала бы как миленькая. – Жирный всегда стремился к самым простым, на его взгляд, решениям.

– Придурок ты и есть. Хозяин или Главный свой расчет имеет – хочет хорошеньким перед девкой предстать. Мы, мол, спасители-избавители, – зло сказал Губа.

– Так ты ж… этому носатому все в красках разобъяснил? Да при девке. Не дура же она?

– Не я, а мы. Даже не мы, а ты, Жирный! Понял? Трекнешь кому слово, первым виноватый будешь!

Жирный остолбенел от такой наглости, но спорить с напарником не решился – все равно не переговоришь!

И все-таки он не без ехидства пробормотал себе под нос:

– А девку зацапаем, она все и расскажет!

Губа смерил его уничтожающим взглядом.

Лиза нажимала на кнопку звонка, пока Саша не открыл дверь.

– Ну, что у вас тут? Где ублюдок? – спросила девушка, вытаскивая револьвер.

– Ой! – Мальчик попятился. – Он ушел, Лиза! Он ушел. Отобрал у матери доллары, которые ты дала, и ушел. Компьютер он не тронул.

Из маленькой комнаты, где прежде вместе с Сашей жила Лиза, послышался тихий всхлип.

– Кто там, Саш? – слабым голосом спросила мать.

– Я… мама. – Слово «мама» девушка произнесла с усилием.

Спрятав пистолет под куртку, она прошла в комнату брата.

Вера Стрельцова лежала на диванчике, укрывшись с головой стареньким пледом, служившим покрывалом.

– Что с тобой? – тихо спросила Лиза и, когда мать открыла лицо, вся правая сторона которого превратилась в сплошной синяк, с трудом проглотила слюну.

– Он избил меня! – жалобно сказала мать.

– Надо его посадить к чертям собачьим! Пойди в милицию…

– Нет, нет! – замахала руками Вера Александровна. – Ты что? Его же и правда посадят.

– Милиция приезжала, – вмешался мальчик. – Ма сказала, что ничего не было, что она упала и ушиблась. И они уехали…

Жалость Лизы мгновенно улетучилась.

– Я заберу Сашу к себе. В понедельник. А ты… как хочешь! Можешь дальше с этим… маяться.

Женщина заплакала:

– Он же муж мне, доченька!

Лиза подошла к стоявшему на письменном столе компьютеру и легонько прикоснулась пальцами к монитору.

– Пойдешь ко мне жить, Сашенька?

– А как же ма? – угрюмо спросил мальчик.

– Саш, ты же видишь… Я не хочу оставлять тебя здесь.

– Не смей сманивать моего сына! – закричала Вера Александровна. – Ты! Ты всегда нас ненавидела! И Гошу, и меня! Таких, как ты, надо душить в колыбели! Гадина! С детства волчонком была!

– Ненавижу? Да! Я тебя все-таки ненавижу! Хотя до сих пор не была в этом уверена! – воскликнула Лиза, круто повернулась и бросилась вон из квартиры.

– Подожди, Лиза! Подожди! – закричал Саша, кидаясь за ней следом. – Не уходи! Она по тебе скучает… Она плачет… Лиза!

Девушка стремительно сбежала по лестнице и буквально упала в объятия Пьера Ла Гутина. Она мгновенно узнала глаза подхватившего ее человека – холодные голубые глаза охотившегося за ней убийцы.

– А я тебе говорю – девка туда заскочила! – настаивал Чугрей. – Та самая, которой фотку нам показывали! Только волосы черные. Сначала менты прикатили – мы машину подальше отогнали, от греха…

– Да не могла она здесь оказаться! Там ее целая бригада стережет! А потом, она в рыжую красится. Ты, наверное, ее с кем-то спутал, – спорил Губа. – И менты еще… Ты не выпил, Чугрей?

Впрочем, вид у Чугрея был вполне под стать кличке, такому и выпивать не обязательно.

– Иди к черту! Менты почти сразу уехали, а тут и девка прибежала. А за ней какой-то мужик прошел…

Вдруг из подъезда раздался пронзительный крик.

– 3-зараза! – Губа схватился за голову и ринулся к дому. На бегу он оглянулся и крикнул: – Что стоите, кретины?

Чугрей, Гаврик и Жирный переглянулись и побежали за ним.

Глава 99

Бет Моргенсон вошла в квартиру русской наследницы первой. Она быстро миновала темную прихожую и ворвалась в комнату. Там никого не было.

– Бет, Бет! – крикнул замешкавшийся Херби. – Она в ванной заперлась!

– Отлично! – злорадно отозвалась американка и ринулась обратно. Она оттолкнула стоявшего истуканом Джейка, так что он врезался спиной в железную дверь и охнул. Миссис Моргенсон достала из сумочки зажигалку и протянула любовнику. – Посвети мне, придурок!

Херби крутнул колесико, и, едва затрепетал огонек, женщина, яростно задергав ручку, повернула ее и оказалась перед озверевшим лейтенантом Карасевым. И дулом его табельного «ПМ».

Херби пискнул, как заяц, и, вместо того чтобы бежать прочь из квартиры, ринулся в комнату, едва не сбив миссис Моргенсон с ног.

– Руки вверх! Всем стоять! – скомандовал лейтенант и, поскольку он слышал, как неизвестные говорили по-английски, добавил: – Дроп ё ганз!..

Херби закричал на милиционера, не очень-то, впрочем, надеясь, что тот его поймет:

– Мы друзья мисс Батуриной! Где она? Мы американцы! Она нас позвала и сказала, что ей грозит опасность! Уберите оружие! Это противозаконно!

Карасев и правда мало что понял из обрушенного на него словесного потока, но поспешил продемонстрировать, что намерен действовать решительно.

– Американцы?! А ну, брось пушку, гнида! – велел он, выразительно помахивая пистолетом. – А то пристрелю при нападении на представителя власти, вот и будут тебе гражданские права согласно конституции! Дроп зе ган!

– Ну же, Бет, пожалуйста! – взмолился догадливый Херби.

– Паршивый трус! – прошипела рыжеволосая и разжала пальцы, сжимавшие «ТТ». Медленно, очень медленно, словно затем, чтобы поправить сбившуюся набок шляпку и не желая при этом рассердить незнакомца, державшего их на мушке, она подняла руку. Но сделать ничего не успела.

В этот момент зазвенели стекла, и в комнату, не иначе как с неба, влетели двое мужчин с автоматами и фонариками в руках.

Глебов решил, что ему крайне повезло – в квартире над той, где жила Лиза Батурина, никого не оказалось. Он, разумеется, понятия не имел, что Слава Марков лежит в больнице, но такая мелочь, как наличие в квартире хозяев, его бы не остановила – Глебова понесло на подвиги!

Проинструктировав тех троих, кого он избрал для выполнения ответственного спецзадания, он дал приказ начинать штурм.

Надо отметить, что Гена, Геннадий Валентинович, с детства отличался невероятной смелостью и отчаянным характером. Правда, проявлялся его героизм настолько по-идиотски, что в школе к нему прилипла кличка Боцман, слишком часто он слышал в свой адрес фразу из анекдота, давно ставшую расхожей: «Дурак ты, боцман, и шуточки у тебя дурацкие!»

Впрочем, это не смиряло его кипучую энергию и не убавляло стремления к героическим свершениям.

При прохождении службы в рядах Советской Армии он регулярно потрясал командование и личный состав дикими выходками, которые, как потом выяснялось, совершались им не из хулиганских побуждений, а исключительно из желания как можно лучше выполнять свой воинский долг. Словом, армия вздохнула с облегчением, распрощавшись с Геной Глебовым, зато зарыдала родная милиция, опрометчиво распахнувшая свои объятия ревностному служаке… Но рыдала она недолго, поскольку ни начальство, ни сослуживцы терпеть страстного стремления Геннадия к подвигу не захотели.

Кое-кто, правда, по извечному русскому благодушию, порывался Гену отстоять, ссылаясь на то, что кадры, мол, воспитывать надо, однако успеха заступники не имели: законченных идиотов в милиции все-таки не держат.

Штурм был произведен в лучших традициях американского кино и в соответствии со стилем работы наших боевых спецназовцев.

Глебов никак не ожидал наткнуться в квартире Лизы Батуриной на лейтенанта милиции (его появление прошло для Глебова незамеченным), который в свою очередь никак не ожидал, что кто-то осмелится врываться к Батуриной подобным образом.

Ударом ноги экс-милиционер выбил из руки Кирилла Карасева табельное оружие, а оказавшийся его напарником рябоватый, белобрысый, вечно смурной парень по кличке Лапша, с юных лет уверенный, что все неприятности в мире проистекают от ментов, с удовольствием треснул лейтенанта милиции по голове удачно подвернувшейся ему под руку здоровенной керамической вазой, из которой высыпались мирно увядавшие розы, подаренные Лизе Гаррисом. Карасев рухнул без памяти на ободранный, три дня немытый паркет.

Бет Моргенсон завизжала и попыталась схватить валявшийся возле ее ног «ТТ», но Глебов ее опередил.

– Не двигаться! – приказал он, направляя дуло то на Херби, то на Бет. – Эй, подбери волыну!

Лапша поспешно выполнил распоряжение.

Херби с отчаянием приговоренного к смерти завопил о правах свободного гражданина США, и Бет Моргенсон вторила ему с удвоенной ощущением опасности силой.

– Заткнитесь! – приказал Глебов и кивнул напарнику. – Вяжи их.

Лапша засомневался:

– Не по-нашему орут! Не те. То есть девка – не та. Я ту на фотке кнокал!

– Маскируется! – безапелляционно заявил Глебов и накинул на голову истошно завизжавшей Бет покрывало с дивана.

Лапша резко заломил руку Херби и сказал:

– И то верно – наше дело захватить. А там пусть начальство разбирается.

Глебов заметил ключ, который выпал на пол из разжавшихся пальцев Херби, взглянул на не подававшего признаков жизни Карасева и нехорошо усмехнулся.

– Эй… – обратился он к напарнику, с которым не удосужился познакомиться. – Подними ключ. Запрем лягавого.

– Ха! Кайф. – Рябоватое лицо парня расплылось в улыбке.

Глебов дал сигнал уходить двоим дежурившим на балконе Маркова, перекинул через плечо брыкавшуюся Бет и пошел вперед, не дожидаясь, пока Лапша, которому приходилось заботиться о том, чтобы не удрал Херби, справится с замком. Впрочем, рябоватый парень оказался проворным и ловким. У выхода он догнал Глебова и, деловито подталкивая Херби в спину пистолетом Карасева, принялся глубокомысленно рассуждать о том, что раз девка была в правильной квартире, то должна быть той самой – иначе как она могла здесь оказаться?

Пленных запихали в разные машины и повезли.

Выпущенный из отделения Баруздин только и увидел хвосты уезжавших автомобилей. Он с тоской взглянул на разгромленный балкон Батуриной, проклял Кирсанова и его протеже. Николай Константинович сидел в отделении как на иголках, ожидая, что Глебов что-нибудь выкинет, но такого он не мог увидеть даже в кошмарном сне. Баруздин отправился на поиски такси. Он прекрасно понимал, что оказал Кирсанову медвежью услугу, оставив психа Глебова без присмотра, и теперь не благодарности, но кар суровых, громов и молний ждал на свою бедную, в общем-то, ни в чем не повинную голову…

Федор Апраксин припарковал машину, в которой сидели еще двое парней, прихваченных им на дело, у соседнего с Лизиным подъездом. Они опоздали всего на несколько минут, заплутав в переулках малознакомого района, но все-таки опоздали.

«Ну теперь развоняется иностранец! – думал Апраксин, поглядывая на часы. – Только где он сам-то?»

Он открыл окно и, нервничая, закурил.

Иностранец не заставил себя ждать. Только это оказался совсем другой иностранец.

Из ближайших кустов выскочил, отряхиваясь, как собака, светловолосый парень в «косухе» и, сунув в нос Апраксину дуло пистолета, хрипло бросил по-английски:

– Вылезай из машины, засранец!

Подъехавшая спустя пять минут патрульная машина, вызванная всполошившимися жильцами, не нашла ни хулиганов, перебивших стекла в квартире на третьем этаже, ни разгневанных, жаждущих мести потерпевших. Лежавший без сознания Карасев на стук в дверь не отозвался…