Текст книги "Наследница поневоле"

Автор книги: Ирина Львова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Глава 77

Берта Севастьяновна выпила последние капли водки «Смирнофф» – когда ей удавалось раздобыть денег, она любила побаловать себя напитками отличного качества, – и ей показалось мало. Этот старый черт просто вывел ее из себя! Какая свинья! Ну да ничего. Конечно, рановато она его выставила. Надо было чуть-чуть подождать…

Берта собралась и отправилась к ближайшему киоску. Теперь она была готова вернуть продавцу деньги за выпрошенную ею в тяжелый момент водку. Можно было, конечно, и не отдавать, но тогда пришлось бы идти далеко, а делать это крайне не хотелось.

Черт, не выгнала бы Гаврилку, он бы сбегал!

Добравшись до киоска, Берта Севастьяновна повеселела – там кипела своя, веселая, полупьяная жизнь. Ее ярко накрашенные губы сами собой сложились в сладкую улыбочку. Игриво потряхивая крупными блескучими клипсами с подвесками, она не совсем твердой, но тем не менее вызывающей походкой приблизилась к киоску.

– Хэйлльёу! – жеманно протянула она, так выламывая язык, что у нее вышло что-то вроде «хайло», и заулыбалась еще шире.

– Опят?! За прошлое отдай, да? Совсем совесть потерял, да? – возмутился продавец Эдик.

– Ну зачем вы так, молодой человек? – Берта изобразила благородное негодование. – Сколько я вам задолжала? Пятьдесят?

– Сэмьдесет! Сэмьдесет, уважаемий!

– Неужели? Ну да ладно… Прошу. – Берта небрежно бросила в оконце смятую стотысячную бумажку. – И дай чего поприличнее, а то у тебя сплошной керосин, – сбиваясь на хамски-пренебрежительный тон, потребовала «великосветская дама».

Ошивавшиеся возле ларька опойки навострили уши. Всем им случалось делиться с Бертой «живой водой» в трудные для нее моменты, и теперь они считали себя вправе ожидать ответного жеста доброй воли.

Берта засекла их жадные взгляды и брезгливо поморщилась.

– Эдик, дай еще самую дешевую – этим…

– Тогда не хватит, понимаешь, да?

Благодетельница страждущих усмехнулась и бросила еще сотню с видом миллионера-чудака, который из прихоти иногда заходит в закусочную для бедноты.

– Скажи, дорогой, когда квартир мне сдашь? Все обещаешь, обещаешь, а толку – нет… – спросил Эдик, подавая Берте Севастьяновне бутылки.

Она протянула дешевую водку ближайшему из ханыг и сказала:

– Вот вам! Я добро помню.

– Так что, дорогой? – настаивал продавец.

– Не знаю… – Берта победоносно усмехнулась и протянула руку, чтобы забрать сдачу. – У меня там сейчас иностранец живет – за неделю двести долларов отдал. Говорит – так понравилось! Просит больше никому не сдавать! Н-да… Придется цены поднимать.

– Ха! Иностранец? Это здесь? В нашем районе? – вмешалась бродяжка-алкоголичка Нюрка-Баклуша.

– А ну брысь отсюда! – закричала Берта Севастьяновна и тут же забыла о нахалке – прямо на нее, выскочив из-за ларька, налетел мчавшийся со всех ног Ла Гутин.

– Мсье?! О, мсье, куда вы так спешите? – заулыбалась Берта, вцепившись в его рукав. – Здесь так рано не закрывают…

Она не успела договорить: Ла Гутин оторвал от себя ее цепкие, унизанные кольцами с камнями-стекляшками пальцы, оттолкнул и побежал дальше.

Берта по инерции сделала шаг назад и спиной наткнулась на дуло пистолета догонявшего Ла Гутина Глебова, который в этот миг вывернул из-за ларька. От неожиданности он спустил курок.

– Уй, ё-о! – воскликнул подоспевший Губа. Бросив короткий взгляд на раскинувшуюся на земле Берту, рука которой заломилась под невероятным углом, а глаза тускло и мертво отражали свет ближайшего фонаря, он рванул остолбеневшего Глебова за плечо и прошипел: – Ноги!

Бандиты развернулись и помчались прочь, хрустя каблуками по стеклу – из рук Берты выпала и разбилась бутылка «Кремлевской». Резко запахло растекшейся водкой.

– Милиция! – истошно заорал бомж Кирпич, а Нюрка-Баклуша, кряхтя, опустилась на корточки перед убитой и взяла ее за руку.

– Ай! Ай! Ай! Бандыты, да-а? Убили, да-а? – причитал в ларьке продавец.

– Ты чё? – испуганно спросил Баклушу алкаш Халява, колебавшийся – удирать ему по примеру остальных пьянчуг домой или посмотреть, что дальше будет? Интересно же все-таки.

– Стекляшки ее копейки стоят… – зло бросила Нюрка, поднимаясь на ноги. Бродяжка плюнула и сказала, как припечатала: – Фуфлыжница!

Другой эпитафии Берта Севастьяновна не удостоилась.

Глава 78

Лиза ворвалась в родной подъезд и перевела дух. Как ни странно, за ней никто не гнался. Пробегая по улице, она своим диким видом напугала пожилую пару, совершавшую вечерний моцион, – еще бы, почти голая девица с всклокоченными волосами и вытаращенными глазами как полоумная мчится не разбирая дороги! Да еще пистолетом машет! Но больше никто ей навстречу не попался.

Страдавшая в равной мере от бессонницы и неуемного любопытства бабка Забабахина услышала, что кто-то поднялся на лестничную клетку. Толстуха немедленно прижалась к «глазку» и чуть не заголосила от удивления, увидев, в каком виде заявилась домой тихоня Лизка Батурина:

– Во б…дища-то! Совсем обнаглела! И как не замерзла-то, шлендра? – пробормотала бабка, задыхаясь от восторга при мысли о том, что она поведает завтра товаркам. – Вот те на! Вот те и тихушница!

Оказавшись возле своей двери, Лиза похолодела: как она попадет домой? Ведь она захлопнула дверь, когда убегала.

Она в отчаянии дернула ручку, и… дверь открылась. Видимо учитывая ее рассеянность, Заварзин выбрал замок, который нельзя захлопнуть. Девушка шмыгнула в прихожую и защелкнула задвижку. Значит, ей удастся скрыть от Заварзина то, что произошло? Она и надеяться не смела на такую удачу! Надо скорее привести себя в порядок, но сначала… Быстро набрав номер Стрельцовых, она заставила себя успокоиться. Кто бы ни снял трубку, она спокойно попросит Сашу… К телефону подошла мать:

– Да? Я вас слушаю?

Лиза услышала, как брат крикнул: «Ма, кто? Меня?» – и аккуратно опустила трубку на рычаги.

Теперь, когда опасность миновала, Лизе стало казаться, что все случившееся, столь живо напоминавшее фильм ужасов, ей приснилось. Она вдруг почувствовала, что совсем замерзла, как будто к ней только сейчас вернулась способность вообще что-либо чувствовать. Но расслабляться было рано. Надо скрыть следы своей глупости от Заварзина. О том, почему Андрей до сих пор не появился, она старалась не думать.

Открутив краны до отказа, Лиза начала наполнять ванну. Бросив беглый взгляд в зеркало, она охнула – от уха, через шею и грудь, тянулась длинная извилистая царапина. Лоб был ободран. Все тело покрывали многочисленные синяки и кровоподтеки.

«Господи! Что же делать?» – Лиза схватилась за голову и вспомнила о купленном на барахолке по настоянию Андрея махровом купальном халате с капюшоном. Она кинулась к шкафу и выдернула халат из сложенных аккуратной стопкой вещей.

Девушка поспешила в ванную, но едва успела погрузиться в покрытую пенкой горячую воду, которая огнем обожгла израненную кожу, в дверь зазвонили и заколотили.

– Ну что такое?! Что?! Пожар, что ли?! – притворно возмутилась она, услышав бешеный голос Заварзина. – Нельзя ванну принять?

Распахнув входную дверь, она прошлепала босыми ногами обратно, оставляя на ободранном паркете мокрые следы.

Старуха Забабахина чуть с ума не сошла от восторга, наблюдая, как поселившийся у Батуриной носатый колотил в дверь («пьяный, конечно!») и был впущен пустившейся во все тяжкие девицей.

Заварзин, как ищейка, пробежался по квартире и, не заметив ничего подозрительного, встал возле закрытой двери в ванную, будто занял пост.

Как только вышла Лиза, закутанная в халат, он пристал к ней с расспросами:

– Лиз, ты почему к телефону не подходила?

– А ты мне звонил? – спросила девушка, изображая искреннее удивление. – Нет, правда?

– Да, черт возьми! – рявкнул он. – Из автомата.

– Ой! – воскликнула Лиза. – А что это у тебя на лице?

– Ничего! – отрезал детектив, но, понимая, что выглядит не лучшим образом, решил объяснить причины своего несколько взбудораженного состояния и не слишком презентабельного вида. – С блондином подрал… поговорил.

– Как?

– Вот так! – Он разозлился и пальцем указал на расцарапанную щеку.

– Ты его поймал? – спросила девушка с какой-то странной интонацией.

Он на мгновение оскалился, но все же ответил:

– Сначала да, но потом нет…

– То есть…

– Это вообще был не блондин… То есть блондин, конечно, но не тот. Очевидно, сообщник… Только не киллера. Он, скорее всего, шайка Изборского.

Лизу осенило.

– Теперь все ясно! – забыв об осторожности, воскликнула она с какой-то дьявольской радостью. – А то просто голова кругом шла. Блондин в плаще, за которым погнался ты. Блондин, который стрелял в Херби, – она загибала пальцы, – потом тот с бутылкой плюс еще один, с пистолетом, и еще один, но без плаща, в куртке, зато с ножом… Этот-то как раз тот самый и…

Она запнулась. В глазах ее вспыхнул испуг. Нахмурившись, опустив голову и плотно прихватив махровую ткань под подбородком, она попыталась проскользнуть в комнату мимо Заварзина.

– Стой! – вдруг рявкнул он. – Стой, я сказал! А ну… сними капюшон!

– Ты что? Ты что? – Лиза метнулась в сторону. – Я не позволю хватать меня руками! – и взвизгнула: – Не смей меня раздевать!

Заварзин сдернул с ее головы капюшон, закрывавший царапину и ссадину.

– Блондин в плаще с пистолетом?! И еще блондин с ножом? И блондин с бутылкой? – зарычал он, нависая над Лизой.

Она попятилась. Блондина, стрелявшего в Херби, детектив проигнорировал, но зато четверо других собратьев загадочного киллера явно взбудоражили его воображение.

– Ты не могла разглядеть из окна! На улице темно! И это! – Он указал пальцем на царапину.

– Не надо на меня кричать! – попробовала возмутиться Лиза.

– Кричать на тебя не надо?! Нет, надо! И не только кричать! Тебя сечь надо! Блондин с ножом, но без плаща?! Без плаща, да?!

Судя по всему, блондин без плаща сделался Заварзину особенно ненавистен, а заявление Лизы насчет того, что у всех ее блондинов, которые… «не все даже и блондины!»… разные прически, просто взбесило его.

– Какой седой блондин?! Какой блондин без плаща? – едва не рычал детектив. – Откуда он взялся? Ну, говори? Ты где их видела? Ты выходила?!! Не ври мне!

– Они сказали, что похитили Сашу… – пропищала Лиза.

– Плевать мне на Сашу! – затопал ногами детектив. – Я думал, что тебя убили! Тебя! Тебя! Ты, идиотка! Ты понимаешь? Это была подстава! Дура!

Лиза бросилась на диван, закрыла голову руками, будто боялась, что Андрей ее прибьет, и заревела.

– Конечно, подстава… – сквозь слезы проговорила девушка. – А ты… Ты… Ты гад…

– Я гад? Я?! – Заварзин захохотал, как пьяный Мефистофель. – Нет! Я не гад! Я хуже! Я и-ди-от! Я придурок, если до сих пор терплю тебя. Вот сейчас уйду отсюда и забуду, как тебя зовут! Даже на похороны не приду!

– И не приходи-и-и-и!.. – захлюпала носом Лиза, при этом последнее «и» вышло у нее необычайно длинным. – И у… у… у… хо-ди-и-и…

«Убьют же дуру», – мысленно простонал Заварзин, отправляясь на кухню за водой. Протягивая Лизе кружку, он, тяжело вздохнув, потребовал:

– Рассказывай! Все рассказывай. И не реви…

Глава 79

– Куда это вы разлетелись?! – поинтересовался Тарасенков, с которым Лиза и Заварзин столкнулись буквально на выходе из квартиры.

– На место преступления! – проговорил детектив на ходу.

– Куда?! Ты что, пьяный?

Андрей понял, что вопрос капитана вызван запахом спиртного, исходившим от его куртки, в карман которой он спрятал бутылку Ла Гутина. Бутылка, конечно, разбилась, когда он выпорхнул из «вражеской» «девятки». Осколки Андрей собрал и оставил в квартире Лизы, а вот запах пришлось взять с собой.

– Нет, это так от отпечатков пальцев преступника пахнет!

– Что-что? – с явной опаской поинтересовался оперативник. – Может, тебе дома посидеть, а?

Заварзин нетерпеливо махнул рукой:

– Ты очень вовремя. Пошли скорее. Лизку пытались изнасиловать!

– Где? Дома? – спросил капитан, однако поспешил вниз вслед за свихнувшейся – в этом он с каждой секундой уверялся все больше – парочкой.

Детектив, подтверждая обоснованность подозрений бывшего коллеги, – настоящие сумасшедшие всегда считают таковыми всех вокруг, за исключением себя, – оглянулся и, зло посмотрев на капитана, бросил:

– Ты псих? Говорю же, туда и идем.

– А ее ты зачем с собой тащишь? – поинтересовался Сергей Сергеевич.

– Я больше не оставлю ее одну! Ни за какие коврижки! – заявил Заварзин. – Да шевели ты конечностями! – резко, почти грубо поторопил он едва успевавшую за ним Лизу, которую, демонстрируя серьезность своих намерений, тащил за руку.

Скоро Лиза провела своих спутников к любимой собачниками полянке, на которой разыгрались все кошмарные события вечера.

Внимательно осматривая жухлую траву и вороша опавшую листву, Тарасенков и Заварзин приближались к бревну для тренировки собак. Андрей время от времени дергал за руку Лизу, словно желая убедиться, что она никуда не делась.

– Ой! – вскрикнула девушка, заметив стодолларовую бумажку, валявшуюся на земле.

– Ни разу в жизни не наблюдал, чтобы доллары проявляли собачью преданность, – с изумлением проговорил Заварзин.

– Хорошенькие ягодки, – посмеивался Тарасенков, раз за разом наклоняясь и подбирая купюры. – Можно сказать, даже грибочки! А это что еще?.. Ага! Андрей, здесь Лизины вещи.

Ворча, Заварзин перекинул через свободную руку джинсы, свитерок и куртку с надорванным рукавом. Капитан сунул девушке кроссовки и прошел дальше.

– Черт! Вот это боровик, мать твою! – Заглянув за поваленное дерево, Тарасенков присвистнул.

– Что там еще? – нетерпеливо спросил Андрей, обеспокоенный возгласом друга.

– Убери ее, – отмахнулся капитан. – Кажется… блондин!

Лиза вырвалась и ринулась к дереву. Там, скорчившись, пугающе неподвижно, лежал пытавшийся заступиться за нее старик в черном плаще. Капитан Тарасенков, не ожидавший от нее такой прыти, уже перевернул несчастного и заглянул ему в лицо. Голова пострадавшего безжизненно запрокинулась. Лоб и щеки были вымазаны кровью.

– Он! Это он! – закричала девушка. – Не блондин, а седой! Я же говорила! Господи! Кровь!! Кровь!!! Он… умер?

Тарасенков отшвырнул забившуюся в истерике Лизу к Заварзину.

– Быстро домой ее! – рявкнул капитан и добавил: – Наряд вызови и «скорую»! Дед, кажется, еще дышит.

Глава 80

– Ну и что вы натворили? – спросил Изборский, окидывая уничтожающим взглядом подчиненных. – Глебов! Вы нормальный?.. Нет, помолчите! Я спрашиваю вполне серьезно! Что за стрельбу вы учинили?

– Вот он сказал, что там Лагутин, я и выстрелил… – огрызнулся Глебов. – Сами же говорили – блондин, в черном таком плаще… как у меня. Я и стрелял в того, кто в плаще…

– Что я говорил? – взбеленился Изборский. – Я что, убивать его приказывал? Я приказывал его захватить!

– Так я же от него девушку спасал! От этого, в плаще, – не сдавался Глебов. – Губа только потом крикнул, что это не тот!

– Идиот! А кого ты возле киоска подстрелил? – ярился Изборский.

– Ну, это уже вообще несчастный случай, – фыркнул Глебов. – Она сама на пушку прыгнула.

– Вот что, Митя. – Аркадий Афанасьевич повернулся к Кирсанову. – Чтоб я этого твоего вольного стрелка больше не видел! Интересно, его из органов не за пристрастие к пальбе турнули? Я угадал?

Кирсанов отвел глаза.

«Крутизна называется! Подумаешь, выстрелил разок-другой! – с презрением подумал Глебов. – Чистоплюи! В белых перчатках хотят работать. Аристократия!»

– Я вам сыскаря «сделал», – обиженно пробормотал он. – Чистяк… Разве я виноват, что они его упустили?

Упоминание о нелепо завершившейся операции по захвату Заварзина, главным героем которой незаслуженно обойденный похвалами экс-милиционер почему-то считал себя, благодушия Аркадию Афанасьевичу не добавило. Чему тут радоваться, если из строя вышли сразу три человека? Двое надолго, а один, вполне возможно, навсегда. А детектив сбежал… И этот придурок заявляет, что он кого-то там кому-то сделал! Директор «Ундины» терпеть не мог тех, кто задирает нос, хотя готов был признать, что Глебов, оставшийся возле дома Батуриной, в том, что Заварзин смылся, не виноват.

– Убери этого недоумка ко всем чертям! – заорал Изборский. – Пусть дачу караулит и ворон отстреливает… Из берданки. Он больше ни на что не способен.

Произнеся эти роковые слова, Аркадий Афанасьевич и не подозревал даже, какую ужасную, непоправимую ошибку он совершил.

Глебов открыл было рот, но Кирсанов замахал на него руками:

– Иди! Иди отсюда!

Когда за бывшим милиционером закрылась дверь, Изборский обратил свой гнев на переминавшихся с ноги на ногу Губу и Жирного.

– А вы, соколики? Сявки паршивые! Шестерки безмозглые! Как девку упустили?

Губа стиснул зубы, сузил глаза и ткнул Жирного локтем в бок, тот повесил голову и забормотал:

– Я виноват… Она в меня выстрелила… Я и подумал, что… убила… А у нее пушка была… Все пузо мне дробью разворотила. К врачу пришлось идти, до сих пор болит.

– Трус паршивый, – процедил сквозь зубы Губа. – Он крикнул, что поймал ее, Аркадий Афанасьевич, ну я и погнался за Лагутиным, чтоб он нам не мешал больше…

– Ладно. Свободны, – устало отмахнулся Изборский. – Пошли вон!

Оставшись в кабинете с глазу на глаз с Кирсановым, Изборский шумно вздохнул и сжал голову руками:

– Что происходит, Митя? Почему мы не можем поймать эту девицу? Она что, заколдованная?

– Ха, «пирамиду» сбацать проще? – съязвил Кирсанов.

– Мне – да! А вот зачем мне такой начальник гвардии, если ты такое простое дело организовать не можешь?

– Если бы я имел возможность действовать по своему усмотрению, все давно было бы в порядке! – уверенно возразил Кирсанов. – Зачем отдавать приказы, если вы в этом ничего не понимаете? Ваше дело – финансы, а не похищения…

– Заткнись, – угрожающе бросил Изборский. – Помни свое место… Дмитрий Антонович Кирсанов. – Аркадий Афанасьевич произнес имя, фамилию и отчество своего помощника с особым нажимом, и тот сразу замолчал, злобно сверкнув глазами.

Удовлетворившись тем, что показал подчиненному, кто есть кто, директор «Ундины» сбавил тон.

– Ладно, – сказал он примирительно. – Ты, Митя, не бесись. Ты у меня и правда – номер один. С тебя и спрос больше других. Не зря же я тебя начальником гвардии величаю? – Дмитрий Антонович в знак благодарности склонил голову, а босс продолжал: – Что-нибудь еще? Машину нашли, ту, что Ла Гутин бросил?

Кирсанов кивнул:

– Да. Гаишники мне звонили. Я ребят послал ее забрать.

– Прибор он в ней не оставил? – поспешил с вопросом Изборский.

– Нет. Думается мне, что прибор еще при Лагутине.

– Да?.. – задумчиво произнес Изборский. – И что это нам дает?

Кирсанов, немного помедлив, точно раздумывая, говорить хозяину или нет, произнес:

– Вне всякого сомнения, он поставил «жучки» в номерах американцев.

– С чего это ты взял?

– Ну… – Дмитрий Антонович пожал плечами. – Он жил с ними в одной гостинице. На его месте я бы так и сделал.

Аркадий Афанасьевич понимал, что речь об американцах помощник завел неспроста, но никак не мог сообразить, куда он клонит.

– Ну хорошо… Поставил он «жучки» – и дальше?..

– Я двух парней отправил к гостинице, – признался Кирсанов. – Если он решит послушать американцев, ребята его запеленгуют. Мы в его подслушку маячок подсадили, как колокольчик на корове… Я еще тогда сообразил, что это нам может понадобиться. Помните, когда доложил вам, что адресочки совпали? Если сукин сын подключит прибор, можно определить, где он прячется. А если действовать оперативно, то и взять его на месте.

Изборского подобная находчивость удивила и немного задела, он испытал некое странное чувство: с одной стороны, Ла Гутин здорово мешал, к тому же прибор следовало у француза изъять, с другой… сам Аркадий Афанасьевич вряд ли бы додумался до такого. Он даже ничего не знал про маячок.

– Хм… Умно, – проговорил директор «Ундины». – А если он решит слушать их с улицы?

Кирсанов как-то странно посмотрел на шефа и проговорил не без ноток удивления в голосе:

– А к чему же он подключится?

Изборский промолчал, он уже не на шутку злился. Действительно, как это он забыл, что прибор не оснащен автономным источником питания? И вместе с тем… Всегда можно найти какой-то выход.

– Оперативно… м-м-м… – проговорил Аркадий Афанасьевич. – М-да… Вот с оперативностью у тебя как раз и неважно!.. Ладно, ладно.

Они проговорили еще минут пятнадцать или чуть больше. Затем Кирсанов встал, намереваясь откланяться, – час уже был поздний, – но не успел он попрощаться, как раздался звонок телефона сотовой связи.

– Кто бы это мог быть? – проговорил Дмитрий Антонович, извлекая из кармана аппарат. – Алло… Да… Где, ты говоришь?.. Дождитесь меня… Выезжаю немедленно… – Убрав телефон, начальник гвардии просиял: – Засекли! Никуда не уходите, привезу вам его на блюдечке с голубой каемочкой…

– Нет, нет! – замахал руками Изборский. – Не надо мне его! Я это… Ты давай бери все в свои руки. Вот что, запри-ка его от греха подальше. Потом решим, что с ним делать. Давай, удачи.

Кирсанов выбежал из кабинета, а директор «Ундины», вздохнув, подумал: «Черт бы тебя взял, Петя Лагутин. Вертишься, понимаешь, у людей под ногами…»