Текст книги "Наследница поневоле"

Автор книги: Ирина Львова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Глава 90

Карасев, только что закончивший разговор с начальником, слонялся по комнате из угла в угол, время от времени подходя к окну. Лейтенанту было о чем подумать. Капитан только что сообщил ему, что была предпринята попытка отравить Маркова – и кем! Простодушным адвокатом Гаррисом! Тарасенков, правда, сказал, что ему сейчас не до американца, так что у того еще есть шанс немного понаслаждаться свободой. Вот если Заварзин привезет его сюда… Тут они его на пару и повяжут!

Однако существовала еще угроза со стороны людей Изборского. Правда, Кирилл не верил, что подручные директора «Ундины» решатся на нападение, по крайней мере, пока не стемнеет. Одновременно они служили своеобразной защитой от киллера-француза, решительных действий со стороны которого следовало ожидать в ближайшее время, но… Возможны любые неожиданности. А когда они повяжут Гарриса, Тарасенков пришлет группу, и волноваться будет уже и вовсе не о чем.

– Да перестаньте вы мельтешить! – воскликнула вдруг Лиза.

Невозмутимый Кирилл в ответ на довольно грубый выпад хозяйки квартиры спокойно поинтересовался:

– Почему вы на меня кричите?

– Извините, – вздохнула Лиза, досадуя на свою несдержанность.

Лейтенант счел нужным пояснить:

– Мне просто так думается лучше.

Карасев не стал сообщать ей о Гаррисе – зачем заранее расстраивать? Вот привезет его Заварзин, тогда и скажет. Но Лизу было просто необходимо утешить и подбодрить, и он проговорил:

– Сергей обещал, что попросит ребят из местного отделения проверить у этих, – он кивнул в сторону окна, – документы. Но это вряд ли что-нибудь нам даст, всерьез рассчитывать на помощь не приходится. – Кирилл остановился напротив Лизы. – Вы просто не понимаете, какая опасность вам…

Он осекся – утешил, нечего сказать!

– Понимаю. Но это не повод психовать и трусить. – Лиза и сама поразилась твердости своего голоса. Ей вдруг показалось, что лейтенант трусит больше, чем она сама. Решительно тряхнув головой, девушка не без ехидства добавила: – Волноваться будем, если они пойдут в атаку. Ну и все-таки у нас железная дверь.

Лейтенант замялся:

– Я не о себе беспокоюсь… О вас…

Лиза уже успела пожалеть о своих словах: к чему обижать хорошего человека? К тому же с чего она решила, что он трусит? Нервничает просто, но ведь это вполне естественно в такой ситуации.

– Давайте кофе выпьем, – предложила она, желая снять возникшее напряжение. – Хотите?

Не дожидаясь ответа, хозяйка ушла на кухню. Через несколько минут она вернулась, поставила на стол чашки и выложила принесенные Гаррисом конфеты.

– Да вы просто Жанна д’Арк! – похвалил Лизу лейтенант. – А капитан Тарасенков говорил – тихая, пугливая, нервная.

Девушка улыбнулась:

– Знаете, Кирилл, я уже просто не знаю, какая я на самом деле. Раньше, до того как началась вся эта история, я жила как во сне – ничего со мной не случалось, никто мной не интересовался, а теперь – точно в ураган попала! Ни минуты покоя. Ни секунды. Только подумаешь – ну, может быть, хоть на сегодня все уже кончилось, как обязательно что-нибудь такое… Вы берите, берите конфеты. – Лиза, подавая пример, взяла одну и, вместо того чтобы съесть, принялась разглядывать причудливые изгибы шоколадки.

Кирилл сладкого не любил, но из вежливости также взял конфету и надкусил ее.

– Ничего? – спросила она. – Их сегодня Боб принес. Мистер Гаррис…

Лиза не успела договорить. Карасев буквально потемнел лицом и с криком: «Не есть!» – помчался в ванную, где, даже не дав себе труда закрыть дверь, бросился к унитазу и принялся старательно вызывать у себя рвоту.

Пораженная поведением лейтенанта, девушка проследовала за ним в прихожую и, не доходя до ванной, с тревогой спросила:

– Что с вами? Вам плохо?

Прервав на секунду свои тщетные попытки, Карасев прохрипел:

– Не прикасайтесь к конфетам, они могут быть отравлены!

– Вы с ума сошли!

Однако Кирилл придерживался диаметрально противоположного мнения:

– Это вы сошли! Немедленно бросьте конфету!

Лиза решительно ничего не понимала, однако послушалась.

– Что случилось?! – спросила она.

– Гаррис? Их Гаррис принес? – вопросом на вопрос ответил лейтенант и, получив подтверждение, заявил: – Ваш разлюбезный Боб принес Маркову бутылку виски, начиненную таким количеством яда, что от него и слон бы сдох.

Девушка лишилась дара речи. Она издала звук, который при желании можно было бы принять за вопрос «как?». Лейтенанта такая реакция отчего-то разозлила, и он, послав к черту сдержанность и обходительность, закричал:

– Очень просто! Господин Гаррис хотел убить Маркова, значит, он убил Ерохину! Ясно? Он, а никакой не киллер!

Лиза побледнела, как мертвец, но телефонный звонок заставил ее взять себя в руки. Она сняла трубку. Звонил Заварзин.

– Андрей? Ты его еще не видел? Ну, слава Богу. – В голосе Лизы послышались неприятные металлические нотки. – Почему? Пусть тебе лучше лейтенант все объяснит!

Глава 91

«Ни хрена себе! – Заварзин принялся отчаянно чесать нос. – Вот тебе и на… Гаррис, Гаррис! Ну надо же?»

Решение пришло быстро. Через несколько минут он уже осторожно стучал в дверь номера адвоката, думая о том, что пистолет, выпорхнувший вместе с ним из машины похитителей, очень кстати оказался боевым. Вчера, подняв с газона пистолет, Андрей поспешил смыться и, лишь только оказавшись у Лизы, рассмотрел оружие. Его «газовик» пропал безвозвратно, но в сложившийся ситуации факт приобретения боевого пистолета следовало расценивать как подарок судьбы.

На стук никто не отозвался. Андрей постучал сильнее, и дверь с тихим скрипом открылась. Он осторожно вошел. Шторы были наглухо закрыты, и в комнате царил полумрак. Детектив не стал включать свет. Приглядевшись, он увидел на диване в углу комнаты мирно спавшего, закрывшись пледом, адвоката Боба Гарриса!

«Еще хлеще! – поразился Заварзин. – Хладнокровный убийца, который даже не знает, удался ли его трюк с виски и конфетами, спит, как младенец? Лежит и спит… – продолжал рассуждать Андрей. – Спит? Черт возьми! А если на этот раз он не врал? Если Морген-сон и Херби его подставили и убили?!»

Заварзин решительно направился к дивану. Самые неприятные предчувствия его подтвердились – лежавший явно не дышал. К тому же то, как он был укрыт, наводило на мысль, что его укрыли. Из чего, естественно, вытекало…

Андрей протянул руку к пледу, прикрывавшему всего адвоката с головой так, что виднелась только светлая макушка.

Заварзин коснулся плеча Гарриса и… завопил от боли, прыгая по комнате и безуспешно стараясь избавиться от соединенного цепью с ножкой дивана капкана. В сторону отлетел белый парик… Никакого адвоката на диване и в помине не было.

Все усилия освободиться были тщетны. Однако детектив недолго пребывал в одиночестве. Не прошло и минуты, как дверь номера отворилась и в помещение вбежал «покойничек» Гаррис в сопровождении двух дюжих парней с эмблемами «секьюрити» и с пистолетами в руках.

– Это не Джейк! Это не он! – закричал адвокат, но охранники не слушали его. Они помогли Заварзину освободиться от капкана, однако вовсе не для того, чтобы дать ему возможность спокойно идти на все четыре стороны.

– Что вы здесь делаете, гражданин? – осведомился один из них и, не дав Заварзину и рта открыть, заключил: – Разберемся.

– Не дайте ему уйти! – закричал детектив, видя, что Гарриса охранники, по-видимому, задерживать не собираются. – Этот человек подозревается в убийстве, а также в покушении на убийство. Остановите его.

Сотрудники службы безопасности отеля обладали тонким чувством юмора. Они заулыбались и, пряча оружие, принялись обыскивать Андрея, не удостоив Гарриса даже взглядом.

– О, пушечка, – обрадовался один из них, отобрав у Заварзина «Макарова». Теперь неожиданное обретение боевого оружия, только что казавшееся несказанной удачей, обернулось против него. Разбирательства было не миновать.

Вопреки логике, детектив продолжал надеяться на благоразумие стражей отеля.

– Этого человека нужно арестовать! – настаивал он. – Задержите его хотя бы на пять минут и позвоните в МУР капитану Тарасенкову, а если его не будет, полковнику Головнину, он наверняка в курсе. Три дня назад он задушил девушку, а сегодня пытался отравить свидетеля в больнице…

– Да ты что? – проговорил охранник, как бы взвешивая на ладони пистолет. – Ладно, умник… Григорий. – Парень сделал знак напарнику, и тот завернул Заварзину руку за спину.

– Идиоты, убийцу упус… – взвыл тот.

– Кто убить? Мистер Заварзин, и это говорить вы? Вы меня предавать? Обмануть? – по-петушиному фальцетом закричал Гаррис, который пытался что-то сказать и раньше, но его никто не слушал. – Я убить?! Отравить?.. Задушить?.. Я идти в тюрьма? Нет! А-а-а-а!!!

Дальше случилось то, чего никто, ни при каких обстоятельствах, казалось, не мог ожидать. Схватив подвернувшийся под руку стул, адвокат поднял его над головой, издал пронзительный вопль и стремительно атаковал охранника, который держал изъятый у Заварзина «Макаров». От удара охранник упал, а стул развалился. Другой охранник отпустил руку детектива и выхватил оружие, но Гаррис метнул в него то, что осталось от стула, и это на секунду-другую лишило парня инициативы. В следующее мгновение американец поднял с ковра пистолет и, держа его на вытянутых руках, заорал по-английски:

– Бросай оружие, сукин сын!

Заварзин, хотя, как известно, этого языка не знал, превосходно понял, чего хочет адвокат. Безжалостно двинув сотрудника службы безопасности локтем в живот, Андрей схватил парня за руку, пытаясь вырвать у него пистолет.

Гаррис, словно бы раздумав стрелять, спрятал за пояс «Макаров» и стремительно выбежал из номера. Другой охранник, очнувшись, кинулся на помощь товарищу, у которого Заварзину уже почти удалось отобрать пистолет.

Андрею, хрипевшему от боли и негодования, скрутили руки. Свалив его на пол, один из парней уперся ему в спину коленом. Поверженный детектив только прорычал:

– Придурки! Упустили!

Он понял, что проиграл.

Глава 92

Едва Лиза закончила разговор с Заварзиным, как телефон зазвонил снова.

– Да?.. Что?.. Саша… Сашенька, успокойся! Я сейчас… Сейчас что-нибудь придумаю!.. Дай мне его! Подзови к телефону… Не хочет?.. Саша? Сашенька?

Из трубки уже неслись частые короткие гудки. Лиза швырнула ее на рычаги. Лицо девушки полыхало от гнева, глаза метали молнии.

– Ублюдок! – прорычала она, сжимая кулачки, и вскочила.

– Что случилась, Елизавета Павловна? – удивленно спросил Кирилл. – С кем вы говорили?

– Вы должны мне помочь! – Она подскочила к лейтенанту и вцепилась в лацканы его мундира. – Вы должны мне помочь! Мы выйдем так, что нас никто не заметит…

– Да вы с ума сошли! – закричал лейтенант, отдирая ее от себя. – Куда выйдем? Кто нас, вернее, вас, выпустит? Вы что?

– Отчим… Отчим отнял у брата компьютер, который я ему подарила! Он их избивает! Слышишь, ты?! Я не могу бросить брата в такой ситуации!

– Приедет Заварзин… – начал лейтенант, но Лиза оборвала его:

– Там… Слышишь, ты? Там здоровый ублюдок избивает пятнадцатилетнего мальчишку и слабую женщину! Он собирается обокрасть собственного сына, потому что ему нужны деньги на водку! Ты это понимаешь? – кричала девушка.

– Так давайте в милицию позвоним?

– Пока твоя милиция приедет… Такие же равнодушные твари, как ты… Он их покалечит! – Она расплакалась.

– Покалечит – посадим, – заявил Карасев и взялся за телефон. – Все равно я вас не выпущу. Глупость это. Адрес диктуйте! И не ревите.

Лиза подошла к окну и выглянула, будто надеясь, что бандиты уехали. Никто никуда не уехал, но то, что она увидела внизу, навело ее на кое-какие мысли…

– Адрес-то какой, говорю? – повторил лейтенант.

Девушка назвала. Карасев быстро продиктовал его в трубку и взглянул на Лизу с чувством выполненного долга.

Лиза заставила себя слабо улыбнуться, делая вид, что смирилась. Довелось бы лейтенанту Карасеву отведать сковороды, которая, как известно, превращалась в руках Лизы в грозное оружие, но Бог отвел.

Карасев потоптался возле присевшей на диван девушки и, смущаясь, как красна девица, бочком-бочком отправился… в туалет.

Теперь Лиза улыбнулась по-настоящему. И было от чего! Однажды, когда она попросила Гусара поставить на дверь санузла новую ручку-замок, он, естественно, выполнил просьбу приятельницы, но, на беду, то ли Славик был порядком навеселе, то ли «гранаты» оказались «не той системы»… В общем, дверь почему-то стала запираться не изнутри, а снаружи.

Выждав несколько секунд, Лиза схватила со стола «дробовик», тенью скользнула в прихожую, повернула ручку уникального запора и, сорвав с вешалки куртку, выскочила в подъезд. До первого этажа она добежала в одно мгновение, не обращая внимания на вопли Карасева, которые неслись ей вслед.

Изгнанная холодом с любимой скамьи Митревна открыла сразу.

– Бабуля, Полина Дмитриевна, ради Бога, позвольте мне пройти! – Лиза умоляюще сложила руки на груди.

– Кудай-то пройти? – обалдело захлопала голыми веками старуха.

– Мне на улицу надо…

– Дак иди.

– Но мне нельзя в дверь! Нельзя через подъезд! – выпалила Лиза, буквально заталкивая бабку в прихожую.

– Сдурела! – возмутилась Митревна. Из странной Лизиной просьбы она сделала свои выводы – недаром старухи из «скамеечного клуба» только и говорили в последние дни, что о бывшей тихоне лицемерке. – От любовников наладилась прятаться? Что ли, через мое окно лезть хочешь? Так я тебя, оглашенную, и пущу! Не стану разврату потакать!

Девушка шагнула в квартиру, решительно захлопнула за собой дверь и выхватила «дробовик»:

– Пустишь!

– Да что ж это делается, Господи?! – завопила бабка, шарахаясь от Лизы.

Лиза пересекла комнату, распахнула окошко, свалив горшки с геранью и фикусом, и, бросив беглый взгляд на улицу, легко выпрыгнула в палисадник, прямо на трогательно лелеемые Митревной зеленые насаждения.

Глава 93

Ла Гутин с утра наблюдал за мышиной возней парней Изборского, которые вели наблюдение, уже не прячась. Да какое там наблюдение? Самую настоящую осаду! После обеда он устроился возле дома, который стоял напротив торца дома Батуриной. Там, за кустами и телефонной будкой, расстелив газетки, «культурно отдыхали» трое мужичков, будто бы еще и не совсем ханыжного вида, но с рожами, говорившими о трудных похмельных буднях и редких, с трудом припоминаемых праздниках. Мужички сначала косились на чужака, но, когда он выставил пиво и не поскупился на рыбку, в компанию приняли – отчего не уважить хорошего человека?

Ла Гутин влился в дружный коллектив и внимания прохожих не привлекал, сам же продолжал наблюдать за подъездом наследницы.

Минувшая ночь, наполненная размышлениями и дискомфортом, заставила киллера прийти к весьма неожиданному решению, может быть, не самому лучшему и не самому правильному, но он уже ничего не мог с собой поделать. Особенно ему не хотелось признаваться себе в том, что на ход его мыслей повлиял привидевшийся ему медведь с розовым бантом…

Ла Гутин на пиво не налегал и не слишком прислушивался к бурным дебатам, разгоревшимся между подпившими мужичками, но, делая вид, что крайне заинтересован, с притворной рассеянностью поглядывал по сторонам.

Вдруг он увидел, как кто-то выпрыгнул из окна первого этажа и скрылся в кустах палисадника.

Пьер не поверил своим глазам: это был… Это была Лиза Батурина! На этот раз – жгучая брюнетка. Прежде чем последовать за ней, он взглянул на парней, бродивших возле машин, и убедился в том, что они ничего не заметили. Он хотел уже выбраться из-за своего укрытия, как замер, остолбенев и онемев одновременно, – к подъезду Лизы подкатило такси и из него вышли… Бет Моргенсон и Джейк Херби! Женщина была одета так вызывающе, что на нее просто невозможно было не обратить внимания.

«К черту! – Ла Гутин усмехнулся. – Всех к черту! Вперед за наследницей!»

Глава 94

Руководить слежкой и, если представится возможность, похищением человека Кирсанов назначил весьма опытного и толкового, обладавшего массой достоинств и всего одним, хотя довольно серьезным недостатком – яркой и запоминающейся внешностью. Баруздин Николай Константинович, уроженец города Смоленска, выглядел совершенно как «лицо кавказской национальности», хотя по паспорту был русский, что несказанно раздражало представителей власти, которым приходило в голову проверить его документы.

Внешностью Николай Константинович был обязан своей матери, по национальности не то аварке, не то аджарке – он и сам толком не знал. К сожалению, Баруздин рано утратил связь с семьей, угодив по малолетству в колонию. Затем он еще раз побывал «у хозяина», где прошел хорошую школу и приобрел весьма полезные знакомства. С той отсидки прошло более пятнадцати лет, но еще тогда молодой Коля понял – лучше быть на свободе, чем сидеть, и сделал все, чтобы ничего подобного с ним больше не случилось. До сих пор ему это удавалось.

Он никогда не принимал участия в акциях, которые планировал и организовывал, а его сообщники, даже если по какой-то роковой случайности оказывались на скамье подсудимых, его не выдавали, поскольку знали – Баруздин не забудет, Баруздин позаботится. И Баруздин честно выполнял свои обязательства.

Два года назад судьба свела его с Дмитрием Антоновичем Кирсановым, которого он знал прежде под другим именем, и он с удовольствием поступил к нему на службу в респектабельную фирму. То, что пришлось перепрофилироваться, не смутило Баруздина: суть новых задач осталась прежней, изменилась лишь форма их решения.

На сей раз поручение, данное ему Кирсановым, несколько обидело его: что он, мальчик, что ли, – караулить с шестерками какую-то девицу? Но когда Дмитрий Антонович, которого Баруздин уважал, насколько был способен на подобное чувство, объяснил, что дело – на миллионы долларов, Николай Константинович изменил свою точку зрения.

Кирсанов же убедил его задействовать в операции некоего Глебова, который, будучи изгнан из органов, совсем недавно пришел на службу в «Ундину» и уже успел вызвать гнев Изборского своими удручающе бестолковыми действиями.

Кирсанов протежировал Глебову, как поговаривали, только потому, что бывший сотрудник органов имел на него некий компромат. Баруздин не понимал, зачем возиться с идиотом, если можно его просто устранить, о чем и позволил себе намекнуть Кирсанову в приватной беседе. Начальник гвардии одарил его малоприятной улыбочкой и еще менее приятным вопросом: «А что потом делать с тобой?»

Вопрос, естественно оставшийся без ответа, неожиданно навел Баруздина на мысль о том, что с господином Кирсановым-не-Кирсановым дело обстоит еще круче, чем он полагал, и что информация об этом достойном господине не столь безобидна, как он считал до сих пор. Возможно, она таит в себе куда большее, чем сведения о человеке, который, желая избегнуть наказания, живет по подложным документам.

Назначая Баруздина руководителем операции, Кирсанов по-отечески похлопал его по плечу и снисходительно пообещал:

– Дай Глебову шанс отличиться и… Мы станем еще лучшими друзьями, чем прежде. Думаю, что в ближайшее время мне понадобится официальный заместитель…

Внимательнейшим образом вникнув в детали ситуации, Баруздин избрал своеобразную тактику – психологическое давление и изоляцию.

Утром они сменили пост, разместив у подъезда объекта целых три машины, в одной из которых сидел сам Николай Константинович вместе с Глебовым. Он не желал выпускать из виду импульсивного мента, дабы тот не наворотил чего похлеще, чем во время своего дебюта.

И все-таки Баруздина не радовало то, как развивались события, – мастер, который должен был отключить телефон и электричество в квартире Батуриной, опаздывал почти на три часа. Николай Константинович уже несколько раз звонил Кирсанову, тот в первый раз удивился: исполнительный и толковый Борис Назаров, как сообщила его мать, дома отсутствовал, а следовательно, можно было предположить, что он отправился в указанное место. В конце концов стало ясно, что мастер необъяснимым образом исчез. Кирсанов послал другого, но его пришлось разыскивать – в воскресный день он отдыхал на даче. Пока его привезли, пока объяснили, что от него требуется, прошло довольно много времени. Баруздин, который имел на руках фотографии всех действующих лиц разыгрывавшейся вокруг богатой наследницы трагикомедии, увидел, что после того, как в подъезд вошел некий милицейский «литер», оттуда вышел частный детектив Заварзин – главная, после француза, заноза в глазу господина Кирсанова. Смена караула? Получалось, что детектив все-таки прибег к помощи властей, а это вовсе не радовало. Но почему лейтенант один? Может быть, это всего лишь попытка сбить наблюдателей с толку? Наивный маскарад?

Баруздин поставил в известность Кирсанова, который буквально рассвирепел, но приказ повторил: наблюдать, охранять, при возможности захватить, не причиняя наследнице ни малейшего вреда.

Николай Константинович нервничал. Еще бы, дело скользкое, действовать надо крайне осторожно и четко, а из-за какого-то электрика уже случилась накладка!

Наконец человек с обшарпанным чемоданчиком покинул подъезд. Баруздин приоткрыл дверцу и вышел из машины, словно бы для того, чтобы размять ноги. Электрик встретился с ним глазами и, кивнув, поспешил прочь. Дело сделано. Можно было, конечно, не ждать специалиста, но в доморощенные таланты парней, давным-давно отвыкших работать чем-либо, кроме кулаков, Николай Константинович не верил: выведут из строя электричество и связь во всем доме, то-то жильцы шум поднимут. Сосредоточив свое внимание на удалявшемся специалисте, Баруздин увидел только спину Херби, входившего в подъезд в сопровождении какой-то незнакомой ему, броско одетой женщины, и… не узнал его, заглядевшись на пышные рыжие кудри дамы.

Странно, но, лишившись телефона и электричества, «птички в клетке» совершенно не проявили беспокойства, как можно было бы ожидать. Баруздину не удалось еще толком обдумать причины, вызвавшие столь неадекватную реакцию подопечных, как к нему подскочил взволнованный парень по кличке Жирный и затарахтел:

– Константиныч! Там Губа Лагутина заприметил! Он куда-то за дом пошел. Можно мы?..

– Заприметил, говоришь? – Баруздин поморщился. Однако вслух спросил: – А справитесь?

Жирный неуверенно кивнул.

– Н-да… – протянул Николай Константинович, недолюбливавший трусливого Жирного и наглого, самоуверенного Губу. – Ну действуйте. Только чтоб комар носа!..

– Чего с ним делать-то? Перо под градусник?.. – спросил Жирный и осекся под уничтожающим взглядом Баруздина.

– Никакой мокрухи! – строго приказал он. – Хозяину шума не надо. На дачу отвезете. Но глядите мне, чтоб в товарном виде.

Пронаблюдав, как от кромки тротуара отъехала машина, управляемая Губой, Николай Константинович поежился от холода и хотел уже вернуться в автомобиль, но…

– Шуба, Константиныч! – раздался громкий шепот одного из парней.

Бросив взгляд в другую сторону, Баруздин ощутил неприятный укол под ложечкой – из-за угла дома со стороны четвертого подъезда медленно, словно бы лениво вывернул милицейский «бобик».