Текст книги "Клоп (СИ)"

Автор книги: Илья Шананин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

– Предположим, Стонкинв действительно раньше был как Элберт, а потом его освободили, – сказала Джозиз. – Предположим, о том знали, а Элберт научился отлично скрываться. Но почему ты уверен, что рассыпав порошок в темных коридорах, мы освободим Элберта? По твоему плану, видимо, тогда его связь с отелем оборвется.

– Да, и Патвин не сможет забрать у отеля силу. И не сделает с Элом то, что может произойти с ним.

– Как бы тогда не опоздать, – сказал Крочик. – Надеюсь, ты прав с этим игисом.

– Ты спрашиваешь, Джоз, почему я уверен, просто, когда мне пришло это в голову, я почувствовал, что так оно и есть. Однажды мы с Элом случайно сплелись сознаниями. Я бы не разобрался, но сейчас уверен, что он имеет отношение к игису.

– Раньше знали, где находится игис, – сказала Лил, – он мог быть и в другом месте, не в темных коридорах. Еще мне кажется, коридоры сейчас вовсе не темные.

– Вы меня убедили, – сказала Джозиз. – Только боюсь, нам не хватит времени, чтобы засыпать их порошком. В отеле даже лифт не работает.

– Если над Элом уже не произвели все эти колдовские манипуляции, – заметил Крочик.

Ребята как раз собирались спускаться с 2К по той лестнице, которая вела в парк, когда Лил резко остановилась и объявила:

– Мы его задержим.

– Патвина? – удивился Пиус. – Как мы можем?

– Просто я поняла, где он.

– Что?

– Да, помните, в тот день, когда мы освобождали Корба, он сказал, что кто-то спускался в котельную. А там сейчас делать нечего, верно? Патвин мог спустить лифт и сделать что-то с ним. Второй встал за компанию. Он нуждался в месте для ритуала по выкачиванию силы, оно должно быть здесь, в отеле, но не на виду. Какая-нибудь потайная комната не подойдет, потому что может исчезнуть. Котельная – идеальное место, никто не спускается, да и попасть туда теперь нельзя. А он знает какой-нибудь потайной ход, или заколдовывает лифт, или… превращается в дым и пробирается по вентиляции. А по вентиляции, между прочим, отлично лазаю я.

– Исключено, – отрезал Пиус. – Возможно, ты права, и он там, но ты туда не отправишься.

– Как же быть? Когда я лазила по трубе в прачечную, то видела, как она разветвляется, и если она ведет еще в котельную, это наш шанс.

– Что ж, правильно, – согласился Пиус. – И это я полезу туда.

– Ты не боишься застрять?

– Ну, я ведь не в два раза больше тебя?

– Тогда пойдем вместе.

– Нет, пожалуйста, Лил.

– Как ты собираешься его задержать? – спросил Крочик. – К тому же это опасно.

– Ему нужна его сила, а угрозы я не представляю. Не знаю, что скажу, на крайний случай придержу шкатулку. Выхода нет, а пока я стараюсь отвлекать его, вы не теряйте времени, несите наверх столько апарового порошка, сколько сможете.

С этими словами он побежал к лестнице, спускающейся в холл, даже не дождавшись напутствий, которыми Крочик еще хотел его поддержать.

В холле никого не было, только Рэни и Клайвель несли привычную службу за стойкой регистрации. Оказавшись здесь, Пиус почувствовал, что выглядит сбежавшим с экзамена учеником. Он бы с удовольствием желал, чтобы хоть братья-близнецы узнали о происходящем, но вряд ли ему удалось бы ввести их в курс дела парой фраз на бегу. Поэтому когда у пробегающего мимо мальчика спросили, все ли в порядке, тот просто ответил, что они работают над этим и ему очень нужно в подсобку.

В подсобных помещениях Пиус решил сначала спуститься к двум маленьким лифтам, он хотел убедиться, что они сейчас не работают, прежде чем лезть в вентиляционную трубу. Мальчик миновал комнату со старыми агрегатами, где иногда встречался Элберт, а теперь где-то стояла духовая печь, съевшая Лазара. Сбежав вниз по винтовой лестнице, Пиус очутился возле лифтов, прижался к решетке того, что спускался в котельную, и попытался расслышать что-нибудь через шахту. Ничего не услышав, он опустил рычаг, это не дало результата, тогда он попробовал запустить просто для проверки второй лифт, и снова никакой реакции. Он старался не задерживаться, но успел еще раз прильнуть к решетке, а потом помчался наверх. Теперь мальчик устремился в комнату, где находилась вентиляционная труба, и очень удивился, когда увидел там Лил.

– А, вот ты где, – произнесла она. – А то я думаю, не исчез же ты так быстро.

– Я проверял лифт, – сказал Пиус. – Лил! Что ты здесь делаешь?!

– Ах, лифт, понятно. Не работает? А я пришла поддержать тебя.

– Лил, ты туда не полезешь.

– Брось, Пиус, я обязательно должна тебе помочь.

– Но я же просил.

– Посуди сам, действовать в одиночку у тебя плохо выходит.

– Ладно, – сдался Пиус, поняв что бесполезно спорить, – тогда слушай, я полезу первый, а ты следом и будешь держать для меня Шкатулку Дезрика. Ты останешься с ней в вентиляции. Если в котельной будет Патвин, я вылезу и попытаюсь заговорить с ним, но ты спрячешься, я серьезно. В случае опасности ты кинешь мне шкатулку и так поможешь. Только при таком условии, договорились?

– Хорошо, но ты оставайся на виду.

– Договорились.

Когда Снук снимал решетку, казалось, сделать это очень просто, но Пиусу пришлось повозиться с крепежами, и только почти выломав их, удалось освободить вентиляцию. Труба еще в прошлый раз выглядела невероятно маленькой, теперь мальчику она представлялась практически непролазной, а ему все-таки нужно было протиснуться туда. Размышлять он долго не стал и пополз в трубу. Продвигаться было крайне неудобно, он пытался лучше работать локтями и коленями, хотя бился о стенки всем телом и ощущал, что почти не двигается с места, просто барахтается как червяк, тем не менее, его ноги через некоторое время полностью исчезли из комнаты. Попробовав согнуть ногу, мальчик услышал, как его ботинок ударился о верхнюю часть трубы, и увидел себя забравшимся в ловушку. Он даже не знал, получилось бы выползти обратно, если бы он этого захотел, но старался не допускать в своей голове подобных мыслей. Его путь был только вперед.

Трудно было просто двигаться по трубе, еще больше трудностей, Пиус понимал, предстоит на повороте, однако и здесь ему удалось сгруппироваться и преодолеть препятствие. Он слышал, как за ним следует Лил.

– Здесь тесно, – шепотом жаловался он ей.

– Я знаю, я говорила. Надеюсь, ты не застрял? – спросила девочка, потому что Пиус замер, слушая ее.

– Нет, но, может, нам нужно было обвязаться веревками?

– Нас некому тянуть. И назад дороги нет.

– Ползу, ползу.

Следующим испытанием был спуск трубы вниз. Лил предупредила Пиуса крепче держаться за стенки, чтобы не рухнуть и не создать шума. Тот не очень понимал, как должен держаться за стенки, когда и повернуться толком не может. Ко всему прочему, стенки были пыльными, и по трубе легче всего было именно громко рухнуть. Мальчик "нырнул", стараясь лучше упираться, и когда земное притяжение захватило его, он легко заскользил, но все-таки не так быстро. Потом он коснулся дна, влез в пространство горизонтальной трубы и попробовал подышать. Вскоре сверху спустилась Лил, она тоже пришла в горизонтальное положение и уперлась в задержавшегося здесь Пиуса. Снова поинтересовалась, не застрял ли тот. Мальчик ответил, что нет, и продолжил движение. Дальше появилось немного света, тут можно было свернуть направо и, еще раз спустившись по трубе, оказаться у решетки вентиляции под потолком прачечной. Ребята поползли вперед, свет пропадал, наконец они уткнулись в новый спуск. Пиус уже понимал, как нужно себя держать, когда он аккуратно съехал вниз, почувствовал ужасную усталость. Ему было трудно двигаться, трудно дышать, о зажатости в замкнутом пространстве он запрещал себе думать.

Труба вела дальше, но там за поворотом показался свет. Дети заботились о том, чтобы не шуметь, и когда доползли до него, смогли расслышать какие-то звуки. Если это был путь в котельную, там что-то происходило. Пиус повернул и немного подполз к оказавшейся перед ним решетке. Он заглянул в помещение, освещенное электричеством, а еще с дрожащими тенями, очевидно, от свеч. Решетка выходила под потолком, но отсюда невозможно было разглядеть все помещение – только небольшую часть, где вдоль стен стояли коробки и шкафы, несколько металлических бочек. Обычный подвал, но даже не имея возможности видеть его полностью, где-то справа в глубине теперь можно было отчетливо расслышать чьи-то шаги, а еще этот кто-то перебирал бумагами и ставил предметы на стол. От этих звуков и особенно шагов Пиусу сделалось страшно, ведь это не мог быть никто, кроме Патвина несомненно в котельной. Но значит, где-то там был и Элберт, и какого же ему?

Пиус взялся за решетку обеими руками и из последних сил попытался выдавить ее. Если это была такая же решетка, как в комнате наверху, он знал, нужно постараться, и с решительностью он довольно умело выломал ее, даже не создав шума. Он осторожно выглянул, на его везение под решеткой оказались один на другом два больших деревянных ящика, другие ящики стояли нагроможденные рядом и, похоже, отделяли эту часть помещения от всей котельной. Пиус понял, что оставаться на виду, как обещал Лил, будет непросто. Он вылез наружу и распластал руки по стене, потянулся ниже к ящикам, чтобы не упасть на них с высоты, Лил держала его ноги. Когда он окончательно вывалился, шуму произвел немного, но удар все же был слышим и шаги, до этого раздававшиеся в глубине помещения, прекратились. Пиус поспешил спрыгнуть с ящиков и поскорей предстать перед Патвином, чтобы отвлечь его на себя. Ему оставалось верить, что Лил спряталась в трубе, смотреть туда было нельзя.

Глава 29 – Трудная задача

Все пространство котельной, открывшееся Пиусу, было просторным. Основная часть была с высоким потолком, здесь вдоль одной стены выстроились огромные темные агрегаты, в других были ниши, как небольшие комнаты с более низкими потолками. В одной из таких сейчас и стоял Пиус.

В основной части котельной словно были расставлены декорации для театральной мистической пьесы. Сплетенная из веток решетка в виде купола стояла почти в самом центре. В ней, обняв колени, сидел Элберт. Он будто пребывал в каком-то трансе и Пиуса, кажется, совсем не видел. На его шее не висело кольцо из веток, Пиус догадался, теперь эта решетка выполняла ту же функцию, и ошейник и решетка могли быть сделаны из одной породы растения. Рядом с решеткой находился длинный деревянный стол, на котором разложились стопки книг, колбы с жидкостями и разные мелкие предметы. Вся его загруженность говорила, что кто-то желает произвести впечатление. И пугала как раз очевидность, что никому это не нужно. Возле стола Патвин в замешательстве смотрел на Пиуса. Он замер на месте, переходя из конца в конец столешницы, но, как посчитал мальчик, удивление было не достаточно волнительным, скорее тот был рассмешен. Внешний вид казался растрепанным, но не как у торопящегося человека, а как у увлеченного чем-то. Он даже не задержал надолго взгляд на возникшем госте и вернулся к тому, чем занимался, подойдя к каким-то зельям, принялся осторожно смешивать их.

– Глазам не верю, снова ты, – не смотря на Пиуса, почти доброжелательно произнес Патвин, и мальчик обрадовался, что первой реакцией было не раздражение (тот действительно опасался, что его сразу испепелят на месте, не дав даже попробовать выполнить задачу), – но как, скажи, ты узнал, где я? Это даже забавно, и как же ты сюда пробрался? По вентиляции, неужели действительно по ней?.. Но зачем, я ведь дал возможность сбежать. Ты же здесь как в клетке, как и твой друг, посмотри на него, из-за него ты здесь? Наверное, хочешь спасти его? Никто сюда не попадет и никто вам не поможет. Лифт не работает по моей воле. А еще посмотри на этот круг. – Он указал на большой круг вокруг стола и решетки, занимающий почти все центральное помещение котельной, начерченный, очевидно, куском угля. – Ни один стоящий ритуал не обходится у мага без такой линии, она нужна, чтобы и муха не мешала. А через эту не проникнет даже опытный маг. Мне уже никто не помешает. Я однако знаю, что не стоит недооценивать детский ум, если же надеешься вызвать Черазиру или еще кого-то, как видишь, это бесполезно. Я защищен, к тому же, с чего ты взял, что они мне страшны, я бы справился с любым из них. А когда ритуал завершится и мне достанется сила отеля, даже Высокие маги падут к моим ногам по одному велению. Ты даже не представляешь, сколько здесь силы. Но раз решил стать очевидцем, скоро сам увидишь.

Патвин продолжал смешивать ингредиенты. На глазах Пиуса жидкость, образовавшаяся при смешивании зелий, поднялась вверх густым паром, а потом осыпалась порошком в чашу, и дальше в порошок полетели обрывки пергамента, другие предметы, и снова образовалась жидкость. При этом Патвин все время бубнить что-то под нос, он не забывал делать это даже на паузах, когда говорил с Пиусом. Мальчик думал о том, как отвлечь его от стола. Главное, по какой-то причине с ним готовы говорить.

– Я был нужен вам для плана, который вы скрывали от ордена, – произнес Пиус. – Понятно, зачем я вам понадобился, но что было нужно от меня им, тоннели? Почему они думали, что я знаю, где они? И вы ведь тоже выполняли эту работу, искали тоннели. Когда же вы решились на предательство?

– Предательство! Ты еще так далек. План? Да, мне нужен был ты и твое чистое сознание, нельзя было подвергать тебя внушению, просто вписав мое имя в книгу, с отелем так не справишься, – говорил Патвин, все-таки особенно не отвлекаясь. – Ордену Пяти нужны были эти тоннели, он искал вход в них по всему Грамсу, у себя, в отеле. Годами от меня добивались пути к ним. По правде, я никогда их не искал. Они всегда казались мне потерянными, и, в общем-то, не представляли интереса, я просто иногда подбрасывал ордену какие-нибудь интересные сведения отсюда, из отеля, через меня проходило много полезной информации, и так отделывался. Мое положение здесь было им выгодно. Но эти проклятые тоннели, в конце концов, довели их до беды.

– Да, ведь они не хотели держаться подальше от "Клопа". Подослали в отель еще Кария Белеча. Главарь вашего ордена, похоже, не очень был вами доволен.

– Он был глупым. Устал ждать, купил фабрику, решил лично пролезть в "Клоп" через нее. Это была глупость. Когда он узнал, что ты появишься в отеле, он уже хотел захватить тебя. Мне больших усилий стоило отговаривать его от этой затеи. Я объяснял, что мы можем использовать тебя по-другому, что нельзя будет шантажировать тобой больного не соображающего старика, зато если отель примет тебя, нам откроются большие возможности. Я уверял его, что отель может открыть тебе много секретов. Нужно лишь войти в доверие. На время он успокоился, но захотел все же посмотреть на тебя. Тогда мне пришлось представить вас. Значит, ты увидел часы?

– Вы пытались удержать Орден Пяти на расстоянии, работали вовсе не на него, а против него. И если даже не пытались искать тоннели, он был здесь вам совершенно невыгоден, более того, опасен, ведь неосторожные действия главаря вывели бы на него, а значит, и на вас. Вы, наверное, испугались разоблачения, когда захватили штаб-квартиру?

– Конечно меня это тревожило, у нас была договоренность о тайне моего присутствия здесь, и Орден Пяти пользовался хорошей репутацией в этом смысле. Удивительно узнавать из газет, как много секретов раскрылось с помощью найденных документов. Но все-таки мой этот глупец унес в могилу.

– Все равно не пойму, почему ваши с Риксилом пути разошлись. Он как раз старательно выполнял свое задание. Мне точно известно, что он искал тоннели. Неужели он тоже имел свой план?

После своих слов Пиус пронаблюдал, как Патвин, закончив с приготовлением непонятной смеси, которая в итоге осталась все-таки чем-то сыпучим, подошел с чашей к решетке, зачерпнул горсть порошка и несколько раз бросил его сквозь ветви, обходя по кругу. Порошок, словно плавая в жидкости, медленно расходился по куполу и равномерно заполнял его. Некоторое время внутри решетки держался серый дым, а потом пространство вновь стало прозрачным, но одновременно каким-то искаженным. Элберт уже не сидел, обняв колени, а стоял на них и, очевидно, более чем раньше понимал происходящее. Он оглядывался по сторонам, Пиусу даже показалось, он поймал его тревожные глаза. Руки поднялись и прикоснулись к решетке, тогда купол закрылся будто паром, Элберта теперь можно было разглядеть как через тусклое стекло. Пиус перевел испуганный взгляд на Патвина. Тот снова подошел к столу и принялся листать большую книгу.

– Свой план у моего брата? – усмехнулся Патвин, не поднимая головы. – Ты блуждаешь в потемках. Но что-то тебе все-таки известно. Разве я неправильно считал, что отель откроет тебе секреты? Любопытно, какие. Ведь ты с друзьями узнал про тело в парке. Только через отель ты мог узнать о нем. Я, видишь ли, не удивился, когда ты пришел с обвинениями, что я закопал здесь брата. До этого Тоил успел примчаться и сообщить, что дети занимаются чем-то противозаконным в парке с лопатами. Вы оказали мне услугу, вынеся тело отсюда. Да, я понял это, когда земля перестала быть мокрой. – Он стал отрываться от книги и поглядывать на Пиуса. – Видишь ли, вынести его самому никак не выходило, отель капризничает, и тогда его невозможно пересилить. Когда я пытался затащить тело в отель, тот заперся, колдовство не действовало, тогда сил сопротивляться у него хватало. Я попробовал зарыть тело в парке, но оно поднималось на поверхность, земля не принимала его. Старый дуб, возле которого я расправился с Риксилом, был полым внутри, мне помнилось еще с детства, я подкопал под ним, если тело поднимется наверх, окажется в склепе. Потом, когда я узнал от Тоила про вас, я заподозрил неладное, пробрался к дубу и обнаружил ваши следы. Я понял, если вы в курсе о моем брате и ищите его, возможно, найдете, догадаетесь, что нужно не рыть землю, а обследовать само дерево. Я сделал отверстие в коре и посыпал туда растертые цветки невиния и рабиты. Отель не давал телу разлагаться, я видел эту реакцию на мое заклинание, значит, порошок должен был подействовать. Это не было ловко, отвести подозрение на Черазиру таким образом. Если бы вы нашли тело и показали его всем, она бы протестовала, хотя не секрет, с каким удовольствием бы она расправилась с Риксилом. Мне же важней было убедить Орден Пяти в виновности Черазира, они-то бы сразу поверили. Главное, чтобы меня не отвлекали, заставляя объясняться. Смотри, поле уже приобретает необходимые свойства. – Патвин подошел к решетке с Элбертом, бросил туда еще что-то и прочел несколько непонятных слов, после чего, вернувшись к столу, перевернул песочные часы, взял со стола тоненькую ткань, расправил ее. Это оказалась длинная темная мантия, в которую колдун стал медленно облачаться. – У моего брата не было своего плана, он приехал в отель по поручению ордена. Я еще не был в их рядах.

– Брат и познакомил вас с ними. Он появился в отеле, был удивлен встрече, зато вы решили тоже примкнуть к ордену, и вас приняли. А потом вы что-то не поделили с Риксилом, и вам пришлось его убить. Или, возможно, это он хотел убить вас.

– Ты развлекаешь меня? Ты слишком спешишь и не думаешь. Доходи постепенно, не рвись к выводам. Ты верно определил, раз я не был членом Ордена Пяти, значит, скорее всего, мой брат привел меня туда. У тебя много данных, разбирайся.

Хотя Пиус и желал только, чтобы Патвин потратил на него больше времени, но постепенно включался в разговор, понимая, что в котельной происходит еще что-то. У всех событий, связанных с мальчиком, даже до прибытия в отель, имелись ответы, и они были прямо здесь, как ключ ко всему. Казалось, Пиусу известно довольно много, но все путала пелена, которую сейчас он мог сорвать, и было там что-то сильно взволновавшее его. Патвин будто испытывал то же волнение с другого полюса. Надвигалось нечто важное, постоянно присутствующее рядом, но не укладывающееся в голове.

– Ваш брат привел вас в орден, а убили вы его просто потому, что… – осекся Пиус. – Все это часть вашего плана. Вы не ожидали, что он появится в отеле, но когда появился, включили его в свой план. Это именно вы попросили встречи с Орденом Пяти. Вовсе вы не договаривались, вы его просто использовали. А потом он вам стал не нужен. Мешал… как лишний свидетель.

Пиус задумался. Он уже не глядел на Патвина, хмуря брови, стараясь быстро соображать. Патвин, напротив, впился теперь в мальчика глазами.

– Ну же, ты можешь догадаться, чувствуешь внутри себя, разве нет? – говорил он.

– Но это невозможно, – сказал Пиус. – Неужели еще до приезда Риксила вы осуществляли этот свой план? Не брат сломил вас на свою сторону, не орден сделал таким? Но это невозможно, чтобы вы были виновны во всем…

– Почему невозможно? Объясни, почему ты не переступишь через это и не осознаешь, кто я такой.

– Потому что Патвин никогда бы так не поступил. Приехать в отель и все годы жить только тем, чтобы захватить силу. Хотите сказать, это из-за вас столько лет нездоров мой дед? До этого мне додуматься? Все неприятности в отеле по вашей вине? Но моя мама верила Патвину, мой дед легко доверился вам, Патвин бы никому не причинил такого зла. Вы не можете быть Патвином, вы все-таки Риксил, вы зачаровали нас, когда показывали плечо, а тело в парке было настоящего Патвина, тоже заколдованное.

– "Никому не причинил такого зла"! – передразнил Патвин, от неожиданности Пиус даже вздрогнул. – Что ты себе думаешь о Патвине?! Что делает его таким хорошим в твоих глазах? Думаешь, я Риксил, так и не выбил эту идею из головы? А ведь ты прав, – произнес он, бросая на мальчика яростный взгляд и даже снова преображаясь в уже знакомого страшного серого колдуна, – я не Патвин, но и не Риксил, я Молк! Теперь ты понял, к кому попал? Где находишься?

Пиус быстро осознавал свое положение, совсем новое, если и был какой-то свет вокруг, он померк. Мальчик стоял в подвальном помещении, один, напротив страшного врага. Он потерял дар речи, теперь представляя, что при любом движении, даже лишнем вздохе, его уничтожат, как мошку. Враг будто читал по нему все это и почему-то наполнялся презрением и злостью.

– Конечно, понял! Теперь все складывается у тебя в голове. Почему же до этого ты был слеп?! Патвин то, Патвин се, "никогда бы"! Что никогда бы?! Вот тебе сказка. – Он приблизился к Пиусу и заходил по котельной, жестикулируя руками, с раздражением произнося каждое слово. – Жили-были три брата. Старший был плохим, средний – хорошим, а младший – хуже всех! Но кто догадается! И как в сказке, очутились они в волшебном отеле. А потом трое братьев отправились к расщелине, и старший сбросил в нее младшего, а средний… Конец! Риксил, я не знаю, за что судить Риксила, он всегда поступал, как подсказывали инстинкты, дикий, не управляющий собой. Как бешеная собака. Почему его называли плохим, ведь у него ничего не было в голове. Он лишь опасное оружие, действующее от обстоятельств или заведенная бомба. В отличие от него Патвин был пустым местом. Там у расщелины каждый занял свое место, там проявилось, кем мы были и кем стали. Патвина и Риксила уже нет, хороший и плохой? Для меня хорошего больше в Риксиле. Его можно честно ненавидеть, он сам был честным, всю жизнь грызясь за свою шкуру. И в детстве я его сильно ненавидел, но после моей гибели это чувство убавилось. В самом деле, за что его ненавидеть, за нрав? Так и расправься с ним кто-то, того не осудят. Когда ты понял, что это я покончил с ним, разве настроился ко мне плохо, лишь опекуном не сделал. Патвин же другое дело, все его светлым считали. Есть история, где по его вине дали уйти работорговцам. Ведь ясно, что этим поступком он взял ответственность за их последующие действия. На его счету много жертв, а все списывается ему лишь за отказ пожертвовать главарем бандитов. И почитают его и любят, как героя. За что же ему такая слава?! Ты ведь сам простил, по воле судьбы для тебя я поступил как истинный Патвин. Вот брат-головорез приезжает в отель, Патвин не сообщает о нем, а тот убивает твоих родителей, после чего и дед от горя слегает, так объясни, почему ты меня простил? Я ведь знал, что простишь, видел в твоих глазах. А если бы не часы с эмблемой ордена, наверное, еще опекуном бы сделал. Так почему ты готов был все простить?!

– Думаю, Патвин был слаб, возможно, и Риксил, они ни с чем не боролись, потому что не могли. Риксил был воплощением зла, он совершал ужасные поступки, и его нужно было остановить. Но Патвин не в ответе за его поступки и таких, как он. У него не хватало сил сражаться, но он не виноват в том, что происходит. А у кого они есть, тот будет действовать. Если у вас в отличие от братьев были силы, вы выбрали, как действовать. Возможно, когда-нибудь Патвин смог бы дать отпор, ему требовался шанс.

– ОН СТОЯЛ И СМОТРЕЛ, КАК МЕНЯ УБИВАЮТ!

Пиус совершенно перестал видеть Патвина, перед ним стоял Молк, и даже попытайся мальчик вернуться к прежнему образу, ничего бы не вышло. Теперь в его голове вырисовывались все портреты: Риксила, истинного Патвина, которого он никогда не видел, но, возможно, все три брата были похожи, и самого Молка, поднявшегося из бездны. После вспышки гнева, когда облаченный в мантию колдун принял устрашающий вид, он вдруг быстро отвернулся, опустив голову, видимо, заставляя себя успокоиться. Скорее всего, проявлять такие эмоции он не привык, слишком долго контролируя их и так добиваясь успеха. Он пригладил волосы и вновь повернулся к Пиусу.

– Ты твердо веришь в выбранную сторону, – сказал Молк. – Мне хочется противостоять тебе. Беззащитный ребенок. Неужели это может быть правдой, мы с тобой две стороны, два выбора? Во мне были силы, и я решил, что делать, значит, и в тебе есть, и ты тоже решил, пришел сюда, интересно. Но то, что ты до конца готов отстаивать, и то, к чему с детства стремился я, мы видим разное. Когда же в твою голову вошла эта глупость? Я расскажу тебе другое. Так уж вышло, что с самого начала я открыл в жизни иную правду, что главное только власть, она одна господствует над всем. Любая идея ищет ее, захватив человека, она делает его слабым, а мне всегда важней была сила. Я не собирался попадать ни под чью власть, я сам хотел обладать ею. Вися над расщелиной, я не боялся, злость, которую я испытывал, вызывала желание рассмеяться брату в лицо, было бы лишь досадно, если бы меня случайно выронили, произойди такая глупость, и больше ничего не удастся сделать. Когда он отпустил меня и я почувствовал, что лечу в пустоту, было даже приятно, что он сделал это специально, потому что я вывел его и что-то ему доказал. Но я не провалился в бездну, прилично пролетев вниз, я ударился о выступ и случайно уцепился за него. Так, сидя в темноте, я обдумывал свое положение. Я выжил, но никто об этом не знал. Вдруг судьба изменилась, и я на все посмотрел иначе. Ничего я своему брату не доказал, тогда я понял, что он просто зверь, глупый и злобный, ведь никакой выгоды бросать меня в расщелину не было, ему это было просто интересно, он так разозлился, что я не признаюсь в неумении колдовать. Я решил, что могу при случае расквитаться с ним, но особенно он меня уже не заботил, мстить я вовсе не собирался, бессмысленно строить на этом свой план. Нет, я начал свое восхождение дисциплинированно. Для начала выбрался из расщелины, мне хотелось оставаться погибшим и повезло найти путь к подземной пещере, я долго карабкался в темноте, полз по узким тоннелям, а потом наткнулся на источник, под водой бился свет. Я проплыл под скалами и оказался на поверхности моря, не знаю, как меня не разбило о скалы, но видно уж суждено мне было выжить в тот день.

И я стал обдумывать дальнейшие действия. С первого дня в "Клопе", отель не переставал интересовать меня. Его сила манила к себе. Я сразу понял что хочу в высшей степени овладеть магическими искусствами. Я не мог находиться в нем, рано или поздно, получив какой-нибудь повод, Риксил все равно прикончил бы меня, было бы сложно управлять им тогда. В детстве проникаться доверием я не умел, все можно было прочесть по мне, другие обитатели отеля также вряд ли полюбили бы меня. Я решил следить на расстоянии, жил в порту, но знал многое из того, что там происходило, иногда больше самих постояльцев и служащих, везде пролазил. Я узнал, что меня спокойно похоронили, видел, как Риксил с Патвином продолжили жить в отеле, как к ним относились. Патвин имел доверие, оно было негласным, потому что сам он всегда ходил угрюмый и жалкий, наверное, никто не ставил его наравне с собой, но если бы нужно было, ему бы доверили что угодно. С Риксилом по-другому, никто не желал иметь с ним дел, и покуда сам он никуда не лез, все оставались довольны. Затем они покинули отель, я все еще находился здесь, тоже вырос и окреп, изучая, что считал полезным, и уверенней обдумывая план. Видел, как Риксил вернулся и досаждал твоей матери, как та потом уехала из отеля с твоим отцом. Тут я сорвался с места, решил, мне это может пригодиться, ведь она уехала, не сказав никому ни слова. Я наткнулся на них случайно в порту. Пробрался на корабль, на который они сели. К тому времени я научился хорошо прятаться, сошел с корабля вместе с ними и следил дальше. Выяснил, где они остановились на первое время, всегда выгодно знать что-то, чего не знают другие. Тогда же я понял, что хватит отсиживаться в порту, пора расправлять крылья. Хотя я был очень молод, считал, что готов встретиться с миром, путешествовал, подобно братьям, но главным образом старался не впустую тратить время. Набирался знаний, проникал в мир магии, повсюду ища источники силы. Был подмастерьями, послушниками гильдий, у многих успел набраться опыта, многому научиться, важнейшее – контролю. Великие книги мне довелось читать, страшные вещи видеть и делать, разные надежды в сердцах учителей я заложил. Не забывал приглядывать за отелем "Клоп", за твоими родителями, они переехали в один маленький городок и, кажется, там обосновались. Следил и за братьями, Риксил всегда на виду был, а вот отыскивая Патвина, приходилось трудиться. Прошло достаточно лет для моей зрелости, мой план до конца выстроился. И я отправился к нашему среднему брату, который скитался в пустыне на востоке. Он как всегда был жалок на вид, болезненный, отрешенный от всего. Но что с ним было, когда я представился ему, назвался чудом спасшимся братом, странное преображение. Я сказал, что когда выбрался из расщелины, тогда же исчез из тех краев. Он не мог ни о чем догадаться. Мы стали лучшими друзьями, он весь мне открылся, винился, говорил, что всю жизнь себя не простит. Наверное, за это отшельничество он бы ни с кем не заговорил, только скитался бы по пустыне. Ведь ты прав, он был слаб. А ты знаешь, что он был влюблен в твою мать? Хотя жаловался, что никогда бы не мог быть рядом с ней. Всегда ограждал от себя близких, потому что знал, не сможет защитить их. Он потонул бы в своем унынии, а в тот день оживился, мне даже захотелось привлечь его на свою сторону, но он был бы все-таки бесполезен. Мы проговорили весь день и всю ночь, сколько всего он мне рассказал. Даже не представлял, с какой целью я выпытываю все подробности его жизни в отеле. Ему, наверное, было все равно, он был умиротворен, выложил все без заклинания, который я специально заготовил. Узнав, что было нужно, я избавился от него. Забрал кулон, подаренный твоей матерью, другие личные вещи, а тело просто оставил в палатке. В тех краях о нем никто не знал. Песчаная буря навсегда похоронила его.