Текст книги "Клоп (СИ)"

Автор книги: Илья Шананин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

Глава 27 – Дорогу господину Клопу!

Молочный океан закрыл небо до самого горизонта, и почему-то создавалось ощущение, что в этом коконе непременно пребывает весь земной шар. Прохладный воздух замер возле земли. Вокруг стояла такая тишина, что невозможно было отвлечься, даже упоительная свежесть этого утра не могла задрожать в груди. Все ждало первого случайного звука, чтобы наконец ожить, встретив новый день. И было сложно уловить первый в череде нарастающих звуков, вдруг зашумевших повсюду: пели птицы, рычали моторы, шаркали метлы по асфальту – город Грамс просыпался.

Чем только отель "Клоп" не отличался от других зданий, на их фоне его можно было выделить то внешним видом, то событиями в стенах, но этим утром он как-то особенно отличался от всего окружающего. Когда все сбрасывало с себя веяние ночи и перерождалось, он лишь слабо следил за окончанием этого обряда, чтобы незаметно слиться с окружающей повседневностью. Он теперь существовал в постоянном неясном бодрствовании, для которого сон бессмыслица. Возможно, "Клоп" на время даже забыл об умении притворяться спящим, а когда-то мог верить в необходимость такой привычки.

Одно существо со схожим отношением к снам также некоторое время должно не отмечало суточные ритмы. Сейчас оно направлялось по коридорам отеля туда, где в условленное время у него была назначена встреча. До нее оставалось немало времени, но Элберт понимал главное, нужный день уже наступил, и чтобы ничего не перепутать – а ведь мысли стали часто путаться, – он готов был явиться в указанное место и прождать хоть целый день. Ему теперь было все равно, где находиться, его никуда не тянуло, он лишь старался держать просьбу друга в голове и не убрести куда-нибудь. Однако Пиус не знал о стараниях Элберта и сейчас тревожился, окажется ли друг на месте в нужное время. Он думал об этом, поднявшись на свою башенку, потому что в этот ранний час уже проснулся, ему-то сон был необходим, но слишком многое беспокоило теперь. Два дня мальчик старался держать Элберта в поле зрения, объясняя важность их встречи, и все же оставалось только гадать, исполнит ли тот просьбу при нынешней рассеянности. Пиус и сегодня бы держался ближе к нему, но не мог положиться, что весь день будет способен на это.

Мальчик посмотрел на затянувшееся небо, потом на стену деревьев, которая отгораживала отель от внешнего мира, но которая была не в состоянии сейчас защитить, поэтому прикрывалась обычным забором. Затем он перевел взгляд на Восточную башню, на верхние окна, где за белыми листами таилась обитель Хорифелда, ему вдруг показалось, что один лист дрогнул. Отчего-то у него проснулась жалость к спрятавшемуся от всех невзгод библиотекарю. Сама эта личность при встрече не могла вызвать жалость, потребности в которой, было видно, библиотекарь не испытывает. Это скорее был сильный человек, прекрасно приспособившийся к своему одинокому существованию. Тогда не жалость, а хотя бы сочувствие к затворничеству, уверенному виду. Пиус не мог объяснить свое отношение, но когда прислушался к себе, понял, что оно исходит из какой-то внутренней силы. Он не чувствовал превосходства над пожилым мужчиной, наверное, это просто везение обладать ей, он-то не хочет прятаться, ему это не нужно. И это так естественно, в нем одном – и столько силы! Мальчик подумал о своих друзьях, что ему не хочется быть и одиноким, и ему снова не нужно, он никогда не будет одиноким… тоже естественно, но все же столько силы! Неожиданно паническое чувство захватило мальчика. Только что ему давались спокойствие и собранность, словно он держался на высокой волне, но стоило порадоваться, что в этот важный день, когда неизвестно что готовилось для него, он ощущает необходимую силу, как все потеряло равновесие и опять стало страшно. Пиус удивился, почему он отделяет себя от Хорифелда, когда сам лезет в раковину.

Измучившись мыслями, Пиус спустился вниз. Его ждало испытание, и он все-таки надеялся, что внутри действительно имеет способности, которые случайно разглядел. Повезло ему в чем-то или нет, но сегодня он хотел, чтобы все сложилось как надо.

Ожидая давления, как в предыдущие дни, Пиус покинул номер. Однако в этот раз, оказавшись за дверью, почувствовал совсем иное, глухую пустоту. Он прошел по свободным коридорам и таким же лестницам, даже те, обычно словно живые, и не только когда играли с путниками, но вообще точно следящие за всеми, теперь застыли и будто позабыли о любимом занятии вмешиваться в чужую волю.

Добравшись до 2К, Пиус встретил одну из своих родственниц. Мальчик знал, что она была Клоп, кажется, даже слышал ее имя. Мать семейства, приезд которых он наблюдал из окна своего номера как-то весенним днем. Это была крупная женщина, сейчас она вонзила взгляд в мальчика, будто удивленная встречей. Они двигались навстречу друг другу, Пиус вспоминал ее имя, словно, сделав это, он избавится от какого-то наваждения. Вместо того чтобы чудом раствориться в воздухе, она вдруг произнесла:

– Дорогу господину Клопу!

Мальчик старался смотреть под ноги, когда она демонстративно отступила в сторону, практически вжавшись в стену. И подавил желание оглянуться. Почему-то именно сейчас на него навалилась огромная усталость от внутренних переживаний в последнее время. Но уже в холле он смог собраться и если не успокоиться, то хотя бы контролировать себя. Опять повеяло пустотой.

Рэни и Клайвель за стойкой регистрации больше обычного напоминали статичное изображение, однако поздоровались с мальчиком, чего не делали, просто встречая его или посетителей с утра в холле. Не успел Пиус дойти до ресторана, его окликнули Лилил с Джозиз, спустившиеся следом по лестнице. Лил сказала, что сейчас они повстречали одну неприятную тетку. Пиус хотел ответить что-то, но не рассказал о своем с ней столкновении. Сестры тоже сразу замолчали.

Ресторан в это утро встречал посетителей как будто спокойной атмосферой, девочкам она виделась обманчивой, а Пиусу помещение вообще показалось каким-то незнакомым, он был уверен, что со столиками и стульями уж точно что-то не так, то ли они изменили цвета, то ли вовсе это были другие столы и стулья. Те, кто здесь находился, обратили на мальчика внимание, но не особо пристальное, и ребята смогли позавтракать. Лилил и Джозиз завели между собой беседу о том, какие перемены скоро ждут отель, но после этой слабой попытки выпустить эмоции по поводу предстоящего события они плавно перешли на тему пуговиц, которой в последнее время был пропитан их номер. Наверное, это был самый скучный разговор за завтраком, какой они могли представить.

Время для прохождения проверки в Адме было выбрано ближе к вечеру. Все, кто встретился Пиусу в течение дня, вели себя непринужденно, по крайней мере казались гораздо спокойнее, чем в прошедшие два. Но именно от людей особенно ощущалась пустота, и мальчик подумал, что именно их внутреннее состояние вобрал отель. Среди его обитателей, как бы те не исполняли обычный распорядок, блуждало напряжение. Уж лучше бы они выпустили пар, а так во всем виделось не то, что было на самом деле.

Даже случайно подвернувшийся ребятам в холле Снук, от которого сегодня можно было ожидать взрыва, с первых слов принялся рассказывать о каких-то мальчишках, пойманных за попыткой пролезть под забором в парк отеля. И говорил он как-то вяло. А по поводу главного сегодняшнего события в Адме не было произнесено ни слова. Лишь внезапный вопрос, как Пиус себя чувствует, скорее всего, относился к этой теме и показывал всеобщий интерес. Мальчик ответил, что у него все хорошо. Сестры Прелтит как и Снук с любопытством вглядывались в него, когда тот отвечал. Остальные служащие не решались даже на такой вопрос. Разве только госпожа Катакота поинтересовалась настроением ребят, но это могло и не относится к кому-то отдельно, она-то выглядела искренне спокойной.

Пиус продолжал молчать. Когда он захотел поискать Элберта, друзья следовали за ним. Потом в отель пришел Крочик и присоединился к ним. Заполучив в собеседники Крочика, девочки смогли оживиться в обсуждении торжественного похода в Адму. Лил высказала сожаление, что они трое должны остаться в номере Пиуса, пока тот будет проходить такую важную проверку. Крочик заявил, что не сомневается, что Пиус станет новым хозяином отеля, и именно в этом качестве они дождутся его. А Лил добавила, что тогда в первую очередь они отправятся к Лугасу Каррикейму и на правах самых главных обследуют его номер. Конечно, обнаружат там много всего запрещенного и опасного и выставят давнего врага из "Клопа", вернее, сразу отправят за решетку.

Элберт не обнаружился, и четверо ребят устроились в номере Пиуса, развалившись на диванах. Они стали убивать минуту за минутой, молча или перекидываясь фразами перед носом Пиуса. Лил обещала Крочику и Джозиз втихомолку, но так, чтобы было слышно из любого угла номера, что если сегодня Пиус вернется из Адмы таким же не соображающим, она даст обед молчания на всю жизнь, и никто в целом свете не заставит ее заговорить, даже если уже оживет сам Пиус и хоть станет уговаривать ее, даже если встанет на колени, она ни за что не отзовется. Джозиз отметила, что, в общем-то, не против, по ее мнению, это могло даже пойти на пользу сестре, как-то улучшить ее характер. Крочик улыбался. А Пиус сначала делал вид, что ничего не слышит, все больше вжимаясь в диван, потом же вовсе ушел за письменный стол и стал внимательным образом разглядывать обложку, захваченного вчера из классного кабинета учебника.

Пиус пытался прожить весь день, настраиваясь на поход. И когда момент настал, он один вышел в коридор. Это было первое нормальное обращение к друзьям за последнее время, он попросил не провожать его.

Он знал, что пока идет по коридорам, многие из обслуживающего персонала собрались в своей столовой и с интересом ждут результатов. Его родственники, должно быть, с не меньшим интересом ожидают результатов, сидя в номерах. На время коридор этажа ╧ 6 обязаны были освободить, так объявили. В одном укромном месте мальчик встретил здесь Элберта. Он обрадовался другу, тому, что все шло по плану, и взял его с собой в Адму. Тот ничему не возражал. Пиус зашагал уверенней, солнечные стены этажа ╧ 6 действовали ободряюще, но чем ближе он подходил к главному залу отеля, тем сердце все-таки стучало громче.

Патвин встретил Пиуса у дверей Адмы. Он высказал удивления по поводу того, что мальчик не привел с собой друзей. Потому что на самом деле это вовсе не воспрещалось, они специально сказали всем Клопам освободить этаж, якобы из необходимости для ритуала. Однако Патвин думал, что друзья как раз окажут поддержку. Мальчик ответил, что один чувствует себя самостоятельней, тогда говорить об этом никто больше не стал.

Круглый светлый зал выглядел обычно для себя, собственно, Пиус не знал, что ожидал от него, не торжественных же украшений. Зато помещение было словно заряжено электричеством. Ощущалось, как по коже бегут мурашки, и Пиус был уверен, что это не из-за его состояния, а именно сама комната наполнена чем-то таким. Наверное, если бы по стенам проносились маленькие искры, он бы не удивился. Неясно, чувствовал ли что-то подобное Элберт. Войдя в зал, он не осматривался, даже не удостоил внимания Патвина, просто встал возле стены, разве только иногда следя за Пиусом. Тот вместе с Патвином какое-то время стояли возле постамента в центре зала, вглядываясь в почти исчезнувшее имя хозяина. Тут Патвин отметил, сколько замечательного успел сделать для отеля Коэл Клоп, пока был в силах, вспомнил моменты во время управления, которые чему-то его научили. А когда они перешли к столу, он указал на имена нескольких предшественников в книге и тоже сказал о них несколько слов. Выше имени деда Пиуса находилось имя прадеда, а еще выше прапрабабушки, которая оживила отель после пятидесятилетней спячки. Мальчик слушал внимательно и вообще был собран.

Вот и все, Пиуса спросили, готов ли он вписать свое имя в книгу. Он сказал, что готов, и Патвин отшагнул от стола. Мальчик стоял над книгой в полной тишине и думал о том, что время пришло, он был решителен, но все же почувствовал страх перед тем, что собирался сделать. Он взглянул на ветку ивены, которая должна была "кровоточить" в знак готовности отеля признать его своим хозяином. И у него было огромное желание, но и тревога, что если он не подойдет на место избранного, тогда не добьется нужного эффекта. Пиус сначала осторожно прикоснулся, а затем взял ветку в руку. Он держал ее, разглядывая, и не знал, каким образом определить, когда с ней что-то произойдет. Казалось, ничего не происходило. Как же следовало понять, что ветка наполнена чернилами? Он смотрел на острый конец, где был сруб, может, появится капля. И просто застыл в ожидании, все постороннее для него перестало существовать. Он знал, что сейчас должен весь сосредоточиться только на своей избранности. Он старался представить, как хочет стать хозяином отеля, представить себя достаточно сильным для этого. Все это Патвин успел хорошо объяснить, как вести себя во время проверки. Но больше Пиус надеялся, что отель сам разберется и по какой-то невероятной причине сочтет его достойным. Вдруг он почувствовал, что-то изменилось, он держал ветку, и внешне ничего по-прежнему не происходило, но ему казалось, ветка стала чуть тяжелее, совсем незначительно, но обнаружить это было так удивительно. Ему пришла мысль, что она потяжелела оттого, что наполнилась чернилами. Пиус решил поднести ее к странице книги. И не успел еще опустить, откуда-то уже знал, что она станет писать. Что-то невероятное творилось внутри мальчика, он на мгновение растворился в чувстве умиротворяющего покоя. На бумаге выводилось его имя, он был избранным и желал бы оставаться в этом трансе. Но как только в книге показались чернила, что-то еще стало происходить в этом зале.

Патвин должен был видеть, что Адма признает права Пиуса, он не шевелился и словно даже никак не реагировал, но все-таки какую-то, быть может, скрытую реакцию мальчик ощутил, и это возвратило его в реальность. За спиной в двух шагах Патвин стоял и смотрел, и пока имя медленно выводилось, в голове проносились мысли и ужасные образы. Пиусу казалось, что там у Патвина что-то происходит с лицом. Оно меняется, и не просто выражение, все оно становится каким-то серым, диким, с горящими злобными глазами, глубокими морщинами на лбу, нос заостряется, а губы расползаются в жуткую улыбку. Вокруг всего этого колыхаются выросшие растрепанные волосы. Этот образ так четко обрисовывался у мальчика, что тот не мог считать это лишь своим воображением. Он закончил имя, по его спине бегали мурашки, и уже не от электричества, которое теперь и не замечалось. Он резко обернулся. Перед ним стоял Патвин, прежний, обычный, ни горящих глаз, ни заостренного носа, ни улыбки. Образ словно развеялся. На мальчика смотрели со вниманием, но как всегда доброжелательно.

Глава 28 – Загнанные

– Все нормально, Пиус? – спросил Патвин.

Он не мог хорошо заглянуть в книгу, мальчик же молча смотрел на него. Не получив ответа, Патвин медленно отошел в центр зала к постаменту. Его лицо ничего не выражало, он осторожно заглянул в "каплю". Тут Пиус наконец заговорил:

– Вы не увидите там своего имени. Я не написал его в книге. И никогда этого не сделаю.

Патвин еще немного подождал, а потом перевел на Пиуса удивленные глаза. Он ничего не говорил и ждал объяснений.

– Я знаю, что вы член Ордена Пяти, – произнес Пиус. – Возможно, когда-то вы были другом моей мамы, возможно, помогали моему деду, но сейчас, какие бы цели вы не преследовали, со средствами их достижения вы уже не тот Патвин. Вы хотели использовать меня, чтобы получить власть над отелем, и продумали это с самого начала. Когда я появился в отеле, вы узнали об опекунстве для несовершеннолетних и стали ждать подходящего момента. Теперь мне это точно ясно.

Патвин оставался спокоен, удивление постепенно сошло, и теперь он лишь внимательно слушал. Получив в свой адрес обвинение, он размеренно произнес:

– Ты умный мальчик, Пиус. Как глупо с моей стороны было что-то скрывать от тебя. Но, возможно, ты все переоцениваешь. Ведь в итоге я старался для отеля, разве не ясно, я хочу спасти его. Что же тебе известно? Ты говоришь, я член Ордена Пяти?

– Я знаю, что вы убили своего брата Риксила и спрятали тело в стволе дуба в парке, а еще обсыпали его порошком из невиния и рабиты, чтобы подумали на Черазиру. Однажды в своем кабинете вы провели меня, но сейчас я уверен в своих словах. Риксил был злодеем, он убил моих родителей, и я бы должен сказать вам спасибо, но это не меняет главного. Возможно, вы и не действовали сами, его убили заклинанием, не знаю, способны ли вы на такое колдовство. Да, вы член Ордена Пяти, а значит действуете от его лица. Хотя защищали меня от хозяина текстильной фабрики, своего главаря, потому что имели и свои планы. Вы говорите, что хотите спасти отель, и раз не пытались взять власть для ордена, я бы согласился, но даже если так, я бы никогда не сделал вас своим опекуном. Если отель счел меня достойным, я не могу допустить к власти над ним члена Ордена Пяти. Извините, но я не могу считать достойным для этого вас. Это важнее нас обоих. Я могу лично простить вам что-то, но отель я должен защищать.

В зале повисла тишина. Элберт наблюдал за Патвином, слушая речь мальчика. Его роль начала проясняться, похоже, он понимал ее. Пиус сильно волновался, он потратил немало сил. Патвин же все это время, смотря в пол, прохаживался по залу возле постамента взад и вперед. А потом бросил на мальчика совсем не тот взгляд, которым одаривал весь период пребывания в отеле, было во взгляде почти что-то свирепое, но все-таки сдержанное.

– Что ж, умный мальчик, – сказал Патвин, – я вижу твою уверенность в словах, тогда все-таки расскажи, почему называешь меня членом Ордена Пяти?

Пиус почувствовал, что все равно до сих пор боится услышать настоящее признание от человека, так долго скрывающего свое обличие.

– Это из-за ваших часов, – ответил он. – В день приезда я заметил на вашей руке часы с выгравированным четырехлистным клевером, пронзенным стрелой. На самом деле это часть решетки, которой младший брат убил братьев и захватил правление Орденом Пяти. Недавно я узнал, такова эмблема ордена.

– Эти часы, – произнес Патвин, а потом разозлился. – В тот день я должен был надеть их, потому что встречался, как ты выразился, с "главарем". Он хотел посмотреть на тебя, глупый толстяк, вечно лез, куда не надо. Я потратил много времени, убедился, больше не стоит. Мои планы меняются, но не страшно. – Его лицо начало искажаться, как и представлял Пиус, оно становилось серым, нос заострялся, глаза загорелись злобой. – В конце концов, ты кое-что для меня сделал.

– Что я сделал? – спросил мальчик, испугавшись перевоплощения.

– Привел ко мне его! – произнес Патвин и, выхватив из пиджака какое-то плетеное кольцо, бросил его в Элберта.

Кольцо расправилось в воздухе и снова сомкнулось уже на шее Элберта. Тот ничего не ожидал и очень испугался, ошейник держался на шее плотно. Все происходило быстро, Патвин выставил вперед руку, растопырив крючковатые пальцы, и поманил кольцо, которое дернулось к нему, волоча за собой Элберта. Тот попытался ухватиться за удавку, но вдруг мгновенно обессилел. Пиус стоял, наполненный ужасом, его друг, который должен был служить защитой для него и в случае опасности мчаться к друзьям, чтобы обо всем рассказать, сам превратился в заложника. Патвин держал его возле себя, находясь все еще в центре зала. Он как будто немного успокоился, притянув Элберта к себе, и обратился к мальчику:

– Долгое время ты был средством, чтобы подобраться к источнику силы. А потом появился в моем кабинете с этим существом. Признаться, удивил, но я быстро догадался, кто это. Может, тебе неизвестно, выходя из спячки, отель формирует большое количество энергии, которое создает существ. Их называют Дети отеля, есть такая легенда, но мало кто знает правду. А я знал, читая об отеле такие книги, в которые не заглядывал даже библиотекарь. Ты прав, я давно задумал получить через тебя доступ к Адме. Превосходные возможности! И сегодня ты удивил меня. Но не сбил, у меня появился запасной план, благодаря этому существу я получу довольно много, стану достаточно могущественным. Ты мне больше не нужен, отпускаю тебя, беги, спасайся.

Патвин еще раз выставил вперед руку с раскрытой ладонью, и к нему, сорвавшись со стола, прилетела ветка ивены.

– На случай, если решил бы сглупить и что-то предпринять. Верно, ты не успел указать другое имя. Пусть ты в чем-то смышлен, но не понял, с кем столкнулся. Ты вздумал меня разоблачать, вот так? Пришел один, надеясь на помощь этого существа? В твоем плане оно должно было привести помощь? Очевидно, ты не так сильно беспокоился, думал поговорить со мной? Совсем не понял, кто я такой. Для начала ты не представляешь, насколько я даже сейчас силен. А когда заполучу силу отеля, мне не будет равных. Согласился бы, что хочу спасти отель? И как ты еще говорил, можешь лично простить мне что-то?

Тут он позволил себе улыбнуться, но эта слабая улыбка казалась почти дикой. А затем мальчик ему, похоже, стал не интересен. Он отвернулся и совершенно перестал его замечать, будто того нет в помещении. Отойдя с Элбертом к стене, он достал какой-то листок и прошептал несколько слов. Пиус окаменел, не мог пошевелиться, не мог произнести ни слова, не представляя, то ли Патвин наложил на него гипноз, то ли он просто испытывает шок, не зная, что предпринять. Когда Патвин бросил скомканный листок на пол, шагнул на него и в тот же миг вместе с Элбертом превратился в облако дыма, Пиус ожил и почему-то ринулся в сторону. Возможно, пытался отскочить или, наоборот, хотел преградить облаку путь к двери, но то, что облако дыма вовсе не эффект от исчезновения Патвина и Элберта, а как раз сами они и есть, мальчик понимал точно, таким живым оно было. Но облако не ринулось вперед, а расплылось по стене и пропало в геометрических фигурах, из которых та состояла, словно втянулось вентиляцией. Пиус остался в Адме в одиночестве. Осознавать свое положение было болезненно. Сначала он по-прежнему не знал, на что решиться, подбежал к стене и стал водить по ней руками. Что если ему только почудилось, что Патвин с Элбертом превратились в дым, это был лишь фокус, а сами они исчезли где-нибудь за потайной дверью, он искал подходящее простое решение. Разве не так рассудил бы в первую очередь Крочик? А что сказали бы Джозиз и Лил? И почему он до сих пор гадает в одиночку? Кажется, он уже достаточно рассчитывал на себя. "И никакой двери тут нет", – сказал себе Пиус.

Не переставая ругать себя за глупость, он выскочил из Адмы и помчался по коридорам. Спускаясь по лестницам, он спешил скорее добраться до своего номера. Над ним словно сгущались тучи, так вдруг он стал задыхаться без друзей. И должен был скорее освободиться от одиночества, пока оно его не прихлопнуло. На Этаже Жабы он подлетел к двери и, не заботясь о встревоженном виде, ворвался в номер. Здесь были все, в ком он нуждался.

– Патвин захватил Эла, – закричал он с порога. – Элберт – Дитя отеля, Патвин с его помощью хочет добраться до силы отеля.

Лилил, Джозиз и Крочик вскочили со своих мест. Они надеялись, что из Адмы Пиус вернется самим собой, и первой их реакцией была все-таки радость от встречи с прежним другом.

– О чем ты говоришь? – вырвалось у Джозиз. – Патвин захватил Элбетра?

– Он сильный маг и видит его. Я такой глупый. Я взял его с собой в Адму, чтобы он рассказал вам, если со мной что случится.

– Не пойму, что с тобой должно было случиться? – спросил Крочик.

– Просто я узнал, что Патвин – член Ордена Пяти, его часы с эмблемой ордена, я видел их однажды, помните эмблему в логове, в большом зале?

– Но почему ты не сказал нам? – удивился Крочик.

– Ты не ранен? – спросила Лил.

– Нет, но Эл, не знаю, что Патвин собирается с ним делать. Я не говорил ничего, потому что хотел один разоблачить Патвина, чтобы не подвергать вас очередной опасности. И старался не разговаривать, чтобы не сорваться. Если бы вы что-то заподозрили, вытянули бы из меня все. Мне нужно было, чтобы отель признал меня достойным и Патвин это видел, тогда бы я сорвал его планы.

– Ну конечно, Патвин – член Ордена Пяти, он добивался стать твоим опекуном и получить власть над отелем, – произнесла Джозиз.

– Да, он говорит, ему открылся бы доступ к источнику силы.

– Зачем ты решил действовать в одиночку? – не выдержала Лил и бросилась на шею Пиусу. – Вел себя как зомби.

– Прости. Вышло ужасно. Патвин задумал все с самого моего приезда.

– Его нельзя было делать опекуном.

– Я и не собирался. Я думал, выберу подходящий момент для разоблачения.

– Так, давайте успокоимся, и ты быстро расскажешь, что точно произошло, – сказал Крочик.

Пиус стал оживленно пересказывать все, что случилось в Адме. Дойдя до момента, когда Патвин накинул ошейник на Элберта, мальчик заговорил еще быстрее, представляя в какой опасности в этот самый момент находится их друг.

– А потом дым пропал, и я остался один, – закончил он.

– Может, в стене есть потайная дверь, – предположил Крочик.

– Я тоже сперва подумал, и обследовал стену.

– Зачем бы тогда нужен был этот трюк? – возразила Джозиз.

– Запутать Пиуса, – сказал Крочик.

– Стал бы он беспокоиться!

– Стойте, но ведь Пиус еще может вписать в книгу имя другого опекуна! – воскликнула Лил, и все посмотрели на мальчика.

– Ой, я, кажется, забыл сказать, Патвин забрал ветку с собой, – ответил тот.

– А почему ты сразу не вписал туда чье-нибудь имя? – заметил Крочик. – Снука хотя бы. Раз отель избрал тебя, сейчас у него хоть был бы хозяин, это бы в любом случае помогло.

– Я не знаю, о чем думал, наверное, только чтобы Патвин понял, что ветка ивены пишет, но опекуном я его не сделаю. Глупо, все это нужно было делать не так. А теперь Эл в беде, и я виновен в этом.

– Незачем искать виновных, – сказала Джозиз, – и вопросы, почему да как, задавать некогда. Нужно что-то придумать.

– Ты права, – согласился Крочик. – Может, для начала сообщим всем о случившемся?

– Правильно, только Элберту это не поможет. Даже если бы в отеле была Черазира, мы все равно не знаем, где Патвин. Вряд ли он уволок Элберта в свой кабинет.

Ребята переглянулись.

– Но стоит проверить, – произнес Крочик, и все выбежали из номера.

– Нет, подождите, – остановил их в коридоре Пиус. – Просто так мы все равно ничего не можем. У меня идея, я сейчас.

Он вернулся в номер и вскоре предстал перед друзьями со Шкатулкой Дезрика в руках.

– Зачем тебе шкатулка? – спросила Джозиз. – Она все равно не имеет силы.

– Но ведь Патвин этого не знает. Зато вдруг знает, на что она способна? Если ему известна легенда о Дезрике Клопе, можно его напугать.

Ребята отправились на третий полуночный этаж, к кабинету Патвина, рассуждая на ходу.

– Значит, Патвин – член Ордена Пяти, и он многие годы был их ушами и глазами в отеле, – говорила Джозиз. – Тогда зачем сюда приезжал еще Риксил?

– Тут много неясностей, – сказал Крочик.

– Патвин ограждал меня от ордена, – объяснял Пиус. – Боялся, что меня схватят. Он вел свою игру, но я не догадывался какую. Признаться, я надеялся, что если не как опекун, то в какой-нибудь другой роли он все-таки остается на стороне отеля и на моей. Я даже взял с собой кулон, чтобы напомнить о тех днях, когда моя мама просила его о помощи.

– Очевидно, он остался бы в другой роли только чтобы вновь ждать удобного момента, – сказал Крочик. – Но решил действовать иначе.

– Какой же я идиот!

– Что верил ему, нет, – сказала Лил, – но идиот, что скрывал все от нас.

– Обещаю, у меня больше никогда не будет от вас секретов.

– Так-то лучше.

– Если Эл – Дитя отеля, что Патвину от него надо? Как он, собственно, собирается заполучить эту свою силу? – спрашивал Крочик.

– Возможно, у Элберта с отелем сохраняется связь, – сказал Пиус. – Этим он и хочет воспользоваться.

– Тот писатель, Ларпунг Стонкинв, тоже Дитя отеля, у него тоже связь? Он совсем не похож на Эла, хотя бы тем, что не привидение. Может, Патвин ошибся?

Тут они притихли, потому что добрались до коридора, где располагался кабинет. Подкравшись к двери, они прислушались. За дверью стояла тишина. Им казалось, сейчас они начнут слышать мысли друг друга. На лице Пиуса появилось загадочное выражение, словно он совершил невероятное открытие.

– Что с тобой? – спросил шепотом Крочик.

– Мне пришло в голову. Я, кажется, понял…

– Выкладывай, что ты понял, – накинулась на него Лил.

В это время Джозиз взялась за ручку двери и повернула ее, не дав Пиусу объясниться. Дверь оказалась не заперта. Девочка осторожно заглянула внутрь. Затем она выпрямилась и спокойно зашла в приемную. Друзья последовали за ней. Дверь кабинета была распахнута, и там дети обнаружили только пустые полки. Некоторые предметы на столе вроде ручек и настольных часов находились в беспорядке.

– Здесь никого нет, – заключила Джозиз.

– Наверное, он оставил кабинет таким, уже отправляясь в Адму. Выходит, сюда возвращаться не собирался, – сказал Крочик.

– Так, нельзя терять время, – сказал Пиус, – я знаю, что делать.

– Да, что ты понял?

– Нам нужно скорее попасть на "Башни". Вернее, нет, нам нужно в парк к апаровому порошку, чтобы отнести его к игису в темные коридоры.

– Объясни, – нахмурился Крочик.

– Скорее, нельзя терять ни минуты, – скомандовал Пиус и выбежал из кабинета. Крочик, Лилил и Джозиз помчались за ним.

– Игис, что сейчас на "Башнях", мы знаем, слился с отелем, – стал на ходу объяснять Пиус. – Адмы притянула его обратно, вы помните? А когда в отеле исчезает свет, он оказывается там. Тот игис может влиять на все в отеле, или, наоборот, происходящее здесь влияет на него. В общем, неважно, но они точно связаны.

– Продолжай, – подхватывали друзья.

– Дитя отеля появляется, когда отель выходит из спячки, потому что образуется большое количество энергии. Патвин сам сказал это. Очевидно, Эл появился пятьдесят лет назад, когда моя прапрабабушка пробудила отель. Я думаю, именно среди игиса сосредотачивается эта самая энергия. Именно там появился Элберт.

Тут ребята остановились.

– А ты уверен? – спросила Джозиз.

– Я понимаю, ты хочешь обсыпать игис порошком и тогда… – заговорила Лил. – Произойдет какая-нибудь реакция?

– Именно, идем же, – торопил их Пиус, и они снова помчались. – Разумеется, Ларпунг Стонкинв не похож на Эла, ведь он освобожденный.

– Освобожденный? – переспросила Лил.

– Так Дети отеля покидали это место, их отцепляли, и делали это с помощью апарового порошка. Он всегда был в парке. Но о тех случаях давно не знают. Вспомните, сколько лет Стонкинву, он сам не помнит о времени в этих стенах и о том, как освободился. Наверное, он был такой же, как Эл. Их видели сильные маги и те, кому они хотели показаться, еще, допустим, хозяин "Клопа", если ожидал, что возникнет Дитя отеля. А моя прапрабабушка не знала про Элберта, маги могли не обращать на него внимания. Патвину он первый раз попался в кабинете. До встречи с нами Эл даже не думал появляться кому-то на глаза, а мы сильнее проявили его. Я так вообще сдал.