Текст книги "ЭпидОтряд (СИ)"

Автор книги: Игорь Николаев

Соавторы: Луиза Франсуаза
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

– Самое время взяться за рычаг экстренного торможения, – порекомендовала голова Дженнифер

– Коллеги, кто примет на себя честь завершить наш короткий, но увлекательный пробег? – осведомился Криптман и сам же ответил. – Думаю, командиру по чести и положению.

Берта прищурилась, прикидывая, не дать ли в ухо парню, но поняла, что у Фидуса начался эмоциональный отходняк с избыточной словоохотливостью. Нормальная реакция для человека – даже если он инквизитор – после таких приключений и в ожидании новых, не менее, а вероятно даже более увлекательных. Поэтому наставница ограничилась грубоватым пожеланием закрутить вентиль словесной диареи и двумя руками взялась за большой красный рычаг со свинцовой пломбой на стальной нитке.

– Тридцать секунд. Мы быстро теряем скорость, но сотрясение будет ощутимым, – предупредила Дженнифер.

– Я начинаю привыкать, – выдавил Криптман. – Ты очень мило считаешь.

– Не сцать! – сурово приказала Берта, буквально цитируя Священника. – Император уже столько раз прикрыл нас не для того, чтобы мы гробанулись просто так. Мы умрем не раньше и не позже отмеренного Им!

– Двадцать, – начала очередной отсчет Вакруфманн.

Криптман искренне понадеялся, что в этот раз тряхнет полегче. Рывки и удары, выпавшие на долю бронепоезда, оказались удивительно болезненны. У инквизитора болели все косточки, особенно те, что уже были переломаны на Баллистической станции.

– Пятнадцать.

«А как там Ольга?..» – запоздало подумал Фидус. – «Надеюсь, пересидела в машине»

Изувеченный бронепоезд, дымя и теряя отваливающиеся части, по инерции катился в плотной застройке. По обе стороны двойного пути возвышались бетонные стенки с колючей проволокой на арматурных опорах, они преграждали путь настырным, однако не мешали видеть, что происходит в «Городе-22». И там, судя по всему, маленький отряд не ожидало ничего хорошего.

– Десять.

И Берта крепче взялась за рычаг.

====== Глава 28 ======

Ольга плоховато соображала, все же сказались потусторонние злоключения и призрачные друзья. Когда миновал первый запал, и Деметриус отхватил за извращенческие поползновения хорошую затрещину, девушку буквально срубила усталость. Измотанность получилась комплексная, от нее мышцы деревенели, а мысли превращались в желе. Ольга завернулась в комбинезон и фольговое одеяло, как в капустные листы, забилась под скамью в танке и постаралась ни о чем не думать, ничего не бояться. Насчет «не бояться» вышло плохо, кругом все грохотало, адски шумело и было очень страшно. Даже сквозь броню пробивался какой-то замогильный рев, сирены, жуткие крики. Водила стрелял из пушки, осыпая металлический пол горячими гильзами, которые походили на высокие стаканы из латуни. Поезд и, соответственно, гусеничную машину колотило, будто великан пытался растрясти вагон в миксере.

Затем началось полное светопреставление. Бронепоезд едва ли прыгал на рельсах, как сайгак, бабахало еще громче предыдущего и Ольге показалось, что прямо над поездом воет настоящий самолет. Девушка замоталась в одеяло плотнее, с головой и начала тихонько молиться «дорогому боженьке», плохо понимая, к кому именно она взывает. Впрочем, какой-то бог здесь, наверное, существует и молитва имеет шансы попасть по адресу, хоть и «на деревню, дедушке».

И снова последовал тяжелый удар, затем поезд дернулся, однако без экстремизма предыдущих минут, можно сказать – аккуратно, так что девушку не ударило о стойку железной скамьи, а лишь символически стукнуло, скорее всего, даже без синяка обойдется. Момент торможения вдавил подносчицу в металл, пронзительный скрежет колес о рельсы донесся сквозь несколько слоев брони. Затем от головы к хвосту прошла серия толчков – вагонные сцепки одна за другой принимали на себя массу бронепоезда, гася инерцию. И, наконец, «Радиальный-12» остановился.

– Господи, помилуй, – шепотом закончила молитву девушка и подумала, что приключениям пора бы прекратиться. Слишком уж много всего и сразу происходит.

Она твердо решила, что не полезет из танка, более того, нос из одеяла не высунет, пока хреновое приключение не завершится, желательно хорошо, чтобы все остались живы и здоровы. Даже злая культуристка. И безносый стихоплет. И Крип, черт с ним. Все-все-все.

– Дорогой боженька, спаси нас, ну пожалуйста, ну что тебе стоит, а? – прошептала она. В голове упорно крутилось «хотя бы меня», и девушка решительно (насколько это получилось трагическим шепотом) повторила. – Спаси нас.

– А, чтоб тебя! – выругался Крип и в сердцах треснул кулаком по броневому листу, так, что подпрыгнула сумка Деметриуса. Санитар, бинтовавший окровавленную голову Водилы, только досадливо передернул плечами, дескать, не отвлекай. На лице Деметриуса застыло виноватое выражение, ведь мехвод пострадал, затаскивая оглушенного санитара в люк. Что именно прилетело в голову танкиста, осталось непонятным, скорее всего кусок металла, а может ком земли, промороженной до звенящей твердости. Водилу спасли шляпа и танковый шлем, они самортизировали удар до такой степени, что мехвод отделался трещиной в черепе и потерей сознания. Деметриус пообещал, что Водила будет жив и умеренно здоров… но не сейчас и даже не сегодня. Таким образом, крошечный отряд потерял еще одного бойца, причем в худшей тактической форме – бесполезный раненый, о котором следовало заботиться, отвлекая силы живых и здоровых. А самое главное – танк остался без водителя. Худо-бедно править «Химерой» могла Берта, но каждый из отряда понимал, что «худо» здесь не пройдет.

– Я поведу, – подытожила наставница-комендант, упрямо поджав губы, и все молчаливо согласились, что выбора здесь нет. В конце концов, Император защищает.

– А его точно… никак?.. – проблеял Савларец, указывая черным от грязи пальцем на Водилу.

Деметриус не услышал, кажется, санитар оглох полностью. Священник тронул его за плечо и показал на мехвода, армейскую сумку с лекарствами, затем выразительно поднял брови.

– Можно, – кратко отозвался Деметриус, он говорил медленно и врастяжку, как сильно выпивший. – Но не боец. Идти не сможет, Тошнота и спазмы. Все равно тащить придется.

– Понял, – отозвался монах и повторил жест Криптмана, только не ударил по металлу, а шлепнул ладонью, затем скомандовал. – Грузимся!

– Надо поспешить, – сказал Криптман, глядя на радиометр, прикрепленный у лестницы на второй этаж. – Реактор «Шестьдесят четвертого» скорее всего, цел и автоматически заглушился, иначе нас бы уже не стало. Зато вся оснастка и трубы, видимо, разбиты, фон усиливается. У нас еще минут десять, потом…

Он не закончил, но сказанное и так было ясно. Стрелка прибора прыгала на границе зеленой и желтой зон шкалы, но с каждым колебанием все дольше задерживалась в желтой. Учитывая, что красной полосы на шкале не было, к совету инквизитора имело смысл прислушаться.

– Я поведу, – вновь сказала Берта, судя по выражению лица и тону она скорее убеждала себя, чем предупреждала остальных.

– Поведу я.

Вышедшая из тамбура техножрица деловито сжимала под мышкой говорящую голову. Берта едва сдержала вздох облегчения.

– Где Ольга? – столь же деловито уточнила Вакруфманн.

– Здесь! – прогудел из утробы танка Доходяга. – То ли спит, то ли приссала девчонка.

– Ну, ей простительно, – буркнул Плакса, вытирая от слез грязное личико эльфа.

Дженнифер торжественно вручила голову Савларцу и обошла танк, намереваясь лезть в открытый люк мехвода. Каторжник едва не выронил ценную ношу и с недоверием уставился на помятый стальной череп. Над вагоном снова загрохотало, шум был уже вполне знаком и ободрял, напоминая, что в обезумевшем городе у отрядовцев есть хоть какая-то поддержка.

– Заходит на посадку, – отметил Крип. – Сядет, похоже, метрах в ста… там, – он взмахом руки обозначил азимут. – Двинем поначалу туда же, он, быть может, прикроет нас пушками. И что-нибудь прояснит.

– Что тут прояснять, – проворчала Берта, стараясь, при поддержке Святого Человека, упихнуть в люк «Вразумителя». – Вперед и карать.

Впрочем, особенно спорить командирша не стала.

– Как-то скверно получилось, сумбурно и беспорядочно, – подвел итог Священник. – С другой стороны мы пурификаторы, а не гвардейцы. Так что даже и не плохо, если поглядеть.

– Творческий экспромт, – дополнил Криптман. – Что ж, в машину все. Святой отец, помогите открыть борт. Попробуем скатиться прямо на платформу.

– Извольте, – согласился монах и с грустью посмотрел на танк, затем на распылитель химической пушки. Берта, надо полагать, пришла к сходным выводам и приказала сквозь зубы Святому Человеку. – Высовывай пулемет обратно! Все равно пустой… Приберем когда все закончится. Кислота важнее.

Криптман хотел было запрыгнуть на броню «Химеры» молодцевато и легко, но чуть не упал и полез тяжело, замедленными движениями уставшего человека.

– Ольга, ты живая? – воззвал он в открытый лючок для подачи боеприпасов на тыльной стороне башни. Изнутри после долгой паузы неразборчиво ответили ольгиным голосом.

– Ой, – совсем по-человечески выговорила голова Дженнифер, и Савларец снова почти уронил ее от испуга. – Кажется у нас неприятности.

– Ну конечно, – широко и в то же время грустно ухмыльнулся Священник. – Ни минуты без испытаний.

Быстрая оценка и короткое объяснение Вакруфманн показали, что проблема, несмотря на кажущуюся юмористичность, в самом деле серьезная. Оптика «Химеры» вышла из строя, управлять машиной теперь можно было «из люка». Но длинный – лишь на голову ниже Криптмана – Водила плохо умещался на водительском сиденье «Химеры» и давно переделал его под себя. Он что-то вывинтил, что-то подкрутил и подрезал автогеном, а затем приварил для надежности. В итоге кресло опустилось ниже конструктивного и стало удобным – по мерке Водилы, но Дженнифер, чей рост составлял немногим больше полутора метров, попросту не доставала головой до среза люка. Техножрица огласила суть затруднения и молча уставилась черепом на сиденье, то ли что-то рассчитывая, то ли перегрузившись проблемами.

– А если встать… или кинуть скатку на стул… – предположил монах и осекся. – Ну да, так ты до педалей не достанешь...

Доходяга, скрюченный и серый от боли, шипя, выдавил несколько сдавленных ругательств. Савларец вроде опять собрался заплакать. А Плакса, против обыкновения, рыдать не стал. Он молча подошел к Дженнифер и стащил с костяной головы очки, аккуратно сдвинув страховочную проволоку. Вакруфманн отреагировала, но с запозданием, огнеметчик, будто танцор-лилипут, увернулся от стальных рук.

– Наденем на светловолосую, – сказал Плакса. – Будет глазами для тебя.

– Отдайте, – очень вежливо попросила Дженнифер. – Это глупая шутка.

– Я не шучу, – тонко, пискляво, но уверенно прошелестел огнеметчик из глубин своего неизменного шарфа. – Очки принимают и передают изображение, так?

– Да.

– Но видеть напрямую ими ты не можешь, правильно? Нужен какой-то посредник, из головы которого ты будешь снимать картинку.

– Да. Конфликт протоколов, не было времени устранить.

– Ну и вот. Она станет глядеть. У нее ваши железки в голове, как у сервочерепа. А ты будешь дергать рычаги, жать на педали.

– Но… – булькающий голос из «кастрюли» умолк едва ли не на полуслове.

Дженнифер замерла, как статуя секунд на пять, затем деловито полезла на сиденье, клацая металлическими пальцами по броне со словами:

– Функциональное решение. Критический, но приемлемый уровень риска. Мне стыдно, что очевидное решение было подсказано со стороны, притом даже не адептом Омниссии.

– А точно справишься? – поспешно кинул вдогонку Савларец. – Там… это… рычаги всякие, кнопки и прочее!

– Справлюсь, – ответила голова в руках безносого. – Я уже знакома с духом этой машины, он благосклонен ко мне и не хочет закончить существование в радиоактивном гробу, неподалеку от оскверненных механизмов.

Берта оглядела вагон, точнее ангарную его часть, где вокруг «Химеры» собрались оставшиеся бойцы. Каким-то чудом включилась резервная электросеть, и вместо красного аварийного света под высоким потолком снова загорелись нормальные лампы. Они мигали и стрекотали, явно балансируя на грани перегрузки и взрыва, однако света хватало.

– Что ж, самое главное у нас впереди, – тихо сказала она, больше себе, чем другим.

– Я не хочу, – тоскливо проныла девушка. – Не хочу!

– Надо, – с мягкой настойчивостью сказал Фидус.

– Идите в жопу, – решительно потребовала Ольга из-под фольги.

В танке было как обычно, то есть неярко, тепло, шумно, тревожно. Очень тесно и очень сыро – много людей и много тающего снега на подошвах. Воняло чем-то перцовым и кислым, а также, почему-то, горелой краской. Кто-то глухо стонал сквозь зубы, а Деметриус что-то говорил про то, как надо правильно уложить бессознательного, причем слова произносил слишком громко и медленно.

– Расстреливайте, – угрюмо решила девушка. – Остальное без меня.

Танковый дизель заурчал громче, из водительского отсека звенело, со скрежетом проворачивались шестерни коробки передач. Очевидно, Вакруфманн осваивалась с управлением, пока на ощупь.

– Ольга, – тихо проговорил Фидус. – Я знаю, что прошу многое. Но ты нам нужна.

– Я никому не нужна, – горько пробурчали из-под одеяла.

– Ты нам нужна, – повторил Криптман. – Всем нам. И сейчас мы без тебя пропадем. Все пропадем.

Он уже думал, что придется использовать силу и вытаскивать девушку из-под скамьи, но уголок тонкой фольги откинулся сам.

– Правда? – недоверчиво спросила Ольга.

И снова девушка его удивила. Криптман был готов к тому, что баллонщица откажется служить перископом для техножрицы, но светловолосая девочка лишь шмыгнула носом и молча кивнула. Это было столь неожиданно, что Фидус внезапно для самого себя уточнил:

– Точно? Уверена?

И чуть было не добавил «это опасно!»

– Уверена, – сказала девушка и вытерла кровоточащий нос. Священник молча протянул ей платок и тихонько напомнил, непонятно для Фидуса:

– Уже второй.

Ольга невольно улыбнулась сквозь навернувшиеся слезы и кивнула со словами:

– А делать что надо?

Священник протянул ей шлем, не обычную каску послушника, а настоящий, военный, как у фашистов из кино. Странно, шлем казался ощутимо тяжелее строительной каски, но был куда лучше сбалансирован и в целом сидел на голове удобно. Ольгу буквально протащили через мягкую тесноту, где оказалось много болезненно твердых выступов от снаряжения и оружия. На освободившееся место запихнули Водилу, он был то ли ранен, то ли убит, во всяком случае, перевязан был как раненый, а лежал молча, как убитый. Ольга непослушными пальцами надела очки, к которым так и не успела привыкнуть.

– Они не работают, – срывающимся голосом пробормотала она. – И что мне делать?

– Заработают. Смотреть, – исчерпывающе порекомендовал Плакса. – Полезай в башню.

Лязгнул и стукнул открываемый люк. Ольга никогда не рассматривала его так близко и лишь теперь заметила, что танковый люк представляет собой довольно сложную конструкцию, что-то вроде плоской башенки, которая могла вращаться, а собственно крышка откидывалась двумя частями в разные стороны. Глядя снизу вверх Плакса подсказал, как зафиксировать одну часть в поднятом положении, чтобы закрывала спину. На металле были хорошо заметны пятнышки ржавчины, за которой не уследил Водила.

– Считай, ты оператор, – быстро разъяснил Фидус. – Механикум видит то же, что и ты. Поэтому смотри по курсу и слушай ее указания.

Ольга поглядела на отделенную голову Дженнифер, в которую намертво вцепился безносый, и девушку передернуло. Криптман, тем временем, тоже протиснулся в люк, и без того тесный.

– А тебе чего? – взъерепенилась Ольга.

Танковый двигатель еще прибавил обороты, гремели отъезжающие в стороны панели, за которыми открывался внешний мир, дымный, воняющий гарью и жженой плотью, расцвеченный пожарами. Фидус молча обхватил девушку сзади, уперся длинными ногами в специальные выступы, похожие на педали. Ольга внезапно обнаружила, что приемлемо устроилась. Криптман придерживал ее, служа амортизатором и принимая на себя все толчки, его руки прикрывали девушку с боков, на голове удобно сел шлем. Только лишь очки казались мертвыми, бесполезно давили оправой на переносицу. Пользуясь тем, что пальцы оказались свободными, Ольга крепко взялась за оправу, чтобы не скинуло от рывка.

– Готовьтесь, сейчас двинемся, – прогудела Дженнифер из рук Савларца, и вновь пронзительно заскрежетала передача, техножрица еще не приноровилась к механизму. Сервитор Люкт не стал даже пробовать залезть в танк, а крепко ухватился за скобы на корме, предназначенные для буксировки. Кувалда повисла на спине сервитора в наспех сымпровизированной перевязи из обычного каната.

– Все будет хорошо, – негромко сказал Фидус на ухо девушке.

– Ага, – согласилась она, хотя, разумеется, ни капли не поверила его обещанию. Но, подумав секунду-другую, Ольга все же прибавила. – Спасибо, – еще чуть-чуть подумала и закончила мысль. – За все.

– Неизменно к твоим услугам, – она не видела его лица, но по тону было понятно, что инквизитор улыбается.

И Ольга снова подумала, что эти странные люди – жестокие, фанатичные, угрюмые, неприятные в общении, спалившие разведчика перед строем – наверное, самые приличные из всех, кого ей довелось встречать в недолгой жизни. Вот сейчас, вместо того, чтобы бежать как можно дальше, они готовы отправиться в ад, потому что для них Долг – не пустой звук. В императора своего они верят совершенно искренне. И эта вера, пусть чужая, как ни крути, помогла самой Ольге вырваться из безумного лабиринта.

Они верят. У них долг. А я-то здесь при чем?.. Это не мой мир. Не моя война, не моя вера. И торопливо прочитанная с листа присяга ни к чему не обязывает, потому что это не мой выбор. Я не доброволец, а вымученная под страхом побоев и смерти клятва не считается. Так почему я здесь, на самом опасном месте, торчу как хер стоячий, с головой телячьей? Причем добровольно.

Ольга думала над этим, пока вагон открывался. Так ничего и не придумала, лишь настойчиво лезли в голову картины пустого дома и старых игрушек. Хозяева никогда уже не возьмут в руки женщину-рыцаря с криво, но старательно прорисованным трилистником на лице куклы. Или вырезанного от руки деревянного императора, старательно раскрашенного желтой акварелью.

Это плохо. И так быть не должно.

Солнце поднималось в дымное небо и светило удивительно ярко. Ветер утих, то ли сам по себе, то ли его гасила плотная застройка. За бортом «Радиального» оказалось тепло, совсем не по времени года, даже грязные лужи не спешили затягиваться пленкой льда. В этой части города бои, точнее бессмысленная резня, уже отбушевали, разбросав тела, испятнав черный снег и бетон пятнами незамерзающей крови. Основная драка шла в стороне и ближе к центру города, там, судя по ритмичному грохоту, работала тяжелая артиллерия. Сверху пронеслась группа бомбовозов, заходя на боевой разворот. Если верить красным эмблемам на пол-корпуса, машины принадлежали Марсу. Через близлежащие здания пролегла черная просека, выжженная «Клешней», которая опускалась не по-ракетному, строго сверху вниз, а противозенитным маневром, как самолет. Посадочный факел капсулы развалил дома на своем пути, словно огненный меч. «Клешня» торчала впереди – толстый цилиндр высотой метров пятнадцать, на опорах, и в самом деле напоминавших когти. Все пять артиллерийских стволов капсулы огрызались ярко-желтыми вспышками, устраняя любую угрозу, причем, судя по всему, огонь прикрывал и «Химеру», а может и поезд.

Танк выкатился на разгрузочную платформу, громко цепляясь траками за бетон. Машина двигалась «нервно», дергаясь на поворотах, но более-менее уверенно. Дух благоволил экипажу и по мере сил сглаживал неумелое вождение. Никто не возражал, когда Дженнифер направила «Химеру» к неожиданному и неизвестному спасителю. Две фигуры, кажущиеся очень маленькими на фоне летательного аппарата, уже спустились вниз и застыли в ожидании, беспечные, неуместные здесь, посреди охваченного хаосом и насилием города.

– Ну, конечно, – пробормотал Фидус, глядя на фигурки у опоры «Клешни». – Как приятно быть правым...

Он крепче сжал Ольгу в объятиях, принимая на себя обильные удары и толчки, что превращали тело инквизитора в один сплошной синяк. Фидус тоскливо мечтал о горячей ванне и хорошем массаже. В крайнем случае, о теплом душе, под которым можно было бы заснуть.

Подъехав к десантному агрегату, «Химера» издала звук, удивительно похожий на громкое чихание, и остановилась.

– Кто бы вы ни были, мир вам, достойные слуги Императора! – провозгласил Священник, неловко вылезая наружу. Затем сказал уже более деловито и предметно. – Ну что, пошли бить Зло вместе? У вас пушек побольше нашего будет.

– Здравствуй, Шметтау, – приветствовал с башни Криптман. – Сам удивляюсь, что говорю это, но я рад видеть тебя.

– И вам доброе утро, коллеги, – с легкой церемонностью поклонился Калькройт Шметтау. – Рад, что мы успели вовремя. Не скрою, благодарность служителей Экклезиархии мне приятна, но всему свой час. Периметр на какое-то время зачищен, так что давайте обсудим дальнейший план.

Глядя на пару новоприбывших, Берта испытала зависть, недостойную, но понятную. Оба – высокий и низкий – были облачены во что-то похожее на полужесткие, явно бронированные скафандры со вставками экзоскелетов. Снаряжение выглядело эффектным и новым, никакого сравнения с обычной амуницией Отряда, которая служила десятилетиями, находясь в стадии перманентного ремонта. Высокий и лысый боец был вооружен чем-то похожим на мульти-мельту, очень легкую и ухватистую, явно ручной сборки. Берта недовольно засопела, подозревая работу ксеносов, люди не смогли бы упаковать столь разрушительную мощь в такой малый объем. На поясе второго инквизитора висел инферно-пистолет, давняя и несбыточная мечта наставницы.

Криптман шепнул Ольге на ухо «посиди-ка тут» и спрыгнул на бетон, морщась от боли в коленях. Подошел ближе к собратьям по нелегкой профессии.

– Почему нас не коснулось разрушительное воздействие я в общих чертах понимаю, – сказал Фидус, глядя сверху вниз на Шметтау. – Но как вы сохранили рассудок? И где твоя свита? Хотя… – Криптман глянул на бритый череп Эссена Пале, покрытый шрамами. – Кажется, понимаю. Технология «Мой светлый близнец»?

– Да. Неприятная, но полезная операция, – со светской улыбкой ответил Шметтау. Инквизитор по-прежнему казался смешным, его добродушное лицо категорически не вязалось с абордажным скафандром, а мельта-пистолет на поясе выглядел как маскарадная игрушка. Только глаза Калькройта буквально светились, выдавая зловещую натуру.

– Мой верный спутник полностью иммунен к любым проявлениям варп-активности. Последствия одного старого эксперимента астропатов, они пытались вырастить особую железу прямо на мозговых тканях. Я решил, что мне это пригодится, он не возражал, понимая ценность своего дара.

– Так вы… – Криптман выразительно двинул пальцами в противоположных направлениях, словно указывая сразу две дороги.

– Да. Часть его мозга пересажена мне и, соответственно, наоборот. Таким образом, у нас своего рода метафизический симбиоз. На близком расстоянии его неуязвимость для Имматериума распространяется и меня. Но, к сожалению, только меня. Поэтому я отправил корабль и свиту восвояси, от них здесь никакого прока.

– Большая жертва, – покачал головой Фидус. – Изувеченный рассудок.

– Я был добровольцем, – снисходительно улыбнулся Эссен. – Тебе не понять.

– Да, это понять трудно, – согласился Криптман.

– Вот поэтому из тебя не получился инквизитор, – беззлобно сообщил Калькройт. – Эссен, в сущности, тот же Люкт. Человек, преданный служению, преданный Императору. Готовый на любую жертву, чтобы служение стало еще лучше, еще эффективнее. Люкт отдал свободу воли и посмертный покой, чтобы стать щитом твоего отца. Эссен отказался от блестящей карьеры и пожертвовал изощренным умом для моей защиты. Это была осознанная жертва ради чего-то высшего.

Священник и Берта переглянулись с видом крайнего нетерпения, но смолчали, решив, что хрен с ним, пусть обсуждают какие-то свои давние разногласия, вмешиваться и тем более торопить себе дороже обойдется.

– Введи в курс дела, – отрывисто попросил, скорее даже потребовал Фидус. – Видимо ты знаешь больше меня.

Шметтау зыркнул на молодого визави нехорошим взглядом, но все же ответил:

– Если сопоставить…

Он сделал паузу, словно инквизитору было физически больно и стыдно описывать феерический провал коллег, пусть даже сам Калькройт не имел к оному отношения.

– … Похоже, тут пытались организовать ритуал «Duo in uno».

– Опа! – не удержался от вульгарного возгласа Криптман. – Они экспериментировали с беременной астропаткой?

Берта выпрямилась, как ужаленная, Священник приосанился и пробормотал что-то наподобие «вот же уроды», остальные отрядовцы, кто слышал эти слова, скривились в отвращении. Пурификаторы привыкли видеть грязь, которую ересь и колдовство поднимали с глубин человеческих душ, но бывают вещи, что способны ужаснуть даже самых стойких.

– Да. Идея в том, что если подготовить и убить ее специальным образом буквально в процессе родов, высвободится большое количество «тонкой энергии». Особенно если нерожденный ребенок тоже имеет дар. Судя по всему, они сумели. Почти сумели.

– Вот уроды, – с искренней ненавистью повторил Священник и подумал вслух, одергивая пластмассовую кольчугу. – Значит вот откуда все эти… несообразности. Очень долгий ритуал?

– Да, – подтвердил Калькройт. – Они проводили сложную ритуальную сетку, организовывали жертвоприношения, сосали энергию варпа, буквально накачивая жертву… или доброволицу. Хотя скорее все-таки жертву. Добивались синергии. Но перебрали. Родовые схватки вызвали такое возмущение, что Имматериум все же пробило без контроля.

– Схватки, – повторил Криптман. – Ну конечно… Ритм!

– Я вспомнил, потому что видел его прежде, когда… принимал роды, – Шметтау сморщился, будто воспоминание было ему неприятно.

– Самоподдерживающаяся воронка? – предположил Фидус. – Постоянные ворота на ту сторону, которые пульсируют в соответствии с запечатленным ритмом?

– Возможно, – кивнул Шметтау. – Но я бы поставил на «зацикленный хост». Заякоренный портал, привязанный к оболочке с разрушенной душой. Так или иначе, через некую сущность в наш мир хлещет чистая энергия Варпа, и пробой не закрыть, пока не уничтожена сущность.

– Что ж, не увидим, не узнаем, – вздохнул Криптман. – Но боюсь, тебя в машину не упихнуть, а вас двоих тем более.

– Выгрузите раненых, – Шметтау, похоже, вообще не собирался дискутировать на эту тему и определенно думал, что два инквизитора стоят хоть всего экипажа. – Избавьтесь от малополезных.

– А мы не можем… это… перелететь просто… туда? – рискнул выступить с предложением Савларец.

– Не можем, – отрезал Шметтау, не снисходя до объяснений.

– Бедная женщина, – с грустью вымолвил пастырь.

– Или преступный доброволец, – сказал молчавший доселе высокий спутник инквизитора Шметтау. Голос был неприятный, какой-то сухой и дребезжащий.

– Это не женщина.

Негромкий, робкий голосок сначала потерялся на общем фоне, мало кто его услышал. Но Калькройт привык замечать скрытое от других, инквизитор замер и поднял вверх два пальца, призывая к тишине.

– Повтори, будь любезна, – с обманчивой мягкостью попросил он, доброжелательно глядя на Ольгу.

Девушка слезла с танка и на всякий случай спряталась за Крипом. Она хорошо запомнила этого невысокого дядьку с добрыми глазами. Он допрашивал ее всего лишь один раз, даже не повысил голос, был неизменно вежлив и улыбчив, но улыбка пожилого мужчины веяла могильным хладом. Ольга накрепко запомнила ощущение, что ее как будто хоронят заживо – вежливый следователь так ловко и хитро все вывернул, что допрашиваемая оказалась в протоколе закоренелой грешницей, которая едва ли не собственноручно вела наивного инквизитора Криптмана к бесславной гибели.

– Это не женщина, – шепотом повторила Ольга.

– Не понимаю, – нахмурился Калькройт.

– Возможно, девица хочет сказать, что это происки слаанешитов? – предположил немногословный спутник инквизитора. – Заставить забеременеть мужчину, это вполне в их духе. Гормональное совмещение могло привести к любопытным результатам.

– Спокойно, – Криптман развернулся, уверенно и мягко положил широкую ладонь на плечо девушки. – Что ты имеешь в виду? Говори прямо, не бойся.

Ольга сглотнула и постаралась не глядеть в холодные гипнотические буркалы злого следователя. Она сосредоточилась на словах Фидуса, а также собственных воспоминаниях.

Крики несчастного Безумца. Он видел больше чем обычный человек, хотел предупредить, но не мог, заблудившись в лабиринтах сумасшествия.

Потусторонний плач, что звучал в проклятом доме. Тогда девушке послышалось в нем безнадежное отчаяние женщины, смертельно испуганной за свою жизнь.

Подсознание Ольги, отраженное в образе Дженнифер. Оно тоже чувствовало куда больше, чем ограниченный разум, надо был только прислушаться к голосу. Понять, что на самом деле то был испуг матери за свое нерожденное...

– Дитя, – сказала она.

Ольга думала, что сейчас злобный дядька вцепится в нее и снова начнет загонять в угол каверзными вопросами. А Фидус… наверное снова бросит ее, потому что коллег со значком в виде одинокой палки Криптман боялся, похоже, сильнее демонов и прочей жути. Но вместо каверзности инквизиторы обменялись взглядами, разом качнули головами.

– Э-э-э… – рискнула вклиниться Берта. – Может пора уже нести смерть во имя Его?

Фидус предупреждающе поднял руку, призывая к сдержанности и терпению, негромко сказал, видимо цитируя что-то:

– Поспешность в нашем деле бывает пагубнее промедления.

И добавил:

– За нами нет армии, нет даже отряда верных аколитов. Мы сможем ударить лишь один раз и только наверняка.

– Дитя. Младенец, – подумал вслух Шметтау. – Это звучит разумно. Возможно такова и была задумка… Не «два в одном», а выведение уникального псайкера невероятной мощи. И у них получилось… но еретики не удержали то, что создали.

– Младенец, которому не дают погибнуть его силы, – подхватил мысль воин со шрамами. – Он, скорее всего, опять же тянет энергию из Варпа, быть может через тело матери. И бьет по площади.

Ольга крепко сжала руку Фидуса, думая, как же сказать этим злым уродам, насколько они ошибаются. И Криптман словно прочитал ее мысли через телесный контакт.

– Не бьет, – сказал Фидус. – Это не осознанный акт. Новорожденный покинул материнскую утробу, измучен, ему больно, страшно, он одинок, ведь мать, скорее всего, мертва. А рядом бездна Имматериума. Ребенок просто кричит в бесконечном ужасе. Но это крик псайкера, быть может, сильнейшего в галактике...

– Пожалуй, такая версия все объясняет, – Шметтау звучно щелкнул пальцами в бронированной перчатке. – И ритм, и безадресное воздействие, и бездумное оперирование голой силой. Что ж…