Текст книги "ЭпидОтряд (СИ)"

Автор книги: Игорь Николаев

Соавторы: Луиза Франсуаза
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– Нам понадобится чудо, – констатировал Доходяга.

– Император милостив, – сурово вымолвил монах, чуть подпрыгнув, чтобы лучше «посадить» на теле механизированную подвеску распылителя. – Но чудесами одаривает лишь тех, кто пытается. Ибо сказано «сражайтесь – и даны будут вам снаряды». Кроме того мы все еще дышим, значит есть приток воздуха. И точно не сверху.

Запах гари усилился. Ольге показалось, что из воздуховодов под низким сводом пошла волна теплого воздуха, дышать стало тяжелее. Очевидно пожар, бушевавший наверху, приближался.

– Собрались и пошли, – очень спокойно, негромко вымолвила культуристка. – Здесь оставаться нельзя.

– Кто без масок, отвалите подальше и дышите сквозь тряпки, – скомандовал монах, поднимая распылитель и подкручивая регулятор подачи. Сначала девушка не поняла, что собрался делать воинствующий поп, затем сообразила – Священник будет плавить кислотой замок на люке. Видимо за неимением взрывчатки и автогена. Процедура, впрочем, оказалась куда менее токсичной, чем истребление кастрюли супа наверху. Металл, в отличие от кафеля, таял и тек под слабой струйкой кислоты, будто воск в кипятке, почти без эффектов и дыма.

Священник экономил боеприпас, так что работу закончили Берта и Люкт при помощи тяжелых сапог и прикладов. Наконец старый металл с душераздирающим скрипом поддался. Петли заржавели, однако не слишком сильно. Криптман посветил фонарем дальше.

За выломанным люком открывался довольно широкий проход, идущий вниз под явственным уклоном. Судя по всему, когда-то здесь был тоннель механизированной доставки, по нему катались вагонетки или небольшие грузовики. Необычно для жилого дома, пусть большого, но логично, если здесь раньше был какой-нибудь цех, на чьем фундаменте построили дом.

– Хорошо, вниз идет, – подумал вслух Священник. – И наверняка не в один конец. Куда-нибудь да выйдем, – он оглянулся на Святого и для порядка спросил. – Есть что?

Тот молча покрутил головой, разметав нечесаную гриву рокера. Рация была жива, но ловила статический шорох и больше ничего.

Ольге очень хотелось сжать в кулаке самодельного орелика, оставшегося после неведомого предшественника, но аквила пряталась на груди под несколькими слоями одежды. Крип молча указал сервитору на баллон девушки, механический человек протянул, было, широкую ладонь, но его остановила Берта.

– Нет. Он сейчас самоходная турель, – коротко, зло приказала наставница. И пробормотала уже себе под нос. – Эх, сейчас бы тяжелый стаббер с ящиком и «рукавом», было бы ему в самый раз по руке...

Крип виновато посмотрел на Ольгу, девушка отвернулась и попробовала дернуть баллон с бетонного пола. Железный цилиндр был тяжелым, а подносчица устала, но Крип все так же молча помог.

– В линию, Я первая, Грешник за мной, Плакса замыкает, – продолжала раздавать указания Берта. – Дылда в центре, он самый высокий, может стрелять поверх голов.

Дылда, а кто это, подумала Ольга и сразу догадалась, что так обозвали сервитора. Огнеметчик-один идет замыкающим, скорее всего из-за нее. Самое ненадежное звено в группе... Да и черт с ним, в конце концов, девушка об Отряде никого не просила.

– Доро-о-ога дальняя в казенный до-о-ом! – надрывно и противно, как голодный кот перед пустой миской, заорал Савларец. Вопль оборвался звуком хорошей затрещины – Берта оборвала немузыкальное сопровождение наиболее простым образом.

Ольга думала, что сейчас последует еще какое-нибудь напутствие или хотя бы коллективное «Император защищает», может быть слово в память о Пыхаре, но все обошлись без лишних слов. Наверное, молились и просили защиты про себя.

И они двинулись вниз, в сырую тьму, подальше от наступающего пожара.

====== Часть III. Очистительный огонь. Глава 13 ======

Поход во тьму глубоких подземелий оказался не столь ужасным, сколь тоскливым и скучным. Разумеется, страшно идти по бетону, скользкому от плесени, нехожеными десятки лет путями. Однако страх длится недолго, потому что если нет явной и очевидной угрозы, то на первый план быстро выходят голод, усталость и тяжелый баллон за плечами. Хорошо хоть фляжки с водой болтались на поясах. Ну и, в крайнем случае, как прикидывала Ольга, можно лизать влажные стены, где конденсат собирался большими каплями.

Батареи экономили, шли при свете одного фонаря и двух химических палочек. Несмотря на узость тоннеля, каждый звук отдавался глухим эхо, прокатываясь далеко вперед. Особенно гремел сервитор, топая ножищами в подкованных ботинках на шнуровке под колено, однако заставить механизированного покойника идти потише не имелось никакой возможности.

Через каждые двадцать минут делали привал, и Ольга жалела Святого Человека, ведь пока остальные хотя бы символически «отдыхали», радист пытался наладить связь. На резонное возражение о преграде он ответил что-то про металлические конструкции и старые выходы ретрансляторов. Впрочем связаться не получалось все равно.

– Провода решают, – бормотал Святой, крутя шестеренки настроек. – Работать на удаленном месте можно заставить и гретчина, а в центральных узлах, где сходятся несколько линий ретрансляции, народ отказывается. Прикинь, сидишь такой в точке, где до тебя несколько «попугаев» достают, и выходит пять-шесть станций на одной частоте. Где-то передали «отряд уничтожен», а когда сообщение дошло до получателя в узле, ему с нескольких сторон синхронно так «ОТРЯД УНИЧТОЖЕН!». А в виду кустарности станций хрипят и говорят они по-разному, так что будто целый хор прямо в уши вопит. Оно и само то по себе неприятно, а уж если шепот какой потусторонний, то пеленки впору совать в штаны.

Ольга ничего не понимала, да радисту и не нужно было, он просто нуждался в немом слушателе.

– Ничего, тишина, – пробормотал Святой Человек, пятиминутка отдыха истекла, и отряд пошел дальше в очередном марш-броске.

Странное путешествие казалось нескончаемым, Ольга быстро впала в тяжкий, мучительный транс, наполненный болью в спине и натруженных ногах. Все время хотелось, чтобы лямки баллона порвались наконец-то, избавив от ноши. С другой стороны от Бобе можно было ждать приказа тащить боезапас вручную, любым способом. Из-за предельного однообразия вокруг сбивалось чувство времени, а также пространства. То казалось, что за спиной осталось уже много километров и спасение ждет буквально в паре шагов. То наоборот, руки опускались при мысли о том, что, наверное, сотню-другую метров осилили, не больше.

– А на технику обязательно телефоны вешать, как в танках, когда не знаешь, как встать на радиосвязь. Работает, проверено, – продолжал бормотать Святой Человек.

Тоннель все время шел вниз под легким, но заметным уклоном. Посередине начался желоб с единственным ржавым рельсом. Ольга шла и вспоминала ужасающий грохот, с которым залп «Радиального» обрушился на дом. К счастью на тот момент пурификаторы уже спустились довольно глубоко, отделавшись лишь звоном в ушах, страхом и чувством поразительной беспомощности. Наверху огненные стрелы выжигали все, круша бетонные перекрытия, а под землей горстка смертельно перепуганных людей бежала от неминуемой смерти.

Ольге стало очень холодно, девушка передернула худыми плечами, несмотря на тяжесть лямок.

В жопу приключения...

Несмотря на груз Берта, Священник и Крип затеяли разговор относительно того, что могло произойти в доме. Говорить приходилось в такт шагам, с паузами на вдох-выдох, к тому же все регулярно прислушиваясь к подземному шуму, так что беседа шла не быстро. Фидус весьма авторитетно повторил и дополнил прежнюю версию. Ольга понимала с пятого на десятое, потому что инквизитор говорил на каком-то профессиональном жаргоне, хорошо впрочем понятном его собеседникам. Но основу более-менее сообразила.

По мнению Крипа некие культисты решили организовать астральные ворота в Имматериум. Здесь Берта поспорила, на ее взгляд речь все же шла о телепорте в какую-нибудь точку планеты. Но Фидус быстро опроверг мнение, ссылаясь на какие-то совсем уж запутанные прецеденты и нюансы, так что наставница согласилась, пусть и с явным нежеланием.

Для того чтобы все получилось, злодеи организовали нечто вроде клетки Фарадея наоборот. Они обработали нечестивыми заклятиями весь дом снизу доверху, «ослабив» его укрепление в Материуме, а затем использовали трехмерную антенну, заполнив водопроводную систему дома некой субстанцией. По сути, вышел тот же телепорт, только он забросил всех жителей дома не в какое-то иное место, а прямиком в местный ад, за пределы реальности.

О, господи, думала Ольга в такт шагам и приступам боли в мышцах бедер. Как у них вообще остаются силы и желание говорить о чем-то... Вот лучше бы потаскали тяжкую ношу за бедную слабую девчонку, болтуны и лентяи. Сзади топал сервитор, как обычно крутя головой с механической точностью радара.

– Хорошо, огонь за нами не пойдет, – солидно заявил Доходяга. – Тут гореть нечему. И тоннель длинный, огонь вытяжкой не протянет.

Мнения диспутантов тем временем опять разделились, на сей раз оппонентом Фидуса выступал Священник. Монах полагал, что цель ритуала заключалась в высвобождении некой энергии, определенной компенсации в стиле «бездна, прими, бездна, дай взамен». Крип же настаивал, что это было жертвоприношение. В чем разница Ольга не поняла, на ее взгляд, что лопата угля, что приношение, все едино, результат то один – какой-то полезный (для культистов) выхлоп. Но инквизитор и монах разницу видели, так что горячо заспорили. Спор этот, растянутый, прерываемый тяжелыми вдохами и сопением, выглядел со стороны довольно жалко, как поединок увечных. Но спорящие уперлись, каждый на своем.

– А еще все спрашивают, зачем у меня половички вязаные со святыми сороритас? – едва слышно бормотал себе под нос Святой Человек. – А я им отвечаю «стены обвешивать». А они мне «на кой?». А я им «Эхо, дурни, в пустом помещении или технике эхо гудит. И представьте, не дай Император, что три рации на три голоса, да с эхом и затуханием. Эффект Ларсена, мать его. Поди, разбери, кто тебе в уши шепчет, то ли кто живой, то уже нет... Вот поэтому я воксами занимаюсь один уже третье послушание. Не приживаются сменщики... Хочешь попробовать?

Ольга не сразу поняла, что радист обратился к ней. А когда поняла, закрутила головой в немом отрицании. С одной стороны рация точно была полегче баллона. С другой девушка была уверена, что в критический момент обязательно перепутает рычажки, так что потом ее непременно расстреляют за саботаж. Да и голоса не хватит, чтобы постоянно и притом разборчиво орать в говорильник по ходу операции.

– Никто не хочет, – понуро вздохнул Святой Человек. – Ну, передумаешь, обращайся.

Тут Ольга подумала, что если Крип действительно прав, и все обитатели дома провалились на тот свет, значит, игрушки больше не обретут старых хозяев. Как плохо! И печально... Неизвестное, непонятное зло в виде культистов, почитающих не-Императора внезапно стало очень явственным, обрело настоящее воплощение. Культист – это не абстракция, а тот, кто утаскивает детей в ад. Соответственно культ – это очень, очень плохо!

– Здесь ходили, – неожиданно оборвал диспут и ольгину грусть Плакса. Сделал еще пару шагов, затем добавил. – И таскали.

– Привал, – объявила Берта, на полторы минуты раньше срока. – Покажь, что углядел.

– Вот, – указал рукой в черной, не раз штопаной перчатке огнеметчик. – Царапки. И следы.

Действительно, если присмотреться, на потемневшем от времени полу можно было заметить едва заметные следы, словно что-то тяжелое старались протащить на ребре или даже углом. А если присмотреться еще внимательнее – что Берта тут же сделала, включив самый сильный фонарь – прослеживалась некая неправильность. За долгие годы безлюдья вода и плесень оставили на полу характерную пленку, однако в некоторых местах она казалась смазанной, затертой.

Берта на всякий случай отошла метров на десять вперед, чтобы осмотреть нетронутый участок и сравнить. Группа как-то сразу подобралась, отбросила усталый расслабон, затуманивший мозги.

– Да, ходили, – резюмировала Берта, поднявшись с корточек. – Нечасто, но довольно регулярно. Целую дорожку натоптали. Или наоборот, прошла сразу целая группа.

Она выключила фонарь и долгим, нехорошим взглядом посмотрела дальше, туда, где все скрывалось в чернильной тьме.

– Сначала пытались использовать... – Фидус показал на рельс. При внимательном взгляде стало ясно, что на участке длиной метра три ржавчина содрана и обнажился тусклый металл.

– Но видимо что-то не получилось, – задумчиво протянул Крип, глядя для разнообразия вверх, словно пытался найти разгадку там. – Тогда потащили ручной тягой, иногда роняя.

– Что ж, похоже, мы знаем, как еретики проникали в дом, – подумал вслух Священник, потирая горло.

– Они в него не проникали, – сказал Фидус и, опомнившись, добавил в голос больше исполнительной почтительности, как подобает рядовому послушнику. – Чтобы так расписать этажи нужно трудиться месяцами. Так что еретики в доме жили, а прочим обитателям видимо отводили глаза. Но всякие непотребные вещи им доставляли, похоже, этим путем, да. Потому мы и люк открыли достаточно легко.

– Ну, пошли дальше, – сказала Берта.

И все пошли, молча, подтянувшись, стараясь меньше шуметь и очень внимательно прислушиваться. Ольга уставилась на баллон плаксового огнемета, маячивший впереди и, чтобы как-то сконцентрироваться, начала представлять в уме, как должно менять боезапас, действие за действием. Сначала с полной заменой, затем упрощенный вариант, когда нет времени, с перекидыванием шланга на запасной баллон.

Шаг-шаг. И еще немного.

Тоннель начал ощутимо расширяться, потолок задрался метров до пяти, а потом и еще выше. Время от времени по бокам попадались ответвления, окаймленные старыми косяками в бурой ржавчине. Все они были старательно завалены, так что камни со щебенкой образовывали длинные «языки», выползающие из пустых дверей.

– Подрывали, – уверенно сообщил Крип, осмотрев несколько таких завалов.

– Вестимо, – согласился монах. Он ступал уже не так легко как прежде, судя по всему, тяжелая химическая пушка утомила даже квадратного и сильного дядьку.

– Привал, – снова приказала Берта.

Плакса опять выступил как вестник нового. Он послюнявил палец и поднял его над головой, затем покрутил головой, закрыв глаза и подставляя лицо неощутимым потокам воздуха.

– Сквозняк. Впереди вода, – сказал он. – Соль.

– Интересно, – пробормотал Священник. – Выход к морю?..

– Нет, – покачала головой Берта. – Слишком далеко. Скорее выход к каким-то глубоким пещерам, что сообщаются с океаном. Или даже...

Она не закончила, а уточнять никто не стал. Ольга загрустила, ей стало самую малость интересно, что это может быть, если не пещера, но спрашивать напрямую было как-то... страшновато. А вдруг здесь это положено знать всем? Да и черт с ним, по большому счету, все равно придется увидеть.

– Едим, – приказала Берта. – Плюс две минуты к привалу на перекус. И всем заткнуться.

Красноречивый взгляд в сторону Святого Человека наглядно показал, в чью сторону направлен приказ.

Все торопливо загрузились походным концентратом – уже знакомыми Ольге кубиками, похожими на прессованный сахар со вкусом глюкозных таблеток. Догрызая твердую массу, девушка обратила внимание, что вроде и в самом деле потянуло ветерком, холодным и сырым. Едва заметно, но все же... Некое разнообразие одновременно интриговало и тревожило.

Время истекло, все потопали дальше. Группа была вымотана, только сервитор продолжал отмерять шаги с ритмичностью робота. Ольге захотелось спросить, осознает ли что-нибудь механический человек, остались ли у него крохи памяти, хоть какие-то эмоции. Это Люкт, частично превращенный в машину или все же машина, которая по традиции называется человеческим именем?

Еще один вопрос, который она отложила до лучших времен. Жаль, нет рядом шестеренки Дженнифер, чтобы спросить у нее.

Сладкий паек немного подкрепил силы. Едва заметный сквознячок превратился уже во вполне ощутимый ветерок, приятно охлаждающий мокрые от пота лица. Все приободрились и одновременно насторожились, предчувствуя конец пути. Даже Ольге показалось, что баллон стал чуть легче, хотя скорее это подействовал сахар в крови.

– Не нравится мне это все, – пробормотал Савларец едва слышно, чтобы не услышала Берта. Голос каторжника скрипел как мокрая бетонная крошка под сапогами, звучал как похоронный шепот. – Кончимся мы тут все...

Шаги, бесконечные, нескончаемые шаги... Разбродная поступь маленького отряда понемногу сводилась к единому ритму, как у марширующих солдат.

– Свет, – внезапно сказал кто-то у Ольги за спиной, так что девушка от неожиданности присела, даже не успев испугаться.

Мгновением спустя она поняла, что это говорит сервитор Фидуса. Не живой и не мертвый слуга впервые подал голос, который звучал почти как у нормального человека. Солидный бас, довольно приятный, но слишком ровный, без ноток эмоций.

– Стоим! – приказала Берта и вполоборота спросила у Крипа. – Что болтает твоя консерва?

Фидус поморщился от такого оскорбления без малого члена семьи, но вслух произнес:

– У него усиленная оптика. Он видит впереди свет.

– Ясно.

Берта пересчитала запас химических свечей и подняла кулак над головой. Все вооруженные молча загремели оружием, проверяя готовность. Ольга втянула голову в плечи, снова переживая острое – и уже привычное – желание стать очень-очень маленькой.

Они прошли метров тридцать, может и больше, когда сервитор остановился и снова пробасил:

– Плач.

– У него микрофоны в ушах, – снова перевел Фидус. – Впереди кто-то плачет.

Услышав про плач, Ольга сразу вспомнила морок, напавший в доме, тихое, горькое стенание, доносящееся из некоего запределья. Однако сейчас она ничего подобного не слышала.

– Какая полезная консерва, – отметила Берта. – Идем тихо, идем осторожно.

Отряд продвигался вперед осторожно и медленно. Это Ольге с одной стороны понравилось – так было полегче нести баллон. С другой совсем даже наоборот, потому что каждый шаг, хоть и маленький, приближал неизвестно к чему.

– Вода, – теперь настала очередь Плаксы прорицать. – Впереди соленая вода. Много.

– Ну, бля, – прошипел Савларец, который, похоже, вымотался наравне с Ольгой. Несмотря на крайнее неприятие, питаемое к безносому, девушка чуть-чуть пожалела убогого. Уголовник таскал запасной химический баллон, который считался опаснее огнеметного, потому что адская смесь проедала все, в том числе – иногда – стенки сосуда и краны с муфтами. Ожидать при такой работе жизнерадостного взгляда на мир было бы странно.

Теперь и обычные глаза без всякой оптики видели впереди свет, обычный, как от стандартной лампы. Маленькая белая точка, становившаяся чуть больше с каждым шагом.

– Император не оставит нас, – сказал Деметриус, кажется впервые за все время тоннельного путешествия. – Будь то свет надежды или последнего пути, все в Его длани.

Оптимист хренов, зло подумала подносчица, перебирая уставшими ногами. Боль тем временем перекинулась с поясницы на спину, колюче залегла вдоль позвоночника. Только сейчас Ольга заметила, что Деметриус тоже вооружен, в руках санитар сжимал что-то вроде пистолета-пулемета с длинным и толстым рожком.

Свет приближался, и теперь все услышали... действительно плач. Негромкий, жалобный и очень человеческий. Люкт громко лязгнул дробовиком, наверное, снял его с предохранителя, а может, взвел. Ольга машинально замедлила шаги, чтобы башнеобразный сервитор оказался поближе. Его многоствольная мортира давала ощущение хоть какой-то уверенности, безопасности.

Плач все продолжался, и Ольга почувствовала, как едва отросшие волосенки на голове встают дыбом. В этом тоннеле никто не ходил много лет, а если кто и ходил, то, скорее всего те самые зловредные культисты. Откуда здесь обычный рыдающий человек? Девушка ссутулилась, чтобы полностью укрыться за низкорослым Плаксой, чувствуя себя хоть чуть-чуть защищенной с тыла и фронта.

Тоннель закончился разом, можно сказать «внезапно», и впереди открылся обширный зал. Больше всего он напоминал баню с квадратным бассейном. Пол был выложен большими кафельными (а может и керамическими) пластинами, изрядно побитыми и растрескавшимися. Такая же плитка, только меньше размером, покрывала стены, а также шесть прямоугольных колонн, что подпирали сводчатый потолок. У бассейна, окаймленного бортиком высотой по колено, возвышались два мощных вентиля, которые должен был крутить силач вроде Люкта. Над стоячей водой зависла цепь с крюком, чуть выше расположилась конструкция, очевидно служащая для подъема из воды чего-то объемного и тяжелого.

Сознание Ольги не хотело воспринимать скверные вещи, так что сначала девушка оглядела – насколько получалось это сделать из-за спин коллег – банный зал, затем подумала, что это больше всего похоже на стоянку для небольшой подводной лодки. И только после этого не увидела, но скорее осознала присутствие в зале человека.

К одному из вентилей была прикована мощной цепью – ржавой, как и все здесь – девочка лет двенадцати-пятнадцати, очень худая и грязная, в серой от грязи рубашке, похожей на ночную. Она сидела на коленях, опустив голову, и рыдала на одной и той же ноте, делая паузы лишь для вдоха.

Первым инстинктивным желанием Ольги было броситься на помощь. Вероятно, девушка так и сделал бы, но тут ей на плечо опустилась широкая граблеобразная ладонь Люкта.

– Опасно, – прогудел сервитор.

Скорее всего, подносчицу это не остановило бы, но помеха дала возможность осознать, что...

Ольга задумалась, а что собственно ей тут не нравится, что царапает глаз и сознание, как маленькая, едва ощутимая, но докучливая заноза. Ну, помимо того, что никто из команды не спешит помогать несчастной. И вспомнила. «Звонок», так, кажется, назывался тот фильм. Ольга смотрела его с пятое на десятое, по черно-белому телевизору и приглушив до минимума звук, чтобы не услышал брат. Сюжет она поняла с трудом, но образ призрачной утопленницы запомнила хорошо. Девчонка у бассейна напоминала телевизионную жуть. Та же рубашка, посеревшая от воды и грязи, те же длинные спутанные волосы, закрывающие лицо.

Ольга присела ниже, так что смотрела теперь буквально из-под мышки Плаксы.

Девочка подняла голову, будто лишь сейчас заметила неожиданных гостей. Нет, лицо у нее было самым обычным, с чуть искаженными пропорциями, но к этому Ольга уже привыкла, в Империи что ни планета, то свои оригинальные физиомордии. Вокруг глаз темнели широкие круги, веки покраснели, нос тоже. Девочка всхлипывала, давясь слезами.

– Помогите, – прошептала она, и эхо повторило ее голос, отражаясь от воды и высокого потолка. Вода в бассейне была немного подсвечена, будто внизу горели фонари.

– Помогите, пожалуйста, – повторила девочка. – Они скоро вернутся... Они...

Она опустила голову, явно в безнадежном ужасе перед скорым визитом культистов, темные волосы сомкнулись, как портьера, опять скрыв зареванное лицо.

– А этот фокус мы знаем, – неожиданно проговорил Фидус, почти весело, как человек, разгадавший злой розыгрыш.

– Ловушка, – констатировал Священник.

«Да вы все с ума посходили!» – хотела было завопить Ольга, и вдруг ей подумалось – как долго сидит здесь это несчастное дитя? Судя по общей грязности, немало. Долгие часы, возможно дни. И все это время она прорыдала? Как человек, которому неоднократно доводилось горько и безнадежно плакать, Ольга знала, что голоса надолго не хватает. Человек довольно быстро начинает либо выть, либо тихо стенать.

– Помогите, пожалуйста. Они скоро вернутся... Они...

Это походило на дежа-вю, тот же тон, те же слова, та же последовательность движений. Ольга готова была поклясться, что девочка на цепи – живой человек, но вела она себя словно кукла, запрограммированная на четкую последовательность действий.

– На нас? – тихо уточнила Берта, она, судя по всему, признала, что в некоторых аспектах Фидус знает куда больше чем любой другой послушник в отделении

– Возможно, – так же тихо отозвался Крип. – Но скорее всего на любого, кто здесь окажется. Это не совсем ловушка, скорее сторож. Отойдем. Она может быть заминирована.

Рыдание оборвалось, как по щелчку рубильника. Девочка снова подняла голову и посмотрела – очень внимательно посмотрела! – на компанию. Теперь ее глаза отливали глянцевой чернотой, в глубине которой плясали радужные блестки, совсем как у светящейся жидкости в кранах сожженного дома.

Ольга почему-то ждала, что цепная девчонка что-нибудь скажет, но та промолчала. Несколько мгновений она смотрела немигающим взглядом на отряд. Священник с шелестом приводов опустил химическую пушку, целясь из-за плеча Грешника.

Лицо страдалицы поплыло, как пластилиновая маска под струей воздуха из фена. Нижние веки опустились, выворачиваясь наружу, уголки рта поползли в стороны и вверх, превращая рот в лягушачью пасть, оскаленную в пародии на улыбку. Нос скособочился на сторону, будто втягиваясь в лицо. Белая кожа пошла стремительно разрастающимися нарывами и язвами, на кафель закапал гной.

– Назад, – скомандовала Берта. – Грешник, готовьсь!

Все происходило очень быстро, за считанные секунды, и все же Ольга воспринимала картину отчетливо, во всех деталях, будто смотрела видеозапись в замедленном воспроизведении.

Темные волосы частью выпали, упав на кафель грязным мочалом, частично втянулись в облысевшую голову. Лоб девочки-ловушки вытянулся вперед, а следом за его движением росли глаза, превращаясь в огромные фасеточные буркалы. Нижняя челюсть легко оторвалась, повисла на ошметках плавящейся кожи, затем с чавканьем упала. Из верхней челюсти ползли, извиваясь, суставчатые щупальца с палец длиной, каждое заканчивалось острым когтезубом.

Создание – человеком это назвать уже было нельзя – упало на четвереньки, руки сдвинулись ниже, сместившись на середину грудной клетки, а под ключицами разорвали рубашку и кожу две тонкие лапки, как у тираннозавра. Ладони и стопы удлинились, пальцы на них срослись, образуя насекомоподобные лапы. Прошло несколько мгновений и несчастное дитя превратилось в нечто, больше всего похожее на огромную муху без крыльев.

– Жги! – приказала Берта, и Грешник нажал рычаг.

====== Глава 14 ======

За трое суток до дня Х…

«Ковальски» оказался крайне быстроходным кораблем. Покинув Имматериум на сорок три целых и восемьдесят одну сотую стандартного часа позже основного конвоя, тяжелый транспортный крейсер, однако, прибыл первым на высокую орбиту 140101-55524-Р54024-52928П10.

– Прекрасный корабль, войдмансер-капитан, – сдержанно похвалил Дотуров. – Однако, согласно решению по маневру, «Ковальски» должен еще только корректировать гравитационный маневр у меньшего спутника планеты.

– Согласно официальному тактическому формуляру, наши четыре плазменных двигателя развивают ускорение в 3,35 g. Однако на ходовых испытаниях близ Урана, я прошел мерный Юпитер форсажем в 3,92 g, на две сотых превосходя сопровождавший нас легкий крейсер класса «Секутор».

В соответствии с запросом на основном голоэкране появилась запись, судя по метаданным, сделанная тем самым «Секутором» Имперского Флота. Ауспексы бесстрастно зафиксировали, как «Ковальски», опустив относительно вектора ускорения нос и вздымая, будто эльдарский «Сигил», корму, дрожа всеми заклепками и флаттируя крайними боковыми отсеками метров на тридцать относительно кормовой палубы, уходил все дальше и дальше, пока не затерялся на фоне Млечного Пути.

– Ваши возможности определенно воодушевляют экипаж и славят Омниссию не словом, но делом.

– Наш крейсер лучший корабль, что сходил со стапелей Кольца за минувшие пять столетий. Мы все гордимся службой на нем, а также неустанно возносим хвалу Омниссии и Марсу за эту честь.

Во многом Дотуров был согласен с войдмансером. Однако… Данные Имперского Флота относительно «Ковальски» по какой-то причине отсутствовали в датабанке текущей операции Лексик Аркануса. В части, касающейся испытаний крейсера, из аудиовизуальных файлов наличествовала только запись оформления протоколов. На ней техновидец-капитан Вальер, многозначительно сверкая ожерельем красных линз, заявлял представителю Навис Нобилитэ Алехандро Додсону, что на испытаниях «Ковальски» не проявил и половины своих возможностей. Более того, капитан по-человечески хвастливо утверждал, что сопровождай «Ковальски» скоростные эсминцы, транспортный крейсер показал бы, на что действительно способен, обогнав «Охотника» или даже «Кобру». Но поскольку общеизвестным было, что их двигательные группы обеспечивали ускорение более 7 g, логисы парламента обозначили заявление капитана как неприкрытое хвастовство и атавистическую дань «мясному» происхождению. Впрочем, судя по ремаркам в тактическом формуляре и снисходительности к Вальеру, логисы не меньше бахвалящегося капитана гордились чудесными машинами транспортного крейсера – зримыми воплощениями Даров Омниссии.

В метаданных файлов Дотурова незамедлительно появилась кодовая пометка-флаг, для расшифровки которой потребовались бы вычислительные мощности целого города-улья.

«Актив ed0c3fa – подозрение».

– Неполные, избирательно внесенные данные. Информация скорректирована так, чтобы продемонстрировать некомпетентность Вальера. Как подобное могло произойти? – Монитор Малеволис был в высшей степени заинтригован, благо внутренний диалог между ним и Дотуровым невозможно было даже зафиксировать, а тем более перехватить. – Компрометация данных в датабанках Кольца считается невозможной.

– Очевидно, записи были искажены во время испытаний, до возвращения крейсера на Марс. Но мы выясним это, непременно.

– Непростая задача.

– Омниссия есть Истина, а любая информация суть частица и отражение Его. Информацию можно исказить, однако нельзя уничтожить. Даже единичные биты, собранные случайным образом, хранят сведения об источнике происхождения. А это значит, что парламент, так или иначе, соберет исчерпывающие данные об осуществившем подмену активе.

– Техноеретик? Саботаж?

– Маловероятно. Скорее всего, актив принадлежит Храму Ванос.

– В таком случае…

– Сейчас мы не станем тратить ресурсы на обработку выявленного инцидента. Мы потеряем необходимую точность когнитивных моделей, если станем в числе прочего учитывать и возможные затраты на противодействие маловероятным действиям Официо Ассасинорум. Эта задача будет поставлена в приоритет по окончании текущей операции.

Персей Тэта воздержался от дальнейшего спора, не потому, что был подавлен авторитетом вышестоящего логиса, но потому, что Дотуров оказался прав.

«Об этом [казус испытаний крейсера/причины/последствия] я подумаю завтра» – отметил в собственном закрытом логе Дотуров.