Текст книги "ЭпидОтряд (СИ)"

Автор книги: Игорь Николаев

Соавторы: Луиза Франсуаза
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

– Нет, – Ольга, спохватившись, крепко вцепилась во «флешку» со ста тридцатью сериями рыцарей, приключений, любовных линий и загадочного «джена»

– Совсем нет...

====== Глава 20 ======

Близкие люди раздражают больше всего. Чужак может быть неприятным, вредным, опасным – любым. Однако по-настоящему бесит лишь тот, кто находится рядом, на расстоянии вытянутой руки и ближе того. Инквизитор Шметтау не единожды размышлял над этим парадоксом, будучи вынужден терпеть общество Пале. Да, Эссен был полезен, эффективен, удобен, в конце концов. И все-таки...

Раздражал! Тем более, что у инквизитора опять разболелась спина, да так, что легкие анестетики не помогали, а крепкие снадобья Шметтау пока отложил, намереваясь сохранять кристально ясный взгляд на обстановку. Калькройт привычно надел маску скучающего безразличия и приготовился выслушать очередную порцию «ничего» от исполнительного, хотя не блещущего фантазией помощника. А затем едко спросить, какой злоехидный демон надоумил Эссена потратить время и ресурсы на перелет с планеты на корабль (да еще с учетом грядущего возвращения) без достойных внимания новостей. Надо сказать, поначалу верный конфидент шел строго в русле ожиданий, но затем вывернул отчет в неожиданном направлении.

– Так... и что это? – спросил инквизитор. Он уже примерно сообразил, о чем речь, но теперь ждал подробных разъяснений.

– Издержки развернутого и сложного бюрократического документооборота, – пафосно разъяснил Эссен. – Дело в том, что проявления... э-э-э... враждебных проявлений фиксируются сразу несколькими ведомствами. И соответственно отражаются в отчетах.

– Проявления проявляются, – буркнул Шметтау. – Ну конечно, как же еще. И?..

– Я начал проверять все формы планетарной отчетности.

– Та-а-ак, – протянул Шметтау. – Дальше.

Теперь инквизитору стало по-настоящему интересно. Да, с фантазией у Пале было все очень и очень плохо, но его нечеловеческое упорство и лобовой напор зачастую давали результат как бы не эффективнее хитрых аналитических комбинаций.

– Стражи порядка и закона, как правило, секретят свои документы, придерживают информацию ради соображений тайны следствия и межкорпоративного соперничества. Но я обнаружил, что есть структура, которая тоже регулярно отчитывается по интересующим нас вопросам, причем ее доклады наиболее полны и оперативны.

– Система энергетического снабжения, – подумал вслух Шметтау, глядя на толстую папку, что доставил с Маяка Эссен. Скверные, второпях сделанные копии, распечатанные на старой аппаратуре и бросовой бумаге. Зато много и быстро. Похоже, Эссен сумел выдернуть квартальные, годовые и специальные отчеты за сотню лет или около того.

– Да, господин. Поскольку Маяк – планета стратегического назначения, ее энергетическое снабжение управляется централизованно и планово. Все источники, линии передач, а также резервные мощности проинвентаризованы, учтены, записаны в мобилизационные планы. Если коварный враг нагрянет...

– ... планетарная оборона дружно подотрется этими планами и начнет героически превозмогать. Как обычно, – продолжил за него Калькройт. – Дальше.

У инквизитора даже спину отпустило, инквизитор уже понял в общих чертах, куда ведет помощник, и в душе загорелся хищный огонек азарта.

– Соответственно любые внеплановые отключения, аварии, а равно прочие сбои обязательно расследуются и сводятся в регулярные отчетные формы. Но поскольку электричество слабо относится к борьбе ведомств и расследованиям уполномоченных инстанций, в отношении документооборота действуют обычные правила секретности.

– То есть минимальное цензурирование? – выпрямился инквизитор, пренебрегая уколом боли. Калькройту было слишком интересно.

– Совершенно верно, – Эссен изобразил соответствующее моменту почтение и восхищение умом патрона.

– И что в результате?

Эссен с величественным видом развернул самый первый лист в монументальной папке. Он был из очень плотной бумаги, больше похожей на тонкий картон, и сложен в шестнадцать раз, так что в итоге накрыл едва ли не весь стол инквизитора.

– Ну-ну, – с неопределенной интонацией пробормотал Шметтау, близоруко щурясь.

С точки зрения постороннего наблюдателя текст был нечитаем, представляя собой что-то вроде сводной метрики, часть была отпечатана портативной машинкой-штампом, часть написана от руки (хотя и довольно разборчиво), иллюстрирующие схемы тоже по большей части пририсованы. Однако Шметтау работал с документами много, много лет, и привык анализировать, «накрывая» текст взглядом, сразу выхватывая ключевые моменты.

– Так, – негромко сказал инквизитор. – Так... Это по состоянию на…?

– Три часа ночи, сегодняшние сутки. Я отправился к вам, господин, едва получив его на руки. Отчет традиционно составляется в момент минимальной нагрузки на планетарную сеть. Хотя это довольно условно, энергию в основном потребляют заводы, космопорт и астропаты, у них норма колеблется незначительно.

– Заводы ночью? – удивился Шметтау и сам же себя поправил. – Ах, да, посменная работа.

– Совершенно верно.

– Любопытно, – резюмировал инквизитор. – Очень любопытно. То есть мы можем смело дополнить наш график новыми данными. И, судя по тому, что я вижу, затухание хаотических возмущений не коррелирует с энергетическими проблемами Ледяного Порта.

– Линии примерно совпадают… – указал помощник. – До этой точки.

– Да, а затем расходятся… Хаотическое проявление падает до несущественных значений, а вот проблемы энергосетей наоборот, множатся с хорошо видимой прогрессией… И сейчас вдруг происходит рывок по обоим направлениям. Очень интересно! Знаешь, на что это похоже?

– Нет, – сказал Эссен. В действительности кое-какие догадки у него были, но в данный момент от помощника требовалось иное.

– Словно кто-то воровал энергию ради чего-то… – задумчиво, с долгими паузами размышлял вслух инквизитор. – Или творил некое… действо, побочным эффектом которого выступали проблемы энергетиков. В конце концов, как говаривал мой учитель, в каждой розетке скрывается демон. А затем по каким-то причинам мы перестали видеть сам процесс… возможно его сумели хорошо замаскировать, а возможно он вступил в стадию концентрации, как у бойца перед решающим ударом.

– Падение хаотических перверсий?

– Именно. Но замаскировать кражу энергии не получилось. Или, если верна вторая версия, не удалось изолировать побочные эффекты… Хотя мы сейчас чудом увидели какую-то связь. Возможно загадочные «они» ее тоже не заметили, потому и не скрывали.

– Возможно, процессы не связаны, – честно предположил Эссен. – В множестве переменных всегда можно проследить какую-нибудь связь.

– Да, – согласился Калькройт. – Можно. Но это нить. Да что там, это прямо-таки веревочка от звонка, которая приглашает дернуть.

– Мы можем дернуть, – предположил Эссен. – Параллельные расследования не поощряются, однако и не запрещены. Вопрос результата.

– Да, можем, – согласился Шметтау. – Вопрос в том, нужно ли нам это? Если точнее, нужно ли нам это сейчас.

– Прежде вы не отказывались от такого рода... – Эссен чуть замялся, не подыскав нужное слово.

– Друг мой, – Шметтау постучал пальцами по большому листу. – Прежде мы вели расследования, а нам, соответственно, либо мешали, либо помогали. Оба направления подразумевали деятельное способствование. В первом случае надо было кооперироваться, во втором помочь оппонентам споткнуться. Ныне же ситуация иная, мы стоим наособицу чужой операции, в которой заинтересованы исключительно на общих основаниях, как верные стражи Императора. Как инквизиторы, мы должны вмешаться и помочь. С одной стороны. Как инквизиторы же, мы должны прикинуть последствия такого вмешательства. С другой. Предать огласке тот факт, что энергетическая карта планеты в динамике дает точное отражение всех учтенных проявлений враждебных сил? И никто даже не подумал, что это лежит практически в открытом доступе, среди типовых отчетов коммунального обеспечения Маяка? То есть пока следователи Инквизиции и Арбитрес интриговали, скрывали информацию и боролись за влияние, рядовой клерк энергетиков мог узнать больше, чем избранные стражи Империума вместе взятые. А с кем он мог бы поделиться этими сведениями? Был ли ты первым, кто забрался в сей архив? И кто персонально из ответственных лиц за это ответственен?

Эссен пригладил волосы на тщательно расчесанном парике. Молча кивнул, признавая, что не задумался над очевидными вещами и вопросами. Инквизитор, утомившись от непривычно длинного монолога, снова откинулся назад, разгружая ноющую поясницу, и закончил мысль:

– Поэтому заняться проблемой обязательно стоит. Но что и как именно сделать, дабы послужить ко всеобщей пользе и не умножать ряды недоброжелателей... Это уже вопрос. Эх...

Шметтау искренне и тяжко вздохнул.

– Эх, если бы служение Императору и человечеству могло быть очищено от несовершенства людской природы. Без интриг, без борьбы. Чистое, дистиллированное следствие, где важны лишь истина и справедливое воздаяние...

Пале на всякий случай тоже вздохнул, демонстрируя солидарную скорбь.

– Кстати, мне подумалось, – Шметтау закончил минутку печали о несовершенстве человека и вернулся к работе. – Тут же наверняка есть какая-то геологоразведка?

– Да, я так думаю, – ответил немного сбитый с толку Эссен, однако сразу же ухватил нить мысль. – Сейсмодатчики?

– Да. Их наверняка не много, Порт уже очень стар и давно перестал трястись. Но должны быть. Если здесь отчеты энергетиков лежат столь свободно, быть может, и геологи поделятся чем-то интересным?..

Взгляд Шметтау неожиданно дрогнул и затянулся дымкой, инквизитор склонил голову и поднес пальцы к уху неосознанным движением, которые выдавало скрытый динамик. С четверть минуты Калькройт молча слушал, затем также молча щелкнул рычажком на пульте управления каютой. Белая занавесь, прикрывающая иллюминатор, истончилась, потеряла цвет, затем вовсе исчезла. В огромном круге был хорошо, отчетливо виден Маяк. Планета занимала три четверти обзора, тихонько перемещаясь в соответствии с вращением корабля. Внизу царила ночь, так что можно было воочию оценить степень энерговооруженности Ледяного Порта. Желтовато-оранжевые огни разбегались тонкими цепочками, складываясь в не слишком густую паутину с редкими узлами более-менее крупных центров. Картина отчетливо демонстрировала, что Маяк довольно развит и цивилизован, однако не выдерживает никакого сравнения с Кузнями или большими ульями, где ночная и дневная стороны почти не различались.

– Что происходит? – Эссен глянул на ссутуленные плечи господина, оценил внимательный наклон головы и понял, что сейчас инквизитору лучше задать наводящий вопрос.

Шметтау поднял два пальца в жесте призыва тишины и сказал:

– Происходит что-то непонятное...

*

Пока Ольга общалась с Вакруфманн, к «Радиальному» подогнали новый паровоз, видимо для маневров, пока штатный проходит регламентное обслуживание. Паровоз больше походил на дрезину, только очень большую – широченная платформа, на которую взгромоздили такой же великанский цилиндр с заклепками, вентилями, циферблатами, а также прочей машинерией. У сооружения не было даже нормальных стенок и крыши, лишь натянутый брезент для защиты от ветра и снега. Конструкция была несимметричной, цилиндр занял всю левую сторону дрезины, сверху торчала закопченая труба. Кажется, паровоз был паровым, во всяком случае, здесь имелась то ли тележка, то ли вагонетка, доверху наполненная черным гравием. Из трубы валил серо-белый дым, несколько тощих сервиторов бродили вдоль цилиндра с лопатами и гаечными ключами.

По мере того, как надвигался вечер, жизнь в поезде, да и по всей округе, замирала сама собой, будто вязла в сиропе. Казалось, тоскливая апатия согнула даже несгибаемое – наставницу и монаха. Послеобеденная тренировка прошла так, что можно было с тем же успехом бродить по плацу, а что самое странное – никто за это не получил в морду. Берта лишь тоскливо махнула рукой, погоняла всех кругами и посулила на завтра сплошной марафон по тундре в полной выкладке и без транспорта, кто отстал, тот замерз. В общем, никакого сравнения с адскими напрягами недавнего прошлого, когда упражнялись на крыше, причем на ходу. При этом вялая и всеобщая лень казалась едва ли не мучительнее жестоких тренировок. Там все было просто и ясно: боль в мышцах, обмороженная физиономия, каменная усталость, честный, заслуженный отдых с обильной кормежкой. А сейчас... не жизнь, не смерть, а какое-то вязкое чистилище.

Впрочем, нельзя сказать, что для Ольги жизнь была так уж беспросветна. В ней имелось сразу два светлых момента. Первый, разумеется, это новые очки. Поле обзора было странным – черно-белое, с тремя хорошо различимыми зонами, круг в центре давал почти неискаженную картину, затем шла широкая полоса серого и наконец, почти черная периферия, где различались только контуры объектов. Но все же очки работали, работали неплохо, во всяком случае, гораздо лучше протеза. Водила прикрепил широкую ленту к дужкам, так, чтобы оправа фиксировалась на затылке, не рискуя упасть с носа.

Берта, Водила и Крип очень заинтересовались обновкой, точнее заинтересовались больше остальных. Наставница и мехвод явно обрадовались, долго расспрашивали Ольгу про техножрицу. Судя по их тону, «Радиальному» очень повезло заполучить хоть на какое-то время настоящего механикума (или механикуса, девушка так и не поняла).

Ольга сначала думала, что служение Машине это такая фигура речи, а сейчас поняла – нет, это прямо вера, настоящая. Поразительно, однако, взрослые вроде бы люди искренне верили, что в каждом механизме сидит настоящий барабашка, который, собственно и приводит агрегат в действие. Поэтому недостаточно просто закрутить нужное и открутить лишнее, надо сделать это правильно, с надлежащим ритуалом и обязательной молитвой. И переборка двигателя для Водилы была не самоцелью, а способом поднять настроение машинному духу, сделать его более счастливым и, как следствие, работоспособным.

Какие же дикари...

Или нет? Очки то вот они, работают. А в существовании демонов Ольга уже лично убедилась. После общения с БоБе и Водилой баллонщица начала с подозрением глядеть на любой механизм, пытаясь понять, а не сидит ли внутри действительно какой-то домовой.

Может, оставлять на ночь рядом с очками кубик сахарина?..

У Фидуса интерес к жрице тоже был очень практичным, Люкт хотя и был создан прочно, с хорошим запасом, но все же, как любой механизм, требовал регулярной профилактики. Естественно, разжалованный инквизитор хотел обслуживать сервитора в хорошей мастерской, но предполагал, что жрица легко может отказать, все-таки полу-робот к инвентарно-поездному имуществу не относился. Ольга думала, что Вакруфманн справится, но мстительно предложила Фидусу идти договариваться самому.

Молитва перед ужином тоже прошла как-то скомкано, Священник, обычно зажигающий сердца, вяло бормотал дежурные штампы и, похоже, крепко переживал из-за того, что не может выдавить из себя что-то более энергичное. Вместо того, чтобы жрать, как обычно, с двух рук и впрок, пурификаторы вяло размазывали наваристую кашу по железным тарелкам.

Немного подрались Савларец и Деметриус, причем ни один потом не смог объяснить, что стало тому причиной. Берта поставила каждому по синяку, причем симметрично, санитару под левый глаз, безносому под правый, на том инцидент завершился. Ольга ждала, что снова заглянет Священник с новой лекцией о мироустройстве, однако не дождалась. Грешник долго стучался головой об стену в красном углу, а затем просто заплакал, спрашивать его о причинах такой скорби по понятным причинам не имело смысла.

Ненадолго забрел Фидус и попробовал как-то разговорить соседку, одобряя новый глаз, но выглядело это вымученно и натужено, как бесполезная обязаловка. Как весь минувший день. Ольга и Крип немного посидели, страдая от взаимной неловкости, затем Фидус пробормотал что-то насчет ухода за Люктом и вернулся к себе, плотно занавесив купе.

Вот тут-то послушница Ольга оторвалась по культуре на всю катушку, залипнув на «Рыцарях» едва ли не до позднего рассвета, поспав до утренней побудки от силы пару часов. На ольгино счастье следующий день почти до мелочей повторил предыдущий, только прошел еще более вяло и занудно. Когда стемнело, подкрались изгнанные прежде симптомы – безотчетный страх и постоянный озноб. В тенях чудился горелый оскал Пыхаря. Ольга даже кашлянуть боялась, от любого резкого движения лихорадка запускала холодные когти в суставы. Тревога понемножку собиралась, как загущаемый в кастрюльке сироп, напоминая о сатанинском доме, разрисованном ультрафиолетовыми чернилами. В ушах звучал далекий безнадежный плач и казалось, что где-то вдалеке несчастный и сумасшедший послушник вопит: «Дитя! Дитя!!!».

Идти в лазарет за какими-нибудь таблетками не имело смысла, вся поездная медицина была заточена на грубую и функциональную хирургию. Глупости наподобие тревожных настроений и головной боли приравнивались к попытке дезертирства, а бессонницу наверняка оценили бы как симптом лени, признак дурной подготовки очистителей. Ольга прокрутила еще несколько серий «Зуэна», а после решила, что надо повторить уже испытанное средство. Кроме того у девушки накопились вопросы по сериалу.

Перед тем как постучаться к Берте, Ольга хотела незаметно перекреститься, но руки сами собой сложились в аквилу, так сказывались сотни, а может и тысячи механических повторений, быстро формирующих привычку.

– Чего? – неприветливо рявкнула БоБе, и девушке показалось, что наставница быстро спрятала в карман что-то небольшое и прямоугольное, как фотокарточка или, по-местному, «пикт». От грозного рычания подносчица ощутила себя собачонкой, которая прямо сейчас, не сходя с места, напрудит лужу.

Несмотря на суровое начало, переговоры заняли считанные минуты и закончились на удивление легко. Ольга скромно попросила разрешения еще раз отлучиться в третий вагон, чтобы, не откладывая дело, замолвить перед техножрицей словечко насчет сервитора и танка. Берта сразу согласилась, впрочем, сурово предупредив о необходимости вернуться до отбойной сирены. Вот и все, собственно.

Быстро надевая свитер, Ольга мучилась вопросом – а что за фотка была у наставницы? Явно личное и важное, пикты с божественным ликом Императора так не прячут. Может у злобной бабищи есть какая-нибудь семья или даже товарищ? А может и кто-то более близкий?..

Энтузиазм и легкая встряска по ходу общения с командиршей даже заставили на время позабыть о голосах в голове. Те, впрочем, не заставили себя ждать и вернулись под открытым небом, на холодном ветерке. Ольга обратила внимание, что лампы и фонари странно моргают, словно по району идут перебои с энергией, слабенькие, но заметные.

*

– Вот! – короткий толстый палец инквизитора указал в некую точку, где с точки зрения Эссена не происходило ничего. И... снова ничего. Помощник уже хотел, было, задать наводящий вопрос, но тут началось.

В россыпи желтоватых огоньков один мигнул, так слабо, что Эссен подумал – нет, показалось, обман зрения. Слишком много работы и мало сна. На мгновение в лишенной воображения голове помощника промелькнула мысль о том, что пожилой инквизитор вошел в тот возраст, когда заслуженные дедушки начинают чудить, подменяя эксцентричность придурью и капризами.

Но тут оранжево-красная точка снова мигнула. И погасла.

– Гнев Императора, – прошептал Калькройт, сжимая кулаки.

И еще одна точка мигнула, запульсировала, как дрожащий на ветру огонек свечи, затем исчезла. Затем третья. Четвертая. Черное пятно медленно и неумолимо расползалось от центра столицы, как могильная клякса.

– Что это… – прошептал Эссен. Он уже много лет служил патрону и немало повидал, однако впервые картина бедствия оказалась настолько масштабной, стремительно развивающейся.

– Думаю, процесс вошел в ту стадию, когда ему нужно больше энергии, – с убийственным хладнокровием предположил инквизитор. – Или в центре столицы рвануло так, что реакция пошла, словно круги на воде.

«Рвануло» Калькройт произнес с таким выражением, что сразу было ясно, инквизитор имел в виду отнюдь не взрыв.

– Господин! – воскликнул Эссен. – Надо!..

– Не надо, – Калькройт властно поднял руку и выставил ладонь ребром. – Император снова призывает нас к служению и подвигу, а мы, разумеется, подчинимся зову. Однако поспешим медленно.

– Но... – Пале осекся, вспомнив свое место и обязанности. Господин умен и опытен, ему лучше знать, если он говорит, что не следует спешить с чем-либо, значит, в том нет нужды.

– Сейчас наше вмешательство умножит суету без явственной пользы, – все же пояснил Калькройт. Инквизитор говорил ровно, очень спокойно, будто смотрел запись, а не наблюдал воочию картину некоего ужасного бедствия. – И повредит.

– ?

– Саботаж, или побочный эффект мистериозы, или еще что-то, в любом случае перед нами не импровизация одинокого колдуна или диверсионной группы ксеносов. Стражи Маяка проморгали хорошо организованный культ, возможно сообщество культов или мощную сеть Тау, а быть может и эльдар. Местная инквизиция сейчас плюхнулась в лужу эпических масштабов. Не нужно торопиться прыгать к ним за компанию. Не говоря о том, что победу приносят грамотные действия во исполнение хорошего плана. А для хорошего плана следует понять, что происходит. Так что помолчим и понаблюдаем, чтобы разобраться в сути вещей. Подождем, когда нас попросят о помощи. И уже тогда явимся во всеоружии, чтобы спасти день. Поэтому для начала – поднимай всю группу радиоперехвата. Еще... да, еще прикажи капитану скорректировать орбиту. Я хочу, чтобы мы оказались как можно ближе к «Радиальному» номер двенадцать.

– Но, господин... – рискнул заметить Эссен. – Можем ли мы ожидать, что Криптмана так быстро привлекут к расследованию?..

– Эх, друг мой... – тяжело вздохнул старый инквизитор. – Все-таки временами с тобой тяжело общаться... ты как танк, ломаешь все строго на пути следования и слеп к тому, чего не видно в триплекс. Естественно, Фидуса не привлекут, скорее всего, про него и не вспомнят, во всяком случае, поначалу, а затем будет уже поздно и бесполезно. Вопрос в другом...

Палец инквизитора указал на чернильное пятно, которое продолжало расширяться, медленно и неостановимо.

– Как я уже говорил тебе не столь давно, Криптман младший обладает уникальной способностью вляпываться. И с ним эта странная девочка... Два человека, притягивающие к себе неприятности, как хорошая драка привлекает орков. Понаблюдаем из-за угла, какой расклад Таро выпадет этой удивительной паре сегодня. Быть может, в нем обнаружится что-нибудь интересное и для нас. А пока – вокс, вокс и снова вокс. Сейчас там, внизу, океан паники, ужаса и непонимания. Нам предстоит профильтровать эту какофонию и составить, насколько возможно, объективную картину бедствия. Причем сделать сие надо очень быстро. За дело!

====== Глава 21 ======

Вакруфманн определенно не ждала девушку, но приняла со спокойным радушием. Хотя «радушие», видимо, все же не совсем правильное слово. Садясь рядом с обогревателем (интересно, а для кого он включен, тут были еще гости или жрице и ее приборам тоже нужен внешний подогрев?) Ольга подумала, что отношение Дженнифер правильнее назвать вежливой, ровной доброжелательностью. И это, пожалуй, сейчас лучше всего. Девушка уже привыкла, что персональное внимание к ней приносит лишь неприятности, поэтому лучше уж так: есть человек – рады, нет человека – да и бог с ним.

Хотя скорее Омниссия с ним.

– У меня... вопросы! – заявила новоиспеченная потребительница контента. – Много вопросов!

– Это интересно, – заметила Дженнифер. – Они концептуальные или детализирующие?

– Чего? – растерялась Ольга.

– Ты ничего не поняла? Или общий сюжет ясен, однако требуется прояснение отдельных аспектов?

– Ну-у-у... скорее второе... наверное. Да. Я, конечно, посмотрела только часть первого сезона, и может там после все раскрывается, но…

Ольга смутилась.

– Спрашивай, – прервала ее словоизлияния Дженнифер.

Девушка вздохнула, словно набирала воздуха перед прыжком в глубокое море.

– Почему Хольд продолжила исследования эльдарского корабля-ковчега? Ведь лорды Зуэн прямо запретили подобные работы? Она же была главным... этим, как его... магиком...

– Магосом, – поправила Дженнифер.

– Да, главным магосом Кузни! А вела себя как обычный техник.

Дженнифер снова захотелось улыбнуться, и в ободрение умственных упражнений Ольги, и ради собственного удовлетворения. Выбор образовательного контента оказался правилен, можно сказать – идеальное попадание в цель.

– Потому что поиск Знания есть высшая форма служения Омниссии, – церемонно произнесла Дженнифер.

– Но лорд Ксиллаг ссылался на какую-то «девятую истину», когда утверждал эдикт! – Ольга наморщила лоб, вспоминая. – Что-то вроде «Техника ксеносов еретична по своей природе», так? Если она еретична, значит, ее исследовать точно нельзя, а то всех сожгут? Разве не так?

Дженнифер издала странный звук. Будь Вакруфманн обычным человеком, Ольга бы решила, что та просто фыркнула. Хотя… Девушка все никак не могла выкинуть из головы тот факт, что ее собеседнице на самом деле нет еще и пятнадцати, то есть формально марсианка младше земной девушки. Интересно, здесь все так быстро взрослеют или это чисто марсианская акселерация?

– Ксиллаг неправильно понял формулировку девятого универсального закона, – начала развернутое объяснение Дженнифер. – И здесь следует совершить небольшое отступление. Как ты наверняка знаешь, все миры Империума и Механикус используют единый стандартный язык – готик – для общения между собой. Почему? Потому что наречия формируются, исходя из конкретных условий конкретного мира. Например, в языке мира Вальгалла имеется семьдесят шесть слов для описания различных вариантов белого цвета, а красный и зеленый обозначаются как оттенки синего, «siny». То есть, дословно, красный – это «hel’siny», а зеленый – «tumf’siny». Ярко-синий и тускло-синий. Любой перевод будет нести неточности и ошибки, и чем больше циклов перевода пройдет сообщение, тем больше ошибок будет накоплено. Понимаешь?

– В общих чертах… А как это связано с лордом?

– Все вышесказанное относится и к универсальным законам Адептус Механикус. Они были сформированы, изложены и продолжают существование в бинарном виде, как математическая формула. В своей изначальной форме они не могут быть искажены, так же как нельзя чуть-чуть подправить ноль или единицу. Символ есть символ, будучи изменен, он либо меняет смысл, либо теряет значение полностью. Понимаешь?

– Вроде да, – Ольга почесала нос и ухо, хмурясь в напряженной мыслительной работе.

– Однако то, что очевидно и понятно для Адептус Механикус в оригинальном виде, необходимо перевести на классический готик. Это тяжелая задача, и здесь возникает проблема, которая не имеет, во всяком случае, пока, абсолютно корректного решения. Перевод в значительной мере превращается в пересказ с привлечением доступных пониманию аналогий. Можно сколь угодно тщательно интерпретировать содержание, однако это в любом случае будет не закон, а рассказ о законе. Понимаешь?

– Ну... вроде понятно... Это как стихи, да?

– Прекрасная аналогия, – одобрила Дженнифер. – Итак, во всех населенных людьми мирах, в том числе Квестор Механикус, наши законы тщательно интерпретируются на готике и местных языках, чтобы избежать недопонимания. Однако местные жители часто забывают о том, что их собственные наречия меняются с ходом времени. И вместо того, чтобы пересматривать интерпретацию в соответствии с изменившимися условиями, эти люди предпочитают наизусть заучивать формулировки. Так происходит беда – за ритуалом теряется смысл действия. Пока все ясно?

Ольга почесала другое ухо, словно желая прогреть его и повысить КПД прохождения звуков. Девушка поглядела на Дженнифер с некоторой опаской, искоса, потирая ладони, вернее кончики пальцев, торчащие из длинных рукавов свитера.

– Уточняй неясное, – снова порекомендовала Дженнифер. – Это не опасно.

– Но... Ольга мотнула головой. – У вас же все ритуальное... Все как заповедывали деды. Тысячи лет и все такое. А ты сейчас говоришь...

Девушка сглотнула.

– Продолжай, – Вакруфманн постаралась сложить в искусственный голос максимум доброжелательного поощрения.

– Ну, то есть я не хочу учить тебя твоей вере, но ведь…

– Да?

– А ты говоришь, что ритуал бывает не полезен. А лорд Ксиллаг, получается, дурак?

– Смотри! – Вакруфманн развернулась к Ольге всем телом, отчего ее развевающаяся мантия на мгновенье заполнила собой почти всю каморку. Металлическая рука достала откуда-то из глубин красного балахона лист бумаги с машинописными строчками. Девушка бы не удивилась, узнав, что пятнадцатилетняя «шестеренка» распечатала их прямо сейчас, где-то в механическом теле, напичканном удивительными приспособлениями.

– Вот универсальные законы Адептус Механикус, в каноническом переводе на готик. Прочитай их внимательно.

Ольга посмотрела на строчки, выполненные, в отличие от фолианта Священника и брошюрок Отряда очень простым, рубленым шрифтом. Стиль напоминал карточки Машины на Баллистической станции.

00. Жизнь есть направленное движение.

01. Дух есть искра жизни.

02. Сознание есть способность уяснить ценность Знания.

03. Интеллект есть понимание Знания.

04. Сознание есть основа интеллекта.

05. Понимание есть Истинный Путь к Постижению.

06. Постижение есть ключ ко всему.

07. Омниссия знает все, Омниссия постигает все.

08. Механизмы иных рас являются извращением Истинного Пути.

09. Душа есть совесть Сознания.

0A. Душа может быть дарована только Омниссией.

0B. Сознание без души есть Враг всего сущего.

0C. Знание Древних не подлежит сомнению.

0D. Дух Машины охраняет знания Древних.

0E. Плоть подвержена ошибкам, но Ритуал чтит Дух Машины.

0F. Порвать с Ритуалом значит порвать с Верой.

– А почему они разделены на две части? Это специально так сделано?

– Молодец! Мне, например, понадобилось семь лет образования, чтобы дойти до этого вопроса. Универсальные законы делятся на две части. Первые восемь – это Откровения. Вторые – Предупреждения. Еще раз – Предупреждения. Не запреты.

– Но здесь сказано, что механизмы иных рас являются извращением вашего Истинного Пути, так? – не понимала девушка. – То есть, эльдарская техника, которую изучала магос Хольд – извращение?

– Абсолютно верно.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь фоновым звуком работы всяких приборов, которыми была напичкана обитель техножрицы. Ольге казалось, что сейчас у нее закипят мозги. Девушка чувствовала себя как на экзамене.

– Я не понимаю, – призналась, наконец, она. – Ладно, пусть не запрет, а предупреждение. Нет слова «ересь» и не написано прямо, что «нельзя». Но все равно, получается, канонично сказано, что ксеновские механизмы фу и бяка. Так в чем разница?