Текст книги "Ковчег огня"
Автор книги: Хлоя Пэйлов
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)
Глава 09
– …и если нас найдут, нам останется только пожалеть о том, что мы заблаговременно не обзавелись участком земли на кладбище и могильной плитой.
Какое-то мгновение Кэдмон Эйсквит молча таращился на стоящую перед ним красотку, явно страдающую манией преследования. Словно спятивший дирижер, она размахивала руками, подчеркивая безумные слова, которые срывались с ее растрескавшихся окровавленных губ.
– Почему вы связались со мной? Почему не обратились к правоохранительным органам? – Кэдмон говорил спокойно, не желая давить, переводя стрелки со «спятившей» на «пришибленную».
– Потому что «правоохранительные органы» причастны к убийству, вот почему. Продажные полицейские, свои люди в ФБР. Они ошибочно решили, что доктор Паджхэм успел прямо перед смертью отправить вам сообщение по электронной почте, – ответила женщина, судя по всему, неспособная говорить связными предложениями. – Вот почему вас хотят убить. И, поверьте, для этих людей расправиться с вами будет детской забавой. Все равно что Джеку-Потрошителю вытащить из шляпы кролика «Энерджайзера».
– Мм. – У Кэдмона мелькнула мысль, не приняла ли женщина какое-нибудь галлюциногенное средство.
– Это все, что вы можете мне сказать? – поджала губы Эди.
– Еще я мог бы сказать, что у вас склонность к смешанным метафорам.
– Послушайте, я убийственно серьезна. Упор на слове «убийственно», это на тот случай, если вы слишком тупы, чтобы меня понять. Вы мне по-прежнему не верите? Замечательно. У меня с собой есть доказательство.
– Вот как?
Женщина начала рыться в хозяйственной сумке, висящей на обтянутой кожзаменителем спинке стула. Заглянув внутрь, Кэдмон увидел канцелярскую папку и раскисшую картонную коробку с замороженными овощами.
Все ясно как день: у этой женщины определенно не все дома.
С решительным видом она вытащила из сумки куртку камуфляжной расцветки и буквально ткнула ею Кэдмону в лицо.
– Вот это было на мне, когда доктора Паджхэма убили, и мне пришлось перебираться через его тело. – Ее грудь заметно поднималась и опускалась от волнения. – Это его кровью перепачкана моя куртка.
– Можно взглянуть? – Потрогав кровавое пятно, Кэдмон с удивлением обнаружил, что оно влажное.
Если бы не свежая кровь и слабый запах рвоты, следовало бы отмахнуться от этой сумасшедшей, однако теперь он достал из нагрудного кармана сотовый телефон.
– Что вы делаете? – Эди Миллер в отчаянии схватила его за руку, не позволяя поднести трубку к уху. – Если вы позвоните в полицию, нас можно считать трупами.
– Будьте любезны, отдайте мне телефон, и я позвоню Паджхэму.
– Звоните ради бога, – пробормотала она, освобождая хватку цербера.
Когда через пять гудков включился автоответчик, Кэдмон разорвал соединение.
– Похоже, старина Падж выключил телефон.
– Нет! – вскрикнула Эди Миллер, привлекая удивленные взгляды проходящих мимо. – Старина Падж лежит под столом в луже собственной крови.
Встревоженный тем, что она и дальше будет привлекать к себе нежелательное внимание, Кэдмон указал на свободный столик:
– Я готов вас выслушать, при условии, что вы будете сохранять спокойствие. Понятно?
Она кивнула, изображая раскаяние.
– Ну, хорошо. В таком случае садитесь, а я принесу кофе. Если, конечно, вы не предпочитаете чай.
– Нет, лучше кофе. – Она взглянула на стойку. – А еще лучше капучино.
– Замечание принято. Я ненадолго.
Словно послушная ученица, Эди Миллер прошла к маленькому столику у стойки. Опустившись на стул, она сняла с плеча холщовую сумку и прижала ее к груди. Кэдмон в первую очередь обратил внимание на глубоко посаженные карие глаза, наполовину скрытые завитками темно-каштановых волос и подчеркнутые прямыми бровями, придававшими ей строгий, чуть ли не грустный вид, никак не вязавшийся с остальным лицом. Как не вязавшийся и с эксцентричным нарядом: черная кожаная куртка, тупоносые черные ботинки и длинная юбка в красную и пурпурную клетку.
«Помоги мне, Господи, за то, что я пришел на помощь этой безумной дамочке», – пробормотал под нос Кэдмон.
Ошибочно предположив, что ее сообщение имеет какое-то отношение к его подозрениям относительно возмездия со стороны ИРА, он решил «надеть доспехи и вступить в бой», но такого никак не мог предвидеть.
Заказав капучино и черный кофе, Кэдмон достал из бумажника несколько купюр и протянул их кассиру. Выйдя из очереди, захватил пакетики с сахаром, баночки со сливками, пластмассовые ложечки и бумажные салфетки, сунул все это в карман пальто и, держа в руке по стаканчику кофе, вернулся к столику.
– Не зная, как вы предпочитаете кофе, я решил переусердствовать, – сказал он, высыпая добычу.
Его заметно подавленная спутница взяла два пакетика сахара и, помахивая ими из стороны в сторону, заметила:
– Я всегда кладу в кофе пару пакетиков. А знаете, до меня только сейчас дошло, что я даже не знаю, как вас зовут.
– Кэдмон, – ответил он, наблюдая за тем, как она наморщила лоб, услышав это староанглийское имя, необычное имя, которое ему дал отец, в надежде сделать из него мужчину, чтобы ему с детских лет приходилось с поднятой головой терпеть нападки мальчишек.
– Я полагала, англичане предпочитают чай.
– Ну, меня все считают иконоборцем. – Вскрыв баночку, Кэдмон вылил сливки в стаканчик, после чего приступил к расспросам: – Как получилось, что вы стали свидетелем этого предполагаемогоубийства?
– А вас нелегко в чем-либо убедить, да? Хотя, наверное, на вашем месте я вела бы себя так же. Отвечаю на ваш вопрос. Я – вольнонаемный фотограф, работала в музее Гопкинса. Вот как я стала свидетелем убийства. – Эди Миллер уже собралась поднести стаканчик ко рту, но вдруг опустила его на столик. – Прежде чем я расскажу вам о случившемся, мне хотелось бы знать, откуда вы знакомы с доктором Паджхэмом? – резко спросила она, обезоруживая своей прямотой.
– Мы вместе играли в крикет, когда учились в Оксфорде. И, как это часто бывает с юношеской дружбой, впоследствии потеряли друг друга. Когда Падж узнал, что я на последнем этапе турне в поддержку своей книги буду в Вашингтоне, он мне позвонил. Предложил встретиться, чего-нибудь выпить, поболтать о былых временах, и все такое. Вы удовлетворены? Тогда ваша очередь, мисс Миллер.
– Месяц назад Элиот Гопкинс пригласил меня составить цифровой фотоархив всего собрания музея. Я работала по понедельникам, потому что по понедельникам музей закрыт для посетителей.
– Что позволяло вам без помех фотографировать экспонаты, – подсказал Кэдмон.
– Совершенно верно. Однако сегодня все произошло не так, как обычно.
– Вот как?
– Доктор Паджхэм был у себя в кабинете, хотя по понедельникам он никогдане бывал в музее.
– Больше в музее никого не было?
– Как обычно, внизу дежурили двое охранников. – Она пытливо посмотрела на него: – Вы следите за мной, да?
– Да, да, – заверил ее Кэдмон. – Пожалуйста, продолжайте.
– Где-то около половины второго доктор Паджхэм позвонил мне и пригласил подняться в административное крыло.
– Зачем?
– Он хотел, чтобы я кое-что сфотографировала. Мне показалось, доктор Паджхэм работает над какой-то особенной темой, вот почему и пришел в музей в свой выходной. Послушная исполнительница, я поднялась на четвертый этаж и сфотографировала реликвию. – Кэдмон уловил у нее в голосе нотки сарказма. – Я уже собиралась уходить, когда от компьютера отвалился кабель. Доктор Паджхэм уговорил меня забраться под стол и восстановить соединение.
– А вот этоуже похоже на того Паджа, которого я знаю и люблю, – кивнул Кэдмон.
– Которого вы зналии любили. Я же вам говорила, его…
– Да, он покинул этот мир, но не нужно заострять на этом внимание.
– Не нужно напрасно раздражаться, – возразила Эди Миллер, показывая, что она далеко не увядшая фиалка. – Одним словом, я все еще сидела, скрючившись, под столом, когда в кабинет вошел неизвестный и в упор выстрелил доктору Паджхэму в голову. – У нее затряслись руки, и она стиснула стаканчик с кофе. – Смерть была мгновенной. Убийца понятия не имел, что я сижу под столом… что я все видела.
Кэдмон пристально посмотрел на курчавую красотку напротив, удержавшись от желания привлечь ее к себе, унять дрожь, разлившуюся с рук по всему телу.
– Как вам удалось выбраться?
– Я спустилась по пожарной лестнице, спряталась в переулке и увидела, как убийца подошел к полицейскому. Вот тогда дело приняло по-настоящему дурной оборот. – Она посмотрела Кэдмону в глаза. – Убийца и полицейский были заодно.
– Они вас видели?
– Нет. Но это не имело особого значения, поскольку убийца уже проверил регистрационный журнал системы безопасности музея и обнаружил, что я в момент убийства находилась в здании. Поэтому эти люди теперь меня ищут.
– Вы смогли бы опознать нападавшего?
– Убийцу, – поправила Эди Миллер. – Нет, лица его я не видела, он был в маске. А когда снял маску, то находился слишком далеко, чтобы я смогла его хорошенько рассмотреть. Единственное, я обратила внимание на армейский «ежик». И еще он очень большой. По-настоящему большой, огромный. Накачанный стероидами, – добавила она, показывая рост и ширину плеч убийцы. Если ее оценкам можно было верить, убийца имел в плечах немыслимые четыре с половиной фута. – Только это и осталось у меня в памяти.
– Понятно.
– Подождите! – воскликнула она, возбужденно стукнув кулаком по столу. Капучино пролился через край. – У него на пальце правой руки было необычное кольцо. – Раскрыв сумку, она достала листок бумаги. – У вас есть чем писать?
Кэдмон молча сунул руку в нагрудный карман и достал шариковую ручку. Схватив ее, Эди нарисовала сложный узор, склонив голову набок, изучила свое творение, после чего пододвинула листок Кэдмону:
– Извините, я фотограф, а не художник.
Взглянув на рисунок, Кэдмон тотчас же узнал узор.
– Очень любопытно… это иерусалимский крест, известный также как «крест крестоносцев». Четыре креста в виде буквы «Т» олицетворяют Ветхий Завет. – Он указал на большие кресты. – А четыре греческих креста олицетворяют Новый Завет. Вы уверены, что именно этот символ был изображен на… э… кольце убийцы?
– Это настолько важно? – округлила глаза Эди.
– Это было очень важно для средневековых рыцарей, сражавшихся за Святую землю, – сообщил Кэдмон. Он прекрасно разбирался в этой теме, поскольку во время обучения в Оксфорде интересовался историей рыцарей-тамплиеров. Как выяснилось, этот одержимый интерес в конечном счете стоил ему академической карьеры. – В двенадцатом веке именно этот крест был гербом просуществовавшего совсем недолго королевства Иерусалимского. Хотя европейские рыцари… – Он смущенно кашлянул: – Прошу прощения, я увлекся. Больше вы ничего не помните?
Эди прикусила нижнюю губу, открывая свои немного кривоватые резцы. Но губы у нее были полные, красивые.
– Нет, извините. Но ведь вы мне верите, правда? Насчет того, что доктор Паджхэм убит?
Кэдмон покачал головой, не зная, как отнестись к этой фантастической истории.
– Во имя всего святого, зачем этому неизвестному в маске понадобилось убивать Джонатана Паджхэма? Падж был безобидный, как муха. Порой занудный, должен признать, но абсолютно безобидный.
Она смотрела на него долго и пристально, как будто он только что задал глупый вопрос.
– Он был убит из-за похищенной реликвии.
– «Похищенной реликвии»? Вы впервые упомянули какую-то реликвию.
У нее в глазах появилось недоумение. Затем, тряхнув головой, она сказала:
– О господи, извините. Произошло столько всего, у меня все смешалось, в голове словно замкнуло.
Шок.Сейчас она впадет в шок. И снова Кэдмон ощутил желание заключить ее в объятия. Хотя похождения Эди Миллер могли быть воображаемыми, ее проникнутая ужасом паника была совершенно настоящей.
– Хлебните кофе.
Она залпом допила капучино. Увидев у нее на верхней губе маленькое коричневое пятнышко, Кэдмон непроизвольно схватил салфетку и вытер его. Затем, виновато поймав себя на непростительной интимности, скомкал салфетку и бросил ее на стол.
– Доктор Паджхэм как раз собирался отправить вам фотографию одной реликвии, но был убит.
– Фотографию одной реликвии? Зачем?
Раскрыв сумку, Эди Миллер достала фотоаппарат.
– Он не сказал. Но я… я на всякий случай сохранила копию фотографии во внутренней памяти камеры. Вот… – Она протянула Кэдмону аппарат. – Вот та реликвия, которая была похищена.
Держа фотоаппарат в нескольких дюймах от лица, Кэдмон изучил снимок, не в силах поверить своим глазам. У него перехватило дыхание. Невообразимый рассказ Эди Миллер внезапно приобрел смысл.
– Гром и молния! Не могу в это поверить. Я просто никак не могу в это поверить, – прошептал он, не в силах оторвать взгляд от фотографии.
– Если судить по потрясенному выражению вашего лица, эта реликвия достаточно ценная, чтобы ее похитить.
– Вне всякого сомнения.
– А как насчет убийства? Настолько ли она ценна, чтобы ради нее убить человека?
Кэдмон опустил фотоаппарат, остро осознав, что Эди Миллер угрожает смертельная опасность.
– О, полагаю, многие, не задумываясь, пойдут на убийство, чтобы получить легендарные «Камни огня».
Глава 10
И тогда будут соблазняться многие; и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут и прельстят многих. [9]9
Евангелие от Матфея, 24:10–11.
[Закрыть]
С благоговейным почтением Бойд Бракстон закрыл книгу с позолоченным обрезом и убрал ее в бардачок. Библия воина, в кожаном переплете, украшенном эмблемой Службы безопасности «Розмонт», ему лично вручил ее полковник Стэнфорд Макфарлейн. И хотя Бойд сейчас очень спешил, он помнил, что полковник всегда повторял, как важно воздавать должное Всевышнему.
Сунув руку под Библию, он достал официальное полицейское разрешение и закрепил его на приборной панели «Краун-Виктории». Это разрешение давало право парковать машину в любом месте города. И неважно, что Бойд не служил в полиции Вашингтона. Внешне он был похож на полицейского и ездил на полицейской машине, так что ни у кого не возникнет никаких подозрений.
Прямо перед ним стоял черный джип, припорошенный тонким слоем снега. Как и предполагал Бойд, не успел он покинуть дом этой сучки, как она выбралась из своего укрытия.
– Глупая стерва, – пробормотал он, вылезая из машины.
Подойдя к джипу, закрепил на магните под стальным брюхом устройство слежения. Теперь можно будет наблюдать за всеми перемещениями машины по сотовому телефону.
– Из-за тебя, сучка, я едва не потерял работу, – продолжал бормотать Бойд, направляясь в музей.
А он очень серьезно относился к тому, что работал в Службе безопасности «Розмонт» и был правой рукой полковника Стэна Макфарлейна. Так же серьезно, как до того относился к службе в морской пехоте. Бывший морской пехотинец, Бойд, прослужив пятнадцать лет в «зеленой машине», по-прежнему носил на голове короткий «ежик». А сейчас он служил Стэну Макфарлейну. Если бы не полковник, он бы хлебал бурду и занимался со штангой в тюрьме штата. Без надежды на условно-досрочное освобождение. Присяжные очень неодобрительно относятся к сержантам-комендорам, убившим жену и ребенка.
Сегодняшний день был во многом похож на тот «черный» день четыре года назад. Сегодня Бойд по-крупному облажался в музее Гопкинса.
Но скоро он все исправит, докажет полковнику, что у него еще есть порох в пороховницах, что он по-прежнему достоин оказанного ему доверия и остается святым воином.
Распахнув стеклянную дверь входа с Четвертой улицы, Бойд вошел в Национальную галерею искусств.
Замечательно.Никаких признаков металлоискателей. Никто не обнаружит армейский нож и пистолет М 23.
Изображая полицейского на службе, он направился к посту безопасности, названному так, наверное, в шутку, потому что в действительности пост безопасности представлял собой накрытый скатертью столик, за которым сидели двое тщедушных охранников. Отогнув лацкан кожаной куртки, Бойд достал очень убедительный на вид жетон вашингтонской полиции.
– Какие-то проблемы, детектив Вильсон? – спросил седовласый охранник, распрямляя плечи.
– Я ищу одну женщину. Вы ее случайно не видели?
Бойд протянул фотографию Элоизы Дарлен Миллер.
Охранник потянулся за очками для чтения, которые болтались на шнурке на шее, внимательно изучил фотографию и сказал:
– Да, и не так давно. Если не ошибаюсь, она направилась в подземный переход.
Бойд, ни разу не бывавший в Национальной галерее искусств, обвел взглядом просторный мраморный вестибюль.
– Это где?
– По эскалатору вниз, – ответил охранник, указывая в противоположную сторону вестибюля. – Не хотите предупредить службу безопасности музея?
– В этом нет необходимости. Эта женщина не представляет опасности, – заверил его Бойд. – Нам просто нужно задать ей несколько вопросов.
Забрав у охранника фотографию, он направился к эскалатору.
Спустившись вниз, бросил равнодушный взгляд на белую скульптуру.
– Если это искусство, то я Пабло, мать его за ногу, Пикассо.
Скульптура чем-то напоминала коренной зуб, который он выбил одному пьяному морячку. Много лет он хранил этот зуб как талисман, как память о своей первой настоящей драке.
Войдя в тускло освещенный сувенирный магазин, Бойд увидел, что внутри полно людей, толкающих кресла-каталки, тянущих за руку детей и болтающих по сотовым телефонам. Куда он ни смотрел, повсюду бесцельно слонялись люди, похожие на заблудших овец. Очень хорошо.Впоследствии никто не сможет вспомнить, кто, что и когда делал; для охотника большая толпа – лучшая маскировка.
Проходя мимо колоды карт с рисунками на сюжеты Рождества, Бойд мысленно отметил, что надо прийти сюда за рождественскими подарками. И дело не в том, что эти безбожники не знают истинный смысл Рождества или каких-либо других событий, описанных в Библии. В наши дни люди обращаются со Словом Господа вольно, забывая, что библейский текст не предмет для новых интерпретаций.
Только полному дураку придет в голову перефразировать Слово Господне.
Этому научил Бойда полковник. Он научил его многому за эти четыре года, начиная с того дня, когда приказал ему преклонить колени перед Всемогущим. Бойд, никогда прежде не молившийся, отнесся к этому с опаской, но, преодолев первоначальное смущение, вдруг обнаружил, как легко вымолить у Бога прощение. И вот так, в одно судьбоносное мгновение, изменившее всю его жизнь, он получил отпущение всех своих грехов, прошлых и будущих. Бары, бордели, пьяные драки – было забыто все. Как и убийство жены и ребенка.
Хотя эту борьбу ему приходилось вести ежедневно, Бойд старался изо всех сил быть достойным святым воином. Не пил. Не курил. Содержал свое тело в «храме Господнем». Ему бы еще очень хотелось перестать сквернословить, но, поскольку он пришел служить в морскую пехоту в возрасте семнадцати лет, перебороть эту привычку оказалось очень трудно.
«Всегда есть поле для совершенствования», – подумал Бойд, покидая сувенирный магазин и направляясь в кафе.
Остановившись в дверях, он обвел взглядом просторный многолюдный зал.
Эта Миллер была где-то здесь, в толпе, страх заставляет человека выделяться из окружения, обладая собственной энергией. Собственным запахом, если так можно сказать. Подобно «яблочку» мишени, страх Миллер выведет его, Бойда, прямо на нее.
Но сначала надо позаботиться о том, чтобы прикрыть себе задницу.
Заметив высокого толстого уборщика, рассеянно толкающего перед собой желтое ведро на колесах, Бойд понял, что это как раз тот, кто ему нужен. В течение десяти лет его собственный отец толкал такое же ведро. Вот почему Бойд знал, что уборщики всех мастей остаются невидимыми для остального мира. Никто не удостаивает их приветственного слова, не говоря про брошенный искоса взгляд. Довольный тем, что операция обещает пройти гладко, Бойд прошел следом за уборщиком в дверь, обозначенную «Только для обслуживающего персонала».
Оглушив высокого толстого уборщика, уложив его на пол одним точным ударом, он подумал о своем отце, грубом, вечно пьяном ублюдке.
Не веря в случайные совпадения, Бойд сразу же узнал в благоприятном появлении уборщика то, чем это было на самом деле: дар Божий.
Глава 11
– С тех самых пор, как «Камни огня» были созданы около трех с половиной тысяч лет назад, они погубили бесчисленное количество людей.
– И в том числе Джонатана Паджхэма, – заметила Эди, не настроенная снова выслушивать отвлеченные рассуждения Кэдмона Эйсквита.
– Как это ни печально, я должен с вами согласиться.
– Что ж, пора уже. Большинство людей, когда им говорят, что их жизнь в опасности, склонны прислушиваться к предостережениям.
– А с чего это моя жизнь в опасности? – сдвинул рыжие брови Кэдмон. – Я могу понять, почему убийца в маске ищет вас, поскольку это вы, в конце концов, были свидетелем убийства Паджхэма. Но я не имею никакого отношения к этому трагическому событию.
– Подумайте хорошенько, К. Эйсквит с сервера «lycos.com». Убийца ошибочно полагает, что доктор Паджхэм успел отослать вам по электронной почте фотографии реликвии. – Эди указала подбородком на фотоаппарат, который тот все еще держал в руках.
– Это может означать только одно… воры не хотят, чтобы кто бы то ни было знал о существовании реликвии. Поскольку обнаружение «Камней огня» попало бы на первые полосы всех газет и взбудоражило бы всех исследователей Библии, следует предположить, что реликвия попала в музей Гопкинса через черный вход, – задумчиво глядя на фотоаппарат, покачал головой Кэдмон. – Драгоценное сокровище потеряно.
– Насколько я поняла, вы хотите сказать, что реликвия была тайно вывезена из той страны, где ее обнаружили, после чего продана на «черном рынке»? Что ж, это объясняет, почему наперсник не числился в текущем каталоге музея. Поскольку я составляю архив собрания, у меня есть перечень всех древностей, принадлежащих Гопкинсу. Определенно, наперсника в этом списке не было. А почему вы называете его «Камнями огня»? – вдруг спросила Эди, начиная подозревать, что ему известно больше, чем он сказал.
– Впервые это название предложил ветхозаветный пророк Ездра. На самом деле реликвия была известна под самыми разными названиями. Древние евреи называли ее «урим и туммим». Также она упоминается в Библии как «Нагрудник судии» и «Золотые камни», – оторвавшись от фотографии на экране, объяснил Кэдмон.
– «Камни огня». Урим и туммим. Мне эти названия ничего не говорят. Я чувствую себя так, словно передо мной открылись двери лифта, и я оказалась на первом этаже Вавилонской башни, – хмыкнула Эди.
– Возможно, мне следует вернуться немного назад. – Отодвинув пустой стаканчик в сторону, Эйсквит положил на стол фотоаппарат так, чтобы ей был виден снимок наперсника, украшенного драгоценными камнями. – Сразу предупреждаю: все то, что я сейчас расскажу, не более чем предположения. Итак, я считаю, что эта реликвия, – он указал на изображение на экране фотоаппарата, – или «аскема», как она была известна древним евреям, возможно, является тем самым наперсником, который надевал первосвященник-левит, выполняя богослужение. Бесценным этот наперсник делает то, что его изготовил лично Моисей по указаниям Бога. Так что, хотя Господь и не приложил руку к созданию наперсника, это творение изготовлено по его замыслу.
Молчавшая до сих пор Эди упрямо тряхнула головой:
– Но я видела его собственными глазами. Это всего лишь… всего лишь старинный наперсник. Неужели вы действительно верите, что онбыл создан по указаниям Бога? – Для большей выразительности она постучала пальцем по экрану.
– Кто я такой, чтобы оспаривать слова ветхозаветных пророков? Библия наводнена рассказами о неверующих, которые были поражены гневом Господним.
Такое странное замечание породило у Эди сомнение в том, что Кэдмон Эйсквит сам верит в свои слова.
– Поскольку от наперсника остались только двенадцать камней и разрозненные куски и обломки золота, почему вы так уверены, что это та самая реликвия?
– Установить подлинность наперсника достаточно просто, учитывая то, что в Исходе есть его подробное описание. Имеющий квадратную форму, он состоял из переплетенных кусков золотой шерсти и был инкрустирован двенадцатью камнями, расположенными в четыре ряда по три камня. – Схватив лист бумаги, на котором Эди нарисовала иерусалимский крест, Кэдмон поспешно набросал изображение. – Исходя из описания в Исходе, я считаю, что наперсник должен был выглядеть приблизительно так. – Он пододвинул рисунок Эди.
– Как видите, мои художественные способности в лучшем случае зачаточные. Пусть будет так. Каждый из двенадцати камней обладал чудодейственной силой. В первом ряду – рубин, топаз и изумруд… – Говоря, Кэдмон записывал названия драгоценных камней. – Во втором ряду – карбункул, сапфир и алмаз… в третьем – яхонт, агат и аметист… и, наконец, в четвертом ряду хризолит, оникс и яспис. Довольно пестрое сочетание, вы не находите?
Он улыбнулся, и Эди только теперь заметила, что Кэдмон достаточно привлекателен. Как правило, рыжие ей не нравились, но в мужчине, который сейчас сидел напротив, определенно было что-то неповторимое. Разумеется, свою роль играл и британский акцент.
Переведя взгляд со снимка на экране на рисунок, она внезапно поняла, какой красивой должна была быть реликвия тысячи лет назад.
– Есть какой-то смысл в том, что камней двенадцать?
– Есть, и огромный, – подтвердил Кэдмон. – Число «двенадцать» символизирует завершение священного цикла. В Торе, первых пяти книгах Ветхого Завета, написано, что двенадцать камней представляют двенадцать племен Израиля. И точно так же, как у каждого племени своя роль – например, левиты являлись кастой жрецов, каждый из двенадцати камней символизировал скрытую истину или добродетель.
– Поскольку по гороскопу мой камень изумруд, я знаю, что он символизирует бессмертие.
– Это как-то не вяжется с тем, что на протяжении многих столетий реликвия считалась потерянной навсегда и вдруг чудодейственно появилась из ниоткуда. – Лицо Кэдмона выражало благоговейное восхищение, которое впервые появилось, когда он увидел фотографию наперсника. – Если подлинность реликвии удастся установить, воистину это станет поразительным открытием, поскольку «Камни огня» исчезли со страниц Библии несколько тысяч лет назад.
Эди молчала. Где-то неподалеку находился ресторан китайской кухни: она ощутила аромат жареных овощей и соевого соуса и сглотнула подступивший к горлу комок.
– Согласно исследователям Библии, наперсник исчез во время вавилонского… С вами все в порядке?
– Нет, просто я… – Эди собиралась солгать, но в конце концов ответила правду: – Мне страшно, я устала и хочу есть. Выбирайте, что вам больше нравится.
– Не хотите перекусить? – Кэдмон указал на десерты и выпечку на стойке кафе.
– Десерта как-то не хочется. Но вы не принесете еще один капучино?..
– С превеликим удовольствием.
Извинившись, Кэдмон встал из-за стола, и, пока он шел к стойке, Эди взглядом следила за ним. Несмотря на то что Кэдмон Эйсквит говорил с британским акцентом и носил британское имя, хотя и старинное, его рыжие волосы, голубые глаза и высокий рост буквально кричали, что где-то в его родословной затесались шотландцы. И, как истинный шотландец, Кэдмон Эйсквит был башковитым малым. Определенно, ум возбуждает, и светлая голова – самый сексуальный орган для мужчины. Если бы Эди познакомилась с ним при иных обстоятельствах, она запросто могла бы пригласить его поужинать вдвоем.
Вернувшись, Кэдмон поставил перед ней стаканчик с дымящимся капучино. Эди улыбнулась, выражая свою благодарность.
– Скажите, когда вы смотрели на «Камни огня», вы не видели ничего необычного, странного или даже мистического? – спросил он.
– Нет. А я должна была заметить что-то из ряда вон выходящее? – немного подумав, ответила она.
– Трудно сказать. Исследователи Библии полагают, что священник, облачившись в наперсник, получал возможность видеть будущее, словно рука Господа на мгновение раздвигала занавесь времени.
– Значит, наперсник использовался как инструмент пророчества?
– Ну, это не было его главным назначением. В первую очередь, наперсник служил для связи первосвященника с Богом. – Кэдмон замолчал, давая Эди возможность осмыслить его слова. А может быть, размышлял, много ли можно ей раскрыть. Наконец, приняв какое-то решение, продолжил: – А именно, первосвященник посредством наперсника сдерживал и укрощал огонь, содержащийся в ковчеге.
Эди, собиравшаяся отпить глоток капучино, поставила стаканчик на стол и удивленно протянула:
– Ковчег? Вы имеете в виду Ковчег Завета?
– Он самый.