Текст книги "Тьма ваших душ (СИ)"

Автор книги: Хеллфайр Файр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 61 страниц)

Глава вторая. Ты хуже

Земля. Два дня назад

Пятница – тот ещё день недели. Пробки сковывали Москву, как лёд реку, вне зависимости от сезона. Водители и пассажиры протирают штаны до дыр, обливаясь в топках салонов – но это ещё везунчики из тех, кто имеет личную машину, или кому хватило места в автобусе. В метро и вовсе не стоит заглядывать, если не желаешь себе рёбра переломать в давке. Поэтому остаток дня Александр предпочитал задерживаться на заводе, дорабатывая чертежи. Проще справиться с авралами и менее утомительно, чем столько же времени стоять в давке. А уже к десяти вечера столпотворение в метро и на шоссе рассасывалось, позволяя к одиннадцати добраться домой без стресса и завалиться спать. В рабочие дни Александр обходился лишь одним приёмом пищи в сутки – во время обеда на производстве, когда нормативы всё равно запрещали трудиться.

Но на этот раз трудоголик не заметил, как пролетело время и вышел слишком поздно, чтобы застать нужный автобус. Сумерки сгущались, ведь лето уже подходило к концу. Ни единой души вокруг, о существовании жизни напоминали лишь редкие легковушки, мчащиеся по дороге со включёнными фарами, такими яркими после темноты пустынной остановки. Следующий подходящий рейс прибывал лишь через пятьдесят минут и, быть может, стоило скорее пройтись пешком до метро в надежде, что удастся успеть до закрытия. Но совершить этот выбор Александру так и не дали.

Что подбило подошедших совершить нападение, он так и не выяснил. Повалившись на асфальт и принимая ещё несколько резких ножевых ударов, успел лишь мельком рассмотреть нападавших. Двое подонков – иначе не назовёшь – с капюшонами, покрывавшими непропорционально маленькие по сравнению с телом головы, дохнули в лицо той бурдой, что продают в ларьках под ценником пива. Один из гопарей вырвал из разжимавшихся рук жертвы портфель… а потом Александр потерял и рассудок.

Сознание перестало воспринимать реальный мир. Умирающий будто висел в пустоте – ни проблеска света вокруг, как в космосе без звёзд. Что странно, тело до сих пор ощущалось, но без боли от ран. Не со стороны, но словно чужое, не принадлежащее самому Александру. Где это он оказался и чем стал? Обрывки воспоминаний, до того дремавшие, взорвались сотней фрагментов-картинок, подобно гранате. Его… его убили?!

Мрак, клубившийся на расстоянии вытянутой руки, уплотнился, словно отзываясь на отчаяние и страх, стал осязаемым. Пальцы будто коснулись шершавой каменной плиты или скалистого уступа, предоставляя опору в кромешной мгле. Прикосновение передало и эмоции, разлившиеся сначала по кисти, а потом по груди и голове. И нежность, и гнев, и забота, и укор за глупый конец наперекор радости от давно откладываемой встречи. Ещё мгновение – и возникает опасность сорваться в бездну неизвестности, потеряв жизнь навсегда… Но не хотел он так исчезать!

Панику заменила злость. Тишину уничтожил звук – оглушительный рёв, гул, больно ударивший по ушам. Из сердца по венам разливалась лава желания отомстить – тем двоим убийцам, всему чёртовому миру, самой смерти! Чувство, и при жизни знакомое, возросло и разлилось на всю Вселенную, а потом сгустилось в покойнике, кристаллизуясь в нечто тёмное и угрожающее. Обжигающий и всесильный протест рванул парня куда-то вверх, и темноту содрало, как повязку с глаз.

Густая мгла на месте остановки ещё не рассеялась, когда мощный рык сотряс холодный вечерний воздух. Возникнув на том месте, где прежде валялся труп, громадный зверь сверкнул в темноте жёлтыми глазами, опустил морду к земле, принюхиваясь к следам вокруг. Отыскав, улыбнулся – тёмные губы разошлись в стороны, обнажая белоснежные клыки. В два прыжка преодолел последние метры, отделяющие от дороги, остановился. И ещё раз, с шумом, втянул воздух. Запах бензина перебивал терпкий аромат асфальтовой крошки, присыпанной пылью. «Гадость…» – короткая мысль вспыхнула в голове и погасла. Свет с фонарных столбов скользнул по густой золотисто-чёрной шерсти, покрывающей крупное тело, задел сложенные на спине чёрные, словно сама темнота, крылья, покрытые длинными перьями. Прежде чем существо пропало из виду, оттолкнувшись от земли задними лапами, в воздухе промелькнул длинный хвост с кисточкой на конце. Остановка осталась пустой…

Вперёд его гнала ярость – глухая и беспощадная. Испуганно бившийся на краю сознания страх скорой кровавой мести был безжалостно прихлопнут – две твари, посмевшие ранить и бросить умирать, не могли уйти настолько далеко, чтобы получить шанс спастись. Тошнотворный запах табака, вперемешку с перегаром, становился с каждой секундой преследования всё отчётливее. Они решили прогуляться в парке ночью? Что же, так даже лучше – не надо думать о маскировке! Перепрыгнув кусты, он бросился наперерез озирающимся человеческим силуэтам, на ходу выпуская когти…

Первым нормальным воспоминанием, прорвавшимся сквозь красную пелену, застившую глаза, были два окровавленных тела, сломанными куклами валяющиеся под ногами. Неловко прислонившись к дереву, чтобы не упасть, Александр отдёрнул руку. Та по локоть пропиталась кровью, рукава на рубашке намокли, а на пальцах оставались куски мяса, будто парень разрывал свежие туши прямо ими. Шатаясь, шокированный человек подошёл к остывающим трупам. Глубокие борозды с рваными краями на лицах, висящая клочками одежда, скрывающая едва вздымающуюся грудь. Ещё дышат… Нет, агония перед смертью, не более – не надо быть врачом, чтобы оценить шансы выжить при таких ранах. Что самое ужасное, Александра притягивало к этим обезображенным останкам, как металлолом к мощному магниту. Ещё не до конца пришедший в себя, невольный убийца поддался зову. Мир вокруг обрёл неожиданную чёткость, представ перед взором набором разноцветных слоёв и сгустков, недоступных обычному человеческому восприятию. Ночной парк перестал быть чем-то материальным, уступив место призрачному частоколу деревьев. То тут, то там проносились голубые огни, очевидно, птицы или мелкие животные… Со вселенной будто содрали слой материального мира, обнажив мир духовный, мир, населённый душами.

Рука, вопреки взвывшему рассудку, сама протянулась ко хрипящему телу, но не дотронулась, а остановилась над ним, касаясь до дымки, что испарялась с яркого марева над погибающим. Ухватившись за неё как за нечто материальное, Александр вытянул из бандита весь тусклый свет. Человек успел лишь вскрикнуть, когда марево покрыло руку искрящимся туманом и впиталось в кожу, подарив ощущение безграничной силы. Второй умер сам. Странный порыв в Александре затянуть это сияние мгновенно затих.

– Туда ему и дор-рога. – Произнесённая вслух мысль выдернула из состояния эйфории, уступив место панике. Запоздалому осознанию свершившегося…

Как и почему он дошёл до дома, вспомнить так и не удалось. По ощущениям перепуганного парня, пользуясь лишь услугами такого неторопливого транспорта, как собственные ноги, он пересёк пару округов не более, чем за полчаса. Мысли больше занимали две вещи. То, что повезло в таком паническом состоянии не забыть прихватить портфель – ещё опознают по вещам, да и восстанавливать паспорт и симку в таких обстоятельствах опасно… И… что будет, когда обнаружат трупы в парке? В самом ли деле Александр в бреду разорвал их голыми руками, а если да, найдут ли его по ДНК, по записям камер, по свидетельствам очевидцев?

Скорее всего Александр признал бы всё произошедшее кошмаром от переутомления, но наутро в зеркале на какой-то миг уловил вместо привычных серых глаз жёлтые, с вертикальным зрачком. Если это был тяжёлый сон, то он ещё продолжался.

Выход из тела прошёл необычайно просто на этот раз. Не потребовалось входить в глубокую медитацию – внутренний взор открылся необычайно просто, а эфирное тело ощущалось почти как привычное плотное. Картинка точно не походила на грёзы воображения – наоборот, она была яркой, как… в ту роковую ночь после нападения грабителей. Дневное небо стало тёмным, зато стволы засветились. Но даже в эфирном пространстве следов странного существа не нашлось… Только чужое присутствие ощущалось явственнее, а на поляну будто легла недобрая и внимательная тень. Странно знакомая, но всё равно пугающая. Через несколько мгновений стало заметно ещё кое-что. Над поляной вился сероватый сгусток, похожий на клубок и амёбу сразу – какая-то грязная сущность тоже что-то высматривала и вилась подле парня. Но на того дракона она не походила вообще, производила совсем иное впечатление.

Вернулся Александр в своё тело, к привычному сознанию, так скоро ещё и потому, что его страшили любые напоминания о той ночи… и даже больше – возможные её последствия. Возникало впечатление, что если задержишься дольше в трансе – останешься там навсегда, бродя по призрачному парку жутким хищником, падким на чужую кровь… и чужие души. Всё, хватит потустороннего. Даже если это не он убил тех людей – он стоял над ними, никак не помог, да ещё и злорадствовал их смерти, считая её справедливым возмездием за несерьёзную рану, от которой остались лишь порез да куча крови на одежде.

Когда в смятении он уже покинул парк и вернулся в многоэтажную застройку, «благоустроенную» бесконечными грязными заборами из зелёной марли, пыльно и скомкано разрытыми улицами и слепящими отражением солнца окнами в стеклопакетах, очередной прохожий, шедший навстречу, как-то странно посмотрел мимо Александра. Чего они к нему подкапываются?.. И, обернувшись, молодой инженер и мистик-самоучка застыл на месте, не веря глазам. Тень на стене была не его! На всякий случай, отыскав в небе солнце, снова посмотрел – тень продолжала идти шаг в шаг. Она походила на вставшее на задние лапы животное. Длинная морда недвусмысленно намекала на звериное происхождение. Сделав для конспирации вид, что чешется нос, он потрогал лицо – всё как обычно. Пальцы не нащупали и остроконечных ушей, торчащих над головой. Но тень послушно следовала, повторяя все движения, за исключением походки – та оказалась пружинящей. А за спиной ходил из стороны в сторону гибкий хвост.

Внезапное мрачное чудо привлекло и внимание ребёнка, шедшего с матерью. Указывая пальцем в сторону Александра, тот пытался безуспешно привлечь внимание родительницы. Но прямо на глазах контур уже поплыл, становясь то резким – при этом изображение темнело до неестественно чёрного цвета, то размытым – и тогда расползалось в серое пятно. Наконец, словно спохватившись под удивлёнными взглядами, тень посерела и плавно вернулась к человеческой форме. И не скажешь теперь, что так привлекло мальчишку – то ли в самом деле необычная тень, то ли витрина с игрушками за спиной парня. Тогда было ли, или мозги шалят, как с глазами в зеркале?

Хорошо заасфальтированные улицы сменились окраиной города, куда, пожалуй, уже лет пятьдесят не ступала нога ремонтников. Грязные лужи, ямы под ногами – ничуть не лучше препарируемых улиц в центре. От серых пятиэтажек веяло старостью. При виде мрачного гостя галки, сидевшие на мусорных баках, засуетились. Сердито гогоча, они следили за ним до самого угла. Синхронно поворачивая головы – вот что странно…

Уже почти покинув переулок, Александр почувствовал острый позыв хорошенько избить кого-то. Неестественный, пугающий и очень влекущий. Такого с молодым человеком не случалось со школы, с тех пор, как его избивали в туалете до синяков. Но тогда ярость была естественной, а сейчас-то что? Ответ пришёл незамедлительно и внезапно, когда в голове прошелестел невнятный голос:

– Набирайся сил, заново рожденный… Если сможешь…

Привалившись спиной о ствол дерева, Александр начал расстёгивать неожиданно ставший тесным воротник. Тёплый воздух, коснувшись горевшей шеи, немного снял дискомфорт.

Из-за угла вышла странная троица. Все три мужика были одеты в одинаковые пухлые куртки – явно не по летней погоде. Самый высокий из них решительно держал в руках дробовик, целясь прямо в сердце Александра. Двое остальных, с гладко выбритым подбородком и с небольшой бородой, не спуская глаз, были готовы вмешаться – из-под одежды виднелись рукоятки пистолетов. Высокий, прежде чем выстрелить, бросил:

– Считал их подонками? Но ты их… грохнул. Ты хуже.

Пуля ударила чуть ниже правого крыла, обломав маховые перья. Внезапно заменившее человеческое тело превосходило прежнее по реакции – и если бы Александр не изменился перед выстрелом, так и не понимая, что делает, его бы давно укокошили.

– В круг! – заорал высокий – видимо, главный – перезаряжая дробовик. Остальные, тяжело дыша, меняли позиции, чтобы как можно скорее окружить крылатого противника, не дав тому уйти по воздуху.

Да если бы он умел… В новом облике мысли текли почти с такой же, что и раньше, скоростью, но к привычному «человеческому» разуму примешивались отголоски инстинктов, которые толкали бежать из опасного места любыми способами. Не страх, нет – скорее наитие. Пока Александр метался от одного дерева к другому, стараясь выгадать время для побега из практически готового окружения, «боевики», как окрестил про себя их «оборотень», не сделали ни одного выстрела. «Вляпался в историю» – успел Александр подумать, прежде чем над самым ухом просвистели новые пули.

Подпрыгнув на задних лапах, зверь сбил с ног первого, полоснул со всего размаха по руке второго и отскочил в сторону, чуть было не вцепившись тому клыками в шею. Быть на совести Александра ещё одному убийству, если бы мужчина не нагнулся резко, а существо, почти не отличавшееся от встреченного в парке, не проскочило над сгруппировавшимся человеком.

Александр чуть не обернулся назад, чтобы добить нападавших, но вернул разум из пелены чёрной ярости. Воля, усиленная страхом за свою жизнь, сделала своё, выбросив внутреннего «зверя» на задворки сознания. Лучше бежать – и как можно скорее! Страх куда-то исчез, уступив место рваному мышлению не-человека. Дерево… опасно… вбок…

– Уходит, тварь! – проводили выкриком и неверными выстрелами навскидку люди быстрого монстра, что обогнул слегка наклонённый ствол старого тополя, бугрящегося шрамами от действий неумелых городских озеленителей.

Глава третья. Семья останется семьёй

Нашар. Три года назад

– Да ты же большая уже, зачем тебе это? – Син, сизый мохнатый дракон, с показным сомнением посмотрел на свою дочь-подростка Инанну. Такая же алая и рогатая, как её мама, только к тому же пушистая, как отец, и с теми же мягко-зелёными глазами. Она сидела в гнезде, прижимая к груди подушку, поджав задние со сжатыми пальчиками к животу, и безотрывно смотрела на отца:

– Всё равно. Мне хочется почувствовать, что ты рядом и заботишься обо мне. Ты кормишь меня и мать, но в последнее время не говоришь с нами совсем. Пускай, если не хочешь, но давай я хоть так почувствую твою заботу.

Согласно вздохнув и приопустив голову, Син сел у края гнезда Инанны, хвостом пододвигая под себя одну из подушек:

– Раз ты у меня взрослая, то и сказка сегодняшняя будет для взрослых. Та, которую раньше я тебе не рассказывал, потому что вряд ли бы ты её поняла.

Инанна прилегла на живот, прижав крылья к спине, и закрыла глаза, выражая готовность слушать, и Син начал рассказ, поглаживая дочь по длинной прямой гриве:

– Вне времени и вне места Тьма, дух-покровитель Тёмных, поручила своему верному служителю Варладу построить для себя Храм в нашем городе для защиты своих подопечных, для прославления своего величия и как место силы своих поклонников. Варлад разделил строителей на кузнецов, каменщиков и плотников, и в каждом ремесле были ученики, мастера и руководители, награждаемые различной платой за труд. Чтобы младшие разряды ремесленников не получили более высокую плату, каждому рангу сообщались особые тайные знаки, по которым их узнавали.

– Зачем это? – Инанна удивлённо дёрнула ушками. – Тьма разве сама не помнит, кто имел какую должность?

– Для Тьмы все крылатые – слабые дети, и порой она их не различает там, где надо, помогая всем. Дисциплине это бы повредило, – кое-как объяснил Син сказочный сюжет. – Но три товарища – Яваз, Наваз и Праваз – вознамерились овладеть руководительским паролем для присвоения себе ненадлежащей мзды. В час вечернего обхода Варлада у Южных врат встретил Яваз и потребовал от него раскрытия тайного слова под угрозой смерти. Варлад ответил с достоинством, что познание этого слова возможно лишь тому, кто сумеет своим усердием и опытом заслужить соответствующий титул. Яваз прокусил ему шею, но Варлад отступил к Западным вратам. Там стоял Наваз, повторивший требование товарища. Варлад ответствовал молчанием и получил когтями удар против сердца. У Великого Тёмного хватило силы дотащиться до Восточных врат, где его противником стал Праваз, умертвивший его ударом хвоста по затылку и поглотивший душу. Убийцы сокрыли тело в Храме под каменным блоком, а позже, под покровом ночи, отнесли его в ближайший лес, где и похоронили, отметив могилу вечнозелёной ветвью. Тьма, обеспокоенная исчезновением Варлада, послала на розыски его тела пятнадцать жрецов и вместе с тем поручила им переменить руководительское слово из опасения, что оно было исторгнуто у Варлада его убийцами. За новое слово они должны были принять первое из тех, которые будут произнесены ими при извлечении тела из могилы. Откопав тело, Владеющие попытались прикоснуться к его лапе. При этом от разложения плоть отделилась от костей, что побудило жрецов воскликнуть: «твара марна» то есть, «тело истлевает».

– Но ведь можно же было его воскресить! – Инанна значительно подняла хвост.

– Ты невнимательно слушаешь, – укоризненно произнёс отец. Он-то думал, что Инанна уже достаточно мудра, чтобы понимать очевидное. – Как бы его воскресили с переваренной душой? Зато её энергетика выдала Праваза, который скрывался в пещере близ источника и был умерщвлён жрецами. Остальные два преступника кончили жизнь самоубийством, разбившись о каменоломни, над которыми они пролетали. Головы всех трёх убийц доставили Тьме, а она устроила Варладу пышные похороны в Храме в присутствии всех строителей, облачённых в чёрные плащи в дань скорби о Варладе и верности Тьме.

Когда Син замолчал и Инанна убедилась в том, что история наконец закончилась, она перевернулась на спину, крыльями закапываясь в подушки.

– Скучная история. И бессмысленная.

– Просто смысл её пока что ты не смогла понять, – хитро улыбнулся отец. – Значит, ты ещё не столь умна, сколь я предполагал. В этой истории весь строй общества счастливых Тёмных, верных традициям. Каждый занимается тем делом, к которому имеет склонность, будь он хоть кузнецом, хоть каменщиком. Пост и знатность определяются лишь умением, знаниями и заслугами в области специализации, поэтому все получают от Тьмы соразмерно своей работе. Но при этом необходимо соблюдать осторожность и скрытность – например, через тайные знаки – потому что даже среди своих может закрасться враг и предатель. Варлад умер, но при том он победил жадных товарищей силой своего духа, так и не выдал им свой пароль. А желающим добиться благ и почестей Варлад прямо говорил, что они достигаются лишь трудом и знаниями. В конце концов, это сказка о том, что эгоизм может лишь временно восторжествовать над глубокой идеей, что Тьма в конце концов побеждает, а порок всегда бывает наказан, и часто самолично приводит в исполнение свое наказание.

Син мог бы углубляться и далее в толкования, но заметил, что дочь его уже сладко спала, зарыв носик в лапы, утомившись сложной сказкой отца. Погладив Инанну в последний раз, Син вышел на балкон и полетел к пирамидам на главной площади.

– Значит, ты решил продвинуться в ранге, – заключил массивный рыжий дракон, меривший шагами тёмную комнату в Фокусной Пирамиде. Сизый Син поклонился, припадая на передние:

– Так, Эрекцар. Я верно служил сар-волод, руководя Ночной Стражей, я не утаивал от неё ни своей, ни чужой мысли. Я гораздо лучше смогу послужить нашему господину, если стану выше себя нынешнего.

– Тебе стоит умереть, – остановился пернатый и грозно обернулся за замолчавшего Сина. – Твой эгоизм мешает твоей верной службе. Ты станешь лучше только когда перестанешь думать о чём-либо, кроме добродетельного служения единственному существующему разуму, который есть Тьма, говорящая через Герусет. Ты станешь идеальным, когда её воля заменит твою, ложную.

– Прости меня, Эрекцар, – прижал уши Син, одёргивая себя. – Я готов умереть и уступить себя Тьме.

– А ты не боишься? – Оскалился Эрекцар столь смелому заявлению. – Никто не знает своего конца. Может быть, согласившись убить свой эгоизм и свою волю, ты тут же сдохнешь сам.

– Как я могу умереть, если меня и не было, лишь Тьма? – Поднял Син голову, вспоминая, чему учили его варисамы, кобники-служители Тьмы. Эрекцар одобрительно прищурился, но продолжал испытание:

– На словах ты следуешь истине… но проверим, как ты следуешь ей на деле. Если Син умер, то он больше не сможет разговаривать со своей семьёй. По сути, и судьба её не будет более волновать Сина. Ни самка твоя, ни дочь более не будут тебе родными, и, что бы с ними не произошло, на то будет воля Тьмы, твоей новой семьи. Ты готов это принять?

Син впервые серьёзно задумался. Продвижение в ранге изначально проводилось не ради себя, а ради Нингаль и Инанны. Если ты не принадлежал системе, то вполне мог окончить в пирамиде, поглощаемый ради выкачивания энергии из души, если не хуже. Тем же, кто добровольно склонялся перед волей сар-волод, открывались все возможности Нашара. Однако при всё большем и большем встраивании в систему всё яснее проявляется изнаночная её сторона. Простым драконам варисамы – приближённые Герусет – виделись всемогущими, уступающими в своей воле лишь самой правительнице. Но и среди них не было собственной воли. Безумная самка, приказывающая называть себя самцом, подминала всех под себя, опасаясь бунта. Она эгоистична до такой степени, когда чужие желания воспринимаются лишь досадной, но устранимой помехой. Ради чего восходить, если всем приобретённым имуществом и всем внешним великолепием будешь владеть не ты?

– Герусет не станет вредить себе, ведь Нингаль верно служит ей Вскрывателем Снов, – Син не стал высказывать в слух все свои мысли, лишь некоторые. – В её интересах улучшать её жизнь ради эффективной и преданной службы. Как иначе она бы узнавала чужие воли, чтобы предотвращать их? Так же и дочь её, Инанна, уверен, вырастет в преданную служительницу.

– Насчёт Нингали – согласен. Пускай трудится и сообщает нам обо всех чаяниях народа и его тайных мыслях. Что же касается Инанны… – Эрекцар хотел было мечтательно облизнуться, но вовремя себя одёрнул. – Если она готова служить, это должно быть уже понятно. Так же, как и в случае с тобой. Я подниму тебя в ранге, если ты докажешь полную преданность и отдашь мне свою дочь. Самку свою можешь иметь и дальше… как и детей – во славу Тьмы.

В какой миг порочная власть, к которой ты восходишь даже с благими намерениями и ради добра, искорёживает твою душу? С какого момента ты превращаешься в мёртвую, логичную машину, что даже заботу пытается высчитать? Тем не менее, Син колебался недолго. Семья – она останется его семьёй. Даже без Инанны.