Текст книги "Нооходцы: Cupri Dies (СИ)"

Автор книги: Хель Шмакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Глава четырнадцатая. 9 октября 1985 года, 21:25, час Луны

Из распахнутого окна дул неожиданно тёплый ветер. Он пах ирисами и мокрой листвой одновременно, смеша Леви своей неуместностью и пуская волну странного озноба по её уставшему телу.

К ужину, состоявшему из овощного бульона и запечённых грибов, молодая послушница так и не притронулась, несмотря на аппетитный вид и аромат блюд. После целого дня медитаций её одолевала настолько тошнотворная слабость, что она уже начала сомневаться, правильно ли поступила, солгав мисс Клинг.

Впрочем, ложью это не назовёшь. Наставница спрашивала Леви о видениях, образах – но никаких образов и не пришло. А больше ей вопросов и не задавали, так кто виноват?

Чья вина, что мисс Клинг не заметила происходящего ни утром, ни днём?

Леви сидела на письменном столе, поджав ноги под себя и не обращая ни малейшего внимания на то, что воздух становится всё прохладней. Дорожка у общежития, от которой она не отводила взгляда уже с полчаса, пустовала – если не считать маленькой гибкой тени какого-то кота.

Глупо надеяться, что Нетус придёт сегодня. И почему, собственно, должен? Сама думай, как с ним связаться, никто за тебя ноги переставлять не будет.

Вот только справиться бы с этим непрекращающимся головокружением…

После сегодняшних медитаций Леви чудилось, что в её жилах вместо крови текут лавандовые духи. Первая же попытка сосредоточиться и дождаться видений принесла хаос: каждая вещь в комнате вдруг обрела голос. Окружающий мир превратился в кипучее варево звуков, какофонию шёпотов и мелодий, которые никак не могли зазвучать в унисон и сводили, сводили, сводили её с ума. Каждый отдельный голос пытался что-то сказать Леви, каждый голос стремился завладеть её вниманием.

Стремясь упорядочить растерзанную симфонию, послушница едва не потеряла контроль. В какой-то момент она почти ощутила, как её собственное «я» разлетается мириадами бессмысленных нот, чтобы обратиться в пыльное эхо, которое просуществует не дольше мгновения. Леви не могла отделаться от чувства, что оттащила себя от этой кромки чуть ли не за волосы, чему и радовалась весь оставшийся день.

Следующие попытки она посвятила тому, чтобы научиться отделять самое себя от водоворота звуков. Лучшим её другом неожиданно оказалась тишина – останавливая внутренний диалог, Леви будто превращалась в пузырёк воздуха, легко скользящий в бурном потоке. Голос течения по-прежнему оставался неразборчив и сумбурен, но крошечный сосуд пустоты теперь не боялся разбиться и с каждым последующим погружением вслушивался в хаос всё внимательней.

К вечеру послушница устала так сильно, что уже не могла сосредоточиться ни на чём. Мисс Клинг настойчиво требовала от неё жмуриться и ждать картин и символов, но это казалось таким бесполезным, что Леви ощущала всё большее разочарование.

Хотя, может, стоило рассказать о звуках и головокружении…

Очередной приступ качнул комнату в глазах Леви, и она на всякий случай вцепилась в столешницу. Господи, опять всё плывёт…

Ещё один порыв неестественно тёплого ветра прямо в лицо, колючий сноп сероватых искр на обратной стороне века… И что это за тепло такое, от которого пробирает хуже, чем от рождественских морозов…

Дорожка продолжала пустовать, а стрелки на часах близились к полуночи. Леви почувствовала, что в ней просыпается совершенно детская обида на Бельторна, который так и не появился в поле её зрения – ведь она его ждала, несмотря на тошноту и усталость! И неважно, что у него не было ни одной причины приходить, просто…

Просто изоляцию Очищения становилось всё трудней выносить.

Избавляясь от назойливых искр, Леви тряхнула головой и слезла со стола. Перед тем, как свернуться калачиком в постели, она затворила окно и, немного подумав, сдвинула шторы – потоки уличного воздуха начали казаться ей тяжёлыми и даже слегка болезненными.

От любого плохого настроения можно спастись под одеялом. И сновидений никаких не надо – такой… странной действительности вполне достаточно.

Глухой мрак, в который погрузилась комната, совсем успокоил Леви, и она быстро задремала. Однако, дальше дело не шло – настоящий сон не приходил.

Мутное забытьё наполняло разум тёмным туманом, поглотившим всё: и воспоминания, и мысли, и само чувство реальности. Поэтому послушница не могла определить, сколько времени прошло перед тем, как в её комнате раздалось умопомрачительно-музыкальное:

– Рэйен?

«Начало сна», – решила Леви, плотней кутаясь в одеяло.

– Рэйен, это ты?..

Реплика звучала слишком необычно даже для сновидений, которые у послушницы никогда не отличались особой яркостью. Говоривший будто пел каждое слово, и его низкий голос вибрировал, точно долгая нота, взятая на виолончели.

Леви разлепила веки и слабо поудивлялась неестественному мерцанию, которое струилось по полу. Потирая ноющие глаза, она спустила ноги на пол и ойкнула, почувствовав под пятками… волосы.

Да, это слабое серебристое свечение источали невероятные пряди волос, стелившиеся по полу вместо ковра. Леви ойкнула повторно и поджала ноги, только после этого окинув комнату уже совсем проснувшимся взглядом.

Хозяин волос сидел в кресле под зеркалом, и оно жадно ловило его свет, превратившись в ровную сияющую поверхность. Леви поймала себя на мысли, что так оно кажется гораздо менее опасным, удивилась и только потом испугалась – незнакомец выглядел… чужеродно, хоть фигура его и была совершенно человеческой, а носил он тёмную рубашку с закатанными рукавами и что-то вроде свободных джинс.

Но его кожа имела тот же нездешний серебристый оттенок, что и волосы. На остром и неподвижном лице мерцали огромные лимонно-жёлтые глаза с антрацитовыми белками. Из-под рукавов рубашки по худым предплечьям разбегались чёрные линии, напоминавшие не то трещины, не то молнии.

В кресле чужак раскинулся так привычно, будто был знаком с ним очень давно.

– Ты – не Рэйен, – произнёс он, внимательно рассматривая послушницу своими жуткими глазами.

– Точно, – согласилась Леви, машинально натягивая на себя одеяло. При всех своих странностях её гость оставался мужчиной, и беседовать с ним в пижаме казалось ей неприличным.

– Но ты на неё похожа. Возможно, я знаю и тебя.

– Рэйен – моя мама. Вы её… друг?

Слово «друг» крайне плохо сочеталось с этой несколько безумной картиной, но более подходящего Леви не нашла. Чужак слегка улыбнулся, не размыкая губ:

– Что-то вроде. Да, я действительно знаю тебя, Леви. Я рад нашей встрече.

Послушнице стало нехорошо. Светящаяся фигура в кресле должна была вызывать страх, но вызывала только спокойствие и уверенность в безопасности.

– Кто вы?

Чужак перекинул одну ногу на другую и ещё глубже утоп в кресле.

– Я – Кроцелл, сорок девятый Герцог, и ты владеешь моей печатью по праву наследства.

– Простите, я вас не понимаю…

– Но разве Рэйен не объяснила тебе назначение печати, когда передавала её в твои руки?..

– Она ничего не передавала мне. – Леви замялась на секунду. – Может, вы не знаете, но мама ведь умерла. Полтора года назад.

– Что?!

Кроцелл вскочил с кресла, и его волосы заколыхались по всей комнате. Тёмными мешками вздулись шторы, распахнулось окно.

– О, Яхве-молчаливый! Так вот почему она не призывала меня! Как это случилось?

– На самом деле, я… не знаю. Она не вернулась из экспедиции, и мне почти ничего не рассказали.

– Хорошо. – Кроцелл потёр свой острый подбородок, опускаясь обратно. – Но моя печать попала к тебе только сейчас. Интересно, как же?

– Я… на самом деле, даже не видела ничего такого. Я лишь послушница…

– Твои руки касались её сегодня. Я думал, что это руки Рэйен, и поэтому пришёл.

– Мне только вручили мамины резервуары энергии, они вон там. – Леви указала в сторону стула, на котором в постыдном беспорядке валялись её вещи.

– А, вот оно что! – Прядь волос Кроцелла взметнулась с пола упругой лианой и дотронулась до поблескивающей меди на рубашке Рэйен Дим. – Это… странно. Как же тебе, послушнице, позволили такое? Или ваша Ассоциация вовсе перестала вас беречь?

Прядь обшарила каждую из медных пуговиц, пока не остановилась на одной из них.

– Остроумно. – Кроцелл снова улыбнулся, щурясь, как кот. – Рэйен, похоже, спрятала мою печать среди своих резервуаров! Если я сам не сразу её почувствовал, то, возможно, твои наставники просто не ведали, что отдают. Но я рад: это показывает, насколько серьёзно она относилась к обещаниям, но не делает наше положение проще. Герцог явился к послушнице – знаешь ли ты, чем обычно такое заканчивается?

– Нет…

– Ну, например, я мог бы закусить твоей крошечной, но весьма чистой душой прямо сейчас. Знаешь, какая это редкость? Нас призывают искушённые маги, погрязшие во грехах, – Герцог сморщился, – и несёт от них гнилью и разложением. Твой же дух ещё не успел испортиться, а меня не сковывают ни Циркум, ни Триангулум, ни Долг Гостя. И чего я, спрашивается, медлю?..

Леви стёрла со лба первые капли холодного пота. Страха по-прежнему не было: в гранитном лице Кроцелла таилось что-то противоречивое, что-то… человеческое, и поэтому его слова звучали, как…

Шутка?

Волосы Герцога замерцали в ритме музыкального смеха, наполнившего комнату.

– Прости. Нам не так уж часто удаётся побеседовать с людьми вне ритуалов, я не смог отказать себе в удовольствии, – проговорил Кроцелл, отсмеявшись. – Впрочем, я вообще стараюсь держаться подальше как от вас, так и от других Герцогов.

– Зачем же вы пришли? – Осмелев, Леви выползла из-под одеяла.

– Затем, что с Рэйен меня связывает договор. – Герцог тяжело вздохнул, вызвав очередное колыхание света. – Да, ты не ослышалась: всё ещё связывает, несмотря на её смерть, и я вижу теперь, сколь дальновидным было это решение. Она выполнила свою часть, моя же служба… видимо, только начинается.

– Мама что-то сделала для… вас? Герцога?

– Да. Но не волнуйся, я не принуждал её пачкать руки. Хотя я думаю, что и это её не остановило бы – вы, смертные, так привязаны к собственному потомству…

Леви вздрогнула и обхватила себя руками, почувствовав резкий озноб:

– В смысле, ваша сделка с мамой касалась меня?..

– Напрямую, Леви. Твоя мать владела моей печатью, и я служил ей, как обязывает Соломонова Правда. Но я не уверен, что она не переступила этим никаких законов вашей Ассоциации – моя печать так и осталась у неё, хотя подобные находки полагается передавать старшим коллегам.

Ох… Значит, мама тоже нарушила устав. В Ассоциации столько правил, и все они написаны кровью, но почему же тогда ими пренебрегают? И если Нетус просто упрям и нетерпелив, то чего ради сделала это опытная и уважаемая Рэйен Дим?..

– Таково было моё условие, Леви.

– Что?..

– Прости уж. Ты такая молчунья, что мне приходится читать в твоих мыслях, иначе ты запутаешься. Мы заключили договор: она бережёт меня от странных амбиций ваших Октинимосов, а я защищаю её дочь тогда, когда этого уже не сможет сделать она. И я вижу, что мне пора приступать.

Леви попыталась улыбнуться:

– Но меня не от чего защищать. Ассоциация заботится обо мне, я готовлюсь к посвящению. Я буду учиться.

– А разве ты не учишься сейчас? Я помню времена, когда практики начинали учёбу ещё детьми. – Кроцелл снова поскрёб подбородок.

Послушница пожала плечами:

– До Инициации касаться магии запрещено, так что…

– Но… но ты же пробуждаешься. – Герцог недоверчиво хмыкнул. – Совсем скоро любой Стихиалий сможет играть твоим разумом, как мячиком. Что они собираются с этим делать?

– Не знаю.

– Тогда чем же ты, во имя Света Невозвращённого, занимаешься целыми днями?

– Медитирую… изучаю влияние планет. – Леви загнула два пальца и задумалась. – Уже целую неделю.

– Неделю?! А когда у тебя Инициация?

– В конце месяца…

Кроцелл хмыкнул:

– Я вижу множество противоречий в методах, избранных твоими наставниками. Я не знаю ваших правил, но я знаю мир. Странно, что дочь Рэйен в таком возрасте едва коснулась силы, и, возможно, мне следует понаблюдать за тобой в ближайшее время.

– Зачем?

– Чтобы убедиться, в твоей безопасности. Рэйен никогда и ничего не делала без причин. И если она считала, что тебя нужно будет защищать… Словом, я лишь исполняю договор.

Леви стиснула в нервных объятиях подвернувшуюся подушку:

– За мной и так постоянно наблюдают, будто я себе больше не принадлежу. Вряд ли что-то может случиться под надзором. Вы точно хотите стать ещё одним моим сторожем?

Герцог расхохотался:

– О, Леви, я рад, что тебя заботит моя свобода воли! Я и сам её весьма ценю, она дорого мне досталась. Но, видишь ли, я согласился на сделку с твоей матерью, и должен подчиняться её условиям. У тебя есть власть расторгнуть этот договор по праву наследства, но ты не владеешь Словами Приглашения. Значит, пока нам обоим придётся смириться.

Леви неожиданно захотелось разреветься и швырнуть чем-нибудь в светящееся зеркало. В глазах противно защипало.

– Я не так назойлив, как другие твои… сторожа, – голос Кроцелла смягчился, – у меня нет намерения из раза в раз вызывать это печальное выражение.

– Тогда уходите, – пробормотала послушница, давясь подступающими слезами. – Мне и так шагу не ступить… позвольте хотя бы уснуть в одиночестве.

– Ха, да ведь ты и сейчас спишь! – Кроцелл снова засмеялся. – Нам нет дороги на физический план, Леви. Герцог может прийти либо в Триангулум по воле практика, либо в его сон по собственной! И не смотри так. У меня есть свои причины не желать слёз на глазах дочери Рэйен.

Леви быстро вытерла влажную дорожку, уже проложенную по её щеке непрошеной каплей, и уставилась на Герцога с изумлением: в его руках, откуда ни возьмись, возникла скрипка – невероятный, почти призрачный инструмент, будто изготовленный из глыбы льда.

– Я позову парочку светлых снов к твоей постели.

Инструмент запел.

И Леви готова была поклясться: именно этой мелодии не хватало, чтобы упорядочить тошнотворную какофонию её медитаций.

Глава пятнадцатая. 10 октября 1985 года, 11:03, час Меркурия

Тихая обстановка библиотеки Общежития, пахнущая бумагой и зелёным чаем, действовала на меня так умиротворяюще, что я моментами забывал, скольких усилий мне стоил этот визит. Очень хотелось устроиться где-нибудь на полу, закрыть глаза и сделать вид, будто эти три года мне приснились по страшной пьяни.

Однако благообразный мистер с большой и пушистой бородой, чей облик я украл на самом пороге общежития, вряд ли смотрелся бы естественно в таком положении. Да и кого бы я этим обманул?

Буду надеяться, что интерес этого мистера к реестру «мест света» – точек на карте, где сила по какой-то причине скапливается, как вода в запруде – не выглядит слишком уж подозрительно. В конце концов, парочка внезапных причин опустошить резервуары на убывающую луну найдётся у каждого практика. К тому же, портфель, который я захватил, чтобы спрятать свои находки, отлично сочетался с ботинками моей маски.

Так, и что у нас тут? Порядковые номера, географические координаты, степень опасности…

Несколько страниц я пропустил, даже не глядя: мне нужно было одно конкретное место, и я примерно знал, где его следовало искать. Это из интереса к нему Ассоциация когда-то использовала своё влияние, чтобы заложить город Трипл Спайкс, но добывать из него lumen naturae в промышленных масштабах мы так и не смогли, несмотря на всю… глубину источника.

Вот и оно. Степень опасности – «красная», самая высокая. Да уж, шутки ради я бы туда не полез, но до ближайшей «зелёной» точки мне придётся лететь самолётом.

Я вернулся к стеллажам. Папки с подшивками исследований по каждой известной аномалии теснились вдоль стены трёхцветными рядами. Меж красных и зелёных папок зловещими провалами зияли чёрные – «иссякшие».

После того, как наши опыты уничтожили несколько десятков «мест света», ими запрещено было пользоваться без особой санкции. Всенепременно обойду каждого из высших Октинимосов, чтобы получить их подписи перед процедурой.

Постфактум. Когда-нибудь. Если вспомню.

Мой палец остановился на корешке довольно потрёпанной алой папки. Цифры координат полностью совпадали с теми, которые я выписал на случайный клочок бумажки несколько минут назад. Странно, я ожидал, что она будет объёмней.

Привет, красавица. Кажется, ты идёшь со мной. Отказы не принимаются. Надеюсь, тебе понравится в моём портфеле.

Библиотекарша, мисс Тиффани Хален, по-лебяжьи склонила голову над неким увесистым фолиантом, а я уселся на диван в читальном зале. Эта пожилая, но всё ещё прекрасная леди переворачивала тяжёлые, негнущиеся страницы так, будто играла на музыкальном инструменте, и я не мог понять, что больше притягивает мой взгляд: изящные движения её пальцев или обилие медных браслетов на узких запястьях.

Ястребиный лик мисс Хален пугал меня ещё со времён моей неудавшейся Инициации, и я предпочёл бы не нарываться на него лишний раз. К счастью, она не обращала на меня внимания. Подожду минут десять: если кто-нибудь спустится и займёт её, всё станет просто, если же нет – подумаю над другим выходом.

Впрочем, чем скорей я уйду, тем лучше: голова не на месте с самого утра, а ещё никак не сладить с дрожью в руках, которая то пропадает, то усиливается. Утром я даже стаканчик с кофе удержать не мог.

Но мне не пришлось ничего изобретать. Спустя минуты три мимо моего дивана прошла коротко стриженая девушка в свободном пурпурном свитере, а к намеченному моменту по залу разбрелось несколько групп, и одна из них принялась пытать мисс Хален вопросами насчёт неизвестной мне книги. По обрывкам реплик я сделал вывод, что это было частью некоего спора, но суть от меня ускользнула: я прошёл мимо них так быстро, как только позволяли габариты моей маски.

Оказавшись за тяжёлой дверью библиотеки, я набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул. Теперь осталось покинуть само здание, но за этим дело не станет, это проще…

Я спустился по лестнице, миновал часы, которые показывали уже без двадцати минут полдень, и очутился в холле. Интересно, насколько общежитие загружено в этот сезон? Октинимосы стараются в нём не жить, они предпочитают дома в городе, чтобы сохранить статус-кво…

– Сегодня продолжаешь медитации, Леви. Твои чувства должны пробудиться, иначе всё будет бессмысленно…

Звук этого голоса словно вбил меня в мраморный пол посреди холла. Я медленно поднял голову и посмотрел на противоположную лестницу, ведущую к спальням практиков.

Да, так и есть. На площадке появилась красотка Нирити, яркий росчерк ядовитой зелени на сдержанном холсте, а следом за ней – Леви, плавная сиреневая тень.

Цокая каблучками по мрамору, юная наставница спустилась в холл. Грациозно вышагнула по мрамору, убрала за ухо непослушную прядку и наткнулась взглядом на меня. Я было вздрогнул, но она, разумеется, ничего не заподозрила, только каблучки зацокали быстрей, а улыбка заблистала ярче.

– Мистер Глорвайт, я так рада вас видеть! Когда вы приехали?

– Вчера, – уверенно соврал я. – Доброго дня. Как поживаете?

– Неплохо, благодарю вас. – Нирити расправила плечики. – Вот, познакомьтесь, моя первая ученица. Я надеюсь вырастить из неё достойного члена нашей Ассоциации.

Леви, по-детски пряча руки за спиной, шагнула вперёд, но головы не подняла. Почему она такая бледная?

– Это мистер Фарер Глорвайт, птенчик.

Фарер Глорвайт, четвёртый Октинимос. Н-да. Час Меркурия – время, когда дуракам везёт. По сути, я мог взять эту папку, положить себе на голову и станцевать танго прямо на столе у мисс Хален – никто мне и слова не скажет.

– Леви Дим, – Леви говорила очень тихо по сравнению с наставницей… и всё же именно в этот момент я почувствовал, как в мою грудную клетку постучались изнутри.

– Рад с вами встретиться. – Я протянул ей руку для пожатия. Она в ответ подала свою – очень робко, с опаской. Какая крошечная у неё всё-таки ладошка…

От соприкосновения наших пальцев она вздрогнула и – наконец-то! – подняла глаза. Они напоминали английские чашечки с душистым чаем.

Погодите-ка… почему она так смотрит? И тогда, на дорожке, и сейчас… Она ведь не видит меня насквозь, правда?

Что ж, если она что-то подозревает, пусть лучше знает точно. Я наклонился и поцеловал её руку.

– Ох, мистер Глорвайт! Галантны, как всегда, – журчаще засмеялась Нирити.

Выпрямиться оказалось трудно. Дрожь в руках усилилась настолько, что я едва не выронил портфель.

Впрочем, ладонь Леви, так и оставшаяся протянутой, тоже чуть заметно вздрагивала. Медленно, будто сомневаясь в реальности происходящего, «птенчик» прижал её к груди и сменил цвет с бледно-землистого на пунцовый, а затем снова вперился в меня своим пытливым, слегка испуганным взглядом.

– Вы всё правильно поняли, мисс Дим, – я ходил по тонкому льду, но бороться с этим сумасшествием было уже поздно, – во мне нет ничего страшного.

Губы Леви дрогнули, и она сделала такой жест, точно хотела зажать себе рот, но удержалась. Выражение её глаз изменилось. Я вдруг понял, что не могу найти для него объяснения… по крайней мере, такого, в которое можно было бы поверить.

– Хорошо, сэр. Я… тоже очень рада с вами встретиться.

Ну, слава Яхве, новый оттенок в голосе! Какая же она скованная в компании этой Нирити, даже переступает так, словно ноги в колодках. Я ведь совсем другое помню…

Стало больно. Я уже видел на её лице грусть, злость и даже гнев, но всё это расстроило бы меня не так сильно, как глухой страх.

– Я надеюсь, вы начали процедуры Пробуждения, уважаемая Нирити? Через какие практики вы её уже провели?

Чёрт, знать бы ещё твою фамилию, мразь.

Но удар попал в цель. Наставница явно смешалась от этого вопроса, и её рука метнулась к горлу, на котором вздрагивало кружевное жабо.

Ну, давай же, сделай это. Сочини ложь, способную убедить четвёртого Октинимоса, дай мне причину думать, что ты занимаешь свой пост не благодаря сексуальной магии.

– У-у меня есть распоряжения от мистера Тансерда, сэр… Он считает, что будет полезно… увеличить время подготовки, и я… начну их через несколько дней, да.

О, fallacem hominum spem!.. (2) Я ждал от тебя большего, дорогуша.

– Хорошо. Я надеюсь оценить результат на Инициации. А сейчас мне пора.

Я кивнул наставнице и улыбнулся Леви. Она продолжала смотреть на меня широко распахнутыми глазами, отчего бубен в моей груди набрал силу. Ох, старина, умеешь ты испортить себе жизнь…

Развернувшись, я направился к выходу. Будет очень неприятно, если я столкнусь с оригиналом моей маски в дверях, а шансы на это повышались с каждой лишней минутой.

И Фарер Глорвайт определённо из тех, кто имеет власть видеть сквозь дар Герцога, если хорошенько присмотрится…

– Сэр…

От звука голоса Леви у меня снова затряслись ладони. Да что ж это такое со мной сегодня…

– Да, мисс Дим? – Я обернулся к ней, постаравшись скрыть свой адский тремор.

– Скажите, вы не могли бы… – Леви сглотнула, к ещё щекам снова прилила пунцовая волна, моментально отхлынув к прежней меловой бледности, – вы не могли бы… дать мне пару уроков?

– Леви, это что ещё за чушь?! – мгновенно взвилась Нирити. – Как тебе не стыдно! Ты считаешь, то у мистера Глорвайта есть время на мышиную возню?! Попроси прощения, немедленно!

Не смотри на меня так, пожалуйста, я ведь и без того едва держу себя в руках…

– Простите, мистер Глорвайт! Нам тоже пора, и мы уже уходим. Сейчас же!

Истерично-заискивающие интонации в голосе наставницы заставили меня поморщиться.

– Вы напрасно извиняетесь, – сказал я, глядя прямо в глаза Леви. – Не уверен насчёт уроков, но думаю, мы встретимся в ближайшее время.

Неужели это… улыбка?

Что ж ты делаешь, скотина, ведь ты же ей обещал… и ей, и себе… куда ты несёшься, зачем?

– Я буду ждать, сэр.

О, Яхве, я… краснею? Кроме шуток, очень надеюсь, что на маске это не отражается, иначе картина выходит совершенно абсурдная.

До самых ворот общежития я почти бежал. Слишком, слишком сильные эмоции для одного маленького и очень усталого меня. Я их не вмещаю.

Только близ парка, когда мне в лицо ударил прохладный и немного колючий ветер с запахом озера и палой листвы, я смог угомонить чёртов тремор, который вызывал уже серьёзное беспокойство. По крайней мере, должен был вызывать, со мной никогда такого раньше не случалось…

Но я стоял и, как идиот, улыбался чугунной решётке и печальному клёну, росшему сразу за ней. В этот почти бесцветный и пасмурный день я казался себе сгустком солнечного света, обронённого далёким августом. Что-то жаркое внутри неудержимо посылало в мир невидимые, но тёплые лучи, делая осень чуть менее серой.

Она хочет меня видеть. Она… она не злится.

Нетус Бельторн, какой же ты дурак. Набитый дурак, и гильотина тебе доктор.

____________________________

(2) О, призрачные надежды людские!..